415. "Рассматривая телесное (современная наука занимается только телесным), можно прийти ко всеобщей идее Бога, к той идее, которую находят мистика... и философия. ...
     Рассмотрение космоса и природы ведет к божественному существу в общем, которое лежит в основе нашего рождения-становления: E. D. N.
     рассмотрение действительной истории ведет к познанию Христа Иисуса, если мы пойдем достаточно далеко в познании, в котором мы нуждаемся, если хотим знать о судьбе души: I. Ch. M.
     Созерцание, направленное вовнутрь, духовное переживание ведут к познанию сущности духа в повторяющихся земных жизнях, ведут к связи со спиритуалъным, к рассмотрению Святого Духа: P. S. S. R.".175 (10)

217. На браке в Кане не сказано Мария, но — Матерь Его. "Мы имеем здесь дело с мистическим образом выражения. В мистике под "матерью" понимается то, что должно быть оплодотворено, если хотят взойти на более высокую ступень". Все прошлое сознание человечества Иисус должен возвести на более высокую ступень. Поэтому Иисус говорит: "Жено, что должен Я делать с тобой?" — Своей Матери Иисус этого не мог бы сказать". 97 (3)

565. Интеллектуальные способности стоят в отношении к астральному плану; симпатия к добру и антипатия к злу, — это нижний Девахан. Моральные импульсы к действию имеют отношение к высшему Девахану. Поэтому "в нашу эпоху в человеческую душу вступают силы астрального мира, в 6-ю эпоху — силы нижнего Девахана, в 7-ю — высшего Девахана"... В 4-ю эпоху в человеческой душе действовали силы физического плана. Отсюда возникла мистика. Поэтому Христос тогда низошел на физический план. В нашу эпоху "Существо Христа можно пережить на астральном плане... в эфирном облике". 130 (3)

Их природа и происхождение

642. Если мы внешне подходим к двум царствам богов, к царству, так сказать, солнечных богов и лунных богов, то разницу между ними мы можем обозначить следующим образом: одни из них находятся в небесных сферах, другие — в глубине души; и посвятительный путь вовне мы обозначаем как солнечный путь, а путь вглубь души — поскольку это нужно как-то назвать — люциферическим путем. Люциферические существа предстают нам тогда как не участвовавшие в отделении Солнца от Земли. Были еще некие су­щества, высокие благодетели человечества, которые, также не участвовали в выделении Солнца, но непосредственно не принадлежали ни к какому из указанных двух царств. Они выделили Луну, когда Солнце отделилось от Земли; определенные существа хотели уйти вместе с ним, но не смогли проходить солнечного развития и снова вернулись на Землю. Причиной тому было их отставание еще на др. Луне. Вернувшись на Землю, "...они попы­тались с помощью человеческого развития продолжить свое собственное развитие". Эти существа не могли приблизиться к человеческому Я. Это могли делать извне существа, ушедшие с Солнцем, а изнутри — те существа, которые выделили Луну. "Существа, павшие с Солнца на Землю, подступили к человеческой душе, когда она была еще не готова воспринять откровения тех благодетелей, которые вы­делили Луну. Слишком рано подступили они к человеческой душе. Если бы человек дождался своевремен­ного воздействия, благодетельного воздействия тех духовных существ, которые действовали с Луны во внутреннем души, то позже наступило бы то, что в действительности выступило слишком рано. Эти лун­ные боги должны были постепенно сделать человеческие души зрелыми для развития я-сознания. Но под­ступили другие существа и излили свое воздействие вместо Я в человеческое астр. тело изнутри, как это делали лунные боги, и потому они пошли тем же путем, которым позже должны были идти лунные боги: через внутреннее души, а это значит, что эти существа присоединились к люциферическому царству. В Библии они символизированы змеем. Это существа, которые слишком рано воздейст­вовали на человеческое астр. тело, но воздействовали совершенно так же, как те, другие существа, кото­рые воздействуют на человека изнутри. И если последних мы называем люциферическими существами, то и первых, отставших существ также следует назвать тем же именем". Эти отставшие люциферические существа насадили в человеческое астр. тело независимость, энтузиазм, свободу вместе со способно­стью творить зло. Они воздействовали изнутри на одно астр. тело, т.к. извне происходит воздействие на человеческое Я, а не только на астр. тело. "Таким образом, мы видим, что в обширном царстве светоносца, царстве люциферических существ имеются разные их роды", виды, сорта. И, говоря о люциферических существах, необходимо всегда иметь это в виду.113 (8)

718. "Если человек хочет мистически познать собственную душу, то усиливаются соблазны Люцифера. При проникновении в мир, лежащий за физическим, помехой является то, что Ариман изображает мир в об­манчивых картинах". Мистику особенно нужна моральная культура, изживание высокомерия, тщеславия. "Имеется лишь одна сила, перед которой отступает Люцифер, — это сила нравственности. Она как страш­ное пламя жжет Люцифера. И нет иного средства, которое сильнее действовало бы против Аримана, чем сила суждения и способность различения, достигаемые духовно-научным обучением".120 (7)

753. "Христос и Люцифер как внутричеловеческий и космический боги, шли в прошлом рядом, так что одного из них человек находил в верхних сферах, другого — в нижних. ... Путь, которым шли оба эти духовно-божественные Существа, был таков: они приблизились к Земле с двух разных сторон; Люцифер стал невидимым, когда его путь скрестился с путем Христа, его свет был как бы переосвещен светом Христа. Ранее Христа находили как космическое Существо, Люцифера — как внутричеловеческое существо. И вот их пути скрестились. Христос сошел в человеческую душу, Он стал планетарным Духом Земли. Он все более становится мистическим Христом. В человеческой душе, через внутреннее переживание Он углубляется и познается. Душа благодаря этому приобретает возможность вновь созерцать другое существо, проделавшее противоположный путь: из внутреннего во внешнее. Люцифер из внутричеловеческого существа ... стал космическим Богом". И в будущем человек будет находить Люцифера за покровом внешних восприятий (там, где Заратустра находил Христа), а Христа познавать, погружаясь в собственное существо. В процессе развития "...Христос из космического Бога стал земным Богом, Душой Земли для ее будущего. Люцифер из земного Бога стал космическим Богом". Человек никогда не выберется из материализма, если не взойдет к инспирации через принцип Люцифера. "Принцип Христа имеет целью все более укреплять наше внутреннее; принцип Люцифера имеет целью заострять выработку нашей способности проникать в мир во всей его полноте. Люцифер делает нас все сильнее и сильнее в познании, понимании мира; все сильнее и сильнее в нашем внутреннем делает нас Христос". 113 (6)

От Оригена до Экхарта. Кризис в понимании Христа

529.Ориген, Климент Александрийский — они уже не могли различать, где в человеке физическое, наследственное, а где духовно-душевное. "С исчезновением знания о человеке перестали понимать и Богочеловека. Знание об Иисусе и знание о Христе разошлись".
     "С одной стороны, начинаются рождественские игры (IX-XII вв.): ищут как только могут Иисуса внешне, и именно в самом внешнем представлении. Мистики (Таулер, Экхарт) ищут Христа, ищут так развить душу, чтобы она узрела входящего в нее Христа; совершенно преобразованного, совершенно далекого от мира, чисто духовного Христа искали они и желали постичь в своих душах". — Это с другой стороны. "Иисуса и Христа искали на двух различных, далеко отстоящих один от другого путях, в одно и то же время. Что у Оригена было теоретической трудностью, невозможность свести Иисуса со Христом, в деревнях это выступало внешне".165 (4)

530. "Таулеру, Экхарту было ясно: когда внутри нас восходит Тот, Кого Моисей некогда называл Ягве, то это — Христос. Но это уже не отраженная Сущность Христа, а непосредственно Сам Христос, восходящий из глубины сердца".118 (7)

531. "Эти духи: Экхарт, Таулер и другие — не притязали на понимание Бога, Христа, но, как они говорят, они хотели вести "спокойную" жизнь, чтобы переживать Христа в своей душе. ... Крестовые же походы лишь подтвердили: "Тот, Кого вы ищете, Его здесь нет!" — То, что они искали, жило в форме европейской мистики". 152 (5)

392. "В мире нужны люциферические силы, чтобы мы не дела­лись стариками уже в три года. В мире нужны ариманические силы, чтобы мы не оставались постоян­но детьми. Эти два рода противо­положных сил должны быть в че­ловеке.
     Дело заключается лишь в том, что эти противоположные силы должны быть уравновешены".

