721. Аполлоний Тианский был высоким адептом и современником Христа. О его жизни рассказывают много подобного тому, что написано в Евангелиях о Христе". 131 (3)

Неоплатонизм

     243. "Но показала ли жизнь греческой мысли душе, что она обладает силой дать ей все то, что она в ней пробудила? Перед этим вопросом, как бы образуя отзвук жизни греческой мысли, стояло то направление мировоззрения, которое зовется неоплатонизмом. Его главный представитель — Плотин (204-269 по Р. Х.). Предтечей его может быть назван уже Филон, живший в начале нашего летоисчисления в Александрии. Ибо Филон не опирается на творческую силу мысли для построения мировоззрения. Он скорее применяет мысль для того, чтобы понять откровение Ветхого Завета. Что рассказывается в нем — как факты, — он излагает мыслительно, аллегорически. Рассказы Ветхого Завета становятся у него символическими образами душевных процессов, к которым он стремится подойти мыслительно. Для Плотина мыслительное переживание души не является чем-то таким, что охватывает душу в полноте ее жизни. За жизнью мысли должна лежать иная душевная жизнь. На эту душевную жизнь постижение мысли скорее набрасывает покров, чем раскрывает ее. Душа должна преодолеть существо мысли, уничтожить его в себе и может после этого уничтожения прийти к переживанию, которое соединит ее с первосущностью мира. Мысль приводит душу к себе; она должна теперь постичь в себе нечто такое, что снова выведет ее из той области, в которую ее привела мысль. Плотин стремится к просветлению, наступающему в душе после того, как она оставила ту область, в которую ее привела мысль. Таким способом он думает подняться к мировому существу, не входящему в жизнь мыслей; поэтому мировой разум, к которому поднимаются Платон и Аристотель, не является .для него последним, к чему приходит душа, а творением Высшего, лежащего по ту сторону всякого мышления. Из этого сверхмысленного, несравнимого ни с чем, что может быть помыслено, вытекает мировое свершение. Мысль, как она раскрывалась в греческой духовной жизни до Плотина, как бы совершила свой круг и тем самым исчерпала все отношения, в какие может вступить с нею человек. И Плотин ищет новых источников кроме тех, которые лежат в откровении мысли. Он выступает из развивающейся мыслительной жизни и вступает в область мистики. ... В мышлении Плотина продолжают действовать греческие мысли, но они не растут как организм, а воспринимаются мистическим переживанием и вместо того, чтобы вырабатываться в то, что они создают из себя сами, они перерабатываются с помощью внемыслительных сил. Приверженцами и продолжателями этого мировоззрения были: Аммоний Заккас (175-250), Порфирий (232-304), Ямвлих (IV-й век), Прокл (410-485) и др.
     Подобно тому, как Плотин и его последователи продолжали греческое мышление в его более платонической окраске под влиянием внемыслительного элемента, мышление пифагорейского оттенка развивается Нигидием Фигулом, Аполлонием Тианским, Модератом из Гадеса и др". 18(2)

Как подобает заниматься Антропософией?

