423. "Вы — световые существа, вы не знаете, что вы — световые существа, потому что живете в све­те. И ваше мышление, которое вы развиваете, является жизнью в свете. И если вы рассматриваете мышле­ние извне, то вы видите один свет. ...Мироздание, увиденное изнутри,—это свет, увиденное извне — мысли. Человеческая голова изнутри — это мысли, увиденная извне — свет. ... свет и мысли суть одно и то же, но увиденное с разных сторон".
     "Прошлый мир, мир прошлого, умирает в мыслях, или, выражаясь иначе, — в свете. Это одна из миро­вых тайн. Мы смотрим в Мироздание. Оно пронизано светом. В свете живут мысли. Но в этом пронизанном мыслями свете живет умирающий мир. В свете мир постоянно умирает.
     Когда такой человек, как Гегель, рассматривает мир, то он рассматривает беспрерывное умирание мира. Люди, имеющие особую склонность к тонущему и умирающему, надломленному миру, оказывают­ся совершенно особенными людьми мышления. А в умирании мир прекрасен. ... Ибо в свете, в котором умирает мир, блистает красота мира. Мир не был бы прекрасен, если бы не мог умирать, и когда мир умирает, он светится. Так что из постоянно умирающего мира является красота. Так рассматривается мир качественно. Новое время, начавшееся с Галилея и др., рассматривает мир количественно".202 (5)

1598. "Мысль состоит из света. Мысль ткет в свете. Но пережить это можно погружаясь в свет, пребы­вая в нем тканием мыслей".157 (8)

1676. Архаи на др.Сатурне стояли на ступени человека. "Как мы теперь мыслящими существами проходим через мир, так проходили тогда эти существа как мыслящие сущности с характером человека через мир. Что жило в них тогда — стало внешними мировыми мыслями. И то, что жило тогда в них как мыслительное, что — извне могло бы быть увидено как их световая аура, — это затем стало видно в мировом окружении, прояви­лось в световых явлениях; так что мы должны в этих световых явлениях видеть умирающий мир мыслей. В этих световых явлениях играет теперь темнота, и по сравнению со светом в темноте изживается то, что ду­шевно-духовно может быть названо волей".202 (6)

1827. "Если 5 дней тому назад мы встретили человека, то наше эф. тело произвело определенные движе­ния. Рассмотрим только ту часть эф. тела, которая состоит из светового эфира. Естественно, колеблются и другие члены эф. тела: тепловая, химическая, жизненная части, — но выделим только световую часть. Я да­же хочу назвать ее просто световым телом. ... Мысли, которые возбудил в нас повстречавшийся нам чело­век, сообщаются нашему световому телу как внутреннее световое движение (мы отвлекаемся здесь от чувс­твенного впечатления). ... Когда вы стоите перед человеком, разговариваете с ним, то ваше эф. тело по­стоянно движется. Все, что вы с ним говорили, ощутили в нем, подумали о нем, все это открывается в движении вашего эф. тела. Если через 5 дней вы снова встретили этого человека, то эф.световое тело побуждается этим исполнить те же движения, что оно исполнило 5 дней назад. Частью своего Я и астр. тела человек в бодрственном состоянии сознания постоянно пребывает во внешнем световом эфире. Сон возникает благодаря тому, что часть астр. тела и Я, пребывавшие в бодрственном состоянии в физ. и астр. телах, также переходят во внешний эфир. Человек здесь со своим Я и астр. телом, по сути, пребывает во внешнем эфире, а внутрен­не эф. тело через свою способность оплотнять движения, произведенные однажды, может их вновь воспроизвес­ти, и тогда человек чувствует, что это те движения, которые эф. тело произвело в первый раз. И это есть воспоминание. Внешним эфиром воспринимать внутренние эфирные движения, внешним световым эфиром воспри­нимать движения внутреннего светового тела — это означает вспоминать".
     "Можно сказать: во внешнем свете видны движения, проделанные внутренним световым телом. Но человек не видит их как световые движения ... поскольку тело светового эфира внедрено в физ. тело. Поэтому движения эф. тела ударяют повсюду в физ. тело. И через эти удары световые движения эф. тела превращаются в представления воспоминаний. Человек видит не движения эф. тела, а обусловленные ударами эф. тела в фи­зическое представления. А это и есть представления воспоминаний". После смерти Я и астр. тело наблю­дают эти движения в эф. теле непосредственно, без физ. тела. С помощью медитаций человек может и при жиз­ни увидеть сами колебания эфирного светового тела. Обычно же этому мешает Ариман.165 (8)

