982. "Со вступлением в сон для души исчезает окружающий чувственный мир. Человек проникает в такое внутреннее переживание, которое не дифференцировано в себе, в некотором смысле неоп­ределенно. Душа чувствует — душа, конечно, тогда не чувствует, но если бы она сохранила сознание, то она чувствовала бы, — чувствует себя увеличивающейся подобно широко распространяющемуся туману. В этом внутреннем чувстве и переживании в состоянии сна сначала нет разделения на объект и субъект. Нет различий между отдельными явлениями и фактами. Там имеет место общее чувство, можно сказать, туманное ми­ровое ощущение; и человек чувствует это туманное мировое ощущение как свое собственное бытие. Но тут в спящем человеке выступает то, что можно назвать глубокой потребностью покоиться в Божественном Суще­стве мира. В это излияние переживания во всеобщее недифференцированное состояние примешивается неопре­деленная тоска... "покоиться в Боге". Как уже сказано, я описываю бессознательно пережитые события так, как если бы они проходились сознательно". В первое состояние после засыпания примешиваются снови­дения. Они выражают в образах либо телесные состояния, воспоминания-представления, либо некоторые дей­ствительные факты духовного мира.
     "Но если на первом этапе сна в переживании души нет никакой отчетливой разницы между субъектом и объектом, то далее эта разница становится все более и более значительной; при этом человек приходит в состояние, противоположное бодрствованию. Он чувствует теперь себя, переживает себя в космосе, и как на нечто объективное, он смотрит на свой физический и эфирный организм. И как в дневном сознании он смутно переживает в себе свои органы — легкие, печень, сердце и т.д., — так во время сна он пережива­ет в себе космическое содержание; он сам становится в некотором роде душевным космосом. Это не значит, что он расширяется до космоса, но он переживает нечто, как отображение космоса в себе. Но первый бес­сознательный опыт, который вообще реален, является, я бы сказал, расщеплением этого внутреннего пере­живания души, разделением души на множество отдельностей. Душа переживает себя не как единство, а как множественность... глаз, ушей, легких, печеней... Это вызывает состояние души, которое, если бы чело­век был сознательным, можно было бы назвать пронизывающим душу страхом. ... В дневной жизни органичес­кие процессы физического и эфирного организма составляют основу того, что душа может переживать как идущий то оттуда, то отсюда изнутри страх".
     "Для людей, живших на Земле до Мистерии Голгофы, все это обстояло иначе. Они получали от своих ре­лигиозных водителей соответствующие средства, религиозные откровения, действие которых они могли взять в жизнь сна, и они действовали так, что страх во время сна постепенно преодолевался. Для челове­ка, живущего после Мистерии Голгофы, дело обстоит так, что его внутренняя связь со Христом Иисусом, его чувство принадлежности ко Христу Иисусу, вообще, все его отношение ко Христу Иисусу и фактическое изживание этого отношения, действующее во сне, помогает преодолеть тот страх, что подавляет душу. ... С помощью ведущей силы Христа преодолеваем мы подавляющий душу страх. И из страха развива­ется космическое отношение к миру".
     "Когда мы прозреваем физический и эфирный организм в его системе дыхания, циркуляция крови, во всей ритмической системе, то там живет, сопровождая дыхательные течения, сопровождая циркуляции кро­ви, — возбуждение, импульс, действующий в бодрственной жизни из того, что переживалось душой как плане­тарные внутренние переживания от засыпания до пробуждения". Инспиративное сознание также видит, что во время сна выступает карма, повторные жизни. В дневной жизни это отражается в общем настроении души, в самочувствии.
     "Третий этап сна характерен тем, что переживания внутри планетарного космоса постепенно переходят в переживания мира неподвижных звезд, так что во внутренней жизни души мир неподвижных звезд пережива­ется в некоего рода отображении; но отражается не внешний чувственный образ констелляций неподвижных звезд ... душа живет в тех существах, о которых в предыдущих рассмотрениях говорилось, что в звездах они открываются интуиции".215(5)

983. "Когда человек засыпает, то на него сначала сходит некий род неопределенного страха. В обыч­ных земных переживаниях этот страх не поднимается в сознание, в представления, но как процесс со­вершается в астр. теле и в Я; последствия этого страха во время сна человек несет через дневное состояние. И если бы он не мог переносить сюда страх, если бы страх как сила не мог бы дейст­вовать во время бодрствования в физ. и эф. телах, то человек оказался бы не в состоянии удержать вмес­те свою физическую конституцию, так сдерживать ее вместе, чтобы она, например, могла правильным обра­зом выделять соли и тому подобные субстанции. Выделение, необходимое для организма, является следствием бессознательно переживаемого в жизни сна страха. Таким образом, засыпая, мы вступаем сначала в сферу, я бы сказал, боязни. Затем наступает состояние души, которое представляет собой постоянное колебание между внутренним спокойствием и внутренним беспокойством, колебание такого рода, что если бы человек в каждый момент переживал его сознательно, то он бы попеременно то впадал в некий род бесси­лия, то выходил из него, пробуждался от него. Итак, колебание между стойкостью и бессилием, вот чем является то, что пронизывает страх. А третьим является чувство стояния перед пропастью, когда почва ускользает из-под ног и в каждый момент человек может в эту пропасть свалиться".
