603. Письменные ответы Р.Штайнера на письменно поставленные ему 29.5.1915 г. г-жой Альмой фон Брандис вопросы о 12-членной ложе Мастеров.
     Вопрос: Действительно ли разные Мастера являются, так сказать, частями одного Существа, так что это Существо содержит в себе 12 различных Майстеров, семеро из которых всегда воплощены в физическом мире, а пять остаются в духовном?
     Ответ: Да.
     Вопрос: Разделяются ли их Существа в той 12-тиричности таким образом, что, например, один развивает до совершенства свойства физ. тела, т.е., что он является представителем гармонии физических органов; другой приводит к выражению в физ. теле гармонию темпераментов (т.е. эф. тела); еще один представляет собой гармонию знания (астр. тела); четвертый упомянутые свойства выражает в ощущениях; пятый рассудочно выражает их или представляет; шестой выражает их совершенно сознательно и господствует над остальными шестью (слова "господствует над остальными шестью" Р.Штайнер поправил так: "и над ним господствуют шесть других"); а другие пять: Манас как 8, Буддхи как 9, Атма как 10, Святой Дух как 11 и Сын как 12 — до времени не видны?
     Ответ: Седьмой — слуга других шести; они господствуют над ним, а седьмой господствует над другими пятью; это значит, что он приводит их к воплощению. Семеро всегда воплощены, а когда воплощается восьмой, то первый развоплощается.

К.Х. — Кутхуми, Инспиратор перехода от египетского к греческому времени.
С.н.П. — Инспиратор книги Мабель Коллинз "Свет на пути" (его оккультное имя Илларион); инспиратор греческого времени.
И.и.Н. — Иисус из Назарета, Инспиратор перехода от греческого к германскому времени.
С.Ж. — Сен-Жермен, Инспиратор немецкой культуры.
М. — Мория. Инспиратор славянской культуры.

     Дочь Оскара фон Гоффмана, переведшего на немецкий язык "Свет на пути", рассказывала, что Р.Штайнер, в свою очередь, говорил ей о том, что ее отца во время работы над переводом инспирировал Майстер Илларион^*, ибо перевод мантрически оказался действеннее подлинника. (с. 201-205)
     "Майстер Мория дает нам разъяснение целей человеческого развития. Это он приводит человечество к его цели. Майстер Кутхуми — это тот, кто указывает путь к этой цели". (с. 206)

354. "Слово стало плотью и не только жило среди нас, но постоянно живет среди нас. Логос стал плотью. Кого прежде искали на Небе, Того теперь следует искать у людей. Ибо Логос по праву искали у Бога-Отца, в наше время Логос следует искать у Бога-Сына.
     Но Бога-Сына в его элементарном значении человек находит в том случае, когда делает истиной слова Павла: "Не я, но Христос во мне", — когда он познает себя. Все антропософы имеют целью научиться глубоко погружаться в человека. Когда в древности люди глубоко погружались в себя, что они там находили? — В основах человеческой природы они находили люциферические силы. Когда же современный человек глубоко погружается в себя, он находит там Христа". 221 (5)

502. "Чего не мог сказать Сфинкс, но к чему готовились египтяне, — это должно сказать человечество. В образовании слово-движения лежит импульс Христа. Человечество выразило это в словах: В начале было Слово
И Слово было у Бога...
И жизнь была Свет человеков".
     "Теперь человеческое развитие ушло так далеко вперед, можно что в иной форме сказать первые слова Ев. от Иоанна:
В начале пребывает мысль,
И мысль пребывает у Бога,
И Божественное есть мысль.
В ней есть жизнь.
И жизнь должна стать светом моего "я",
И да засияет Божественная мысль в моем "я",
Дабы тьма моего "я" постигла
Божественную мысль".
     К IV столетию до Р.Х., т.е. через 300 лет после начала греко-латинской культуры, человеческая мысль делается столь зрелой, что приводит к философии Платона. Через 300 лет после начала 5-й, европейской, культуры "человеческая мысль переживает свой высший подъем в Гегеле, когда он говорит: жизнь в ткании мыслей есть, по сути, действующий дух. — И что Гегель выразил столь непонятно, можно облечь в слова: Вначале пребывает мысль,
И бесконечное есть мысль,
И жизнь мысли есть свет Я.
Да наполнит светящаяся мысль
Тьму моего Я,
Чтобы тьма моего Я постигла
Живую мысль
И жила, и ткала в ее Божественном начале".
     "Путь, которым идет человечество, все более и более делает действительными слова: "Не я, но Христос во мне". И этим подготовляется путь, на котором в силы воспоминания постепенно войдет Импульс Христа. Сейчас же Его там нет... через силы воспоминания человек будет знать, как Христос действовал вне Земли до Мистерии Голгофы, как Он подготовил и прошел Мистерию Голгофы и каким образом Он как Импульс действовал даже в истории. ...В будущем для нас, поскольку мы должны будем живо постигать Христианство, будут иметь значение слова:
Вначале пребывает воспоминание,
И воспоминание живет далее,
И Божественное есть воспоминание.
И воспоминание есть жизнь,
И эта жизнь есть Я человека,
Которая стремится к человеку сама.
Он не один, Христос в нем.
Когда он вспоминает о божественной жизни,
В его воспоминании пребывает Христос.
И как лучащаяся жизнь воспоминаний
Христос будет светить
В каждую непосредственно присутствующую тьму".
     "Духовная наука должна не обрастать в нас простыми теориями, а изливать в нас нечто, делающее нас способными подступающее к нам в мире и то, чем мы являемся сами, воспринимать с другими ощущениями и чувствами. Жизнь наших чувств и ощущений должна обогащаться, когда мы в правильном смысле через Духовную науку проникаем в суть Импульса Христа и в Его господство в человеке и в духовном существе человека. Для нас было бы хорошо часто думать о следующем:
Вначале была сила воспоминания,
Сила воспоминания должна стать Божественной,
И Божественное должно стать силой воспоминания.
Все, что выступает в Я,
Должно стать таким,
Чтобы оно было возникающим
Из Христом пронизанного, Богом пронизанного воспоминания.
В нем должна быть жизнь,
И в нем должна быть лучащаяся жизнь,
Которая из воспоминающего себя мышления
Во тьму современности светит.
И тьма, какой она является сейчас,
Да постигнет свет становящегося Божественным воспоминания.
     Если мы воспримем смысл этих слов, то мы воспримем нечто, подобающее нам как людям ... мы научимся не только ощущать себя как плод прошедших воспоминаний, но с пониманием проникать в будущие воплощения".152 (7)

