180. Солнце движется с большой скоростью по направлению к созвездию Геркулеса. "Истинный путь Земли образует винтообразную линию. Так называемый наклон эклиптики — это линия гравитации, проходящая между Солнцем и Землей. Забывают, что Земля в ходе года делает один оборот вокруг оси эклиптики и этот оборот комбинирует с вращением по винтовой линии". Это явление открыл Коперник, но наука приняла лишь два закона Кеплера, а этому третьему закону дала "затеряться под столом". " Если бы эта винтовая линия была прямой, то развитие на Земле протекало бы неимоверно быстро". 98 (16)

Погода, землетрясения, смена сезонов

198. На Земле человек живет в одном ритме. Это его дыхание, относящееся к его пульсу как 1:4. Между смертью и новым рождением он живет в мировом ритме как в своем. "Человеческий ритм делает нас способными между рождением и смертью изрекать человеческое слово, осваивать человеческую речь. Мировой ритм позволяет в нас между смертью и новым рождением звучать мировому Слову. Земля дает нам речь; Универсум, духовный Универсум дает нам Логос. Вы можете иметь предчувствие, что это выглядит совсем иначе, когда в нас ткется тот ритм, который нам дает Логос, чем когда здесь, на Земле, мы в воздухе развиваем человеческое слово. ...
     Оба ритма внутренне пронизаны закономерными гармоническими взаимосвязями. Что находится между ними? Между ними находится то, в чем мировой ритм, когда он, я бы сказал, подходит к Земле, распыляется и при определенных обстоятельствах приводит в беспорядок человеческий ритм дыхания; между ними обоими находятся все те явления, которые выражаются в воздушных явлениях, во всем том, что принадлежит метеорологии. ...Хаотические погодные явления находятся между обоими мировыми регулярностями. Хаотические погодные явления отделяют мировой ритм от человеческого дыхательного ритма. ...А что находится между тяжестью космоса и тяжестью Земли (где человек организует свою ходьбу)?
     Как погода находится между ритмами, так между противоположными силами, силой тяжести и силой небесного ориентирования, находится то, что на земле изживается как вулканические силы, как силы землетрясений. Они не регулярны".219 (1)

