BDN-STEINER.RU

ANTHROPOS
Энциклопедия духовной науки
   
Главная

Предметный указатель





ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗМ

1525.
Жизнь представлений:Полное бодрствованиеМудрость
Жизнь чувств:СновиденияМудрость
Жизнь волиСонМудрость

     "Это сознание (I) восприняло остаток культуры Мистерий, чисто люциферический элемент. Это интеллектуалистическая культура. В нашей голове оно очень ясно.
     Оно пронизано мудростью, всеобщезначимой мудростью. Но это люциферический элемент в нас.

I. Жизнь представлений (Люцифер)
П. Имагинации Сознание
III. Инспирации (Ариман)

     А внизу (III) находится то, что особенно любит современная наука, о чем Кант сказал: в природе столь­ко науки, сколько в ней математики (математические истины восходят из III-го сознания, но человек этого не чувствует); но это ариманический элемент, проходящий через наше человеческое существо. ...
     Не достаточно только знать, что нечто истинно. Мы знаем, что вещи, которые мы постигаем интеллек­туально через нашу голову, правильны, но являются дарами Люцифера. И мы знаем, что математика верна, но этой могущественной правильностью математики мы обязаны Ариману, который сидит в нас. И наименее уверенным является средний элемент (II). Он производит впечатление нелогически волнующихся снов. ... Как нисходит мудрость в эту среднюю часть человека? В том положении, в каком человек находится в мире, в своей голове он удерживается Люцифером; в мудрости обмена веществ, в мудрости конечностей его держит Ариман. Но сердце относится к среднему состоянию сознания — организация сердца и чело­веческого ритма. ... Благодаря чему в эту среднюю часть нашего человеческого существа приходит внут­ренняя логика, внутренняя мудрость, способность ориентироваться? — Благодаря Импульсу Христа, благо­даря тому, что вошло в земную культуру через Мистерию Голгофы". Без Мистерии Голгофы эта средняя часть человеческого существа усохла бы, опустошилась. Человек лишился бы всякой возможности привести в равновесие два крайних состояния сознания.194 (4)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

1542. "Я тех людей, которые жили до Мистерии Голгофы — а это были мы сами в прежних инкарнациях, — было сумрачным. Тогда бодрствовали совсем по-другому, чем после Мистерии Голгофы. Астр. тело тогда полностью входило в эф. тело. Но и Я тогда очень глубоко уходило в эф. тело. Сегодня так больше не бывает. Сегодня Я входит только в головную часть эф. тела. ... Благодаря этому мы можем мыслить интеллектуалистически. Но в тот момент, когда мы погрузились бы глубже в эф. тело, мы бы внутренне уви­дели образы инстинктов".214 (5)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

1632. Приходя в земную жизнь, человек приносит с собой способность мышления как дар духовного мира. И вот, развив это мышление, что мы при этом испытываем? "Непосредственно со становлением мышления вы связываете потребность сообщать. Если вы думаете, то вы не можете сделать этого иначе, как только же­лая, чтобы ваши мысли вошли в души других людей, чтобы вы оказались в состоянии свои мысли сообщить другим". Люди делятся мыслями, делятся вещами. Последними менее охотно. "Но есть люди, которые действи­тельно охотно дают. Если мы несколько проанализируем охотное давание, то нам станет ясно, что оно, опять-таки, связано с мышлением. Мысль, что подумают о тебе другие, какая общность возникнет, если им что-нибудь дать, — такого рода мысль сильно влияет на отдавание каких-либо вещей, так что при дарении ... сильно сопереживается потребность сообщения. Стремление к общности в мышлении — вот что при этом играет роль".198 (12)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

1636. "Интеллектуализм имеет своей областью земное бытие. Он стремится удовлетворить все пребываю­щее в физически-чувственном мире. И, строя внутри физически-земного, он хочет ввести такое социальное состояние, которое служило бы выражением для интеллектуализма. Вплоть до поклонения богине разума, под которой подразумевается богиня интеллектуализма, идет это стремление...".210 (14)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

1736. "В интеллектуализме человек теряет свое духовное существо, поскольку интеллектуализм нельзя пронести сквозь врата смерти. Но здесь (на Земле) он обретает с помощью интеллектуализма свободу; и вырабатывамое им в свободе, он может пронести сквозь врата смерти. ... Что мы переживаем в свободе, будет нам затем возвращено как человеческое существо. Интеллектуализм нас убивает, но также и оживляет. Он позволяет нам вновь восстать как полностью жизненным существам, когда делает нас свобод­ными людьми". 207 (10)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

7. Знание, познание

1741. "Что не поставлено на служение Богу, то теряется". Приобретенное нами знание либо служит нам в следующей инкарнации, либо идет в пищу высшим духовным Существам. "Но знание, не поставленное на слу­жение Богам, захватывается Ариманом, переходит в его распоряжение, образует его силу, через его служи­телей включается в мировой процесс и становится в нем препятствием".170 (6)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

132. "Развитие с IV до середины XV столетия по Р.Х. представляет собой в существенном род беременности цивилизованного человечества, когда вынашивался идущий снизу интеллектуализм, выступивший затем полностью в XV в. и достигший своей вершины в XIX в.". 206(23.VII)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

Воплощение культуры 5-й эпохи

181. "В определенном отношении мы, вообще, могли бы сказать: Гамлет, учившийся в Виттенберге и определeнную духовную конституцию, полученную из этого обучения, увeзший к себе домой, Гамлет, каким его изображает Шекспир, может в определeнном смысле рассматриваться — конечно, всемирно-исторически — как ученик Фауста. В нeм мы находим нечто такое, что мы можем в более верном смысле назвать ученичeством у Фауста, чем то, что у самого Гeте мы встречаем как (фамулуса) ученика Фауста".
     В Виттенберге Гамлет может стать, как и Фауст, профессором. Но далее, смотрите, каким образом Гамлет приходит к своей задаче: ему является дух отца, т.е. он имеет дело с действительным духовным миром. Но он хорошо учился в Виттенберге и человеческий мозг может рассматривать как книгу. Гамлет — верный ученик интеллектуализма, но, с другой стороны, связан с духом. Оба импульса действуют в его душе. Но всe это дано поэтически, и для комментаторов остаeтся широкое поле для суждений. Пытаются умно понять "Гамлета". Имеет ли там явление духа объективное значение или это лишь образ? И почему духа видит один Гамлет?
     Для Кальдерона реальность духа была совершенно достоверной. Иное — для Шекспира. Он живeт в иную эпоху и уже не может столь резко проводить границу между объективным и субъективным духом. Вопрос об объективности одного и субъективности другого прекращается в тот момент, когда познают объективность человеческого внутреннего мира и субъктивность внешнего мира. Но именно в этой полной жизни рассеянности удерживает Шекспир изображаемое им в "Гамлете", а также, например, в "Макбете". Мы видим, что поэзия Шекспира выступает на переходе от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе".
     "Интересно, например, посмотреть, как среди шекспировских произведений Гамлет — чистейшее явление личности — выражает в монологах всю сумеречность переходного времени. Если хотят понять Гамлета с точки зрения XVII-XVIII столетия, то должны спросить: где жизненные и мировые загадки волнуются в душе Гамлета? — Указывается на Виттенберг, на то место, откуда приходит и Фауст. К подобным же вопросам приходят, рассматривая "Макбета"; но в "Лире" уже встаeт человеческое. Здесь вопросы уже не удаляются от сферы земного к духовному, здесь они возвращаются в человека, делаются его субъективным состоянием, но одновременно делают его безумным". Шекспир пытается изобразить, что именно из подсознательных мятежных народных сил ведeт к интеллектуальной ясности, особенно активно возраставшей с эпохи Елизаветы именно в том углу цивилизованного мира. За драмами Шекспира следует эпоха интеллектуализма.
     Интеллектуалистической эпохе предшествуют старые силы рыцарей и королей, как это изображено Гeте в "Геце фон Берлихенгене", когда были нужнее руки, чeм голова. Гeте здесь "...выступает как духовный революционер. Он отрицает дух, как французская революция отрицала политику". Он восстаeт против того, что идeт на смену миру Геца, — против интеллектуализма, который, например, выражает Вольтер. Вольтер называл Шекспира пьяным дикарeм. Всe это необходимо принять во внимание, чтобы понять характер перехода от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе.
     Эпоху интеллектуализма остро переживает Шиллер. И хотя он не видит духов, но во Франце Мооре ("Разбойники") действительно изображает сам ариманический принцип. "Ему противостоит люциферический принцип в Карле Мооре. Во Франце Мооре мы видим представителя того, против чего протестовал сам Шиллер. Вновь это тот же мир, против которого выступил Гeте в "Геце фон Берлихингене", только Шиллер поступает по-другому, как это позже было выражено в "Коварстве и любви".
     Так видим мы в Средней Европе такие умы, как Гeте и Шиллер, которые пишут иначе, чем Шекспир. Они не позволяют происходящему просто переходить в то, что затем может остаться, но изображают то, что тогда было, однако, по их мнению, должно было принять совсем другое развитие. Таким образом, чего они хотели, — не было, а против того, что имелось на физическом плане, они восставали в своей духовной революции. ... Если всe это попробовать как-то выразить графически, то можно нарисовать примерно следующее:

