Кризис познания

180. "Падение римского государства в связи с выступлением народов, приходивших с востока — с т.наз. переселением народов, — есть историческое явление, на которое всe снова должен обращаться взор духовного исследователя. Ибо современность содержит ещe много последствий этих потрясающих событий.
     Состояние связанности с божественно-духовными сущностями и отъединeнности от них — о чeм так много говорилось в этих рассмотрениях — происходит в ходе времeн с различной интенсивностью. В древние времена это было силой, вмешивавшейся путeм мощного вершения в развитие человечества. В греческом и римском переживании первых веков Христианства эта сила невелика. Но она существует. Пока грек или римлянин полностью раскрывал в себе душу рассудочную, или душу характера, он чувствовал бессознательно, но значимо для души, что отъединяется от божественно-духовной сущности, в нeм становилось самостоятельным человеческое. Это прекратилось в первые века Христианства. Смутные проблески души сознательной ощущались как связь с божественно-духовным. Снова развивались назад — от большей самостоятельности души к меньшей. Христианское содержание не могли принять в человеческую душу сознательную, ибо еe самоe не могли принять в человеческую сущность. Таким образом, это христианское содержание ощущали как нечто данное извне духовным внешним миром, а не как что-то, с чем срастались своими силами познания.
     Иначе было у вступавших в историю, приходивших с северо-востока народов. Они прошли стадию души рассудочной, или характера, в таком состоянии, которое ощущалось ими как зависимость от духовного мира. Впервые они начали ощущать нечто от человеческой самостоятельности, когда в начальную пору Христианства забрезжили первые силы души сознательной. У них душа сознательная выступила как нечто связанное с сущностью человека. Они ощущали себя в радостном, внутреннем раскрытии сил, когда в них оживала душа сознательная. В эту распускающуюся жизнь брезжущей души сознательной вошло у этих народов содержание Христианства. Они чувствовали его как нечто оживающее в душе, а не данное извне. Таково было настроение, с каким эти народы подошли к Риму и ко всему с ним связанному. Таково было настроение арианства по отношению к афанасианству. Во всемирно-историческом развитии существовала глубокая внутренняя противоположность.
     Во внешней для человека душе сознательной римлянина или грека сначала действовала не вполне соединяющаяся с земной жизнью, а лишь в неe излучающаяся божественно-духовная сущность. В начинающей брезжить душе сознательной франков, германцев и т.д. из божественно-духовного слабо действовало то, что могло связать себя с человечеством. В дальнейшем христианское содержание, жившее в парившей над человеком душе сознательной, распространилось в жизни; а то, что было соединено с душой, осталось как некое побуждение, как импульс пребывания во внутреннем человека, ожидая своего раскрытия, которое может наступить лишь при достижении известной стадии в раскрытии души сознательной. Начиная с первых веков Христианства и вплоть до эпохи развития души сознательной, как закономерная жизнь духа, человечеством владеет духовное содержание, с которым человек не может соединиться в познании. И поэтому он соединяется с ним внешне; он "объединяет" его и раздумывает о нeм, поскольку ему не достаeт душевных сил, чтобы установить познающую связь. Он различает область, куда проникает познание, и область, куда оно не проникает. Получает значимость отказ от применения душевных сил, которые, познавая, поднимаются в духовный мир. И наступает время, поворот от XVII к XVIII веку, когда силами души, направленными на духовное, познавая, отвращаются от духовного вообще. Начинают жить лишь в тех силах души, которые обращены на чувственно-воспринимаемое.
     Силы познания становятся тупыми по отношению к духовному особенно в XVIII в. Мыслители утрачивают в своих идеях духовное содержание. В идеализме первой половины XIX в. они выставляют бездуховные идеи даже в качестве творящего содержания мира. Таковы Фихте, Шеллинг, Гегель. Или они указывают на сверхчувственное, которое улетучивается, ибо оно лишилось духовности. Таковы Спенсер, Джон Стюарт Милль и др. Идеи — мертвы, когда они не ищут живого духа.
     Духовный взгляд на духовное утерян. "Продолжение" древнего духопознания невозможно. Душевные силы, в то время как в них раскрывается душа сознательная, должны стремиться к обновленной элементарной, непосредственно живой связи с миром духа. Наше мировоззрение хочет быть таким устремлением.
     В духовной жизни эпохи именно ведущие личности не знают, чего она хочет. И широкие круги, следующие за этими вождями, пребывают в таком же положении. Вожди живут в таком душевном содержании, которое постепенно совершенно отвыкло пользоваться духовными силами. Возврат к ним для них равносилен тому, как если бы хотели заставить человека пользоваться парализованными членами. Ибо с XVI в. до второй половины XIX в. высшие познавательные силы были парализованы. И человечество совершенно не сознавало этого; оно считало особым прогрессом одностороннее употребление познания, обращенного на чувственный мир".26(180-182)

