Тайна Иуды

421. "Христос Иисус был связан с Иудой из-за того, что случилось при искушении... — Он не знал, что только на Небе человеку не нужны камни (деньги) для хлеба. И поскольку Ариман оставил это жало, то и произошло предательство. А затем Христос еще должен был пройти через господство смерти, поскольку Ариман есть господин смерти. Такова связь истории искушения и Мистерии Голгофы с предательством Иуды".148 (5)

Михаэль между Люцифером и Ариманом

581. "С тем характером, который Люцифер придал своему существу, он не может соединить ничего вычислимого. Его идеал — космическая безусловная интеллигенция (как субстанция. — Сост.) и действие воли.
     Эта Люциферическая тенденция соразмерна мировому порядку в областях, где должно царить свободное вершение. И там Люцифер — правомерный духовный помощник раскрытия человечества. Без его помощи в духовно-душевное человека, строящееся на основе телесно-вычислимого, не могла бы вселиться свобода. Но Люцифер хотел бы распространить эту тенденцию на весь Космос. И тогда его деятельность становится борьбой против божественно-духовного порядка, к которому изначально принадлежит человек.
     Тогда вступает Михаэль. Своим существом он стоит в невычислимом; но он создает равновесие между невычислимым и вычислимым; последнее он несет в себе как мировую мысль, полученную им от его богов.
     В ином положении находятся в мире ариманические власти. Они — полная противоположность божественно-духовных существ, с которыми изначально связан человек. В настоящее время эти последние — чисто духовные власти, несущие в себе совершенно свободную интеллигенцию и совершенно свободную волю, но они в этой интеллигенции и в этой воле создают, как мировую мысль, мудрое уразумение необходимости вычислимого, несвободного, из лона которого человек должен раскрыть себя как свободное существо. И со всем вычислимым, с мировой мыслью они в космосе связаны в любви. Эта любовь струится от них через Вселенную.
     В полной противоположности к этому живет в жадном вожделении ариманических властей холодная ненависть ко всему раскрывающемуся в свободе. Стремление Аримана направлено на то, чтобы создавать космическую машину из того, что он с Земли излучает в мировое пространство. Его идеал — единственно и исключительно — мера, число и вес.
     Он был призван служить в космосе развитию людей потому, что должна была раскрыться его область меры, числа и веса. Лишь тот действительно постигает мир, кто всюду постигает его духовно-телесное. Это должно быть принято во внимание вплоть до самой природы, в отношении таких властей, как действующие в любви божественно-духовные и в ненависти — ариманические власти. В природном мировом тепле, начинающемся весной и возрастающем к лету, нужно воспринимать природную любовь божественно-духовных существ; в веющем морозе зимы нужно осознавать действие Аримана.
     В расцвете лета в тепло, в природную любовь вмешивается сила Люцифера. На Рождество против морозной ненависти Аримана обращается сила божественно-духовных существ, с которыми изначально связан человек. И к весне природная божественная любовь постоянно смягчает природную ненависть Аримана.
     Появление этой ежегодно выявляющейся божественной любви есть время воспоминания о том, как со Христом свободный божественный элемент вступил в вычислимый элемент Земли. — В полной свободе действует Христос в вычислимом; этим Он обезвреживает имеющее вожделение только к вычислимому, а именно — ариманическое.
     Событие Голгофы есть свободный космический акт любви внутри истории Земли; Голгофа постижима также лишь любовью, которую человек несет навстречу пониманию".26 (140-143)

Пасхальная имагинация

623. "Существует разница между зимней известью и весенней известью, этими важными отложениями под поверхностью земли. Зимняя известь ... в некотором роде представляет собой удовлетворенную в себе сущность.
     Она, если в ее сущность углубиться интуитивно, в том смысле, как это описано в моей книге "Как достигнуть познания высших миров?", — она пронизана многочисленными духами. Имеются элементарные существа, живущие в земном. Земля пронизана духами. Но она еще бывает в некотором роде удовлетворенной, что подобно удовлетворенности человеческой головы, когда она решила важную пробле­му и рада, что обладает мыслями, которые составляют это решение. Человек воспринимает, поскольку в интуиции он повсюду воспринимает также и элемент чувств, во всех земных образованиях извести внут­реннее удовлетворение во время зимы. ...Но когда приближается весна, а именно с приходом марта, из­весть в отношении своих духовных качеств, можно сказать, приглушается. Она больше их не имеет, поскольку, как вы знаете, элементарные существа через некий род духовно-космического дыхания направляют свой путь в Мироздание. Известь становится притупленной в отношении своих мысли­тельно-духовных свойств. Но примечательно то, что она теперь становится вожделеющей. Она развивает некий род внутренней жизненности. Тонкая жизнь все более и более обнаруживается в извести, и она, по мере наступления весны, а потом лета, по мере прорастания расте­ний, становится внутренне все подвижнее.
     Вещи, естественно, разыгрываются не грубо, а тонко, интимно. Вырастающие растения отнимают у из­вести воду, нечто из углекислоты... И это означает для нее вну­треннее оживление. Она становится живой. Но благодаря тому, что известь становится внутренне живой, она развивает колоссальную притягательную силу для ариманических существ. Каждый раз с приближением весны ариманические существа обретают надежду. В отношении природы они в общем-то не имеют особых надежд, поскольку свою суть они могут развивать только внутри человека. В животной природе человека могут действовать ариманические существа. Но с приближением весны ...под воздействием весенней извести у них слагается мнение, что во всеобщей природе могла бы развернуться их драконова природа ...они могли бы обрести возможность стянуть астральное из Мироздания, дабы одушевить эту живую известь, пронизать ее душой. Таким образом, с приближением марта для действительно ясновидящего наблюдателя начинается эта удивительная игра: человек видит повсюду, как в имагинациях по всей Земле развертываются надежды ариманических существ подобно, я бы сказал, духовному ветру, дующему повсюду, и видно, как ариманические су­щества стремятся вызвать дождь астральности. ...И он, если бы им это удалось — а они стараются изо всех сил, — землю в летнее время, по меньшей мере частично, там, где она состоит из извести, превратил бы в одушевленное живое сущест­во. ...И если бы какое-либо существо тогда поставило осенью свою ногу на землю, то земля ощутила бы от этого боль".
     Такого рода иллюзии ариманические существа получают и теряют каждую весну. И эти иллюзорные надежды ари­манических существ заключены в нашей повседневной пище, в нашем хлебе. "Вовне эти иллюзии разрушают­ся. И тем более пробуждается у ариманических существ тоска по достижению своей цели там, где душа уже имеется, — в человеке. Так что человек каждую весну, хотя это и разыгрывается интимно, фактиче­ски рискует пасть жертвой ариманических существ. Весной, как ни в какое другое время, человек в этом отношении подвергается воздействию всех ариманических сил в космосе.
     Нечто иное открывается взгляду, направленному вверх, куда восходят земные элементарные существа. Они там соединяются с облачными образованиями, принимают внутреннюю подвижность, подчиненную планет­ной жизни. Там, вверху, с приближением марта также происходит нечто. ...Там, вверху все пронизывает­ся люциферическими существами. И как внизу ариманические существа, так вверху люциферические существа получают свои надежды и иллюзии.
     Если мы точнее войдем в природу ариманических существ, то она окажется эфирной. И ариманическим существам, свергнутым Михаэлем, недостает возможности так развернуть себя, чтобы иным образом, чем через оживающую, вожделеющую известь, смочь получить господство над Землей.
     Люциферические существа вверху пронизывают и заполняют собой то, что восходит туда, и делаются деятельными, подвижными в верхнем элементе Земли. Эти люциферические существа астральной природы. Они получают надежду через все то, что весной устремляется вверх, смочь пронизать свою астральную природу эфирной природой и эфирную оболочку Земли увлечь вверх и поселиться в ней. Можно, таким образом, сказать: ариманические существа стремятся Землю одушевить астрально (см. рис., красноватое); люциферические существа стре­мятся воспринять снизу в свое существо эфирное (си­нее с желтым)".
     С прорастанием растений углекислота проникает в более высокие области, чем зимой. Эту углекислоту стараются при­тянуть к себе люциферические существа. Если бы им это уда­лось, то на Земле прекратилось бы дыхание, все, кроме физ. те­ла в человеке, они утянули бы к себе, и через эф. тело чело­века сами стали бы эфирными существами. Таковы стремления люциферических существ (духов) от начала до конца марта. "Они надеются всю Землю превратить в такую тонкую чащу, в которой они, будучи сгущенны­ми через эфирную природу чело­века, могли бы заниматься сво­им существом".