у Шекспира образ таков, что действие протекает по-земному (синее), а то, что он берет из прошлого, в этом продолжает действовать духовное, и оно действует далее (красное) и переходит в современность, где образуются факты всемирно-исторического движения.
     У Гeте и Шиллера мы находим их предчувствие древнего времени (красное), когда ещe было могущественно духовное 4-й послеатлантической эпохи, и это они просто ввели в свои интуиции, в свою духовность, в то время как происходившее на земле (синее), они постигали в борьбе".
     "Теперь взглянем на Восток, на Восток Европы. Туда мы должны смотреть иным образом. Кто описывает лишь внешние факты и совершенно не понимает того, что жило в душах Гeте, Шиллера и, естественно, многих других, тот хотя и может описывать внешние факты, но не то, что разыгрывается из духовных миров, которые существуют всегда, но существуют в головах людей. Во Франции на политической почве, на физическом плане разыгрывается революционная борьба. В Германии это не проникает до физического плана, но через человеческие души приходит к тому, что трепещет в этих душах. Но всe это рассмотрение нельзя распространить на восток, поскольку там всe обстоит по-другому. И понять это можно, лишь подойдя к изучению вопроса антропософски. Ибо на Востоке жившее в душах Гeте и Шиллера, хотя и жило также и на земле, волновалось через земные души, но при этом пребывало в высших мирах и к своему выражению на земле не приходило.
     Если разыгрывавшиеся между духом Гeте и Шиллера в физическом мире вы захотите исследовать в его следовании в Россию, то вы должны будете описать это так, как описывались войны во времена Атиллы, когда рассказывали о том, что разыгрывалось над головами людей в воздушном пространстве, где духи вели борьбу между собой.
     Что выступило в Средней Европе через Гeте и Шиллера — у Шиллера, когда он писал "Разбойников", у Гeте, когда он писал "Геца фон Берлихенгена", — на Востоке вы это найдeте как духовный факт, как развeртывающийся над физическим миром в духовном мире факт. Если вы захотите найти поступки, образующие параллель таким произведениям, как "Разбойники" и "Гец", то должны искать их у духов в сверхчувственном мире; вы не сможете найти их на физическом плане. Таким образом, на Востоке это обстоит так:

подобно облакам, развeртывающимся над физическим планом, получаем мы понятие о том, что здесь имеет место, а внизу, совершенно не затронутое этим, разыгрывается происходящее на физическом плане.
     И можно сказать: известно, как держался и как мог держаться западный человек, ставший учеником Фауста, поскольку существует Гамлет. Русского Гамлета быть не может. А может быть, всe-таки может? — Да, перед духовным взором его можно иметь, если представить себе, что в то время, как Фауст учил в Виттенберге — я имею в виду гeтевского Фауста, а не исторический факт, но который столь же достоверен, как историческое изложение, — Гамлет слушал его и записывал всe, также и то, что говорил ему дух, что в Дании есть подлецы и т.д., т.е. всe, в чeм нуждается книга мозга — подумайте еще о том, что сделал Шекспир из того, что дал Сакс Грамматикус* , где всe обстоит иначе и где нет никакой исходной точки для того, чтобы Шекспир действительно создал ученика Фауста, — если представить себе, что здесь ещe имеется ангельское существо, принадлежащее ко всему этому. Итак, в то время, как Гамлет сидел на школьной скамье, а Фауст стоял на кафедре, среди них находился Ангел, относящийся к ним; он-то и улетел затем на Восток. Там, на Востоке, он, со своей стороны, развил иное, что явилось параллелью тому, что в поступках Гамлета могло разыграться на Западе.
     Я не думаю, что можно действительно проницательно понять величайший перелом, произошедший при переходе от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе, если наблюдать лишь внешние факты".210(11)

_______________________________
     * Датский летописец, умер в 1204 г.


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

Перелом в культуре. XV-е столетие

183. "Великий перелом в XV столетии обычными историческими сочинениями вообще не был замечен, тогда как человек обрeл здесь совершенно иное отношение к себе. И нечего пытаться проникнуть в это теоретическими понятиями. Нужно попытаться исследовать это в ощущениях людей, как это подготовлялось и как выразилось позже, когда перелом в своих существенных силах уже совершился".
     В решающих местах духовного развития на эти вещи указывается, например, у Вольфрама фон Эшедбаха в "Парсифале". В Гурнеманце мы видим представителя старого направления. Он говорит Парсифалю: "Не спрашивай, ибо мысли, по сути говоря, приходят из интеллекта, а от интеллекта бегут духи. Если ты хочешь подойти к духовному миру, то не спрашивай".
     Но времена изменились. Наступил перелом. И он предвозвещается: хотя Парсифаль действует ещe в VII и VIII столетии, однако в замке Грааля его переживают уже тогда, переживают характер будущего: следует спрашивать. ... Не спрашивай, ибо мышление изгоняет духов! Таково было правильное установление прежде, но в интеллектуалистическую эпоху духовный мир снова следует находить через интеллект, а не через притупление мышления".
     Большие изменения при переходе от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе произошли и в языке. Раньше органы речи в словах подражали процессам вовне, что теснее связывало Я с происходящим во внешнем мире. Иногда современный человек пытается подражать тому, что было, и он тогда выражается так: "Undes wallet, und siedet, und brauset, und zischt" (И вздымается, и кипит, и ревeт, и шипит). Ныне Я стало более внутренним, а вместе с тем и речь, но зато она также и менее значительна, менее выражает внешнее. В четвeртую послеатлантическую эпоху человек словом (см.рис. слева, красное) связывался с вещью (белое) и жил в ней.


