30. "Существует семь жизненных тайн, о которых до сего времени нигде, кроме оккультных братств не говорят. Впервые лишь в современную эпоху о них можно говорить экзотерически. Их называют также семью невыразимыми, или безымянными тайнами. ... Эти тайны следующие:
Первая: Тайна бездны.
Вторая: Тайна числа. Ее можно изучать в пифагорейской философии.
Третья: Тайна алхимии. Ее можно понять с помощью работ Парацельса и Якоба Беме.
Четвертая: Тайна смерти.
Пятая: Тайна зла, о которой трактует Апокалипсис.
Шестая: Тайна Слова, Логоса.
Седьмая: Тайна божественного блаженства; она сокрыта наиболее глубоко".94 (17)

46. Чтобы созерцать внутреннее Земли, необходимо достичь посвящения второй ступени. "Земля состоит из семи слоев, и исследование каждого из них соответствует семи ступеням христианского посвящения".
     1-й слой Земли на языке посвященных называется минеральной Землей. Он тонок и хрупок.
     2-й слой — мягкая Земля — обладает неким родом ощущения, наподобие растений. Если ее тронуть, то она обнаружит способность к ощущению.
     3-й слой — парообразная Земля — обладает волеизъявлением. Ей свойственны безграничные силы экспансии, и первый, минеральный слой с трудом сдерживает ее.
     4-й слой — водная, или формообразующая Земля. Все формы, существующие на поверхности Земли, имеют там свой негатив.
     5-й слой — плодоносная Земля. Если понаблюдать частицу этого слоя то можно увидеть, как из одной формы возникает другая из нее третья, а предыдущая исчезает и т.д. Слой обладает как бы душой, способностью души, стремящейся к облику.
     6-й слой — огненная Земля — ощущает удовольствия и страдания. Подобно человеку, она пребывает между наивысшим ликованием и унынием до смерти. На эту Землю сильно влияют страсти людей.
     7-й слой — земное зеркало. В нем отражается все происходящее на поверхности Земли. Только там все происходит по-иному. Что здесь пассивно, там активно, и наоборот. Здесь металл звучит от удара, там — из себя. Затем есть еще два слоя.
     8-й слой ученики Пифагора называли сферой чисел; современные оккультные школы называют его дробителем. Природные (кроме минеральных) и искусственные (художественные) формы там множатся. Все там негармонично, аморально, мятежно, стремится к разделению, образует буквально противоположность любви. Черные маги черпают там силу, если могут туда проникнуть. Восьмой слой имеет огромное влияние на человеческую мораль. Победа человеческой морали успокаивает его, что, в свою очередь, вновь действует на людей.
     9-й слой — резиденция планетарного Духа. Он обладает двумя органами, подобными человеческому мозгу и сердцу. Этот Дух подвержен изменениям, тесно связанным с человеческим развитием.97 (27)

92. (2; 1). "Я" Заратустры "...перевоплотилось как Назаратос (в Ассирии, где получил посвящение Пифагор) и основало школу. В той школе учили знакам, которые должны выступить на небе, когда Христос придет на Землю. Из этой школы вышли мудрецы (волхвы) с Востока". 109 (23)

3. Христос до пришествия на Землю.(Душа натановского Иисуса)
Древние культуры и Христос

315. "Искать Христа в земном развитии только с Мистерии Голгофы — не верно! Настоящие христиане знают, что Христос всегда был связан с земным развитием". (См., например, Коринф. 10; 1-4).155 (6)
     "Пришествие Христа Иисуса было подготовлено рядом основателей религий: Заратустрой, Гермесом, Моисеем, Орфеем, Пифагором. Учения всех их преследовали одну цель: дать излиться в человечество мудрости в подходящей для каждого народа форме. Поэтому сказанное Христом не является, собственно, новым. Новым в явлении и учении Христа Иисуса является то, что Христос Иисус обладал силой принести жизнь всему, что ранее было только учением". 97 (12)

333. Пифагор как посвященный древних Мистерий, говорил о музыке сфер, которую можно было переживать, выйдя из тела, и при этом созерцать также грядущего Христа. "Как посвященный, человек также и сегодня, подобно Пифагору, может говорить о музыке сфер. Но обычный земной человек в своем физ. теле может говорить о музыке сфер и о космической жизни только тогда, когда в своей душе он переживает: "Не я, но Христос во мне", — ибо это есть то, что жило в музыке сфер и в космической жизни. Мы должны проделать действительный процесс в нас, мы должны воспринять в душу действительного Христа".155 (9)

387a. Заратустра специальным образом подготовил астр. тело одного ученика, чтобы в следующей инкарнации он смог своим подготовленным астр. телом соединиться с астр. телом Заратустры (Гермес). У другого ученика он тщательно подготовил эф. тело, чтобы тот мог при реинкарнации соединиться с эф. телом Заратустры (Моисей).
     "Я Заратустры было достаточно крепким, сильным, чтобы при новой инкарнации сотворить себе новые эфирное и астральное тела. После воплощения как Назаратос — учитель Пифагора — он был Иисусом из Назарета"...266-1, с. 477-478

650. "Когда Духи Формы образовывали человеческую голову, то в нее протиснулся люциферический импульс... а также и в позвоночник. Кто видит Люцифера внешне в образе, должен сказать: это змея с человеческой головой. — Но не змея со змеиной головой". Это можно увидеть на картине Бертрама, который рисовал из ясновидения.168 (1)