     "Если бы исполнились надежды ариманических существ, все человечество постепенно растворилось бы на Земле. Земля вобрала бы в себя людей. В конце концов на Земле возникло бы — таково намерение Аримана — одно большое существо, в котором растворились бы все человеческие существа. Они бы оказались связанными с этим большим, единым земным существом. Развитие связи с состояло бы в том, что человек своим организмом все более походил бы на живую известь. Он все более соединял бы свой организм с живой известью, все более обызвествлялся бы. Через это он метаморфизировался бы. превратил бы свой облик в иной, который выглядел бы примерно так: склеротизированный облик с некоего рода крыльями летучей мыши и с такой вот головой (см. след. рис.). Человек был бы тогда в состоянии постепенно раствориться в Земле, и земное, вся Земля, на ариманический лад стала бы земно-живым существом.
     Если, с другой стороны, люциферические существа утянут эфирное человека и благодаря этому со своей астральностью некоторым образом сгустятся эфирно, тогда из них эфирным образом нечто возник­нет... что, прежде всего, как бы из земных паров образует тело (синее), но оно строится только до груди, а над нею идеально поднимается человеческая голова (красное). Далее возникает нечто особенное, это существо имеет как бы крылья, образованные из облаков (желтое). Эти крылья как бы концентрируются спереди в некий род увеличенной гортани: с боков они могли бы сконцентрироваться в органы слуха, уши, и опять-таки соединиться с гортанью".

     Так встают образы Аримана и Люцифера, какими они изображены в малом куполе первого Гетеанума и в деревянной скульптурной группе. В то же время, это те предельные состояния человеческого, которых оно достигло бы, если бы впало в одну или другую из описанных крайностей. Ариманическое искушение возрастает весной, а с ним и люциферическое, которое длится потом все лето. "Если посмотреть в пер­спективе на окончание земного развития, то можно увидеть стоящую перед человечеством опасность того, что ариманические существа если и не растворят человека в Земле, то, по крайней мере, приведут к тому, что он сможет очерстветь в себе, перефилистерствовать, перематериализоваться, так что уже не смо­жет больше ни мыслить, ни чувствовать сверх того, что автоматически в нем думает и чувствует материя".
     "Кто развивает чувство того, как вверху, в испарениях углекислоты люциферическое хочет удушить физическое человечество, как внизу ариманическое в астральном дожде хочет так оживить всю Землю в ее известковых залежах, чтобы человек в ней склеротизировался, растворился, кто все это провидит, для того между люциферическим и ариманическим встает облик Христа, облик уже освободившегося от материи Христа, имеющего Аримана под своими ногами ...не принимающего в расчет ариманическое, преодолевшего его. ...Такой человек, с другой стороны видит Христа, преодолевшего то, что высшее человека хочет увлечь прочь от Земли. ...появляется голова Христа с таким лицом, с таким взглядом, с таким выражением лица, что этот взгляд, это выражение закругляются текучими силами Люцифера. Люциферическая мощь, втянутая в земное, поставленная в земное, — это облик Христа, каким Он является каждую весну, каким Он должен нам являть Себя: стоящим на земном — которое должно быть сделано ариманическим, — побеждающим смерть, восстающим из гроба, возносящимся как Воскресший к просветлению, которое приходит путем перевода люциферического в земно-прекрасное лицо Христа.
     Так между ариманическим и люциферическим является на Пасху в облике Воскресшего Христос ...так встает перед человеком воскресший Христос, утверждающийся внизу на ариманической власти, а сверху над ним парит Люцифер. Эта мировая имагинация встает как Пасхальная имагинация". (См. скульптурную группу "Представитель человечества".)223 (12)

Пасхальное время

Все переходит в эфирное. Все, что было в Земле духовным (в соли) увеличивает земную сферу. — Также и земные формы — через меркуриальный принцип. —
     Создается возможность для люциферических духов получить в свою власть элементарных духов; постоянно возобновляющееся "сбрасывание вниз". У люциферического принципа отнято лицо — крылья, гортань — ухо; никакой интеллектуальности, а (лишь) являющееся мышление, выражающееся в форме придатка к голове; крылья нащупывают мировые силы, ухо превращает их в мысли, гортань отпечатывает их в творящем слове.
     Слово. Оплодотворение земно-лунных сил через Солнце". Д.19, с.4