559. "Человечество должно научиться спрашивать Христа. Как это должно происходить? — Так, что мы должны научиться Его языку. Кто прозревает глубокий смысл того, чего хочет наша Духовная наука, тот видит в ней не просто теоретическое знание о всевозможных проблемах человечества, о членах человеческой природы, о реинкарнации, карме, но он ищет в ней особую речь, род и способ говорить о духовных предметах. И что мы учимся через Духовную науку внутренне в мыслях говорить с духовным миром — это много важнее, чем усвоение теоретических знаний. Ибо Христос с нами до скончания земных времен. Его язык хотим мы изучать. Через язык... через все, что мы слышим о др.Сатурне, Солнце, Луне, Земле и т. д. ... через т. наз. учения мы учимся языку, на котором мы можем выразить вопросы духовному миру. И когда мы научимся на языке этой духовной жизни внутренне говорить, тогда, милые друзья, Христос станет рядом с нами и будет давать ответы. ...Кто постарается так напрячь голову, что сможет взглянуть на мировые тайны таким образом, как этого хочет Духовная наука... к тому навстречу из сумрачно-темных основ мировых тайн выступит облик Христа Иисуса и станет для него крепкой силой, в которой он будет жить, братски ведомый... дабы, если в его сердце и душе достаточно сил, дорасти до задач будущего развития человечества".175 (1)

283. В эпоху Атлантиды существовали летательные аппараты. В последнюю же еe треть, в период упадка, были изобретены корабли, что вызвало большую сенсацию в Атлантиде. Небольшая группа атлантов, концентрировавшаяся вокруг Солнечного оракула, менее всех участвовала в этом внешнем прогрессе и презиралась теми, кто стоял на вершине прогресса той эпохи. Но в послеатлантическую эпоху люди этой группы обусловили технический прогресс. Теперь мореплавание стало привычным и идeт развитие воздухоплавания, в котором воздушная среда воспринимается чисто материально. И вновь из среды человечества кристаллизуется небольшая группа простых людей, в которых созревает культура будущего, и их презирают стоящие на вершине технического прогресса. Так повторяются времена.109(6)

422. "Конечно, духо-испытатель верит в то, что он знает". 62 с.135

     104. Гуны: "... понимание минерального царства было бы пониманием саттва. ... Жизнь в растительном царстве можно теперь только созерцать. Но то, что можно лишь созерцать, к чему нельзя проникнуть своим пониманием, — это есть понимание раджас. ... А понимание, которое современный человек со своей наукой приносит навстречу животности, есть тамас". "Для питания принятие в себя растительного есть саттва; принятие в себя минерального, солей и т.д. есть состояние раджас; состояние, которое вызывается мясной пищей, есть состояние тамас. ... Познание в высших мирах вызывает в человеческих душах состояние тамас; познание в обыкновенном окружающем нас мире — состояние саттва; вера, упование на авторитет, религиозность вызывает состояние раджас. ... что может войти в чистейшее ясновидческое познание, что соответствует уже просветленному ясновидению, вызывает состояние тамас ... состояние тамас через очищенное (в нормальном смысле) ясновидение".
     "Состояние тамас есть то, при котором что-нибудь внешнее наиболее освобождено от духа. ... "Свет во тьме светит, и тьма не объяла (постигла) его", — это нужно перевести так: и высший свет проник к человеку, но тот был наполнен природой саттва и не отпускал ее от себя; поэтому высший свет не мог войти в него, ибо высший свет может светить только во тьме. ...
     В состоянии тамас — безразлично, спит человек или находится в ясновидческом познании — по отношению к внешней действительности человек находится во тьме. ... Тамас всегда можно переводить словом "тьма", но... саттва... это не просто "свет"... Красное, оранжевое, желтое назовем красками саттва. В этом смысле зеленую краску можно назвать краской раджас, а голубую, фиолетовую, индиго — красками тамас. ... Но под понятие действия саттва подходит также и доброта человека". "Для индийца человеком саттва был тот ... кто с пониманием, разумно в обыкновенном смысле, головой и сердцем подходит к миру. ... Впечатление раджаса есть то, когда собственные эмоции, аффекты и страсти препятствуют человеку всецело войти в вещи, в то, что его окружает, так что он не отдается впечатлению, а противостоит ему тем, что он есть сам. ... Тамас — это когда человек всецело предан жизни своей телесности, туп и апатичен к окружающему, как апатичны и тупы бываем мы здесь, на физическом плане, по отношению к другому сознанию. ... Постепенно человек должен сделаться столь тупым по отношению к физическому миру, чтобы ясновидчески воспринимать высшие миры. ... Эти идеи являются поистине всеобъемлющими".
     "Есть люди саттва — они извлекают из окружающего мира счастье, блаженство; эти люди саттва легко проходят по миру, впитывая в себя из всех вещей то, что делает их блаженными. Люди раджас — прилежны, они действуют ради плодов... Люди тамас — беспечны, небрежны, ленивы".
     "В наше время мы могли бы сказать: Люди, стремящиеся к Антропософии, — это люди саттва (без лести!); те, которые держатся какой-либо внешней веры, — люди раджас; материалисты и спириты — это люди тамас". 146(9)

