237. (13; 4-10). "Высшее природное царство возвышается за счет низшего. ...Ни один святой не мог бы развиваться, если бы не были оттолкнуты назад другие люди. ...Господь омывает ноги апостолам, дабы показать, что благодаря им Он пребывает среди них". Три последних подрасы Атлантиды, семь подрас (культурных эпох) пятой коренной расы и две подрасы шестой коренной расы образуют некое целое. "Двенадцать апостолов есть чувственный образ этих 12-ти подрас. ...В омовении ног Иисус склоняется к расам, неся им исцеление".97 (4)

407. "Однажды, покинув собрание ессеев, Иисус имел значительное переживание. Когда он вышел из ворот уединенного жилища ессеев, то увидел, как от обеих сторон ворот убегают два образа, и он почувствовал, что это были Люцифер и Ариман. И потом часто это видение повторялось". У ессеев был обычай не входить в расписанные ворота. И поскольку орден был многочисленным, то повсюду он имел свои дома, в Иерусалиме одни ворота были оставлены для ессеев без росписи. "Во всей системе ессейского учения о совершенствовании было одно правило: не изображать в образах ни легенды, ни мифы, ни религиозные представления. Этим они хотели избегнуть люциферического образо-импульса". Иисус, встречая во время странствий нерасписанные ворота ессеев, всегда имел переживание убегающих Люцифера и Аримана. Конечно, эти люди вновь достигают связи с духовными силами. Но какой ценой? — так думал Иисус. "Ессеи ведут жизнь, которую не могут вести другие люди. Ибо если бы все люди вели такую жизнь, то жизнь ессеев стала бы невозможной. И бременем на его душу легло понимание того, куда убегают Ариман и Люцифер от ворот ессеев. — Они убегают туда, где пребывают души других людей! ...Для возвышения общины ессеев другие должны тем глубже падать!"
     "В общине ессеев Иисус однажды имел духовный разговор с душой Будды. ...Иисус увидел себя стоящим напротив Будды и воспринял, как Будда говорил: на пути, который я дал человечеству, всем людям не прийти к связи с божественно-духовным миром; ибо я основал учение, которое, чтобы быть понятым и пережитым в своих высших частях, требует такого же отделения, обособления, которое содержится и в этом учении ессеев". "Ибо что делали бы ученики Будды, собирая с жертвенной чашей подаяние, если бы не было людей, способных дать им милостыню?"148 (7)

На пути к Иордану. (Три встречи)