     296б. "Для внутреннего развития необходимы три оккультные вещи:
     1. лампа Гермеса Трисмегиста с тремя языками пламени,
     2. втрое сложенный плащ Аполлония,
     3. трояко расчлененный жезл патриархов, майстеров".
     Три пламени — это мысль, чувство и волеизъявление. С их помощью нужно вживаться в учение трехчленного пламени, Антропософии. Плащ подобен коже, за пределы которой выступает человек"... 266-1, с. 250
     "Современное положение (в мире, в общественной жизни). Настоящие доклады и эти уроки (эзотерические) образуют прямую противоположность господствующему на вершине демократии фанатизму. Они образуют вершину аристократии и иерархии. Через бездонную пропасть должно перепрыгнуть развитие, чтобы указанную противоположность преодолеть. Следует описать эту пропасть, через которую одни мужественно перепрыгивают, другие соскользнут в нее, третьи будут ею разорваны. А в целом перед нами героическая трагедия в истории человечества". 266-1, с. 462
     "Эзотерика не выносит никакой игры с собой. ... Эзотерика должна теперь открыто и серьезно вноситься в жизнь, исходя из Дорнаха как из центра. Действительно, больше нельзя играть с эзотерикой, для чего необходима скромность, прежде всего скромность перед Я.
     Поэтому пробудитесь! Осознайте, что мы спим! Пробудитесь, мы войдем в новые мировые сферы...
     4 ступени сна: в мышлении, чувствовании, волении, в Я;
     4 ступени пробуждения: в мышлении, чувствовании, волении, в Я.
     Мышление: Голова подобна плоду, сердце — светящейся чаше. Мы должны голову пережить как самосветящуюся вплоть до сердца. Собственное мышление нужно переживать как эфирный орган, трогающий (осязающий) все, что он хочет постичь. ... Нужно переживать себя наподобие улитки, вытягивающей щупальца. Мышление должно стать касанием, ощупыванием. ... мы развиваем сознание-соприкосновение: видим цветок одуванчика, а переживаем его как соприкосновение с песком, видим цикорий, а переживаем его как шелк, видим подсолнух, а переживаем как бы колючее животное...
     Чувствование: ... Собственное сердце следует переживать светящимся, но так, что оно воспринимает свет от всего окружающего мира, а назад излучает его подобным лунному свету. Пробужденным чувством весь мир мы лолжны переживать по-другому: Землю — как чувствующее существо, смеющееся и плачущее. В осеннем увядании как бы плачет природа, а ариманические существа радуются; весной радуются люциферические существа. Природные процессы — деяния духовных существ. Деревья зимой — это одно лишь физическое тело, эфирное находится вовне. Нужно подойти к дереву и увидеть, как оно в эфирном решает задачи.
     Пробуждается человек в мышлении — переживает себя распространяющимся в бесконечности. Пробуждается в чувстве — приходит в движение, покидает себя. ...
     Воление: ... Мышлением человек пользуется лишь в этом воплощении; в посмертную жизнь он ничего не берет от него с собой. В нашем мышлении нуждаются Боги; наши чувства и волеизъявления им не нужны. Человек может быть гениальным, но только потому, что так это нужно Богам. Гении — это светильники, которыми пользуются Боги. После смерти способности нашего мышления возвращаются к Богам.
     Воля идет с нами через воплощения, она есть результат воплощений, в земной жизни мы работаем над нею. ... Воля есть человеческая собственность. ... Мы бодрствуем в воле, когда сознаем, что мы существуем не для одних себя, но отвечаем за поступки других". Например, мы соучаствуем в открытии инженера Килли.
     Пробуждение в Я: В Я мы спим. Говоря "я", мы лишь подражаем Ангелам, некогда так обратившимся к нам. Имагинация для пробуждения: "Алтарь, над ним Солнце. Мы приближаемся к алтарю и переживаем себя всецело как тень, бессущностно. Прежде мы говорили: Я есмь. Теперь говорим: Я не существую (Ich bin nicht). — Тогда над алтарем восходит Солнце Божества и оживляет тень. Мы подобны чаше, воспринимающей свет Божества, поднимающегося из Солнца. Как милость воспринимаем мы Божество, оно дарит себя нам. — Нечто подобное переживал Фихте, но совершенно теневым образом. Поэтому абстрактно все, сказанное им". (Далее даны медитации). 265, с. 462-464
     "Гете был совершенно бодрственным, Шиллер — лишь полубодрственным, Гердер и Лессинг — те спали совсем". 265, с. 456
     "Антропософская деятельность сможет выполнить свою всеобщую великую миссию лишь в том случае, если сможет понять особые задачи, которые в каждой стране встают перед нею, будучи обусловлены духовным достоянием народа. В Германии эти особые задачи обусловлены наследием, которое она получила от духовной жизни великих гениев, живших на рубеже XVIII-XIX столетий".
     Благодаря Антропософии углубляется понимание творчества этих гениев; с другой стороны — жизненный сок получает от них Антропософия. "Не будет преувеличением сказать, что немец поймет Антропософию, если постарается как можно лучше понять, чего хотели его ведущие умы, и что они воплотили в своих трудах. ... Имеется возможность антропософскую деятельность оживить мысле-формами Гете и его настроением; вследствие такого оживления Антропософия в Германии проявится как нечто родственное Духу народа"... Д. 92, с. 9