     249. Вы смотрите в мир: он наполнен светом. В свете умирает мир прошлых времен. Вы ступаете на твердую материю — твердость мира несет вас. В свете сияет мысленно красота. В блистании красоты умирает прежний мир. Мир переходит в свою силу, в свою мощь, но также и во тьму. Во тьму переходит он, будущий мир, в материально-волеобразный элемент. Физикам следовало бы сказать: мир состоит из прошлого, а внутри он несет не атомы, а будущее. "Прошлое — это то, что сияет в красоте света; при этом свет открывается во всем, и то, что является как звук, что является как тепло — во всем этом подразумевается свет".
     "Итак, вы смотрите на внешнюю природу и можете сказать себе: что боги произвели в этом мире в прошлом — это открывается в цветочном ковре весны. Вы обращаетесь к созревающему миру осенью и можете сказать себе: здесь начинается новое деяние богов, здесь опадает то, что, однако, способно к дальнейшему развитию, что разовьется в будущем.
     ... Что предстает глазам — это внутренне связано со ставшим, с прошлым. В том, что растворяется на языке, во вкусе выступает нечто, внутренне связанное с тем, из чего человек вновь восстанет, как феникс из пепла".
     "В растении прошлое является в цветении; но то, что еще не совсем прошлое — это зелень листьев. ... Где зеленое нисходит в синеватое, там в природе является будущее. Зато там, где прошлое, где находится то, что зреет, что вызывает цветение, там тепло (красное), там свет не только светит, но и внутренне пронизывает себя силой, переходит в тепло. Целое можно нарисовать так: вот зеленое, растительный мир — как его чувствовал Гете, хотя и не мог это выразить духовнонаучно, — к нему примыкает темнота, где зеленое оттеняется синим. Здесь — светлеет, но наполняется теплом и замыкается сверху. Но здесь уже стоит сам человек, здесь он, как человек, внутренне имеет то, что зеленый растительный мир — внешне. Здесь внутренне выступает человеческое эф.тело цвета цветков персика. Это тоже цвет, который здесь появляется, когда синее резко переходит в красное. Это сам человек. Итак, глядя на цветной мир, можно сказать: сам человек стоит внутри персикового цвета, а против него — зеленое. Такова объективность растительного мира. С одной стороны, человек имеет синее, темноту, с другой — светлое, красно-желтое. Поскольку же человек пребывает в цвете цветков персика, живет в этом, то он столь же мало способен это воспринимать в обычной жизни, как мысли воспринимать в виде света. То, что человек переживает, он не может воспринимать, поэтому он не видит персико-цветового, а только красное, что ширится с одной стороны, и синее — с другой стороны; так появляется спектр радуги. Но это лишь заблуждение. Действительный спектр можно было бы изучить, лишь замкнув дугу в круг... через зеленое".
     "Древние персы из своего инстинктивного ясновидения отмирающее прошлое чувствовали в свете и называли его Аура Маздао, а то, что как будущее чувствовали в темной воле, они называли Ариманом. Так вы имеете эти две мировые противоположности, свет и тьму: в свете — живущие мысли, отмирающее прошлое; в темноте — восстающую волю, приближающееся будущее. Когда мы подвинемся там далеко, что не будем рассматривать мысли лишь абстрактно, но как свет, и волю тоже не абстрактно, а как темноту, в ее материальной природе, когда мы придем к тому, чтобы тепло, например светового спектра, рассматривать в связи с прошлым, а материальную сторону спектра — в связи с будущим, то мы от абстракций перейдем к конкретному... мы тогда не станем от света переживать одну радость, но будем знать: в свете — смерть, умирающий мир. Мы сможем в свете также ощущать трагику мира. ... а в темноте мы увидим восходящую часть будущего. ... Короче говоря, мы проникнем из абстрактного в конкретное. Образ мира встанет перед нами вместо простых мыслей или абстрактных волевых импульсов". Начиная отсюда, мы будем искать основания для добра и зла. 202 (5)