764. В древние времена люди через вдохновение получали представления из духовных миров. Сами они не думали. И смерть они переживали как майю, не производивщую на них особенного впечатления. Они знали только жизнь и были лишены интеллекта. Чтобы овладеть интеллектом, человек должен был стать смертным, должен был начать отлагать в себе минеральные субстанции. Но исходя из развития др. Сатурна, Солнца и Луны, Иерархии не могли создать такую Землю, на которой человек, бывший бессмертным на др. Луне, смог бы стать смертным. Иерархии как бы говорили себе: "Мы, высшие Иерархии, не можем создать такой Земли, из сил которой человек мог бы прийти к интеллекту. Здесь мы должны допустить совсем другое существо, которое идет совсем иным путем, чем мы, допустить ариманическое существо. Ариман является существом, не принадлежащим к нашим Иерархиям. В поток эволюции он входит другим путем. Мы должны допустить этого Аримана. Если мы потерпим Аримана в земном развитии, если мы дадим ему некую часть в нем, то он принесет нам смерть, а с нею и интеллект, и мы сможем в человеческое существо внести смерть и интеллект. Ариман знает смерть. Ариман знает ее, поскольку он соединен с Землей, поскольку он проходит путем, соединяющим его с земным развитием. Он — знающий смерть, он мудрец смерти. Поэтому он также и господин интеллекта".
     "Боги стояли перед большой проблемой: потерять в Аримане в некотором смысле господство над Землей. Существовала одна возможность для богов узнать нечто такое, чего в своих божественных мирах, не пронизанных Ариманом, они не могли познать, — это послать Христа познать смерть на Земле. Бог должен был умереть на Земле, и Он должен был умереть так, чтобы основание Его смерти заключалось не в божественной мудрости, а в человеческом заблуждении, которое возникает из взгляда, будто Ариман является единственным господином (в земном). Бог должен был пройти через смерть и смерть преодолеть. Таким образом, Мистерия Голгофы означает для богов обогащение их знания через мудрость смерти. Если бы ни один бог не прошел через смерть, то Земля стала бы совершенно интеллектуалистичной, совершенно не способной в дальнейшем проходить эволюцию, предопределенную ей богами".
     Христос учил Своих посвященных, что Он пришел из мира, где не знают смерти; Он познал смерть на Земле; Он смерть победил; если человек понимает связь земного мира с божественным, то снова возводит интеллект к спиритуальному. Так примерно следует выразить то содержание эзотерического учения, данного Христом Своим посвященным. Им было дано учение о смерти с точки зрения божественного мира.
     Если хотят прозревать всю глубину этого эзотерического учения, то понимающим всю человеческую эволюцию необходимо знать: боги победили Аримана когда сделали его силы нужными для Земли, но они притупили свою силу, когда сами познавали смерть в Существе Христа. Боги хотя и включили Аримана в земное развитие, но, используя его, принудив его низойти в земное развитие, они свое собственное господство не осуществляют до конца.
     Кто знает Аримана после Мистерии Голгофы и кто знал его раньше, тому известно, что Ариман ждал того всемирно-исторического момента, когда он сможет вмешаться (в развитие человека) так, что его действие будет не только таким, каким оно было с атлантических времен — это вы знаете из моего "Очерка тайноведения", — т. е. сказываться на бессознательном и подсознательном человека, но он сможет вмешаться и в сознание человека. Если человеческие слова применимы к божественной воле, то можно сказать: Ариман вожделенно ждал момента, когда он сможет со своей силой проникнуть в человеческое сознание.
     И вот он был застигнут врасплох тем, чего раньше не знал, что божественная Воля решит послать свое Существо на Землю, пошлет Христа и Он пройдет через смерть. Благодаря этому ... у господства Аримана было сломано острие. С того времени он использует каждую возможность привести человека к употреблению голого интеллекта; он и по сей день не отказался от надежды, что ему это удастся. ...Можно, например, сказать, что в душе Аримана — если говорить о душе Аримана, то делать это следует сравнительным образом — господствовала особая радость — я все употребляю человеческие выражения, где должны быть найдены какие-то другие, — особая радость господствовала в душе Аримана с 40-х годов XIX в. и до его конца, поскольку преобладающее господство материализма дало ему надежду на его собственное господство на Земле". Тогда не христианской стала даже теология. "И противниками Аримана в настоящее время являются лишь учения, проистекающие из Антропософии".211 (7)

2. Ариманические духи

667. Мефистофель, Сатана — это имена Аримана. 109 (4)

668. "Гетевский Мефистофель есть не кто иной, как образ Аримана. И мы не должны смешивать его с Люцифером".107 (12)

Духи тьмы и социальность

727. "По сути говоря, духи тьмы хотели в то древнее время (до Атлантиды Люцифер действовал один, а с Ат­лантиды — вместе с Ариманом) сделать нечто по их мнению хорошее для человека, они хотели дать ему полную свободу, для которой люди в то время были незрелы. Они хотели наделить людей теми импульса­ми, благодаря которым каждый отдельный человек мог бы опираться на самого себя. Но такого не должно было произойти по причине незрелости людей.
     Должна была выступить противосила со стороны Духов Света; и эта противосила состояла в том, что человек в то время был низвергнут на Землю, что символически описано в сцене изгнания из Рая. В дей­ствительности то было изгнание человека с Неба на Землю — вплетение его в поток унаследованных или наследуемых свойств. Люциферические и ариманические силы хотели, чтобы каждый человек как индивидуа­льность стоял на самом себе. Но тогда человек в незрелом состоянии быстро одухотворился бы. ... Все, пребывающее в физической линии наследования, напечатлено Духами Света как течением, противо­положным течению Люцифера. Человеку в некотором роде была навешана тяжесть, благодаря которой он связался с земным бытием".
     Мятежные люциферически-ариманические духи стремились в Лемурийскую и Атлантическую эпохи прежде­временно индивидуализировать человека. Их действие в той или иной степени продолжалось фактически до XIX в. и выражалось в насаждении идей, разрушавших кровно-родственные узы. "Так эти духи тьмы действовали на Земле, а другие, родственные им духи тьмы пребывали наверху, в духовном. В 1841 г. началась борьба, которую я вам описываю. Духи тьмы, бывшие наверху, сошли вниз к другим, родственным им духам. Но сила этих древних мятежных духов ... имевших задачу действовать в халдео-египетскую и греко-латинскую эпохи и даже еще в Лемурийскую и Атлантическую эпохи, стала убывать, и на ее месте стали действовать духи, свергнутые вниз в 1879 году. В то время, как кончалась сила их, в не­котором роде, братьев, начали действовать эти духи. Поэтому в последней трети XIX века мы имеем пол­ную перемену всех отношений. Правильно развитые Духи Света достаточно поработали в насаждении кровно­родственных уз, родовых, расовых и других уз, ибо в развитии все имеет свое время. И все утверждаю­щееся в человеке через кровные связи, прошло через достаточное развитие в пределах правомерного мировоззрения. Так что с того времени Духи Света мыслят свою деятельность так, что они теперь инспирируют людей развивать свободные идеи, ощущения, импульсы свободы, что они теперь хотят поставить людей на основу их индивидуальности. А те духи тьмы, что пришли на смену древним духам тьмы, получа­ют теперь задачу действовать в кровных связях. ... духи тьмы, прежние мятежники свободы, стали напе­чатлевать людям строй, основанный на родовой, кровной сопринадлежности".
     "И можно видеть, что именно в XIX в. начинают настаивать на родовых, народных и расовых связях, выставляя их в идеальном свете, тогда как в действительности это начало заката человека, человечес­тва. ... эти духи будут в следующие три эпохи развития человечества, вплоть до великой катастрофы, консервируя древние наследственные признаки ... вносить свойства упадка в человечество, ...человек ХIV в., говоря о расовых, национальных идеалах, говорил из прогрессивных свойств человеческого раз­вития; если же об идеалах расовой, национальной и родовой принадлежности говорят в наше время, то го­ворят из упадочных импульсов развития". В будущем ничто так не будет задерживать развитие, как дейст­вие из люциферически-ариманических сил, настаивающих на расовых, народных и кровных идеалах. И пото­му бессмысленно говорить о социальной структуре на основе кровной сопринадлежности народа. Но именно на этом настаивает вильсонизм, который в то же время есть ариманизм, духовная тьма".177 (12)