     94. "Истинное Христианство есть соединение всех ступеней посвящения. Посвящение древности было предвозвещением, подготовлением. Медленно и постепенно эмансипировался новый человек от своего посвятителя, своего гуру. Сначала в абсолютно трансовом сознании, но вооруженное средствами отпечатывать в физ.теле воспоминания о том, что происходило вне физ.тела, продвигалось вперед посвящение. Поэтому тогда было необходимо вместе с астральным извлекать эф.тело, носитель памяти. В море мудрости, в Махадева, в свет Озириса погружались оба эти тела. В глубочайшей тайне, в полнейшей закрытости проходило это посвящение. Ни одно дыхание внешнего мира не должно было проникать туда. Для внешней жизни человек как бы умирал, нежный зародыш должен был лелеяться в стороне от слепящего света дня.
     Затем посвящение выступило из сумрака Мистерий на ясный свет дня. В великой, колоссальной Индивиду­альности Носителя высшего объединяющего Принципа, Слова, напечатленного сокровенным Отцом, в Индивиду­альности, ставшей манифестацией Слова, когда Она приняла человеческий облик, став поэтому Сыном челове­ческим и Представителем всего человечества, единой связью всех Я, — во Христе, в Жизнедухе, в извечно-едином исполнилось исторически — а в то же время и чувственно — посвящение всего человечества на ступени чувства, души. Это событие было столь могущественно, что оно могло потом действовать в каждом отдельном человеке, который его сопереживал, вплоть до физического, до выступления ран, до сверлящей боли. И все глубины чувств были встряхнуты. Возникла такая интенсивность ощущений, что они поднялись мощными волнами, каких никогда не знал мир. В посвящении на Кресте Божественная Любовь совершила жертву Я для всех. Физическое выражение Я — кровь пролилась в любви для всего человечества и действовала так, что тысячи потянулись к этому посвящению, к этой смерти и свою кровь в любви, с энтузиазмом пролили для че­ловечества. Сколько крови было пролито т.обр. — об этом и говорить не приходится, хотя этого не созна­ют, также и в антропософских кругах. Однако волны воодушевления, излившиеся и взошедшие в этом течении крови, свою задачу исполнили. Они стали мощным подателем импульсов. Они сделали человечество зрелым для посвящения воли. И это является Заветом Христа". 42/245 (введение)

     186. "Антропософия есть путь познания, желающий привести духовное в человеке к духовному во Вселенной. Она возникает в человеке как потребность сердца и чувства. Свое оправдание она должна находить в том, что она способна утолить эту потребность. Антропософию может признать лишь тот, кто находит в ней искомое им из своей души. Поэтому антропософами могут стать лишь те люди, которые подобно голоду и жажде ощущают жизненную потребность в решении известных вопросов о существе человека и Вселенной". 26 (I)

     305. "Для развивающегося антропософа легче мыслить образно, вызывать в себе как бы имагинативные представления, чем мыслить абстрактно . Это обусловлено отделением деятельности внутренних частей мозга от внешних, участвующих в абстрактном мышлении".
     ""Теософия" (книга) построена согласно структуре правильного мышления, так что она постоянно при­нуждает к упрощению также и другую часть мозга (внешнюю), предохраняя ее этим от отставания".
     "При внутренней антропософской жизни понижается и ослабляется тесная связь между нервной и кровеносной системами: кровеносная система становится более чувствительной к влияниям климата и по­чвы, а нервная система — более независимой". Напр., при переезде в другую местность оккультист может испытать учащение пульса, но не ощутит страдания из-за того, что покидает привычные места. "Кто стал антропософом в сердце, тот по своей крови узнает характер чужого города". 145 (I)

     314. "Антропософия может распространяться лишь как что-то живое. Ибо основная черта ее сущности — жизнь. Она есть из духа текущая жизнь. Поэтому она желает, чтобы ее лелеяли живые души, теплые сердца.
     Праформа, в которой она может выступать среди людей, — идея; а первые врата, которыми она обращает­ся к человеку, — разумное понимание. И если бы это было не так, у нее не было бы содержания. Она была бы просто чувственной мечтательностью. Однако истинный дух — не отвлеченный мечтатель, он говорит от­четливым, полным содержания языком. Но речь его такова, что она захватывает не один только рассудок, а всего человека. Кто воспринимает Антропософию лишь рассудком, тот убивает ее при ее восприятии. Он тогда, возможно, найдет ее "холодной наукой". Но он не заметит, что лишь через восприятие, которое он подготовил ей в своей душе, она потеряла свою теплую жизнь". Она может через книги и лекции находить путь к людям, но она должна возникать заново всякий раз, как человеческое сердце обращается к книге. Для этого и пишущий книгу должен в сердце видеть ближнего, к которому он хочет говорить, и знать, что он ему хочет сказать. "А это может быть лишь, если человек, когда он пишет, касается жизни духа и через это оказывается в состоянии вверить мертвому написанному слову то, что ищущая духовное душа чита­теля сможет в нем ощутить как вновь воскресающее духовное. Лишь книги, способные в читающем человеке стать живыми, являются антропософскими книгами. ... Кто слышит Антропософию от кого-либо, тот желает иметь перед собой человека во всем его предшествующем существе, а не рассказанную статью. ... Агитация убивает истинную Антропософию". 37 с. 41-42

     425. "Никто по причине расхождения мнений не должен выходить из антропософского сообщества, из антропософского братства. В том именно и состоит преимущество антропософов, что, имея разные мнения, они все же остаются братски вместе". 96 (1)

     426. "Бессмысленно считать человека антропософом только потому, что он принадлежит к Антропософс­кому Обществу, ибо этим предполагалось бы, что все Общество имеет общие убеждения, общие догмы. Но этого не может быть. И если бы все Общество — согласно статуту — захотело опереться на общие догмы, то оно перестало бы быть Обществом, началось бы сектанство". 136 (6)

