525.Христос был космическим до Своего вступления на Землю. Как ауру Солнца созерцал Его Заратустра. И чтобы познать Его в те времена, человек должен был идти "верхним путем": через покров чувственного мира в сверхчувственное. Таким образом познавалась, так сказать, аполлоническая природа Христа, и на этом пути Христос Сам явился пред чувственным созерцанием, проникнув сквозь завесу внешнего мира. На "нижнем пути", погружаясь в содержание души, люди приходили к дионисийским богам люциферической природы. Мир этих богов в значительной степени затмился перед пришествием Христа. После Мистерии Голгофы Христа можно найти также и при углублении во внутреннее души, когда открывается Его дионисийская природа. "Христос из внешнедушевного Бога стал внутреннедушевным Богом, Которого человеческая душа будет постигать тем больше, чем больше душевные переживания будут приближаться к такому Христу". Средневековые мистики (Экхарт, Таулер и др.) и мистики новых времен именно на этом пути искали Христа, мистического Христа. "Вначале был исторический Христос, а затем Своими действиями исторический Христос вызвал такие изменения в человеческих душах, что стало возможным в среде человечества приходить к мистическому Христу".113 (6)

     463. "Мудрость Заратустры должна учить этому сверхчеловеку, лишь переходом к которому является тот, другой тип. Ницше называет эту мудрость дионисийской. Это мудрость, которая не дана человеку извне; она является самосозидающей мудростью. Дионисийский мудрец не исследует, он творит. Он не стоит как зритель вне мира, который он хочет познать, он стал единым со своим познанием. Он не ищет Бога. Что он еще может себе представить как Божественное, есть лишь он сам, как творец своего собственного мира. Когда такое состояние распространяется на все силы человеческого организма, то это дает дионисийского человека, которому невозможно не понимать любое внушение; он не пропускает ни одного признака аффекта, он имеет высшую степень понятых и отгаданных инстинктов, как он обладает высшей степенью искусства сообщения. Он входит в каждую оболочку, в каждое душевное состояние: он постоянно изменяется".
     "Аполлоническая мудрость имеет серьезный характер. Господство потустороннего, которым она обладает только в образах, она ощущает как тяжелый гнет, как сопротивляющуюся ей силу. Серьезной является аполлоническая мудрость, потому что она полагает, что обладает знанием из потустороннего, если даже таковому должны способствовать лишь образы, привидения. Тяжело нагруженным своим познанием расхаживает аполлонический дух, т.к. он носит бремя, происходящее из другого мира. И он принимает выражение достоинства, т.к. перед проявлениями бесконечного должен умолкать всякий смех.
     Этот смех, однако, характеризует дионисийского духа. Он знает, что все, что он называет мудростью, есть лишь его мудрость, им придумана, чтобы сделать себе жизнь легкой. Только одно это должно быть его мудростью: средство, позволяющее ему говорить жизни "да". Дионисийскому человеку тяжелое настроение противно, потому что оно не облегчает жизнь, а удручает. Самосозданная мудрость является веселой мудростью, потому что кто сам себе создает ношу, тот создает ее такой, что может легко нести. С самосозданной мудростью легко движется дионисийский дух через мир, как танцор". 5(27,28)

     813. "Все, чему мы удивляемся в индийской культуре — включая пришедшее к своему выражению через Будду, — достигнуто путем внутреннего погружения, путем отворачивания взора от внешнего мира, умерщвления взгляда для чувственных красок, уха — для чувственных звуков ... ради погружения в себя и проникновения к Брахману, в котором человек чувствовал себя единым с тем, что во все времена ткет как внутреннее мира".
     Путь внутрь души греки связывали с Дионисом, "таинственным Богом", "которого находили, погружаясь все глубже и глубже в свое внутреннее, где находится то сомнительное подчеловеческое, которого рань­ше человек не имел, из которого он развился до человека. Это есть то, что пребывает здесь неочищенным, еще полуживотным и освящается именем Диониса".
     "В течении Аполлона встречается нам учение Заратустры..." 60 (4)