Действия Люцифера и Аримана в человеке

389. "Человек стоит в середине между царством Ангелов и животным царством. Его внешняя физичес­кая форма в древние времена сильно напоминала животную форму, но она была одушевлена... Не имея ни малейшего представления о том, что происходило в той области, геологи и палеонтологи роются сегодня в человеческих остатках, которые имеют убегающий назад лоб, звероподобный облик, и верят, что так можно свести человека к животному. В отношении внешнего физического облика это было так, но чем бо­лее животный вид имела эта форма, тем более она была проодушевлена древней мудростью. ...
     Первобытный человек был исполнен сверхчеловеческим. Но он возрастал, вопреки этому развивая все более животнообразные формы, пока не стал неким родом сверхживотного, соединив в себе различные животные облики. В этом сверхживотном могло пребывать существо совсем иного рода, чем обыкновенное существо Ангела, — ариманическое существо. И как раз в то время, когда дотлевала прадревняя мудрость, становясь традицией, тот человек становился все сильнее и сильнее, усваивая своей животной организацией рассудочность. И так мы ви­дим, как с VIII дохристианского столетия человек сначала медленно, а потом все быстрее развивается та­ким образом, что из его внутреннего произрастает некий род сверхживотного существа ариманического рода, а проодушевление приходит с другой стороны.
     Ариманическое существо встречается в человеке с люциферическим существом такого рода, что оно уже с давних пор старается увести человека с его пути. Можно сказать, что люциферическое существо, одушевляющее человека на Земле, хочет его с Земли увести, постоянно тянет его в сверхчеловеческое. Оно хотело бы куда больше, чем Ангел, обладать им, не допускать его до низших функций физического орга­низма. Люциферическое существо гневается на ходящего на своих двоих по Земле человека, связанного своими низшими функциями с Землей; все животное люциферические существа хотели бы совлечь с человека, и в этой эпохе бытия они, например, не хотели бы пускать его в физические воплощения, но удержать в жизни, протекающей между смертью и новым рождением. Других же существ, ариманических, можно назвать сущест­вами боли. Ибо они стремятся к человеческому облику, но достичь его не могут. Через ужасную боль, по сути говоря, проходят эти ариманические существа. Это подобно тому, как если бы животное смутно чув­ствовало в себе: ты должно выпрямиться, ты должно стать человеком, — как если бы оно хотело все в се­бе разорвать. Эту ужасную боль чувствуют ариманические существа. И она может быть умерена лишь тог­да, когда они подходят к человеку и овладевают его рассудком. Рассудок охлаждает их боль. Потому они и вчленяются в человеческий рассудок, вонзают в него когти всем своим существом, влезают до моз­га костей. ... Т.обр., человек является полем битвы между люциферическим и ариманическим. И можно сказать: люциферическое протягивает руку в игру всего художественного, всего абстрактно-теологического; ариманическое представляет собой нечто, как бы выходящее из материального мира, проходящее сквозь животное царство, что с болью стремится к человеку, желая овладеть рассудком, но постоянно отбрасывается в человеке назад сверхчеловеческим существом и, отлетая назад, желает захватить с со­бой рассудок. Это есть нечто, постоянно желающее все вновь и вновь проникнуть внутрь человека и удержать его при обычном рассудке, не желающее допускать его до имагинаций, инспираций, поскольку, оставаясь с ним, человеческое существо может умерять его муки".208 (14)

1197. "Карма Аримана со 2-ой половины Атлантической эпохи связана с кармой человечества".107(12)

Люцифер, Ариман и болезни

685. "Болезнь приходит от духовного существа, которое лишь использует человеческое тело в своих целях, которых оно не может достичь в том месте, где ему определено быть исполненным мудрости миро­вым водительством... Это, собственно, ариманически-мефистофельское существо (двойник) в человече­ской природе, которое в человеческом теле уже от его рождения находит место своего обитания и покидает его незадолго перед смертью, т.к. не выносит смерти при современных отношениях, не может завоевать смерти. Болезнь происходит из-за деятельности этого существа в человеке. И когда применяется лечеб­ное средство, то смысл этого состоит в том, что из внешнего мира этому существу дается то, что оно в противном случае ищет через человека. Давая ему лечебное средство ... я даю ему нечто другое. Я в некотором роде глажу это существо, я примиряюсь с ним, дабы оно оставило меня и удовлетвори­лось тем, что я бросаю ему в пасть как лекарство".178 (2)

685а. "Если силы, вызывающие воспаление, не удерживаются психологически в равновесии силами отвердения (образующими отложение солей), то человек непременно получает либо склероз, либо воспаление. Если человек вырабатывает силы рассудка, отдавая предпочтение интеллектуальным занятиям, то он подпадает влиянию Аримана; если он образует в себе лишь огненный элемент, страсти, эмоции, то он подпадает влиянию Люцифера". 265, с.293

689. "Почему сегодня существуют яды? По той же причине, по какой и Ариман: они суть отставшее в фи­зической форме, что отстало на лунной стадии, т.е. отстало на стадии яда".
     "Рак держится на том, что в эволюции одна часть отделяется и набирает большую скорость, чем ос­тальной человеческий организм. В субстанциональной жизни это есть нечто люциферическое. Оно не име­ет отношения к морально-люциферическому; это просто объективно-люциферическое. Компенсируется оно с помощью яда, поскольку яд — это ариманическое, т.е. противоположное. Поэтому найдите правильную полярную противоположность, и вы с помощью яда, ариманического, компенсируете люциферическое; оба могут выровняться, если будут действовать правильно".173 (13)

349. "Аримана, толпы Аримана, их только нужно узнать. Здесь ничего не сделать тем, что считать имя Аримана презренным и толпе презренных существ давать имя Аримана. Этим ничего не достигается. Дело в том, что в Аримане перед нами прежде всего стоит мировое существо...которое уже целиком в индивидуальное восприняло интеллигенцию. Ариман по всем направлениям в высшей степени сверхинтеллигентен; ослепительной интеллигенцией владеет он, которая исходит из всего человеческого существа, кроме той его части, которая во лбу формируется человечески.
     Если Аримана воспроизвести в человеческой имагинации, то мы должны будем придать ему убегающий назад лоб и фривольно-циничную мину, поскольку все у него приходит из этих низших сил; но из низших сил приходит высочайшая интеллигенция. Вступить с Ариманом в дискуссию означало бы быть разбитым в пух и прах логической последовательностью, грандиозной меткостью, с какой он владеет аргументами. Для мира людей, так считает Ариман, должно быть сначала решено, господствовать ли в нeм уму или глупости. И глупым называет Ариман всe, что не заключает в себе интеллигенцию целиком. Ибо каждое Ариман-существо лично сверхинтеллигентно, как я вам это описал, критически отклоняет всe нелогичное, мысля с издeвкой и презрительно.
     Т.обр., если Аримана так видят перед собой, то, естественно, ощущают полную противоположность между Ариманом и Михаэлем. Ибо для Михаэля совсем не важна личная интеллигенция; для человека это составляет постоянное искушение, делать интеллигенцию личной по образу Аримана. Ариман имеет очень презрительное мнение о Михаэле, он считает Михаэля глупым, естественно, по сравнению с собой: поскольку Михаэль не хочет лично вобрать в себя интеллигенцию, но хочет и хотел в течение тысячелетий, в течение эонов управлять пан-интеллигенцией. А теперь, когда люди здесь имеют интеллигенцию, она должна снова стать управляемой Михаэлем как нечто всеобщечеловеческое, как нечто такое, что полезно всем людям, как всеобщая интеллигенция.
     Конечно, мы, как люди, правильно поступим, если скажем себе: верить в то, что умностью мы можем располагать единственно для себя, было бы глупо. Ибо мы не можем быть умными только для себя. Если мы хотим кому-то что-то доказать логически, то мы предполагаем, что для него действительна та же логика, что и для нас; также и в отношении третьего человека. Если же каждый мог бы иметь свою логику, то мы со своей логикой никому ничего не могли бы доказать. В этом заключается своеобразие настоящей эпохи Михаэля, что это вообще должно идти также и в чувства, — то, что в конце концов должно быть увидено. Итак, за кулисами бытия бушует война Аримана против Михаэлизма. И это составляет, как я говорил, задачу антропософа: иметь ощущение, что она происходит, что космос, так сказать, стоит внутри этой борьбы". Значение она приобрела уже в VIII-IX веках, но особенно актуальной стала с наступлением эпохи души сознательной, в начале XV в. 237 (8)