     445. Случается, что члены А.О. не думают о жизни в группах. "Они, правда, там некоторое время соби­раются, но вскоре уходят оттуда и говорят: чем там занимаются, меня не удовлетворяет. Лучше я пойду к Антропософии, занимаясь ею для себя в одиночку". Но не всегда основание их упреков следует искать в группе. Легко сказать: меня это не удовлетворяет. Трудно спокойно заметить неудовлетворенность и улучшить что-нибудь. С др.ст., не следует скрывать того, что многое в группах должно бы было обстоять иначе. "Если люди вместе ищут духовное с внутренней готовностью, то они также найдут и дорогу друг к другу, души к душе". Поиск этой дороги составляет ныне глубокую потребность сердца. В группах, несом­ненно, должно лелеяться антропософское мировоззрение; и там нет смысла дебатировать о различных мне­ниях. "Но если оставаться при одном лишь чтении антропософских текстов или докладывать Антропософию как обыкновенное учение, тогда верно, лучше то же самое делать в одиночку с помощью лекций.
     Всякий, идущий в антропософское собрание, должен иметь чувство, что он найдет там больше, чем если будет заниматься Антропософией в одиночку. В сочинениях об Антропософии находят мировоззрение, в антропософских собраниях человек находит человека.
     Также и усердно читающий Антропософию должен с радостью идти на собрание группы, ибо он рад людям, которых там найдет, если даже при этом услышит лишь то, о чем давно знает". Если приходит новичок, то не следует думать о том, что Антропософия обрела еще одного последователя, но нужно иметь ощущение того человеческого, что вошло в группу с новым членом.
     "Необходимо иметь внутреннюю радость от душевных проявлений другого. Все благородные действия дру­жеского совместного бытия могут быстро развиваться. Однако их следствия способны возрасти до востор­женной мечтательности". Не следует реагировать на это филистерски. Мечтательность, если она пробивает­ся к гармоническому душевному строю, духовно более открыта, чем застывшая бесстрастность. "Учиться понимать другого, когда он думает и поступает иначе, чем думаешь и поступаешь ты, должно составлять идеал". Понимание — это иное, чем слепота.
     Чтение антропософских книг на собраниях в ветвях "образует в нас единую черту, в которой мы нуж­даемся, если наше Общество действительно должно иметь истинное содержание". Но жизнь в Обществе нуж­дается и в возможно больших вкладах деятельности его членов. С радостью должно встречаться то, что члены приносят как свое на собрания в группах. 37 с.44-45, 53, 68
     "Да, идеалом было бы иметь небольшую группу, которая стремилась бы ко все большему углублению. Обмелению можно было бы противодействовать тем, что вновь приходящие члены обращались бы с доверием к старым, которые уже годами слушают эти доклады, и просили бы их о них рассказывать". 266-2, с. 339

     447. "Жизнь внутри антропософской ветви, если она длится какое-то время, приобретает особенное значение для человеческой души. Человек усваивает во время жизни в этой антропософской ветви не толь­ко представления и понятия о человеческом существе, о высших мирах, об эволюции и т.д. Нечто большее, чем то, что каждый доносит до своего сознания, представляет собой усвоенная во время этой жизни в ветви определенная сумма ощущений и чувств, иных, чем те, которые имеет новичок, впервые вступая в Антропософию. Эти чувства и ощущения позволяют в полном покое и невозмутимости, с определенной религиозностью, доверчивостью научиться выслушивать антропософские описания и воспринимать их как нечто, лишенное всякий фантастичности и мечтательности, хотя до вступления в Антропософию человек может быть, и смеялся над ними, а большинство наших современников и поныне смеется и издевается над ни­ми как над вымыслом. Куда более значительным, чем отдельности антропософского учения, является эта сумма ощущений и чувств, к которым все более и более привыкает наша душа. Ибо, в действительности, благодаря этому, мы становимся постоянно совсем другими людьми. И тех, кто усваивает такие чувства и ощуще­ния по отношению к другим мирам, по отношению к тем мирам, которые хотя и не находятся в нашем мире, но постоянно пронизывают его своей пульсацией — хотя мы этого и не воспринимаем своими органами чувств, — таких людей, обладающих такими ощущениями и чувствами в отношении других миров, я называю продвинутыми антропософами. Т.обр., дело заключается не в ваших теоретических познаниях, но в ваших сердцах и чувствах, когда мы вот так, без предрассудков, занимаемся нашими рассмотрениями". 102 (10)

     461. "... работа с того времени (с 1914 г.) в существенном состояла в углублении в духовное. И в этом отношении был проложен прямой путь. Это углубление в духовное искалось этап за этапом, даже не взирая на внешние события мира, ибо дело обстояло так, и оно так обстоит и поныне, что духовное со­держание, которое хочет ныне открываться ради прогресса человечества, должно быть в какой-либо форме действительно привито цивилизации. Дело при этом заключается только в том, чтобы, делая сообщения или как-то обрабатывая это духовное достояние, все делать исходя из самого этого духовного достояния". По этой причине в третий период развития Антропософии была освоена эвритмия. С 1914 г. в Антропософии "начало образовываться нечто такое, что я назвал бы внутренней оппозицией тому, что де­лал я сам в Антропософском Обществе, определенная внутренняя оппозиция.
     Естественно, многих изумляет, когда я говорю об этой внутренней оппозиции, поскольку они ее не осознают, по крайней мере многие. Но на это я могу только сказать: тем хуже. Ибо внутренняя оппо­зиция в чувствах особенно сильно выступила как раз в третий период (с 1914 г.)". Эта оппозиция особе­нно проявилась, когда я написал книжечку "Мысли во время войны". Ко мне тогда подходили и говорили: а мы думали, что Антропософия не вмешивается в политику! И я не встретил никого, кто сказал бы: подо­ждем года, скажем, до 1935, тогда узнаем, зачем она написана. Полагали так: если мы возводим с ним Антропософское Общество, то он должен писать только то, что нам нравится.
     Подобные вещи следует высказать радикально, иначе их не понять, а они симптоматичны". 258 (7)