Природа на службе у человека

320. "Все минеральное (как пища в человеке) должно превратиться в тепловой эфир. И в тот момент, когда в организме человека появляется нечто, мешающее минералу превратиться в тепло, человек заболевает. Человек принимает минеральное, но оно постоянно имеет тенденцию стать тепловым эфиром. Расти­тельное имеет тенденцию становиться в человеке воздушным, газообразным. Так что человек имеет в себе растительное как воздушное царство. ... И если что-то в организме мешает растительному принять воздушный облик, человек заболевает. Все животное, что человек принимает в себя или сам в себе выра­батывает как животное, должно в нем, по меньшей мере через некоторое время, принять жидкую, водную форму. ... Если же человек не в состоянии свое собственное животное или чужое животное превратить в себе в жидкость, чтобы перевести это затем в твердое, то он заболевает. И только то, что в челове­ке хранит чисто человеческую форму, что в человеке происходит оттого, что он является прямоходящим существом, что он содержит в себе импульсы к речи и мышлению, лишь то, что его, собственно говоря, делает человеком, что возвышает его над животным, должно в твердо-земном — это составляет 10% всей нашей организации, — должно в твердом, в твердом облике входить в форму. Если же что-то от животного или растительного входит в твердую форму человека, то он заболевает. ... Человеческое — единственно оно должно в человеке постоянно сохранять твердую земную форму. Такова тайна человеческой организации.
     Если исследовать обмен веществ до дыхания, то мы находим, что человек из себя образует углерод, который в нем можно найти повсюду. Этот углерод с кислородом, который человек вдыхает, и превращает­ся в углекислоту. Но до того, как произойдет выдох, углерод становится, так сказать, благодетелем человеческой природы. ... ибо, прежде чем покинуть человека, он распространяет по всему человеческому организму излияния эфира. ... Этот эфир проникает в эф.тело человека. Всегда порождаемый углеродом, он является тем, что делает человеческую организацию способной открывать­ся духовным влияниям, тем, что воспринимает астрально-эфирные действия из космоса. Этим эфиром, оставленным углеродом, притягиваются космические импульсы, которые, в свою очередь, формообразуя, действуют на человека, например, так подготовляют его нервную систему, что она может стать носителем мысли. Этот эфир должен постоянно пронизывать наши органы чувств, например глаза, чтобы они могли видеть, чтобы они могли восприни­мать световой эфир. Т.обр., мы обязаны углероду, тем, что мы эфирно подготовлены к миру, который идет нам навстречу".
     Все это подготавливается в системе обмена веществ. Но сама по себе эта система несовершенна. Ее зачатки возникли в третью очередь, на др. Луне; ранее, еще на др. Солнце, возникли зачатки нервно-чувственной системы. Все процессы, совер­шающиеся в системе обмена веществ, имеют склонность привести человека к болезни. И все болезни, кроме тех, что приходят от внешних повреждений, обусловлены тем или иным процессом в обмене веществ "Мы можем спросить каждый отдельный процесс (обмена веществ): чего ты, собственно, хочешь? — И он нам ответит: будь я один, то я бы, как процесс, сделал человека бо­льным. Ни один из процессов в человеческой природе не должен идти до конца, ибо в таком случае он сделал бы человека больным. Человек остается здоровым только тогда, когда процессы обмена веществ останавливаются в нем на определенной ступени".
     Исцеляющие процессы заложены в человеческой системе циркуляции. Можно сказать, что если пациент родился на др.Луне, то врач — на др.Солнце. Человек совершает в сутки примерно 25 920 дыханий. — Сто­лько лет длится платоновский год. Пульс же бьется в четыре раза быстрее. "Дыхательная ритмика соответствует общению человека с внешним миром. Этот ритм дыхания должен постоянно связываться ритмом циркуляции, чтобы человек оставался, так сказать, на своих двоих. Ритм циркуляции не регулярный — 103 680 ударов пульса в сутки. Этому нет соответствия в космосе. Обмен веществ вырывает человека из всего космоса, делает его чуждым космосу, а ритм дыхания соединяет с космосом. В этом делении и свя­зывании ритма циркуляции с ритмом дыхания вы видите пра-процесс исцеления, который постоянно совер­шается в человеке. Но в каждом случае, когда необходимо совершить внутреннее исцеление, нужно тонким образом процесс дыхания, проходящий во все тело, использовать так, чтобы он повсюду в человеке связал процесс циркуляции, оттеснил его ко всеобщим отношениям в космосе. ... Этот процесс исцеления, совер­шающийся в нас, вызывает удовольствие высших Иерархий". В этой связи обратимся к граничной плане­те нашей Солнечной системы, к Сатурну. "Там в середине стоит то, что таит в себе силы, которые, если мы их представим себе сконцентрированными на Земле, были бы силами, вызывающими болезнь, а во­круг вращаются силы оздоровления, исцеления. И кто обладает чувствительностью к подобным вещам, тот смотрит на кольца Сатурна ... и видит в них кругообразующееся исцеление, здоровье". Таким образом, в Сатурне представлен тот же процесс, который постоянно разыгрывается через нашу систему обмена веществ и организм циркуляции. Но, обращая взор к Сатурну, мы видим также высшие Иерархии, которым доставляет удоволь­ствие оздоровление болезненного. "И это удовольствие является силой в Мироздании. Это удовольствие высших Иерархий пронизывает затем сис­тему наших нервов и органов чувств и образует в них силы духовного развития человека. Это силы, которые некоторым образом расцветают из исцеления, постоянно совершающегося в человеке. Так мы приходим к третьему — к духовному развитию.

     1. Обмен веществ — питание.
     2. Циркуляция — исцеление.
     3. Нервно-чувств.орг. — духовное развитие.

