1402. "Старые понятия веры привели человечество к атеистически-материалистическому требованию го­лого внешнего знания, скажем, в лютеровском, кантовском смысле, в смысле монизма XIX столетия".131 (3)

100а. "С IV в. по Р.Х. идут поиски Царства Божия. Сначала Царство ищут в мире — римское Царство, граница.
     Претворение морального.
     Божье государство Августина.
     Потом: отказ иметь это Царство на Западе. Крестовые походы. Идет борьба за внешний моральный мировой порядок. В подосновах пребывающие турки являются разрушителями.
     Далее: враг внутри — Лютер — борьба Лютера с антиморальностью.
     Современные теософы — они видят необходимость в современном безобразном познании видеть образы, облики. В XIX в. новый закат: закат римских форм".343(II), c. 72

140. "В то мгновение, когда папский импульс вынужден был выпустить из своих тенет западноевропейское народонаселение ("авиньонское пленение" пап с 1309 по 1377 год состояло в том, что папа из Рима был переселен во Францию и подчинeн королевской власти), на Западе вспыхивает сила национального начала (Жанна Д'Арк 1412-1431) и становится там формирующим, элементом". Эмансипируются от папства даже итальянцы. "В 1476 г. на территории современной Швейцарии произошло значительное сражение. Жившее тогда в душах людей, когда Карл Храбрый потерпел поражение при Муртене , особенно симптоматично выступает нам навстречу именно в этой битве... начинается искоренение тесно связанного с римским папством рыцарства, самой сущности этого рыцарства".
     "В Гусе (1369-1415) мы имеем личность человека, который, я бы сказал, всем обликом своего характера являлся подобно человеку-вулкану. В 1414 г. в Констанце начинается собор, приговоривший его к сожжению (хотя Гус имел на соборе при себе охранную грамоту короля Сигизмунда). ... Каким предстаeт Гус в новейшее время? — Как мощный протест против всей внушающей, суггестивной культуры католического универсального импульса. Сама душа сознательная вздымается в Гусе против того, что душа рассудочная приняла от силы римского универсального импульса". И это было не единичное явление. Сюда относится и Савонарола (1452-1498), и Лютер (1483-1546), и эмансипация от Рима англиканской церкви, и Кальвин (1509-1564). "Что удивляет нас в Кальвине, Лютере, если мы берeм их как историческое явление? ... Не новые продуктивные идеи, не новое, создаваемое самой душой, а сила, с которой они хотели влить старое в новую форму".
     Правомерные импульсы (Гус, Лютер, Виклиф) вступают в развитии в борьбу с неправомерным. "Симптом этой борьбы мы видим в восстании Соединeнных Нидерландов (1556 г.) против люциферо-ариманической личности испанского Филиппа. ... а также в 1588 г., когда побеждается испанская армада". 185(1)

184. Лютера не понять тому, кто не знает, что сознательное постижение того, что в духе его времени называлось дьяволом, сегодня мы называем Ариманом и Люцифером; и это было для него действительным духовным переживанием. 176(15)

185. "В душе Лютера продолжало действовать воспринятое им в Мистериях дохристианского времени, когда он проходил свою дохристианскую инкарнацию и был приглашен в те Мистерии, которые врабатывались в Христианство". Но он был сыном своего времени — 5-ой послеатлантической эпохи, когда видение духовных миров помрачилось даже у прошедших в древности посвящение. "С душой 4-ой культурной эпохи Лютер входил в переживания людей 5-ой эпохи". 176(16)