Письмо Рудольфа Штайнера к Марии Яковлевне фон Сиверс (в Берлин) Мюнхен. 9 янв. 1905 г.
     1219. Спасибо за Твои добрые письма. Они вносят что-то такое милое в работу. — Лекции в Штуттгарте и Мюнхене уже позади. Сегодня после обеда буду у Шветига, а вечером — в собрании студентов; да­лее, утром — в Штуттгарте. — Мне кажется, что до сих пор все шло хорошо и, возможно, так будет и дальше. Г-жа X. получила трепку; графиня Калькрейт и Штинде в отношении проявлений дружеского слу­жения — истинные образцы. ...
     Были бы лейпцигцы вообще теософами*, то карма нашего века не смогла бы так отразиться в них. Но теософами-то они как раз и не являются. В этом мы должны признаться со всем сочувствием. Поэтому и отражается в них таким вот образом все стягивающее вниз, несвятое, ложно-демократическое нашего века. Они — жертвы этого главного свойства современности. Восприми это как относящееся к сегодняшнему эзотерическому уроку (завтра понедельник), что я Тебе теперь сказал. В головах т.наз. теософов вопиющим образом еще раз отразится весь материализм нашего времени. Поскольку само теософ­ское настроение является столь высоким, то те, кто не будет захвачен им полностью, ста­нут как раз наихудшими материалистами. Увы, от теософов мы еще претерпим намного больше зла, чем от тех, кто не соприкоснулся с теософским учением. Теософское учение, будучи воспринятым как догма, а не как жизнь, может как раз привести к материалистическим пропастям. Мы должны это хорошо понимать. Ты только посмотри на X. Будучи на лучшем пути, каких жертв он стоил теософии. Без теософии был бы он простым, пусть не одаренным, но, вероятно, довольно бравым ученым. Благода­ря же теософии он стал высокомерным, завистливым, мелочным и критиканом. Таковы суть те соображе­ния, которым постоянно должен предаваться оккультист, если он думает о том, как сеять среди людей высокую мудрость святых Майстеров. В этом состоит его большая ответственность. Именно об этом нам постоянно напоминают те братья, которые в оккультизме остаются консервативными, и ме­тоды, с помощью которых они остаются в потаенном, желают лелеять и далее. — Не проходит ни одного дня, в который от Майстера не звучало бы совершенно отчетливо предостережения: "Будьте осторожны, учитывайте незрелость вашего времени. Вы имеете перед собой детей, и такова ваша судьба, что вы должны высокое тайное учение сообщать детям. Будьте готовы к тому, что своими словами вы воспитае­те злодеев". Я только хочу сказать Тебе, что если бы Майстер так не убеждал меня, что, несмотря на все это, теософия все же необходима нашему времени, то также и после 1901 г. я бы только писал философские книги и говорил бы о литературе и философии.
     Моя дорогая, пребудь сильной для меня. До тех пор, пока мы будем оставаться в связи с Великой Ложей**, с нами в действительности не случится ничего такого, что, по-видимому, могло бы случиться. Лишь через нашу непоколебимость (твердость) с на­ми пребудет помощь возвышенного Майстера. Ты знаешь: я говорю это так же трезво и так же рас­судочно, как делаю это в повседневной жизни. "Будь крепким и ясным", — так ежедневно говорят Май­стера".

_________________________________________
*Р.Штайнер говорит "теософы", ибо это еще 1905-й год. Но, естественно, он имеет в виду тех людей, которые были способны стать носителями духовного знания, каким его дает Антропософия. — Прим.сост.
** Ложа Майстеров Мудрости и созвучия ощущений. — Белая Ложа Человечества.

