350. "Все, что мы думаем, говорим, изучаем, представляет собой абстрактные понятия, спекуляции. Они никого не ведут в высшие миры. Лишь когда понятия будут преобразованы в образы, человек постепенно получит доступ в высшие миры".98 (1)

352. Человек изолирован от небесных сил; он опутан материалистической эпохой. Но в этой, пятой послеатлантической эпохе существует величайшая возможность одухотвориться. Ни для чего духовность не была столь благоприятна, как для этой эпохи. Необходимо только найти мужество изгнать торгующих из храма. Необходимо найти мужество духовную действительность противопоставить абстракциям, вещам, чуждым действительности".180 (11)

354. "Наша задача сегодня состоит в том, чтобы оккультное постичь в Манасе, в чистом элементе мысли. Постижение спиритуального в этом тонком дистилляте мозга составляет, собственно, миссию нашего времени. Сделать эти мысли столь сильными, чтобы они имели в себе нечто от оккультной силы, — такова поставленная нам задача".97 (12)

361. "В течение четырех столетий (XV-XIX вв.) лучшим воспитанием спиритуальности было то, которое принуждало людей к естественнонаучному мышлению...".146 (5)

1657. "Это задача, которая должна быть сознательно понята человечеством: вновь вернуться к спиритуальности, и прежде всего — к спиритуализации интеллигенции. Люди должны вновь научиться мыслить так, чтобы мышление было пронизано спиритуальностью. Начать здесь наилучшим образом можно с того, что обратить внимание на этическое и возвести его к моральной фантазии, к моральным интуициям, как это дано в моей "Философии свободы". Если в моральном человек увидит нечто ... происходящее в его импульсах непо­средственно из духовного мира, то это может послужить началом для спиритуализации интеллекта".191 (6)

1705. "Нет такого чувства и энтузиазма, которые своей теплотой, красотой и возвышенностью могли бы сравниться с теми ощущениями, которые зажигаются чистыми, кристально ясными мыслями, относящимися к высшим мирам. Высшие чувства — это совсем не те, которые являются "сами собой", но именно те, которые достигаются путем энергичной работы мысли". 9 (6)

     5. "Рождение (сверхчувственного человека) имеет отношение к тому, что сегодня называют наукой; смерть — к тому, что — до некоторой степени — называется религией. ... Через рождение приходят к предсуществованию ... через смерть — к существованию после смерти. Религия более обращена к этой последней стороне ... Наука, отрицая сверхчувственного человека, становится материалистической; религия, отказываясь рассматривать сверхчувственного человека, порывает с наукой. Из современности между ними нет моста".
     "С одной стороны, нужно снова искать внутреннего человека, который может быть найден в нас на пути, описанном в "Как достигнуть познания высших миров?" Другая же сторона состоит в том, что мы должны в новой форме искать то, что нам могут сказать звезды. В новой форме мы можем это найти только в том случае, если имеющееся в человеке снова сможем привести в непосредственное отношение к макрокосмосу. В соответствии с этим составлена такая книга, как мой "Очерк тайноведения". Здесь снова ищется возможность перекинуть мост между человеком и макрокосмосом, когда ...эволюция человека связывается с тем в макрокосмосе, к чему эта эволюция принадлежит, когда определенные стадии развития человека связываются с определенными процессами в макрокосмосе. Отсюда в нашей антропософски ориентированной Духовной науке берут начало два направления: поиск сверхчувственного человека и тайн макрокосмоса. Этим снова возводится мост между религией и наукой". 180 (1)

     403. "В Иммануиле Германе Фихте, сыне Иоганна Фихте, выступает мыслитель, пытающийся в духовное проникнуть глубже, чем его отец, чем Шеллинг и Гегель. ...Точка зрения мировоззрения Гегеля, делающая духовную сущность мира идей основополагающим убеждением, является исходной точкой также и для Иммануила Фихте. Однако, как слабость этого мировоззрения, он рассматривает то обстоятельство, что со своей сверхчувственной точки зрения оно смотрит лишь на то, что открывается в чувственном. Кто переживает воззрения Иммануила Фихте, тот может ощутить их основной тон как следующий. Душа переживает саму себя сверхчувственным образом, когда от чувственного созерцания она поднимается к тканию царства идей. При этом она не только способна чувственный мир созерцать иначе, чем его видят органы чувств — это соответствовало бы мировоззрению Гегеля, — но более того, она получает благодаря этому самопереживание, которого она не в состоянии получить нигде в чувственном мире. Она тогда знает о чем-то таком, что само является в ней сверхчувственным. Это "нечто" есть не просто "идея" ее чувственного тела. Нет, это должно быть чем-то живым, сущностным, пребывающим в основе чувственного тела таким образом, что это последнее образуется в смысле своей идеи. Так Иммануил Фихте от чувственного тела восходит к сверхчувственному телу, и последнее из своей жизни образует первое. Гегель шествует от чувственного созерцания к мышлению и далее за чувственное созерцание. Фихте в человеке ищет сущность, которая может переживать мышление как сверхчувственное. Гегель вынужден, если он желает в мышлении видеть нечто сверхчувственное, приписать самому этому мышлению способность мыслить. Фихте это не подходит. Он должен сказать себе: если нельзя чувственное тело само рассматривать как порождающее мысли, то тогда мы вынуждены принять стоящее за ним сверхчувственное. Исходя из такого воззрения, Фихте рассматривает человеческое чувственное тело естественнонаучно (физиологически) и находит, что такое рассмотрение, будучи достаточно непредвзятым, вынуждено в основу чувственного тела положить сверхчувственное. Об этом он пишет в своей "Антропологии", в §§118,119: "Основное постижение человеческого существа возвышает "Антропологию" в ее конечных результатах до "Антрософии"." 18(8)