549. «Эти духи корней (гномы), я бы сказал, -- совершенно особый земляной народ. Для внешнего взгляда они невидимы, но тем более они видны в их действиях, ибо ни один корень не может возникнуть, если между ним и земным царством не будет посредничества через этих удивительных духов корней, которые минеральное Земли вводят в поток, вбирающий корни растений. Я, естественно, имею в виду лежащий здесь в основе духовный процесс. Эти духи корней -- они имеются повсюду в земном царстве, и они хорошо себя чувствуют в более или менее прозрачных или также ставших металлически прозрачными камнях и земле; но особенно хорошо они себя чувствуют -- ибо это их настоящее место, -- когда дело заключается в том, чтобы доставлять минеральное корням растений. Эти духи корней, они все внутренне наполнены такой духовностью, которую можно сравнить только с внутренней духовностью человеческого глаза, человеческого уха. Ибо духи корней в своей духовности представляют собой один только орган чувства. Они все состоят из одного только органа чувств, который в то же время является рассудком, который не только видит и слышит, но одновременно в этом видении и слышании понимает увиденное и услышанное, который повсюду не просто ощущает впечатления, но ощущает повсюду идеи.
     Мы можем также указать на род и способ, каким духи корней воспринимают идеи. Посмотрите, вот из Земли растет растение. Оно приходит в связь с внеземным мирозданием, и в определенные времена года особые течения, в некотором роде духовные течения сверху, от цветов, от плодов устремляются по растению к корням, устремляются в землю. И как мы подставляем глаз свету и видим, так духи корней обращают свои способности восприятия навстречу тому, что стекает по каплям с растения вниз, в землю. И то, что таким образом капает к ним, есть то, что свет посылает в цветы, что солнечное тепло посылает в растения, что воздух проделывает в листьях и даже то, что далекие звезды производят в облике растения. Растение собирает тайны мироздания, посылает их в почву, и гномы получают эти тайны мироздания из того, что духовно стекает к ним по каплям с растений. А когда -- в особенности осенью и зимой -- они в их странствиях сквозь руды и камни, проносят накапавшее к ним с растений, то благодаря этому они становятся теми существами внутри Земли, которые струят при своем движении идеи всего мироздания сквозь Землю. Мы смотрим в дали мира. Мир построен из мировых духов, является воплощением мировых идей, мирового духа. Гномы вбирают через растения -- являющиеся для них тем же, чем для нас являются лучи света, -- вбирают идеи мироздания и несут их в полном сознании внутрь Земли, от руды к руде, от камня к камню. ...
     Они полностью являются рассудком, все в них рассудок, но рассудок универсальный, который поэтому на человеческий рассудок смотрит снизу как на несовершенный. Почему, -- говорят они, -- люди не сунут носы в землю, подобно корням растений, и не дадут капать на них самим идеям, а еще размышляют о них? Им зачем-то нужна еще логика». «Гномы внутри земли являются носителями идей Универсума». Но само земное они ненавидят, поскольку оно создает для них опасность превратиться в лягушек. «Собственно говоря, внутри Земли они являются представителями внеземного, ибо они должны постоянно избегать срастания с земным, поскольку тогда они, как отдельные существа, примут облик из мира амфибий. И именно из этого, я бы сказал, чувства ненависти, из антипатии к земному обретают гномы силу выгонять из Земли растения.
     Они постоянно сталкиваются своей основной силой с земным, и этим столкновением задается направление росту растений. ... одной только своей собственной властью отрывают они растения от Земли и заставляют их расти вверх.
     И когда растение растет вверх, то оно входит в область гномов и из царства влажно-земного переходит в царство влажно-воздушного, а развиваясь далее в листьях, приходит к внешнему физическому облику. Но во всем том, что совершается в листьях, действуют, опятьтаки, другие существа, духи воды, элементарные духи водного элемента, которых, например, древнее инстинктивное ясновидение называло ундинами. Как гномы толпятся и ткут вокруг корней, так вблизи почвы с удовольствием стремят вверх то, что дали гномы ... существа ундин».
     Природа ундин иная, чем гномов. Они не представляют собой органа чувств. «Они, собственно, могут только отдаться тканию и распространению по всему космосу воздушно-влажного элемента; и поэтому они не такие ясные духи, как гномы. Они, собственно говоря, постоянно видят сны, и сон является для них их собственным обликом. Они не ненавидят так сильно Землю, как гномы, но они очень сенситивны в отношении земного. Они живут в эфирном элементе воды, она вся пронизана их движением, и они очень сенситивны по отношению к рыбам, ибо им угрожает опасность принять облик рыбы, который они временами и принимают, но тут же снова оставляют его и переходят к другой метаморфозе. Они видят во сне свое собственное бытие, и в снах собственного бытия они связывают и растворяют, связывают и разделяют материи воздуха, которые они таинственным образом вносят в листья и в то, что гномы выталкивают наверх. Все бы иссохло, если бы ундины не подступали со всех сторон в сновидческой сознательности к растению и не производили всего того, что они производят как -- это не назовешь иначе -- мировые химики. Ундины видят сны соединения и растворения материи. И это сновидение, в котором живет растение, это сновидение ундин, в котором растение растет от почвы кверху, оно и является мировым химиком, совершающим таинственное соединение и растворение субстанций, действующее, исходя от листа, в мире растений. Т. обр., мы можем сказать: ундины -- это химики растительного существа. Они видят сны о химии. В них содержится очень нежная духовность, пребывающая в том, чего касаются вода и воздух; ундины живут целиком во влажном элементе, но свою внутреннюю профессию они получают тогда, когда на какой-либо поверхности появляется вода, пусть это даже будет лишь капля. Ибо все их устремление состоит в том, чтобы уберечь себя от превращения в рыбу. Они хотят остаться в метаморфозе, в постоянной изменчивости, в которой они видят сны о звездах, о Солнце, о свете, о тепле; они становятся химиками, которые от листа ведут растение дальше в его формировании. ...
     Как гномы живут во влажно-земном, ундины -- во влажно-воздушном, так в воздушно-тепловом элементе живут те существа, которых древнее инстинктивное ясновидение назвало сильфами. ...Но они также проникают в свет, поскольку воздух повсюду пронизан светом, и восприимчивы к тонким, но большим движениям в воздушном круге. Когда весной или осенью вы видите стаю ласточек, вызывающих своим полетом колебания в воздухе, то происшедший от этого движения воздушный поток, вызванный каждой птицей, для сильфов становится слышимым. Мировая музыка раздается оттуда для сильфов. И если вы плывете на корабле, сопровождаемом чайками, то вызываемое движением чаек духовно звучит, и духовная музыка сопровождает корабль. ...
     Если сильфы вынуждены пронизывать воздух, лишенный птиц, то они как бы теряют самих себя». Сильфы не имеют своего чувства «я», им его дают птицы. «В том, что птицы вызывают в воздухе, пролетая в нем, сильфы находят свое «я». Но благодаря тому, что они воспламеняют свое «я» наивнешнейшим образом, они становятся носителями космической любви через воздушное пространство ...а также носителями желаний любви через Универсум». Гномы ненавидят амфибий, ундины чувствительны к рыбам, сильфы испытывают симпатию к птицам, но они воздерживаются становиться птицами, поскольку у них другие задачи. «Они имеют задачу в любви доносить свет растениям. И как ундины являются химиками, так сильфы являются носителями света для растений. Они пронизывают растение светом, они несут растению свет». И там оба вида деятельности соединяются. «Сильфы ткут, собственно, в растении прарастение из света и из химической работы ундин. А когда осенью растение вянет и все, что является физической материей, распадается, тогда формы растений стекают по каплям вниз и их воспринимают гномы, воспринимают то, что мир, Солнце (через сильфов), воздух (через ундин) обусловили в растении».
     «Вверху, пройдя сферу сильфов, растение приходит в сферу духов огня. И духи огня, являющиеся жителями тепло-светового, собирают тепло и несут его цветам растений.
     Ундины несут растениям действие химического эфира, сильфы -- светового эфира, духи огня -- теплового эфира. И семенная пыльца является своего рода маленькими воздушными корабликами, служащими духам огня для переноса тепла в семена. Тепло повсюду собирается с помощью тычиночных нитей, а с тычиночных нитей оно переносится на семена и завязи. И то, что образуется в завязи, -- это, в целом, мужское (материальная наука видит в этом женское, а в тычинках с пыльниками -- мужское), пришедшее из космоса. Завязь -- это не женское, а пыльцевой мешок с тычиночной нитью -- не мужское. В цветке вообще не происходит никакого оплодотворения, но там лишь подготовляется мужское семя. Что здесь действует как оплодотворение -- это есть то, что от духов огня в цветке является как взятое у мирового тепла мировое мужское семя, которое сводится с женским, происходящим от формы растения, которая, как я говорил, как идеальное стекает по каплям в земную почву и там покоится (как в материнском лоне). Для растения Земля -- это матерь, а небо -- отец, и все, что совершается во внеземном, для растения не является материнским лоном. Это колоссальное заблуждение, видеть материнский принцип растения в завязи; она есть мужское, извлекаемое духами огня из Универсума. Материнское приходит из камбия растения, образующегося между корой и древесиной и переносящего вниз идеальный облик растения. И то, что теперь возникает из взаимной деятельности гномов и духов огня, -- это есть оплодотворение. По сути говоря, гномы -- это акушеры размножения растений. Оплодотворение имеет место во время зимы под землей, когда семя приходит в Землю к обликам, которые гномы восприняли от деятельности сильфов и ундин; и эти облики могут подступить к оплодотворяющему семени. ...