     1255. "В такую эпоху (Михаэля) космополитическое, интернациональное стремление идет через мир. Национальные различия кончаются. В эпоху Габриэля национальные импульсы были основаны в евро­пейской цивилизации и в ее американском придатке. В наше время Михаэля, в течение трех столетий, эти импульсы будут полностью преодолены. В каждую эпоху Михаэля через человечество проходит всеоб­щее стремление, всеобщечеловеческое стремление в противовес специальным интересам отдельных наций и человеческих групп. В эпоху правления Михаэля на Земле до Мистерии Голгофы это выразилось в том, что из отношений, господствовавших тогда в Греции, возникла та колоссальная тенденция, приведшая к по­ходам Александра, в которых греческая культура и цивилизация гениальным образом были распространены в Азии, в Африке и среди таких народностей, которые до того жили совершенно в ином. Колоссальное деяние нашло свое завершение в том, что было основано Александром: космополитический поход, содержав­ший стремление духовные силы, собранные в Греции, дать всему цивилизованному миру того времени.
     Такое происходит и происходило под действием импульса Михаэля. И те существа, которые принимали участие в таких земных деяниях, совершавшихся как служение Михаэлю, они во время Мистерии Голгофы не были на Земле. Все те существа, принадлежавшие к царству Михаэля, безразлично, были ли это чело­веческие души, пришедшие в духовный мир через врата смерти после окончания эпохи, развоплощенные человеческие души, или такие, которые никогда не были воплощены на Земле, — все они были связаны между собой в совместной жизни в сверхчувственном мире в то время, когда на Земле разыгралась Мисте­рия Голгофы. ... Жители Земли имели переживание, что Христос, высокий Дух Солнца, пришел к ним. Но они мало что знали о том, к чему ведет соответствующая оценка этого события.
     Тем больше сознавали это развоплощенные души, проходившие в окружении Михаэля через жизнь в сфере Солнца. Они могли оценить это событие в другом аспекте, из надземного мира. Что тогда свершилось для мира, они могли оценить с Солнца. И они пережили, как Христос, Который до того действовал в сол­нечной сфере, так что достичь Его могли только из Мистерий, когда возносились в сферу Солнца, поки­нул Солнце, чтобы на Земле соединиться с земным человечеством.
     Для тех существ, принадлежавших к общине Михаэля, это было потрясающим, ни с чем не сравнимым событием, потому что эта община Михаэля имела особую связь со всем тем, что является исходящей от Солнца космической судьбой. Они должны были расстаться с Христом, занимавшим до того Свое место на Солнце, Который должен был занять Свое место на Земле. Таков этот другой аспект". С этим было свя­зано еще нечто другое. В прошлом человек получал духовное содержание через откровение. Сегодня че­ловек мыслит о вещах; прежде мысли приносились душевным впечатлением, они были инспирированными. Управлял космической интеллигенцией Михаэль. Такой человек, как, например, Александр Великий, рас­сматривал себя не иначе как миссионером, инструментом Михаэля, он сознавал, что мысли приходят к нему на пути Михаэля (хотя он носил тогда другое имя). Все это давало силу воли в действиях.
     "С нисхождением Христа на Землю было связано то, что Михаэль со своим окружением наблюдал не то­лько нисхождение Христа с Солнца, но прежде всего то, как постепенно от него, Михаэля, ускользает господство над космической интеллигенцией. С Солнца тогда было совершенно ясно видно, что впредь веши с интеллигентным содержанием будут приходить к человеку не из духовного мира, но человек должен будет сам завоевывать свою интеллигенцию на Земле. Это было впечатляющее, значительное событие — видеть, как интеллигенция устремляется на Землю. ...
     На Земле с VIII, IХ столетий началась эпоха интеллигенции и люди стали образовывать собственные мыс­ли. В школе Шартра еще некоторое время по традиции продолжали распространять то, что открывалось в космической интеллигенции, а затем управление интеллигенцией на Земле перешло к отдельным членам ордена доминиканцев.
     Вся схоластика представляет собой борьбу людей за ясность в отношении струящейся вниз интелли­генции. Нет ничего удивительного в том, что главный интерес тех, кто был вокруг Михаэля, обратил­ся именно к тому, что на Земле разворачивалось как схоластика. В том, что делали Фома Аквинский* и его ученики, а также другие схоластики, видели земной отпечаток того, что было тогда течением Михаэля. А течение Михаэля — это управление интеллигенцией, полной света, спиритуальной интеллиген­цией. ... Прошло несколько столетий с тех пор, как в IX в. по Р.Х. Михаэль увидел нисходящим на Землю то, что ранее было космической интеллигенцией. И он видел, как она продолжала струиться на Землю и вот устремилась в схоластику. Это было внизу. Но он собрал тех, кто принадлежал к его цар­ству, в области Солнца, он собрал как души, которые находились в жизни между смертью и новым рожде­нием, так и тех, кто, принадлежа к его царству, никогда свое развитие не проходили в человеческих телах, но которые имели определенную связь с человечеством. Там были, как вы понимаете, те человече­ские души, о которых я вам рассказал как о великих учителях Шартра. Особенно значительным среди тех в воинстве Михаэля, кто совершал свои деяния в начале ХV столетия в сверхчувственных мирах, был Аланус аб Инсулис. Но также и вое другие, кого я вам называл как принадлежавших к школе Шартра, были соединены с теми ... кто происходил из ордена доминиканцев. Души, принадлежавшие к платоновскому течению, были сердеч­но соединены с теми душами, которые принадлежали к аристотелевскому течению. Все эти души прошли именно через Импульс Михаэля. Многие из этих душ жили так, что Мистерию Голгофы они сопереживали не в земном аспекте, а в аспекте Солнца. И тогда, в начале ХV в., они были в духовном мире в зна­чительном положении.
     Здесь возникло под водительством Михаэля нечто такое — мы ведь должны употреблять земные выра­жения, — что можно назвать сверхчувственной школой. Что некогда было Мистерией Михаэля, что возве­щалось в древних Мистериях Михаэля посвященным и что теперь должно стать другим, поскольку интелли­генция нашла свой путь из космоса на Землю, — это в исключительно значительных чертах резюмировал сам Михаэль для тех, кого он собрал в той сверхчувственной школе в начале ХV в. Тогда в сверхчувст­венном мире снова ожило все то, что некогда в Солнечных Мистериях жило как мудрость Михаэля. Тогда грандиозным образом было резюмировано то, что существовало в аристотелевском продолжении платонизма и через Александра Великого было перенесено в Азию, перенесено в Египет. ... И все души, которые всегда были связаны с тем потоком, о котором я рассказываю в ряде лекций, те души, которым было пре­допределено принадлежать к антропософскому Движению, которые в своей карме содержали задачу образо­вать антропософское Движение, все те души приняли участие, как ученики, в той сверхчувственной школе. Ибо все, чему там учили, учили с той точки зрения, с какой в другом роде в человеческом развитии внизу следует учить михаэлически через собственную интеллигенцию человеческой души". Там учили, как в последней трети XIX в. Михаэль вступит в свое правление на Земле в ряду семи Архангелов, что он снова найдет космическую интеллигенцию, которая ушла от него. "Но он найдет ее в особом состоя­нии; он найдет ее в сильнейшей мере подверженной действию ариманических сил. Ибо в то же самое вре­мя, когда интеллигенция погружалась из космоса на Землю, все более и более возрастало стремление ариманических сил космическую интеллигенцию, когда она становилась земной, отнять у Михаэля, дать ей проявляться только на Земле, отдельно от Михаэля.