366. "Во всей человеческой жизни Люциферу ничто так не ненавистно, как всe, что каким-либо образом пахнет законом... Ариман повсюду хотел бы иметь закон". 184(8)

373. "Ариман — большой энтузиаст всяких программ. Он инспиратор изготовления вечных статутов. Когда Ариман видит, как в каком-либо комитете изготовляются статуты, то он находится в своeм собственном элементе: первое, второе, третье; во-первых, должно произойти это, во-вторых, то, в третьих, этот член имеет эти права, в-четвeртых, он должен то-то сделать. ... Когда введeн статут, то дело заключается в попечении об ариманическом духе. Тогда можно указать на такой-то параграф". 208(14)

397а. "За восемь веков до нашего летоисчисления стало необходимым, чтобы с одной определенной стороны подготовить Мистерию Голгофы, ввести в развитие препятствующие силы; ими были сонмы одного вождя, называемого в оккультизме Маммон... они затмили у людей сознание об их связи с Божественным".
     Орифиэль "... один из тех вождей, кому служат сонмы Маммона и который ставит на пути развития преграды и препятствия". 266-1, с. 480-482
     Три Мистерии нашего времени: Мистерия Михаэля, Мистерия Христа и мистерия Зората. 346, с.125
     "... солнечный демон Зорат — один из сильнейших демонов нашей (солнечной) системы. По сути, это солнечная демония, действующая в материализме людей".
     В 1998 году число 666 повторится в третий раз. "В конце столетия мы подойдем к моменту, когда Зорат с особой силой вновь поднимет голову из вод эволюции, когда он станет противником того понимания Христа, которое подготовляется в первой половине столетия благодаря тому, что Христос становится видим в эфирном Облике".
     В первый раз, в 666 году, Зорат еще таился в ходе эволюции; его внешний облик был не видим; он жил в делах арабизма. Во второй раз он показал себя в мыслях и чувствах пытаемых тамплиеров. "А перед концом этого века он явит себя, когда вступит во множество людей как существо, которым они будут одержимы. Тогда увидят людей, о которых не следует думать, что они действительно являются людьми. ... Внешне это будут энергичные, сильные натуры с яростным характером, с жаждой разрушения в своих эмоциях. Их лица даже внешне будут выглядеть звероподобно. Людей Зората можно будет распознать даже внешне. Ужасающим образом они будут не только издеваться над всем духовным, но стремиться разнести все в пух и прах. Это можно уже пережить, например, в том, что в зародыше концентрируется в сфере господства большевизма и стремится вчлениться во все развитие человечества".
     Это верно, что лишь 40 человек хотели мировой войны. Другие в момент начала войны имели помраченное сознание. "А это всегда является входными вратами для ариманических демонических сил, и величайший из этих демонов есть Зорат".
     "Со стороны Зората предпринимаются попытки сначала, по крайней мере временно, проникнуть в человеческое сознание и вызвать в нем бедствие, несчастье, беспорядок. К чему стремятся проникающие в душу человека духи Зората — это не мировая война, а то, что последовало за ней, нечто более ужасное, что будет становиться все ужаснее, как, например, происходящее в современной России". 343, с.119-124
     Азуры "... действуют главным образом в сексуальной жизни, т.е. в физическом теле. Многие сексуальные заблуждения современности инспирируются этим сильным течением. ... Продуктивная сила является наисвятейшим из всего, чем мы обладаем, поскольку является непосредственно божественной. Чем более божественным является то, что мы втаптываем в грязь, тем больше грех".
     Маммон(а) — Сатана (Ариман) и азуры. Современная коренная раса погибает благодаря злу. Оно разовьется до чего-то ужасного, выступит как Антихрист. 266-1, с. 169-170

835. "Огромный, я бы сказал, дьявольский эксперимент начат с 1914 г.; одни ариманические существа, действуя против других, решают дело. Мы имеем дело с ариманической войной по всей Земле... ибо в механизмах, которыми человек окружил себя, он создал целый мир. Это новый ариманический мир". 202(3)

1544.С 1879 г. всякий человек, приходящий в школу, воспринимает естественнонаучный образ мышления и ощущений. В этом же духе он затем усваивает мировоззрение, и действительным для него тогда является только то, что распростерто в чувственном мире. Это очень по вкусу ариманическим силам. "Ибо те ариманические силы, что с 1879 г. основались, так сказать, в человеческих душах, — что они собой представляют? Они не люди: они ангелы, но отставшие ангелы, ангелы, отошедшие от пути правильного развития и разучившиеся исполнять свою задачу в близлежащем духовном мире. Будь они в состоянии это делать, их бы не свергли в 1879 г. ... теперь они хотят исполнить свою задачу с помощью головы, человеческого мозга. В мозгах людей они сидят глубже, чем следовало бы. Что сегодня называют монистическим мышлением — это в действительности делают не люди". 177(10)

Ветхозаветная религия и языческий мир

     38. "Персидская религия в своей сути еще языческой природы, и Ормузд и Ариман так противостоят один другому, что к их сути можно подойти, исходя от природопознания. ... Но противоположность, предстающая в Ветхом Завете между импульсом Ягве и импульсом сатаны, как мы ее находим в книге Иова, — это моральная противоположность, и все описание этой противоположности в книге Иова насквозь пронизано моральными замечаниями".
     "Языческая религия, по сути, является в то же время, естественным (природным) воззрением. ... И затем язычник пытается некоторым образом ... понять душой, что от божественно-духовного живет в этой природе".
     "Если из природы пытаются распознать божественно-духовные импульсы, то они ... остаются без морального ингредиента. В высокообразованной языческой религии греков мы видим, что боги содержат в себе не так уж много моральных импульсов. ... Характерным для древнееврейской религии было то, что импульс Ягве в существенном так пронизывает человечество, что этим пронизанием, тканием в развитие человечества вносится моральное ". Поэтому иудаизм имел трудность, неведомую язычеству: найти исполненное понимания отношение к природе. 188 (5)

     157. "Магометанство — это первая ариманическая манифестация, первое ариманическое откровение после Мистерии Голгофы. Бог Магомета, Аллах, Элоа, — это ариманический оттиск или отблеск существа из Иерархии Элоимов, Элоим, но взятый монотеистически. Он всегда называет его единым. Магометанская культура — ариманическая, но конституция души у исламистов — люциферическая". 300-а с. 130