319. "Рим, оттеснивший движение самой непрекращающейся метаморфозы Христова вершения на восток, преобразовал духовное господство Христа в мирское господство церкви. Рим декретировал: всe, что связано со Христом, было делом одного единственного откровения в начале нашего летоисчисления. ... И это откровение передано церкви, и церкви надлежит внешне нести это откровение дальше. Но тем самым откровение Христа делалось в то же время вопросом мирской, светской власти и втягивалось под церковное управление, под церковное господство. На это важно обратить внимание. Этим было совершено не более не менее, как то, что из Христова Импульса была вырвана определeнная часть. Полный Импульс Христа существует в Христовом народе (русском), который несeт его дальше таким образом, что этот Импульс Христа действительно продолжает действовать в непосредственной современности. Римская церковь разрушила его постоянно длящееся действие, сконцентрировала Импульс Христа на начале нашего летоисчисления, а всe позднейшее перенесла в традицию или письменное предание, которое должно существовать дальше лишь через церковное управление. ... Этим Импульс Христа был низведeн из спиритуальных высот, на которых он всегда оставался на Востоке, и введeн в политические махинации, в ту спайку политики и церкви ... характерную уже для средневековья. В России, несмотря на то, что царя ... называли папой русской церкви, такой спайки в действительности не существовало; она существовала лишь внешне, в иллюзорных явлениях. Здесь как раз таится значительная тайна европейского развития. Действительное слияние, смешение реальных вопросов власти и вопросов церковного управления шло из Рима".
     К началу 5-го послеатлантического периода это смешение достигло определeнного кризиса. До XV века связь Божественного с физическим определялась догматами. Но с развитием стремления человека постичь себя встал вопрос: чем является личность Христа Иисуса? "В сущности говоря, этот вопрос был в центре всех споров того времени — Гуса, Виклифа, Лютера, Цвингли, Кальвина, анабаптистов, Каспара Швенкфельда (1489—1561), Себастьяна Франка (1499—1543; написал "Невидимую церковь Духа") и др. — и приводил всегда к тому, что желали понять: какова связь божественной духовной природы Христа с человечески-мирской Его природой. Всe вращалось вокруг этого вопроса. ... Можно сказать: всe, на что влиял Рим, стало народом церкви. Возникли церкви, секты и т.д., которые имеют некоторое значение.
     Не говорите, дорогие друзья, что в России также возникли секты. Как раз тем и коверкаешь всe наблюдение действительности, что применяешь одно слово к тому, что в иной области и становится иным. Кто изучит сущность русских сект, тот обнаружит, что в действительности у них нет ни малейшего сходства с тем, что имеет место у народа сект. ... Восстание против единой, суггестивно орудующей с подсознательными силами римско-католической церкви отмечает как раз жизнь и стремление людей от начала XV в. ... И как противоудар этому приступу личности... на помощь романизму приходит иезуитизм". 185(8)