	Ариманическое	Люциферическое
телесно:	отвердение обызвествление	размягчение омоложение
душевно:	педантизм филистерство материализм сухой рассудок	фантастика мечтательность мистика теософия
духовно:	пробуждение	засыпание

     "Быть христианином — значит искать равновесия между ариманическим и люциферическим. ... Быть хри­стианином в телесном смысле означает: я усваиваю знания о человеке". Человек заболевает плевритом: это означает, что в нем слишком много люциферического, легкого, и ему для восстановления равновесия необходимо добавить тяжести, ариманического. (Нужен порошок, приготовленный из березовой коры).349 (13)

От обоняния до чувства жизни

1330. "Как обстоит дело в том случае, если мы через внутренние чувства, через чувство жизни, дви­жения, равновесия, осязания и обоняния, проникаем в наше внутреннее, если мы — подобно тому, как через внешние чувства мы проникаем вовне — через эти внутренние чувства проникаем в нас? ... В обыч­ной жизни мы, собственно, не воспринимаем того, что совершается в области этих чувств, оно остается подсознательным, воспринимаемое в обычной жизни через эти чувства является тем, что уже излучилось в душевное.
     Видите ли, если это внешний духовный мир имагинации, инспирации и интуиции (см.рис.,красное), то он излучается в наши чувства и через чувства предстает перед нами и даже порождает чувственный мир. Так что здесь одной ступенью выше находится внешний духовный мир, а то,что окружает чувства, что волнуется внизу в телесности (оранжевое), — этого человек непосредственно не воспринимает. Как объективный внешний духовный мир воспринимается не непосредственно, а только в своей вдвинутости в наши чувства, так не воспринимается непосредственно и то, что волнуется в нашей телесности, а лишь то, что от нее вдвигается в душевное. Человек в неко­торой степени воспринимает духовное действие этих внутренних чувств. Вы не воспринимаете процессов, которые являются жизненными процессами, но вы воспринима­ете чувством жизни то, что остается от восприятий сна (не осознанных) после пробуждения как внутрен­нюю приятность, удобство, как пронизанное приятностью бытие, которое нарушается только в том случае, если что-то причиняет внутреннюю боль. Таково чувство жизни, которое излучается как приятность, но которое может быть нарушено, подобно тому, как нарушается и внешнее чувство, когда, например, начинают плохо слышать. Но в целом чувство жизни в здоровом человеке изживается как приятность. Эта пронизанность приятностью повышается после хорошего обеда и как бы сникает во время голода. Это общее внутреннее самочувствие, оно является излучением в душу действий чувства жизни.
     Чувство движения возникает в нас, когда мы воспринимаем сокращение и удлинение наших мышц во время ходьбы, стоянии, прыжков либо танцев; т.е. это то чувство, благодаря которому мы воспринимаем, находимся ли мы и каким образом в движении. Оно является излучением в душу того чувства свободы че­ловека, которое позволяет ему ошущать себя как душу: ощущать собственное свободное душевное. Что вы ощущаете себя свободной душой — это является излучением чувства движения, это есть излучение сокращающих­ся и удлиняющихся мускулов в вашу душу, подобно тому, как внутренняя приятность или неприятность есть излучение результатов, событий чувства жизни в ваше душевное.
     Когда душевное излучается в чувство равновесия, то мы уже значительно отделены от душевного. Только по­думайте однажды, как мало — когда мы не обессилены совершенно, то мы об этом не знаем — мы действительно непосредственно ощущаем, что мы поставлены в мир в равновесии. Но как же мы ощущаем излучение в душу переживания чувства равновесия? Это происходит совершенно душевно: мы ощущаем это как внутренний по­кой, который остается в моем теле, когда вон оттуда я перехожу сюда. И если бы я мог летать по воз­духу, то мое тело должно было бы в той же мере сохранить покой. Это есть то, что позволяет нам быть независимыми от времени. ... Независимость от телесности является излучением чувства равновесия в нашу душу. Это есть чувствование-себя-духом.
     Еще менее мы воспринимаем внутренние процессы чувства осязания. Ведь мы его целиком проецируем вовне. Мы чувствуем тела, твердые они или мягкие, шероховатые или гладкие, шелковистые или пушистые; мы проецируем переживания осязания целиком во внешнее пространство. Собственно, в осязании мы имеем дело с внутренним переживанием, но то, что там происходит внутренне, оно целиком остается неосознан­ным. От него остается только тень в виде свойств осязания, которые мы приписываем телам. Но это ор­ган осязания делает так, что мы осязаем предметы шелковистыми или пушистыми, твердыми или мягкими, шероховатыми или гладкими. Это также излучается во внутреннее, в душу; только человек не замечает взаимосвязи своих душевных переживаний с тем, что осязает внешне чувство осязания, поскольку вещи очень различны — одно излучается во внутреннее, другое переживается вовне. Но то, что излучается во внутреннее, есть не что иное, как пронизанность чувством Божественного. Человек был бы лишен чувства Бога без осязания. Что в осязании ощущается как шероховатость и гладкость, твердость и мягкость, является тем, что излучается вовне, а что отражается вовнутрь, в душевные явления, есть прони­занность всеобщей мировой субстанциональностью, пронизанность бытием как таковым. Мы констатируем бытие внешнего мира именно осязанием. Когда мы что-то видим, то не всегда верим, что оно сущест­вует также и в пространстве, но мы убеждаемся в этом, когда можем его осязать. Что пронизывает все вещи, что проникает также и в нас, что соединяет и движет нас всех, — это всепроникающая божест­венная субстанция, которая входит в сознание и рефлектирует вовнутрь как переживание чувства осяза­ния.
     Чувство обоняния — его излучения вовне вам известны. Но когда обоняние излучает свои пережива­ния вовнутрь, то человек уже больше не замечает, как это внутреннее переживание совпадает с внешними переживаниями. Когда человек что-то нюхает, то происходит излучение его обоняния вовне; он проециру­ет образы вовне, но также и вовнутрь; только последнее он замечает реже, чем действие вовне. Многие люди любят хорошие запахи, наблюдая излучение обоняния во­вне. Но существуют также люди, которые отдаются тому, что как действие обоняния интенсивно захваты­вает внутреннее, что ... так проникает вовнутрь, что человек ощущает это как мистическое единобытие с Богом.