     249. Вы смотрите в мир: он наполнен светом. В свете умирает мир прошлых времен. Вы ступаете на твердую материю — твердость мира несет вас. В свете сияет мысленно красота. В блистании красоты умирает прежний мир. Мир переходит в свою силу, в свою мощь, но также и во тьму. Во тьму переходит он, будущий мир, в материально-волеобразный элемент. Физикам следовало бы сказать: мир состоит из прошлого, а внутри он несет не атомы, а будущее. "Прошлое — это то, что сияет в красоте света; при этом свет открывается во всем, и то, что является как звук, что является как тепло — во всем этом подразумевается свет".
     "Итак, вы смотрите на внешнюю природу и можете сказать себе: что боги произвели в этом мире в прошлом — это открывается в цветочном ковре весны. Вы обращаетесь к созревающему миру осенью и можете сказать себе: здесь начинается новое деяние богов, здесь опадает то, что, однако, способно к дальнейшему развитию, что разовьется в будущем.
     ... Что предстает глазам — это внутренне связано со ставшим, с прошлым. В том, что растворяется на языке, во вкусе выступает нечто, внутренне связанное с тем, из чего человек вновь восстанет, как феникс из пепла".
     "В растении прошлое является в цветении; но то, что еще не совсем прошлое — это зелень листьев. ... Где зеленое нисходит в синеватое, там в природе является будущее. Зато там, где прошлое, где находится то, что зреет, что вызывает цветение, там тепло (красное), там свет не только светит, но и внутренне пронизывает себя силой, переходит в тепло. Целое можно нарисовать так: вот зеленое, растительный мир — как его чувствовал Гете, хотя и не мог это выразить духовнонаучно, — к нему примыкает темнота, где зеленое оттеняется синим. Здесь — светлеет, но наполняется теплом и замыкается сверху. Но здесь уже стоит сам человек, здесь он, как человек, внутренне имеет то, что зеленый растительный мир — внешне. Здесь внутренне выступает человеческое эф.тело цвета цветков персика. Это тоже цвет, который здесь появляется, когда синее резко переходит в красное. Это сам человек. Итак, глядя на цветной мир, можно сказать: сам человек стоит внутри персикового цвета, а против него — зеленое. Такова объективность растительного мира. С одной стороны, человек имеет синее, темноту, с другой — светлое, красно-желтое. Поскольку же человек пребывает в цвете цветков персика, живет в этом, то он столь же мало способен это воспринимать в обычной жизни, как мысли воспринимать в виде света. То, что человек переживает, он не может воспринимать, поэтому он не видит персико-цветового, а только красное, что ширится с одной стороны, и синее — с другой стороны; так появляется спектр радуги. Но это лишь заблуждение. Действительный спектр можно было бы изучить, лишь замкнув дугу в круг... через зеленое".
     "Древние персы из своего инстинктивного ясновидения отмирающее прошлое чувствовали в свете и называли его Аура Маздао, а то, что как будущее чувствовали в темной воле, они называли Ариманом. Так вы имеете эти две мировые противоположности, свет и тьму: в свете — живущие мысли, отмирающее прошлое; в темноте — восстающую волю, приближающееся будущее. Когда мы подвинемся там далеко, что не будем рассматривать мысли лишь абстрактно, но как свет, и волю тоже не абстрактно, а как темноту, в ее материальной природе, когда мы придем к тому, чтобы тепло, например светового спектра, рассматривать в связи с прошлым, а материальную сторону спектра — в связи с будущим, то мы от абстракций перейдем к конкретному... мы тогда не станем от света переживать одну радость, но будем знать: в свете — смерть, умирающий мир. Мы сможем в свете также ощущать трагику мира. ... а в темноте мы увидим восходящую часть будущего. ... Короче говоря, мы проникнем из абстрактного в конкретное. Образ мира встанет перед нами вместо простых мыслей или абстрактных волевых импульсов". Начиная отсюда, мы будем искать основания для добра и зла. 202 (5)

     260. "Как только наступает первая ступень видящего познания — самая первая, имагинативная, ступень, — то атомы являют свою истинную природу. ... Согласно учению о материи, пространство пусто, а внутри его странствуют атомы. Они — наиболее твердое. Но все это покоится на заблуждении. Атомы — с точки зрения имагинативного познания — это пузыри, а там, где пустое пространство, там находится реальность; и атомы состоят в образовании пузырей. Это пузыри. И они нечто представляют собой по отношению к своему окружению. Вам знакомы пузыри в сельтерской воде; где находятся эти пузыри, там нет воды. Таковы и атомы. В них пространство пусто, в них ничего нет. И в то же время, на них можно натолкнуться! Но натыкаются на пустоту, и это наталкивание на пустоту вызывает действие. Однако должно ли ничто вызывать действие? ... Они там пусты и в то же время — не пусты. В них есть нечто, в этих пузырях. ... ... а именно субстанция Аримана; это он коренится здесь в своих отдельных частях. Вся атомная система есть ариманическая субстанциональность, Ариман. Отсюда происходит и возведение стен. Подумайте, к какой метаморфозе идеи мы здесь приходим. Мы должны на то место в пространстве, куда учение о материи ставит материю, поставить Аримана. Там повсюду Ариман.
     Сила — это другое понятие. ... Сила имеет в виду то, что пребывает между двумя реальностями. Где говорят: это сила притяжения, —там как раз в действительности ничего нет. Но справа и слева от того действительно нечто имеется. ... Там, где находятся силовые линии, которые сегодня рисуют в физике, там ничего нет. Но вокруг — что? — Люциферический элемент, Люцифер... Сила и материя целиком покрываются Люцифером и Ариманом! Это не ужасно, ибо Ариман и Люцифер, я это подчеркиваю, ужасны только тогда, когда их рассматривают в их отклонении в одну сторону". 176 (10)