563. "Учение Ария доступно людям, когда апеллируют к определeнным чувствам, которые в их лучшем виде ... существуют во всех людях. То же, что заложено в веротолковании Афанасия, —очень мало затрагивает человеческое понимание и ощущение; желая ввести это в народную общность, его надо декретировать, сделать законом. Как создают светские законы, так и афанасиевское вероисповедание надо ввести в закон. Так это и произошло. Совершенно непонятное, странное утверждение о равенстве Отца и Сына — оба от извечности богоедины и т.д. — это и позже принималось таким образом, что говорили: понимать тут нечего, тут надо верить. А это и есть то, что поддаeтся только декрету. Афанасийская вера была доступна такому постановлению. ... доступна введению в политическую организацию церкви. ... Так то, что в тенденции к декретированию выступало с юга, из афанасийства, срослось с инстинктом к организации, с тенденцией к ней, во главе которой стоял главный вождь с двенадцатью подвластными ему вождями.
     В Центральной Европе эти элементы взаимно пронизывали друг друга. В британской Западной Европе, а позже в Америке сохранился определeнный остаток старого умонастроения, каким он существовал в княжеском, в аристократическом элементе, в том, что организовывало общественное начало, что втягивало духовное в общественное. (Вы видите его в сказаниях об Артуре, когда его рыцари побеждают чудовищ.) К нему примешивалось духовное, примешивалось таким образом, что его можно было лелеять только тогда, когда не декретируешь, а принимаешь его как само естество, когда организуешь его. И это привело к тому, что когда в Центральной Европе развивался народ церкви, то в еe западной стороне, а именно в части говорящего по-английски народонаселения, возникало течение, которое можно назвать — чтобы получить третье наименование — народом лож или народами лож, в котором первоначально существовало определeнное стремление основывать общества и создавать в них организационный дух. Организация, в конечном итоге, имеет значение лишь тогда, когда производится духовными средствами, без того, чтобы другой их замечал; в противном случае нужно декретировать. Декретирование происходило в Средней Европе; сообразное ложам господство стремилось укореняться больше там, где в говорящих по-английски народах образовывалось продолжение кельтского элемента. Таким образом, возник народ лож, или народы лож, которые в существенном несут в себе то, что не организует всe человечество, но охватывает его сообразно общественному началу, орденообразно. Такое орденообразное охватывание является продолжением того, что идeт ещe от сказаний о короле Артуре. ... В развитии факты взаимно проникают один в другой и ... так принцип лож, который в свободном масонстве создал затем свою карикатуру, весь этот принцип (характер) лож, опять-таки, внутренне родственен иезуитизму. Таким образом, как бы ни был, как говорят, на ножах, как бы ни был враждебен иезуитизм (вы это ведь знаете) этим ложам, в отношении форм представлений здесь, тем не менее, господствует чрезвычайное сходство. И всему грандиозному созданию Игнатия Лойолы вне всякого сомнения способствовал элемент кельтской крови, которая текла в его жилах". 185(9)

     82. "Исходя из определенного воззрения Арий* выступил в Антиохии против Афанасия** . Догматическое различие у них состояло в том, что Афанасий придерживался воззрения, что Христос есть Бог, подобный Богу Отцу. ... тождественен ему по природе и сущности. Это воззрение перешло затем в римское католичество, которое еще и сегодня придерживается этой веры Афанасия. Итак, в отношении римского католицизма нужно сказать, что в его основе лежит вера в то, что Сын вечен и является равной природы и сущности с Отцом. ... Арий был того мнения, что можно говорить только о превосходящем все остальное Боге, Боге Отце, но Бог Сын, т.е. Христос, хотя и в предвременье, но, тем не менее, все же создан Богом Отцом...Посредник между реющим в высях Богом Отцом, Который пока недостижим познавательным силам человека, и тем, что человек находит в самом себе".
     Все те народы, что пришли на смену Римской Империи (готты, лангобарды и др.) были арианами, когда они пришли в Италию. И лишь по принятии Христианства Хлодвигом*** к римскому католицизму пришли франки, а с Карлом Великим**** все было введено в вероисповедание Афанасия. "Большая часть тех первичных народов, варварских народов, готтов, лангобардов и т.д. погибла, то же, что не погибло как народ, было затем уничтожено последователями Афанасия. Арианизм, в собственном смысле слова, жил далее лишь в сектах, но как непосредственно деятельная народная религия он исчез".

_______________________________________
     *Арий, священник из Александрии; умер в 336 г.
     **Афанасий Александрийский, жил около 300-373 г.г. Учитель Церкви.
     ***Хлодвиг (Людвиг) I (466-511), король франков; в 496 г. принял в Риме римско-католическое Христианство с 3-мя тысячами подданных ему франков.
     ****Карл Великий (742-814), с 768 г. король франков; разбил саксонцев, лангобардов и баварцев; с 800 г. — римский император.

     84. "Арий верил в постепенное развитие человека. Оно представало ему безграничным; обоготворенным называл он его. Человек может достичь подобия Богу — таков истинный арианизм. Ему противостоял римский догматик Афанасий, который в ответ на это сказал: Божественность Христа должна быть превыше всего, что связано с человечеством, она должна быть возвышена до абстрактности, до потусторонности по отношению к постепенно развивающемуся в Риме догматизму. ... Христианство должно стать основой Римской Империи — таков был тот важный вопрос, что решался в начале IV века (Никейский собор 325 г.)". Нашествие германцев поставило перед Римской Империей задачу так переформировать христианское учение, чтобы оно стало "носителем политической системы". В результате власть Рима так возросла, что Карл Великий свою корону получил из папских рук. Монашество стало средством противостоять "политическому облику христианства". Люди уединялись в монастыри не для того, чтобы бежать от мира, а чтобы исповедовать форму христианской религии, чуждую политике. 51 (3)