     ... В человека входит минеральное (как пища) и через жидкость и т.д. превращается в нем вплоть до теплового эфира. ... Этот тепловой эфир обладает огромной склонностью воспринимать в себя то, что как силы излучается, струится из мировых далей. Он, т.обр., вбирает силы Мироздания. И эти силы Мироздания, ко­торые он вобрал, они теперь образуются как духовные силы, проодухотворяющие здесь тепло-эфирную зем­ную субстанцию; а затем отсюда с помощью тепла эфирной земной субстанции впервые в тело проникает то, в чем оно нуждается для образования своего облика.
     Т.обр., если в старом смысле слова мы назовем тепло огнем, то мы можем сказать: взятое человеком в себя минеральное доходит до огненной природы. Огненная природа склонна воспринимать в себя влияния высших Иерархий; и этот огонь тогда снова струится во все человеческие внутренние органы и образует, снова отвердевая, то, что в человеке субстанционально составляет основу отдельных органов. Ничто из того, что человек принимает в себя, не остается таковым, как оно есть. Ничто не остается земным; все приходящее, в первую очередь из минерального царства, превращается так основательно, что может воспринять в себя духовно-космическое, а с помощью духовно-космического оно снова отвердевает до земного. Возьмите из кости частицу сернокислой извести — она не такая, какую вы встречаете во внешней природе или получаете в лаборатории".
     Если организм не может довести, например, сахар до состояния теплового эфира, то он оседает в ор­ганизме в ином состоянии, и возникает диабет. В отношении каждой материи нужно представить себе, ско­лько ее человек способен превратить в тепловой эфир, сколько он в состоянии поднять неживого. Иначе воз­никает отложение этой материи. Когда человека окружает чрезмерный внешний холод, холодный ветер, то он может оказаться не в состоянии достаточно быстро мировое тепло превращать в свое собственное, и тогда он может взять внешнее тепло от отдельных мест своей кожи и сделать его своим собственным. В таком случае возникает простуда. "Именно в этом заключается простуда. Простуда — это отравление внешним теплом, которое не взято организмом в свое обладание.
     Вы видите, все находящееся во внешнем мире — это яд для человека, настоящий яд, пока человек им не овладеет, не сделает его приемлемым для себя своей собственной силой. Только тогда от человека идут силы, идут человеческим образом к высшим Иерархиям, тогда как вовне они были у элементарных су­ществ природы, у элементарных духов. В человеке должно совершиться удивительное превращение, чтобы элементарные духи в его организации могли передать свою работу высшим Иерархиям. И все это касается только минерального, когда минеральное целиком и полностью превращается в тепловой эфир.
     Обратимся к растительному миру. Растение в действительности содержит для человека множество волшебного, когда он начинает глазами духа рассматривать растительный покров Земли".
     "Духовная природа желания, я бы сказал, погруженная в благочестие природа желания прорастает в каждом весеннем цветке (фиалка, ландыши, желтый нарцисс)". Затем приходят более поздние цветы. Например, уже осенью появляется зимовник (дикий шафран) — можно ли смотреть на него без легкого чувства стыда? Не предостерегает ли он нас от нечистых чувств, поскольку наши чувства пронизываются различными недостойными вещами? Зимовник со всех сторон как бы шепчет нам: посмотри на мир желаний, о человек, как легко ты можешь стать грешником. Мир растений — это внешнее природное зеркало челове­ческой совести, если мы умеем правильно на него смотреть. Тогда мы увидим, что цветы тоскуют по ми­ру света в Мироздании, корень же постоянно хочет отвоевать их у Неба и приспособить к Земле. Когда Луна еще была соединена с Землей, то она стремилась растения превратить в один корень, и они прорас­тали вверх лишь в виде тоненьких волосков. Выход Луны означал для них освобождение, они смогли раз­вивать цветы.
     "Земля образована из духа. И посмотрим на растение. — Оно несет в своем облике живое воспоминание об эволюции. Оно несет в своем корневом становление земного, становление физически-материального. По­смотрите на корень растения, и он вам скажет, что смог возникнуть только благодаря тому, что из духовного развилось земно-материальное. И едва только Земля освободилась от лунного бремени, растения устремились назад, к далям света.
     И когда человек употребляет растительное в пищу, то он дает ему возможность продлить то, начало чему оно положило вовне, в природе: вернуться не только в световые, но в духовные дали космоса. Поэтому, как я сказал, растительное мы доводим в себе до воздухообразного, до газообразного, чтобы растение могло следовать своей тоске по световым, духовным далям. ... Когда человек ест растение, то происходит следующее. ... корень, поскольку он живет в земле, освобождается от нее и устремляется вверх; его устремление к духу самое сильное, и он оставляет за собой стремление цветов. ... Растение полностью выворачивается наизнанку. В себе самом оно организовано так, что верхнее является нижним, а нижнее — верхним. Что подвинулось до цветов, оно, так сказать, в материальном стремлении насладилось све­том, донесло материю до света. За это оно должно потерпеть наказание и остаться внизу. Корень был рабом земного, но зато он — это вы находите уже в метаморфозе растений у Гете — несет в себе сово­купную природу растения. Он устремляется вверх.
     Да, если человек стал закоренелым грешником, то ему таковым хочется и оставаться. Корень же рас­тения, пока он скован Землей, похож на упитанного банкира, но как только человек его съест, он видо­изменяется и устремляется вверх, тогда как то, что принесло материю к свету, — цветы, должно ос­таваться внизу. Т.обр., в корне растения мы имеем нечто такое, что, будучи съедено, в силу своего собственного существа устремляется в голову человека, тогда как то, что находится ближе к цветам, остается в нижних областях. Оно вступает в общий обмен веществ и не доходит до головной организации.
     ... У растений, сильно пронизанных астральным, например, употребленный в пищу стручковый плод, оста­ется в нижних областях, не хочет подниматься к голове, поэтому от них бывает глухой сон, а голова после пробуждения — тупая. Пифагорейцы, желая оставаться чистыми мыслителями и не желая привлекать пищеварение в функции головы, отказывались от питания бобовыми. ...
     И когда мы переходим к животному, то нам должно быть ясно, что животное само обладает пищеварени­ем, само принимает в себя растительное. ... и это опять-таки очень сложный процесс, ибо, принимая в себя растительное, животное не может противопоставить ему человеческий облик. Поэтому животное не может перевернуть растение сверху вниз и снизу вверх. Позвоночник у животного параллелен земной по­верхности. Поэтому то, что хочет совершиться при пищеварении животного, приходит в полный беспоря­док. Верхнее хочет стать нижним, нижнее — верхним, и все дело застопоривается в самом себе. ... Вследствие этого в животном растению делается запрет: довольно тосковать по мировым далям! — Но за­прет не действует, и растение отбрасывается назад, к Земле.
     Однако благодаря тому, что в животном организме растительное отбрасывается назад, к Земле, в животное тотчас же вместо мировых духов, как это имеет место в человеке, где растение переворачивается, вторгаются элементарные духи. И эти элементарные духи: являются духами страха, носителями стра­ха. Так это открывается духовному наблюдению: животное само вкушает пищу, вкушает с внутренним удо­вольствием; и в то время, как с одной стороны идет поток питания, с другой — идет поток страха от эле­ментарных духов страха. Постоянно в направлении к пищеварению, через пищеварительный тракт животного идет поток удовольствия от принятия пищи, а навстречу ему идет ужасный поток элементарных духов страха". И когда животное умирает, то в нем оживают существа, полностью состоящие из страха. "Вместе с животным умирает, т.е. оживает, страх. Плотоядные животные вкушают этот страх вместе с пищей. Хищ­ник разрывает свою добычу и получает удовольствие, вкушая плоть. А навстречу этому удовольствию от поедания плоти устремляетcя страх, который травоядное животное выделает из себя в момент смерти. На хищника он устремляется уже при жизни. Такие животные, как львы, тигры, в своем астраль­ном теле пронизаны страхом; после смерти он прогоняет их на­зад по цепи полученных при жизни удовольствий; так что хищники некоторым образом живут после смерти в своей групповой душевности, но эта жизнь представляет собой кошмарнейшую из всех, какие только проходит человек, Камалоку... Но, естественно, это происходит в ином сознании".
     Что я здесь говорю, не является агитацией за вегетарианское питание, ибо Антропософия вообще ни за что не агитирует, она имеет дело только с поиском истины. Когда человек вкушает минера­льную субстанцию, то она в нем превращается в тепло. Ребенок еще не имеет достаточно сил для преоб­разования минерала в тепло, поэтому он питается молоком, где он получает нечто в подготовленном виде, что легко превращается в тепловой эфир, быстро изливается в голову и оттуда развивает формообразующие импульсы, ибо вся организация ребенка исходит от головы. Но если эти формообразующие силы действуют в более позднем возрасте, т.е. если затянуть питание грудным молоком, то это уже плохо. "Ибо то, что у младенца идет в голову и через силы головы, действующие до смены зубов, оказывается в со­стоянии, формообразуя, изливаться во все тело, — этого в дальнейшем в человеке больше не существует. Позже весь остальной организм должен излучать формообразующие силы". Для их развития нужно иное пи­тание; эти силы необходимо побуждать извне. Мы должны тогда прибегнуть к чему-то такому, что подоб­но молоку, но производится не во внутреннем человека, а вовне. Голова человека замкнута со всех сторон. В этой голове находятся детские импульсы для формирования тела. В остальном теле кости на­ходятся внутри, а формирующие силы — вовне. И вот эти силы должны прийти извне. В природе есть нечто такое, что являет собой голову без черепной коробки, где извне действуют те же силы, которые действуют внутри головы, когда она нуждается в молоке. И это есть улей.
     Пчелы делают то же самое, что голова делает внутри себя, только у пчел это производится извне. "Внутри улья уже под внешним духовным влиянием происходит то же самое, что и в голове под внутренним духовным влиянием. В улье мы имеем мед, и когда мы едим мед как пожилые люди, то он дает нам для того, что теперь более извне должно поставлять формообразующие силы, ту же силу и власть, какую нам в детстве давало в голове молоко.
     Будучи ребенком, мы возбуждаем в голове пластические силы, питаясь молоком; нуждаясь в этих си­лах в позднем возрасте, мы должны есть мед, но вовсе не в больших количествах. ... Вы видите, пони­мание человека предполагает понимание природы; понимание природы дает основу для понимания человека".230 (II)

1064. "Закон реинкарнации ... исторически он в малой мере является тем, что можно взять из буддизма: его надо искать в историческом предании пифагорейского учения...".139 (1)

Понятие

1683. Аристотелем впервые развита понятийная техника. Все, созданное до него в философии, есть за­пись того, что стремилось из Мистерий войти в мир (Платон, Пифагор и др.).Философия освещает предмет извне, а он многогранен, потому возникают точки зрения. Мудрость Мистерий освещает его изнутри, и тогда спора не возникает. 108 (9)