3. Посвящения тьмы

     58. "Мистерии различного рода существовали в том, западном полушарии до открытия Америки, мисте­рии с определенным учением, которому следовали приверженцы этих мистерий. И в некотором роде как бы единая сила, которой подчинялось все, за которой следовало все, почиталась как призракообразный дух, тот дух, который был преемником Великого Духа Атлантиды, дух, который понемногу приобрел ариманичес­кий характер, поскольку хотел действовать со всеми теми силами, которые были правильными в Атланти­де или даже уже в Атлантиде стали ариманическими. Так хотел он действовать. Когда атлант говорил о своем Великом Духе, то выражал он это словом, которое звучит наподобие сохранившегося в Китае слова Тао. А ариманическая карикатура, ариманический противник, враг этого Великого Духа, Тао, но который родственен ему, он действовал так, что был видим только в атавистически-визионарном созерцании. Людям же, имевшим отношение к широко распространенным мистериям этого духа, он являлся всегда, когда они этого хотели, чтобы они могли воспринять его указания и приказы. Этот дух называл себя словом, которое звучит примерно так: Таотль. Т.обр. это была ариманическая разновидность Великого Духа, Таотль, мощное, не нисходившее до физической инкарнации существо.
     В мистерии Таотля были посвящены многие. Но посвящение было такое, что носило ариманический хара­ктер; ибо это посвящение имело совершенно определенное намерение, определенную цель. Оно имело цель всю земную жизнь, также и земную жизнь людей, привести к такому окоченению, застылости, оцепенению, к механизированию, чтобы над этой земной жизнью уже неоднократно описанным образом могла быть помеще­на особая люциферическая планета, чтобы души людей были изъяты, были бы вытеснены из людей (на эту планету). К чему ариманические силы, вчера указанным образом, стремились в эпоху Рима, было лишь сла­бым послеатлантическим отзвуком того, что благодаря ужасному магическому искусству в значительно бо­льшей мере должно было быть достигнуто теми, кто стоял под водительством Таотля. На полном истребле­нии всякой самостоятельности, всякого внутреннего душевного движения возводилось то всеобщее земное царство смерти, и в мистериях Таотля должны были вырабатываться силы, делающие человека способ­ным установить такое механизированное земное царство. Для этого прежде всего человек должен был знать большие космические тайны, все большие космические тайны, относящиеся к тому, что действует и живет во Вселенной и свои действия проявляет в земном бытии. Эта мудрость космоса, по сути говоря, пребывает, как таковая, во всех Мистериях, и добрых и злых, ибо истина пребывает всегда одной и той же. Дело заключается лишь в том, каким образом ее получают, применяется ли она в добром или злом смысле.
     И вот мудрость космоса, содержавшая в себе святые тайны, а не что-либо плохое, эта мудрость за­ботливо хранилась посвященными Таотля. Ее не сообщали никому, кроме тех, кто был посвящен нужным образом, на манер Таотля. ... Ибо эти тайны благодаря посвящению удерживались в совершенно определен­ной конституции души, в такой душевной конституции, при которой человек испытывал симпатию, склон­ность к тому, чтобы эти тайны применять на Земле т.обр., при котором возникло бы это механическое, за­стывшее царство смерти. Так должно было их получать. Их получали, воспринимали особым образом: никому не должна была сообщаться мудрость, кто прежде особым образом не занимался убийством. И было так, что при первом убийстве сообщались лишь некоторые тайны, при последующих убийствах сообщались дальнейшие, более высокие тайны. Убийство должно было совершаться при совершенно определенных условиях. Тот, кого должны были убить, ложился на некое сооружение, возведенное т.обр., что со всех сторон его окружали одна или две ступени некоего устройства, напоминавшего катафалк. Предназначенный к убийству поднимал­ся по этому устройству и ложился на возвышение, имевшее выпуклую поверхность, так что его спина оказывалась сильно выгнутой. Его особым образом привязывали к этому устройству, так, чтобы наружу выпячивался его желудок, а затем посвящаемый определенным сечением вырезал ему этот выпяченный желудок.
     Такой способ убийства порождал совершенно определенные чувства, и эти чувства пробуждали ощущение, которое делало способным сообщаемую позже мудрость употребить указанным образом. Вырезанный же­лудок посвящался богу Таотлю и, опять-таки, с особой церемонией. Следствием этого и было то, что посвящаемый таких мистерий жил совершенно особыми намерениями, о которых было сказано. Это вызывало совершенно специфическое направление чувств. Когда предназначенные к посвящению оказывались достато­чно зрелыми для таково пути посвящения, тогда им сообщалось, в чем заключается дело, тогда им сообща­лось, какого рода взаимодействие возникало между тем, кого убивали, и тем, кого посвящали. Тот, кого убивали, должен был быть подготовлен к тому, чтобы своей душой устремиться в люциферическое царство, а посвящаемый должен был получить мудрость для того, чтобы земной мир преобразовать таким образом, чтобы изгнать из него души. И благодаря тому, что создавалась связь между убиваемым и посвящаемым — не убийцей, а посвящаемым — для посвящаемого возникала возможность быть взятым другой душой, т.е. в нуж­ный момент мочь покинуть землю". Конечно, это были мистерии самого возмутительного сорта, в полном смысле ариманические. На таком пути земная эволюция, конечно, не могла бы идти вперед и всякий смысл человеческого был бы истреблен. Поэтому в тех же областях были основаны Мистерии иного рода, имевшие целью противодействовать расширению первых мистерий. Это были Мистерии, в которых жила сущность, не сошедшая до телесной инкарнации, но которую могли созерцать люди с атавистическим ясновидением, если были соответствующим образом подготовлены через Мистерии этой сущностью. И этой сущностью был Тецкатлипока. Так называли его, он был в некотором роде родственен — хотя и принадлежал к значительно более низкой Иерархии — Богу Ягве. и в другом полушарии он противодействовал тем ужасным мистериям.
     "Учение Тецкатлипока скоро вышло из Мистерий и распространялось экзотерически ... зато учения Таотля оставались эзотерическими, и к ним можно было прийти только описанным образом. Но ариманические силы попытались — теперь я говорю так, как это думает Ариман — "спасти" человечество от Бога Тецкат­липока. Ему был противопоставлен в том полушарии еще один дух, который подобен духу, описанному Гете как Мефистофель. Он родственен ему. Обозначим его словом, звучащим примерно как Кветсалькоатль. ... он также не был инкарнирован непосредственно, своим символом он имел то, что в восточном полушарии является жезлом Меркурия. В западном полушарии этот дух с помощью неких магических сил мог наделять опасными болезнями тех, кого хотел погубить, поскольку хотел оторвать их от сравнительно доброго Бога Тецкатлипока. ... И случилось в определенное время так, что внутри той культуры, в Центральной Америке, родилось одно существо с определенной задачей. Мексиканцы, прадревние жители Мексики, имели воззрение на бытие этого существа. Они говорили, что это существо пришло в мир благодаря тому, что дева родила его как сына, зачав непорочно, благодаря сверхземным силам, от окрыленного существа, при­шедшего с Неба. Если с помощью оккультных средств исследовать эти вещи, то можно увидеть, что это рожденное древнемексиканской девой дитя достигло возраста примерно 33-х лет, а родилось оно около 1-го года нашего летоисчисления. Это возникает из исследований с помощью оккультных средств. У того существа была совершенно определенная задача.
     И в то время, опять-таки в Центральной Америке, родился один человек, уже от рождения предопреде­ленный к высокому посвящению Таотля. Уже в своих предыдущих земных инкарнациях он достиг посвящения на данном пути благодаря тому, что много раз, очень много раз совершал уже описанную вам процеду­ру вырезания желудка; он постепенно вооружился высоким земно-сверхземным знанием. Это был величайший, если не самый великий черный маг, какого видела Земля ступающим по ней. Когда приблизился 30-й год, он встал непосредственно перед большим решением: на стать ли ему, как отдельной человеческой индивидуальности, через продолжающееся посвящение столь могущественным, чтобы узнать основополагающие тайны и с помощью этого дать последующей человеческой земной эволюции такой толчок, чтобы человечество в 4-й и 5-й послеатлантических эпохах настолько затмилось бы, что пришло бы состояние, к которому в этот период стремятся ариманические силы. И вот между ним и тем, рожденным девой, существом началась борьба, длившаяся три года, как показывает исследование... Рожденное девой существо носило имя, кото­рое, если перевести его на наш язык, звучало примерно так: Витцлипутцли. Т.обр., Витцлипутцли — это человеческое существо. По сравнению со всеми другими существами, выступавшими лишь как привидения в окружении, так что их можно было увидеть только с помощью атавистического ясновидения, это существо, Витцлипутцли, действительно стало человеком благодаря девственному рождению, которое приписывают ему.
     Трехлетняя война закончилась тем, что Витцлипутцли смог отдать великого мага на распятие и через рас­пятие не только истребил его тело, но и связал его душу, так что она оказалась бессильной в своих делах и знание ее стало бессильным, было убито знание, которое этот маг усвоил от Таотля.
     Таким путем Витцлипутцли приобрел способность все те души, которые указанным путем уже получили тягу следовать за Люцифером и покинуть Землю (как место инкарнаций. — Сост.), снова приобрести для земной жизни, снова напечатлеть им потребность в земной жизни в дальнейших инкарнациях. Это стало для него возможным благодаря той мощной победе над большим черным магом.
     Так не осуществилось то, что могло осуществиться в тех областях, если бы мистерии Таотля принесли свои плоды. Однако в эфирном мире продолжает жить то, что в силах, в последействии сил осталось от стремлений тех мистерий. Все те силы продолжают существовать; они существуют подчувственно, и они принадлежат к тому, о чем я вам говорил, что их можно увидеть, если в духовной жизни сделать не что подобное тому, что происходит в Сальфатаре, если там над землей зажечь бумагу. (Там из земли тогда начинают выделяться газы). Эти силы находятся здесь, они в некотором роде находятся под вулканичес­ким слоем обычной жизни. Так что во все то, что образуется в 5-й послеатлантической эпохе в отношении душевного развития человека, с одной стороны вторгается идущее от инспиратора Чингиз-хана, а с другой стороны то, что как призрак процессов, совершавшихся в западном полушарии, продолжает свое последствие, и слабые отзвуки чего имелись еще и тогда, когда европейцы открыли Америку. Но это уже знает и история, что многие европейцы, ступившие на землю Америки, на землю Мексики, были убиты впавшими в декаданс жрецами, которые уже не были столь плохи, как те древние, но которые продолжали вырезать желудки тем способом, какой я вам описал. Многих европейцев, открывших Америку, постигла эта участь, о чем уже знает история. ...
     В Витцлипутцли те люди почитали, таким образом, солнечное Существо, рожденное девой, которое, если исследовать эти вещи оккультными средствами, было неизвестным современником Мистерии Голгофы в западном полушарии". Человек простирается в сверхчувственное и подчувственное. И там и там его ждут большие опасности. Благом является, что эти силы остаются бессознательными. Но когда достаточно вре­мени протекло с открытия Америки, с этих тайн должен быть снят покров и они должны быть внесены в сознание.
     "Ибо если не внести это в сознание, то эти силы могли бы стать непреодолимыми, и условия, быв­шие сравнительно благодетельными для человечества в период бессознательности, могли бы обернуться для него проклятием. Ибо многое предрасположено к тому, чтобы стать проклятием для человечества, тог­да как в силу условий своего возникновения с той или иной стороны оно предназначено быть благодянием для него". 171 (3)