410. "Что я хочу рассказать — это факты, данные интуитивному познанию, и они должны быть приведены без дальнейших объяснений, так что каждый может думать о них, как он желает". После разговора с приемной матерью из Иисуса "...вместе со словами как бы вышло Я Заратустры. И тот, кто теперь был на пути к Иоаннову Крещению в Иордане, был, по сути дела, натанов Иисус... Вы понимаете, что это существо, Иисус из Назарета, из неопределенного космического тяготения — для него неопределенного, а для Космоса вполне определенного тяготения — шел к Иоаннову Крещению в Иордане как человек не в том смысле, в каком мы говорим о других людях. Ибо то, что наполняло его существо как Я с двенадцати лет, Я Заратустры, теперь удалилось от него. И существо Иисуса продолжало жить далее одним действием этого Я Заратустры.
     И когда теперь это существо Иисуса из Назарета шло к Иоанну Крестителю, то — как рассказывает Пятое Евангелие — оно встретило сначала двух ессеев. ...Он встречался с ними уже и ранее. Но теперь, когда Я Заратустры вышло из Него, Он не сразу узнал их. Они же Его узнали. ...Ессеи спросили Его: куда держишь путь? — Иисус из Назарета ответил: туда, куда души вашего рода не желают смотреть, где боль человечества может почувствовать лучи забытого света!
     Оба ессея не поняли Его речи. А когда они поняли, что Он их не узнает, то спросили: Иисус из Назарета, узнаешь ли ты нас? — Он же ответил: вы — как заблудшие овцы, я же должен стать пастырем, от которого вы бежите. Когда же вы узнаете меня по-настоящему? ...Сколько будет длиться ваше бегство от меня? — Ессеи не знали, как вести себя перед ним, ибо не могли понять, как из человеческой души могли звучать такие слова. И неопределенно смотрели они на него. Он же продолжал: что вы за души, где ваш мир? Зачем облекаетесь вы в обманчивые покровы? Почему горит в вашем внутреннем огонь, который не возгорается в доме Отца Моего? Вы несете на себе знак искусителя; он огнем своим сделал вашу шерсть блестящей и сверкающей. Волосы вашей шерсти колют мне глаза. Вы за-блудшие овцы, искуситель пропитал ваши души высокомерием; его встречаете вы в вашем бегстве.
     После слов Иисуса один из ессеев возразил: не указываем ли мы искусителю на дверь? Он не имеет части с нами. — Иисус же из Назарета сказал: на дверь-то вы искусителю указываете, но он бежит к другим людям. Так из душ других людей со всех сторон скалит он вам зубы! Думаете ли вы, что можете возвыситься, унижая других людей? Вы восходите, но не потому, что поднимаетесь, а потому, что сталкиваете других вниз. Они оказываются ниже. Вы же остаетесь там же, где и были. Лишь таким образом возвышаетесь вы над другими. — И ессеи ужаснулись. В этот момент Иисус из Назарета исчез от их взора. Они больше не видели его. После того, как их зрение было какое-то время помутненным, им захотелось взглянуть вдаль, и вдали они увидели нечто вроде фата-морганы. Гигантски увеличенным предстало им лицо того, кто стоял перед ними. И из этого миража прозвучали им слова, ужасно пронзившие им души: тщеславно ваше стремление, ибо пусто ваше сердце; вы наполняетесь духом, который гордость лукаво облекает в покров смирения! ...затем видение исчезло... Иисуса же из Назарета они увидели вдалеке, уходящим от них. Ессеи вернулись домой и никому не сказали о случившемся ни слова до самой смерти. ...Далее Иисус из Назарета ...встретил одну личность, о которой можно сказать: ее душой владело глубочайшее отчаяние. Исполненной отчаяния шла она. Иисус из Назарета спросил: куда ведет тебя душа твоя? Уже эоны тому назад я видел тебя, ты был тогда совсем другим. — Тогда сказал отчаявшийся: я был высокого достоинства; в жизни я поднялся высоко. Через многие должности прошел я в человеческом ряду, и прошел быстро. Часто говорил я себе, когда видел других, остающихся позади, когда сам поднимался выше: до чего же редкий ты человек, твои высокие добродетели возвысили тебя над всеми другими людьми! Я был счастлив и вполне насладился этим счастьем. ...Однажды явилось мне нечто как бы во сне. Во сне это было; мне как бы поставили вопрос, и я осознал, что устыдился себя во сне от этого вопроса... Кто сделал тебя великим? — Существо встало передо мною во сне и сказало: я возвысил тебя, поэтому ты теперь мой! ...Я покинул все свои должности и достоинства и блуждал повсюду и не знал, чего я ищу. — Так говорил отчаявшийся. И когда он это говорил, между ним и Иисусом из Назарета вновь встало существо и закрыло собой облик Иисуса из Назарета. И почувствовал отчаявшийся, что это существо люциферического рода. И когда это существо встало перед ним, Иисус из Назарета исчез, а затем исчезло также и это существо. Потом увидел отчаявшийся уходящего от него вдалеке Иисуса из Назарета, и он побрел дальше.
     На дальнейшем пути встретил Иисус из Назарета одного прокаженного. На вопрос Иисуса из Назарета: куда держит путь твоя душа? Я видел тебя эоны тому назад, ты был совсем другим, — прокаженный ответил: люди изгнали меня из-за моей болезни! ...однажды я пришел в лес. Нечто, увиденное мною вдали и напоминавшее светящееся дерево, привлекло меня... из светящейся тени дерева вышло нечто, напоминающее скелет. И я понял, что предо мною стояла сама смерть. Смерть сказала: я есть ты... почему ты боишься себя? Разве ты не любил меня всегда? — Но я все же знал, что я никогда не любил ее. И когда она мне это говорила, превратилась она в прекрасного ангела. Затем она пропала, и я погрузился в глубокий сон. ...С тех пор моя проказа стала еще хуже. — И когда он это рассказывал, между ним и Иисусом из Назарета встало то существо, и так, что он узнал: это Ариман или нечто ариманическое стоит перед ним. И когда он на это смотрел, существо исчезло, не стало видно и Иисуса из Назарета. Затем Иисус стал виден вдали. Прокаженный же пошел дальше.
     После этих трех переживаний Иисус пришел к Иоанну Крестителю на Иордан".148 (9)

