Палладий

314. "Не будучи посвященным, император Константин понимал следующее: существует пра-древняя мудрость человечества. Эта прамудрость однажды была здесь, в древние времена она была здесь, когда люди обладали атавистическим ясновидением; затем она была перенесена в более поздние времена, сохранена жрецами и при этом постепенно пришла в упадок; но она была здесь, эта прамудрость. Также и мы, римляне, — говорил себе Константин, — имели в нашем социальном строе нечто, связанное с инструментом этой прамудрости, но мы погребли это под постройкой внешнего чувственного государства, социального строя. — Это выражалось в значительном символе, в имагинации, но и не только в имагинации, а и в культовом действии мировой истории. ... это выражалось в том, что говорили себе: раньше мудрость не измышлялась людьми, но открывалась из духовных миров. Так обладали ею наши самые первые праотцы, жрецы, конечно, не в Риме, а в Илионе, в Трое, где были наши праотцы, жрецы. — Так говорилось в сказании о Палладии, о т. наз. изображении Афины. Палладий упал с неба в Трою, сохранялся там в святилище, а затем был перенесeн в Рим и спрятан там под колонной Порфира. Колонна Порфира возвышалась над ним. В связи с этим имагинативным культовым действием люди чувствовали: мы возводим нашу культуру также к древней прамудрости, исшедшей из духовных миров, но мы не можем приблизиться к тому образу, который эта прамудрость имела в древней Трое.
     Это чувствовал Константин. Поэтому он также чувствовал, что позднейшие Мистерии, если бы он был в них посвящен, мало чем могли бы помочь; они бы не привели его к Палладию, к древней прамудрости. Поэтому Константин на свой лад предпринял некоторого рода борьбу с мировыми силами, предпринял нечто на свой манер, дабы спасти некоторым образом принцип Империум Романум. ... Он сознавал, что нечто должно совершиться, опять-таки, в смысле определeнного культового действия, которое должно быть поставлено перед всем мировым развитием. И он решил Рим снова перенести в Трою, выкопать Палладий и вновь перенести его в Трою. Но план был расстроен. И вместо того, чтобы в Трое учредить новый Рим, он основал Константинополь и ему передал силу спасти в будущем закатывающийся Рим. Таким путeм он рассчитывал воспротивиться повороту времeн. Он хотел, в смысле сибиллина оракула, дать в Риме приют волкам и лисам (предсказание оракула: на месте Рима будут бродить волки и лисы; при этом имелось в виду опустошение не Рима, а исходящего из него импульса), а тайные импульсы Рима насадить в другом месте, до некоторой степени вернуться к первоисточнику. Так возник в нeм большой план основать Константинополь, что и совершилось в 326 г. Что основание его следует видеть в связи с великим событием на повороте времeн — это может стать вам ясно из одного того, что, закладывая первый камень, Константин выбрал момент, когда Солнце стояло в Стрельце, а Рак управлял часом дня. Так что он ориентировался по космическим знакам. ... Он хотел вечный импульс вечного Рима перенести в Константинополь. Поэтому и колонну Порфира он велел перенести в Константинополь; лишь позже она была разрушена. А также и Палладий был перенесeн и зарыт под этой колонной. ... Остатки Голгофского Креста были использованы для своего рода обрамления особенно ценимой статуи Аполлона. Из гвоздей с Голгофы были сделаны лучи на венце этой статуи, а сама статуя была водружена на колонну Порфира и позже также разрушена. Там была ещe надпись. Она гласила примерно следующее: то, что здесь действует, должно действовать вечно, как Солнце, и силу его основателя Константина нести вечно! — Все эти вещи, естественно, следует брать более или менее имагинативно ... но при этом они соответствуют также точному историческому событию". 175(13)