     "Всё это ощущали уже в египетских Мистериях; там сознательно воспринимали то, что выступает во сне: страх, колебание между стойкостью и слабостью, стояние на краю пропасти. Все это называлось миром трех железных необходимостей. ... Что человек здесь пережи­вал, рождало в нем, опять-таки бессознательно, глубокую тоску по Божественному... И то пантеистиче­ское чувство Бога, которое у каждого здорового человека выступает во время дневной жизни, является лишь последствием того, что бессознательно переживается во сне как это пантеистическое чувство Бога. И человек здесь ощущает фактически свою душу наполненной, я бы сказал, и страхом, и бессилием, внут­ренне рожденным бессознательным убеждением, и в то же время еще тем, что вместо внешнего центра тяже­сти, действующего физически, дает ему внутренний центр тяжести.
     О сфере трех железных необходимостей учили также в тайном учении розенкрейцеров. Ученикам сообщалось, что они переживают непосредственно после засыпания. До их сознания доводилось: здесь ваши дневные переживания погружаются в подвижные в себе, но открывающие сущностное, парящие, облачные об­разования. Вы сами оказываетесь сотканными с этими облачными образованиями, обладая возможностью в страхе и бессилии стоять на краю пропасти. Но вы нашли то, что вам теперь в трех словах должно прот­кать всю душу: Ex deo nascimur. Это встающее в душе ученика новых Мистерий выражение он сначала пе­реживает в состоянии сна; здесь встает его индивидуальная роль в жизни отдельного человека. Но у не­го есть и историческая роль. Когда человек спит далее, то прекращается обычный взгляд, который он имел с Земли на космос.
     Когда человек стоит здесь, на Земле, то там, вверху, сверкают звезды, Луна, Солнце; они действуют на чувства человека, но в определенный момент сна весь звездный мир как бы исчезает. Звезды перестают быть фи­зическими существами. А где они были для чувственного взгляда физическими существами, там выступают некоторым образом из звездного сияния — звездное сияние само также исчезает — звездные гении, звезд­ные духи, звездные боги. И космос преображается в то, что затем становится воспринимаемым для созна­тельной инспирации: в говорящее Мироздание, в Мироздание, которое через музыку сфер и через Мировое Слово возвещает о себе. Духовно живущие существа вместо чувственного космоса, види­мого с земной точки зрения, образуют другой космос.
     И когда человек пережитое доводит там до сознания, то ощущает это так, как если бы мир в отношении всего, что он, как человеческое существо, совершает доброго и злого, со всех сторон высказывал суждение об этом. В своей человеческой ценности человек чувствует себя единым с космосом.
     Но вначале то, что случается с человеком — переживай он это сознательно, как это происходит в ин­спирации, он бы это заметил, — вводит его в заблуждение. Человек нуждается в водителе. В настоя­щую эпоху развития человечества такой водитель имеется для тех, кто в земной жизни в своей душе, в своем сердце вырабатывают отношение к Мистерии Голгофы, ко Христу ... и чувство, которое охватыва­ет человека в современную эпоху в тех сферах, в которые он теперь вступает, состоит в том, что его введенная в заблуждение душа должна раствориться, если Существо, живущее в его представлениях, в его чувствах, в его сердечных импульсах, Существо Христа в этих сферах не станет его водителем.
     И чувство приближающегося Христа, Который становится Водителем, и Которого человек представляет в этой сфере связанным с жизнью Солнца, как сам человек связан с жизнью Земли, он ощущает так, как средневековый ученик, как средневековые школы Мистерий ставили перед бодрственными душами своих учеников: In Сhristo morimur; ибо они чувствовали, что душа может умереть, если не умрет во Христе, когда смерть становится космической жизнью.
     Так живет человек во сне и через сон. И когда он воспринял космические звезды как сущностное, ко­гда он побывал в том необычном для него окружении, в нем наступает тоска — поскольку с сознанием он не может пробудиться в этой сфере — по возвращению в сферу сознания. Это затем является основанием пробуждения. Это сила, которая нас пробуждает. И человек имеет ощущение, которое, опять-таки, не входит в сознание, что через втянутое им из звезд, собственно говоря, из звездных существ, из звездных бо­гов, что через это человек пробуждается не бездуховным, но дух, живущий в душе, он приносит с собой в телесное бытие дня. Это чувство, образующее третий член ночных переживаний в личных пережива­ниях человека в земном бытии, оно, опять-таки, в средневековых школах Мистерий ставилось перед сознани­ем учеников в третьем изречении: Реr spiritum sanctum reviviscimus.
     Таким образом, это трехчленное переживание на пути, проходящем через духовный мир по ту сторону Стража Порога, которое, однако, игнорируют современные люди, оно ощущается как три шага, которые отпечатлевают в человеческой душе то, что в истинном смысле может быть названо Троицей, про­низывающей, пропитывающей духовную жизнь.