     Оплодотворение растений происходит благодаря тому, что гномы берут от духов огня (саламандр) то, что они вносят в завязь на маленьких воздушных корабликах пыльцевого мешочка как концентрированное космическое тепло. Таковы духи огня, духи тепла». На конечной стадии плод, тепловой эфир, соединяется в виде семени в земле с жизнью.
     Гете возмущали высказывания ботаников, будто бы над цветочным лугом идет вечная свадьба. Это представлялось ему не соответствующим истине, хотя он исходил только из инстинкта.
     «Сильфы ощущают свою самость, свое «я», когда видят порхание птиц. Духи огня имеют его еще выше, в связи с миром бабочек и вообще всем миром насекомых. И духи огня особенно охотно идут по следам насекомых ради распределения тепла, ради конфигурации теплового эфира для плодозавязи, чтобы его, когда он должен низойти в землю, соединить с идеальным образом. Духи огня чувствуют себя внутренне родственными с миром бабочек и вообще со всем миром несекомых. Они повсюду следуют по следам насекомых, порхающих с цветка на цветок. И можно почувствовать... что каждое из таких насекомых обладает совершенно особенной аурой, не объяснимой исходя из самого насекомого (например, пчелы). ...ибо насекомое, пчела, сопровождается духом огня, который чувствует себя столь родственным с ней, что пчела для духовного взгляда находится в его ауре. ...Дух огня не только чувствует в присутствии насекомого свое «я», но он хочет целиком связаться с насекомым». Поэтому насекомые обладают силой одухотворять материю. Духи же огня, в свою очередь, устремляя в космос одухотворенную материю, с другой стороны, концентрируют огненное во внутреннем Земли, чтобы с помощью гномов пробудить духовные облики, просочившиеся туда от сильфов и ундин.
     «Над землей срастается вместе то, что является земной плотностью, земным магнетизмом, земной тяжестью; это срастание происходит, когда растение устремляется вверх к тому, что стремится в противоположном направлении как сила любви и жертвы. И в этом взаимодействии... когда оба эти стремления встречаются над земной поверхностью, развивается растительный мир -- внешнее выражение взаимодействия мировой любви, мировой жертвы, мировой тяжести и мирового магнетизма».230 (7)
     «Омела родственна с ундинами; она избегает гномов, изгоняет их. Ее сок проникает до существа корней, так что гномы изгоняются; проникает до существа цветов, так что изгоняются духи огня. Он действует как пронизанный светом химический элемент -- погружает астральное в эфирное, разрывает связь Я с физическим».
     «Когда гномы и ундины связывают себя с построением, то возникают паразиты.
     Когда сильфы и существа огня связывают себя с разрушением, то... творят яды. ...
     Беладонна образуется потому, что сильфы с любовью склоняются к плодам.Цианистый калий возникает потому, что существа огня склоняются к углероду, азоту и водороду.
     Миндаль для созревания нуждается в существах огня».Д.40, с. 24, 26