2. Символы, термины, понятия

Их происхождение и предназначение

     60. Символы "в действительности есть не что иное, как последующее изображение первоначальных природных сил". 97(22)
     "Символика имеет свое основание во Вселенной". 265, с. 328
     "Все физическое, все наши органы, да, собственно, и весь человек — все это лишь символы, лишь знаки для чего-то духовного, для того, что сотворили высшие Иерархии. Еще Духи Движения на др. Солнце поработали над нашим кровообращением, Духи Формы потом сошли вниз и отпечатлели для всего сотворенного форму и знак; так что сердце есть лишь знак для работы высших Иерархий в нас". 266-2, с. 260
     "Из формы, числа, линии — меры, числа, веса, как говорят в оккультизме — был некогда человек сотворен богами". Об этом знает и черная магия, поэтому пользуется ими, чтобы поработить человека. 266-1, с. 381
     "На нашем трудном пути нам кое-что дано в помощь; одно из помогающих средств — символы. Их нам дают Майстеры Мудрости для медитаций..." 266-2, с. 102
     "Почему в символах? — Чтобы возбудить внутреннюю продуктивность". Д. 22, с. 11
     "Имагинативного сознания мы достигаем, если вещи вокруг нас видим символически. Человек Лемурийской расы обладал, хотя и несовершенным образом, таким сознанием. ... он видел парящие в воздухе образы определенных цветов и форм..." Д. 60, с. 29
     "Некоторые думают так: образы возникают таким образом, что имеющиеся идеи облекают в символы. Но это "соломенная" символика. ... на определенной ступени отходят от идеи, и тогда образ живет как первоначальное". 342, с. 38
     "Стадии формы эзотерики выражают в цвете и знаке, стадии жизни — в звуке; жизнь звучит. Для стадий сознания характерных знаков в физическом мире нет". Д. 67/68, с. 47
     "Ближайшее, благодаря чему можно соучаствовать в чистом формировании речеобразующей силы, есть символизм, но на этот раз правильным образом вырабатываемый, чтобы ему вновь не застыть в интеллектуальном. Нужно поступать так, чтобы символ действительно переживался. ...
     Видите ли, как только антропософ приходит к имагинативному созерцанию, или приникает в имагинативное созерцание другого, усваивает его, то ему становится ясно: стоящий перед ним человек больше уже не тот, каким был прежде, до того, как его увидели в свете Антропософии. ...
     Человек поставлен в мире Богом. Это выступает тотчас же как внутреннее переживание, как только мы постигаем имагинацию человека". Мы говорим: "человек есть подобие Божие". Это не притча, а истина, взятая из сверхчувственного мира. Необходимо подобными переживаниями пропитать наши слова, чтобы говорить в духе живых созерцаний.
     "Символ есть то, с помощью чего мы находим путь к сердцу человека, когда дело идет о сверхчувственном... в символе нужно жить"... Свет — образ мысли, но и в действительности мысль есть превращенный свет. 343, с. 117-120

     395. Гегель относится к миру как человек, который стоит перед деревом, изобильно покрытым цветами, в момент, когда начинают завязываться плоды. Но их пока еще нет. Когда выступают только цветы, тогда в дереве действует власть света, тогда в дереве действует то, что является несущими свет мыслями ( ибо мысли — это свет, мир умирает в свете). Так стоит Гегель перед всеми явлениями мира. Он рассматривает внешние цветы, то, что целиком и полностью развертывается в конкретном. Шопенгауэр стоит в мире иначе. Для него важен иной элемент, который мы носим в наших конечностях. Можно ли его увидеть вовне? "Если мы рассматриваем волю развитой силой созерцания, ясновидчески, то мы переживаем нечто такое, что можно видеть внешне. Если мы силой ясновидения рассматриваем мысли, то мы переживаем свет, светящееся. А если силой ясновидения мы рассматриваем волю, то она становится все толще и толще: воля становится материей. Будь Шопенгауэр ясновидящим, это существо воли предстало бы перед ним как автомат материи, ибо внешняя сторона воли — материя. Воля внешне — это материя, как мышление внешне — это свет. Поэтому в прежних рассмотрениях я мог указать, что погружаясь мистически в свою волевую природу, человек занимается глупостями, поскольку в действительности это грубейший эгоизм — стремление к хорошему самочувствию, хотя подобные люди видят, что они находят дух. ... Ибо в действительности это есть не что иное, как погружение в материю. Когда человек погружаетея в волю, то ему открывается истинная природа материи. ... И в этой материи, т.е. в этой воле сокрыто, по сути, то, что является постоянно начинающимся, прорастающим миром". 202(5)