     1262. "В прошлом Михаэль раскрыл интеллигенцию в космосе. Тогда он делал это как слуга божественно-духовных властей, которые дали начало как ему самому, так и человеку. И он хочет сохранить то же отно­шение к интеллигенции. Когда интеллигенция отделилась от божественно-духовных властей, дабы найти путь во внутреннее человеческого существа, он решил впредь поставить себя правильным образом по отношению к человечеству, чтобы в нем найти свое отношение к интеллигенции. Но все это он хотел и в дальнейшем делать в духе божественно-духовных властей как их служитель; тех властей, с которыми он связан с на­чала своего и человеческого бытия. Его намерение таково, чтобы в будущем интеллигенция текла сквозь сердца людей, но как та же сила, какой она была уже в начале, изливаясь из божественно-духовных влас­тей.
     Совсем иначе обстоит это у Аримана. Это существо уже давно выделилось из потока развития, к которо­му принадлежат охарактеризованные божественно-духовные власти. Он в пра-древнем прошлом поставил себя рядом с ними как самостоятельную космическую власть. Хотя в настоящее время пространственно он стоит в мире, к которому принадлежит человек, но он не развивает никакого отношения к силам и существам, пра­вомерно принадлежащим этому миру. Лишь когда интеллигенция, отделившись от божественно-духовных суще­ств, подходит к этому миру, Ариман чувствует себя в таком родстве с этой интеллигенцией, что через нее он по-своему может связать себя с человечеством. Ибо уже в пра-древнее время он соединил с собою то, что в настоящее время человек получает как дар из космоса. Ариман, если бы удалось его намерение, сделал бы данный человечеству интеллект похожим на свой собственный.
     Ариман присвоил себе интеллигенцию в такое время, когда еще не мог сделать ее в себе внутренним. Она осталась в его существе силой, не имеющей ничего общего с сердцем и душой. Как леденящий, бездуш­ный импульс изливается интеллигенция от Аримана. Люди, захваченные этим импульсом, развивают логику, которая безжалостным и безлюбовным образом как будто говорит сама из себя — в действительности же в ней говорит Ариман, — логику, в которой не обнаруживается ничего такого, что является настоящей внутренней, сердечно-душевной связанностью человека с тем, что он думает, говорит и делает.
     Но Михаэль никогда не присваивал интеллигенцию себе! Ощущая свою связь с божественно-духовными властями, он управляет интеллигенцией как божественно-духовной силой. Тем не менее и в его пронизании интеллигенции обнаруживается, что в ней есть возможность столь же хорошо быть выражением сердца, души, сколь выражением головы, духа. ... И в этом заключена причина того, почему Михаэль проходит через кос­мос со строгим видом и жестом. Быть во внутреннем так связанным с содержанием интеллигенции означает в то же время, что должно выполняться требование: ничего не вносить в это содержание от субъективного про­извола, от желания или вожделения. Иначе логика будет произволом одного существа, вместо того, чтобы быть выражением космоса. Строго выдерживать свое существо как выражение мирового существа, остав­лять во внутреннем все, что там хочет заявить о себе как собственная сущность, — вот что Михаэль считает своей добродетелью".
     "Одной из имагинаций Михаэля является следующая: он правит сквозь ход времен, сущностно неся свет из космоса как свое существо, образуя тепло из космоса как откровение собственного существа; он правит как существо, подобное миру (равное миру), утверждая самого себя, лишь когда он утверждает мир, низводя на Землю силы из всей Вселенной. Противоположна этому имагинация Аримана: в своем движении из времени он хотел бы завоевать пространство; вокруг него мрак, куда он посылает лучи соб­ственного света; чем большего достигает он в своих намерениях, тем более крепчает мороз вокруг него; он движется как мир, который весь стягивается в одно собственное существо, в котором он утверждает себя самого лишь отрицанием мира; он движется, как бы неся с собой жуткие силы мрачных пустот Земли".
     "Михаэль проходит сквозь мир со всей строгостью своего существа, своей осанки, своего делания в любви. И кто придерживается его, тот в отношении к внешнему миру развивает любовь. Любовь прежде всего должна раскрываться в отношении к внешнему миру, иначе она становится себялюбием.
     Если эта любовь развивается в Михаэлическом строе мысли, то и любовь к другому сможет сиять обратно в собственную самость. Самость сможет любить, не любя себя самое, и на пу­тях такой любви человеческая душа находит Христа".
     "Мировые мысли несут человека в будущее, если он получает их от Михаэля; и они же уводят его прочь от спасительного будущего, если их может ему дать Ариман. Путем подобных рассмотрений все более преодолеваются воззрения на неопределенную духовность, которая якобы должна пантеистически действовать в основе вещей... Действительность всюду состоит из существ, а то, что в ней не сущностно, это есть де­ятельность, разыгрывающаяся в отношении существа к существу".
     "Восходу эпохи сознания в ХV веке в вечерних сумерках эпохи души рассудочной, или души характера, предшествует повышенная люциферическая деятельность, которая некоторое время еще продолжается и в но­вую эпоху. Эта люциферическая деятельность хотела бы неправомерно сохранить древние формы образного представления о мире и удержать человека от понимания с помощью интеллигенции физического бытия мира и от вживания в него.
     Михаэль связывает себя с деятельностью человечества, дабы самостоятельная интеллигенция осталась при врожденном Божественно-духовном, но не люциферическим, а правомерным образом". В начале эпохи ду­ши сознательной душа еще мало развивает свои интеллектуальные силы, что позволяет люциферическим си­лам удержать человека в состоянии космического детства. Ариман стремится увести душу от этого состоя­ния детства в свою область. Но этому препятствует Михаэль, используя силы препятствий для развития. 26(115-130)