429. "Импульсы наследования заложены в человека и образуют прямолинейную эволюцию от его рождения до его смерти. Они исходят от Отца, от Отца, пребывающего в основе всех вещей. Но импульсы Сына не входят в силы наследственности; их нужно воспринять в душу и душой переработать; они должны быть способны так расширить душу, чтобы она стала свободной от жизненных сил, от сил наследственности. Импульсы Сына входят в свободу человека... в свободу души, которая освобождается от сил наследственности. Это они позволяют человеку душевно родиться заново. Это они делают человека способным во время данной отцом жизни взять себя в руки. Так в древних Мистериях рассматривали человека-отца и человека, который является сыном отца, который есть брат Христа, который берет себя в руки... способен нести в себе новое царство... царство Духа".343, с. 105-106
     "Представьте себе: вам рассказывается нечто о личности по имени Мюллер. При этом как наиболее существенное вам сообщают: а это сын старого Мюллера. Вы хотите поподробнее расспросить того, кто вам говорит о Мюллере, и он вам отвечает: да, старый Мюллер, он такой-то и такой-то. — И рассказав обо всех его свойствах, он добавляет: ну, а молодой Мюллер — это его сын. Так примерно было это со времен Мистерии Голгофы, когда говорили о Принципе Отца. Характеризуя природу, говорили: в ней живет божественный творческий Принцип Отца, а Христос — это Сын. — В существенном и сильнейшие реалисты (школы схоластики) не пришли к иной характеристике Христа, как к той, что Он является Сыном Отца. Это существенно".
     Затем пришла некая реакция на такое образование понятий. Евангелисты, протестанты, стали интересоваться Евангелиями, придавать значение Самому Христу. "Это лежит в основе течения Виклифа, Коммениуса: Христа представить самостоятельно, как завершенное Существо.
     Но времена духовного постижения миновали. Душами завладел номинализм, и в Евангелиях в Христе уже не находили Божественно-духовного. ... Христос стал простым человеком из Назарета".
     "Найти Христа означает переживание, а не простую констатацию. Найти Принцип Отца означает констатацию того, что, собственно, человек должен видеть в природе. Христа находят только тогда, когда переживают перерождение, новое рождение. Тогда Христос в этом новом рождении выступает как самостоятельное Существо, а не просто как Сын Отца. Ибо современный человек познает: если теперь остаться просто с Отцом, то невозможно чувствовать себя полностью человеком. Поэтому Отец послал Сына, чтобы Он завершил Его труд на Земле. — Чувствуете ли вы, как в завершении трудов Отца Христос становится самостоятельным Существом?" В истории догматики много споров ведется о том, возник ли Сын во времени от Отца, и как быть с Духом: исшел ли Дух с Сыном от Отца или от Сына? — и т.д. Постоянно ведется речь о генеалогии, происхождении. "Реалисты соединяли три божественные Личности в идее, для них идея была реальностью. Поэтому Бог для них был реальностью в познании". Для номиналистов Отец, Сын и Дух были лишь словами и потому оставались разъединенными.
     Идеал Антропософии составляет: не потерять вообще Божественное. — "И она его не теряет, ибо находит в Боге-Отце Божественно-духовное и в Боге-Сыне находит Божественно-духовное. ...Итак, когда Антропософия изучает природу, она дает заново подняться старому принципу Отца. Но когда она изучает историю, то она находит Христа. Так она познает двоякое. ...Она познает Христа, она познает Отца, и лишь затем она познает отношение между ними. Старая же мудрость об Отце исходила от Отца, а отношение познавала как первоначальное". 220 (11)

72. "В развитии ребенка мы имеем 3 следующих один за другим периода: первый — когда он не умеет ни говорить, ни думать; второй — когда ребенок говорит, но не может думать; и третий — когда он учится содержание мышления в своей речи схватывать сознанием... Нечто подобное происходит и с человечеством в период с 1500 г. до нашего летоисчисления и по настоящее время". На первом этапе этого периода дано откровение на Синае, нашедшее свое выражение в 10 заповедях Моисея. "Второе откровение произошло через Мистерию Голгофы". Евангелия говорят об этом образно.
     "Теперь мы идем навстречу откровению, которое должно принести нам полное содержание, мысленное, духовное и душевное содержание Евангелий". Это также связано с новым откровением Христа. 130 (11)

78. "Что должны были сделать столетия — это распространить Евангелия, дать струиться евангельскому слову, чтобы сердца согревались Евангелием, чтобы Евангелия пронизывали сердца теплом и энтузиазмом, струящимся из них. Ныне же развитие человечества стало таким, что ни в коей мере не достаточно лишь наследовать Евангелия прежним образом. Сегодня людям требуется нечто другое. ... Еще многие среди нас говорят: ах, все, что мы хотим, — это принимать Евангелия как христиане, мы чувствуем себя удовлетворенными ими; из Евангелий говорит Христос, Он говорит из них и тогда, когда мы обращаемся к ним тем же образом, как это было и столетия тому назад в традиционной религии. Такие люди могут думать, что они христиане, они могут на свой манер все вновь и вновь повторять: оставьте нас с вашим духопознанием, для нас Христос существует в Евангелиях, мы не хотим ничего знать о вашей работе над Евангелиями. — Пусть они это повторяют, пусть воображают себя истинными христианами; в действительности они — враги Христа. Из-за своего эгоизма, который удовлетворен всем, что дано в традиционной интерпретации Евангелии, они стирают прочь то, что должно в будущем Христианство привести к славе во всей его полноте. Те, кто сегодня часто считает себя лучшим христианином, на самом деле оказываются сильнейшими искоренителями действительного Христианства. Развитие Христианства сегодня понимают те, кто мыслит по-иному, кто говорит себе: мы не хотим быть эгоиста¬ми и утверждать, будто нам достаточно Евангелий, и мы не хотим знать этих абстракций! То, чем занимается Духовная наука, — это никакие не абстракции. ... Эти люди хотят слушать учения, исходящие из мест розенкрейцерского посвящения, где человек заостряет духовные способности через люциферические принципы, дабы глубже проникнуть в Евангелия. И для этих посвященных ясно: в действительности Евангелия содержат бесконечную глубину, и нет оснований надеяться исчерпать их тем или иным способом. ... пришло время, когда Духовная наука должна стать инструментом для интерпретации Евангелий. И великое, грандиозное и субстанциональное в Евангелиях откроется тогда, когда свет из царства Люцифера кружным путем, через розенкрейцерские Мистерии, упадет на Евангелия. ... Понимание Христа через усиление, освещение духовных способностей Люцифером — это есть внутреннее, сущностное ядро духовного течения, которому надлежит течь в Европе".113 (6)

3. Два мальчика Иисуса

380. "Прочтите книгу "Эссе Деус"^* и другие подобные ей, тогда вам придется сказать себе: если серьезно читать Евангелия, то нельзя сказать, что в них речь идет о человеке. Это речь о Боге, о действительном, настоящем Боге. — Так этого рода люди теряют Иисуса... Христос есть Тот, о Ком говорят люди, но Он не жил на Земле. ...Духовная наука в состоянии понять, как Христос жил в Иисусе. И, по сути говоря, именно тот пункт в духовно-научном учении является наиважнейшим, в котором может быть выработано понимание того, как Христос окольным путем через двух Иисусов мог стать Существом. ...Это, естественно, сложно, и понять это непросто, но возможно". 164 (4)
_______________________________________________
* Вильям Бенджамен Смит, "Ecce Deus (Се Бог). Первохристианское учение чисто Божественного Христа". Иена, 1911 г.

502. "Чего не мог сказать Сфинкс, но к чему готовились египтяне, — это должно сказать человечество. В образовании слово-движения лежит импульс Христа. Человечество выразило это в словах: В начале было Слово
И Слово было у Бога...
И жизнь была Свет человеков".
     "Теперь человеческое развитие ушло так далеко вперед, можно что в иной форме сказать первые слова Ев. от Иоанна:
В начале пребывает мысль,
И мысль пребывает у Бога,
И Божественное есть мысль.
В ней есть жизнь.
И жизнь должна стать светом моего "я",
И да засияет Божественная мысль в моем "я",
Дабы тьма моего "я" постигла
Божественную мысль".
     К IV столетию до Р.Х., т.е. через 300 лет после начала греко-латинской культуры, человеческая мысль делается столь зрелой, что приводит к философии Платона. Через 300 лет после начала 5-й, европейской, культуры "человеческая мысль переживает свой высший подъем в Гегеле, когда он говорит: жизнь в ткании мыслей есть, по сути, действующий дух. — И что Гегель выразил столь непонятно, можно облечь в слова: Вначале пребывает мысль,
И бесконечное есть мысль,
И жизнь мысли есть свет Я.
Да наполнит светящаяся мысль
Тьму моего Я,
Чтобы тьма моего Я постигла
Живую мысль
И жила, и ткала в ее Божественном начале".
     "Путь, которым идет человечество, все более и более делает действительными слова: "Не я, но Христос во мне". И этим подготовляется путь, на котором в силы воспоминания постепенно войдет Импульс Христа. Сейчас же Его там нет... через силы воспоминания человек будет знать, как Христос действовал вне Земли до Мистерии Голгофы, как Он подготовил и прошел Мистерию Голгофы и каким образом Он как Импульс действовал даже в истории. ...В будущем для нас, поскольку мы должны будем живо постигать Христианство, будут иметь значение слова:
Вначале пребывает воспоминание,
И воспоминание живет далее,
И Божественное есть воспоминание.
И воспоминание есть жизнь,
И эта жизнь есть Я человека,
Которая стремится к человеку сама.
Он не один, Христос в нем.
Когда он вспоминает о божественной жизни,
В его воспоминании пребывает Христос.
И как лучащаяся жизнь воспоминаний
Христос будет светить
В каждую непосредственно присутствующую тьму".
     "Духовная наука должна не обрастать в нас простыми теориями, а изливать в нас нечто, делающее нас способными подступающее к нам в мире и то, чем мы являемся сами, воспринимать с другими ощущениями и чувствами. Жизнь наших чувств и ощущений должна обогащаться, когда мы в правильном смысле через Духовную науку проникаем в суть Импульса Христа и в Его господство в человеке и в духовном существе человека. Для нас было бы хорошо часто думать о следующем:
Вначале была сила воспоминания,
Сила воспоминания должна стать Божественной,
И Божественное должно стать силой воспоминания.
Все, что выступает в Я,
Должно стать таким,
Чтобы оно было возникающим
Из Христом пронизанного, Богом пронизанного воспоминания.
В нем должна быть жизнь,
И в нем должна быть лучащаяся жизнь,
Которая из воспоминающего себя мышления
Во тьму современности светит.
И тьма, какой она является сейчас,
Да постигнет свет становящегося Божественным воспоминания.
     Если мы воспримем смысл этих слов, то мы воспримем нечто, подобающее нам как людям ... мы научимся не только ощущать себя как плод прошедших воспоминаний, но с пониманием проникать в будущие воплощения".152 (7)

Спиритуальное распятие Христа. ХХ-й век

538. "Точно так же, как немногие люди, умевшие в свою эпоху читать знаки времени, смогли постичь Мистерию Голгофы как нисхождение грандиозного, могучего Существа из духовных миров, чтобы жить на Земле, пройти через смерть и благодаря этой смерти субстанцию Своего Существа напечатлеть Земле, так теперь можно воспринять, как в определенных мирах, которые лежат непосредственно позади нашего мира, произошла некоего рода духовная смерть, исчезновение сознания, а с этим и повторение Мистерии Голгофы, чтобы стало возможным оживление ранее сокровенного сознания Христа в душах людей на Земле. Начиная с Мистерии Голгофы, многие люди могли возвещать Имя Христа, а с XX в. все возрастающее число людей смогут сообщать знание о Существе Христа, которое дается в Духовной науке. Они смогут возвещать Его из собственного опыта. Дважды Христос был распят: однажды физически, в физическом мире в начале нашего летоисчисления, и второй — в XIX в. спиритуально, описанным образом. Человечество, можно сказать, пережило воскресение своего тела в то древнее время; оно переживает воскресение своего сознания в XX веке".152 (2)