     В 5-й эпохе человек владеет словом как чем-то душевным, внутренне обособленным (рис.справа). Ныне слово так относится к вещи, как сова к стоящему напротив зеркалу. Из подобного ощущения возник во 2-ой половине XVI в. Тиль Ойленшпигель (ойлен — сова, шпигель — зеркало). Когда Ойленшпигель буквально принимает то, что люди выражают в сухих абстрактных словах, то они в этом видят (как в зеркале) самих себя; а иначе они себя не видят.
     Наступила ночь. Прежде человек был орлом, теперь он стал совой. Душевный мир стал ночной птицей.
     Перелом, до которого люди чувствовали себя вблизи духовного мира, а после которого они были как бы отторгнуты от него, этот перелом можно увидеть. "Взять опять же Парсифаля, как его мать Герцелоида надевает на него шутовской костюм, чтобы он не врос в мир, который является новым миром. Он должен остаться со старым миром. Он, таким образом, из чувственной действительности врастает в духовный мир. XVII столетие также имело своего Парсифаля, но комического: здесь всe утонуло в комическом. В интеллектуалистическую эпоху, если быть честным, не понять душевного почерка, господствующего в Парсифале. Но такого человека, который должен войти в мир, потерять себя в мире и в конце концов оказаться в одиночестве, найдя душевное спасение, XVII век нарисовал — это "Симплициссимус" Кристоффеля фон Гриммельсхаузена". Речь там идeт о сыне крестьянина из Шпессарта. В 30-летней войне их дом сгорел. Парень бродяжничает, проходя через разные приключения, пока наконец не попадает к губернатору города Ганау. Тот видит, что перед ним совсем простой парень: Симплициссимус (простейший). И он назначает его придворным шутом. И вот в нeм внутренний и внешний человек теперь расходятся. Он хотя и неуч, но поумнее многих, считающих его дураком. Ибо он приносит иную интеллектуальность, идущую из духа, а интеллектуальность рассудочная идeт к нему из внешнего мира. Той первой интеллектуальностью он ставит в тупик тех, кто сделал его шутом. Затем он попадает к хорватам, опять странствует и наконец делается отшельником, чтобы жить целительной для души жизнью.
     "Можно распознать подобие Симплициссимуса Парсифалю, но имеются различия в настроении. Дело в том, что целиком погрузившееся у Парсифаля в душу характера восходит в душе сознательной, а тогда действует едкий рассудок, действует комическое, происходящее только из едкого рассудка".
     Возьмeм, далее, Лоэнгрина. Почему Эльза не должна спрашивать его имени, т.е. какого он рода? "Лоэнгрин — посланец Грааля, сын Парсифаля. Чем занимались люди в общине Грааля? Знавшие тайну Грааля думали об этой тайне так, что в Храме Грааля находятся не просто избранные рыцари Грааля, но что всякий чистый сердцем и христианин в истинном смысле слова каждую ночь от засыпания до пробуждения — так рассказывалось — влечeтся к Граалю. Именно как место собрания истинно христианских душ во время ночного сна представляли себе Грааль. От земной жизни хотели удалиться. Поэтому и те, кто ведал правлением Грааля, должны были также удаляться от земной жизни. К ним принадлежит и Лоэнгрин, сын Парсифаля. Поэтому тот, кто желает действовать в смысле импульса Грааля, должен целиком чувствовать себя в духовном мире, должен чувствовать себя целиком принадлежащим духовному миру; он прежде всего не должен чувствовать себя принадлежащим внешнему земному миру. Он должен, в некотором смысле, скажем мы, иметь напиток забвения. Лоэнгрин — посланец Граальграда. Он соединяется с Эльзой Брабантской, т.е. со всем народом Брабанта. В свите Генриха I он выступает против венгров. Это значит, что по поручению Грааля он несeт важный импульс мировой истории. Он в состоянии это сделать силой, исходящей из Храма Грааля. Ну, а если мы вернeмся в 4-ю послеатлантическую эпоху, то там ведь было иное: там действовали не просто внешние, постигаемые рассудком импульсы, там повсюду действовали духовные импульсы. Но история излагается так, что это едва замечают".
     Многие ли сегодня понимают, что крестовые походы (это 4-я эпоха) совершались с медитативной формулой: "Бог этого хочет"? Эта своего рода сознательная медитация действовала со спиритуальной мощью. Там можете вы найти происхождение старых девизов. "Вы найдeте, как некоторые владетели замков под такими девизами совершали завоевательные походы, как они действовали духовными средствами, духовным оружием. Значительнейшим духовным оружием действуют рыцари Грааля, действует и Лоэнгрин. Но для него это возможно до тех пор, пока в нeм не выступит воспоминание о его внешнем происхождении, о его внешнем имени, о его внешнем роде. Он должен быть перенесeн в сферы, где он может быть предоставлен духовному, а общению с внешним миром — только будучи ограниченным созерцанием, а не какими-либо воспоминаниями. Он должен совершать свои поступки под действием напитка забвения. Он не должен вспоминать, в его душе не должно подниматься: я знаю, я из этого рода. —Потому не должна его спрашивать и Эльза Брабантская. Для него это необходимо. В тот момент, когда его спросят, он должен будет вспомнить. Это оказывает точно такое же действие на его поступки, как протянутый ему его меч".
     До эпохи интеллектуализма в социальном повсюду действовало спиритуальное. Существовали даже моральные лекарства, исцеляющие от физических болезней. Почитайте "Бедного Генриха" Гартмана фон Ауэ (1170-1213). Там рассказывается об одном богатом рыцаре, отпавшем от Бога, т.е. потерявшем в душе связь с духовным миром, впавшем в атеизм. Он заболевает проказой. Ничто ему не может помочь. Врач из Салерно говорит, что исцелить его может только кровь юной девы, если та пожертвует собой ради него. Рыцарь продаeт всe своe имущество и живeт у одного мельника. У этого мельника есть дочь, которая полюбила рыцаря, и, узнав о средстве, которое может его спасти, готова пойти на жертву. Однако рыцарь скорее готов и дальше болеть проказой, чем принять эту жертву. Но одной готовности на жертву со стороны девушки достаточно, и рыцарь исцеляется.
     Так сильно было взаимодействие человеческих душ в прошлом. "То разделение между человеком и человеком, которое выступило позже, представляет собой явление, сопутствующее интеллектуализму. И чем дальше распространяется интеллектуализм, тем меньше ищут... спиритуального и тем больше расходятся между собой индивидуальности". Хотя это должно прийти, индивидуализм должен быть, но из индивидуализма необходимо найти социальное. Иначе "социальный век" приводит к тому, что люди становятся антисоциальными и потому кричат о социализме.
     Иное, не сентиментальное, настроение господствует в "Бедном Генрихе"; сентиментальность пришла позже из интеллектуализма. Здесь же присутствует некий род благочестивого настроения, спиритуального настроения. Позже оно могло выражаться лишь комично, как в "Симплициссимусе". Это чувство выброшенности из мира переживалось и было выражено во многих народах.
     Человек должен с новой точки зрения опять выдвинуть вопрос: так что же такое человек? Раньше в поисках ответа на этот вопрос обращались к духовному миру, ибо знали, что вне физического мира человек есть дух. У гeтевского Фауста появляется лишь предчувствие: я должен обратиться к духовному миру, если хочу познать дух. — Но ему это не удаeтся. Хотя Дух Земли и появляется, но с обычными способами познания Фауст не может его видеть. Дух Земли говорит ему: "Ты подобен духу, которого ты познаeшь, не мне!" И Фауст обращается к Вагнеру, которого он понимает. А что пришло после Гeте? Люди не могли обращаться к духовному миру, чтобы понять человека. В себе они его тоже не находили, ибо речь уже давно стала душевной совой. И вот в XIX в. появляются: Иеремия Готтхельф (1797-1854) "Крестьянское зеркало", 1836; Карл Иммерман (1796-1840) "Главная ферма", "Три мельника", "Шварцвальдские крестьянские истории"; Жорж Санд (1804-1876); Григорович (1822-1900) "Антон несчастный", 1847; Тургенев (1818-1883) "Записки охотника", 1847-1851.
     Тут царит тоскливая надежда найти в простом человеке то, что может дать ответ на вопрос: что такое человек? — Раньше обращались к духовному миру, теперь — к крестьянам. Не будучи в состоянии познать в себе более, чем сову в зеркале, обратились к простым людям. И во всeм, вплоть до отдельностей, можно доказать, как всe сводится к одному: к познанию человека . В бессознательно совершающихся деревенских историях и прочем стремятся к человекопознанию. "Духовная жизнь станет прозрачной, если еe познавать с этой точки зрения".210(13)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