     Все, что я вам описал, человек переживает ночью в образе. И в этот образ вплетаются переживания, через которые человек прошел в течение дня, но там они идут в обратном порядке ... вотканными в вос­поминание мира звезд. Но сначала все это является образом. Впервые оно реализуется после того, как человек пройдет через врата смерти".227(9)

1017. "Когда вы спите, то ваше астр. тело парит, подобно облаку, рядом с вами, и в нем ткется снови­дение. Сновидение соткано с чувством. И если мы, например, переживаем во сне страх, то это — чувство. Когда астр. тело находится вовне, то чувство неопределённо; когда астр. тело входит в физ. и эф. тела, то чувство становится определенным и может пронизать представления астр. тела.
     Переживание страха во сне всегда связано с нарушениями процесса дыхания. Следовательно, астр. тело втягива­ется в физ. тело и вытягивается из него благодаря тому, что содержится в дыхании".212 (3)

1043. "Когда мы (утром) возвращаемся в физ. тело, то оно нам как бы говорит: в течение всей ночи ко мне подступала Земля, желая превратить меня в пыль. Только благодаря тому, что вчера, позавчера весь земной день ты удерживал меня вместе с помощью Я и астр. тела, я все еще остаюсь физ. телом: во мне продолжают действовать консолидирующие силы. — Также строящие силы эф. тела говорят: как раз благо­даря тому, что мы усвоили привычку быть подобными себе, мы сохранили человеческую форму. Во время сна, когда ты спал, когда ты был вне эф. тела, силы Мироздания хотели разметать его по всем ветрам.
     Каждый раз, просыпаясь, мы, по сути говоря, делаем напряжение для того, чтобы наше физ. тело снова правильным образом взять в свое распоряжение — оно же хочет потеряться в течение нашего сна, — и мы это делаем с помощью Я. Обученное Я может ощутить, как каждое утро ему при­ходится как бы заново овладевать физ. телом. Астр. тело при пробуждении может ощутить, как ему приходится эф. тело делать подобным себе, а оно хочет принять не человеческую форму. Аст­ральное тело должно снова вгонять его в человеческую форму. Можно сказать так: тело во время сна теряет склонность к тому, чтобы им овладевало Я, эф. тело теряет склонность к тому, чтобы иметь человечес­кий облик. Оно хочет развеяться". Если Я и астр. тело внезапно покидают физ. и эф. тела, то послед­ние не могут распасться сразу, т.к. в них еще сохраняется тенденция к консолидации, заложенная в них Я и астр. телом. Поэтому человек мог бы даже превратиться в статую. Это изображено в мифе о Ниобе, у которой было семь здоровых сыновей и семь дочерей. Ей позавидовала Латона, мать Аполлона и Артеми­ды, у которой, хотя она и была Богиней, было только двое детей. Ниоба отказалась приносить жертвы, жила целиком в физ. теле, и ей пришлось пережить смерть своих 14 детей от стрел Аполлона и Артемиды. В страданиях ее Я и астр. тело соединились с тем, что произошло вокруг нее, а она сама превратилась в статую.
     "Если бы Ниоба смогла проспать хоть одну ночь после испытанного горя, то она не стала бы статуей, поскольку физ. тело тогда восприняло бы в себя силы стать подобным Земле, т.е. силы распасться". В древности человек постоянно испытывал страх перед тем, что утром его Я не удастся овладеть правиль­ным образом физ. телом. Грек, например, хорошо сознавал: "эф. тело каждую ночь испытывает склонность разлететься на четыре различных облика: на нечто ангелоподобное, львоподобное, орлоподобное и тельцеподобное. Человек должен был каждое утро из астр. тела стараться эти четыре члена эф. тела, если можно так выразиться, синтезировать таким образом, чтобы снова возник правильный человек. Но греки охотно жили в физ. и эф. телах. Я часто приводил вам звучавшее в Греции изречение: лучше быть нищим на Земле, чем царем в царстве теней, в нижнем мире. — Грек любил это физическое бытие. Он хотел быть укрепленным в овладении своим физ. телом, в уподоблении эф. тела человеку. И, видите ли, из этой тенден­ции возникла трагедия. Из аристотелевского определения трагедии, драмы видно, что греки представ­ляли ее себе совершенно иначе, чем современные люди. ... Трагедия была средством правильно овладеть физ. телом, сформировать свое эф. тело. И трагедия строилась так, что человек, глядя ее, переживал страх и сострадание... Он должен был переживать страх, поскольку благодаря ему возрастала его сила правильным образом каждое утро овладевать физ. телом. Через переживание сострадания укреплялось астр. тело для правильного формирования эф. тела".
     "Вы поймете Лаокоона, если будете знать, что здесь перед вами нечто, подобное Ниобе, что здесь извне разрушаются физ. и эф. тела. Целое борется с Я и астр. телом, которые вытесняются, выдавливаются. Во всем: в форме губ, в форме лица, в положении рук, в форме пальцев Лаокоона — перед вами ситуация, опи­санная выше".211 (5)