735. "Это всего лишь религиозный эгоизм, когда хотят заставить людей верить, что в физическом ми­ре майи нечто может быть без остатка добрым. Всякий свет имеет тень, и настоящее усвоение этого зна­ния, что всякий свет имеет тень, исключительно важно и значительно".173 (9)

Должник

323. "Человек приходит к тому, что говорит себе: я постоянно нечто отнимаю у Земли... Что как духовную субстанцию я ношу в себе в течение земной жизни — в этом, собственно, нуждается и Земля. Пройдя врата смерти, человек должен бы был вернуть ее Земле, поскольку эта духовная субстанция нужна ей для постоянного обновления. Но он не может этого сделать... Ибо без нее он, так сказать, исчез бы после смерти.
     Лишь потому он может проделывать те изменения, которые он должен проделывать, что духовную субстанцию своих конечностей и обмена веществ он проносит через врата смерти в духовный мир. И как человек он не смог бы проходить через будущие инкарнации, если бы, будучи должником Земли, отдал ей эту духовную субстанцию. Он остается должником. И это есть нечто такое, чего нельзя улучшить, пока Земля находится в своем среднем состоянии. В конце земного бытия это станет по-другому. ... инициа­ция неотделима от космических страданий, когда человек, например, говорит себе: лишь только потому, что я, как человеческое существо, могу держаться прямо, я должен оставаться дол­жником Земли.
     То же касается и головы. Благодаря тому, что в течение всей земной жизни духовные силы работают в материальной субстанции головы, эта головная субстанция отчуждается от Земли. Человек ведь должен субстанцию для своей головы брать у Земли. Но он также должен, чтобы быть человеком, эту субстанцию головы постоянно пронизывать духовными силами внеземного. И когда человек умирает, то для Земли воз­никает большая помеха ввиду того, что она должна взять назад материю человека, которая от нее отчуж­дена. ...Эта материя головы, по сути, отравляет всю земную жизнь, тормозит ее. ... человеку было бы лучше брать эту субстанцию головы с собой в духовные сферы, где он пребывает от смерти до нового рождения. Но он не способен это делать. ... ибо тогда он постоянно творил бы врагов для всяческого своего развития между смертью и новым рождением".230 (3)

326. "Все, что видимым образом погибает (служа, например, пищей), на окольном пути возвращается в духовное. Это духовное, вернувшееся окольным путем, соединяется фактически с тем, что живет внут­ри человека, когда он ясновидчески или в видениях созерцает мир. И избранные видения инспирированы тем, что оплодотворено не достигшими цели живыми семенами, из которых выжато духовное и перене­сено далее в эволюцию".
     "Избранные нами видения служат нашему дальнейшему развитию. Другие проходят мимо нас и соединя­ются с тем, что пребывает вокруг нас, — с не достигшей цели жизнью". "Если человек все принимает за истину и не отказывается ни от каких видений, а все их удерживает в себе, то он поступает подобно тому, как если бы он захотел вновь высевать все собранные семена. Как мир был бы в этом случае вско­ре переполнен семенами, так и человек оказался бы засыпанным видениями, если бы не делал среди них выбора".155 (2)