Существа зла: азуры, маммон и другие

748. "Зурас = боги (от Азу = дыхание) стали не богами — а-зурас. ... Если мы хотим понять принцип духовной эволюции, то нам необходимо обратиться к одному значительному событию, имевшему место в атлантической расе. Определенные духовные существа явились там как возмутители, как мятежники, желавшие завоевать свою независимость. Зуры стали азурами. До того момента они были сокрыты­ми на Земле. Это те силы, которые как раз в настоящей эпохе подступают к интеллектуальной и духов­ной стороне человечества. ...Эту природу Люцифера содержало в себе в первые столетия, также и Христианство. О чем свидетельствуют два документа — один хранится в Ватикане, а другой — копию с первого — имел Посвященный христианин Европы граф Сен-Жермен" (Этот документ читала в астральном свете Е.П. Блаватская.)93 (Из заметок к лекции от 17 окт. 1904 г.)
     Из записей К. Г. Гаррисон лекции Р.Штайнера от 10 июня 1904 г: "По своей природе азуры — огнен­ные, или динамичные, и их злая сила была ужасна. Через явление Христа Иисуса она была навсегда уни­чтожена... Выражаясь научно, они держатся под постоянным шахом, не будучи в состоянии двигаться ни вперед, ни назад между Землей и восьмой сферой, в латентной точке, где сила притяжения с обеих сто­рон одинакова, до "великого дня" схождения осей, когда они без встречного сопротивления будут втя­нуты в их спираль". Их ошибочно принимали за Люцифера, что отразилось в мифах Мильтона и в мифах средних веков. 93 с.303

