259. "Если хочешь жить с природой, надо в некотором отношении поддаться еe усыплению, еe наркозу. Отсюда возникает невозможность из наблюдения природы постичь еe тайны, потому что, наблюдая природу, человек неизбежно поддаeтся усыплению, некоторому оглушению. По этой причине в его сознание не вступают тайны природы. Желая проникнуть в тайны природы, нужно проснуться в области сверхчувственного. Но, будучи оглушенным, не достигаешь и души сознательной, поэтому совсем инстинктивно новые естественные науки стремятся к постепенному преодолению наблюдения, чтобы всего достичь путeм эксперимента. ... В эксперименте же главным является само его построение, предначертанность порядка наблюдения. ... Мы убиваем природу, чтобы научиться еe познавать в процессе эксперимента".
     "Результаты экспериментальных достижений человечество нового времени вводит в социальный порядок как технику: вводит мeртвое. ... Повсюду в людское общежитие мы вводим мeртвое, если в эту общую жизнь человечества мы вводим естествоведение. Мeртвое, убивающее само себя!"
     "Техника появилась как раз ради еe ведущего к смерти характера, потому что только тогда, когда человек поставлен в мeртвую, механистическую культуру, он, противоударом реагируя на неe, в состоянии развить душу сознательную. ... Дельными, сообразительными людьми мы являемся лишь благодаря процессам разрушения в нашем мозгу. Эпоха же души сознательной должна была дать человеку возможность пережить процессы разрушения и в его окружении". 185(3)

662. "Социалистическое жизневоззрение образовано так, что оно целиком стоит под знаком хозяйственной борьбы; оно всe пронизано хозяйственными представлениями, хозяйственными мыслями, хозяйственной борьбой, и оно мало пронизано борьбой жизни воззрений. В этом видна печать того, что происходит в социалистическом мире англо-саксонского Запада... импульс социализма исходит из жизненных отношений пролетариата англо-саксонских народов. ... Этот социальный импульс, хозяйственный на Западе, имеет государственно-политический характер в Средней Европе и с религиозным фурором действует в России и далее в Азии. По сравнению с этим импульсом, проходящим здесь через развитие человечества, многое другое оказывается в высшей степени незначительным. И кто в таких вещах, как теперешняя забастовка английских горняков, не видит нечто в высшей степени значительное, как симптом, тот вообще не понимает всего нашего времени". 200(2)

671. "В своeм современном облике социализм сам есть религия", потому-то он не терпит свободы религии. 185(9)

903. "На Востоке абсолютно мировые стремления, стремления социальной жизни принимают такой духовный характер, что имеют вид религиозного движения. Так что движущая сила большевизма, например в России, происходит от восприятия его как религиозного движения. Не на абстрактных представлениях марксизма базируется эта движущая сила". Носителей этого движения там рассматривают как спасителей. 200(3)

940. "Большевизм в Азии станет всe более так преобразовываться, что несмотря на то, что он является наиболее внешним последствием наиматериалистичнейшего мировоззрения и социального воззрения, его станут исповедовать с тем же религиозным рвением, с каким некогда там постигали сверхчувственный мир. И в тех же формулах, в каких некогда говорили о святом Брахмане, станут говорить о хозяйственной жизни. Ибо основная предрасположенность душевного не меняется, она остаeтся; и дело здесь заключается не в содержании". 199(7)

1016. "Об интеллектуализме человек вынужден думать материалистически, ибо всe, что мыслится, что сегодня думает наука, теология, что думает сегодня широкое христианское сознание — всe это мыслится только человеческим мозгом и является материализмом. Одной стороной тогда является словоисповедание, вера в слова, а с другой — большевизм. Большевизм потому так разрушителен для человечества, что он является исповеданием одного мозга, материального мозга ... а наш физический мозг постоянно находится в процессе разрушения, умирания. И если всe, что мыслится таким образом в ленинизме и троцкизме, мы обратим на социальный строй, то возникнет разрушительный процесс, т.к. в таком случае о социальном строе мыслится на почве разрушения: ариманически. Такова другая сторона.
     Обе стороны выступили во всeм христианском элементе в XIX и XX столетиях: одна из них — это национализм, люциферический облик антихристианства; а то, что заостряется в ленинизме и троцкизме — это ариманический облик антихристианства. Это лопаты, которыми сегодня должна быть вырыта могила Христианству — национализм и ленинизм. И повсюду, где совершается культ с национализмом и троцкизмом, пусть даже в особенном виде, там сегодня роется могила Христианству, там господствует для проницательных настроение, в истинном смысле слова настроение Страстной Пятницы.
     Носитель Христианства лежит в могиле, и люди кладут на нее камень. Два камня кладут люди на представителей Христианства: национализм и внешний социализм. И человечеству необходимо прийти к Пасхальному Воскресению, когда камень, или камни, отваливаются от могилы. Христианство восстанет из могилы не ранее, чем люди преодолеют национализм и фальшивые социализмы, найдут путь, ведущий их от самих себя к пониманию Мистерии Голгофы. Людям, обращающимся к вере в Христианство из настроений современности, Ангел говорит: "Тот, Кого вы ищите, Его здесь больше нет". И Ангел не скажет, что Он здесь, до тех пор, пока не исчезнут антихристианские импульсы нашего времени". 198(5)

     138. В Петербурге, или как он там теперь называется, словом, в Санкт-Петербурге состоялась религиозная дискуссия с участием большевиков. Выступил там один поп. Он, конечно, привык обращаться к своим овцам, когда все еще было от Бога, и перестроиться он, конечно, не мог. "И вот он сказал: мир — от Бога, все от Бога; теперь у нас советское правительство; оно также от Бога. ... А что другое мог он сказать? ... что черт тоже от Бога". 183 (4)