2.Тайны и законы творчества

     568. В связи с искусством мне бы хотелось говорить о двух наследственных грехах. Один возникает тогда, когда художественное творчество повторяет одно лишь чувственное, второй — когда через искусство хотят открыть сверхчувственное. "Но тогда становится чрезвычайно трудно, творя или ощущая, подступить к искусству, если желаешь отклонить как чувственное, так и сверхчувственное. Тем не менее мне это представляется отвечающим здоровому человеческому ощущению". Иллюстративное, как и попытка идею, мировоззрение, т.е. чисто духовное, воплотить художественно противоречат природе искусства.271, с.49-50
     Один источник художественного заключается в свойстве души приходить к видению как к свободно восходящему представлению, другой находится в самой природе, где зачарованы тайны, которые лишь нужно найти. "Это тайна всякой жизни: постоянно повсюду низшая жизнь умерщвляется высшей". Облик человека пронизан душой, он постоянно убивается, преодолевается душой, человеческой жизнью. Этот облик несет в себе нечто такое, что было бы совсем иным, если его предоставить самому себе. Скульптор, хотя и бессознательно, ощущает эту тайну. В природе нету такого цвета, линии, где бы низшая природа не преодолевалась высшей. Художник может открывать чудо уже преодоленного (в природе) и делать его художественно творящим. А если человек подходит к такому преодоленному, что расколдовано, и знает как это переживать правильно, то оно становится для него художественным ощущением. 271, с. 54-56
     " Природа потому кажется нам столь волшебной, грандиозной — не внешне, пространственно, но внутренне, — что в каждой своей части она хочет больше, бесконечно больше, чем то, что она может предложить, потому что вычленяемое ею, организуемое ею так соединено, что высшая жизнь поглощает жизнь подчиненную и только до определенной степени позволяет ей как-то образоваться". Кто это способен ощущать, повсюду находит "открытую тайну", проходящее сквозь всю природу волшебство, а в человеке это действует как внутреннее стремление к "видению". Это "побуждает человека выйти за пределы природы, как-либо дополнить ее, взять особенное у целого и дать оттуда излучаться тому, чего природа хочет в своей части, способной стать целым, но что в самой природе целым не станет. "В деревянной скульптуре (Гетеанума) была предпринята попытка сделать нечто подобное — "представить типично человеческое, но представить его так, чтобы содержащееся обычно лишь в зачатке, чему высшая жизнь не дает подняться, представить т.обр., чтобы общая форма, прежде всего, стала жестом, а затем жест опять был бы приведен к покою". — Не тот жест, что человек производит из души, но тот, который убивается в душе, которому душевная жизнь не дает подняться. "...Спокойные поверхности человеческого организма сначала были жестоподобно приведены в движение, а затем — к покою. Благодаря этому совершенно естественно пришло ощущение того, к чему имеет задатки всякий человек, но что, естественно, оттеснено высшей жизнью: ассимметрии, имеющейся у любого человека ... дать выступить с большей силой. Но если дать этому выступить с большей силой, то освобождается до некоторой степени удерживаемое высшей жизнью; тогда на иной, более высокой ступени делается необходимым прийти в связь с юмором; тогда подступающее извне натуралистически нужно примирить (с созданным). Необходимо художественно компенсировать это преступление против натурализма, возникшей ассиметрии также дать перейти различными способами в жесты и все привести к покою. И мы опять совершаем это внутреннее преступление, когда, с другой стороны, показываем преодоление, возникающее в том случае, когда человеческая голова благодаря метаморфозе переходит в темный, удручающий облик, но который опять-таки преодолевается через Представителя человечества: он остается у Его ног, остается таким, что ощущается как член, как часть того, что представляет человека. Ощущение ... требует другого облика, когда остальной человеческий облик — за исключением головы — становится столь сильным, как это бывает в жизни, но будучи удержанным высшей жизнью". Например, заключенное в лопатках бессознательно содержит в себе люциферический элемент, желающий двинуть в рост то, что там зачахло. Если все в человеческом облике, произрастающее из вожделений, но удерживаемое обычно разумом, находит свое выражение, преодолевает разум, коренящийся в голове, то появляется возможность расколдовать природу. Зритель тогда в своей душе дополнит совершаемое в ином случае перед ним природой. Природа образовала человека как гармоническое целое. А когда расколдовывают природу, то из нее освобождают ее сверхчувственные силы. При этом не должно возникать плоских аллегорий, идей сверхчувственного в природе. "Необходимо лишь спросить природу: Как росла бы ты в этой отдельной части, если бы твой рост не был прерван высшей жизнью". Так приходят к сверхприродно-природному, освобождают сверхчувственное из чувственного. Стремление к этому обусловливает искания импрессионистов. Два источника всякого искусства: либо удовлетворение подавленного видения, либо противопоставление природе чего-то такого, что воспроизводит ее процессы. 271, с. 58-61