541. "Сегодня уже можно — особенно в социал-демократических сочинениях это не редкость — встретить примечательный ариманический образ Христа, который устраняет все сверхземно-духовное и хочет быть только чисто человеческим. Особенно художники сделали все возможное для того, чтобы все космическое убрать из облика Христа. Много лет назад я видел в Берлине выставку изображений Христа. До сих пор у меня есть ее каталог, где я себе пометил: ариманические изображения Христа — одно за другим! А сколько ныне странствующих апостолов, тем или иным образом сектантски, официально или неофициально говорящих о Христе, не зная, что Ариман сидит у них на шее и диктует, как следует изображать его, ариманический образ Импульса Христа, а не тот, который действует в самом Импульсе Христа. Тот же образ, который действует в самом Импульсе Христа в смысле нашего времени, может быть дан не иначе, как только с помощью средств Духовной науки".176 (11)

545. "Современный человек в заблуждении сознания полагает, что его душа связана с его телом; древний человек полагал, что существа третьей Иерархии связаны с внешней природой, которую он воспринимал своими чувствами. Он смешивал тогда божественных существ, существ третьей Иерархии, с природными явлениями и видел их выраженными через явления природы. Современный человек погружает душу в плоть и кровь, древний человек — в существ третьей Иерархии, во внешнюю природу. Для него не существовало естествознания, как теперь, но явления природы он рассматривал как действие тех или иных демонов или как более или менее духовно-божественных существ, в отношении которых он часто заблуждался... поскольку представлял их себе в некотором роде чувственно. ...После Мистерии Голгофы человек предался заблуждениям сознания. Деятельность Христа Иисуса...состоит именно в том, чтобы, подобно тому, как в древних Мистериях преодолевали жизненное заблуждение, устранить в человеке по меньшей мере заблуждения сознания; через "Христос во мне" человек должен почувствовать, что Я и астр. тело живут в свободной духовности, а не связаны с плотью и кровью. Видеть это он может, конечно, только на духовнонаучном пути; чувствовать он это может через слова Павла: "Не я, но Христос во мне".184 (2)

559. "Человечество должно научиться спрашивать Христа. Как это должно происходить? — Так, что мы должны научиться Его языку. Кто прозревает глубокий смысл того, чего хочет наша Духовная наука, тот видит в ней не просто теоретическое знание о всевозможных проблемах человечества, о членах человеческой природы, о реинкарнации, карме, но он ищет в ней особую речь, род и способ говорить о духовных предметах. И что мы учимся через Духовную науку внутренне в мыслях говорить с духовным миром — это много важнее, чем усвоение теоретических знаний. Ибо Христос с нами до скончания земных времен. Его язык хотим мы изучать. Через язык... через все, что мы слышим о др.Сатурне, Солнце, Луне, Земле и т. д. ... через т. наз. учения мы учимся языку, на котором мы можем выразить вопросы духовному миру. И когда мы научимся на языке этой духовной жизни внутренне говорить, тогда, милые друзья, Христос станет рядом с нами и будет давать ответы. ...Кто постарается так напрячь голову, что сможет взглянуть на мировые тайны таким образом, как этого хочет Духовная наука... к тому навстречу из сумрачно-темных основ мировых тайн выступит облик Христа Иисуса и станет для него крепкой силой, в которой он будет жить, братски ведомый... дабы, если в его сердце и душе достаточно сил, дорасти до задач будущего развития человечества".175 (1)

Мистерии древности и Пятидесятница

627. "Из Мистерий пришло учение, что высшее Солнечное Существо дает людям, прежде чем они сойдут на Землю, силу после смерти снова правильным образом взойти в духовные, в звездные миры. И учитель Мистерий говорил своим ученикам, а те, в свою очередь, остальным людям: это духовная сила Солнца, духовный свет проводит вас сквозь смерть, и вы берете его с собой, когда через рождение сходите в земное бытие". Много религиозного почитания, благоговения выражалось в молитвах этому высокому Солнечному существу, выражалось в солнечном культе, церемониях, солнечных богослужениях. "Этот солнеч­ный культ состоял в том, что изображение Бога клали в могилу, а через несколько дней снова вынимали, и это означало, что Бог, Солнечный Бог пребывает в Мироздании, и Он каждый раз пробуждает человека, когда тот подпадает смерти".
     В Мистериях также учили, что до рождения душа человека пребывает возле этого Солнечного Бога, и жрецы знали и говорили, что Это Существо есть Христос. "Но до Мистерии Голгофы все обстоя­ло так, что жрец, совершавший жертвоприношение, говорил тем, кто участвовал в культе: если вы хоти­те знать Христа, то вы не можете найти Его на Земле, вы должны возвыситься до тайн Солнца". Людям того времени (за 2-3 тысячелетия до Мистерии Голгофы) это было не особенно трудно сделать, ибо они обладали инстинктивным воспоминанием о своем доземном существовании. Но к VIII столетию до Р.Х. ...люди перестали понимать жрецов, и создалось ощущение, что люди отпали от Христа, Который прежде обеспечивал им бессмертие. На Землю пришел страх, страх людей за свое вечное существо. "И вот, в то время, когда люди больше не могли находить Христа по ту сторону Солнца, Он из бесконечной милости и из бесконечного сострадания низошел на Землю, дабы люди могли Его находить на Земле". Это событие не имеет подобных себе во всем развитии мира: Бог прошел сквозь человеческую судьбу, через рождение (в Иисусе из Назарета) и смерть. "С этого времени люди могут постоянно взирать на то, что было принесено на Голгофу, и могут на Земле, поскольку их созна­ние больше не возносится к небу, находить Того, Кого они иначе утратили бы совсем: Христа.
     Те, кто первыми участвовали в тайне Голгофы, еще обладали остатками инстинктивного сознания. Это были ученики и апостолы Христа. Они сознавали: Существо, Которое прежде можно было найти только на Солнце, если человек был способен созерцать духовное Солнце, теперь можно найти благодаря тому, что правильно понимаешь рождение, жизнь и страдание Христа Иисуса". Такое знание сохранялось до IV столетия по Р.Х., затем оно полностью исчезло. Но настало время проложить но­вый путь ко Христу, к пониманию События Христа как духовного, а не исторического события. В этой свя­зи следует сказать, что Христос оставался Учителем апостолов, также и пройдя врата смерти. Но потом наступил момент, в который они вдруг перестали Его видеть. Этот момент описан в Евангелиях как Вознесение. И глубокая, бесконечная печаль охватила учеников. Подобную печаль переживали в древних Мистериях, когда клали в могилу изображение солнечного Бога; но печаль, сошедшую в сердца учеников, не­льзя сравнить ни с чем. Действительное, глубокое познание всегда рождается из боли, из страдания, без которых вообще не достичь высших миров. "Без страданий, без множества страданий и без освобождения через них, так что они уже не подавляют человека, духовных миров не познать.
     Ученики Христа в те 10 дней, которые протекли после Вознесения, очень много выстрадали, ибо от их взора исчез Христос. И из этой боли, из этой бесконечной печали возникло затем то, что мы назы­ваем тайной Пятидесятницы. ...Ученики обратились ко всему, что жило в них как память о Событии Голгофы. И из этого воспоминания, из этой боли в их душах вновь взошло созерцание того, что человек утратил, поскольку больше не имел инстинктивного ясновидения. ...Ученики Христа сказали те­перь, через 10 дней после того, как их внешний взор перестал видеть Христа: мы видели Мистерию Гол­гофы, что дает нам силу снова почувствовать наше бессмертное существо. — Это выражено символически в огненных языках. Поэтому мы также духовно-научно в тайне Пятидесятницы можем видеть Мистерию Гол­гофы заступившей место древнего мистериального солнечного мифа". Этот миф был хорошо известен апос­толу Павлу, ученику Мистерий. Поэтому он не мог поверить, что ученики Христа видели Его в земной сфе­ре. Но он тут же уверовал, когда в событии перед Дамаском сам увидел Христа в сфере Земли.
     "После Мистерии Голгофы Христос пребывает на Земле, среди людей, ибо Он низошел на Землю". Это все снова должно чувствоваться как тайна Пятидесятницы. В наши сердца входит Его Сила, обеспечивающая наше бессмертие. Со всей серьезностью следует проникнуть к познанию: "Нe только в начале нашего летоисчисления был на Земле Христос. Он всегда здесь. Он говорит к нам, когда мы хотим Его слушать. — Но для этого через Духовную науку необходимо научиться в каждом материальном существе видеть духовное, духовное за камнями, духовное за растениями, животными, за человеком, за облаком, звездой, за Солнцем. Когда мы через материю снова найдем дух в его действительности, тогда мы также откроем наши человече­ские души для голоса Христа, Который хочет говорить к нам, когда мы хотим Его слышать".226 (речь от 17.V.1923)

Вознесение и Пятидесятница

628. "Конечно, не безразлично, хотят или нет люди знать о Мистерии Голгофы. Для человеческих тел, для возможности земной жизни Христос совершил Свое земное Деяние на Голгофе. Он сделал это также и для неверующих язычников. Но для духовно-душевного необходимо, чтобы Импульс Христа также и в состоянии сна мог погружаться в человеческую душу. Для этого необходимо, чтобы человек в существенном при­знал содержание Мистерии Голгофы. Правильное духовное действие Мистерии Голгофы может произойти толь­ко из правильного исповедания Мистерии Голгофы. Это значит, что земным человечеством будет признано: поспешающее прочь, постоянно взвивающееся к Солнцу эф. тело держится Христом; но человек как душевно-духовное существо, его Я и астр. тело, они должны воспринять Импульс Христа в состоянии между засыпанием и пробуждением, подготовляясь к тому через исповедание в бодрственном состоянии.
     Итак, мы можем сказать: мы даем выступить перед нашей душой образу Вознесения. Ученики, ставшие ясновидящими, видят тягу эф. тела человека взойти к Солнцу. Христос соединяется с этим стремлением, держит его. Это потрясающий образ: спасение физически-эфирного человека через Христа в образе Возне­сения.
     Но, в то же время, ученики возвращаются назад, они задумчивы, они глубоко сосредоточены. Ибо в их душах живет познание: через Мистерию Голгофы все совершилось прежде всего для эфирно-физического человечества. Но что произошло с духовно-душевным? Откуда придет к человеку сила в духовно-душевном, в Я и астр. теле, воспринять Импульс Христа? Импульс Христа через Мистерию Голгофы так наполнил Землю, что только через духовные познавательные силы можно проникнуть к Нему и постичь Его. Никакая материалистическая сила познания, никакая материалистическая наука не может понять Мистерии Голгофы. Здесь душа должна в себе воспринять силу духовного познания, силу духовного созерцания, силу духов­ного ощущения, чтобы быть в состоянии также и понять Импульс Христа, понять как Он на Голгофе связал Себя с земным импульсом.
     Чтобы это могло произойти, Христос Иисус совершил Свое Деяние на Голгофе, и Он совершил это так, что через десять дней после События Вознесения послал людям возможность также и внутренне, духовно-душевно, астр. телом и Я, пронизать себя Импульсом Христа. Такова картина праздника Пятидесятницы: пронизание духовно-душевного силой понимания Мистерии Голгофы, послание Святого Духа. Христос совер­шил Свое Деяние для всего человечества. Отдельным людям, которые должны это деяние понять, отдельным человеческим индивидуальностям Он послал Духа. Таким образом, душевно-духовное находит доступ ко всеобщечеловеческому деянию. Через Дух человек должен внутренне, духовно-душевно усвоить Мистерию Хрис­та. ...Таким образом Импульс Христа осуществляется для каждой отдельной индивидуальности".
     Эф. тело человека после смерти соединяется с солнечным, пронизывающим пространство, в котором на­ходится Земля. "После Мистерии Голгофы в этом удаленном от человека эф. теле можно видеть Христа, ставшего его Спасителем в дальнейшем земном бытии; итак, после Мистерии Голгофы каждый умер­ший человек имеет перед душой ту картину Вознесения, которую в особом состоянии души созерцали уче­ники Христа. Но для тех, кто воспримет в себя также и тайну Пятидесятницы, кто даст приблизиться к себе Святому Духу, для того этот образ после смерти явится наибольшим утешением, какое он только может иметь, ибо он тогда прозреет всю истину Мистерии Голгофы, и образ станет для него утешением. Он как бы говорит ему, этот образ Вознесения, восшествия на Небо: ты можешь довериться всем после­дующим земным жизням земного развития, ибо Христос через Мистерию Голгофы стал Спасителем земного развития.
     Для того, кто своим Я и астр. телом, т.е. познавая, ощущая, не сможет проникнуть к содержанию Мистерии Голгофы, этот образ станет упреком, упреком до тех пор, пока он не поймет: также и он дол­жен научиться понимать Мистерию Голгофы. Это своего рода предостережение, призыв после смерти: Попытайся для следующей земной жизни усвоить такие силы, чтобы ты смог также и понять Мистерию Голго­фы". Эти две вещи в христиански интерпретируемом развитии человечества стоят одна за другой: откро­вение Вознесения, "...что Христос совершил Свое Деяние как всеобщечеловеческое, и тайна Пятидесятницы, как требование к человеку как к отдельному человеку, воспринять в себя Импульс Мистерии Голгофы". Антропософия дает понимание этого откровения и этой тайны. Так приходим мы к сопереживанию в земном бытии космического бытия.224 (8)