     153. "Химическая свадьба". В первом дне речь идет о "телесном лице". Этим подчеркивается, что имагинация носит не болезненный характер, это не видение помраченной душевной жизни, а духовное восприя­тие, столь же действительное, как восприятие физическим глазом. Странник в "Химической свадьбе" уже семь лет назад обладал этим восприятием, т. е. он готов принять приглашение, готов своим отделенным от тела сознанием соединиться с духовным миром. Он чувствует себя соединенным с эф.телом, а оно не при­ведено в равновесие с мировыми силами, как физ.тело. В духовном мире господствует постоянная подвиж­ность, которую странник и переживает как бурю, штурмующую сознание. Из неопределенности этого воспри­ятия выступает откровение духовного существа. Здесь не следует искать символов. Деятельность эф.тела можно сравнить с возбуждением от излучающегося света. Этот свет встречается с открывающимся духовным существом и оттого появляется "голубое". А там, где это существо воспринимает свет эф.тела, возни­кают звезды. И это объективное переживание, а не видение.
     Путь познания странника не мистический, а алхимический, идущий через познание закономерных связей вещей природы, обусловленных духовно-сущностным, через познание сверхчувственных сил, деятельных в чувственном мире, но не познаваемых чувственно. Странник воспринимает их, сделав свое эф.тело органом восприятия. Он желает сначала познать сверхчувственные силы природы, а затем, вооружась подобным знанием, понять истинную суть человеческого тела. Мистик в сравнении с этим сознательную душу еще глубже вводит в связь с телесностью, самосознанием погружается в ту часть телесности, которая скрыта от со­знания, когда его наполняют восприятия чувств. На мистическом пути угрожают люциферические силы, на алхимическом пути — ариманические. Алхимик должен уметь хорошо отличать истину от заблуждения, кото­рое допущено как движущая сила в развитии сознания. Странник силою Христа укреплял себя в чувственном мире, приобщаясь ко Христовой истине. Когда перед ним встает духовное существо, его освещает Христов свет, идущий из эф.тела странника, и он обнаруживает на письме знак Христа. Значит, имагинация верная. Далее страннику важно знать, находится ли его существо в созвучии с отношениями в Мироздании. Этой же цели служит и год, указанный в заглавии книги — 1459.
     Странник погружается в сон, где он способен сохранять сознание; и в нем он узнает о том, что в обычной жизни остается бессознательным. Он видит имагинацию башни, в которую он заключен. События в ней — это душевно-внутреннее. Открываются жизненные силы, способствующие росту. Под влиянием их од­них в человеке не может вспыхнуть сознание. Для этого необходимы, кроме заблуждения, еще силы уничто­жения. В человеке живет сила старости — "снежно белый человек". Только силой, стоящей за старостью, человек способен оторваться душой от области чувственного опыта. Опыт сна показывает страннику, что он способен природу и мир человека встретить душой, видящей в них скрытое; значит, он созрел для сле­дующего дня.
     Второй день приносит страннику опыт, благодаря которому он решает, способен ли он достичь истинного духовного созерцания или его душу объял мир заблуждений. Это переживание облекается в имагинацию вступления в замок, где царит мир духовного опыта. Но эта имагинация может быть и истинной, и ложной. Брат розы и креста видит себя в поле имагинативных переживаний окруженным множеством душ, которые хо­тя и живут с представлениями о духовном мире, но не способны прийти в действительное соприкосновение с ним. Оно зависит от отношения души ищущего к чувственному миру до вступления на Порог. Необ­ходимо быть способным сложить у Порога все отношения к чувственному миру. Душевная конституция брата розы и креста, отражаясь в части эфирного духовного мира, дает имагинацию льва: это его собственная самость в духовном мире эфира. Переживание бессилия во второй день превращается позже в силу духовных переживаний. Бессилие — это оковы, что накладывают на него. Семь гирь на весах — это имагинативные представители семи прекрасных искусств. Ими душа готовится к вхождению в духовный мир. Но еще необхо­дима любовь, которая без изменения входит в духовное.
     На третий день, после изгнания недостойных, брат розы и креста чувствует, что для него открывается возможность силой рассудка воспользоваться подходящим для духовного мира образом. Это предстает как имагинация единорога, склоняющегося перед львом. Что брат Розенкрейц может созерцать духовный мир из библиотеки замка и гробницы Королей — означает, что он сделал свою волю деятельной в этом мире. Его друзья делают это чужой силой. В фениксе раскрывается тайна смерти и рождения. В духовном мире сущест­вует только превращение.