188. "Всю Валленштайн-драму (Шиллера) можно понять, приняв во внимание, как Валленштайн чувствует себя пронизанным духовными силами, исходящими от звeздных констелляций. И можно прямо сказать: в конце XVIII столетия Шиллер чувствовал побуждение вернуться к тому звeздному воззрению, которое в XVI, XVII веках для людей, которые вообще об этом думали, было обычным. Таким образом, Шиллер полагал, что человеческую жизнь нельзя представить в выдающихся проявлениях, не связав еe с космосом.
     А далее возьмeм такое его произведение, как "Невеста из Мессины". Шиллер производит эксперимент. Он пытается старые мысли о судьбе связать со звeздной мудростью, изобразив это драматически. ... Отбросьте однажды всю веру в звeзды, в судьбу и возьмите то, что останется, и это, собственно, будет грандиозная драма "Невеста из Мессины". Шиллер здесь мог бы создать драму без веры в звeзды и без идеи судьбы, но затем он взял веру в звeзды и идею судьбы. Это значит, что он в своей душевной конституции чувствовал необходимость поставить человека в связь с космосом.
     Очевидно, что здесь имеет место абсолютный параллелизм тому, что вывел Гeте, продолжая своего "Фауста", ставя его в целую мировую панораму".
     Гeте делал это образно. Шиллер более склонялся к абстракциям. И в "Валленштайне", и в "Невесте из Мессины" человек так далеко идeт к связи с космосом, что это выступает даже в мыслях о судьбе, свойственных ещe греческой трагедии. Шиллер воспринял в себя мысли о свободе из французской революции. Но если французская революция разыгралась как политическая революция, то в Средней Европе она носила характер духовной революции. "И можно бы сказать: интимнейший характер эта духовная революция приняла в тех сочинениях Шиллера, о которых я здесь уже упоминал, а также в "Письмах об эстетическом воспитании человека".
     Шиллер спрашивает: как человеку прийти к достойному бытию? — нечто типа "Философии свободы" тогда написать ещe было невозможно — и отвечает, что логика заключает его в необходимость разума; с другой же стороны встаeт природная необходимость. Равновесие между тем и другим состоянием возможно в эстетическом состоянии. Тогда первое сдвигается на ступень ниже в "нравится — не нравится", а здесь человек в некотором отношении свободен. Природное же, инстинкты, поднимаются на ступень выше. И обе необходимости встречаются.
     Естественно, всe, что выражено Шиллером философски, — абстрактно. "Гeте исключительно любил мысли, но ему опять-таки было ясно: так к загадке человека не подойти. Гeте понимал, что шиллеровские "Письма" являются лучшим творением нового времени... но ему было ясно и то, что человеческое существо слишком богато, чтобы к нему подходить с такими мыслями.
     Шиллер, если я могу так выразиться, чувствовал: я стою в интеллектуалистической эпохе. И именно через интеллектуализм человек не свободен, ибо здесь возникает необходимость разума. — Он искал выход в эстетическом творении, в эстетическом наслаждении. Гeте же чувствовал бесконечное богатство, полноту содержания человеческой природы. Он не мог даже духовно удовлетвориться содержательным, глубоким пониманием Шиллера. Поэтому он чувствовал себя вынужденным выразить это по-своему, выразить те силы, что играют между собой в человеке. Не только своей природой, но и всем своим пониманием Гeте не мог это дать в абстрактных понятиях. И под влиянием шиллеровских мыслей этого рода он написал свою "Сказку о зелeной Змее и прекрасной Лилии", где выступает целая толпа в 20 образов, где всe имеет отношение к душевным силам, всe взаимодействует и не только в силу природной или разумной необходимости; взаимодействуют 20 различных импульсов и в конце концов различным образом создают то, что являет собой богатая природа человека".
     "Этим Гeте выразил признание того, что если хотят говорить о человеке и о его сущности, то должны взойти к образам. — А это путь к имагинации. Гeте этим просто указал путь в имагинативный мир. "Сказка" так важна потому, что она показывает, как Гeте из своей борьбы, как он еe выразил в "Фаусте", в наиболее важный момент почувствовал тягу к имагинативному пути.
     Для Гeте было бы философией сказать: в человеке взаимодействуют мысль, чувство и воля. — Так он сказать не мог, но он показал, как в некоем месте пребывают три короля: золотой, серебряный, медный. В этих образах для него заложено то, чего в понятиях не выразить. Итак, мы видим Гeте на пути к имагинативной жизни. И здесь мы касаемся наиглубочайшего вопроса, которым занимается Гeте. О глубине этого вопроса сам Гeте вообще ни с кем охотно не разговаривал. Но можно узнать, как этот вопрос его занимал. Это выступает во многих местах. Что, собственно говоря, человек получает от того, что, исходя из своего мышления, он хочет проникнуть за собственное существо, исходя из того мышления, к которому пришeл интеллектуализм? Что человек имеет от того? — Постепенно выступает вся тяжесть этой земной загадки — загадки всей эпохи, естественно, ибо со всей силой она должна выступить именно в этой эпохе — в парадоксальных словах. Так, например, в "Фаусте" мы читаем:
     Познанья свет —
     Для всех секрет,
     Для всех без исключенья!
     Порою он
     Как дар суждeн
     И тем, в ком нет мышленья!
     (ч.1, сц.6. Пер. Н.А.Холодковского)
     Это исключительно глубокие слова, хотя их и говорит ведьма. Высшая сила науки таит целый мир! Кто не думает, т.е. в ком нет мышленья, тому оно дарится! Человек может думать сколько угодно, высшая сила науки останется скрытой для него. Если же он приходит к тому, чтобы не думать, то получает еe в дар: он получает еe без хлопот. Следовательно, необходимо развить силу не мыслить, не мыслить каким-либо искусственным образом... чтобы прийти к силе науки, — не к науке, к которой, естественно, без мышления не подойти". "Сила науки, и Гeте это знает, действует в человеке, даже в ребeнке. Я писал об этом в книге "Духовное водительство человека и человечества", что эта сила нужна, чтобы сформировать мозг".
     "Эта проблема занимала Гeте. Конечно, он не имел в виду тупое безмыслие, но ему было ясно: если через интеллектуальное мышление человек не разрушит связь с силой науки, то он может к ней прийти. — Собственно говоря, на этом основании он даeт Мефистофелю отвести Фауста на кухню ведьмы. Фауст пьeт напиток юности. Это, конечно, берeтся реалистически. Но представим себе при этом и самого Гeте, а также то, что там говорит ведьма":
     Пойми: причти
     Раз к десяти,
     Два опусти,
     А три ставь в ряд —
     И ты богат.
     Четыре сгладь,
     А шесть и пять
     За семь считать,
     И восемь раз —
     Закон у нас.
     Пусть девять в счeт
     За раз пойдeт,
     А десять сгладь,
     Так ведьма учит умножать.
     (Пер. Н.А.Холодковского)
     Так выражается Гeте. Он неохотно говорит о подобных вещах. Науки высшая сила таит весь мир! Кто не думает, получает еe в подарок. "Ну, а мышление пропадает у того, кому говорится: "Пойми: причти раз к десяти, два опусти, а три ставь в ряд — и т.д.: тогда мышление прекращается! Тогда человек приходит в состояние, в котором высшую силу науки получает как дар. — Подобные вещи постоянно играют в гeтевском "Фаусте", в его поэтических сочинениях".
     Фауст прошeл через философию, юриспруденцию и т.д., дошeл до магии. Всe это жило и в самом Гeте. Но чем таким ещe обладал Гeте, чего не было у Фауста? — Фантазией! "У Фауста совершенно нет фантазии, у Гeте она есть. Фантазию Фауст получает на кухне у ведьмы, благодаря напитку юности. Гeте этим отвечает здесь себе на вопрос: что будет, если человек с фантазией захочет проникнуть в мировые тайны? — Ибо это была первостепенная сила, которой обладал сам Гeте. В юности ему это было не ясно, не окажется ли человек ищущим ощупью в темноте, если он с фантазией заглянет в мировые тайны. Таков Фауст-вопрос. Ибо вся сухая интеллектуальность, она живeт лишь в отражениях. Как только человек приходит к фантазии, так он уже на ступень приближается к силам человеческого роста, которые пронизывают человека. Здесь, хотя лишь и издалека, человек входит в пластические силы, которые, например, также пластически формируют мозг в ребeнке. А тогда всего один шаг от фантазии до имагинации! Но именно это и было главным вопросом Гeте.
     Он даeт Фаусту войти на кухню ведьмы, чтобы отложить проклятое мышление, которое хотя и ведeт к науке, но не к силе науки, чтобы мочь жить в порыве фантазии. И начиная оттуда, Фауст развивает силу фантазии. ... Где имеется фантазия, там в душевном живут юные формообразующие силы".
     В 1788 г. "Кухня ведьмы" ещe не была написана, но вопрос бродил в Гeте, и, побуждаемый Шиллером, он пошeл к его решению. Сам Шиллер был далeк от пути к имагинации. Но в "Валленштайне" и "Невесте из Мессины" он искал космическое. В "Орлеанской Деве" он пытался проникнуть в подсознательные силы человеческого существа. "Вся глубина борьбы, господствующая здесь, становится видна, если сказать себе: после смерти Шиллера остался фрагмент (драмы) "Деметриус". Этот "Деметриус" — фрагмент превосходит по драматической силе всe остальное, написанное Шиллером. На столе у Шиллера остался набросок "Мальтийцев". Если бы Шиллер закончил эту драму о мальтийцах, то она, вероятно, стала бы чем-то грандиозным. Борьба мальтийских рыцарей, этого духовного ордена рыцарей, подобного ордену тамплиеров, против султана Сулеймана — в этом разворачивается весь принцип мальтийского ордена. Несомненно, если бы Шиллер закончил эту драму, то он бы встал перед вопросом, как снова прийти к тому, чтобы воззрение духовного мира внести в человеческое творчество? Ибо вопрос совсем живо уже стоял перед ним". Но Шиллер умер. Никто больше не побуждал Гeте. Эккерман не был столь одарeн, как Шиллер. Гeте дописал "Фауста", но законченным его назвать нельзя. Возьмeм хотя бы философию "Фауста". В первоисточнике сказания о Фаусте, известного ещe в IX в. как сказание о Теофилусе, возникшего в Греции и распространившегося по всей Европе, проклинается пакт с дьяволом; Теофилус спасается, обратясь к Богоматери. XVI век (к которому примыкает Гeте) сделал сказание о Фаусте протестантским. Фауст заключает пакт с дьяволом и также подпадает его власти. Но Лессинг и Гeте выразили протест против этого. Гeте хотел спасти Фауста. Однако ему приходится прибегать к католической символике. К чему стремился Гeте, чего он не одолел, видно во второй части "Вильгельма Майстера", в "Духовном родстве". Гeте всюду стремился человека вчленить в большую духовную взаимосвязь. Одному ему это было не по силам. Шиллер был у него отнят".
     "Гeте нужен был Шиллер, чтобы Фауста, которого он сначала создал как личность, включить в большую всеобъемлющую мировую панораму". Задача найти путь в духовный мир стоит перед новым человечеством. 210(12)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