316. "Мозг плавает в мозговой жидкости и весит около 20 грамм, мозг, имеющий вес в 1500 грамм, давит лишь 20 граммами на свое основание. Подумайте только однажды, как сильно мы, люди, благодаря тому, что мозг плавает в мозговой жидкости, в таком важном органе имеем тенденцию освободиться от Земли. Ведь мы совсем не думаем органом, подлежащим земной тяжести, мы думаем вопреки земной тя­жести. Орган сначала изымается из земной тяжести.
     Если вы возьмете колоссальное значение впечатлений, получаемых вами через органы чувств и которым вы противостоите со своим произволом, и сравните это с незначительным влиянием, приходящим от соли и т.п. средств питания или добавок к средствам питания, то вы тогда обнаружите следующее: то, что из минерального царства имеет непосредственное влияние на человека, соответствует соотношению 20 г. к 1500 г. Столь значительно ослабляется то, что как впечатления достигает нас через органы чувств, и благодаря этому мы остаемся независимыми от возбуждения чувств, они нас не терзают. И то, что в нас действительно подлежит земной тяжести, как минеральные добавки к средствам нашего питания, это нас внутренне консервирует; ибо соль обладает в то же время консерви­рующей, освежающей силой. Человек, т.обр. находится в большой зависимости от окружающего минерально­го мира. Он берет из этого мира в себя то, что не имеет непосредственного влияния на его существо. Он движется свободно и независимо в минеральном мире.
     Мои дорогие друзья, если бы не было этой свободы и независимости движения в минеральном мире, то вообще не было бы того, что мы называем человеческой свободой. И это очень значительно, что мы можем сказать: минеральный мир здесь необходимо контрастирует с человеческой свободой. Ибо не будь минерального мира, мы бы не были свободными существами. Ибо в тот момент, когда мы вступаем в мир растений... мы рождаемся в нем как дышащие существа, как живые существа, обладающие обменом веществ. Все это более зависит от окружения, чем глаза, уши, чем все впечатления чувств. Мир растений, широ­кий мир растений живет в окружающем Землю со всех сторон эфире. И человек также подлежит действию этого эфира".235 (3)

397. "Медиумическим человеком в нашем мире, где мы живем между рождением и смертью, является тот, у кого определенные части мозга развиты так, что они могут быть выключены из его целостного существа. Так что, в определенное время у медиума именно те части мозга не служат основой для я-деятельности, которые эту я-деятельность особенно поддерживают". Тогда ариманические существа развива­ют особый аппетит к тому, чтобы вползти в эти части мозга вместо человеческого "я". При этом они забывают о своем непосредственном долге в космосе: переносить плоды абстрактного, материальной куль­туры из настоящего в будущее. Они тогда начинают проецировать это в настоящее, но хаотическим обра­зом. "Это, собственно, мистерия медиумического существа: одержимость определенным существом".
     Человеческий мозг весит в среднем 1500 г., но он плавает в мозговой жидкости и поэтому весит всего 20 г. Эти 20 г. и являются обиталищем нашего Я. Кроме того, оно обитает в красных кровяных тельцах, которые, будучи в жидкой среде, также теряют большую часть своего веса. "Медиум — это че­ловек, у которого эта тяжелая часть его конституции, т.е. 20 г мозга, больше не содержит в себе Я. Из тяжести, из веса Я изгоняется. И в эту часть тотчас же вступают те существа, о которых я гово­рил". Одержимость медиума не локализуется математически или геометрически там, либо здесь. Это про­исходит динамически. Он одержим там, где остается тяжелым, где его тянет к Земле. А это может быть где угодно.243 (8)

434. "Эф.тело растения постоянно тянется вверх, оно не имеет тяжести. Но зато, если вы рассмотри­те эф.тело человека, то оно имеет тяжесть также и для имагинативного представления. Вы просто имее­те чувство: оно тяжелое. Так мы познаем, что эф.тело человека представляет собой нечто такое, что душой, когда она находится в нем, переносится как тяжесть. Но это сверхчувственный прафеномен. За­снув, душа живет в свете, поэтому она живет в легкости. Бодрствуя, душа живет в тяжести. ... Почему воля подвижна? — Потому, что душа чувствует тяжесть благодаря телу. Это совместная жизнь с душой дает человеку в земной жизни возможность ощутить наличие воли. Воля упраздняется самим человекам. когда он находится в свете".202 (6)

552. "Своим эф.телом человек подвержен не земной, а лунной силе. ... В то время, как земная тя­жесть тянет его вниз, лунная сила тянет его в космос. Эта лунная сила в чрезмерном своем действии переходит в сомнамбул. На какое-то время лунная сила преодолевает земную силу, и такие индивидуаль­ности тогда ведут себя так, как если бы они имели одно эф.тело, которым они могут свободно следо­вать за лунной силой".225 (12)