     ХV в. явился поворотным для метода посвящения. От греко-римских времен и до этого века для вступ­ления в духовную реальность пользовались инстинктивными силами рассудка. И брат Розенкрейц еще идет этим путем, но перед ним встает новое — силы полного самосознания. Поэтому он должен проникнуть в тайну замка, скрытую от него. О созерцающем сознании говорит опыт в глобусе. В человеке полярно противостоят мужское и женское начало. Тому, что подступает к Христиану Розенкрейцу как открывающееся знание без содействия его воли, он дает приблизиться силами, представленными образами женственности, а где путь пролагает его воля, там встает образ мальчика-проводника. Это мужское и женское не имеют ни­какого отношения к чувственному миру.
     Дева "Алхимия" является представительницей сверхчувственного знания, в противоположность семи пре­красным искусствам. Древняя надпись, доставленная львом, содержит требование обратиться к инспирации. Для этого необходимо в духовном мире найти Я с его чувственными переживаниями; должен всплыть род переживаний чувственного мира. Поэтому на четвертый день ставится "комедия". Книга на алтаре указыва­ет на мировые творческие мысли в душе, светильник — на действующий в них во Вселенной световой эфир, рождающий в человеке познание. Купидон, дующий на светильник, — это полярно противоположная сила: свет и любовь. В духовном мире в прасилах света живет творческий мыслеэлемент мира, а в любви — творческий элемент воли. Сфера указывает на то, как человеческое переживание выступает членом вселенского переживания. Часы говорят о вплетенности души во временной ход космоса, а сфера — в пространственный. Фонтан, голова со змеей указывают на тот род, каким рождение и смерть обосновываются духопознающим в Мироздании. Это очень старые образы.
     Короли являют Христиану Розенкрейцу, как живут его душевные силы в его собственном внутреннем; их переживания отражают совершающееся в душе при определенных условиях. Обезглавливание отражает связь человека с земным мышлением. Перед "королями" Христиан Розенкрейц собственное душевное существо про­водит перед силами познания. На неживое направлен процесс познания. Умирает "душевный король" сил познания, возникающих из метаморфозы материальных сил всего организма, без того, чтобы человек от природной алхимии переходил к искусству алхимии. Чтобы это произошло, силам роста необходимо про­будиться в силах познания. Природной алхимии необходимо дать продолжение; и оно показано в пятом дне.
     Духоиспытатель должен проникнуть в процессы, вызываемые природой, когда она производит растущую жизнь. Он должен природное творение перевести в силы познания, но чтобы при этом не дать господство­вать смерти. От природы силы познания приходят как мертвые существа; их нужно оживить путем алхимиче­ского превращения, дать им то, что у них отняла природа. Но встает искушение. Нужно спуститься в область, где природа действует любовью, наколдовывая жизнь. Далее Христиан Розенкрейц испытывается сиренами — пра-силами любви.
     В башне "Олимп" мертвые силы познания пронизываются импульсами, господствующими в процессах роста. В шестом дне имагинативно описаны процессы превращения мертвых сил познания в сверхчувственно созер­цающие. Отдельные образы здесь не очень важны, но — само превращение душевных сил.
     Христиан Розенкрейц возводится в "рыцари златого камня". Этот камень есть образ мертвого, которое познается как откровение духа. Переживания шести дней соединяются в двух изречениях о природе. В се­дьмом дне показывается, в каком отношении ищущий духа стоит к своим преображенным способностям позна­ния. Он как "отец" рождает себя. И его отношение к первому привратнику есть отношение к части самого себя. Он становится стражем собственной душевной жизни, и это не мешает ему иметь свободное отно­шение к духовному миру. В результате переживаний седьмого дня Христиан Розенкрейц должен действовать во внешнем мире, помогая людям, оздоровляя жизнь, социальный порядок. После "Химической свадьбы" Хрис­тиан Розенкрейц возвращается домой — в отношениях внешнего мира от остался прежним, но его сознание отныне регулирует высший человек. Произведение в целом представляет собой "историческое сообщение о простирающемся до ХV в. духовном течении Европы". 35 с. 333-385