Праздник Михаэля и Пасха

638. "В праздничной мысли осеннего солнцеворота душа должна чувствовать свою силу, когда взывается на к ее воззрениям, а к ее вере: Восприми в себя мысли Михаэля, побеждающие ариманические силы, те мысли, которые делают тебя сильной, способной выработать духопознание здесь, на Земле, чтобы мочь победить силы смерти.
     Как пасхальная мысль направлена на воззрение, так эта мысль направлена на силу воли: Восприми силу Михаэля, т.е. восприми силу духовного познания в силы воли".
     "Пасхальная мысль: Он лег во гроб, и Он восстал. — Мысль Праздника Михаэля: Он восстал, и мож­но спокойно лечь в могилу. Первая мысль, пасхальная мысль, относится ко Христу, вторая — к челове­ку, к человеку, который постиг силу пасхальной мысли: через духопознание, когда человек всту­пает в земную жизнь современности, где его душевно-духовное умирает, может воскреснуть его душа, так что он становится живым между рождением и смертью, в земной жизни становится внутрен­не живым. Это внутреннее восстание, это внутреннее пробуждение человек может понять через Духовную науку; а тогда он может спокойно лечь в могилу".223 (2)

561. "Если люди настолько отвергнут Духовную науку, что от нее ничего не останется, то они не будут знать, что событие (второе Пришествие Христа) наступило, или ложно его истолкуют. Плод этого события тогда пропадет для будущего человечества, и оно будет обречено на величайшие страдания".116 (3)

562. Второе Пришествие Христа в эф. теле имеет значение как для физического, так и для духовного миров, где благодаря этому наступит мощный переворот. Но люди, не подготовленные к этому духоведением на Земле, не смогут воспринять того великого, что вершится в духе, где они будут пребывать после смерти. Им придется ждать до нового воплощения. 116 (4)

563. "Христос всегда здесь, но в духовном мире. И мы можем достичь Его, поднимаясь туда. Все антропософское учение должно преобразоваться в нас в сильное желание не дать пройти мимо человечества незамеченным событию второго Пришествия Христа, и во время, предоставленное в наше распоряжение, всячески готовить человечество к тому, чтобы оно оказалось зрелым выработать способности, которые позволят ему по-новому соединиться со Христом. Ибо в противном случае человечеству придется долго-долго ждать, пока ему вновь представится подобная возможность. Долго придется ему ждать: до нового воплощения Земли. Если люди пройдут мимо события второго Пришествия Христа, то созерцание Христа в эф. теле будет доступно только тем, кто путем эзотерического обучения сможет подняться к этому переживанию". Переживание же события с помощью естественно развивающихся способностей долгое-долгое время будет невозможно. "Христос явится снова потому, что люди смогут восходить к Нему в созерцании эфирного. ...Люди станут способны видеть эф. тела, и среди эф. тел увидят эф. тело Христа. Они станут врастать в тот духовный мир, в котором Христос явится новым способностям человека". Тогда отпадет нужда во внешних свидетельствах о Христе.118 (1)

450. "Люди говорят: Христос вошел в нас, и мы можем развиваться так, что Христос будет жить в нас, — "Не я, но Христос во мне". Ангелы же говорят: из нашего внутреннего для нашей сферы Христос ушел, и Он блистает нам как столько-то и столько-то звезд в мыслях отдельных людей о Христе; здесь мы поз­наем Его вновь, здесь воссиял Он после Мистерии Голгофы. — Таково реальное отношение между духов­ным и человеческим мирами". 168 (4)

174. "Древние посвященные "...стояли перед тем фактом, что боги, к которым они стремились, являли в откровениях своe решение уничтожить этот мир. И тем не менее они знали: однажды человеческое познание, дабы человек мог стать свободным, должно будет соединиться именно с этим миром, который боги находят зрелым для заката, желают уничтожить. ... Греки древних времeн, пока искусство исходило из Мистерий, представляли себе: через искусство мы хотим спасти от заката тот мир, который происходит от богов, но который они сами хотят уничтожить". И даже современное возвращение многих интеллигентных людей в лоно католической церкви выражает собой стремление спасти нечто из того, что на Земле подпадает уничтожению по воле богов. Искать же что-либо новое для будущего люди не имеют достаточно внутренних сил.
     "С одной стороны, должно быть положено то, что представляет собой вхождение с духом во внешнее природопознание и возвышение к чистому, свободному мышлению. Это может быть спасено в сфере чисто технического познания. А на другую чашу весов должно быть положено то, что является действительным познанием Христа, действительным познанием Мистерии Голгофы". Поэтому, с одной стороны, была написана "Философия свободы", а с другой — "Мистика в начале духовной жизни нового времени и еe отношение к современному мировоззрению" и "Христианство как мистический факт". Эти вещи взаимосвязаны. 212(5)