     Это большой кризис, длящийся от начала ХV в. и по сей день, кризис, внутри которого находимся и мы, кризис, выражающийся как борьба Аримана против Михаэля, как такая борьба, в которой Ариман ис­пользует все, чтобы оспорить у Михаэля господство над интеллигенцией, ставшей теперь земной. Миха­эль же стремится всеми импульсами, которые он имеет после того, как от него ушло господство над ин­теллигенцией, снова вместе с началом его земного правления в 1879 году овладеть ею на Земле". Ари­ман же хочет, чтобы интеллигенция продолжала, как в эпоху Габриэля, оставаться делом человеческого кровного родства, делом цепи поколений, сил размножения. "Быть антропософом, кроме всего прочего, означает: хотя бы до определенной степени понимать эту борьбу (Михаэля с Ариманом). Она повсюду явля­ет себя. Ее настоящий облик встает за кулисами исторического свершения..."
     И еще нечто видели те души, что находились в сверхчувственной школе Михаэля в начале ХV в. "Они смогли видеть нечто такое, что лишь через многие-многие столетия повторяется в космическом стано­влении: было увидено при взгляде на Землю, как Серафимы, Херувимы и Троны, т.е. высшая, первая Иерар­хия, исполняли колоссальное деяние. ... В ту эпоху земных потрясений, в которую на Земле действовали розенкрейцеры, в которую совершались разные примечательные вещи, которые вы можете исследовать в истории, в ту эпоху Земля являла себя, для духов в сверхчувственном, бушующей от колоссальных мол­ний и громов. Это Серафимы, Херувимы и Троны переводили космическую интеллигенцию в тот член челове­ческой организации, который является нервно-чувственной организацией, головной организацией.
     Свершилось событие, которое сегодня еще не проявляется отчетливо, ибо оно проявляет себя в ходе столетий и тысячелетий, и оно состоит в том, что человек был полностью преобразован. Ранее он был человеком сердца. После того он стал человеком головы. Интеллигенция стала его собственной интеллиген­цией. С точки зрения сверхчувственного это было чем-то бесконечно значительным. Было увидено все то, что как силы и мощь пребывает в царстве первой Иерархии, в царстве Серафимов, Херувимов, Тронов, кото­рые потому вовне явили свою силу и мощь, что они правят духовным не только в духе, как Динамис, Эксузиаи, Кириотетес, но духовное вносят в физическое, духовное делают творческим в физическом. Серафимы, Херувимы и Троны, они совершили деяния, которые повторяются лишь через эоны. И можно сказать: чему Михаэль учил своих в то время — это возвещалось среди молний и громов внизу, в надземном мире. Это должно быть понято, ибо эти молнии и громы, дорогие друзья, должны стать воодушевлением в сердцах и душах антропософов!
     Кто испытывает действительную тягу к Антропософии — сегодня еще бессознательную ... тот несет в своей душе последействие того, что тогда в кругу Михаэля он воспринял ту небесную Антропосо­фию, которая предшествовала земной. Ибо учения, данные Михаэлем, были такими, что они подготовили то, что должно было стать на Земле Антропософией".
     Так двояко: в школе Михаэля и в сверхчувственном культе в начале ХV в., были подготовлены те, кому затем на Земле надлежало подойти к тому, что станет действовать здесь как Антропософия. Это были те, кто учил в Шартре, кто действовал в схоластике и те две группы душ, которые я вам опи­сал ранее. Одни из них с началом эпохи Михаэля сошли на Землю, но остались связанными с теми, кто как учителя Шартра — Бернард Сильвестрис, Аланус аб Инсулис и др. — должны еще оставаться в сверхчувственном. "Но те, кто сегодня с истинной внутренней сердечной преданностью может воспри­нять Антропософию, имеют в себе импульс того, что они пережили в сверхчувственном в начале ХV в. и в начале XIX в. совместно со всеми другими, которые с тех пор еще не сходили вниз и долж­ны появиться на Земле в конце XX столетия. До того времени через антропософскую спиритуальность будет подготовляться то, что из общности должно будет осуществляться как полное откровение того, что было подготовлено сверхчувственно через указанные течения.
     Мои дорогие друзья, антропософу следовало бы воспринять это в свое сознание, уяснить себе, ка­ким образом он призван подготовлять уже теперь то, что должно все более и более распространяться как спиритуальность, пока оно не придет к кульминации, где истинные антропософы снова должны бу­дут быть здесь, но соединенными с теми другими, быть здесь в конце XX столетия. Истинные антропо­софы должны иметь сознание, что сегодня дело заключается в том, чтобы принять участие, видя, по­могая Михаэлю, в борьбе с Ариманом. Только благодаря тому, что такая спиритуальность, которая хо­чет течь через антропософское Движение, соединится с другими духовными течениями, Михаэль найдет те импульсы, которые снова соединят его со ставшей земной, но принадлежащей ему интеллигенцией.
     Моей же задачей является показать вам, какими рафинированными средствами Ариман хочет помешать этому, в какой острой борьбе находится этот XX век. Понимание серьезности времени, мужество, не­обходимые для того, чтобы правильным образом войти в спиритуальные течения, может человек из всех этих вещей внести в свое сознание. Но когда человек берет в себя все эти вещи, когда он говорит себе: ты, душа человека, ты можешь, если поймешь это, быть призванной к соучастию в укреплении господства Михаэля, — то в это время может возникнуть то, что можно назвать жертвенным внутренним ликованием души от возможности стать настолько сильной. Но настроение для этой полной мужества силы, для этого сильного мужества найти необходимо. Ибо над нами, написанная сверхчувственными письменами, стоит надпись: Осознайте, что вы снова придете перед концом XX столетия и в конце этого XX столетия, вы для этого подготовлены! Осознайте, как может сформироваться то, к чему вы приготовлены!
     Осознать себя в этой борьбе, осознать себя в этом решении между Михаэлем и Ариманом, — это есть нечто такое, дорогие друзья, что можно назвать антропософским энтузиазмом, антропософским вдохновением". 237(7)