5. Обоняние = мистическое единобытие с Богом.
4. Осязание = пронизанность божественным чувством.
3.Чувство равновесия = внутренний покой, чувство себя духом.
2. Чувство движения = ощущение собственной свободной душевности.
1. Чувство жизни = приятность.

     Таким образом, вам теперь ясно: если увидеть вещи такими, какими они действительно являются в мире, то приходится расстаться со многи­ми сентиментальными предрассудка­ми. Ибо может случиться, что кто­-то имеет совершенно удивительные чувства, будучи мистиком, и при этом узнаёт, что в отношении к миру чувств его мистическое переживание является внутрь души излучающимся переживанием чувства обоняния.
     Подобных вещей не следует пугаться, ибо и наши ощущения мы ведь образуем только во внешнем, усло­вном, видимом мире, в майе. ... Почему бы нам не оказаться в состоянии рассматривать обоня­ние в его высшем аспекте, где оно является творцом внутренних переживаний человека? Да, мистики часто оказываются грубыми материалистами, они осуждают материю и хотят возвыситься над нею, поскольку она низка, и они возвышаются над ней, когда внутренне наслаждаются действием обоня­ния". Симпатичным образом об этих переживаниях высказываются Матильда Магдебургская, Св.Тереза, Иоанн от Креста, описывая, как они "обоняют" вещи. Читая их описания можно пережить внутри чудесные запахи. А при чтении Таулера, Экхарта можно пережить необычайно приятный запах руты.
     Удаляясь через чувство вовне, человек восходит в высший мир, в объективный духовный мир. Погружа­ясь в себя через мистику, через пронизание себя божественным чувством, через внутренний покой чувствования-себя-как-духа, через чувство-себя-душевно-свободным, через внутреннюю приятность, человек сходит в телесность, в материальность... в более низкие области, чем те, которые он имеет в обычной жизни. Возвышаясь внешне над чувствами, человек приходит в высшие области".
     Часто, думая, что он поднимается вверх, человек сходит в излучения собственного носа. Это подчас можно увидеть из описаний мистиков. В таком случае духовный мир по ту сторону Порога оказывается дублером физического мира. Почитайте эзотерические сочинения ислама, у Ледбитера. У любителей салонной жизни и Девахан выглядит салоном. "Сентиментальность совсем не годится при действительном рассмотрении мира со стороны духа. Я уже не раз говорил: если действительно проникают в духовный мир, то начинается серьезность в высшей мере, так что все вещи должны получать совершенно другие наименования, чем они их имеют здесь, и даже само слово получает совершенно иное значение".199 (5)

99. "Мы идeм путeм развития вновь, так сказать, назад. Во времена Авраама божественное сознание вошло в человеческий мозг; а теперь, когда мы опять вступаем в эпоху Авраама, божественное сознание вновь высвобождается из мозга".
     Второе тысячелетие Кали-юги можно назвать Моисеевой эпохой. Тогда Бог Ягве — открывавшийся в эпоху Авраама как мировое Я, — как таинственное водительство человеческой судьбой, как Бог одного народа открывается, как Бог элементов, в пылающей Купине. "И это было огромным шагом вперeд, когда в учении Моисея мировое Я, Бог ощущался так, что можно было сказать себе: элементы бытия, всe, что можно увидеть физическими глазами: молния, гром и т.д., — всe это есть истечения, деяния единого мирового Я". И следует заметить, что в предыдущие эпохи человек переживал множество духовных существ, но не поднимался (кроме посвящeнных) до их единства.
     Третье тысячелетие Кали-юги, перед основанием Христианства, — это Соломонова эпоха. В конце этой эпохи Существо, о Котором в эпоху Авраама и Моисея говорили как о Ягве, приняло человеческий облик. "Мы должны видеть между Ягве и Христом лишь то различие, которое существует между Солнечным светом, отражeнным Луной, и прямым солнечным светом".
     Первые три эпохи Кали-юги стали повторяться с основания Христианства, но в обратном порядке, "...так что существенные черты Соломоновой эпохи повторились в I-м тысячелетии по Р.Х. и таким образом, что дух Соломона жил и ткал в выдающихся личностях этого I-го тысячелетия". Во втором тысячелетии по Р.Х. повторилась Моисеева эпоха. Дух Моисея пронизывает лучших представителей этого времени. Но повторение имеет вид некой полярности, и если Моисей искал Мировое Я, Ягве, во внешней физической природе, то теперь взгляд направляется внутрь человека и возникают мощные внутренние откровения (христианские мистики). Мировое Я говорило в них изнутри с той же мощью, с какой оно говорило Моисею извне, из элементов. Начиная с нашего времени встаeт задача обновить Авраамову эпоху; теперь мы должны из физически-чувственного воззрения, из комбинации физически-чувственных признаков, к которым нисшeл Авраам, подняться к духовному познанию. И в течение 2500 лет определeнное число людей вновь придeт к естественному ясновидению.118(7)

1396. "Красота (немецкого) языка была взлелеяна благодаря мистике, и переводы того времени по красоте речи превосходят более поздние. Это развитие немецкого языка было резко сломано благодаря переводу Лютером Библии на педантичный, филистерский говор того времени, из которого возник современный Носhdeutsch (литературный язык)". 51(12)

1481."Русский человек предрасположен к мистике, но эта мистика действует в то же время интеллектуально — интеллектуальная мистика, — а интеллект действует мистически. Мистический интеллектуализм — такого в Средней Европе вовсе не существует". 176(8)

     227. "Что живет на других мировых телах — это повсюду представляет собой внутренние, преобразованные материальные процессы. Живущее в соответствующих высших существах как материальные процессы — это мы видим в телескопы, направляя их на звезды. ... Если звезда направит телескоп на Землю, то она заглянет вам в желудок, в сердце и т.д. ...Поскольку человек среди различных царств на Земле принадлежит к наивысшему, то извне видно то, что происходит внутри человеческой головы. И то, что с отдаленных звезд можно было бы увидеть на Земле, это, будучи внутренне освещено сознанием, переживается человеком как мистика. ... таковы ... неудобные истины Порога: это является именно мистикой, что мы познаем как земную материю. Даже рассматривая внешний мир, мы познаем не просто земные силы".
     "Переживающий внешний мир восприятий, что он имеет? — Он имеет просто истину, но никакой науки. А переживающий внутренне, абстрактно-мистически имеет просто науку, но никакой истины; ибо он заблуждается относительно основного феномена внутреннего, поскольку внутренние переживания являются пламенем материальных процессов. Ищущий во внешнем мире просто материальность интерпретирует мир в ариманическом смысле; а ищущий во внутреннем истину, ищущий во внутреннем истину абстрактно-мистическим образом интерпретирует ее люциферически. Искомое же антропософски ориентированной Духовной наукой представляет собой равновесие между этими двумя интерпретациями, является сплетением истины и науки. Мы .должны истину искать на одном полюсе, а науку — на другом и осознавать, как здесь поляризована живая действительность, когда мы истину пронизываем наукой, а науку — истиной. Тогда познание является деянием".
     "Рассматривая все звездное небо, формы облаков, содержание трех царств: минерального, растительного, животного, — а также и четвертого, человеческого царства, во всем, что мы воспринимаем как подступающее к нам, мы не должны искать какой-либо материи! Вообще все такие явления, феномены представляют собой подобие, например, радуги, хотя и выступают грубее радуги. ... Также, взяв в руки кристалл кварца — радугу мы взять в руку не можем, — несмотря на то, что органы чувств говорят нам об нем, мы все же должны говорить о кристалле как о феномене, нам не следует выдумывать какую-то материальную реальность, безразлично, что при этом представляет себе окольным путем природное воззрение. ... все это идет из другой реальности, которой мы не постигнем, не представляя ее себе духовно. Это ощущение мы должны развить: не искать материи во внешнем мире!
     При этом особенно искажают цель антропософского развития те, кто пренебрегают внешней материальностью, говоря: Ах, все это, воспринимаемое внешне, является лишь материей, над ней необходимо возвышаться! — Это, прямо говоря, ложно. Именно воспринимаемое внешне не является материальным, в этом мы не должны искать никакой материи".
     "Тот, кто считает, что сделал все, говоря: Ложно внутри мира восприятий искать материю, —тот еще не находится в антропософски ориентированной Духовной науке. Ибо одна лишь поправка теоретического воззрения еще не есть Духовная наука. Духовная наука должна познание брать как деяние, Духовная наука должна быть познанием, пронизанным волей, должна, т.обр., входить в реальность уже тогда, когда дает свои определения, свои пояснения. А это дело неудобное". 197 (6)