405. "Ко многому, что мы должны знать о человеческом развитии, необходимо добавить знание о том, что имели место как инкарнация Христа в человеке, в Иисусе из Назарета, так и инкарнация Люцифера в третьем дохристианском тысячелетии в Азии. И большая часть древней культуры была инспирирована... этой инкарнацией Люцифера в человеке, жившем во плоти и крови. ... Односторонность глубокого в то же время гнозиса проистекает от этой инкарнации Люцифера в древнем мире. Всe значение Мистерии Голгофы не понять правильно, если не знать, что ей на неполных три тысячелетия предшествовала инкарнация Люцифера.
     И чтобы... уравновесить эту одностороннюю инспирацию Люцифера, пришла инкарнация Христа. А вместе с этим пришло и то, что теперь образует воспитательный импульс для развития европейской цивилизации и еe американского придатка. Но с середины XV в., с возникновения в человеческом развитии побуждения к индивидуалистическому, личностному развитию, в этом развитии сложились такие силы, которые подготовляют инкарнацию ещe одного сверхчувственного существа. И как имела место телесная инкарнация Люцифера, как имела место телесная инкарнация Христа, так прежде, чем пройдeт хоть малая часть третьего христианского тысячелетия , на Западе произойдeт действительная инкарнация Аримана: Аримана во плоти. Этого воплощения Аримана во плоти земному человечеству не избежать. Оно придeт. Дело заключается лишь в том, чтобы земное человечество смогло найти правильную позицию по отношению к этой ариманической земной инкарнации. ... Такое существо, как Ариман, которое через некоторое время хочет воплотиться на Земле в западном мире, подготавливает свою инкарнацию. ... ведeт определeнные силы в человеческом развитии так, чтобы извлечь из них свою особую пользу. И было бы плохо, если бы люди сонно продолжали жить далее и определeнные явления человеческой жизни не воспринимали бы так, чтобы в них распознавать подготовления к телесной инкарнации Аримана. Лишь тогда люди займут правильное положение, когда будут знать: в том или ином ряде фактов, происходящих в человеческом развитии, необходимо распознать, как Ариман подготовляет своe земное бытие. И сегодня как раз самое время отдельным людям знать, какие процессы, развивающиеся вокруг нас, являются махинациями Аримана, которые — ему на пользу — подготовляют, как только можно, его предстоящую земную инкарнацию.
     Наиболее благоприятным для Аримана, несомненно, было бы состояние, при котором как можно большее число людей не имело бы ни малейшего понятия о том, что наилучшим образом может подготовлять его вхождение в бытие, когда как можно большее число людей продолжало бы и далее жить так, что в процессе этой подготовки ариманического бытия продолжало бы придерживаться того, что соответствует прогрессу, "добру" человеческого развития. Если Ариман сможет вползти в сонное человечество, то для него это будет особенно благоприятно. Поэтому должно указываться на те события, в которых Ариман работает, подготовляя свою будущую инкарнацию.
     Видите ли, среди фактов развития, в которых, я бы сказал, ясно воспринимается импульс Аримана, происходит распространение среди людей веры, что через механически-математическое постижение Вселенной, пришедшее с галилеизмом, коперниканством и т.д., действительно может быть понято то, что разыгрывается вовне, в космосе. Поэтому антропософски ориентированной Духовной наукой так сильно должно быть подчeркнуто, что в космосе нужно искать дух и душу, а не просто то, что галилеизм и коперниканство ищут как математику, механику, как если бы мир был большой машиной. Это было бы обольщением Аримана, если бы люди ограничились исчислением движения звeзд, изучением астрофизики, чтобы проникнуть за материальные связи небесных тел, чем сегодня люди столь горды. И было бы плохо, если бы этому галилеизму, коперниканству не было противопоставлено знание об одушевлeнности, об одухотворeнности космоса, что особенно идeт не в пользу земной инкарнации Аримана. Ему хотелось бы столь сильно удержать человечество в темноте, чтобы оно астрономию понимало только математически. Для этого он искушает многих людей проявлять их нерасположенность к знанию о духе и душе Вселенной. Но это лишь одна из соблазняющих сил, которые Ариман вливает в души людей. Другая из подобных соблазняющих сил Аримана — где он работает, я бы сказал, соответствующим образом совместно с люциферическими силами — связана — и это естественно для его инкарнации — со стремлением удержать как можно шире распространенное настроение, что для внешней жизни достаточно позаботиться лишь о том, чтобы человек был удовлетворeн хозяйственной жизнью. Здесь мы касаемся пункта, где современный человек часто неохотно останавливается. Видите ли, для действительного познания духа и души современная официальная наука, собственно говоря, больше совершенно не годится; ибо методы, которые используются в современной официальной науке, годятся только для внешней природы".
     "Я полагаю, что европейцы горды цивилизацией, когда они могут сказать: мы не людоеды! — Но душееды, духоеды эти европейцы с их американским придатком! Бездуховное поглощение материального означает увод духа на ложный путь. Подобные вещи сегодня трудно говорить человечеству. Ибо поймите хоть однажды правильно, каким образом приходится сегодня многое характеризовать в культуре, если знаешь всe это. И держать людей в таком душевно и духовно пожирающем состоянии означает следовать импульсу Аримана, ведущему его к инкарнации. Чем больше удастся расшевелить людей, чтобы они не просто хозяйничали в материальном смысле, но поняли, что как хозяйственная жизнь, так и духовная свободная самостоятельная жизнь, действительный дух должен рассматриваться как член социального организма, тем в большей степени люди будут так ожидать инкарнацию Аримана, что смогут занять по отношению к ней позицию, соответствующую людям.
     Другое течение в нашей современной жизни, которым пользуется Ариман, чтобы способствовать своей инкарнации, сегодня отчeтливо выступает в т.наз. национальном принципе. Всe то, что расщепляет людей на группы, что удаляет их от обоюдного взаимопонимания на всей Земле, что их разводит, — это в то же время способствует ариманическому импульсу. И человек должен различать голос Аримана во всeм том, что сегодня многообразно говорится о новом идеале на Земле: освобождении народов, даже самых малых, и т.п. — Прошли времена, когда кровь разделяла. Консервирование старого способствует намерениям Аримана. ... Способствуют этому также люди... с различным партийным мнением, партийным жизнепониманием. Доказать же можно как одно, так и другое". Доказательства остаются на поверхности бытия. С современным интеллектом можно об одном и том же сказать и да и нет. Выступают группы: одна доказывает одно, другая — другое. Это затем переходит в ненависть, которой достаточно в наше время. Всe это, опять-таки, способствует земной инкарнации Аримана.
     И что особенно служит его земной инкарнации — это одностороннее понимание Евангелий. Вы знаете, насколько в наше время необходимо углубление в Евангелия в духовнонаучном смысле. Но вы также знаете, как сильно сегодня распространено по Земле мнение, что Евангелия не следует постигать духовно, что человеку не следует вдаваться в то или иное действительное познание духа, космоса, способное нечто сказать о Евангелиях. Сегодня предлагают Евангелия "принимать просто". Я не хочу говорить о том, что истинных Евангелий люди сегодня не имеют, поскольку то, что сегодня имеют как перевод с их первоначального языка, — не Евангелия. Но я не хочу в это вдаваться; я хочу привести вам глубоко лежащие факты, состоящие в том, что нельзя прийти к действительному постижению Христа, если просто, т.е. удобно, как этого сегодня хотят вероисповедания и секты, входить в Евангелия. Во времена, когда разыгралась Мистерия Голгофы, и несколько столетий после неe имело место реальное постижение Христа, поскольку то, что осталось как предание, могло постигаться с помощью язычески-люциферической мудрости. Эта мудрость была отсталой, и то, что сегодня люди в вероисповеданиях и сектах находят в Евангелиях, — не ведeт их к реальному Христу, Которого мы ищем с помощью духовной жизни, это ведeт только к иллюзиям или, по крайней мере, к галлюцинациям, к душевным или одухотворeнным галлюцинациям о Христе.
     Через Евангелия к действительному Христу не прийти, если Евангелия не постигать духовнонаучно. Через Евангелия можно прийти только к галлюцинации относительно явления Христа в мировой истории. Впрочем, это основательно показано в теологии новейших времeн. Почему так любят теологи нового времени говорить о "простом человеке из Назарета" и Христа, собственно, понимать как Иисуса из Назарета, который несколько возвышался над другими историческими величинами? — А потому, что потеряна возможность приходить к реальному Христу, а также потому, что приобретаемое людьми из Евангелий фактически приводит к галлюцинациям, к иллюзорному; через Евангелия не могут постичь реальность Христа, но лишь галлюцинарные, иллюзорные представления. Их люди достигают. Подумайте, сколь многие теологи говорят, что Павел перед Дамаском имел "только видение". Они исходят из того, что через их рассмотрение Евангелий обретаются только галлюцинации и видения. Это не является чем-то фальшивым, но это всего лишь внутренние переживания, которые не имеют никакой связи с реальным Существом Христа. Я не говорю о галлюцинаторном с тем оттенком, что оно неистинно, я только хочу его охарактеризовать, что в этом случае Существо Христа постигается тем же образом, как постигаются внутренние галлюцинации. Если люди останутся с ними и не проникнут к действительному Христу ... то это в наибольшей степени будет способствовать целям Аримана. ... Существует большая опасность в том, чтобы отдельные Евангелия принимать слово в слово. Что можно пережить в отдельных сектах, где Евангелием от Иоанна или от Луки клянутся, клянутся их буквальным содержанием? — Это есть некий род бреда, род помрачения, перепомрачения сознания. При перепомрачeнном сознании, которое возникает как раз через Евангелия, если в них углубляются не духовно, получаются люди, которые наилучшим образом служат Ариману в подготовке его инкарнации, находятся в таком к нему отношении, как он этого хочет. К
     ак видите, опять неудобная истина для человека современности! Люди живут в их вероисповеданиях и говорят: мы не нуждаемся в какой-то там Антропософии, мы остаeмся просто при Евангелии. Из скромности, как говорят, остаются они просто при Евангелиях. В действительности же это ужасное самомнение — думать только так. И самомнение это состоит в том, что видимым образом Евангелие берут как будто бы слово в слово, но в действительности берутся за то, что, как достояние мудрости, переработано, и судят о нeм с помощью того, что человек приносит с собой через рождение и что из крови врывается в идеи. "Простейшие" люди большей частью оказываются наиболее высокомерными именно в области вероисповеданий. Но главное в данном случае заключается в том, что всe это подготовляет инкарнацию Аримана, когда людям всe вновь и вновь проповедуется: ничего вам больше не надо, как только читать Евангелия!
     Примечательно, что обе партии, сколь бы ни были они различны, работают вместе с тем и рука об руку: те, которых ранее я обозначил как душеедов, духоедов, и те, которые охарактеризованным образом через простое вхождение в словесное содержание Евангелий способствуют инкарнации Аримана. Обе работают рука об руку. ... Ибо вещи сегодня не таковы, чтобы люди могли их принимать буквально. Люди сегодня живут, как я не раз об этом говорил, в словах. Нам крайне необходимо уйти от слов и проникнуть в вещи. Сегодня слово отделяет человека от действительного существа вещи. Но особенно это происходит тогда, когда древние предания, к которым принадлежат и Евангелия, хотят принимать так, как это теперь часто рекомендуется делать, с т.наз. "простым пониманием". ... Я говорил: Ариман и Люцифер всегда действуют совместно. Дело заключается только в том, кто из них приобретает преобладающую власть над сознанием человека в определeнный период времени. Это была сильно люциферизированная культура, длившаяся от 3-го тысячелетия до Рождества Христова до Мистерии Голгофы, когда Люцифер инкарнировал в Китае. Многое светило от того момента вплоть до первых христианских столетий и продолжает ещe действовать и в наше время.
     Но теперь, в наше время всe обстоит так, что следы Люцифера до некоторой степени стали невидимы, поскольку на пороге стоит инкарнация Аримана в 3-м тысячелетии, и в тех вещах, о которых я вам сегодня говорил, особенно отчeтливо воспринимаются следы Аримана. Ариман с Люцифером заключили своего рода договор, который я мог бы выразить следующим образом: я, Ариман, нахожу особенно благоприятным для себя, — так говорит Ариман Люциферу, — заняться консервными банками; тебе я оставляю желудки, если ты предоставишь мне возможность желудки убаюкать, помрачить сознание людей по отношению к желудку, погрузить всех в сумрак.
     Вы должны правильно понять, что я имею в виду. В сумрачном, помраченном отношении к желудку находятся те люди, которых я обозначил как душеедов и духоедов, ибо они снабжают непосредственно люциферический поток тем, что они вносят в свой желудок, если в своeм человеческом они не несут спиритуального. Через желудок идет к Люциферу бездуховно съеденное и выпитое!
     А что я имею в виду под консервными банками? — Библиотеки и т.п. места, где хранятся те науки, которыми человек занимается, не имея к тому действительного интереса, которые не живут с человеком, а остаются в книгах, что стоят в библиотеках". Их читают для того, чтобы написать диссертацию или другую книгу и поставить еe в ряд с предыдущими. "Эти "консервные банки мудрости" особенно благоприятно способствуют целям Аримана".
     Люди занимаются какой-либо деятельностью, но связываться с нею не хотят; всe фиксируется в актах и т.п., переплетается и ставится на полки, с сутью же дела человек остаeтся не связанным. Маленькие консервные баночки, большие консервные банки с духом и душой. Всe консервировано и не вызывает никакого интереса. А из всего этого и возникает то настроение нового времени, при котором совсем не хотят вдаваться в те мировоззрения, исповедания, для которых необходима голова, где необходима голова, чтобы что-то понять. Вероисповедание, мировоззрение хотят подвести прямо к сердцу. Конечно, это можно сделать. Но что получается в действительности? "Люди хотели бы всe воспринимать, не напрягаясь головой, — сердцем, как они говорят, которое всe-таки без головы не бьeтся, но через которое можно хорошо воспринимать, если в виду при этом иметь желудок. Всe, что совершается в человечестве, должно проходить, должно несмотря ни на что, особенно, когда речь идeт о важнейших вещах жизни, через голову.
     Все эти вещи очень важно наблюдать. Ибо если их наблюдают, то видят, с какой огромной серьeзностью нужно отнестись к современной человеческой жизни и как необходимо отучиться от иллюзий, которые могут исходить из Евангелий, отучиться от того рода любви, какую люди ныне питают к иллюзиям. С тем родом знания, к которому люди теперь стремятся, истины не достичь. Люди сегодня находят весьма основательным, если какие-либо вещи в мире доказываются статистически. Со статистикой, с исчислением Ариман играет особенно легко; он особенно рад, когда учeные объясняют сегодня человечеству, что например, на Балканах всe должно обстоять так и так, поскольку там живeт столько-то македонцев, столько-то греков, столько-то сербов и болгар. Против чисел ничего не поделаешь, ибо люди верят в них. А с числами, в которые верят люди, Ариман делает те подсчeты, которые полезны ему в том смысле, как я это объяснил. Впоследствии люди обнаруживают насколько "верны" эти числа. Числа доказывают людям нечто совершенно определeнное; но если не ограничиться тем, что стоит в книгах, а посмотреть точнее, то часто можно заметить: да, в этой статистике, скажем мы, например, грек является отцом, сын — сербом, другой сын — болгарином. ... Разглядеть в этих числах именно, что в одной семье находится и грек, и серб, и болгарин означает прийти к истине, а не просто принимать числа, которыми теперь так удовлетворяются. Числом человек вводится в то направление, на котором Ариман наиболее благоприятным для себя образом исчисляет свою будущую инкарнацию в З-ем тысячелетии". 191(11)

3. Христианство


     55. "Христианство — это последняя религия. Оно несет в себе все возможности для развития. Антропософия только служит Христианству". 97 (5)

     62. "В будущем либо будет дана пронизанная Антропософией религия, либо не будет никакой религии, а лишь внешняя церковность. 125 (14)

     143. "В эпоху Августа человечество хотели лишить понимания древних культов. Стремились к тому, чтобы ... не вставал вопрос: что означает выступающее в культе? Это настроение во многих областях сохранилось и поныне. Существуют даже масонские ложи, где рассказывают курьезные вещи, например, о символике ... о понимании которой мало заботятся ...позволяется о символах думать все что угодно. ... В Риме это насаждали сознательно: культ без вопросов о его значении, исполнение культа без интеллекта и воли".
     Мистерия Голгофы помешала осуществлению намерений Августа. Но нечто от них все же осталось, как от Гондишапура осталось естествознание. Осталась католическая церковь. "Ибо католическая церковь — это истинное продолжение эпохи Августа. Форма, которую приняла католическая церковь, не основана на Мистерии в Палестине, не основана на Мистерии Голгофы. ... культ, живущий в католической церкви, — в него лишь воткано то, что перешло от Мистерии Голгофы; но в своих формах и церемониях он перешел из эпохи души ощущающей человечества". Конечно, в католическом культе сохранилось много святого, но правильное отношение к этому можно выработать, лишь оживив то, что умерло, что направлено лишь к душе ощущающей, оживив это с помощью духовнонаучного исследования. Наше время подобно времени императора Августа, только теперь развитие идет быстрее, т.к. изменилась скорость движения вперед различных духов высших Иерархий.
     Первая треть XX столетия ознаменована новым пришествием Христа Иисуса в эф.теле. Кто разовьет способность ощущать Его в созерцании, сможет получать от Него советы, вступать в непосредственное личное отношение к Нему. Все это напоминает августовы времена Рима перед Мистерией Голгофы. В современных внешних явлениях, приводящих к ужасным мировым катастрофам, можно ощутить тягу к культовому, вновь почувствовать нечто сакраментальное, культовое, но не древнее, о чем свидетельствует такой дух, как Новалис. Он не был удовлетворен протестантизмом и стремился к формам католицизма, но достаточно здоровым образом, чтобы не перейти в католицизм. Примером же иного рода, примером инвалидной жизни духа является Герман Бар, с которым я дружил в прошлом. "В подобных инвалидах душевной жизни мы видим, как они склоняются к ложно понятому католицизму также и в наше время. Герман Бар, Макс Шелер, Берри Мюнххаузен (1874-1949; поэт) и др. ... в индивидуальном своей душевной жизни они стремятся к католицизму", поскольку не способны к дей-ствительной мужественной активности душевной жизни. 184(15)