Действие Плеромы. Шаманизм, сатиры и фавны

343. "Духовный мир в течение многих столетий как милость посылал человечеству сверху откровение Плеромы. Человечество видело этот полный свет, этот в свете и через свет открывающийся в идеях мир. И вот перед этим миром был распростeрт своего рода покров. Лишь в Азии остались декадентские остатки — знание о том, что было за покровом. Перед Европой покров простирался вертикально от земли до неба. Его нижнее основание проходило по Уралу, по Волге, через Чeрное море до Средиземного моря. Представьте себе, что здесь для Европы возведена "обойная" стена колоссальных размеров, проходящая по пути, который я показал, стена, через которую нельзя видеть, а позади неe, в Азии, развиваются последние декадентские остатки видения Плеромы. В Европе этого больше не видят, поэтому здесь развивается внутренняя мыслительная практика, без видения в духовном мире. ... По ту сторону "обойной" стены, на Востоке, возникла культура, которая таковой вовсе не является, которая наколдована в земно-физических формах в подражание тому, что должно в ткании духа переживаться плероматически. Господство и ткание духовных существ в Плероме должно некоторым образом нисходить на Землю — в камни, в куски древесины; и вот, в воздействии их одних на других стали искать нечто от такого духовного действия, стали, если я могу так выразиться, подгонять это под действие и бытие духовных существ в Плероме.
     Что, собственно говоря, лишь боги делают между собой, мыслилось как деяние физически-чувственных идолов. Служение идолам стало на место служения богам. И то, что может быть названо худшим действием восточной, северо-азиатской восточной магии, — это является неправомерным перенесением в чувственное фактического мира Плеромы, к которому некогда человек поднимал душевный взгляд. Магическое колдовство шаманов и их отзвук в средней и северной Азии — южная Азия, конечно, также заражена этим, но одновременно остаeтся и сравнительно свободной от этого — это упадочные формы древнего воззрения на Плерому. Физически-чувственное колдовство выступило на место участия человеческой душевной деятельности в божественном мире Плеромы. Что душа должна делать и некогда делала — этого пытаются достичь с помощью чувственно-физических колдовских средств. Целиком ариманической стала деятельность Плеромы на Земле в том, чем здесь стали заниматься. ... Т.обр., если перемещаться от Урала и Волги далее на восток, то мы там находим примыкающий к человеческому земному миру астральный мир, где в столетия от позднего средневековья и до настоящего времени практикуется ариманизированная магия некими духовными существами, которые в своeм эфирно-астральном строении хотя и стоят над человеком, но своим душевным и духовным строением остаются ниже человека. Через всю Сибирь, через Среднюю Азию, через Кавказ, повсюду там в мире, непосредственно граничащем с земным, ужасные ариманические эфирно-астральные существа занимаются коренящимся в астральном и земном ариманическим колдовством. И это действует заражающе на людей..."
     Исходя из духовного созерцания природы, греки говорили о фавнах и сатирах, вотканных в земное свершение. "Те фавны и сатиры, примерно на переходе от III-го к IV-му христианскому столетию, все перебрались в области Урала и Волги и на Кавказ. Это стало их родиной. Там они проделывали своe дальнейшее развитие". По другую (европейскую) сторону этого космического занавеса развивались только мысли, диалектика, логика, идеальные понятия о земном мире, "всe то, что означает человеческое наслаждение, человеческое удовольствие, хорошее самочувствие в чувственном бытии. В чистое употребление рассудка, который развивался, примешивались земно-человеческие, люциферические вожделения.
     Но благодаря этому рядом с тем, что развивалось как стремление к разуму и идеальному праксису, непосредственно на границе земного мира развился другой, астральный мир: развился астральный мир, который, так сказать, находился среди тех, кто так чисто, как Джордано Бруно или Галилей, а также и те, кто был позже их, стремились к выработке земного мышления, стремились к земным мыслительным максимам и мыслительной технике. Среди них возникли существа астрального мира, которые теперь вбирают в себя всe это, а также и религиозную жизнь. ... И так постепенно чисто мыслительные стремления получили чувственно-физический характер. ... Земные удовольствия людей (в XVIII в., особенно в XIX в.), ставшие рафинированными, связанные с рафинированным познанием благодаря мыслительной технике, развили в людях элемент, ставший питанием для неких астральных существ; этот элемент исходил из мышления, ставшего необыкновенно острым, но обращенного на простое пронизание чувственного мира.
     Возникли такие теории, как марксистская, которая вместо того, чтобы мышление возвышать в спиритуальное, ограничивается простым плетением чувственно-физических сущностей, чувственно-физических импульсов. Это было чем-то таким, что постоянно увеличивало возможности для определeнных люциферических существ, ткущих на этом астральном плане, захватить человеческое мышление. Мышление людей стало насквозь пронизанным тем, что тогда мыслили некоторые астральные существа, которыми западный мир был столь же одержим, как Восток — наследниками шаманов.
     И так, наконец, возникли фигуры, которые были одержимы такими астральными существами, которые в остроумно-чувственное земное мышление ввели человеческие вожделения. Так возникли те существа, которые с астрального плана делали одержимыми собой ,i>Ленина и других его товарищей. ... На восток и на запад от Урала и Волги, на астральной территории Земли интенсивнейшим образом стремятся к некоему космическому браку существ. Жизненный воздух одних из них образует люциферическое мышление Запада, а у существ с востока до Урала, на примыкающей к тем областям астральной территории, жизненный элемент образует заземлeнная магия прошлой деятельности Плеромы. Эти существа ариманической и люциферической природы стремятся соединиться. И на Земле имеется совершенно особая астральная территория, на которой люди живут и имеют задачу всe это прозревать. И если они эту задачу исполняют, то исполняют нечто такое, что грандиозным образом возложено на них во всеобщем развитии человечества.
     Но если они отворачивают от этого свой взгляд, то изнутри, душевно становятся всем этим одержимыми, одержимыми тем пылким браком, который в космическом смысле заключают между собой азиатские ариманические существа и европейские люциферические существа, которые со всем космическим вожделением стремятся к соединению и порождают ужасно душную астральную атмосферу, делают людей одержимыми собой. Так постепенно на восток и на запад от Урала и Волги возникла астральная область, поднимающаяся непосредственно от земной поверхности, которая является земной астральной областью для существ, которые суть метаморфизированные фавны и сатиры.
     Когда мы сегодня смотрим на восток Европы, то видим не только людей, если хотим видеть всю действительность, но видим и то, что на протяжении средних веков и в новое время стало некоего рода раем для фавнов и сатиров, проделавших свое развитие, метаморфозу. ... нижняя часть их тела козлиная, совершенно по особому одичавшая, так что наружу она выступает, благодаря вожделениям как светящаяся, блестящая козлообразная форма, в то время как вверху она имеет необыкновенно интеллигентную голову, голову, обладающую некоторого рода блеском, но которая является отображением всевозможного люциферического, рационалистической рафинированности. Облик — средний между козлом и медведем, рафинированный в вожделениях, и к нему притянуто невероятно умное физиономически человеческое. Таковы эти существа, населяющие рай сатиров и фавнов. ... И надо всем таким вот образом происходящим, я бы сказал, танцует отставшее человечество со своими притупленными понятиями и описывает только земное, тогда как в земном развeртываются подобные вещи, которые поистине не менее принадлежат этой действительности, чем те, которые человек видит чувственными глазами и может понимать чувственным рассудком.
     Что разыгрывается между Азией и Европой, впервые можно понять, лишь поняв это в его астрально-духовном аспекте, можно впервые понять, рассмотрев то, что как упадочный шаманизм осталось от действительности в Средней и Северной Азии, что там как современный декадентский магизм вожделенно стремится к космическому браку с тем, что на внешнем основании получило имя большевизм. Да, к западу и к востоку от области Урала и Волги стремятся к браку магизм и большевизм. Что разыгрывается там, является человечеству потому непонятным, что оно принимает своеобразную форму мифа, потому что люциферически-духовное большевизма соединяется со ставшими совершенно декадентскими формами шаманизма и переходит в области, лежащие за Уралом. С запада на восток, с востока на запад разыгрываются, т.обр., события, являющиеся, по сути, событиями рая сатиров и фавнов. ... Внешне, можно сказать, это выглядит так, что скопляются облакообразные духовные облики, чем далее они проникают на восток к Уралу и Волге; при этом нижняя часть их тела остаeтся неразличимой — впечатление такое, что эти облики, скопляясь, выглядят вожделеющими, рафинированными головами, как если бы человек утратил остальное тело и стал одной головой. С др. стороны, с востока, к области Урала и Волги идут метаморфизированные сатиры и фавны, чья козлиная природа стала медвежьей природой, и которые чем дальше идут на запад, тем больше теряют головы; и в астральной сфере совершается их брак. ... Так возникают эти метаморфизированные, снабженные сверхчеловеческой головой образования, так возникают в астральной сфере эти метаморфизированные сатиры и фавны. Они жители Земли, как и физические люди. Они движутся внутри того мира, в котором движется и человек. Они соблазнители и искусители физических людей; поскольку могут делать людей одержимыми собой. Тогда случается так, что люди верят, будто всe, что они делают, происходит от их собственного существа, тогда как в действительности они это делают в этой области потому, что внутренне, в крови, они пронизаны такими существами с медведеобразными телами, идущими с востока, и со сверхчеловеческими метаморфизированными европейскими головами.
     Подобные вещи сегодня подобает постигать с той же силой, с какой некогда формировались мифы. Ибо лишь когда мы сможем сознательно войти в область имагинативного, мы сможем сегодня понять то, что мы должны понять, если хотим и должны сознательно стоять в развитии человечества". 225 (7)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