740. "При засыпании человек уходит из сферы тяжести в сферу света. Если он достаточно долго про­жил в сфере света без тяжести, то очень живо ощущает тоску по тяжести и возвращается к ней, про­сыпается".
     "Также и во время между смертью и новым рождением в Полночный час бытия выступает некий род "голо­да" по тяжести. ... Не только Земля излучает определенную тяжесть, по которой у человека развивается тоска, но также и другие небесные тела, через чьи сферы он проходит, двигаясь к новой жизни, дейст­вуют на него своей тяжестью. ... Прежде всего он проходит сферу Юпитера. Юпитер также излучает тя­жесть, но такую, которая способна приносить некое радостное утешение тоске по земной тяжести. Так что в душе живет не просто тоска по земной тяжести, но эта тоска нюансирована настроениями радости. Человек проходит сферу Марса. Он стремится к земной тяжести. Радостное настроение уже в нем. Марс своей тяжестью также действует на него". Это дает душе импульс активности в земной жизни. В сфере Венеры к этой силе добавляется полное любви постижение жизненной задачи. Т.обр., тяжесть бывает раз­ная.202 (7)

1212. "Что наука называет стремечком (во внутреннем ухе) — это выглядит как преобразованное, метаморфизированное бедро в его верхней и нижней части. А то, что наука называет наковальней, — маленькие косточки, — они имеют вид преобразованной коленной чашечки; что далее от этой наковальни идет к барабанной перепонке, это имеет вид голеней со ступнями. "Ступни" в этом случае, в ухе, опира­ются не на почву, а на барабанную перепонку. В ушах вы фактически имеете преобразованные конечности. Вы можете также сказать: плечи — у рук, правда, отсутствуют коленные чашечки, им недостает "наковаль­ни", вы можете сказать: предплечья — это другие малые слуховые косточки, опирающиеся на барабанную перепонку. И как ногами вы чувствуете почву, так "ногами" маленьких слуховых косточек вы чувствуете барабанную перепонку. ... Если вы идете далее вниз, то находите т. наз. ушную улитку. Она наполнена жид­костью. Все это необходимо для слуха. Что ступни осязают на барабанной перепонке, должно быть продол­жено в этой лежащей внутри ушного пространства раковине. Над бедрами располагаются наши внутренности. А раковина в ухе именно и является прекрасно образованными "внутренностями", преобразован­ными внутренностями, так что вы можете представить себе, что там, внутри уха, находится в действитель­ности человек. Голова погружается в собственный мозг. Мы вообще носим в себе некоторое количество бо­лее или менее метаморфизированных людей, и рассмотренный нами — один из них".
     В утробе матери из зародыша развивается голова с маленькими придатками, из которых затем развивают­ся конечности. И если бы все исходило от внутренних возможностей, то эти придатки могли бы развиться в уши. "Это звучит парадоксально, но совершенно истинно. Человек мог бы нижней частью своего тела стать ушами. Но почему он ими не становится? — По той причине, что на определенной стадии еще свое­го зародышевого развития он находится в сфере земной силы тяжести. ... Эта сила тяжести обременяет то, что хочет стать ухом, преобразует это в остального человека". Само же ухо положением зародыша в теле матери предохранено от сферы сил тяжести, и потому является чистым отображением духовного мира, где оно формируется музыкой сфер. "Поэтому можно сказать: в нашем ухе мы имеем воспоминание о нашем духовном, доземном бытии; в нашей нижней человеческой организации мы забываем доземное бытие, и орга­низм подгоняется под земные силы тяжести, подо все то, что идет от веса. И кто правильно понимает фор­мирование человека, образование его облика, может всегда сказать, какой организм более подогнан к Земле, а какой остался более соответствующим доземному бытию".218(16)