     145. До Мистерии Голгофы посвященные встречали Христа, восходя в духовные миры, а на Земле они возвещали о Его грядущем приходе. Поэтому земная наука до Мистерии Голгофы, естественно, не содержала для людей в себе Христа. После Мистерии Голгофы Христос воткан во всю историю всех народов, пронизанных Христианством. Современные религиозные исповедания испытывают панический страх перед оккультизмом. "Ибо истинного оккультизма они, конечно, не понимают, и о том, как Христос снова может быть найден через истинную Духовную науку, они, конечно, не знают. С поверхностным же оккультизмом они знакомы. И этот оккультизм говорит людям со своей точки зрения: Христос представляет собой нечто лишь на Земле, а если вы поднимаетесь в возвышенные духовные миры, то вы должны будете отказаться от Христа, ибо вверху Христа нет. — Духовенство боится, что люди через оккультизм, который они знают лишь в мелкой, поверхностной форме, смогут проникнуть к этой тайне. Но только поверхностный оккультизм может угрожать Христианству, позна-ние же истинных (оккультных) фактов лишь еще глубже обосновывает Христи-анство. Но, в силу указанной причины, церковь восстает против оккультизма, и в основе этого лежат реальные факты". 167 (8)
     "Сегодня именно со стороны благочестивых христианских кругов, ищущих, как взойти в высшие миры с помощью Импульса Христа, проявляется огромная вражда к таким оккультным братствам. В них видят прямо-таки олицетворение сатаны и их ниспровергают, поскольку, как утверждают, человек там теряет Христа. В подобном протесте выражается не просто злая воля или принципиальный отказ от оккультизма, а смутно чувствуемое, но, вообще говоря, верное познание, что Христа в высших мирах находит лишь тот, кто в воспоминании берет Его с собой с физического плана. Ибо только здесь можно постичь Христа. И это совершенно верно: тот, кто, не укрепив себя, не обладая предчувствием и познанием Христа, вступает в высшие миры, может там просто заблудиться". 265, с. 148

Особенное и типичное в антропософском методе познания

     655в. "Духовно-научное исследование покоится на основаниях, удовлетворяющих любое научное требование, поскольку применяет средства доказательства более сильные, чем само естествознание, а также поскольку стремится фактически понять природу мистического переживания". Д. 45, с. 13
     "В Дорнахе не стремятся к чуждым научности грезам, освобождающим от "оков" познания, поскольку кто-то по личному произволу желает "фланировать" в вечно-духовном; здесь также не стараются следовать тому направлению, где поверхностное переживание внешнего мира надеются преодолеть с помощью другой поверхностности — поверхностности сердца, которую часто называют мистикой. Здесь, в Гетеануме, стремясь взойти к духовным высям, придерживаются строгой научной дисциплины и занимаются самовоспитанием, которые завоеваны ради процветания человечества в низинах чувственного мира. Здесь не стремятся отказаться от Галилея ради того, чтобы можно было мечтать о вечном идей Платона. Известно, что сам Платон не был мечтателем и, кроме того, он жил в эпоху, когда человечество располагало другими силами. И нам известно, чего можно достичь, если через Галилея взойти в те области, где бывал он со своей душевной жизнью. Здесь также развивают силы, живущие во внутреннем души, — но не с помощью индийской йоги, и не так, как это делали гностики. Их развивают из подоснов путем нового наблюдения природы, и нового самосознания. Думают, что знают внутренние духовные силы Майстера Экхарта, но их развивают теперь, прибегая к современным экспериментальным методам". Д. 8, с. 5-6
     "1) Антропософия имеет результаты, выходящие за пределы познания природы; поэтому она стоит на почве этого природопознания; 2) но в равной мере далеко отстоит от материалистического истолкования природы и от мистики; 3) она строит на способностях, которые еще нужно развить. Способность воспоминания — она позволяет выступить не-чувственному — в силе, которая вспоминаемое поднимает наверх.
     Тут же вмешивается воля. — Сначала реальное в жизненных воспоминаниях.
     4) Когда оно воспринято в волю, выступает мир души.
     Познают 1. как обращаться с логикой в естествознании; 2. познают, что человек, поскольку он способен любить, не принадлежит к природе, где действительно природопознание. — Это коренится в силе воспоминания.
     Образы в мышлении: поэтому субстанциональное, делающее возможными образы — Воспоминания — Образы.
     Чтобы иметь имагинации вне хода собственной жизни, нужно забывать. Вплоть до забвения современности.
     Высоко возросшая способность представления при пустом сознании.
     Философия — для выработки душевных сил.
     1) Представления, приходящие из способности воспоминания, но не являющиеся воспоминанием.
     2) Впечатления, выступающие как волевые импульсы, но таковыми не являющиеся. Нужно идти до границы восприятий чувств. Выключить их. Необходимо знать, что чувственный мир стоит выше всего "мистического"." Д. 21, с. 5-6
     Главное возражение сводится к тому, что Антропософия якобы способствует "иррациональности, таинственности, парадоксальности. Космического Христа находят незначительным.
     Антропософия же имеет в виду следующее:
     1. позицию обычного сознания. Существует божественное сознание — Отца. Нужно быть больным, чтобы не иметь его.
     2. Сверхчувственное состояние сознания:
     в чувственном мире — чувственный опыт и мысли;
     в сверхчувственном — чувства и импульсы воли.
     В сфере реального существует этический мир; в феноменальном — чувственный мир.
     Мир изменяется, преобразуется.
     Человек познает себя так, что когда он развивает природу, то возникает зло; лишь природой должна оставаться "природа", но не человек, — объективная сила, возникающая для него из природы, не может сделать его добрым. Это может сделать только Христос. Его нужно переживать в душе. Это несчастье, если Его не могут переживать. Здесь не поможет никакое исследование Иисуса, проводимое по естественному или историческому методу. Это ведет к вневременному Христу. Дело же заключается в том, чтобы в Иисусе познать Христа.
     Некогда человечество познавало с помощью мудрости. Теперь встает вопрос: что для него из того возникло?
     На естественном пути развития оно пришло к рационализму; оно отделилось в себе, в своем "Я" от естественной сущностной основы. Оно поняло, что "природа" делает его плохим. — Так пришла "болезнь". Взирать на "природу" в человеке как на "зло" и в естественном "Я" видеть производителя этого "зла" — природа умирает во зле. Христос пробуждает, воскрешает умирающее человечество; никакой "человек" не способен на такое.
     Познавать в истории душевное значение смерти означает искать Христа — в свободном деянии". Д. 21, с. 12
     "Когда возникает представление, например розы, то оно есть порождение и розы, и Я. Также чувство требует объекта, который не дан Я. Каким образом нечто чуждое вступает в деятельность Я? Без участия Я чуждый элемент не может вступить в него. Так что он может вступить через Я и быть преобразован Я в его собственное существо, чтобы Я могло остаться тем, что оно из себя делает". Тут в дело вступают определения. В них соединяются два противоположных элемента: "1. Действие определения, 2. определяемые члены; этих последних каждый раз является два: "Я" и "не-Я". Тот, который деятелен, есть всегда Я. Тут прежде всего нужно различать двоякое. Лучше всего это показать с помощью схемы.
     Допустим, определяющее есть Я, как деятельное определяющее. Воспринятый чуждый объект обозначим как А.; т. е. А. есть не-Я, оно возникло, и возникло на всем протяжении А., благодаря определению и именно определению, сделанному Я, т. е. оно определено благодаря определению со стороны другого, чем Я и помимо Я, поскольку благодаря деятельности Я, оно стало именно А. Пусть, поскольку все должно быть как-то названо, первый род определения будет называться деятельным, второй — страдательным. Оба рода определения существенно отличаются друг от друга и не должны быть смешиваемы". Д. 30, с. 34
     Чтобы оживить в себе высшее Я и осознать его, имеется "простое средство — не презирать, привыкнуть мыслить в линиях и точках. Так поступали духовные существа, которые, например создали кристалл, а также, когда они сотворили тебя". 266-1, с. 384
     "В методе, роде исследования человеческого духа и души научность вполне возможна"... Д. 91, с. 23
     "Кто не может изучать много, должен немногое изучать серьезно". 266-1, с.257
     "Лучше одну работу прочитать 25 раз, чем 5 книг по 5 раз; если книга (теософская) прочитана 2 — 3 раза, то ее вообще не следует считать прочитанной". 266-2, с. 159

     184. "Тесно взаимосвязаны спасение понимания События Голгофы и антропософское углубление человечес­тва, новое, действительное познание существа человека. Поэтому название Антропософия означает: муд­рость, возникающая тогда, когда человек находит себя в своем высшем Я.
     Нельзя найти более точного названия, чем "Антропософия", если хотят обозначить то знание, которое касается не того человека, каким его рисует обычная история, антропология и т.п. Если хотят говорить о человеке, познанном не только с помощью глаз, ушей, но и о познанном душевно-духовно, если хотят ука­зать на то, что может знать высший человек, то следует говорить не о "познании человека", а о "человекопознании", о познании, науке высшего человека, об Антропософии. Антропософия, перенесенная в макрокосмическое, есть Христология!" 198 (14)

     195. "... земные институты развивают лишь притязание на власть. Антропософски ориентированная на­ука со всей серьезностью принимает девственную мировую мудрость. ... Это не сумма абстрактных пред­ставлений, но живое, что нас наполняет, действительно наполняет душу импульсами, а затем становится словом, учением; не в школьном смысле. ... но как социально полезное слово, выражающее содержание, вводимое из сверхчувственных миров в чувственный, которое благодаря этому становится основанием наших импульсов. ... Я бы сказал: мы ищем Палладу Афину, мы ищем девственную мудрость, девственную мудрость космоса. Но мы также ищем Сына, Который от нее происходит, Который выражает себя так, что во всем. что мы хотим делать в социальной жизни, присутствует эта мудрость, участвует в выработке направлении для того, что мы хотим и делаем. Тогда мы выражаем Дух, а именно Святой Дух, Который сверхчувственен в чувственных деяниях, разыгрывающихся на физическом плане. ... Благодаря этому Духовная наука в оп­ределенном смысле должна приобрести девственный характер".
     Можно, правда, спросить: а не просто ли это слова? — Нет, сказанное обладает смыслом, и, раскрывая его, можно сказать следующее. "человек направляет свои чувства на внешний мир; это его задача, для того он и находится в мире. Что воспринимают чувства как таковые — это может быть только наивным и невинным; восприятия имеют и животные, у которых о долженствовании и недолжен­ствовании речь не идет. Но человек должен идти далее: он комбинирует то, что видит, что воспринимает". Это комбинирование производится передней частью мозга, которая, как об этом говорит физическая наука (не ученые физики), есть преобразованный орган обоняния. "И быть умным в смысле физической науки -значит утверждать, что комбинация чувственных представлений возможна благодаря преображению обонятельного нерва в нерв ассоциативный. У животных этот нерв относится к носу, и дело тогда сводится к опре­деленному "нюху". На комбинаторном пути возникшая наука есть собственно, результат человеческого нюха на физическом плане в буквальном смысле этого слова. Именно так возникают учения об атомах, физи­ческие, химические законы и т.д. Все это лишь результаты развитого чувства обоняния... Вы можете уз­нать об этом из анатомии и физиологии". Ученые, правда, не делают из этого дальнейших выводов, за ис­ключением Гете. Тот стремился феномены возвести к прафеноменам, но не комбинировать рассудком. "Голу­бизна неба, — говорит Гете, — это теория, только за ней ничего не ищут". Рассудок был нужен ему лишь для того, чтобы феномены ставить рядом друг с другом так, чтобы они сами обнаруживали тайну. Он хотел быть свободным от гипотез. Это лежит в основе его учения о свете. Иными словами, Гете хотел человеческий рассудок, комбинирующий рассудок сделать девственным также и для исследования природы ... Комбинирую­щий рассудок человека, став деятельным во внешнем, физическом мире, подпал грехопадению.
     Для внешнего, физического мира это вполне правомерно; что физический рассудок как раз должен быть связан с преобразованным органом обоняния; как правомерны для физического мира сексуальность и раз­множение. Но в науке должна искаться девственность рассудка. Рассудок порывает с отправлениями, которые он исполняет, когда как просто преобразованный орган обоняния комбинирует чувственные объекты. Голубое небо не может быть теорией в смысле ньютоновской физики, но только в смысле Гете". 180 (4)