Представление — воспоминание

1871. "Можно заметить такую тенденцию: Я помрачается, когда помрачается чувственное восприя­тие. Когда к чувственным восприятиям мы присоединяем представления, то проникаем нашим Я в наше астр. тело. Так что можно сказать: как жизнь в чувственных восприятиях связана с переживанием Я, так жизнь представлений связана с астр. телом.
     Прежде всего это помрачение Я выражается в том — и это, собственно, наиболее значительное, на что следует обратить внимание, если хотят понять, о чем я здесь говорю, — что мы, оставаясь при восприятиях чувств, имеем нечто совершенно индивидуальное. Комплекс чувственных восприятий, который мы получаем от самих себя, их никто другой не может получить точнее нас самих... и в этом совершенно индивидуальном мы получаем в то же время наше я-переживание. Поскольку мы восходим к переживаниям представ­лений, мы, в то же время, получаем силу приходить к чему-то более всеобщему, например, можем образовы­вать абстракции, которые затем в том же самом облике можем сообщать другим, и другие могут понять то же, что и мы. ... Но это выражается уже в том, что Я замутняется, когда от переживаний чувств мы продвигаемся вверх к переживанию представлений. Хотя, в то же время, мы уходим глубже в себя: и это также является непосредственным переживанием. Но когда развиваются представления — или, лучше сказать, то, что в нас разыгрывается для их возникновения, и что мы сегодня оставим в стороне, — то из представлений возникают воспоминания. Представления, собственно говоря, сначала исчезают из нашего сознания. Из ка­ких-то подоснов — сегодня мы оставим это без разъяснения — возникают факты, вследствие которых мы мо­жем вызвать те же самые представления.
     Это единственное, что мы можем утверждать. Неправомерно говорить, что представления гуляют где-то в подсознании, пока мы их не вызовем вновь, может быть через годы. ... Но мы также знаем, что предста­вления, которые человек образует в связи с чувственными переживаниями, преходящи, и что если даже это порой стушевывается, то должна быть развита внутренняя сила, которую можно пережить, когда прошедшее переживание в воспоминании снова становится представлением. Что здесь становится побуждением к воспо­минанию-представлению — это сидит в нас глубже, чем обычные, связанные с чувственными ощущениями пред­ставления. Это в нашей организации основанное воспоминание-представление; оно связано с тем, чем мы являемся как временные существа. Мы знаем, что представления по-разному вспоминаются в зависимости от того, насколько далеко в прошлом они находятся. ... Во всяком случае, живущее в представлении, свя­занном с чувственным восприятием, втянуто во временной поток, в котором живем мы сами. Определенные ощущения, которые мы имеем, когда всплывают воспоминания, говорят нам, как воспоминание связано со всей нашей организацией. Мы знаем также, как в различном возрасте сила воспоминания бывает большей и меньшей.
     Если мы исследуем эти факты, то сможем сказать себе, что как сила представления связана с астр. телом, так сила воспоминания связана с эф. телом. ... память образует одно с эф. телом, как жизнь пред­ставлений — одно с астр. телом, как чувственные восприятия — одно с Я. Во всяком случае, лежащее в основе представлений берется во временной поток нашего бытия. Не только развитие нашего роста между рождением и смертью находится в определенном временном потоке, но и то, что изживается в виде воспоминания, и мы чувствуем их взаимопринадлежность".
     Особенно в патологических случаях можно наблюдать связь нарушений памяти с нарушениями роста и питания, также связанными между собой. Существует и связь воспоминаний с физ. телом. Если вы привыкли совер­шать какое-либо непроизвольное движение пальцем, то всегда можно найти комплекс переживаний, приведший к этому. Переживания слишком сильно отпечатлелись в физ. теле, им же следовало отпечатлеться только в астр. теле. "Если же они слишком сильно отпечатлеваются в физ. теле, то тогда они встают под влияние вос­поминаний. Но такого не должно быть. Имагинативное наблюдение показывает нам, что действующее в памяти, в эф. теле является некоего рода развитием движения. В физ. теле это скапливается, застаивается. Это не должно целиком пронизывать физ. тело; оно должно физ. телом отталкиваться".
     "Вот действует чувственное восприятие. Сначала его воспринимает Я. Когда оно вживается в астр. тело, к нему присоединяется представление, действует сила, делающая возможным последующее воспоминание, когда это переживается как движение в эф. теле. Но вот все это должно скопиться, задержаться, не пронизывать далее целиком физ. тело. В физ. теле возникает — вначале, естественно, целиком бессознательно — от того, что живет в воспоминании, образ. Этот образ совсем не подобен тому, чем было воспоминание, — тут имеет место метаморфоза; но образ возникает. Так что можно сказать: как с эф. телом связана память, так с физ. телом связан действительный внутренний образ. Всегда, когда в физ. теле запруживается движение, исходя­щее из эф. тела, ему напечатлевается образ; этот образ, естественно, может быть постигнут имагинативным представлением. Тогда становится видно, как действительно физ. тело становится носителем всех этих образов".
     "Этот образ есть последнее, к чему приходят внешние переживания. Другим является представление; вос­поминание — это проходной момент. Переживаемое нами во внешнем мире не должно просто проходить сквозь нас. Мы должны быть изолятором; мы должны это задерживать, что в конце концов и делает наше физ. тело. Наше астр. тело изменяет это, делает бледным в представлении; наше эф. тело вбирает все его содержание и сохраняет лишь одну возможность вызвать это вновь. Но произведенное в нас действием, отпечаталось в нас образно. С этим мы живем далее. Но мы не должны пропускать это сквозь нас. Предположим, что мы пропускали бы сквозь себя представления, так что они не отталкивались бы эластично эф. телом: они тогда проходили бы сквозь эф. тело, сквозь физ. тело. Тогда мы барахтались бы в окружающем мире, как нам это повелевали бы делать внешние события". В нас вспыхивало бы желание подражать всему, что попадало бы в поле нашего зрения.
     Рассмотрим человека с другой стороны. Для внешнего наблюдения нет разницы между движением нас самих и неодушевленных предметов. Тогда речь идет лишь о перемене места. "И это, в конечном счете, и есть, по сути, то, что мы имеем в сознании от нашего движения в обычной жизни; ибо мы должны различать между намерением совершить движение и действительным движением".
     Движущийся человек развивает силу (возьмем одно это). "Итак, когда мы представляем себя в движении и смотрим на физ. тело, то можем здесь гово­рить только о силе". Но перейдем к внутренним процессам. Там становится необходимой еще материя: для сил роста, питания, воспроизводства. Происходящее здесь мы должны искать в эф. теле. Внешние силы жёст­ки, например, вес тела. Опустим тело в воду, оно потеряет в весе столько, сколько весит вытесненная им вода. Но внутренние силы подвижны; они могут простираться и сжиматься. "Каждая сила, так можно сказать (продолжая закон Архимеда), связываясь с эфирными силами, теряет столько от своей жесткости, неподвижности, сколько эфирные силы приносят ей навстречу поглощающих сил (Saugkraften). Эфирные силы стано­вятся движением, они тогда деятельны в растительном организме ... но также и в животном, и в человече­ском организме.
     Но пойдем далее от эф. тела к астрельному; также и во внешнем наблюдении пойдем от растения к живот­ному. Тут бывшее в силах роста внутренней подвижной силой, освобождается, внутренне освобожда­ется подобно тому, как я описывал освобождение силы с семи лет, со сменой зубов. Так что происходящее здесь больше не связано с силами твердого тела. Что здесь внешне выражает себя как свободные силы, яв­ляется у животного и человека силами инстинкта. Так проникаем мы к астр. телу, и то, что здесь внизу выступает как сила, является инстинктом. — Проникая до Я, инстинкт становится волей.

Я:	чувственное восприятие	Воля
Астральное тело:	жизнь представлений	Инстинкт
Эфирное тело:	память	Силы роста
Физическое тело:	образ	Сила

     ... Для внешнего взгляда физ. тело представляет собой силовую организацию. И если его наблюдать пра­вильно, то оно, фактически, состоит из взаимодействия сил с образами. ... если вы рассмотрите взаимо­действие идущего сверху и снизу ... т.е. идущие колебаниями вниз представления и идущие снизу вверх процессы питания, роста, дыхания, то вы получите живой образ эф. тела, и, опять-таки, если вы обдумаете все то, что вы переживаете сами, когда в вас деятельны инстинкты, когда вы хорошо поймете, как инстинкты действуют в циркуляции крови, в дыхании, во всей ритми­ческой системе, как инстинкты зависят от нашего воспитания, то вы получите живое действие того, что является астр. телом.