     "Если некая взаимосвязь красок дает нам то, в чем мы нуждаемся, дабы восходящее в нас видение, которому, однако, не дано видением стать, получило внешнее завершение, то мы, несомненно, имеем перед собой нечто художественное".
     В отношении мира света и цвета можно действительно иметь такое ощущение: каждый цвет или, по меньшей мере, цветовые отношения страстно стремятся стать либо целым человеком, либо частью его. На человеке они или обретают внутреннее выражение своей сути, или отбрасываются назад, когда его освещает свет. Но можно сказать: живя в свете, человек живет совместно с тоской света, например, по формированию человеческого лица. ...красное, желтое хотят чего-то; они хотят что-то сформировать в человеке, они обладают заложенной в них самих речью". Поэтому не следует сухо, рассудочно отображать модель; ее необходимо преодолеть, иначе получится иллюстрация. 271, с. 79,83
     "Путем завоевания способности мыслительное содержание мира и духовное содержание мира переживать с помощью превращенного в мышление эмоционального чувства и воли человек приходит к тому, чтобы образовать совершенно особое отношение к архитектуре". Это состояние ясновидческое, и в нем мышление, проистекающее из чувства и воли, может представлять в пространстве формы дифференцированных сил, отношения масс в пространстве. Такое мышление чувствует себя родственным с тем, что выражается в архитектуре и скульптуре, если это истинно художественные произведения. Желающий проникнуть в духовный мир должен как мыслитель быть способен творить пластические или архитектонические живые формы. У художника они выступают из подсознания.
     В ясновидческом переживании человек покидает физ.тело и обретает свои чувства и волю иными путями, без помощи физ.тела. И тогда его чувство интимно родственно музыкальному переживанию; оно тогда даже еще музыкальнее, чем восприятие самой музыки. Оно делается таким, как если бы само душевное существо излилось в симфонию, в звуки, стало мелодией, музыкальными колебаниями. Вновь обретенная воля родственна поэзии.
     В особом отношении ясновидение стоит к живописи. Ясновидящий идет к живописной линии и цвету как бы из противоположного направления, чем художник, и принесенное последним из чувственного мира должен в виде имагинаний переместить в переживаемое им в духовном мире. Цвета при этом наполняются моральным содержанием, начинают действовать морально. Идущее извне здесь то же самое, что и творимое изнутри. Видящий переживание имагинирует, грубо говоря, иллюстрирует и выражает в цветовых формах. И здесь он встречается с художником. Переживаемое в глубинах души художника в связи с восприятиями мира цвета и форм входит в его сознание и становится искусством. И живущее в глубинах его души живет в вещах. Ясновидящий видит то, что восходит в подсознании художника и мыслится в сознании. В подобном внутреннем опыте открывается тайна инкарната — цвета человеческой кожи. 271, c.91-102
     "Между органами чувств и нервной системой имеется область, где человек бессознательно сочиняет стихи. Волна в нервах вкатывается в орган чувств — бессознательно, но физиологически это можно установить; — это как жизнь протекает в органе чувств и (одновременно) является стихосложением: человек живет, внутренне творя поэзию. И поэтическое произведение есть извлечение этой бессознательной жизни".
     "Если эмоциональное чувство, живущее в человеке приходит в движение, а движение сохраняет покой, то это выражается в скульптуре".
     "Когда нервная волна вибрирует между телом и мозгом, то холодное, интеллектуальное в человеке соприкасается с теплой кровью. В этом пронизании теплом, в проодухотворении пребывает бессознательный источник художественного творчества, который импульсирует живописца..."
     Художник и ясновидящий черпают в действительности из одного и того же источника. 271, с. 107-109
     "Ясновидящий думает о мире, в некотором роде, духовного формирования, что сознательно или подсознательно лежит в основе творчества архитектора". Он принимает во внимание некие скрытые восприятия чувств, например чувство равновесия, чувство движения, которые не просто лишь определяют нашу внутреннюю жизнь, а опосредуют наше вхождение в космос. Как я стою в космосе, иду ли я навстречу Солнцу или удаляюсь от него и чувствую его убывающий свет — это чувство себя внутри мира как целого можно обозначить не иначе, как только сказав: "человек в его движении построен как микрокосмос из макрокосмоса и как микрокосмос переживает свою поставленность в макрокосмос благодаря таким органам чувств". 271, с. 141
     " Воля обычно выражает себя во всем физ.теле; в случае же фантазии воля живет там, где наталкиваются друг на друга мозг, нерв и орган чувств, —здесь рождаются поэтические образы".
     "Ясновидящий, когда напротив него стоит человек, видит инкарнат не в покое, но в колеблющемся движении".
     "Что сидит в эф.теле, является носителем нашего равновесия, носителем нашей динамики, — это находит свое выражение в искусстве архитектуры ". 271, с.148, 153, 163