     373. В 1000-м году до Р.Х. строился храм Соломона. "В 1000-м году по Р.Х. могло прийти нечто новое. Оно должно было возникнуть не из полярного действия Люцифера и Аримана". "Мы видим тогда своеобразные деревянные строения норманов в Скандинавии, в Западной и Ср.Европе. Но то, что они хотели выразить, не получило своего развития. Там возникают некие линии, но ариманическое влияние не дало этому хода. Вместо этого возобладала культура мавров, архитектура Кордовы, Гренады: подковообразная и стрельчатая арки, которые потеснили поистине христианскую круглую арку романской архитектуры. В мавританской куль­туре можно самым непосредственным образом видеть антихристианский импульс в сходящейся на острие арке, которой, вообще говоря, надлежало бы быть круглой. Это знак Аримана. Так действовал Ариман, как анти­христ, в строительном искусстве... и он же не дал развиваться искусству норманнов. ... Ныне для нового тысячелетия должна быть создана новая архитектура. Теперь мы должны дать возникнуть тем круглым линиям, которые Ариман подавил в строениях норманнов. ... тогда наше дорнахское строение можно будет рассматривать как истинное продолжение средневековых построек норманнов". Но человечество Европы стоит перед ужасными временами. Особенно неистовство­вать против нас будут те, кто называет себя христианами, но от истинного Христианства не имеет в себе ни малейших следов. И с приближением 2000-го года "от нашего дорнахского строения не останется камня на камне. И мы будем взирать на это из духовного мира". Но к 2086 году наступит золотой век для строе­ний типа Гетеанума. 284 с.167-8

     396. "Антропософское Движение потому стоит как нечто самостоятельное во всех этих духовных движе­ниях, что с самого начала оно шло путем от языческих религий к Христианству". 258(4)

     412. "Человек, обладающий благодаря природному дару силами ясновидения, проделал значительно меньше (в ходе инкарнаций), чем тот, который сегодня является мыслителем. Это уже должно быть поня­то в нашем Обществе" Наше Общество может дать то, чего нельзя получить нигде: строй, порядок физи­ческих сил. Но при этом у нас должно быть достаточно членов, глубоко понимающих миссию истинной Ду­ховной науки в современном мире. "Тогда у нас не повторялись бы случаи, подобные тому, который столь огорчил нас в последние дни: в Общество был принят один человек, считавший, что наше Общество пред­ставляет собой место, где занимаются воспитанием ясновидчески действующих физических сил, и этот человек надеялся найти у нас поле деятельности для себя в качестве пророка. Имей все это успех, на­ше Общество могло бы превратиться в прямую противоположность того, чем оно должно быть согласно на­мерениям духовных сил, несомым которыми оно чувствует себя. ... этот человек, пришедший из северной страны, мог бы стать неплохим членом нашего Общества, если бы смог скромно заниматься дальнейшим упорядочиванием своих физических сил. Но вокруг него распространился некий род нимба. Повсюду, достойным сожаления образом он выступал исцелителем. И это должно быть сказано. Стало необходимым объяснить, что он не может далее оставаться членом нашего Общества, поскольку оно превратилось бы в свою проти­воположность, если бы мы со всей тщательностью не стали постоянно указывать на этот род психизма, ко­гда не желают пронизать себя действительно духовной силой, которая есть истинная сила Христа. Не фи­зическое, а Христос должен действовать во мне. И мы должны сказать, что ни с чем иным наше Общество не желает иметь дела". 154(3)

     488. "Нам, антропософам, труднее всех иметь успех в мире. Антропософов будут преследовать как никаких других последователей иных мировоззрений. Ибо людям ничто так не неприятно, как описание ис­тинного облика Христа. Но наши убеждения покоятся на результатах действительного оккультно-научного исследования, и в этом смысле они должны утверждаться со всей силой". 130 (14)

     499. "Когда вы из свободного внутреннего решения обращаетесь к духовной жизни, то в совершенно скромном, но серьезном и полном силы смысле рассматривайте себя как миссионеров Христа в настоящее время, как борцов с противозаконным князем этого мира". 186(7)

     503. "Рождественское Собрание для основания Всеобщего Антропософского Общества не может иметь свое содержание лишь в том, что в ходе его пережили собравшиеся в Гетеануме члены. Лишь, если повсю­ду, где любят Антропософию, в будущем станут ощущать: через исполнение того. что было возбуждено на этом Собрании, пришла новая антропософская жизнь, — это содержание будет действительно существовать. Но если бы такового не стало происходить, это Собрание не исполнило бы своей задачи. Так говорят чувства тех, кто в нем участвовал ". с.38
     "Рождественское Собрание для основания Всеобщего Антропософского Общества свое содержание может иметь не единственно лишь в том, что пережили собравшиеся во время его члены. Только если повсюду, где живет Антропософия, в будущем станут ощущать: это благодаря исполнению того, побуждение к чему было дано на том Собрании, пришла новая антропософская жизнь, — это содержание будет там поистине жить. Если подобного (ощущения) возникать не будет, то это означало бы, что Собрание своей задачи не исполняет". Рождественское Собрание не является чем-то замкнутым, в него постоянно должно втекать содержание благодаря тому, что будет происходить в А.О. в дальнейшем. Оно также не носит характер просто очередного собрания; на нем произошло нечто, "пришедшее из самого духовного мира. Была предпринята попытка покончить со всем, что составляет суть союзов, и позволить духу сиять сквозь каждое отдельно произведенное действие". Но у духа свои законы. И если Собрание не будет принято как отличное от других, то дух его от него отойдет и станет искать применения в других мирах, а не где-либо еще на Земле. с.91-92
     "Благодаря Мистерии Голгофы историческим событием стало то, что прежде могло быть явлено чело­веческому восприятию лишь в образе. Вместе с этим образом взгляд человека направлялся в космос, т.е. в пространство. И за этим его направлением стояли переживания посвященных в Мистериях. ... с основанием Христианства место пространства заступило время. Душевный взгляд может быть на­правлен на то, что совершилось на Голгофе. Что прежде искали вне Земли, теперь может быть найдено непосредственно в земном свершении. Мистерии древности утратили свой солнечный блеск перед сияющим челом Голгофы. Они обрели в Ней свое исполнение.
     Всматриваться во всемирноисторическую судьбу древних Мистерий составляет смысл праздника Пасхи, который для современного человечества выражает собой закат старого и восхождение нового; смысл это­го праздника Пасхи надо углублять. Стремясь к этому углублению, Антропософия благодаря этому прони­зывает саму себя мыслью о воскресении и становится вестницей воскресения. Воскресение из идеи пре­вращается в дело сердца". Празднование Пасхи становится импульсом дальнейшего развития Рождествен­ского Собрания". с.225-226
     Я хочу указать на один исключительно значительный факт. "После Рождественского Собрания ду­ховный импульс, которому надлежит нисходить из спиритуальных миров в том случае, если дальнейшее развитие антропософского Движения будет идти правильным образом, возрос, так что антропософское Движение после нашего Рождественского Собрания могло становиться все эзотеричнее и эзотеричнее, и так останется это и впредь". И есть надежда, что силы союза, установленного благодаря Рождествен­скому Собранию с добрыми духовными силами, смогут преодолеть мощные враждебные демонические силы, использующие земного человека в своих целях. с.236
     Когда происходило Рождественское Собрание, то через зал совершенно реально проходила дилемма: будет ли и дальше возможно черпать знания из духа или их источник закроется и в антропософском Движении наступит кризис. "Ныне надлежит сказать: в духовном мире принято решение, чтобы как раз после того Рождественского Собрания источники духовного мира были открыты еще больше, чем прежде, благодаря чему имеются основания, если они будут правильно поняты Обществом, для существенного уг­лубления антропософского Движения". 37 с.325

     516. "... слова, которыми я начал и которыми хотел бы закончить это Рождественское Собрание, которое должно быть для нас Рождеством, праздником освящения (Weinefest) не только для начала года, но для начала Мирового Поворота Времен, которому мы хотим посвятить себя в полной самоот­верженности заботе о духовной жизни: (следует полный текст медитации Камня Основы) 260 с.265-269

     Душа человека!
     Ты живешь в членах тела,
     Что тебя через мир пространства
     Несут к существу духовного моря.
     Вспоминай в Духе,
     В душевных глубинах,
     Где в правящем
     Бытии Творца мира
     Собственное "Я"
     Пребывает в Божественном "Я".
     И ты будешь поистине жить
     В Человеко-Миро-Существе.
     Ибо Дух-Отец высот правит
     В глубинах мира бытие рождая.
     Серафимы, Херувимы, Троны,
     Прозвучать из высот,о, дайте,
     Отзовущемуся эхом в глубинах;
     Оно гласит:
     EX DEO NASCIMUR (ИЗ БОГА РОЖДАЕМСЯ).
     Это слышат духи элементов
     На Востоке, Западе, Севере, Юге:
     Могут услышать и люди.
    
     Душа человека!
     Ты живешь в биении сердца и легких,
     Что тебя через ритм времени
     Ведут к чувству собственной душевной сути.
     Размышляй в Духе,
     В душевном равновесии,
     Где волно-деяния
     Миростановления
     Собственное "Я"
     Соединяют с "Я" Мира.
     И ты будешь поистине чувствовать
     В Человеко-Душе-Деянии.
     Ибо воля Христа вокруг правит
     В мировых ритмах души одаряя.
     Господства, Силы, Власти,
     Вспыхнуть с Востока,о, дайте,
     Формирующемуся через Запад;
     Оно гласит:
     IN CHRISTO MORIMUR (ВО ХРИСТЕ УМИРАЕМ).
     Это слышат духи элементов
     На Востоке, Западе, Севере, Юге:
     Могут услышать и люди.

     Душа человека!
     Ты живешь в покоящейся голове,
     Что тебе из основ Вечности
     Раскрывает мировые мысли .
     Прозревай в Духе,
     В спокойствии мыслей.
     Где вечные цели Богов
     Свет мирового существа
     Собственному "Я"
     Дарят для свободной воли.
     И ты будешь поистине мыслить
     В Человеко-Духо-Основах.
     Ибо мировые мысли Духа правят
     В Существах Мира моля о свете.
     Архаи, Архангелы, Ангелы,
     Испросить из глубин,о, дайте,
     То,что в высотах услышат;
     Оно гласит:
     PER SPIRITUM SANCTUM REVIVISCIMUS (ВО СВЯТОМ ДУХЕ ВОСКРЕСАЕМ).
     Это слышат духи элементов
     На Востоке, Западе, Севере, Юге:
     Могут услышать и люди.

     На повороте времен
     Свет Мирового Духа
     Вступил в поток существа Земли;
     Тьма ночи
     Была преодолена,
     Яркий свет дня
     В душах людей вспыхнул;
     Свет,
     Согревающий
     Бедные сердца пастухов;
     Свет,
     Озаряющий
     Мудрые главы царей.
     Божественный Свет,
     Христос — Солнце,
     Согрей
     Наши сердца;
     Просвети
    Наши головы;
     Чтобы стало во благо,
     То, что из сердец оснуя,
     Из голов направляя,
     Мы хотим привести к цели.