Тип современного управителя

434. "Мы должны сказать: тип посвященного был господствующим в египетско-халдейское время, священнический тип был господствующим с середины VIII в. и до середины XV в. Затем господствующим в историческом становлении делается, собственно, экономический тип человека". Духовенство, жречество, как господствующий тип, вмешивалось в экономические отношения (делая это с высшей точки зрения), экономический тип — в социальную структуру. "Тип правителя-посвящeнного работает через свою волю, когда он воспринимает в неe спиритуальные требования высших миров. У священнического типа это уже не так. Священнический тип реализует, по сути говоря, не спиритуальную жизнь, а интеллектуальную. Поэтому в той цивилизации, где господствует духовенство... существенной, господствующей становится интеллектуальность.
     В Азии, на Востоке существенной остаeтся не интеллектуальность, а спиритуальная жизнь. Ибо то, что сегодня там является цивилизацией, сильно пришло в упадок, однако сохраняет остаток того, что некогда было культурой посвященных, спиритуальной культурой. Когда же религиозный импульс с Востока был перенесeн в Европу, то он подвергся интеллектуальному рассмотрению духовенством. Из посвящения в действительные факты духовного мира, путeм их интеллектуальной переработки, возникла теология". А далее на смену пришeл экономический тип. "Если вы вернeтесь в I, II, III христианские столетия, то найдeте людей такими, что они говорят себе: конечно, я родился от отца и матери... но моя интеллигенция пришла от богов. — Это было непосредственным сознанием ... проистекающим из восприятия. И лишь с IV столетия всe больше стало развиваться чувство: здесь, вверху, в ограниченном костями пустом пространстве... находятся органы интеллигенции, и эта интеллигенция имеет определeнное отношение к наследованию, к кровному родству. Лишь в этом столетии, когда совершился переход от веры в божественность интеллигенции к наследованию интеллигенции физическим путeм, смогло совершиться то, что можно назвать интеллектуализацией религиозных импульсов духовенством. ... Господство духовенства могло существовать до тех пор, пока для людей имели значение старые традиции относительно божественности интеллигенции. Экономический тип пришeл в мировой истории в тот момент, когда исчезла вера в божественность интеллигенции, когда человек мало-помалу стал чувственно приходить к вере, что в существенном он есть носитель, орган для развития мыслей. Духовенство с этим боролось и борется до сих пор".
     "Томаса Кромвеля (1485-1540, канцлер Генриха VIII английского; был обезглавлен) можно понять, зная, что он принадлежал к тем людям, которые после короткой жизни в период между смертью и новым рождением вновь воплощаются на Земле. Среди людей, занимающих господствующее положение в новое время, очень часто встречается этот тип, т.е. люди, проведшие очень короткую жизнь в духовном мире перед последним воплощением на Земле. ... Те, кто, собственно, правит, управляет, в их ряды подбираются не лучшие; это пришло со временем, что лучшие теперь остаются внизу, а избранными на роль водителей оказываются худшие. Имеет место селекция неполноценных. И эта селекция неполноценных базируется на том, что такие люди развивают земную жизнь, которой предшествует очень короткое время между последней смертью и новым рождением. ... Поэтому духовное так мало привилось им. Они мало восприняли духовных импульсов до рождения, ... но много из того, что может дать только Земля.
     Особенно экономический человеческий тип часто имеет короткую предшествующую духовную жизнь... Проведшие долгую жизнь между смертью и новым рождением оттесняются на задний план. Это принесла с собой судьба исторического человеческого развития, всечеловеческая карма. ... Множество лучших людей взирает как на особый авторитет на значительно более худших. Это повсеместное явление. ... Нужно научиться отличать людей с долгой духовной жизнью от тех, у кого она была короткой". 191(6)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

445а. Интимный процесс огня связан с развитием души сознательной; его можно переживать при пробуждении. "Ибо душа сознательная — высоко духовна, духовное же постоянно съедает материальное. И тот род и способ, каким душа сознательная съедает в голове материальное и эфирное, представляет собой род интимного процесса огня (сгорания), процесса превращения". Только не следует этот огонь представлять себе подобным горящей свече, столь физически. "Но человек, так сказать, в своей душе чувствует это морально конституированным, это стояние рядом с ним смерти". Человек чувствует, как его моральный вес во Вселенной убывает. Сегодня, правда, он чувствует это как слабость души, но в будущем он станет все сильнее чувствовать интеллектуальную деятельность в себе как пожирающее пламя. Сейчас такие процессы еще не ощущают, хотя они уже идут. 343, с. 76-77


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

504а. "Ибо свобода достижима лишь внутри культуры интеллектуализма. Лишь интеллектуальное так ставит нас на самих себя, что мы делаемся способны обрести то внутреннее переживание, которое я в моей "Философии свободы" представил как переживание чистого мышления, основного переживания свободы. Все прошлые разговоры о свободе являются лишь подготовительными".
     "Любой вид подавления свободной духовной жизни ведет к подавлению духовной жизни вообще". 343, с. 187, 504
     "Традиции больше не имеют силы действовать". Д. 8, с. 17>


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

511. "Всякий раз, когда современный человек занимается критикой окружающих его людей, он становится интеллектуалистичным. Когда он должен с ними взаимодействовать в социальной общности, он становится эмоциональным; тогда он позволяет овладеть собой животным склонностям. Всe то, чего мы ищем в жизненной работе, мы постепенно топим в животных склонностях". "Интеллектуалистическое мировоззрение ведeт к полнейшему люциферизму". 196(1)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