     261. "Атомы — это ... чистейшая фантазия. Нигде вовне их нет. Почему же человек все-таки говорит об атомах? —Потому, что свою нервную систему он построил себе из отдельных шариков (ганглий) и проецирует это вовне. Внешний атомистический мир — это суть не что иное, как проецированная вовне мертвая нервная система. ... Поэтому наука всегда будет хотеть быть атомистической, так как она исходит из нервной субстанции.
     Науке противополагается все то, что как мистика, религия и т.п. исходит из крови. Это последнее хочет единства. ... В мире не существовало бы спора между наукой и религией, если бы его не было в человеческой природе — спора между нервной субстанцией и субстанцией крови. Примирение может быть найдено благодаря правильному способу соединения себя с тем, что как Существо Христа пронизало Землю со времени Мистерии Голгофы". 169 (2)

     266. Когда математики прежних времен говорили о треугольнике и прямоугольнике, то они видели совсем иное, чем мы, некую Мистерию. ... Вся геометрия покоится на внутреннем опыте, пережитом в движении крови.


     Было время, когда можно было воскликнуть, как Гете: Кровь — совершенно особый сок! — так как эта жидкость, если внутренне ощутить ее активность, из всех геометрических фигур делает нечто активное, превращает их во внутреннее ощущение; человек научается познавать самого себя, получая внутренний опыт от переживания треугольника, прямоугольника и пентаграммы, ощущая переходящие в него силы крови. Это уже мистика. Математики были не только близки к мистике, они представляли в те времена ее внешний аспект, пережитый благодаря впечатлениям от движений крови.
     Для мистика тех времен все геометрические формы превращались в интенсивную ритмическую жизнь, становились мистическим опытом". 326 (3)

3. Законы природы

     272. "Кто говорит: Я не хочу ничего знать о внешнем мире, ибо это материальный мир, я хочу в своем внутреннем мистически искать духовный мир, — тот также становится материалистом, как и человек, интерпретирующий этот мир просто в материалистическом смысле".
     Нам должно стать ясно, что предлежащий нам внешний мир есть лишь то, что на Востоке называют майей, миром явлений. "А восходящее в нашем сознании как содержание некой мистики, то, что мы при этом переживаем, является не чем иным, как пламенем, возжигаемым благодаря нашим материальным органическим процессам". Таулер, Экхарт через мистику находили материю. "Мы не должны во внешнем мире путем естествознания искать материальное, мы должны искать его внутренне, через мистику, ибо здесь находятся его законы". Кто хочет найти сущность силы тяжести, должен искать ее во внутреннем переживании, "должен путем конкретного переживания испытать, как внутренне от тридцати к сорока годам он делается все тяжелее и тяжелее". Можно себе представить жителя Марса, наблюдающего Землю через какой-либо инструмент. Он тогда увидел бы только то, что заключено в нашей коже; там ощущал бы он материальное Земли, там изучал бы он ее как пламя. 197 (7)

     629а. "Искусство Германии в эпоху Шиллера и Гете есть не что иное, как эволюция немецкой мистики (Беме, Таулер и др. — Сост.) в сфере внешних чувственных форм. Но в творениях немецких поэтов углубленный взгляд распознает заключенные в них (инволютивные) интуиции великого мистического века Германии. — Бывшая мистическая жизнь принимает (теперь) всецело эстетический, художественный характер". Д. 11, с. 5

     157. "Первая эпоха философских воззрений начинается в греческой древности. Ее можно исторически явственно проследить до Ферекида Сиросского и Фалеса Милетского. Она кончается в то время, на которое приходится основание Христианства. В ту эпоху духовное стремление человечества являет существенно иной характер, чем более ранние эпохи. Это эпоха пробуждающейся жизни мысли. До нее человеческая душа живет в образных (символических) представлениях о мире и бытии. При непредвзятом рассмотрении невозможно признать правоту тех, которые хотят видеть жизнь философской мысли в догреческом периоде. Необходимо видеть начало истинной, выступающей в форме мысли философии именно в Греции. То, что в размышлениях о мире на Востоке и в Египте подобно элементу мысли, перед подлинным размышлением является не истинной мыслью, но образом, символом. В Греции рождается стремление познать мировые соотношения с помощью того, что можно назвать в настоящее время мыслями. До тех пор, пока человеческая душа представляет себе при помощи образа мировые явления, она чувствует себя еще тесно с ними связанной... Грек ощущает мысль так, как в настоящее время человек ощущает какое-либо восприятие, как он ощущает красное или желтое... В подобном переживании мысли начинается развитие, идущее от Ферекида и Фалеса и достигающее своей высшей точки в Платоне и Аристотеле и затем постепенно угасающее вплоть до своего конца в эпоху основания Христианства. Из подоснов духовного развития жизнь мысли льется в человеческие души и порождает в них философские системы, воспитывающие эти души для ощущения своей самостоятельности по отношению к внешнему миру".
     "В период возникающего Христианства начинается новая эпоха. Человеческая душа уже не может ощущать мысль как восприятие внешнего мира. Она чувствует ее как порождение своего собственного (внутреннего) существа. Из подоснов духовного становления в душу излучается импульс гораздо более могущественный, чем жизнь мысли. Лишь теперь пробуждается самосознание внутри человечества. ... Этот характер философского стремления сохраняется приблизительно до Скотта Эригены (880 г. по Р. Х.). Философы этого времени совершенно погружаются философским мышлением в религиозные представления. С помощью таких представлений человеческая душа, совершенно предоставленная самой себе, в пробужденном самосознании стремится прийти к осознанию своей принадлежности к жизни мирового организма".
     "Следующая эпоха носит совершенно иной характер. ... Каким образом может в жизни мысли выразиться нечто такое, что помыслено не только душой? — Это становится вопросом философов этой эпохи. Духовные течения номинализма, реализма, схоластики, средневековой мистики вскрывают основной характер этой эпохи. Человеческая душа хочет испытать характер действительности жизни мыслей. С окончанием третьей эпохи меняется характер философского устремления. Самосознание души окрепло благодаря длившейся в течение веков внутренней работе, состоявшей в испытании действительности жизни мысли".
     "Каким нужно представлять себе мир, чтобы в нем могла быть помыслена человеческая душа? Как она должна быть помыслена в смысле самосознания? Таков вопрос, который при непредвзятом рассмотрении можно найти в основе философии Джордано Бруно (1548-1600) и на который совершенно явственно ищет ответа Лейбниц (1646-1716). Представлениями образа мира, возникающими из подобного вопроса, начинается четвертая эпоха развития философских мировоззрений. Наша эпоха является приблизительно серединой этого периода". "В четвертую эпоху расцветающее естествознание ставит рядом с философским образом мира природный образ, который постепенно самостоятельно завоевывает себе собственную основу".
     "В первую эпоху человеческая душа начинает отделяться от внешнего мира и развивать такое познание, которое обращается к собственной жизни души. Эта собственная жизнь души находит силу в пробуждающемся элементе мысли. В четвертую эпоху выступает природный образ, который отделился от собственно душевной жизни. Возникает стремление представлять себе природу так, чтобы в представления о ней не примешивалось ничто из того, что душа черпает из себя, а не из самой природы. Таким образом, в эту эпоху душа со своими внутренними переживаниями оказывается обращенной на самое себя. Ей угрожает необходимость признать, что все, что она может познать о себе, и значение имеет только для нее самой и не содержит указания на тот мир, в котором она коренится своим истинным существом, ибо она не может найти своих следов в природном образе". 18(1)