     576. "Необходимо, не распространяясь много о понятии благодати, проводить ее практическим пере­живанием в жизнь. Всякому оккультисту в наши дни совершенно ясно, что это понятие благодати должно в исключительно высокой степени стать содержанием в самой практике его внутренней жизни". Можно иссле­довать глубочайшие истины Христианства в "подсознательной ненасытности", но если сказать себе при этом: поскольку я достаточно подготовлен в оккультном смысле, то я должен создать себе ясную картину того, что содержат в себе, например, послания Павла или Ев.от Матфея, — то пожелавший достичь этого к какому-то сроку, непременно ошибся бы. Ибо здесь "вступают в силу золотые слова: иметь терпение и ждать, пока истины сами подойдут к нам, а не добиваться их постижения собственной силой. ... В наше время необходимо подавлять в себе эту ненасытность познания. Надо уметь сказать себе: силой благода­ти я получил знание определенных истин. Я буду терпеливо ждать их дальнейшего притока ко мне. — Сегод­ня определенное пассивное отношение к истинам действительно более необходимо, чем это было, скажем, 20 лет тому назад (сказано в 1911 г.), т.к. наши духовные органы должны сначала созреть, чтобы пропус­тить в нас истины в их верном облике. Это практический урок в отношении исследования духовных миров, особенно по отношению к Событию Христа. Это радикальная ошибка людей, если они думают активно постичь то, что должно стать их достоянием лишь при определенной пассивности. Ибо мы должны понять, что стать теми, кем нам следует стать, мы все же сможем лишь постольку, поскольку будем этого удостоены божест­венно-духовными силами. И все, что мы должны сделать в области медитации, концентрации и т.д., суще­ствует лишь для того, чтобы открыть наши глаза, а не для того, чтобы активно схватывать истину, кото­рая сама должна прийти к нам, которую мы не должны преследовать". 131(4)

     783. Попробуйте воспринять в себя духовные мысли мирового водительства. "Попробуйте ощутить эти мысли с такой силой, чтобы они стали для вас тем, что вошло бы в вашу душу через тело, преоб­разив его. Попробуйте в этих мыслях отбросить все абстрактное, все теоретическое. Сделайте так, чтобы эти мысли несли душе истинную жизнь, чтобы было ощущение, что в душу входят не просто мысли, но что духовная жизнь, которая исходит из духовного мира, вступает в наши души через эти мысли. Сделайте себя интимно, внутренне едиными с этими мыслями, и вы тогда заметите, что они посте­пенно искореняют нечто в вас самих, что особенно в наше время, в эпоху души сознательной, так чет­ко входит в человеческие души: эти мысли, хотя они и звучат по-прежнему, искореняют в человеке эго­изм! Если вы начнете замечать: эти мысли убивают эгоизм, парализуют себялюбие, — то это значит, что вы пронизаны Христом через антропософски ориентированные духовнонаучные мысли. И когда вы по­чувствуете второе, что в мгновение, когда в мире к вам как-то подошла ложь, или в то время, когда вы сами испытали, что с истиной поступают недобросовестно, или, с другой стороны, перед вами сто­ит неправда, когда вы узнаете, что в момент, в который неправда вступила в вашу жизненную сферу, возле вас встает, предостерегая или указывая на истину, импульс, который не хочет впустить неправ­ду в вашу жизнь, который вас постоянно побуждает держаться на стороне правды, — тогда вы снова по­чувствуете живой, по сравнению с сегодняшней, многообразно склоняющейся к заблуждению жизнью, Им­пульс Христа. Человеку, ориентированному на антропософские духовные идеи, было бы нелегко соврать или не иметь никакого ощущения заблуждения и лжи. ... Если вы придете к тому, чтобы мысли, прони­кая в вас, вызывали чувство: когда эти мысли интимно находятся в моей душе, то я чувствую так, как если бы возле меня стояла, призывая к истине, сила совести, — то в таком случае вы обрели Им­пульс Христа вторым образом. И если вы также чувствуете третье, нечто струящееся из этих мыслей вплоть до физ.тела, но в особенности действующее в душе, преодолевающее болезнь, делающее челове­ка здоровым, обновленным, когда вы почувствуете омолаживающую, очищающую, враждебную болезням си­лу этих мыслей, тогда вы ощутили в этих мыслях третью часть Импульса Христа. Ибо это и есть то, к чему стремится человечество с новым духом, с новой мудростью: найти, исходя из самого духа, возможность преодолеть себялюбие, заблуждения жизни; себялюбие — через любовь, жизненные заблуж­дения — через истину; а то, что производит болезнь — через здоровое мышление, которое приводит нас непосредственно в созвучие с гармонией Вселенной, поскольку все три части, составляющие Импу­льс Христа, из этой гармонии изошли". 187(1)

     1205. "С моими собственными идеями я ни на одно мгновение не попадал под влияние этого (аримани­ческого) мира. Даже и бессознательно. Ибо я тщательно следил за тем, чтобы все мое познание происхо­дило в осмысленном сознании. Тем сознательнее была моя внутренняя борьба против демони­ческих сил, заставляющих прозревать дух не благодаря природопознанию, а при помощи механически-ма­териалистического образа мышления. Ищущий духовного познания должен пережить эти миры; ему недостаточно простого теоретического размышления о них. Мне приходилось тогда спасать свое духо­вное воззрение во внутренних бурях. Эти бури кипели за моими внешними переживаниями.
     В ту эпоху испытаний я мог продвигаться дальше, лишь проводя перед своей душой при помощи духовного созерцания развитие Христианства. Это привело к познанию, нашедшему свое выра­жение в книге "Христианство как мистический факт". До этого я всегда указывал на христианское со­держание, жившее в догмах. ... Нигде в догмах я не находил Христианства, которое искал. Я должен был, после эпохи тяжелейших испытаний и трудной душевной борьбы, сам углубиться в Христианство и именно в мире, где о нем говорит духовное.
     Из моего отношения к Христианству явствует, что в Духовной науке я ничего не искал и не нашел на том пути, который мне многие приписывают. Они представляют дело так, будто духопознание составлено мною из древних преданий; как будто я переработал гностические и другие учения. То духопознание, что изложено мною в книге "Христианство как мистический факт", вынесено непосредственно из духовного мира. Только для того, чтобы показать читателям книги созвучие духовно созерцаемого с исторически­ми преданиями, я воспользовался ими и вставил их в книгу. Но все, что имеется в этих документах, бра­лось мной для книги только после того, как я видел все это в духе.
     В ту эпоху, когда появлялись мои суждения о Христианстве... начало зарождаться в моей душе, как явление внутреннего познания, истинное содержание Христианства. К концу столетия это зарождение все усили­валось. В ту эпоху происходило как раз описанное испытание души. Для моего душевного развития было важно, что я духовно стоял перед Мистерией Голгофы, осознавая всю внутреннейшую, серьезнейшую то­ржественность познания этого факта". 28 (гл.26)

Антропософия и Христианство

     201. "Философия свободы" является моральным воззрением, которое хочет быть руководством в том, как мертвые мысли оживить в виде моральных импульсов, привести их к воскресению. В этой связи внут­реннее Христианство содержится в такой философии свободы". 211(7)

     202. "В наших семи культурных эпохах имеются три точки, являющиеся решающими в идущем вперед раз­витии человечества. Эти точки суть следующие. Первый зов раздался в громе-голосе с горы Синая как за­поведи Иеговы. Второй зов раздался в пустыне через Иоанна Крестителя, когда Креститель говорил тем, кто желали его слушать: "Измените ваше восприятие и способ постижения (Sinn), ибо приблизилось Царство Небе­сное"!
     Третьим зовом... является тот, который из духовных миров как новое откровение возвещается через Духовную науку, или Антропософию". Третий зов несет понимание слов Христа: "Вот, Я с вами до сконча­ния земного цикла". И как мы многим обязаны тем людям, которые услышали первый зов, так в будущем лю­ди будут многим обязаны тем, кто сегодня слышит третий зов. 127 (30.XI.1911)

     222. Было сделано возражение: почему д-р Р. Штайнер как "частное лицо" дал обновленный культ Общины Христиан, ибо это может совершиться лишь с помощью импульса, идущего непосредственно из духовного мира? На это был дан следующий ответ: "В свое время я подчеркивал, что не следует смот­реть на меня как на того, кто из Антропософского Общества является основателем Общины Христиан, но эта Община Христиан основана через меня наравне с А.О.; я тогда еще использовал выражение: "как частное лицо". ... Должно быть понято следующее. Антропософское движение как таковое — а в нем также пребывает и источник движения христианского обновления — обязано своим происхождением не просто человеческим импульсам, но оно именно таково, что внесено в мир под влиянием и из импуль­сов духовно-божественных сил". "Община Христиан совершенно самостоятельна в отношении к Антропософ­скому Обществу... Ибо это движение христианского обновления выросло н е из Антропософии. Оно на­чинается от тех индивидуальностей, которые, идя от переживания Христианства, а не переживания Ант­ропософии, искали новый религиозный путь. Они ощущали тягу в живом постижении сверхчувственного достояния Христианства обрести соединение человеческой души с ее вечным сущностным миром". Эти лю­ди знали Антропософию и были убеждены, что она может стать посредницей в их поиске. "Но они искали не антропософского пути, а специфически религиозного". 37 с.210, 397

     330. "Это не просто речь, а слово силы. Пусть в земном бытии выступают группы, всячески вражду­ющие между собой, пусть мы принадлежим к одной или другой из этих групп, мы должны знать, что в каж­дую группу мы можем внести нечто такое, что должно говорить: "Не я, но Христос во мне". И то, что есть "Христос во мне", — это действует не группируя, но так, что слава имени человеческого простирает­ся по всей Земле". 165 (II)

     331. "Мистерия Голгофы указывает нам, что необходимо духовное понимание, что нам следует искать Христа как Духа. Тогда мы также сможем сказать: Христос видит нас, воспринимает нас. ... Так пусть живет в нашей душе слово: Христос видит нас! Ибо мы должны в это верить, если правильно понима­ем Духовную науку: Христос видит нас!". 254 (12)

     332. Наша задача: "И Свет во тьме светит, и тьма все более и более постигает Его". 97 (7)

     493. "Наш друг (Христиан Моргенштерн) ... живет в потрясающей космической панораме, которая стала для него некоего рода душевным телом после смерти. А когда он был связан с нами внутри нашего антропософского течения, то он воспринял то, что мы говорили о Христе. И в то время, как он восприни­мал антропософское учение, в то время, как он соединял это антропософское учение со своей душой, так что оно действительно становилось духовной сердечной кровью его души, то это учение было воспринято его душой т.обр., что оно содержало в себе для него Христа как субстанцию. Он воспринял его вместе с Существом Христа. Христос, как Он живет в нашем Движении, перешел в то же время в его душу".
     "Не только один наш друг понесет далее для своего совершенствования воспринятую в собственную жизнь пронизанную Христом Антропософию, но благодаря тому, что он воспринял ее пронизанной Хрис­том, она станет импульсом, идущим из духовного мира, для тех душ, которые воплотятся в грядущих столетиях. В них будет светить то, что пронизано Христом, ваши души могут то, что они получили как свое лучшее достоя­ние из пронизанной Христом Антропософии воспринять не только для самих себя, но нести это через даль­нейшую эволюцию. Где присутствует Христос, там нет единичного жизненного блага, оно там остается тако­вым и для отдельного человека и в то же время принимает характер блага для всего человечества". 155 (7)