     707. "В тот момент, когда мы покидаем тело, мы не имеем никакого отточенного мышления, а то, что является мышлением, оказывается сотканным со светом, живет в свете и едино со светом. Но в тот мо­мент, когда свет воспринимает наше мышление, для тела прекращается возможность привычным образом обладать Я, как это имеет место между рождением и смертью. Тело человека так устроено, что отра­жает ему его сущность, и это зеркальное отражение мы называем своим Я. Это действительно отраже­ние истинного "я", но только отражение, только образ. Это образ мысли, мысле-образ. И в момент пе­рехода Порога он изливается в свет. Не найди тогда человек другой опоры для "я", он вообще не имел бы никакого "я". ... так человек может пережить "я" только благодаря тому, что сливается с тем, что можно назвать силой планет, а точнее — различными вариациями силы тяжести планет. Он должен тогда фактически стать настолько единым с планетами, с Землей ... насколько он ощущает палец частью сво­его организма. Тогда вместе с Землей, человек вновь обретает возможность иметь Я. А тогда он за­мечает, что как раньше мышлению служило физ.тело, так теперь ему служит свет". 196(6)

     722. Человек, достигший освобождения от своего физ.тела как орудия, "имеет в душе гораздо более крепкую внутреннюю жизненность, чем та, которой обладают обычные мысли о внешних предметах ... име­ющие вид тонкой, окружающей нас отовсюду субстанции... она имеет вид волнующегося света. ... Он (свет) действует так, точно разрывает нас и рассеивает по всему пространству, как если бы мы расте­кались во все стороны в самом этом элементе, как если бы мы растворялись, теряли почву под ногами, теряли все точки опоры, которые имели в материальном мире. Это есть первое, что тогда наступает. ... Но если оккультный ученик ... не привык в жизни много мыслить, то его здесь встречает камень преткновения. ... Дисциплина острого мышления помогает нам, когда мы вступаем в этот текучий эле­мент. Ибо тогда действуют не мысли, а те силы нашего самовоспитания, которые развились в нас при мышлении. ... Тогда в этом текучем элементе всплывают образования... они возникают в самом этом элементе... и имеют гораздо больше жизненности, чем сны и видения, но ... мы не можем найти в них качеств, которые мы воспринимаем чувствами, а в высшей степени можем найти в них то, что переживаем, образуя мысли ... однако они не просто мысли, а неким образом укрепленные в себе, сущностные в себе образования..."
     "Что усматривает в них оккультист? Он может усмотреть в них нечто только в том случае, если преж­де кое-что изучил, а именно, если прежде он познакомился с религиозными мыслями философов, если он несколько занимался философией. Тогда перед его духовным взором выступит факт, что истинные мысли философов являются тенями, отражениями того, что как нечто живое воспринимается в волнующемся свете. ... Вся философия в мире есть не что иное, как совокупность мысленных образований, идей, которые от­брасываются как образы в нашу физическую жизнь, а свое истинное начало имеют в сверхфизической жиз­ни. ... Оккультист всегда может указать происхождение всех великих значительных мыслей философов, ко­торые когда-либо играли роль в мире... Философ не сознает, что в его мозгу живет наследие доземных времен". 137(3)