     241. После скептицизма, стоицизма, эпикуреизма "человек, стремящийся к истине, почувствовал себя как бы исторгнутым из мировой Души и обращенным к своей собственной душе. Оглядев себя, он тогда сказал: теперь не та мировая эпоха, в которую через идущий вперед поток духовных сил в человечество входят импульсы развития. И тогда человек обратился к собственной внутренней жизни, к своему субъекту, и в греческой жизни выступает неоплатонизм, философия, не имевшая больше никакой связи с внешней жизнью, смотревшая в себя и стремившаяся восходить к истине мистическим путем одиночек". Это нисхождение продолжалось до 1250 г. 126(6)

Неоплатонизм

     243. "Но показала ли жизнь греческой мысли душе, что она обладает силой дать ей все то, что она в ней пробудила? Перед этим вопросом, как бы образуя отзвук жизни греческой мысли, стояло то направление мировоззрения, которое зовется неоплатонизмом. Его главный представитель — Плотин (204-269 по Р. Х.). Предтечей его может быть назван уже Филон, живший в начале нашего летоисчисления в Александрии. Ибо Филон не опирается на творческую силу мысли для построения мировоззрения. Он скорее применяет мысль для того, чтобы понять откровение Ветхого Завета. Что рассказывается в нем — как факты, — он излагает мыслительно, аллегорически. Рассказы Ветхого Завета становятся у него символическими образами душевных процессов, к которым он стремится подойти мыслительно. Для Плотина мыслительное переживание души не является чем-то таким, что охватывает душу в полноте ее жизни. За жизнью мысли должна лежать иная душевная жизнь. На эту душевную жизнь постижение мысли скорее набрасывает покров, чем раскрывает ее. Душа должна преодолеть существо мысли, уничтожить его в себе и может после этого уничтожения прийти к переживанию, которое соединит ее с первосущностью мира. Мысль приводит душу к себе; она должна теперь постичь в себе нечто такое, что снова выведет ее из той области, в которую ее привела мысль. Плотин стремится к просветлению, наступающему в душе после того, как она оставила ту область, в которую ее привела мысль. Таким способом он думает подняться к мировому существу, не входящему в жизнь мыслей; поэтому мировой разум, к которому поднимаются Платон и Аристотель, не является .для него последним, к чему приходит душа, а творением Высшего, лежащего по ту сторону всякого мышления. Из этого сверхмысленного, несравнимого ни с чем, что может быть помыслено, вытекает мировое свершение. Мысль, как она раскрывалась в греческой духовной жизни до Плотина, как бы совершила свой круг и тем самым исчерпала все отношения, в какие может вступить с нею человек. И Плотин ищет новых источников кроме тех, которые лежат в откровении мысли. Он выступает из развивающейся мыслительной жизни и вступает в область мистики. ... В мышлении Плотина продолжают действовать греческие мысли, но они не растут как организм, а воспринимаются мистическим переживанием и вместо того, чтобы вырабатываться в то, что они создают из себя сами, они перерабатываются с помощью внемыслительных сил. Приверженцами и продолжателями этого мировоззрения были: Аммоний Заккас (175-250), Порфирий (232-304), Ямвлих (IV-й век), Прокл (410-485) и др.
     Подобно тому, как Плотин и его последователи продолжали греческое мышление в его более платонической окраске под влиянием внемыслительного элемента, мышление пифагорейского оттенка развивается Нигидием Фигулом, Аполлонием Тианским, Модератом из Гадеса и др". 18(2)

     315. "У Парацельса отношение к природе уже уподобляется тому, которое все более развивалось в новейшем мировоззрении и которое является действием души, чувствующей себя одинокой в я-сознании. Не нужно давать говорить самой мысли, — так ощущал Парацельс. Следует предположить, что за явлениями природы существует нечто, что раскрывается, если стать к нему в правильное отношение. Необходимо иметь возможность получить от природы нечто, чего мы не образуем при созерцании ее как мысли. Необходимо быть связанным со своим Я при помощи иного, чем мысль, фактора действительности. Парацельс ищет за природой высшую Природу. Его душевное настроение таково, что он не стремится пережить нечто в себе самом, чтобы прийти к основам бытия; со своим "я" он хочет как бы вонзиться в процессы природы, дабы ему под поверхностью чувственного мира раскрылся дух этих процессов. Древние мистики стремились проникнуть в глубины души; Парацельс хотел предпринять то, что во внешнем мире ведет ко встрече с подосновой природы. 18(4)

     406. "Бентам (1747-1832) весьма характерен для мышления своего народа. Его воззрение должно быть обозначено как утилитаризм в глубочайшем смысле этого слова. Основной принцип в отношении идеального строя мира, лежащий в основе мышления Бентама, заключается в — как это называют — максимализации человеческого блаженства. ... Доброе — идеал для человеческих стремлений — состоит в наибольшем счастье для наибольшего числа людей на Земле. ...Таков главный нерв философии утилитаризма.
     Но следует принять во внимание, что этот принцип не самим Бентамом и его последователями, а теми, кто стоит на спиритуальной почве, обозначен как абсолютно ариманический. Оккультисты его страны говорят о Бентаме, что он выставил совершенно дьявольский тезис... "Ибо, если бы добро состояло в наибольшем счастье наибольшего числа людей, то зло должно было бы состоять в наибольшем счастье для наименьшего числа людей". ... Значит зло и счастье могут сосуществовать, но спиритуалист не может это принять ни при каких условиях".
     "Гетеанизм, контизм (от Конта) и бентамизм — эти три воззрения стоят в разном отношении к спиритуальным стремлениям человечества. Немецкий гетеанизм, как таковой, так устроен, что из него может развиться спиритуализм; французский контизм устроен так, что рядом с ним может развиваться спиритуализм, как у Конта и Сен-Симона рядом с позитивистской философией выступала мистика; у английского утилитаризма, у Бентама возможно не что иное, как острая оппозиция со стороны спиритуализма народному воззрению. Это лежит в основе самого развития. Французская суть может развиваться так, что идеализм и реализм, мистика и позитивизм могут идти рядом; в Англии, в британской сути все в большей мере умы, становящиеся там спиритуальными, будут самым резким образом противостоять своему собственному народу, т.е. тому, что народность высевает как философские цветы". "Спиритуализм встает в безграничную оппозицию к внешним мировоззрениям. Это значительно в высшей степени". 184(2)
     "Спиритуально чувствующие там (в Англии) преодолеют народную культуру, преодолеют ее вплоть до уничтожения". Человечество сейчас стоит в 4-ом, минеральном царстве. Потому каждый может обнести себя стенами. В будущем, на Юпитере, человек перейдет в 5-ое, растительное царство, где счастье одного станет невозможным без счастья других, как в организме болезнь одного органа лишает покоя весь организм. Философия Бентама говорит о счастье, которое в будущем невозможно, потому она побивается спиритуальным стремлением в самой Англии". 184(3)