5. Современный оккультизм и социальные отношения

Ложи и Розенкрейцерство

559. "Опасным в египетской культуре, на что нам всe снова должно указываться, было то, что это была культура нисходящая, декадентская, о которой нельзя говорить как о цветущей в среде всего человечества культуре, ибо она вмешивалась и в сверхчувственную судьбу людей. Она приковывала определeнным образом человеческие души после смерти к их консервированным формам, к мумиям. И в то время как через населявших мумии духовных существ обретали разъяснение направляющих линий для человечества, о природе, о животном, растительном и минеральном царствах таких разъяснений непосредственным образом приобрести не могли. Их приобретали косвенно, благодаря тому, что эти лунные духовные существа сообщали тайны природы душам, удерживаемым у мумий. ... Египетские посвященные говорили: до смерти наши человеческие тела не пригодны получать объяснения природы. Естествознания мы добыть не можем ... Лишь после смерти в наши тела переходят понятия о природе. Поэтому мы твeрдо удерживаем некоторое время умерших, чтобы они давали нам разъяснения природы. — По сути говоря, нечто исключительно опасное вошло в историческое развитие человечества как раз через египетскую культуру. Халдейская же культура держалась в это время вдали и была, можно сказать, чистой культурой. ... представители еврейской древности это сознавали. Отсюда происходит та антипатия, отвращение к Египту, которые вы находите в Ветхом Завете; хотя, опять-таки, окольным путeм, через Моисея, очень много египетского входит в Ветхий Завет".
     После Мистерии Голгофы, в IV-V столетии, образные представления мира померкли в душах совсем. Вся человеческая организация была внутренне преобразована. Человек стал чувствовать, что, если ждать откровения идей, душа останется пустой. Поэтому он стал приобретать идеи из наблюдения, а позже — из эксперимента. Но некоторые люди также знали, что в будущем опять придет спиритуализация интеллекта, пока же сил для этого нет. "Той консервации человеческой формы в мумии, как это делали египтяне, современное человечество не имело. Оно должно было консервировать нечто другое, и оно консервировало древние культы, предпочтительно дохристианские культы. Когда с XIV-XV столетий полностью стала выступать интеллектуалистическая культура, тогда в различных оккультных орденах стали консервировать старые культы. И действительно, удивительные старые культовые действия были законсервированы во всевозможных орденах. Мы видим, как бывшие в употреблении оккультные церемонии продолжают жить в различных оккультных ложах. Они, поистине, настолько же мумии, насколько ими были человеческие мумии в древнем Египте. Они являются мумией, если не согреты, не прокалены Мистерией Голгофы. В подобных культах и церемониях содержится исключительно многое, но то, что некогда, в совсем древние времена, содержалось в них, сохраняется мeртвым, как мумия сохраняет лишь мeртвую форму человека. И так это происходит до сего дня. Существуют бесчисленные ордена, занимающиеся церемониями, ритуалами, всем чем угодно, только жизнь из этого вытеснена, они мумифицированы. Как обычный египтянин испытывал лишь дрожь, ужас при виде мумии, так и современный человек, если и не дрожь, то во всяком случае, какое-то недолжное чувство переживает в душе, когда приближается к мумифицированным спиритуальным отправлениям. Он ощущает их как нечто таинственное, как таинственной ощущалась и мумия.
     Но как среди египетских посвященных были такие, которые на основе сообщений тех духов, что населяли мумии, совершали нечто ложное с воспитанием, с водительством человечества — а были среди них и такие, — так и в мумифицированных церемониях многих оккультных орденов имеется ложное побуждение достичь того или иного в управлении, водительстве человечеством.
     Что прежде входило в человека на пути вдоха, это затем он получал из мумии. Я вам вчера говорил, что духовные существа, в которых нуждались египтяне, не находили себе приюта, и он был им создан в мумиях. А теперь духовные существа, которые на пути выдоха внутреннюю человеческую форму должны нести в эфирный мир, они не находят никакого пути вовне, в мир; но они могут двигаться по пути, проходящему внутри церемоний, если даже совершаются непонятные, мумифицированные церемонии. Лунные духи времeн египетской цивилизации оставались без крова в течение дня. Духи выдоха, земные элементарные духи, которые теперь должны стать помощниками человека, остаются без крова ночью, но они проскальзывают вниз, в то, что совершается в таких церемониях. Здесь они находят свой путь, здесь они могут жить. Днeм они ещe могут, я бы сказал, честно жить совместно с дыханием, поскольку днeм человек думает и постоянно посылает свои интеллектуалистические мыслеформы наружу с дыханием, которое сначала входит через мозговую жидкость в спинномозговой канал, а затем снова вытесняется. Но ночью, когда человек не думает, из него не исходит никаких мыслеформ, не оживают никакие эфирные кораблики, на которых эти земные духи от человека могли бы выходить в мир, чтобы там свою форму напечатлевать эфирному космосу.
     Так то, что эти земные демоны должны найти на своих путях и направлениях, творится человеком в подобных мумифицированных церемониях. Они имеют свой положительный смысл. Чем в новое время, а именно с выступлением интеллектуализма, располагают всевозможные оккультные ордена, это имеет подобное же основание, что и возникновение мумий в Египте. Ибо существующее во внешней природе человек не может познать без себя, без своей собственной формы, и когда египтянам указывалось на необходимость познания природы, они могли через мумии поставить перед собой человеческую форму. Когда же новому человечеству указывается на то же самое, а также на необходимость получить нечто такое, что не является просто пассивной, бессильной мыслью, которую человек вырабатывает интеллектуалистически, а чем-то таким, что может выйти в мир, чтобы сделаться действенным, то человек испытывает нужду иметь нечто вне себя, что является символическим, что является изложением, истолковыванием того, что должно в нeм образовываться спиритуально.
     Далее, эти формы, которыми занимаются в ложах как церемониалом, они ведь обездушены. Сколь мало душа человека живeт в мумии, столь же мало содержится в этих отправлениях той одушевлeнности, которая некогда в них была, когда их совершали древние посвященные, в то время через такие церемонии непосредственно пульсировала спиритуальная жизнь, которая от человека текла в церемонию. Тогда человек и церемония были одним. Сравните это с внешними церемониями и отправлениями, совершаемыми современными людьми в современных орденах. Но к современному человеку добавляется ещe нечто. Современный человек не может выйти из своего интеллекта... как древний египтянин не мог в него войти. Древнему египтянину нужно было человеческое тело, если даже оно было мeртвым, чтобы оно могло ему сообщить естествознание. Современный человек нуждается кое в чeм таком, что снова сообщило бы ему Духовную науку, духо-познание.
     Здесь я хочу совершенно отвлечься от тех оккультных орденов — весьма многочисленных, — которые целиком являются мумиями, которые занимаются скорее культурным кокетством и не имеют глубоких подоснов. Но до первой половины XIX в. имелись также и серьeзные орденские союзы, которые давали больше, чем получает средний современный масон из своего ордена. И они могли сообщить больше на том основании, что в духовном мире сегодня среди Иерархии Ангелов господствует определeнная потребность, которая нас на Земле, конечно, менее интересует, но которая в нашем доземном бытии являлась для нас очень важной. Там некоторые существа из Иерархии Ангелов также имеют определeнную потребность в познании, которую они могут удовлетворить только благодаря тому, что именно туда, где находятся такие серьeзные оккультные ордена, в некотором роде для пробы, посылают человеческие души до того, как они перейдут из доземного бытия в земное.
     Это было вообще так, что в неких ложах, действовавших со старыми церемониями, где действительно могли прослеживать некоторые вещи, говорили себе: здесь присутствует душа человека, которая только в будущем низойдeт на Землю. — До того, как человек низойдeт на Землю, такая душа сворачивает в подобную оккультную ложу и чувственно из такой души можно исключительно много извлечь. Подобно тому, как душа вьeтся вокруг мумии, ещe будучи связанной с ней, так вьются в оккультных ложах духи ещe не рожденных людей. Это опять-таки не приходит к явлению через интеллектуальные мысли, но когда люди с правильным душевным настроением находятся в своих оккультных ложах, то они получают сообщения от ещe не рожденных людей, которые ещe находятся в доземном бытии и которые теперь через церемониал могут здесь присутствовать. Совершающие ритуал чувствуют спиритуальный мир и могут говорить, исходя из спиритуального мира.
     В биографии Гeте содержится нечто такое, что на людей, имеющих к тому чувство, действует исключительно значительно ... В этом отношении особенно примечательным был Карл Юлиус Шроэр, когда он говорил о Гeте. Когда он говорил своим слушателям о биографии Гeте в связи с его произведениями, то всe снова повторял одну мысль, которая одних поражала, других захватывала врасплох: Гeте снова пережил то-то и то-то, и это переживание его омолодило". Гeте омолодился в 14 лет, затем в 21 год. И так поэтапно. И действительно, в биографии Гeте можно заметить, как он будто бы действительно переживал эти омоложения. Когда он был в Веймаре тайным советником, с двойным подбородком, не всегда любезным в общении с другими, так что иные считали его брюзгой — всe это хорошо известно, — то наравне с этим всe более и более с ним происходило омоложение в поздние годы. И без него он не смог бы уже в старческом возрасте, уже в 1824 г., написать 2-ю часть "Фауста". Гeте сам это чувствовал ранее, когда ещe давал своему Фаусту напиток юности. Тут мы имеем некий род автобиографии. "И если исследовать, как Гeте пришeл к чему-то подобному, то встаeт такой факт, как его принадлежность к ложе. Другие почтенные веймарцы, за исключением, самое большее, Виланда, канцлера Мюллера и ещe пары других, были просто членами ложи, как ими часто бывают люди. Быть в Веймаре порядочным служащим означало: непременно по воскресеньям ходить в церковь, а также, хотя это уже было прямой противоположностью, состоять членом ложи. Такие обычаи были по крайней мере в том кругу. Но с Гeте все было по-другому, также по-другому было с Мюллером, Виландом и некоторыми другими; они действительно проделывали то омоложение, ибо в своих душах общались с ещe не рожденными детьми человеческими.
     Как древние египетские храмовые жрецы общались с человеческими душами после их смерти, так общались эти люди с душами до их воплощения. А такие души могут до своего рождения внести нечто из спиритуального мира в современный мир. Интеллектуалистически они ничего не вносят, но спиритуально они вносят то, что человек затем воспринимает своими чувствами и что вчленяется во всю его жизнь.
     Итак, можно сказать: сначала интеллектуализму, которому человечество должно было научиться в своeм историческом развитии, египтяне учились у умерших; в новое время спиритуальности выдающиеся индивидуальности учились в оккультных ложах от ещe не рожденных людей. Здесь примечательным образом одно соответствует другому. Исследуете произведения Гeте, обратите внимание на то, как вам подчас из них блистает нечто такое, что кажется проникновением в спиритуальную мудрость, и что Гeте был не в состоянии выразить в мыслеформах. Но он отпечатлел это в образах, а образ имеет много общего с каким-либо символом в ложе. Таким образом получал он это. И было много других, подобным же образом получавших кое-что.
     Но нерожденные люди могли сообщать только о том, что испытывают не в земном, а в духовном мире ... что лежит вне земного развития. Однако благодаря тому, что с помощью церемоний удерживались земные элементарные духи, можно было получать сообщения от элементарных земных духов о том, что им говорили нерожденные души. ... Исследуйте однажды, как изучал природу Гeте, как еe изучали некоторые другие его современники, такие, как, например, датчанин Стеффенс или Трокслер, Шуберт, которые много писали о снах, но лучшие побуждения получали от духов природы". Но временами случалось так, что нерожденные люди сообщали о тайнах не через элементарных духов Земли. Тогда (земные) люди "воспринимали силы духов природы во всю конституцию своей души, и тогда это проявлялось в стиле, каким писали такие люди". Сравните историю Ранке и Иоганна Мюллера (его "24 книги ко всеобщей истории"). Первый пишет строго по грамматическим правилам, чему порадовался бы любой школьный учитель. Второй же говорит как ангел. И так писали и некоторые другие в XVIII в. "... Элементарные природные силы через такого пишущего человека, через его стиль шли из космоса, из Универсума".
     "Итак, мы можем сказать: древние египтяне мумифицировали человеческие формы. Новое человечество с IV, V столетия по Р.Х. мумифицирует старые культы во всех областях, но этим оно дало побуждение к тому, чтобы внеземное могло жить в церемониях старых культов. От людей мало что жило в этих культах, но от внечеловеческих существ там жило многое.
     И ведь так обстоит дело и с церковным культом; и кто видит в вещах реальность, тот временами также и в церковном культе может совсем хорошо обойтись без личностей, что во плоти и крови стоят перед алтарeм, поскольку духовные существа присутствуют там, и совершенно вне зависимости от священников можно созерцать этих существ, живущих в церемонии". Таковы процессы, происходящие за кулисами мировой истории* . 216(5)

________________________________________
*Генрик Стеффенс(1773-1845),натурфилософ. Игн.П.В.Трокслер(1780-1866).Готфрид Х. фон Шуберт(1780-1860),натурфилософ. Леопольд фон Ранке(1795-1886), историк. Иоганн Мюллер(1725-1809), историк.


