571. Призраки образуются в эф. теле от плохого общения людей между собой. Демоны образуются в астр. теле, -- когда человек дает плохой совет, укрепляет в другом предрассудки, принуждает к каким-либо убеждениям, вызывает фантазии. Сотни их образуются за игорными столами. Если возникает эпидемически какой-либо предрассудок, та или иная глупая мода, то это работа демонов, создаваемых людьми.98 (17)

Одежда, мода

     644. Одежда имеет задачу также украшать человека. В отдаленном прошлом, когда еще в какой-то мере созерцали сверхчувственное, люди одевались в соответствии с основным цветом своей ауры: один носил красную одежду, другой зеленую и т.д. Современная одежда не имеет с этим никакой связи. И если отвлечься от того, что стало привычным, то ведь одежда современных мужчин напоминает сумасшедший дом (взять, к примеру, фрак). Женщины еще что-то удерживают от былого, но и их мода все более приближается к мужской.
     "Чем больше человек хочет использовать одежду просто лишь для защиты тела от внешней среды, тем больше он филистер. Чем больше он хочет себя ею украсить, тем менее он филистер, когда он с ее помощью хочет, собственно, привести к выражению то духовное, что присуще человеческому достоинству". Представьте себе: древние народы знали о влиянии Солнца на сердце, на всю человеческую грудь. И те, кто это знал очень живо, они вешали на шею медальон, представлявший Солнце. Это выражало их исповедание. Ну, а позже, поскольку все вырождалось, государство сделало из этого привилегию: орден. Орден же не имеет ни малейшего смысла. Только его происхождение указывает на полный смысла источник. (Знамя возникло как выражение группового сознания.)
     Римская тога — это копия, подражание астр.телу. Позже сочли необходимым ее укоротить и постепенно превратили в сюртук, в костюм. Мундир идет из Средних веков, но там он был латами, и потому он — карикатура. Нет смысла и возвращаться к старой народной одежде, рожденной из инстинкта. Каждое время должно создать свою одежду. 352 (6)

     646. "Каково происхождение этой тенденции, которая стремится в наше время к устранению одежды? Отсутствие всякой фантазии в отношении того, как одеть себя! Не идеальную цель следует видеть здесь, а отсутствие фантазии, всякого принципа прекрасного. Ибо одежда исходит из того, чтобы сделать человека красивым. А стремление видеть прекрасное лишь в неодетом человеке — в этом в наше время выражается инстинкт к материализму". В Греции имело место иное. 163 (2)

     647а. "Величайшим шутовством является современный мужской костюм. Человечество, в котором напяливают фрак и нахлобучивают цилиндр, никогда не поймет культового одеяния". 342, с. 142

Быт и художественная правда

     650. Когда меня вводят в комнату с красными обоями, я вправе ожидать художественных переживаний или что мне там сообщат что-то важное, интересное для меня. Но если этого не случиться, я уйду неудовлетворенным, а комната покажется мне жизненной неправдой. Если в голубой комнате кто-то не даст мне сказать ни единого слова, "заболтает" меня, то я испытаю большое неудобство. Женщина в красном платье, постоянно подчеркивающая свою скромность, ощущается как неискренняя. Женщина с завитыми волосами только в том случае ощущается естественной, если она немного задорна. В жизни ничто не разумеется само собой.271 с. 52
     Если я вижу людей, едящих на красной посуде, то у меня возникает ощущение, что они гурманы; там, где едят на синей посуде, — что люди эти едят потому, что они голодны. В красной комнате я жду, что хозяин мне что-то расскажет, а не заставит говорить одного меня. 271 с. 78
     Если стол покрыт голубой скатертью и люди едят на голубой посуде, то возникает чувство, что для них более важен разговор за едой, совместное пребывание за столом, общение. Это реальное чувство, живущее в подсознании. Если я встречаю на улице женщину в голубом и она ведет себя агрессивно, то это ощущается как противоречие, в красном же — нет; то же самое можно сказать и о завитой — она может быть дерзкой. Это все некоего рода необходимые вещи, они влияют на наше настроение. 271, с. 138-139