Монизм

     624. У Канта "было совершенно ложное представление о характере нашего опыта. Он не состоит, как полагает Кант, из бесконечного множества мозаичных камушков, из которых мы с помощью чисто субъективных процессов складываем целое, но оно дано нам как единство: одно восприятие переходит в другое, не имея определенных границ. А если мы желаем выделить для себя и рассмотреть отдельность, то мы можем это сделать, лишь искусственно выделив ее из взаимосвязей, в которых она находится. Нам, например, нигде не дано отдельное ощущение красного как такового... Выделение отдельных ощущений из мировой взаимосвязи является субъективным актом, обусловленным своеобразным устройством нашего духа. ... Поэтому содержание отдельного восприятия не меняется оттого, что мы вырвали его из взаимосвязи, к которой оно принадлежит. Но поскольку это содержание обусловлено взаимосвязью, то вне ее оно сначала может показаться непонятным. ... Любое восприятие не выводит за свои пределы, поскольку не может быть объяснено из себя. Поэтому я соединяю выделенные благодаря моей организации из мирового целого отдельности сообразно их природе в целое. В этом втором акте восстанавливается разрушенное в первом акте. Единство объективного вновь вступает в свои права по отношению к субъективно обусловленной множественности". Опыт дает нам ограниченный облик действительности, а разум извлекает из него объективное. Чувственное созерцание отдаляет нас от действительности, разумное рассмотрение возвращает к ней. "Существу с чувственным восприятием, способным в одном акте созерцать весь мир, не потребовалось бы разума. Отдельное восприятие дало бы ему то, чего мы достигаем лишь через соединение бесконечно многого". И следует признать, что разум есть либо орган субъективности, либо он дает нам истинный облик действительности. Он упраздняет субъективный характер чувственного опыта, возвращает его содержание в нашем духе в объективную связь, из которой его вырвали наши чувства. Ошибка Канта состоит в том, что он отдельности принимает за объективное, а восстановление их единства объявляет следствием нашей субъективной организации. Но верно как раз обратное. Кант был введен в заблуждение Юмом. с.56-59
     "Монизм, или единое рассмотрение природы, исходит из критического самоанализа человека. Этот анализ вынуждает нас отклонить все лежащие вне мира объяснения его причин. Такое понимание необходимо распространить и на практические отношения человека к миру. Ведь человеческая деятельность представляет собой лишь специальный случай всеобщего мирового свершения. Поэтому принципы для ее объяснения также следует искать внутри данного мира. Дуализм, ищущий основополагающие силы предлежащей нам реальности в недоступном для нас царстве, перемещает туда также заповеди и нормы деятельности. В подобном заблуждении находится и Кант" (категорический императив). Для монизма нравственные мотивы рождаются из человеческой души. "Он делает человека также и законодателем себе ... указывает ему на него самого, на его автономное существо. Он делает его господином себе. Впервые лишь с т.зрения монизма мы можем постичь человека как поистине свободное существо в этическом смысле". (Обоснование этого дано в "Философии свободы".) с.64-65
     "Суть монизма состоит в принятии утверждения, что все мировые процессы, от простейшего механического до высшего человеческого духовного творчества, в одном смысле развиваются естественно и что все, могущее быть привлеченным для объяснения явлений, должно искаться внутри самого мира". с.174
     "Для человека лишь до тех пор существует противоположность между объективным внешним восприятием и субъективным внутренним миром мыслей, пока он не распознает взаимопринаддежность этих миров. Человеческий внутренний мир принадлежит как член к мировому процессу, как и всякий другой процесс... Отдельные суждения могут быть различны в зависимости от организации человека и точки зрения, с которой он рассматривает вещь, но все суждения проистекают из одного элемента и вводят в суть вещи".
     "Миропонимание, которое в идее распознает существо вещи, а познание рассматривает как вживание в существо вещей, не является мистикой, но имеет с мистикой то общее, что объективную истину рассматривает не как что-то существующее во внешнем мире, а как что-то действительно постигаемое во внутреннем человека. Противоположное этому мировоззрение основание вещи переносит за явление в потустороннюю для человеческого опыта область". И судить о том можно на основании либо откровения, либо рассудочных гипотез. Истинным является "духовное, высказывающееся в самом человеке". с.204-205
     Абстрактный монизм "ищет единство наравне и выше отдельных вещей космоса. Этот монизм всегда приходит в затруднение, когда множественность вещей выводит из абсолютизированного единства и делает (их) понятными. В результате, как правило, он объявляет множественность видимостью, что ведет к полному улетучиванию данной действительности. Шопенгауэрова и первая система Шеллинга являются примерами такого абстрактного монизма. Конкретный монизм следит за единым принципом мира в живой действительности. Он не ищет никакого метафизического единства наравне с данным миром, но убежден, что этот данный мир содержит моменты развития, в которых единый мировой принцип членится и разделяется в себе.
     Этот конкретный монизм не ищет единства в многообразии, но хочет множественность понять как единство. Понятию единства, лежащему в основе конкретного монизма, он является как субстанциональное, полагающее различие в себе. Ему противостоит то единство, которое вообще лишено различий в себе, т.е. является абсолютно простым (реалии Гербарта), и еще то, которое первые из содержащихся в этих вещах тождества сводит в формальное единство, подобно тому, как мы сводим десять дет в десятилетие. Лишь два последних понятия единства знает Винцент Кнауэр".
     "Я высказываюсь за конкретный монизм. С его помощью я в состоянии понять результаты нового естествознания, а именно Гете-Дарвино-Геккелевскую органику". с.331
     "Грандиозное философское творение Э. фон Гартмана покоится на том, что в основу естествознания и гуманитарных наук он кладет не трансцендентальный реализм, а имманентный, конкретный монизм. Благодаря этому он основывает то идеалистически-эволюционистское направление науки, которое единственно ведет к разумному мировоззрению. В силу этого обстоятельства я не колеблясь причисляю "Феноменологию нравственного сознания" и "Религиозное познание человечества" к значительнейшим из всех существующих философских творений. Но "Трансцендентальный реализм" представляется мне рожденным из заблуждения и ведущим к большой путанице". 30, с.525-626