_____________________________________________
* "Фома Аквинский, будучи маленьким ребенком, получил астр.тело Христа Иисуса. Оно низошло на него как блеснувший луч и убило лежавшую вместе с ним в колыбели сестру; астр. же тело Фомы, восприняв высокое астр.тело, сделалось эластичным". 264 с. 226

     1257. "Можно входить в различные объединения — судьба человека этим особенно глубоко не затра­гивается. Но если человек честно, будучи глубоко захваченным этим в душе, вступает в Антропософ­ское Общество, то это вступление оказывает глубокое влияние на его судьбу. Это выступает особенно отчетливо, если рассматривать вещи, я бы сказал, с правильным прицелом. ... Намного более значи­тельной является разница между тем, кто находится в Антропософском Обществе, и тем, кто в нем не находится, чем между людьми, находящимися в разных других обществах. Это два различных рода свя­зей. Наша жизнь проходит так, что исполняется все, что я описывал, она проходит во время колосса­льно больших решений, так что это стояние рядом людей, связанных с антропософией и не связанных с ней, является сегодня чем-то решающим. Дело теперь заключается либо в ликвидации старой кармы теми, кто находятся в Антропософском Обществе, либо в прядении новой кармы теми, кто в него не входит. И это большая разница.
     Представим себе, что антропософ находится рядом с неантропософом. Тогда между ними могут сло­житься отношения такого рода, что антропософ прежде всего изживает старые кармические связи с неантропософом, или они могут сложиться так, что неантропософ создает с антропософом кармические связи для будущего. По крайней мере, мне приходилось наблюдать два этих случая, образованных, естественно, по-разному, и между этими двумя случаями нет ничего другого. А отсюда следует, что речь идет о времени больших решений: действие этих связей на неантропософов бывает либо таким, что они приходят к общине Михаэля, либо, не принадлежа к общине Михаэля, они еще более от нее удаляются. Это время больших решений, того большого кризиса, о котором говорят священные книги всех времен; этот кризис, по сути говоря, относится к нашей эпохе. Ибо особенность Импульса Михаэля заключается в том, что он является решающим, и он является решающим именно в наше время. Люди, которые в настоящей инкарнации через Антропософию воспринимают Импульс Ми­хаэля, они подготовляют этим — воспринимая Импульс Михаэля — все свое существо к тому, что оно далее войдет во все те силы, которые в ином случае определены просто через расовые и народные связи".
     Подумайте, сколь сильно человек еще определяется своим национальным. Сколь много можно ска­зать о человеке, зная только, что он русский, француз, англичанин, турок и т.д. "Тот же, кто се­годня с действительной внутренней силой души, с сердечной импульсивностью принимает Антропософию как свою глубочайшую силу ... когда он снова низойдет на Землю ... придет не из какого-либо на­рода или расы, но будет как бы выросшим из всех рас и народов. ... О таком человеке должны будут сказать, что в предыдущей земной жизни он тяготел к тому, чтобы в михаэлическом смысле обращаться к духовному. Так что непосредственно физически-творчески формируя физический облик выступает то, что находится под влиянием Михаэля.
     А это, в свою очередь, является тем, что глубоко-глубоко входит в карму отдельного человека. По­этому такова судьба тех, которые являются честными антропософами: они не могут достаточно хорошо сп­равиться с миром и, в то же время, им необходимо серьезно, со всей серьезностью подходить к ми­ру".
     "Михаэлиты захватываются в своей душе силой, которая из духа хочет действовать во всем че­ловеке вплоть до физического. Характеризуя это вчера, я говорил: эти люди сбрасывают расовое, что из природного бытия дает человеку определенный отпечаток... А если человек в этой земной ин­карнации будет захвачен спиритуальным, если он теперь здесь станет антропософом, то он подготовит­ся к тому, что больше не будет определяться подобными внешними знаками, а тем, что он собой пред­ставлял в своей настоящей инкарнации. В определенный момент дух укажет на человека — примем это со всей скромностью, — какой физиогномический облик, какой человеческий облик он может иметь.
     Ничего подобного в мировой истории до сего момента указать нельзя. До сего времени из своих народных подоснов, из фактического люди образовывали свою физиономию". 237(9, 10)

6. Антропософы. Карма антропософского движения

     466. "Не произвольно занимаемся мы Духовной наукой, но занятие ею требуется от нас эволюцией че­ловечества, тем, что подготовляется в настоящем моменте эволюции человечества". 158 (4)

     467. "Не каждый для себя должны мы быть антропософами ... но из долга перед человечеством, перед миссией человечества". 117 (12)

     499а. "В антропософском Движении мы нуждаемся в людях, которые то, чего они хотят, способны также и осуществить... преуспевание нашего АО зависит от тех, кто может осуществлять желаемое". с. 223
     "Первопричина заболевания мисс Марион (от которого она умерла в 1924 году) возникла в ту ночь, когда горел Гетеанум. ... Это кармические взамосвязи". с. 225
     Управление антропософским Движением (которое Рудольф Штайнер взял на себя после Рождественского Собрания) означает, что "все, происходящее в связи со мною, я сам должен быть в состоянии внести в духовный мир". На мне лежит "ответственность за исполнение не только того, что происходит здесь, на физическом плане, но и за то, что восходит в духовные миры". Также и вы "перед духовным миром ответственны за антропософское Движение. ...
     Большие трудности вырастают на пути у того, кто перед духовным миром взял на себя ответственность за какое-либо дело... и примешал к нему что-то из личных претензий (амбиций, личных намерений, личностных качеств)! Следствием этого будет жуткий ответный удар, приходящий со стороны духовного мира... (независимо от того, признает человек присутствие личностных амбиций в том, что он делает, или нет)". с. 226, 227

     Из писем к Эдит Марион
     (01.08.1923): "... в Обществе дела идут просто ужасно. Изо всех углов вылазит невозможное".
     (07.08. 1923, из Англии): "На лекции приходит крайне мало мужчин, в основном женщины. Такое впечатление, что мужчины отошли от цивилизации". с. 131
     "Духовная атмосфера здесь (Пенмэнмавр, Англия) такова, что с помощью мышления имагинации легко врисовались в эфир, словно рисуешь их карандашом по воздуху". с. 148
     (30.09.1923): "Все идет хорошо за одним очень важным исключением — наши венские члены тоже спят. с. 163
     "... нужны способные люди, которые были бы осмотрительны и действительно бы чувствовали, что общие дела являются их собственными". Но таких очень мало. с. 72
     "... также и штутгартские господа теряют всякую связь с антропософским движением. Они сидят на своих стульях, играют в правление, а люди не хотят ничего знать о них".
     "Я позвонил Ули, чтобы он прочитал доклад молодежи, а те сказали, что не хотят его слушать. Работы много, а помогать некому. Учителя старших классов потеряли всякий контакт с учениками. ... Люди любят рутину, хотят действовать по старинке; они желают быть тяжелой массой, а не воспламеняющим элементом. По сути они все-таки инертны". с. 102, 103
     (30.01.1923): "Все идет с большим трудом, люди не хотят, люди не хотят сопутствовать делу".
     (06.02.1923): "Люди не движутся вперед".
     Из Штутгарта (27.02.1923): "Здесь невозможно понять, куда идет дело".
     (25.03.1923): "Обществу (в Штутгарте) я хотел бы лишь сказать, что более всего мне хотелось бы не иметь с ним больше никакого дела. Все, что делает его правление, мне противно".
     (11.05.1923): АО продолжает здесь спать; его даже не пытаются разбудить". с. 115-117, 121, 126
     (28.04.1923): "Теперь я в Праге. Вчера был открытый доклад в "Урании". Все идет очень хорошо. Люди были настолько заинтересованы, что мне пришлось после одного прочесть еще небольшой доклад о Вальдорфской школе". 263/1, с. 120