И когда, наконец, вы обдумаете взаимную игру волевых актов ... с восприятиями чувств, то вы получите живой образ того, что здесь как Я вживается в сознание". "Внешним миром воз­буждаются чувственные восприятия (см. схему, синее), но внутри этих чувственных восприятий живет Я (оранжевое)". "Это Я живет, собственно говоря, во внешнем мире и напол­няет нас через восприятия чувств, а далее наполняет нас, ко­гда в чувственные восприятия (оранжевое), проникая до астр. тела, вчленяются представления (желтое). ... Это иллюзия, будто наше Я пребывает внутри ... физического организма. Оно из внешнего мира относится к этому физическому организму таким образом, что как бы протягивает свои щупальца в наше внутреннее, преж­де всего в представления, т.е. к астр. телу или до астр. тела.
     Рассмотрим точнее мир воспоминаний. Воспоминания восходят из нашего внутреннего. Когда они восходят внутри, то в первую очередь представляют собой деятельность в эф. теле, которая и возбуждает пред­ставления в астр. теле (стрелки). Но в конце концов представления должны происходить из того, что в физ. теле является образами.
     Теперь заметьте себе, что — исходя из физ. тела — к эф. телу устремляется возбуждение, лежащее в ос­нове воспоминания, и в нем пребывает Я. Все это можно нарисовать так, что схематически я мыслю Я не только здесь, внешне, но также пребывающим в физ. теле (красноватое) и из физ. тела возбуждающим вос­поминания (зеленое), которые затем делаются представлениями (желтое)... Когда я принимаю во внимание воспоминания, то я должен пребывающее здесь, наверху, как Я, заложить также и в физ. тело. Я обособлено для себя, а, с другой стороны, наполняет физ. тело. ... А теперь обратите вни­мание на следующий процесс. Представьте себе, что вы встретили на улице человека и у вас возникло чувственное восприятие этого человека. Ваше Я внутри, и там высту­пает воспоминание: вы вновь узнаете человека. Воспоминание пришло из­нутри, а извне — чувственное восприятие. И они сцепляются". Феномен такого сцепления был известен древним духоиспытателям. Они его изображали в виде змеи, кусающей свой хвост. Но истоки подобных символов теперь мало кто знает, а без того в них нет смысла.
     "В действительности Я — это поток, который приносит телу чувственные возбуждения. Тело отражает их назад, и прежде всего то, в чем сидит само Я. Я, собственно, здесь, но также и во внешнем ми­ре. Оно в физ. теле, но и отражается им. Человек воспринимает не свое действительное Я, а отражение. Он воспринимает отраженное излучение, когда ощущает: это отражение". "Это нужно представить себе как образ: душа находится во внутреннем вращательном движении. Это предстает созерцанию".206(12,13. VIII)

4. Представим себе печать, на которой написано имя "Иванов". Приложив ее к сургучу, мы получим оттиск. "И вот, приходят кантианец и физиолог и говорят: нет никакого отношения между печатью, сделанной, скажем, из бронзы, и тем, что осталось на сургуче. ...Ничто из бронзы не перешло в сургуч и наоборот. То и другое разной природы... Но получилось нечто иное, что не является ни сургучом, ни бронзой, но в обоих пребывает в одном и том же виде. И это именно "Иванов", то есть то, что не связано ни с бронзой, ни с сургучом, но пребывает в живом... Итак, мы имеем духовно-душевное и телесное. Духовно-душевное отпечатлевается в телесном. А то, что в обоих остается одним и тем же, — это дух. ... И мы не постигаем духовного, когда рассматриваем лишь одно душевное, как не узнаем Иванова, разглядывая, только печать. Мы не постигаем дух, вглядываясь в материальный мир, как не узнаем Иванова, рассматривая сургуч. Дело в том, что наш дух есть посредник, отношение между душевным и телесным".191 (3)

173. "Видимое единство внешнего человеческого образа ... разделяется на три семичленные челове­ческие природы".137(6)

     712. "Пифагор, великий инициатор определенного направления в греческой культуре, в предыдущем воплощении был одним из героев троянской войны на стороне троянцев, как он и сам о себе говорит, что он был троянским героем, выведенным Гомером, и что он вновь узнал греков как врагов, т.к. снова узнал свой щит". 143 (8)

     740. Схоластам было вплетено астр.тело Иисуса из Назарета, а именно душа рассудочная. С помощью тонких понятий они пытались доказать то, для чего уже не сохранилось исторических, физических, а также ясновидческих свидетельств. Я Заратустры перевоплотилось в Заратоса-Назаратоса, учителя Пифагора. 109 (2)

     741. Существовали индивидуальности, которым была напечатлена и душа сознательная Иисуса из Назарета. А в этой душе уже находимо Я Христа. Изнутри им светил Сам Христос. И через такое астр.тело они сознавали, что Христос, пребывающий в их внутреннем, есть Сам Христос. Это были средневековые мистики: Майстер Экхарт, Иоанн Таулер и др.
     С ХII до ХV столетия нередко случалось, что в астр.тела людей было вплетено астр.тело Иисуса из Назарета: Франциск Ассизский, Елизавета Тюрингенская. Я этих людей выступало даже гротескно; и величественно было явление их чувств, настроений, рвения.
     Воплотившийся Аватар может множить свои эф. и астр.тела и давать их другим людям. Это имеет место также и с Христом. Он есть наивысший из Аватаров. И эф., и астр.тела Иисуса из Назарета множатся и сохраняются. Позже они будут даваться людям, достигшим определенной степени зрелости. И это не будет связано с национальностью. В первые христианские столетия, до Х-ХII вв., в Европе существовало немало людей, в эф.тела которых была вплетена копия (не отображение) эф.тела Иисуса из Назарета. Они знали поэтому о Христе непосредственно через ясновидение. Благодаря этому образ Христа был отделен от внешнего исторического, физического предания, к чему была большая тяга в первые века Христианства (тогда стремились возводить линию передачи свидетельства до одного из апостолов или их учеников). В поэме из эпохи Людовика Благочестивого (814-840 гг.) "Heliand" из непосредственного ясновидческого созерцания автор говорит: "Христос пребывает на астральном плане".
     В эф.тело Августина было вплетено эф.тело Иисуса из Назарета, копия этого тела.
     Пифагор в следующем воплощении был одним из волхвов, пришедших с Востока поклониться Иисусу из Назарета. Позже он стал Его учеником. 109 (2,4,11)

     89. У греков состав человека обозначался следующим образом:
     Жизненное тело — Трептикон
     Тело ощущений (астр.тело) — эстетикон
     Душа ощущающая — Оретикон
     Душа рассудочная — Кинетикон
     Душа сознательная — Дианоэтикон 114(7)
     "...Четырехчленный человек. Это квадрат пифагорейцев".
     1. Спинной (позвоночник) и головной мозг — орган "я".
     2. Теплая кровь и сердце — орган кама (астр.тело).
     3. Солнечное сплетение — орган эф.тела.
     4. Собственно физ.тело — сложный физический аппарат. 93-а(12)

     147. Семь невыразимых тайн:
     "1. Тайна бездны.
     2. Тайна числа (ее можно изучить в пифагорейской философии).
     3. Тайна алхимии (ее можно понять благодаря работам Парацельса и Якоба Беме).
     4. Тайна рождения и смерти.
     5. Тайна зла, о которой трактует Апокалипсис.
     6. Тайна Слова, Логоса.
     7. Тайна благочестия; она скрыта наиболее глубоко". 264 с. 253