Познание и мышление

    
     655г. "Если познание пытаются понять как деятельность некоего существа, рассматривающего мир со стороны, то возникают все эти, вводящие в заблуждение, философские вопросы: как возможно познание? Познаваема ли вещь в себе? Существуют ли границы познания? и т. д. Все эти вопросы теряют свой смысл, если познание постигать как стоящее внутри жизненного процесса. Как жизнь манифестирует себя в растении, порождая листья, цветы, плоды, так ведет себя познание в человеке. Спрашивать: каковы границы у познания? — столь же бессмысленно, как спрашивать: каковы границы у цветения? Содержание познания есть продукт мирового процесса, как и цветы у растения. Образ мира, который набрасывает себе человек, есть содержание фантазий и toto genere всего, что только он отображает, если рассматривать его лишь сообразно его образной натуре. В силу потребности в нем говорят о "сути мира", о "вещи в себе" и т. п. Ничто внешнее не принуждает нас говорить о "сути мира". К этому нас подталкивает лишь собственная природа. Говоря о "сути мира" и утверждая, что она непознаваема, я высказываю вздор. Никакому существу не дано чего-то такого, что сопоставимо с познанием. Говорить о существовании чего-то, лежащего "за познанием", столь же бессмысленно, как говорить о лежащем по ту сторону роста растений. Познание должно оставаться внутри самого себя, если оно обладает смыслом. ... Отрицание мира, потусторонность и т. д. впервые возникают тогда, когда человек их придумывает. И это глупейшие из выдумок". Д. 6, с. 7
     "Изучение природы с неизбежностью приходит к пограничным столбам, за которые невозможно выйти с познанием: с материей, с силой. Происходит это потому, что человек организован для любви. Силы, создающие границы, суть силы способности любить.
     Мы не способны наше познающее существо соединить с существом природы, ибо, когда мы пытаемся это сделать, мы с душевной жизнью уже проникли в область, где развиваем силу любви.
     Мистическое рассмотрение может идти вовнутрь до границы, которая могла бы быть внутренней природой человека — если исключить способность воспоминания — если бы она стала прозрачной. Но, желая быть мистиком, человек постоянно наталкивается на воспоминания, если только желает быть достаточно критичным.
     Человек может расширить свое познание, если воспользуется средством познания, которое не разрушает способность любить и заявляет претензию на такое служение, которое способствует жизни через способность воспоминания.
     Такое средство познания обретают благодаря тому, что созерцают насквозь мышление, а мысли, сотканные с чувственными восприятиями, отрывают от размышлений. Я мыслю, следовательно я не есть. Через медитативную деятельность мышление становится переживанием, но переживанием — подобным голоду — окрепшего Я-не-есмь". Д. 45, с. 13-14
     "Мистика — это понимание внутренней жизни. ... внутреннее углубление, деятельность. Эзотерика есть в определенном смысле то же самое, но мы из мистиков становимся эзотериками, поскольку мистик смотрит лишь в самого себя, эзотерик же кроме того воспринимает Вселенную. ... Поскольку мы познаем наши внутренние органы, мы упражняемся в мистике. Поскольку мы внутренние органы употребляем для познания мира, мы упражняемся в эзотерике в полном смысле этого слова". Д. 60, с. 9-10
     "Духоиспытатель должен пронизать себя истинным естественнонаучным настроением, ибо лишь благодаря ему можно развить элемент достаточно дисциплинированного мышления...
     Духовно исследовать означает жить в сверхчувственном, но жить с мышлением, созревшим на познании природы; и с волей, которая столь же мало, сколь сновидение, соприкасается с чувственным миром. ...
     Самонаблюдение, взращенное на чувственном мире, и мышление, не причастное к природопознанию, — враги духовного исследования". Природопознание должно стать жизнью, "источником жизни". Д. 45, с. 11
     "Антропософское движение сегодня потому находится в тяжелом положении, что ведь очень многие люди, страстно желающие одухотворить мировоззрение, хотели бы также и на пути познания легким и удобным способом приходить к знанию, которое им может дать Антропософия. Людям не хочется заниматься той интенсивной внутренней работой, которая необходима в Антропософии, а потому по временам выступают совершенно абсурдные воззрения и мысли. ... кто сегодня действительно честно желает войти в Антропософию, должен настолько основательно изменить свое мышление, что в результате антропософы должны совершенно радикально отличаться от людей, не имеющих никакого понятия о том, что такое изменение мышления и ощущений вообще возможно. ... Так основательно изменять мышление не требовалось даже в Мистериях древности; многое там было подобно популярному мышлению".
     "Все антропософское мышление является, собственно говоря, чем-то сакраментальным, о чем я высказался в связи с разработкой теории познания мировоззрения Гете. ... Мышление — это таинство человека.
     Познание, если оно действительно является познанием, есть причастие человека". 345, с. 29, 40
     Отличие эзотерической лекции от экзотерической состоит в том, что из последней что-то узнают, а первая дает переживание. 266-1,с. 251
     "Какова разница между эзотерикой и экзотерикой? В экзотерике мы получаем сообщения, почерпнутые из эзотерики, как пищу для наших душ. В эзотерике мы стремимся сами созерцать те миры, из которых черпает эзотерика свои сообщения". 266-2, с. 379
     "Вот три степени, волшебные средства всякого практического мышления: интерес к окружающему миру; удовольствие и любовь ко всем отправлениям; внутреннее удовлетворение... от рефлексии, от мышления, которое мы, обособившись от вещей, тихо совершаем для себя". Д. 78, с. 13
     "Для египтян дело сводилось к тому, чтобы проникнуть к трупам мыслей, после того, как исчезла возможность сопереживать Вселенную внутренне в живых мыслях.
     Теперь дело заключается в том, чтобы приготовить будущее через пробуждение трупов мыслей в образованиях внешнего мира, которые постигаются в их метаморфозе". Д. 15, с. 20
     "Кто хочет быть эзотериком в антропософском смысле, должен выучить свою жизнь мышления каждую мысль продумывать основательно. Короткое, слишком короткое мышление есть признак материалиста".
     "Мистически: Отец — Сын — Святой Дух.
     Масонски: Сила — Действие — Сущность.
     Гностически:(пропуск в тексте).
     Алхимически: Сера — меркурий (ртуть) — соль". 266-1, с. 126, 455

     253. Альберт Швейцер "желает столь живого мышления, чтобы оно смогло проникнуть в области, называ­емые многими мистикой. И вот, Антропософия живет всецело в таком мышлении и с таким отношением к мис­тике". Желание Швейцера сводится к тому, чтобы, скажем, построить дом, красивый и крепкий, в котором могло бы жить человечество. Антропософия не желает оставаться при этих абстракциях и предлагает кон­кретный проект такого дома". (Интересно, что со временем Швейцер это понял и серьезно заинтересовал­ся Антропософией. — Сост.) 36 с. 104

     255. "Что средневековый розенкрейцер переживал при взгляде на природный процесс (алхимический про­цесс), было священным естествознанием. Все пережитое им в духовном, жертвенном образе мыслей в боль­шой радости из великих процессов природы, а также боль и печаль в возвышенных, радостных событиях во время экспериментов, проводимых им, все это действовало избавляюще, освобождающе на него. Но все это теперь покоится во внутренних подосновах человека, то, что тогда было заложено.
     Где теперь находим мы те силы, что вели тогда к ясновидению? Мы находим их в том, что мы изучаем Духовную науку и через медитацию и концентрацию целиком отдаемся внутренней жизни души". 130 (5)

     297. "Быть сегодня духоиспытателем — это в большей мере вопрос мужества, чем интеллектуальности. Это, по сути говоря, есть нечто моральное, поскольку оно должно противостоять моральному грехопадению". "Самоотверженность необходима для действительной Антропософии". 220 (9)