Запад — Восток — Средняя Европа

1151. "Если хотят основать коммерчески-индустриальное мировое господство, то для этого основная область должна быть прежде поделена надвое. Такова природа коммерчески-индустриального ... коммерция не может существовать без противостоящей области. Поэтому когда на одной стороне основыва­ется британская коммерция, то из русских будет сделан принадлежащий к этой коммерции противоположный полюс. Чтобы имелась соответствующая дифференциация между куплей и продажей, чтобы происходила цирку­ляция, необходимо иметь две области. Нельзя весь мир сделать одним единым царством; нельзя основать мировое коммерческое царство. ... Это большая, гигантская мысль тех оккультных братств, о которых я говорил. Это мировая гигантская мысль — создать противоположность, по сравнению с которой все осталь­ное оказывается малостью, противоположность между британской коммерческой империей и тем, что получа­ется из русских с действующим в них через спиритуальные задатки подготовлением к 6-ой послеатлантической эпохе. ... Ибо, выражаясь тривиально, трудно представить себе лучший противоположный полюс для того, что на Западе вырабатывается как цвет коммерческого индустриального мышления, чем русских сла­вян, которые в будущем, совершенно очевидно, еще менее, чем теперь, будут склонны заниматься профессионально коммерцией и которые именно благодаря этому и образуют совершенно исключительный противоположный полюс.
     Подобная империя, разумеется, сама должна высказать свои собственные условия. И это была глубокая мысль Спенсера и его предшественников, которую постоянно подчеркивали: индустриально-коммерческое общество не желает иметь дела с войной, ему нужен мир, и оно любит мир. — Это несомненно так. Су­ществует, так сказать, глубокая любовь между коммерц-индустриальным стремлением и миролюбивым элемен­том в мире. Только временами это миролюбие принимает удивительные формы. В теперешней ноте Вильсона содержится нечто примечательное. ... Это нечто "гигантское", гигантское благодаря абсолютно фриволь­ной игре с истиной. ... две вещи здесь стоят на одной бумаге: мы разобьем срединное государство, но мы ничего ему не сделаем. ...
     Последуем мысленно туда, куда нас ведут. Мы имеем дело с разделением мира, и его нужно разделить так, что можно было бы сказать: мы хотим мира и стоим только за мир. — Все дело в рецепте. О нем мно­го пишут, суть же его в том, что он напоминает заявление такого рода: я не хочу тебе сделать ничего плохого, и волос с твоей головы не упадет, я только запру тебя в глубокий подвал и не дам есть! ... Ну кто скажет, что я тронул хоть волос на тебе? — По такому рецепту формируются многие вещи, в том числе и миролюбие... Но если у вас возникает недовольство коммерческим господством в мире, то это не­приемлемо для других. Так миролюбие коммерции, совершенно очевидно, в будущем будет разрушено. — Это, разумеется, понимают те, кто делят мир надвое, и потому становится необходим между этими частями вал. Этот вал должен быть создан в виде большой южно-европейской конфедерации, в которую войдет Венг­рия и многое другое, о чем я уже говорил; это именно должно обеспечить мир. ...
     Это гигантская мысль: только южные порты, выходящие в Средиземное море, оставить свободными для Франции, а остальные ввести в сферу своего влияния. Это означает, по сути говоря, что французская колониальная держава и сама Франция есть иллюзия, она существует под другим протекторатом, сама вхо­дит в сферу влияния".
     "Создать мир материальной, индустриальной, коммерческой культуры — это ведь не является плохим, такова необходимость, вообще говоря. Но должен быть создан и противоположный полюс. ... Должны сталкиваться противоположности, и в их столкновении развивается реальность. ... Противоположный по­люс можно найти в Средней Европе. Ибо подумайте, какую оппозицию Средняя Европа создала культово-теократическому испано-итальянскому югу, оппозицию, достигшую своей вершины в лице Лютера, а свою наибольшую глубину — в среднеевропейской мистике. В этом соединилось не просто немецкое или герман­ское, но там действовало и славянское вместе со среднеевропейским. ... Эта внутренняя углубленность действовала как в чехе Яне Гусе, так и в германизированном англичанине Виклифе, и в Цвингли, и в Лютере. ...Средняя Европа с западными славянами является в некотором роде оппонентом периферии славянства. Восток соединен со Средней Европой, хотя политически между ними могут возникать многочислен­ные разногласия. ... Гус, поляк Коперник — можно было бы назвать и много других имен — образуют связь на физическом плане. ... выявляет это и рассмотрение оккультных связей.
     Рассмотрим лишь один случай: душа Галилея вновь жила в Ломоносове, основателе, во многих отношениях, славянской культуры на Востоке. В середине здесь лежит духовный мир. И можно сказать: средне­европейские славяне на физическом плане связаны с Западом. А то, что лежит за ними, связано с людьми Запада через высший план". 174(20)

1396. "Красота (немецкого) языка была взлелеяна благодаря мистике, и переводы того времени по красоте речи превосходят более поздние. Это развитие немецкого языка было резко сломано благодаря переводу Лютером Библии на педантичный, филистерский говор того времени, из которого возник современный Носhdeutsch (литературный язык)". 51(12)

Протестантизм

     117. "... круги францисканцев, которые в папе видели некую символизацию антихриста. Затем во времена протестантизма это воззрение перешло к тем, кто в протестантизме видел спасение Христианства, а в римской церкви — вероотступников Христианства. Прежде всего, в самом папе они видели символ антихриста, а папа отплатил за это тем, что в Лютере видел антихриста". 104 (1)