     164. "Нет никаких письменных свидетельств той эпохи ... которая называется древнеиндийской. Если мы воспользуемся современными словами, то эту пра-древнюю индийскую культуру мы должны назвать в высшем смысле религиозной культурой.
     Религиозный элемент этой пра-древней культуры был таков, что он охватывал все, что мы с нашей современной точки зрения называем наукой и искусством. ... Эта религиозная культура порождала в людях чувство, что они в глубинах своего существа связаны с божественно-духовным миром". Этим были пронизаны как бодрственное, так и сонное сознание. "...Религиозное же было таково, что в содержании, которое те люди связывали с религиозным, имелось в то же время образное знание о существе человека и широко распространенное образное знание о строении Мироздания". "Совершая поступок, человек тогда говорил: божественно-духовное существо сделало это. И в те древние времена люди также хорошо знали, что за Божественно-духовными существами пребывают Люцифер и Ариман, и они сознавали, что когда божественно-духовное господствует в них, то оно может рядом с добром творить также и зло".
     "В расцвете 2-й послеатлантической культуры, в пра-персидское время поблекла глубочайшая, интенсивнейшая религиозность и человек должен был начать кое-что развивать из себя, чтобы более активным образом, чем прежде, постигать свою связь с космическим Божественно-духовным". "В пра-персидскую эпоху у посвященных на место древней нераздельной религиозности выступило другое: философия ("София" — так называли греки божественно-духовный Космос, уже плохо различимый в отдельностях), религия. Философию вырабатывали, религию наследовали, но, став унаследованной, она поблекла".
     В 3-ю, халдео-египетскую эпоху "внутренняя активность человека должна была стать еще более значительной. Человек должен был теперь свою любовь связывать не только с божественной Софией, что как пра-свет (Аура Маздао) пронизывала блеском мир, но человек должен был связать свою судьбу, свое положение в мире с тем, что было видно в мировых письменах благодаря констелляциям звезд, благодаря движению звезд в пределах космоса. И то, что теперь вырабатывалось заново, было Космо-Софией. Эта Космософия хотя и содержала указания на божественно-духовных существ, но видели в космических письменах большей частью только выраженными деяния этих существ. При этом еще больше поблекли философия и религия. ... Люди своими душами жили больше во внеземном, чем в земном. ... Они, например, с внутренним участием ждали определенного появления Сириуса, они вглядывались в констелляции планет. И то, что они видели, они связывали с тем, как будет себя вести Нил в отношении их земных нужд. Но в первую очередь они говорили не о земном. ... Что ощущали люди в то время, можно выразить примерно следующим образом:
     Ах, темно Земли лицо,
     Когда Солнце, бледнея, темнеет,
     Но сколь светло мое дневное поле,
     Коль душа освещает его мудростью звезд".
     Поэтому позже египтяне могли сказать грекам: ваше воззрение на мир как у ребенка, ибо вы знаете только о Земле. "Однако греки воспринимали эту темноту Земли как светлое. Греки вообще имели тенденцию постепенно преодолеть Космософию, изменить ее. И когда созерцаемое в небесных далях стало еще более бледным, они Космософию преобразовали в Геософию. Космософия стала для них лишь традицией; они могли кк лишь изучать, когда обращались к тем, кто им мог о ней сообщать". Так, например, Пифагор в Азии у египтян и халдеев изучал в Мистериях их Космософию.
     "Только Геософия греков — на это теперь мало обращают внимания — в отношении земного была такой наукой, такой мудростью, что человек действительно чувствовал себя связанным с Землей, и это связанное с Землей бытие носило душевный характер ... у образованных греков. Особым образом греки оживляли источники нимфами, оживляли богами Олимп... и это сводилось не к геологии, где Земля охватывается лишь понятиями, но к Геософии, где сущностное в Земле познавалось в переживании, и познаваясь, переживалось. Современное человечество знает лишь абстрактно то, что вообще было живым вплоть до четвертого христианского столетия". И еще у Скотуса Эригены мы находим в его "Классификации природы" следы Геософии". С ХV столетия Геософия померкла совершенно, она превратилась в геологию. Космософия превратилась в космологию. Философия осталась сама по себе, но из нее сделали абстрактное существо, которое в действительности следовало бы назвать филологией...". Осталась и религия, стоящая в стороне от всякого познания. Но теперь перед человеком встает возможность нового восхождения. "Ибо когда он станет дальше вырабатывать абстракции, то через имагинации он сможет опять продвинуться к некоего рода Геософии и Космософии. Через инспирацию он углубит Космософию и продвинется к истинной философии, а через интуицию он углубит философию и придет к действительному религиозному миропониманию, которое вновь должно соединиться с познанием".
     "1-я послеатл. эпоха: интенсивная религия. 2-я послеатл. эпоха: поблекшая религия: фило-София, религия.
     3-я послеатл. эпоха: дальнейшее побледнение; поблекшая философия: Космософия, философия, религия.
     4-я послеатл. эпоха: дальнейшее побледнение...: Геософия = Космософия, философия, религия.
     5-я послеатл. эпоха: дальнейшее побледнение...: геология, космология, философия, религия". 210(3)

     210. Ферекид Сиросский жил во времена семи великих мудрецов Греции. Он был учителем Пифагора и оказал влияние на учения Гераклита, Платона и более поздних философов. Он говорил о трех Принципах: Хроносе, Зевсе и Хтоне. Хронос — это лишь другое обозначение др. Сатурна, Зевс — Солнца; Хтон имеет отношение к тому состоянию Земли, когда из нее только что выделилась Луна и Земля была еще в хаотическом состоянии, ее не покрывали растения, не было животных и человеческих обликов. Затем Хтон стал Геей благодаря тому, что Зевс сделал ему почетный подарок и Гея смогла облечься в одеяние — ковер растений, животные и человеческие облики. Ферекид получил финикийское посвящение. 113(4)

     213. "Пифагор хотел привести своих приверженцев к ощущению "добрых пра-материй", в которых должен был быть представлен первоисточник их душ. В этом отношении можно сказать, что он и его ученики хотели служить иным богам, чем народ, и этим указывается на то, что должно казаться разрывом между такой личностью, как Пифагор, и народом. Этот последний чувствовал себя хорошо со своими богами; Пифагор должен был отослать этих богов в область несовершенного. В этом также следует искать "тайну, о которой говорится в связи с Пифагором и которая не должна была открываться непосвященным.
     Она заключалась в том, что его мышление приписывало человеческой душе иное происхождение, нежели душам богов народной религии. Этой "тайне" должны быть в конце концов приписаны многочисленные нападки, которым подвергся Пифагор. Как мог он кому-либо, кроме тех, кого он сначала тщательно подготовлял к подобному познанию, пояснить, что они, как души, должны в известном смысле считать себя даже более высокостоящими, чем народные боги. И как можно иначе, чем строгим образом жизни, привести души к тому, чтобы они чувствовали свое высокое происхождение и вместе с тем чувствовали себя вовлеченными в несовершенство. Это чувство должно было породить стремление устроить жизнь таким образом, чтобы она путем самоусовершенствования была возвращена к своему первоисточнику. Понятно, что вокруг такого стремления Пифагора должны были создаться легенды и мифы, однако исторически до нас не дошло почти ничего об истинном значении этой личности. Но если кто-либо займется легендами и сказаниями древности о Пифагоре в их взаимосвязи, тот все же узнает в них только что описанный образ. ... Затруднительным для современного мышления в образе Пифагора является его идея о т.наз. "перевоплощении душ". Кажется дерзким якобы сказанное однажды Пифагором, что он знает, что в прежние времена он уже существовал на Земле как другое человеческое существо". Это раскрылось ему не понятийно, а как внутреннее восприятие. Позднейшими пифагорейцами считаются Филолей, Архита и др. О них говорили в древности, что они "рассматривали вещи как числа".
     Фалес обладал флегматическим темпераментом, Анаксимен — сангвиническим. К нам дошло его изречение, непосредственно показывающее, что он ощущал внутреннее переживание элемента воздуха как выражение мировой тайны: "Подобно тому, как наша душа, которая есть дыхание, связывает нас воедино, так воздух и дыхание окружают Вселенную".
     "Непредвзятое исследование должно ощущать мировоззрение Гераклита совершенно непосредственно как выражение его холерической внутренней жизни. ... Он принадлежал к одному из знатнейших родов Эфеса. Он стал горячим поборником демократической партии. Это произошло потому, что ему открылись известные воззрения, истинность которых предстала перед ним в непосредственном внутреннем переживании. Воззрения его окружения, будучи поставленными рядом с его воззрениями, как казалось ему, должны были непосредственно и совершенно натурально доказать безумие этого окружения. Благодаря этому он пришел к столь значительному конфликту, что покинул свой родной город и вел одинокую жизнь у храма Артемиды. Прочтите несколько его изречений, дошедших до нас: "Было бы хорошо, если бы все взрослые эфесцы повесились и передали бы свой город несовершеннолетним". "Глупцы в своем неразумии, даже когда они слышат истинное, подобны глухим; о них говорится: они отсутствуют, присутствуя". Внутреннее переживание, выражающееся в подобной холеричности, ощущает себя родственным пожирающему действию огня; оно не живет в удобном, спокойном бытии, оно чувствует себя единым с "вечным становлением". Такой душевный строй переживает покой как бессмыслицу, отсюда знаменитое изречение Гераклита: "Все течет". 18(2)