     373. В 1000-м году до Р.Х. строился храм Соломона. "В 1000-м году по Р.Х. могло прийти нечто новое. Оно должно было возникнуть не из полярного действия Люцифера и Аримана". "Мы видим тогда своеобразные деревянные строения норманов в Скандинавии, в Западной и Ср.Европе. Но то, что они хотели выразить, не получило своего развития. Там возникают некие линии, но ариманическое влияние не дало этому хода. Вместо этого возобладала культура мавров, архитектура Кордовы, Гренады: подковообразная и стрельчатая арки, которые потеснили поистине христианскую круглую арку романской архитектуры. В мавританской куль­туре можно самым непосредственным образом видеть антихристианский импульс в сходящейся на острие арке, которой, вообще говоря, надлежало бы быть круглой. Это знак Аримана. Так действовал Ариман, как анти­христ, в строительном искусстве... и он же не дал развиваться искусству норманнов. ... Ныне для нового тысячелетия должна быть создана новая архитектура. Теперь мы должны дать возникнуть тем круглым линиям, которые Ариман подавил в строениях норманнов. ... тогда наше дорнахское строение можно будет рассматривать как истинное продолжение средневековых построек норманнов". Но человечество Европы стоит перед ужасными временами. Особенно неистовство­вать против нас будут те, кто называет себя христианами, но от истинного Христианства не имеет в себе ни малейших следов. И с приближением 2000-го года "от нашего дорнахского строения не останется камня на камне. И мы будем взирать на это из духовного мира". Но к 2086 году наступит золотой век для строе­ний типа Гетеанума. 284 с.167-8

     402. "Антропософское Общество должно стать объединением людей, которые на основе истинного познания духовного мира хотят взлелеять душевную жизнь в отдельном человеке и в человеческом обществе".
     "Лелеемая в Гетеануме Антропософия ведет к таким результатам, которые каждому человеку, вне зави­симости от национальности, социального положения и религии, могут служить побуждением к духовной жиз­ни. Они могут вести к действительно построенной на братской любви социальной жизни".
     "Антропософское Общество является не тайным, а совершенно открытым". Его членом может стать любой, кто считает оправданным существование такого учреждения, как Свободная Высшая Школа Духовной науки в Гетеануме в Дорнахе. "Общество отклоняет любые сектантские стремления. Политику оно рассматривает как лежащую вне круга его задач". Центр А.О. — Свободная Высшая Школа. В нее могут быть приняты только члены Общества. "Учреждение Свободной Высшей Школы Духовной науки входит прежде всего в обязанности Рудольфа Штайнера, который может быть назван ее сотрудником и ее возможным преемником".
     "Цель А.О. состоит в способствовании исследованию духовной сферы, при этом Свободная Высшая Школа Духовной науки сама является этим исследованием. Догматика в любой области должна быть исключена в А.О.". Члены Общества могут повсюду сходиться в малые или большие группы в зависимости от места жите­льства или общности интересов. Правление А.О. имеет свое место пребывания в Дорнахе и оттуда извещает группы или отдельных членов о том, что оно рассматривает как текущие задачи Общества. Оно вступает в связь с представителями, названными или избранными в отдельных группах. В А.О. можно вступить как в группах, так и непосредственно в Дорнахе. "Каждая рабочая группа имеет свои собственные статуты; но они не должны противоречить статутам А.О.". Печатный орган Общества — еженедельник "Гетеанум" 37 с.30-33

     819. Физическая боль, возрастая до определенной границы, может перейти в чувство блаженства. "Нечто подобное, но не то же самое, должен ощутить желающий погрузиться в свое внутреннее, где он хочет со всей силой преодолеть враждебно противостоящее ему". Об этом пишут мистики, как им прихо­дилось напрягаться в борьбе с искушениями, страстями, эгоизмом. И если хватает сил расколоть, распы­лить то, что образует внутреннее состояние искушения, тогда проникают в глуби души. 61 с.30

     833. "Экстаз есть излияние Я в макрокосмос, когда астр.тело остается в микрокосмосе". Для экста­за характерно, что в нем "человек хотя и отдается духовному миру, но духовному миру множественному. И эта множественность некоторым образом разрывает его внутреннее существо". Обычный экстатик и обыч­ный мистик теряют способность ориентироваться в мире, ибо не находят в своем Я твердой точки опоры для этой ориентировки. Поэтому хорошо, что обычный человек во внешнем мире натыкается на чувственные восприятия, которые не позволяют ему заглядывать за их завесу, а с другой стороны, душевные пережи­вания также оказываются непроницаемыми. 119(1)

     842. "Выступления т.наз. галлюцинаций или видений по праву рассматриваются как нечто болезненное. Галлюцинации, образы, выступающие перед человеческим сознанием, для которых точная критическая про­верка не может найти никакой реальности, такие галлюцинаторные видения являются чем-то болезненным, если мы их рассматриваем с точки зр. человеческой жизни, какой она нам представляется между рождением, или зачатием, и смертью. Но, обозначив галлюцинации чем-то анормальным, мы еще не поняли их сути.
     Отвлечемся несколько от такого суждения о галлюцинациях. Возьмем их такими, какими они выступа­ют у галлюцинирующего. Они выступают как картина, интенсивным образом связанная со всей субъективно­стью, с собственной жизнью человека, наподобие обычных чувств. Галлюцинации переживаются внутренне интенсивнее, чем чувственные восприятия. Внешнее восприятие пронизывается четкими мыслями; галлюци­нации, напротив, галлюцинирующий избегает пронизывать четкими критическими мыслями. Он живет в плы­вущей, ткущей образности. ... Если достигнута способность вживаться в то, в чем человек живет норма­льным образом, приближаясь к рождению или зачатию, то тогда обнаруживается, что он живет в истинном облике того, что не нормально, как галлюцинация выступает в жизни между рождением и смертью. ... Именно нашей телесностью мы рождаемся из элемента галлюцинаций. ... Мы можем сказать: определенные существа владеют интуициями, результат этих интуиции есть человеческое физ.тело, которое может воз­никнуть лишь благодаря тому, что его пронизывает душа, всплывая из элемента галлюцинаций". Но физ. тело лишь в малой части состоит из твердого, а в остальном — из воды и воздуха; оно обладает опреде­ленной конституцией, плотностью. И эта плотность может измениться. Но в болезненном состоянии, ког­да эта плотность нарушается, "первоначальный галлюцинаторный элемент, из которого рождено тело, мо­жет быть вытеснен, выжат, как вода из губки. Галлюцинации возникают именно этим путем: из физ.тела вытесняется собственный элемент, из которого оно возникло, сформировалось. И заболевание, выражающе­еся в галлюцинаторной жизни сознания, указывает именно на нездоровое физ.тело, которое духовно вытеснилось до некоторой степени из самого себя".
     "Вообще галлюцинации регулируют элементарную деятельность бытия. Они только не должны не вовремя вступать в наше сознание. Галлюцинации, какими они обычно выступают, должны оставаться больше в под­сознании нашего бытия. ... Галлюцинация означает не что иное, как вытеснение телом в сознание того, что, собственно, должно быть обращено на пищеварение, рост и т.п.
     Это, опять-таки, связано с тем. что не раз обсуждалось в связи с иллюзиями некоторых мистиков (Мати­льда Магдебургская и др.). ... Они прекрасны, но чем они являются в действительности? Кто эти вещи понимает, тот знает, что они являются выдавленными из органов человеческого организма галлюцинация­ми. Они являются пра-субстанцией". 205(1.VII)