     606. Рафаэль был рожден в 5-й культурной эпохе как душа, протестующая против ее надвигавшейся бездуховности. Он стремится внести в нее имагинативную образность 4-й культуры. В Центральной Европе "антиподом" Рафаэля выступил Лютер. У Рафаэля все — спиритуальная образность, сверхчувственный мир в чувственных красках и формах. "А Лютер в то же самое время в Риме отверг весь этот мир. Его душа, полная пения, поэзии, жила, однако, в безобразном, лишенном формы". С его северной душой, Лютер отодвинул то, что на юге Европы осталось как завет 4-й послеатлантической культуры. Итак, мы имеем перед собой трехчленный мир: на Востоке, будучи отодвинутой туда и там запруженной, пребывает в ожидании спиритуальность; на Юге вчленяется нечто вроде завета 4-й послеатлантической эпохи; и там оно, опять-таки, запружено и надломлено. Музыкальное Севера встает на место царств цвета и формы завещанных Юга". Рафаэль — дитя 5-й культуры; в его душе всецело живет содержание 4-й культуры. Лютер всецело принадлежит 4-й культуре и из нее просто перенесен в 5-ю. Он мыслили чувствует как человек 4-й культуры и изживает в себе то, что должно звучать в 5-ю культуру с ее скучной и пустынной чувственностью, с ее простой историей природы, с ее ледяными полями бесспиритуальности. Лютер желает импульсы человеческой души строить на том, что не имеет никакого отношения к человеческой деятельности, но что есть лишь простая, лишенная облика вера. В подобном духе рисовал Дюрер. 292 (10)

     609. Искусство Южной Европы и в периоды расцвета, и в периоды упадка говорило "к человеческой фантазии, которая жила в южной душе с присущим ей оттенком сангвинического темперамента... христианские представления и идеи в этой южной душе прежде всего внесены в жизнь фантазии и фантазией рождены художественно". Северное искусство говорит к душевному элементу ощущения. В Христианстве живет душевный, морально-религиозный импульс, и он не вошел в импульс фантазии южного искусства, достигшего в Ренессансе головокружительных высот. В Средней Европе в ХII-ХIII вв. существовало стремление понять историю страданий Господних, усвоить ее собственной душой, сердцем; далее — в ХIII-ХVI вв. начинает преобладать стремление спокойно перерабатывать в душе усвоенное прежде, дать ему художественное выражение. На севере, в Средней Европе, жило стремление углубляться во внутреннее души. Стоит лишь сравнить, например, Рафаэля с Ван-Эйком. Что рисовал Рафаэль, он поднимал над человеческим; Ван Эйк входит в человека, в его ощущения и там овладевает человеческой душой, давая ей затем отразиться вовне, в выражении лица и в проч. Все это, кроме того, соткано с народным характером, с народной душой, протестующей против романизма. "Лютер, придя в Рим, увидел не головокружительные высоты, а моральное падение Рима". 292 (4)

     707. "Лютер является продолжателем авторитативного принципа..." 93 (6)

3. Мировоззрения на заре эпохи души сознательной

Вера и знание

     308. Лютеру было мало дела до того, к чему пришли средневековые мистики. "Он в первую очередь хотел божественное откровение спасти от противоречий разума. В противоположность схоластикам, он искал достигнуть этого благодаря тому, что говорил: в вопросах веры разуму не дано решать ни в коей мере. Он должен заниматься разъяснением мировых явлений... Слово откровения есть источник веры. С этой верой разум не имеет ничего общего; он с нею не соприкасается. Он не может ни доказать ее, ни опровергнуть". Потому Лютер высмеивал Аристотеля, на которого опирались схоласты. 51(1)