Неоплатонизм

     243. "Но показала ли жизнь греческой мысли душе, что она обладает силой дать ей все то, что она в ней пробудила? Перед этим вопросом, как бы образуя отзвук жизни греческой мысли, стояло то направление мировоззрения, которое зовется неоплатонизмом. Его главный представитель — Плотин (204-269 по Р. Х.). Предтечей его может быть назван уже Филон, живший в начале нашего летоисчисления в Александрии. Ибо Филон не опирается на творческую силу мысли для построения мировоззрения. Он скорее применяет мысль для того, чтобы понять откровение Ветхого Завета. Что рассказывается в нем — как факты, — он излагает мыслительно, аллегорически. Рассказы Ветхого Завета становятся у него символическими образами душевных процессов, к которым он стремится подойти мыслительно. Для Плотина мыслительное переживание души не является чем-то таким, что охватывает душу в полноте ее жизни. За жизнью мысли должна лежать иная душевная жизнь. На эту душевную жизнь постижение мысли скорее набрасывает покров, чем раскрывает ее. Душа должна преодолеть существо мысли, уничтожить его в себе и может после этого уничтожения прийти к переживанию, которое соединит ее с первосущностью мира. Мысль приводит душу к себе; она должна теперь постичь в себе нечто такое, что снова выведет ее из той области, в которую ее привела мысль. Плотин стремится к просветлению, наступающему в душе после того, как она оставила ту область, в которую ее привела мысль. Таким способом он думает подняться к мировому существу, не входящему в жизнь мыслей; поэтому мировой разум, к которому поднимаются Платон и Аристотель, не является .для него последним, к чему приходит душа, а творением Высшего, лежащего по ту сторону всякого мышления. Из этого сверхмысленного, несравнимого ни с чем, что может быть помыслено, вытекает мировое свершение. Мысль, как она раскрывалась в греческой духовной жизни до Плотина, как бы совершила свой круг и тем самым исчерпала все отношения, в какие может вступить с нею человек. И Плотин ищет новых источников кроме тех, которые лежат в откровении мысли. Он выступает из развивающейся мыслительной жизни и вступает в область мистики. ... В мышлении Плотина продолжают действовать греческие мысли, но они не растут как организм, а воспринимаются мистическим переживанием и вместо того, чтобы вырабатываться в то, что они создают из себя сами, они перерабатываются с помощью внемыслительных сил. Приверженцами и продолжателями этого мировоззрения были: Аммоний Заккас (175-250), Порфирий (232-304), Ямвлих (IV-й век), Прокл (410-485) и др.
     Подобно тому, как Плотин и его последователи продолжали греческое мышление в его более платонической окраске под влиянием внемыслительного элемента, мышление пифагорейского оттенка развивается Нигидием Фигулом, Аполлонием Тианским, Модератом из Гадеса и др". 18(2)

     54. От ученика эзотерических школ требовалось примирение со своей кармой. "Не использовать то­го, что дает человеку оккультное исследование, в жизни физического плана, — есть примирение со своей кармой, это есть отказ от того, чтобы при помощи оккультных средств искать выгоды для внешнего жизненного положения"
     "Результаты оккультного опыта нельзя было вносить в свои действия, в свои волевые решения; но суждения человека, как оккультного ученика, о существах минерального, растительного, животного царств, суждения о других людях, применение рассудка в обычном мире — все это можно было ставить под влияние оккультного опыта" (Напр., человек, как оккультист, знает, что его хотят обмануть, но он поступает так, как если бы он этого не знал, как если бы обладал обычными способностями). "Если после того, как проговорит рассудок, тотчас выступит воля с действием, к которому зовет рассудок, то сила рассудка тогда не может окрепнуть. ... Если же воздерживаться от действия ... то способность суждения и разли­чения приобретает большую силу ... Это вторая ступень ученичества: воспитание освобожденного от воли (от эгоистической воли) рассудка". Третья ступень состоит в отказе применять рассудок. Человек должен сказать себе: "проходя через свои жизненные странствия, положения на физическом плане, ты должен мыс­лить и рассуждать так, как ты мыслил и рассуждал до своего оккультного развития, согласно прежнему состоянию своего рассудка. ... Тогда ... деятельность рассудка, сила суждения переходит в нашу память, в наше воспоминание. Таков следующий шаг: все, что человек познал благодаря своей собственной силе рассудка, должно стать для него воспоминанием; он должен отказаться от всякого применения своего ук­репленного рассудка, от желания узнавать что-либо еще о мировых связях с помощью своего обостренного рассудка и должен все снова искать только в памяти то, что ранее приобрел себе силой этого обострен­ного рассудка... Он должен все более и более стремиться к тому, чтобы завоеванное его рассудком ста­ло для него чем-то таким, чем являются те мысли, которые он продумывал 10-20 лет назад и о которых он теперь не мыслит, а только припоминает их".
     В пифагорейских школах и в средневековье учили этим трем качествам: не вносить в эгоистическую во­лю культуру рассудка, уметь разделять и соединять (анализировать и синтезировать) явления обостренной силой суждения. Не критиковать, а сравнивать услышанное с узнанным ранее. Эта третья ступень называ­лась: "исключение более острой силы рассудка и ограничение своей душевной жизни памятью и воспоминанием". "Кроме того, разрешалось применять то, что в символах и образах могла порождать фантазия из припоминаемых суждений, понятий, идей. ... фантазия и память вступали теперь в действие. Они до­лжны были дистиллироваться из остальной душевной жизни ... и действовать отдельно". На этой ступени ученики воспринимали учения, теософию и давали ей воздействовать на себя. На следующей ступени гаси­лись воспоминания и фантазия. Здесь помогали запасы воли, накопленные ранее через ее удержание. Уче­ники воспринимали предлагаемое им оккультным обучением так, как воспринимают явления природы. "Тогда наступал момент полного внутреннего покоя ... пустой делалась душа... из нее исключались эгоистичес­кая воля, эгоистический рассудок, память, эгоистическая фантазия, душа открывалась навстречу действи­тельному новому миру". Тогда человек узнавал "сокровенный свет", "неизреченное слово", "сознание без предмета сознания". 137 (2)

     141. В чтении оккультного письма "человек усваивает гармонию качеств. ... В Пифагорейской школе это называли гармонией сфер". Гете знал нечто об этом, когда сказал: "солнце звучит по-старому, в братских сферах состязаясь в пении". "Знаки оккультных письмен — это действительные мировые силы, и кто знает эти знаки, тот чувствует поток мировых сил в своем организме, идущий вплоть до физического организма". Возьмем четыре числа: 1, 3, 7, 12, — "в духовном мире они гармонически созвучат как четыре низших плана че­ловеческой природы". 284 с. 50

     608а. "Растение — это перевернутый человек. Когда Солнце было еще соединено с Землей, то растения своими цветами утыкались в Солнце, а корнями простирались вовне. После выхода Солнца из Земли растения перевернулись".
     "Все у растения, повернутое от Солнца, например корни, которые растут под землей, не полезно для оккультного развития, тогда как все, растущее вверх, хорошо для человека, в особенности же зерновые и плоды деревьев, которые человек получает, не разрушая для этого растение. Бобовые по особой причине вредны человеку...
     Молоко подходит человеку... животное отдает его свободно. Питание, связанное с убийством животного, вредно для оккультного развития.
     Из минерального оккультному развитию мешает все, что из растворенного состояния выпадает в осадок, например соль". 266-1, с. 140
     "Недостаточно питаться одними фруктами, чтобы открылись высочайшие сферы духовной жизни". Д. 35, с. 9
     "Внутри пищеварения белковые вещества соответствуют тому, что в деятельности мышления происходит при рождении представлений. Та же самая деятельность, что вызывает плодородие мыслей, в нижнем организме вызывается белком. Если человек принимает его слишком много, то образуется избыток таких сил, которые в нижней телесной деятельности соответствуют тому, что в верхней образует представления. Но человек теперь должен все больше становиться господином над своими представлениями. Поэтому следует ограничить потребление белка, иначе человека пересилит, одолеет деятельность представлений, от которой он как раз должен освободиться". Поэтому Пифагор советовал своим ученикам не есть бобовые. Д. 35, с. 8
     "Что растет в оболочке (в стручке), что, таким образом, окружено оболочкой, отделено от солнечного света и стремится к затвердению, является помехой для оккультного развития. Благодаря таким субстанциям жизнь сновидений делается не чистой". с. 155
     Грибы являются реликтом др. Луны. "Они содержат в себе много углекислоты и потому вредны для оккультного развития". с. 144
     "Выражаясь радикально, совершенно безразлично, что человек ест. Но практически через неправильное питание можно обременить духовное развитие и даже сделать его невозможным (например, употреблением алкоголя)".
     Эзотерик, употребляющий алкоголь, превращает высшие силы в силы самости, высшие и низшие силы Я начинают разрывать его астр. тело. "Пришествием Христа на Землю принесен принцип, благодаря которому каждый может достичь своей индивидуализации сознательно. Поэтому Христос говорит: Я есмь истинная виноградная лоза". с. 415
     "Прежде всего важно отказаться от алкоголя в любых формах; даже наполненные алкоголем сладости оказывают очень вредное действие. Алкоголь и духовные упражнения вместе ведут на худшие пути". 266-1, с. 155, 144, 415, 557