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

1016. "Об интеллектуализме человек вынужден думать материалистически, ибо всe, что мыслится, что сегодня думает наука, теология, что думает сегодня широкое христианское сознание — всe это мыслится только человеческим мозгом и является материализмом. Одной стороной тогда является словоисповедание, вера в слова, а с другой — большевизм. Большевизм потому так разрушителен для человечества, что он является исповеданием одного мозга, материального мозга ... а наш физический мозг постоянно находится в процессе разрушения, умирания. И если всe, что мыслится таким образом в ленинизме и троцкизме, мы обратим на социальный строй, то возникнет разрушительный процесс, т.к. в таком случае о социальном строе мыслится на почве разрушения: ариманически. Такова другая сторона.
     Обе стороны выступили во всeм христианском элементе в XIX и XX столетиях: одна из них — это национализм, люциферический облик антихристианства; а то, что заостряется в ленинизме и троцкизме — это ариманический облик антихристианства. Это лопаты, которыми сегодня должна быть вырыта могила Христианству — национализм и ленинизм. И повсюду, где совершается культ с национализмом и троцкизмом, пусть даже в особенном виде, там сегодня роется могила Христианству, там господствует для проницательных настроение, в истинном смысле слова настроение Страстной Пятницы.
     Носитель Христианства лежит в могиле, и люди кладут на нее камень. Два камня кладут люди на представителей Христианства: национализм и внешний социализм. И человечеству необходимо прийти к Пасхальному Воскресению, когда камень, или камни, отваливаются от могилы. Христианство восстанет из могилы не ранее, чем люди преодолеют национализм и фальшивые социализмы, найдут путь, ведущий их от самих себя к пониманию Мистерии Голгофы. Людям, обращающимся к вере в Христианство из настроений современности, Ангел говорит: "Тот, Кого вы ищите, Его здесь больше нет". И Ангел не скажет, что Он здесь, до тех пор, пока не исчезнут антихристианские импульсы нашего времени". 198(5)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

1102. "Оставаясь с одними интеллектуальными мертвыми мыслями, человек вынужден разрушать Землю. Разрушение начинается с тончайшего элемента, с тепла. И в 5-й послеатлантической эпохе через дальнейшую, все более ширящуюся выработку просто интеллектуальных мыслей человек имеет возможность погубить тепловую атмосферу Земли.
     В 6-ю послеатлантическую эпоху, если человечество не обратится от интеллектуализма к имагинациям, может начаться гибель воздушной атмосферы, просто интеллектуальными мыслями люди отравят воздух, и отравленный воздух, воздействуя в свою очередь на Землю, отравит прежде всего растительность.
     В 7-й послеатлантической эпохе человек будет располагать возможностью погубить воду, и она в результате интеллектуалистического мышления перейдет путем испарения во всеобщий водный элемент Земли". Это повлечет за собой разрушение минеральных элементов Земли; и так человек может раздробить всю Землю. 222(7)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

1353. "Сейчас в развитии выявляет себя нечто исключительное. Оно состоит в том, что в среде англоязычных народов интеллигенция является инстинктом. ... Это новый инстинкт, выступающий здесь в развитии человечества, инстинкт мыслить интеллектуально". 186(10)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

1388. "Немецкая Средняя Европа, если она хочет как-либо пробудить в себе душу сознательную, может это сделать через воспитание. ... Поскольку эпоха души сознательной есть в то же время эпоха интеллектуализма, то немец, желающий как-то пробудить в себе душу сознательную, должен стать интеллектуальным человеком. ... Поэтому до некоторой степени задачу немецких народов исполняют те, кто свое воспитание берет в свои руки. Остальные немцы, живущие инстинктом и не затронутые саморазвитием, должны в какой-то степени отставать.
     По этой причине ... немецкий народ является народом аполитичным, вообще не расположенным к политике. Если он хочет заниматься политикой, то перед ним встает большая опасность, которую вы хорошо поймете, если примите во внимание, что немецким народам предназначено в интеллектуальной сфере вносить в мир тот элемент, который ... представляет собой явление или, если хотите, сияние, блеск, образование мыслей, то, что в некотором отношении не обладает земной твердостью. Суть британского осязаема. У немецких народов суть дела заключается в неосязаемом, в том, что может развиваться диалектически. Исследуйте однажды интеллектуализм немцев . Вы можете сравнить его с интеллектуализмом греков, только греки развиты в отношении образной природы явления, немцы же формируют феномены по преимуществу интеллектуальной природы. В конце концов, ведь нет ничего прекраснее созданного гетеанизмом, Новалисом, Шеллингом — всеми теми умами, которые являются художниками в области мышления. Это делает немцев аполитичным народом. ... И если при этом они хотят заниматься политикой, то перед ними встает опасность внести в действительность то, что является столь прекрасным в мыслительных образах (блеск, сияние — в гетевской "Сказке о зеленой Змее и прекрасной Лилии"). ... Большая опасность ... состоит в том, что немец оказывается лживым не только тогда, когда учтив, но он может лгать и в том случае, когда именно свои лучшие способности хочет применить в сфере, для которой не имеет врожденных задатков. ... Англичанин представляет собой нечто; немец этим нечто может только стать. Поэтому так дурно обстоит дело с немецкой культурой, поэтому всегда возвышаются в немецкой и австро-немецкой культуре лишь отдельные индивидуальности, смогшие взять себя в руки, в то время как широкие массы хотят, чтобы ими управляли, и не хотят заниматься мыслительной деятельностью, которая у британских народов заложена в инстинкте. Потому-то и подпали среднеевропейские народы такому водительству, как Габсбурги и Гогенцоллерны, — именно по причине аполитичности". 186(6)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  


     228a
. "Интеллектуализм — отец фанатизма... Ни в одном религиозном объединении (товариществе) не было еще такого фанатизма, какой царит в научных сообществах". 343, с. 608


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  


     267
. "Интеллектуализм как техника мышления вырабатывался до ХV в". Не так важна была духовная жизнь отцов церкви, Скоттуса Эригены, Фомы Аквинского, Альберта Магнуса, как воспитание человечества в интеллектуализме. 206(5. VIII)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

Гегель

     370а
. "Системы философии в век интеллектуализма больше невозможны". Гегель своей системой создал труп философии, подобно тому, как с трупом имеют дело в естествознании. "Величие философии Гегеля состоит как раз в том, что она несколько не мешает действительно созерцать постоянно текущие интеллектуализмы". 343, с. 124


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  


     694
. "Искусство в эпоху Шиллера стремилось вырваться из интеллектуализма. В нем нашел Шиллер человеческую свободу. А что интеллектуализм дает мышлению — не свободно, подлежит логическому принуждению. Здесь Шиллер считал свободу невозможной, и менее того — в действительности, в обычной жизни. Этого мы можем впервые достичь через введение антропософской Духовной науки, которая считает свободу возможной как в мышлении, так и в области воли. Шиллер и Гете признавали ее только в области чувств". 210(14)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  
Ошибка! Фрагмент 600882 не найден.

     Перейти к данному разделу энциклопедии

  


     131
. "В середине ХIII столетия вдруг кончилось всякое ясновидение. Для всех людей наступила духов­ная тьма. Даже просветленнейшие духи, высочайшие индивидуальности, а также посвященные не имели тогда никакого доступа в духовные миры и должны были довольствоваться воспоминаниями о том, что они когда-то высказывали о духовных мирах. ... Эта кратковременная тьма должна была наступить, чтобы подготовить наиболее характерное для нашей эпохи: современную интеллектуальность, рассудочную культуру. ... Воз­никновение розенкрейцерства падает на ХII столетие. В то время должна была явиться особенно подходящая для посвящения индивидуальность. Само посвящение могло совершиться по истечении короткого периода темноты.
     Тогда в одном месте Европы, о котором не может быть сказано ... образовалась высоко духовная Ложа, коллегиум из 12 человек, воспринявших всю сумму духовной мудрости древних времен и своего времени. ... И карма человечества так предопределила, что в 7 из них было воплощено то, что осталось человечеству от др. Атлантической эпохи... К этим семи примыкали четверо других, которые могли оглянуться не на столь отдаленные времена, чем первые семеро... на то, что человечество усвоило из оккультной мудрости в 4-х послеатлантических эпохах ... Двенадцатый менее всего мог вспоминать, но зато он был самый ин­теллектуальный, особенно осведомленный во внешних науках. ... Но дать начало новой культуре эта груп­па могла лишь благодаря тринадцатому. Он не был ученым в смысле того времени. Он был индивидуальнос­тью, воплощенной во время Мистерии Голгофы, и в последующих воплощениях путем смиренной жизни, предан­ной Богу, подготовил себя к миссии ... Он рос на попечении 12-ти и получил от каждого столько мудро­сти, сколько каждый из них мог дать ... и никакие внешние влияния до него не доходили. Двенадцать бы­ли исполнены величием Христианства, хотя вовне (церковью) они считались его врагами. Каждый из них работал только в одной части Христианства. Их стремлением было соединить в большое единство все рели­гии ... дать их синтез, но они понимали, что здесь нельзя идти путем теории, а только оказывая влия­ние на духовную жизнь. И для этого было необходимо воспитать тринадцатого.
     Когда его духовные силы бесконечно возросли, его физические силы отступили. ... он потерял всякий интерес к внешней жизни, стал отказываться от пищи. ... Его тело сделалось почти прозрачным и несколько дней он был как мертвый. Двенадцать собрались вокруг него. В коротких формулах, подобных благоговейной молитве, излили они 13-му свою мудрость. ... Кончилось это тем, что душа 13-го пробудилась как новая душа ... как новое рождение 12-ти, так что они могли учиться новому от юноши... а он пере­жил опыт Дамаска. ... В течение недель он возвращал назад мудрость 12-ти, но в новой форме, данной как бы Самим Христом. ... тринадцатый вскоре умер, а 12 посвятили себя тому, что в имагинациях нари­совали то, что им сообщил 13-й. Так возникли символические фигуры Генрикуса Теозофуса. ... Эф.тело 13-го продолжало действовать и, наконец, пронизало собой его новое воплощение ... в середине ХIV сто­летия... На этот раз он жил более 100 лет... в кругу учеников тех 12-ти. ... много путешествовал и перед Дамаском вновь имел переживание ап. Павла. ... И это был Христиан Розенкрейц". 130 (4)


     Перейти к данному разделу энциклопедии

  

  Оглавление          Именной указатель Предметный указатель    Наверх
Loading


      Рейтинг SunHome.ru    Рейтинг@Mail.ru