     509. "Поставив себе вопрос: какая существует связь между гетеанизмом и лютеранством? — получаешь знаменательный ответ: никакой! — Между ними не существует никакой связи! Правда, внешне Гете занимался и Лютером, занимался внешне и католицизмом, но ... во всем его развитии для него не было ничего более безразличного, чем быть католиком или протестантом. ... К этому факту можно прибавить и другой: Гердер был пастором. ...Но кто читает его труды, тот и о Гердере может сказать, что внешне, как пастор, он, конечно, знал и внешне содержал в себе много от Лютера, но настроенность его ума, его мышления даже самым отдаленным образом не связана с лютеранством, хотя он и вырос полностью в лютеранстве". 185(7)

Действия Люцифера и Аримана

     963. "Лютер боролся с врагом человеческим, перед которым он испытывал внутренний страх. Он приближался к Лютеру с одной стороны, как нарождающееся естествознание, а с другой — в виде его неизбежного коррелята, абстрактной мистики во внутреннем человека, эгоистической мистики. Антропософии надлежит избегать обоих этих подводных камней. Она преодолевает их благодаря тому, что, с одной стороны, не робеет полностью вживаться в естествознание, т. е. пережить все то, что переживает естествоиспытатель, познавая природу. Иными словами, человек в некотором роде низвергается в эту пропасть, оставшись в которой он, безусловно, потерял бы себя. А с другой стороны, Антропософия не робеет перед мистической пропастью, которую также следует познавать. Мистику действительно необходимо переживать, но также и преодолевать: чтобы не упасть в пропасть эгоизма. В эгоизме можно потерять себя точно также, как и в нулевой точке (в нереальности материалистического естествознания. — Сост.)
     Оставаться с одним естествознанием означает лично искушаться прежде всего люциферическими силами, если даже желают прийти к духовному. Оставаться с одной мистикой, означает лично искушаться прежде всего ариманическими силами. ...нужно просто знать, что силой Христа преодолеваются и естествознание, и мистика. И не нужно пугаться переживать их обеих, ибо эти враги человечества опасны лишь тогда, когда господствуют в нас бессознательно. Свою власть над человеком они теряют уже благодаря одному тому, что он поднимает их в полное сознание".
     Люцифер зовет нас следовать интеллектом за ним в бесконечные дали. Но в таком случае мы оставляем любовь на Пороге, а тогда сила Христа не сопутствует нам в тех далях. Погружаясь в себя с непреодоленным эгоизмом, я имею дело лишь с иллюзиями Аримана; тогда я не найду истинного Облика Христа, правящего во мне, и могу потерять свое Я. 343, с. 379-380
     Люциферическое и ариманическое. "В физически-чувственной жизни обе эти силы слиты вместе. Но в эзотерической жизни такого не должно быть; здесь люциферическое и ариманическое должны удерживаться на расстоянии".
     "Ариман является искусителем также и в элементарном мире. Поэтому о созерцаниях элементарного мира нельзя рассказывать так: я чувствую себя в мире тепла, нету твердого, потоки и т. д. ...нужно научиться читать и мочь потом сказать, что это развитие древнего Сатурна". 266-3, с. 154, 179
     "В наше время для стремящихся к сверхчувственному познанию особенно важно созерцать во всем их многообразии, во всей их изменчивости такие образы, как образы Люцифера и Аримана, которых душа всегда встречает на пути к посвящению. Это созерцание покажет, как удивительны отношения и сцепле­ния одного мира с другим". 138 (6)
     "Если бы душа не вооружилась достаточной силой мышления, то люциферические существа при созерцании их из духовного мира овладели бы миром ясновидческих образов и вызвали бы в созерцающей душе иллюзию, будто она все глубже и глубже проникает в искомый ею духовный мир, между тем как на самом деле она все глубже погружалась бы в тот мир, который люциферические силы пытаются создать как тождественный с их существом. Правда, душа чувствовала бы себя все более самостоятельной, но она вживалась бы в духовный мир, не соответствующий ее существу и ее первоисточнику. Она вступала бы в чуждое ей духовное окружение". 17 (6)