     818. "Ваше недостойное "я" должно быть изгнано. Это чувство очень похоже на чувство стыда у обык­новенных людей. Желание стать другим, желание иначе организовать свою душу — таков путь мистики.
     А что принадлежит к пути оккультизма? Путь оккультизма ведет во внешний мир. Если человек хочет следовать оккультным путем, то он должен жить так, чтобы постепенно приучить себя, выходя из тела во время сна, выносить переживание высших миров. Он должен усвоить чувство бесконечного самосовершенст­вования. Но также и здесь к нему подступает опасность, как и к мистику, когда он нисходит в свое соб­ственное внутреннее. Опасности, угрожающие мистику, известны, о них говорит сам мистик. О путях оккультистов не рассказывают. Каждый должен сам ознакомиться с этими опасностями.
     Когда мы заглядываем в наше внутреннее, то было бы плохо, если бы мы не научились ощущать себя как единство, излитое на все наше существо. Эта способность постигать себя в единстве развеивается страс­тями, которые обуревают нас. Гнев, зависть, ненависть разрушают нашу силу, нашу способность направ­лять взгляд на единство. И хуже всего это бывает, когда мы не учимся концентрироваться, когда мы ме­чемся то туда, то сюда. Мы должны научиться держаться твердо, не поддаваться влияниям, чувствуя себя как единство". Вступая в астральное царство, мы должны приучить себя к множественности, не растворя­ясь в ней подобно капле в массе воды. Пифагор рекомендовал для этой цели вооружиться числом. Как мис­тик апеллирует к самосовершенствованию, так оккультист к числу. Число подобно ариадниной нити. Двой­ственность открывается в жизни: левое-правое, свет-тьма. Двойственность — число откровения, троич­ность выражает закономерность душевного, семеричность — временного, двенадцатеричность — одновремен­ного взаимодействия (апостолы, знаки Зодиака). 125(4)

     1016. "Если углубиться в эту фигуру, то все содержащееся в ней — как знак оккультного письма для медитации — даст отношения величин и сил наших физ., эф. и астр. тел". Силы физ.тела так относятся к силам эф.тела, как внутренний пятиугольник к сумме всех треугольников (образующих острия пентаграммы).
     Силы физ.тела так относятся к силам астр.тела, как внутренний пятиугольник к внешнему (большому). Отношение суммы треугольников к большому пятиугольнику есть отношение сил эф.тела к силам астр.тела. Большой пятиугольник охватывает собой все астр.тело, в том числе и часть, преобразованную в Самодух. Если же всю фигуру теперь обвести кругом, то он даст отношение Я к астр.телу, представленному большим пятиугольником, к эф.телу, представленному суммой треуголь­ников, и к физ.телу, представленному малым пятиугольником. В медитации над фигу­рой следует образовать впечатление, чувство различий в величине фигур, как различие в отношении сил Я, астр.тела и т.д. Такие медитации были приняты в школе Пифагора, где через них слышали мелодии, гармонии мировых сил. 129 (3)

2. Космическая интеллигенция

     1233. "Видеть, как Михаэль стоит в воинстве Архангелов как большой оппонент (другим шести Архангелам), — это колоссальное, возвышенное видение, нечто подавляюще грандиозное. И всякий раз, как наступало время Михаэля, на Земле было так, что интеллигенция, как средство познания, была не только космополитической ... но люди могли проникаться сознанием: мы однако же можем восходить к Божественному.
     Это "мы однако же можем восходить к божественному" играло бесконечно большую роль в конце пре­дыдущей эпохи Михаэля. Тогда повсюду существовали исшедшие из Греции места древних Мистерий, и по­всюду в них царила атмосфера уныния. Впали в уныние в Нижней Италии, в Сицилии последователи древ­ней Пифагорейской школы, ибо тот волшебный блеск, который некогда, в VI дохристианском столетии, царил над Пифагорейской школой, померк. Стало видно — также и посвященным в Пифагорейские Мистерии, как распространяются в мире иллюзионисты, материалистические иллюзионисты.
     Были приведены в уныние дочери и сыновья древних египетских Мистерий. Да, эти египетские Мисте­рии, они уже во времена Александра впали в такое уныние, что, я бы сказал, содержали в себе лишь нечто подобное шлакам древнего удивительного металлического плавления (расплава), того глубокого учения, каким оно выражалось в сказаниях об Озирисе или в обращении к созерцанию Сераписа. А далее, в Азии, куда делись те мужественные, потрясающие восхождения в духовный мир, что имели место в Мис­териях Дианы в Эфесе? И Самофракийские Мистерии, существа Кабиров, их могли теперь расшифровывать только те, кто в самих себе находил импульс к взлету, к высшему; лишь организованные таким образом в своей душе могли расшифровывать облака курений, что исходили из Аксиэроса или дру­гих Кабиров.
     Повсюду наступило уныние. Повсюду выступило ощущение, я бы сказал, того, что в древних Мистери­ях стремились преодолеть, когда обращались к тайне Солнечных Мистерий, являющейся, собственно, тай­ной Михаэля, — повсюду выступило ощущение: человек не может восходить!
     То время Михаэля было временем большого испытания. Платонизм, по сути говоря, был лишь неким ро­дом водянистого экстракта древней сути Мистерий. Из этого экстракта затем через Аристотеля было из­влечено интеллектуальное, а Александр взвалил это на свои плечи.
     Это было тогда словом Михаэля: человек должен прийти к пан-интеллигенции, к постижению Божест­венного на Земле в безгрешной форме. Повсюду должно быть распространено лучшее из всего того, что только можно собрать по местам приходящих в уныние Мистерий с их средоточием в Александрии. Это был Импульс Михаэля. И именно в этом состоит отношение Михаэля к другим Архангелам: он протестует силь­нейшим образом против падения человека.
     Но это также является тем, что составляет важнейшее содержание его учения, которое он сообщал своим ученикам в той сверхчувственной школе, о которой я уже говорил. Это важнейшее содержание заключается в следующем: если теперь интеллигенция будет среди людей, если теперь интеллигенция удалится из ло­на михаэлитов и будет внизу, на Земле, то люди в эпоху Михаэля должны чувствовать, ощущать, что она должна здесь спасти себя, ибо она не должна постигаться греховным, поскольку эта эпоха будет ну­ждаться в интеллигенции для того, чтобы в чистой интеллигенции, свободными от иллюзий люди могли восходить к спиритуальной жизни.
     Таково настроение на стороне Михаэля в противовес настроению на стороне Аримана. ... Ариман сильно, сильнейшим образом напрягается и будет напрягаться, чтобы овладеть пришедшей в среду людей ин­теллигенцией, сделать людей одержимыми собой, чтобы в головах людей овладеть интеллигенцией". 237(8)