     494. "Имеются прежде всего такие души, которые с внутренней силой и интенсивностью занимаются Ан­тропософией. Эта интенсивность, конечно, не у всех ведь одинаковая, но существуют души, которые с бо­льшой внутренней интенсивностью подходят к занятиям Антропософией. Без всяких побочных отклонений, по самой прямой линии они направляются к Антропософии и вливаются в какую-либо из ее областей.
     Имеется определенное число душ, которые подошли к такому космически-мировому направлению внутри себя на том основании, что с особой силой ощущали в прошлых столетиях, когда они проходили через свою прошлую земную жизнь, что Христианство подошло к определенному поворотному пункту. Они жили в эпоху, когда Христианство преимущественно было подведено к тому, чтобы переходить в более или менее инстинк­тивные человеческие чувства, когда Христианство принималось хотя с несомненностью, но с инстинктив­ной несомненностью, когда души не ставили вопроса: почему я христианин? ... И что там, я бы сказал, жило бессознательно, что входило, в обход головы, в отправления организма, что тогда жило во многих отношениях как благочестивое Христианство, но как Христианство, не пришедшее к ясности относительно себя самого, это ставило перед такими людьми требование — ибо, что в одной жизни возникает бессозна­тельно, то в следующей земной жизни встает на ступень сознательного — выдвинуть вопрос: почему мы христиане?
     А это повело к тому — сегодня я только ввожу в эти вещи, — что такие души также и в жизни между сме­ртью и новым рождением, преимущественно в первой половине XIX в., имели в духовном мире определенную связь. В первой половине XIX в. в духовном мире существовало объединение душ, которые из Христианст­ва, пережитого ими на Земле, извлекли в духовном мире следствия, извлекли их в блеске и всеобъемлющем сознании, во всеобъемлющем откровении духовного мира. Именно в первой половине XIX в. существовали души в жизни между смертью и новым рождением, которые тяготели к тому, чтобы перенести в космические имагинации то, что они чувствовали в предыдущей христианской жизни. И как раз то, что я здесь однаж­ды описывал как культ, разыгралось тогда в сверхчувственном. И большое число душ было собрано в той совместно сотканной космической имагинации, в могучих образах будущего бытия, и это в измененном облике должно было затем искаться во время предстоящего земного бытия.
     Но в это было вплетено все то, что как трудные внутренние войны, которые были значительно труднее, чем обычно думают, разыгрывалось между VII и ХIII-ХIV христианским столетием. Души тех людей, которых я имею здесь в виду, именно в то время проделали довольно много. И все, что они тогда проделали, они воткали в те мощные космические имагинации, которые в первой половине XIX в. были сотканы сообществом большого числа душ.
     Все, что было здесь соткано в космические имагинации, это, с одной стороны, пронизывалось игрой чего-то такого, что я могу назвать не иначе, как родом тоскливого, полного ожидания чувства. Все образование тех мощных имагинаций переживались описываемыми душами так, что в них, в развоплощенных душах, об­разовывались сгущенные, но из многообразных отдельностей сгущенные чувства. Их чувства можно описать примерно следующим образом: в последнем земном бытии там, внизу, в нас была склонность к переживанию Христа. Мы глубоко ощущали тайну, которую традиция сохранила для христиан, — тайну святого свершения, которое имело место в Палестине в начале христианского летоисчисления. Не стоял ли Он, Христос, во всей Своей славе, во всем блеске перед нашими душами? — Этот вопрос вставал из душ. Они говорили: раз­ве не узнали мы после нашей смерти, что Христос из космических высот, как солнечное Существо, низошел на Землю? Разве мы не переживали Его, как Солнечное Существо? Его больше здесь нет: Он соединился с Землей; здесь существует лишь некое космическое воспоминание. Мы снова должны найти путь к Земле, чтобы перед нашей душой встал Христос. — Тоска по Христу сопровождала эти души на пути из доземного бытия в земное бытие.
     С увлекающей интенсивностью переживается это тем, кто может духовным взором наблюдать свершение в развоплощенных и невоплощенных людях в XIX и XX столетиях. Сюда примешиваются еще иные многообразные впечатления. Ибо души, которые теперь снова являются на Земле, они прошли в своем ощущении Христа все то, что разыгралось между теми, кто стремился к Христианству, и теми, кто еще пребывал в представле­ниях древнего язычества, как это часто имело место в столетия, на которые я указывал. Именно по этой причине в душах осталось многое из того, что вызывает в них возможность, с одной стороны, подпасть искушениям Люцифера, а с другой — Аримана. И в карму Люцифер и Ариман воткались так же, как и добрые боги. Мы ведь это уже видели.
     И как все это воткано в то, что сегодня разыгрывается как кармические следствия, — это следует изучить вплоть до отдельностей, чтобы исследовать действительно духовные подосновы антропософского стремления. И когда Рождественское Собрание принимается серьезно, то оно становится тем моментом, в котором с определенных вещей должен быть сдернут покров. Но только вещи должны быть взяты с необходи­мой серьезностью". (Далее в лекции исследуется карма одного человека — имя его не называется, — кото­рый из ревностного сторонника Антропософии стал ее врагом, анализируются кармические причины такого превращения.) 237 (3)

     495. "Это, естественно, взято лишь в общем и целом, но в антропософском Движении имеются две группы людей... Мы различаем одну группу, которая стоит к Христианству в таком отношении, что ее члены особенно близко к сердцу принимают принадлежность к Христианству и в их сердце есть страстное желание антропософами в истинном смысле этого слова — как они это понимают — называться как христиане. Для этой группы истинным утешением служит возможность в полной мере сказать: антропософское Движение представляет собой такое движение, которое признает импульс Христа и несет Его в себе. И если бы этого не было, то эта группа испытывала бы угрызения совести.
     Другая группа, прежде всего в (общих) проявлениях отдельных составляющих ее личностей, является не менее честно христианской. Но в этой группе удовлетворение получают прежде всего от антропософской космологии, от развития Земли из других планетарных форм; находят удовлетворение в том, что Антропосо­фия может сказать о человеке в целом и исходя из этого совершенно естественно приводит к Христианству; но при этом здесь нет в той же мере внутренней сердечной потребности непременно ставить Христа в сере­дину. Как говорится, эти вещи более играют в подсознательном. Кто упражняется в душевном наблюдении, тот вплоть до деталей правильным образом может судить, какого рода индивидуальность перед ним". Предпо­сылки для подобной группировки возникли в далеком прошлом. Из "Очерка Тайноведения" вы знаете, что в определенное время души покидали Землю и обитали на других планетах, а в Лемурийскую и Атлантическую эпохи они вернулись назад. "Среди этих душ было много таких, которые через очень старую карму склоня­лись к потоку, который затем стал христианским. ...
     Души, конечно, приходили в разное время, и были среди них такие, которые сравнительно рано сошли на Землю, в первые времена атлантического развития. Но были и такие, которые долго пребывали на плане­тах, прежде чем сойти на Землю. Это души, у которых, если мы пойдем назад от настоящей инкарнации, мы придем, вероятно, к христианской инкарнации, затем к дохристианской инкарнации и т.д.; а затем срав­нительно скоро мы у них больше не найдем инкарнаций — их путь уйдет к планетарному, этих душ затем не окажется в земных инкарнациях. У других душ, которые также вошли в Христианство, дело обстоит так, что можно далеко идти назад и найдешь множество инкарнаций. После многих дохристианских инкарнаций, атла­нтических инкарнаций, эти души погрузились в христианский поток. ...Для душ, ныне пришедших к Антропосо­фии, особенно важна — независимо от того, была ли еще промежуточная инкарнация или нет — та инкарнация ... которая у одних падает на III, VI, V христианское столетие, а у других — на VII,VIII столетие..."
     "И именно те души, которые в их древнем исповедании чувствовали себя примыкающими к Солнечному ора­кулу, они уже в атлантическое время почитали Христа, но почитая Христа, они смотрели на Солнце; эти души, как говорит Августин, еще до того, как Христианство было основано на Земле, были, в некотором роде, солнечными христианами. И они из всей их духовности никак не могли найти правильного отношения к тому, что Христос был Солнечным героем. Поэтому они предпочли укрепиться в том, что без этой интерпретации, без этой христологической космологии рассматривает все же Христа как Бога, но как такого Бога, который пришел неизвестно откуда и соединился с телом Иисуса. И в силу этих предпосылок они просто приняли то, что рассказано в Евангелиях. Они больше не могли обращать взор в космические миры, чтобы понять Существо Христа, и это было по той причине, что они познавали Христа во внеземных мирах. Поскольку им также и земные Мистерии, Солнечный оракул говорил о Христе как о солнеч­ном Существе, то они не могли прийти к воззрению, что этот внеземной Христос стал дейст­вительно земным существом. ... Эти христиане в посмертном состоянии оказались в положении, которое подобно тому, когда один человек хорошо знает имя другого, может быть, слышал много рассказов о нем, но самого его никогда не встречал. ... в посмертном состоянии эти души спросили себя: так где же пребывает Христос? Мы теперь находимся в существе Солнца, здесь мы всегда находили Его, а теперь мы Его не находим! — Что Он находится на Земле, этого они не могли взять с собой в своих мыслях и чувствах, которые остались с ними, когда они прошли врата смерти. После смерти они оказались в большой неопре­деленности, неизвестности относительно Христа. Эту неопределенность они переживали во многих отношени­ях, и благодаря ей — если даже там были еще промежуточные инкарнации — они легко склонялись к тому, чтобы примкнуть к различным группам людей, которые в истории Европы описаны как разного рода еретичес­кие сообщества". Эти души в первой половине XIX в. переживали совместно в духовном мире описанные выше имагинации. "Тогда имел место род сверхчувственного культа, состоявшего в мощных имагинациях, в кото­рых солнечная тайна Христа предстала этим душам, их духовному взору".
     "Они принесли с собой некоего рода тоску — конечно в подсознательном — также и по космологии и т.п., страстное желание смотреть на мир в антропософском смысле. Но воспламененность души Христом особенно сильна в них, и поэтому они ощутили бы укоры совести, если бы Антропософия, тягу к которой они почувствовали еще в доземном бытии, не была пронизана Импульсом Христа. Такова одна группа, если го­ворить в общем и целом, естественно.
     Другая группа жила иначе. Другая группа, вступив в настоящую инкарнацию, я бы сказал, не имела той усталости от язычества, к которой пришли души из первой группы. По сравнению с первыми, вторые были сравнительно мало на Земле, имели мало инкарнаций. И в этих немногих инкарнациях они наполнили себя теми мощными импульсами, которые можно было получить, находясь в очень живой связи с множеством языче­ских богов в течение многих инкарнаций, когда эта связь продолжает сильно действовать и в позднейших инкарнациях. Т.обр., эти души в первые христианские столетия еще не были усталыми от древнего язычест­ва, в них продолжали сильно действовать древние языческие импульсы, и тем не менее, хотя и медленно, они прорабатывались от язычества к Христианству. Эти души восприняли тогда Христианство интеллектом, пронизанным до некоторой степени душой, и много размышляли о Христианстве. Но не думайте, что это было обученное мышление, это могли быть сравнительно простые люди в простых жизненных отношениях, но они много думали. ...
     Именно те индивидуальности ... которые на стороне Христианства бились против язычес­тва, принадлежали к душам, несшим в себе, собственно говоря, еще много языческого, много языческих импульсов и ждавшим, когда они смогут стать истинными христианами. Когда эти души прошли через врата смерти и в духовном мире прожили жизнь от смерти до нового рождения, а затем во время, о котором я го­ворил — в первой половине XIX в. или чуть раньше, — пришли к той потрясающей победной имагинации, то в ней они увидели чистые импульсы для своей работы, своей деятельности. Они восприняли эти импульсы некоторым образом в свою волю. И можно сказать: если посмотреть оккультным взглядом на то, что такие души несут именно в своей воле, то как раз сегодня в их воле виден многократный отпечаток тех потрясающих имагинаций.
     Но когда души с такой конституцией вступили в земную жизнь, то у них прежде всего имелась потребность то, что в доземном бытии переживалось как служащее мерилом в работе кармы, также и здесь переживать в том роде, в каком это может быть пережито на Земле. Для первого рода душ, для первой группы духовная жизнь в первой половине XIX в. протекала так, что они из глубокой тоски почувствова­ли тягу стать участниками того сверхчувственного культа. Но при этом, я бы сказал, они пришли в некий род туманного настроения, так что при нисхождении на Землю осталось лишь темное воспоминание, с которым затем, конечно разумным образом, смогла соединиться превратившаяся в земное Антропософия. Зато вторая группа, как бы снова собралась вместе под действием принятого прежде решения, принятого теми душами, которые не устали от язычества и которые ждали, когда они смогут стать истинными христианами в ходе надлежащего развития. Это было как бы воспоминанием о решении, принятом в первой половине ХIХ в.: все то, что там вставало в могучих образах, снести вниз на Землю, преобразовать в земные формы. Когда мы смотрим на многих антропософов, которые прежде всего несут в себе импульс деятельно участвовать в антропософской работе, то именно среди них мы находим души второго рода. Оба эти типа душ очень явственно отличаются друг от друга".
     "Переходный тип от одной группы к другой представляют собой те — личное здесь, естественно, исключается, — кто, собственно, не могут ничего иного, как привычки, обыкновения, впечатления антропософской жизни вносить в антропософское Движение, которые совсем не склонны антропософское Движение принимать особенно всерьез; для них также характерно то, что в антропософском Движении они много ру­гают антропософов. Именно среди тех, которые много ругают отношения в самом антропософском Движении, ругаются по мелочам, ругают отдельных людей, встречается переходный тип, где одно переливается в другое. Но ни один из двух импульсов здесь не действует с особой интенсивностью". 237 (4)