Действия Люцифера и Аримана в человеке

389. "Человек стоит в середине между царством Ангелов и животным царством. Его внешняя физичес­кая форма в древние времена сильно напоминала животную форму, но она была одушевлена... Не имея ни малейшего представления о том, что происходило в той области, геологи и палеонтологи роются сегодня в человеческих остатках, которые имеют убегающий назад лоб, звероподобный облик, и верят, что так можно свести человека к животному. В отношении внешнего физического облика это было так, но чем бо­лее животный вид имела эта форма, тем более она была проодушевлена древней мудростью. ...
     Первобытный человек был исполнен сверхчеловеческим. Но он возрастал, вопреки этому развивая все более животнообразные формы, пока не стал неким родом сверхживотного, соединив в себе различные животные облики. В этом сверхживотном могло пребывать существо совсем иного рода, чем обыкновенное существо Ангела, — ариманическое существо. И как раз в то время, когда дотлевала прадревняя мудрость, становясь традицией, тот человек становился все сильнее и сильнее, усваивая своей животной организацией рассудочность. И так мы ви­дим, как с VIII дохристианского столетия человек сначала медленно, а потом все быстрее развивается та­ким образом, что из его внутреннего произрастает некий род сверхживотного существа ариманического рода, а проодушевление приходит с другой стороны.
     Ариманическое существо встречается в человеке с люциферическим существом такого рода, что оно уже с давних пор старается увести человека с его пути. Можно сказать, что люциферическое существо, одушевляющее человека на Земле, хочет его с Земли увести, постоянно тянет его в сверхчеловеческое. Оно хотело бы куда больше, чем Ангел, обладать им, не допускать его до низших функций физического орга­низма. Люциферическое существо гневается на ходящего на своих двоих по Земле человека, связанного своими низшими функциями с Землей; все животное люциферические существа хотели бы совлечь с человека, и в этой эпохе бытия они, например, не хотели бы пускать его в физические воплощения, но удержать в жизни, протекающей между смертью и новым рождением. Других же существ, ариманических, можно назвать сущест­вами боли. Ибо они стремятся к человеческому облику, но достичь его не могут. Через ужасную боль, по сути говоря, проходят эти ариманические существа. Это подобно тому, как если бы животное смутно чув­ствовало в себе: ты должно выпрямиться, ты должно стать человеком, — как если бы оно хотело все в се­бе разорвать. Эту ужасную боль чувствуют ариманические существа. И она может быть умерена лишь тог­да, когда они подходят к человеку и овладевают его рассудком. Рассудок охлаждает их боль. Потому они и вчленяются в человеческий рассудок, вонзают в него когти всем своим существом, влезают до моз­га костей. ... Т.обр., человек является полем битвы между люциферическим и ариманическим. И можно сказать: люциферическое протягивает руку в игру всего художественного, всего абстрактно-теологического; ариманическое представляет собой нечто, как бы выходящее из материального мира, проходящее сквозь животное царство, что с болью стремится к человеку, желая овладеть рассудком, но постоянно отбрасывается в человеке назад сверхчеловеческим существом и, отлетая назад, желает захватить с со­бой рассудок. Это есть нечто, постоянно желающее все вновь и вновь проникнуть внутрь человека и удержать его при обычном рассудке, не желающее допускать его до имагинаций, инспираций, поскольку, оставаясь с ним, человеческое существо может умерять его муки".208 (14)

     22. Земной человек является компромиссом я-человека с человеком, лишенным "я" и состоящим из астр., эф. и физ.тел. Это выражено в мифе о юном Дионисе. Во время его культурного похода на Восток его сопровождение состояло из людей — не носителей "я", но образованных под влиянием сил физ., эф. и астр.тел., т.е. сил, принесенных с др. Луны. Они выглядели так, как выглядел бы лунный человек, не соприкоснувшись на Земле с "я", имевший "я" вне себя. И это греки изображали как силенов, сатиров, фавнов, как потомков атлантов, сохранивших верность атлантическому облику. "Именно таких людей, в наименьшей степени имевших в себе "я", должен был взять в свой поход Дионис, поскольку он должен был стать первым учителем "я"". Сопровождавшие Диониса люди еще не имели того твердого скелета, который имеют люди теперь, поэтому они не сохранились в ископаемых остатках. Поэтому палеонтология не может найти остатков атлантов. Их сохранила нам греческая мифология. "Изучите конфигурацию фавнов, силенов, Пана, и вы получите духовно-геологические остатки пра-человечества Земли". 129(6)

     579. Гете считал, "что окаменелые остатки животных и растений находятся в необходимой связи с камнями, в которых они найдены. Вольтер говорил о них как об игре природы, поскольку не имел никакого чутья к последовательностям в закономерностях природы. Гете мог понять вещь на каком-либо месте лишь взяв ее в естественной связи с ее окружением". Например, Гете объяснял наличие больших валунов на севере Германии тем, что они были перенесены туда огромными массами льда, поскольку нельзя было найти их связь с окружающим. "Во всей природе Гете видел одно большое царство, гармонию. Он утверждал, что вещи природы одушевлены одной тенденцией. Поэтому все, относящееся к одному роду, должно обусловливаться в своем явлении одной закономерностью. Он не мог допустить, что в геологических явлениях, представляющих собой не более, чем неорганическое, могут проявляться иные побудительные причины, чем в остальной неорганической природе. Распространение неорганических законов деятельности на геологию является первым, что Гете сделал в геологии". 1(13)