309. В переднем мозгу у собаки, слона находится гигантский обонятельный нерв. У человека он чах­лый, но зато у него в этом месте находится благороднейшая часть мозга. "Передний мозг у человека обладает органом чувств для сочувствия, для понимания людей вообще". Отчего собака виляет хвостом — это у человека облагорожено. Умность, способность различения у человека происходят от преодоления чувства обоняния. Слон и собака имеют свою умность в носу, т.е. вне себя; человек имеет свою ум­ность в себе.348 (5)

Драма

     630. "Где Гете достигает наибольших вершин как художник, там он трудно понимаем". В "Ифигении" и "Тассо" он пытается работать в чистых от страстей мыслях; а еще более в драме "Дочь природы". Эти драмы оказали особенно большое влияние на сильных и энергичных людей. "Противодействие подобных мыслей, пребывающих на Девахане, происходит на астральном плане... Например, мыслесодержание "Дочери природы" с астрального плана так подействовало на чувства Фихте, что он проливал над ней слезы". 93—а (21)
     "Сострадание, сочувствие — это внутреннее душевное переживание. И если наше Я не вполне зрело для этого переживания, то это выражается душевно в печали; а в слезах это выражается даже физически. Ибо печаль есть переживание души, благодаря которому наше Я чувствует себя по отношению к чему-либо переживаемому вовне более сильным, чем оно чувствовало бы себя, если бы оставалось безучастным. Печаль есть всегда внутреннее повышение деятельности Я. Печаль повышает содержание, интенсивность нашего Я а слезы есть лишь выражение того, что в этот момент Я действительно делает усилие, чтобы пережить нечто большее, чем при безучастии. Поэтому мы должны удивляться глубокой связи с мировыми тайнами поэтической фантазии молодого еще Гете, который доводит слабость Фауста в отношении его Я до такой степени, что Фауст сперва хочет погасить свое Я — доходит до самоубийства, а потом до него доносится звон пасхальных колоколов, при котором его Я начинает чувствовать себя более сильным, что выражается в признаке, в знаке печали: "Слеза кипит, я возвращен Земле!"...
     Веселость или смех означают, что наше Я чувствует себя сильнее в смысле понимания и познания вещей и событий. В смехе наше Я стягивается, укрепляет свою силу настолько, что может легко разлиться над своим окружением. Это выражается в веселости, в том, что мы веселимся. ... Печально настраивать нас может то, что действует на нас в реальной жизни, вызывая сочувствие и побуждая наше Я укрепить себя в своей внутренней деятельности. Если же печаль обращена к чему-либо недействительному, например к художественному произведению, которое хочет вызвать в нас печаль, то здоровым образом мыслящий человек чувствует, что для полноты переживания здесь необходимо еще иное. Он чувствует: к тому, что вызывает в нас печаль, должно присоединиться еще как бы предчувствие, что эта печаль может быть преодолена. ... Здоровая душа в реальной жизни чувствует в себе стремление подняться, стать в уровень с несчастьем. Но при изображении несчастья будет нездоровым, если при этом не дается возможности предвидеть победу над этим несчастьем. Поэтому от драмы мы требуем указания, что подвергшаяся несчастью личность одержит победу. Здесь эстетика не может произвольно диктовать или требовать, чтобы изображались лишь повседневные моменты жизни; и здесь поистине становится ясно, что, следуя своей здоровой природе, человек не разовьет сил своего Я, если перед ним будет только изображение несчастья. Нужна вся мощь действительности, чтобы наше Я могло воспрянуть к состраданию. Но почувствуйте в своей душе, что совсем другое происходит в отношении чего-либо комического в нашем окружении. Можно назвать жестоким того, кто в состоянии смеяться над настоящей глупостью или безумием. Над глупостью, выступающей перед нами в действительной жизни, мы не можем смеяться. Наоборот, над глупостью изображаемой очень здорово смеяться. ... А когда в гибели трагического героя искусство изображает нам смерть, то мы чувствуем, что в этой смерти символически дана победа духа над телом". 124 (7)

     559. "Кто не умеет сочувствовать судьбе всего человечества и не несет навстречу этой судьбе всего человечества такого же интереса, какой в повседневной жизни приносится навстречу судьбе, непосредственно касающейся самого человека или, пожалуй, его ближайших семейных, родовых, народных связей, тот, собственно, еще не вполне пригоден для оккультного развития". 146(2)

     560. "Путь высшего познания есть одновременно и путь высшего сострадания". 97(22)

     570. "Когда в душе заглушено чувство ее собственных сил, в ней возникает благодаря этому чувство­вание в себе страданий и радостей другого существа, зарождается любовь, из которой вырастает истинная нравственность в жизни человека. Любовь — это самый значительный плод переживаний в чувственном мире. Если проникнуть в сущность любви и сочувствия, то из них можно постигнуть, каким образом в своей ис­тине изживается в чувственном мире духовное. Когда в человеке, живущем чувственно-физической жизнью, духовное изменяется в том смысле, что оно заглушает чувство Я и оживает как любовь, то это духовное остается верным своим собственным элементарным законам. Можно сказать, что с ясновидческим сознанием душа человека пробуждается в духовном мире; но нужно также сказать, что в любви мы имеем пробуждение духовного в чувственном мире. Где в жизни рождается любовь и сочувствие, там чувствуется волшебное влияние духа, пронизывающего чувственный мир". 17(7)

     1165. "Всякая узкосердечная закрытость души в саму себя, все, что не желает внимание души напра­вить к состраданию и сорадости от совместного творчества и ко всему тому, что окружает нас в чувст­венном мире, все это препятствует душе, когда она входит в сверхчувственный мир, прийти к истинным интуициям, к истинному познанию высших существ".
     "Способность перенестись собственной душой в душу другого человека необходима для интуиции. Это невозможно осуществить без умения сострадать и сочувствовать". "Во многих отношениях сострада­ние, сочувствие и интерес совпадают". 62 с.432-435