Представление — воспоминание

1871. "Можно заметить такую тенденцию: Я помрачается, когда помрачается чувственное восприя­тие. Когда к чувственным восприятиям мы присоединяем представления, то проникаем нашим Я в наше астр. тело. Так что можно сказать: как жизнь в чувственных восприятиях связана с переживанием Я, так жизнь представлений связана с астр. телом.
     Прежде всего это помрачение Я выражается в том — и это, собственно, наиболее значительное, на что следует обратить внимание, если хотят понять, о чем я здесь говорю, — что мы, оставаясь при восприятиях чувств, имеем нечто совершенно индивидуальное. Комплекс чувственных восприятий, который мы получаем от самих себя, их никто другой не может получить точнее нас самих... и в этом совершенно индивидуальном мы получаем в то же время наше я-переживание. Поскольку мы восходим к переживаниям представ­лений, мы, в то же время, получаем силу приходить к чему-то более всеобщему, например, можем образовы­вать абстракции, которые затем в том же самом облике можем сообщать другим, и другие могут понять то же, что и мы. ... Но это выражается уже в том, что Я замутняется, когда от переживаний чувств мы продвигаемся вверх к переживанию представлений. Хотя, в то же время, мы уходим глубже в себя: и это также является непосредственным переживанием. Но когда развиваются представления — или, лучше сказать, то, что в нас разыгрывается для их возникновения, и что мы сегодня оставим в стороне, — то из представлений возникают воспоминания. Представления, собственно говоря, сначала исчезают из нашего сознания. Из ка­ких-то подоснов — сегодня мы оставим это без разъяснения — возникают факты, вследствие которых мы мо­жем вызвать те же самые представления.
     Это единственное, что мы можем утверждать. Неправомерно говорить, что представления гуляют где-то в подсознании, пока мы их не вызовем вновь, может быть через годы. ... Но мы также знаем, что предста­вления, которые человек образует в связи с чувственными переживаниями, преходящи, и что если даже это порой стушевывается, то должна быть развита внутренняя сила, которую можно пережить, когда прошедшее переживание в воспоминании снова становится представлением. Что здесь становится побуждением к воспо­минанию-представлению — это сидит в нас глубже, чем обычные, связанные с чувственными ощущениями пред­ставления. Это в нашей организации основанное воспоминание-представление; оно связано с тем, чем мы являемся как временные существа. Мы знаем, что представления по-разному вспоминаются в зависимости от того, насколько далеко в прошлом они находятся. ... Во всяком случае, живущее в представлении, свя­занном с чувственным восприятием, втянуто во временной поток, в котором живем мы сами. Определенные ощущения, которые мы имеем, когда всплывают воспоминания, говорят нам, как воспоминание связано со всей нашей организацией. Мы знаем также, как в различном возрасте сила воспоминания бывает большей и меньшей.
     Если мы исследуем эти факты, то сможем сказать себе, что как сила представления связана с астр. телом, так сила воспоминания связана с эф. телом. ... память образует одно с эф. телом, как жизнь пред­ставлений — одно с астр. телом, как чувственные восприятия — одно с Я. Во всяком случае, лежащее в основе представлений берется во временной поток нашего бытия. Не только развитие нашего роста между рождением и смертью находится в определенном временном потоке, но и то, что изживается в виде воспоминания, и мы чувствуем их взаимопринадлежность".
     Особенно в патологических случаях можно наблюдать связь нарушений памяти с нарушениями роста и питания, также связанными между собой. Существует и связь воспоминаний с физ. телом. Если вы привыкли совер­шать какое-либо непроизвольное движение пальцем, то всегда можно найти комплекс переживаний, приведший к этому. Переживания слишком сильно отпечатлелись в физ. теле, им же следовало отпечатлеться только в астр. теле. "Если же они слишком сильно отпечатлеваются в физ. теле, то тогда они встают под влияние вос­поминаний. Но такого не должно быть. Имагинативное наблюдение показывает нам, что действующее в памяти, в эф. теле является некоего рода развитием движения. В физ. теле это скапливается, застаивается. Это не должно целиком пронизывать физ. тело; оно должно физ. телом отталкиваться".
     "Вот действует чувственное восприятие. Сначала его воспринимает Я. Когда оно вживается в астр. тело, к нему присоединяется представление, действует сила, делающая возможным последующее воспоминание, когда это переживается как движение в эф. теле. Но вот все это должно скопиться, задержаться, не пронизывать далее целиком физ. тело. В физ. теле возникает — вначале, естественно, целиком бессознательно — от того, что живет в воспоминании, образ. Этот образ совсем не подобен тому, чем было воспоминание, — тут имеет место метаморфоза; но образ возникает. Так что можно сказать: как с эф. телом связана память, так с физ. телом связан действительный внутренний образ. Всегда, когда в физ. теле запруживается движение, исходя­щее из эф. тела, ему напечатлевается образ; этот образ, естественно, может быть постигнут имагинативным представлением. Тогда становится видно, как действительно физ. тело становится носителем всех этих образов".
     "Этот образ есть последнее, к чему приходят внешние переживания. Другим является представление; вос­поминание — это проходной момент. Переживаемое нами во внешнем мире не должно просто проходить сквозь нас. Мы должны быть изолятором; мы должны это задерживать, что в конце концов и делает наше физ. тело. Наше астр. тело изменяет это, делает бледным в представлении; наше эф. тело вбирает все его содержание и сохраняет лишь одну возможность вызвать это вновь. Но произведенное в нас действием, отпечаталось в нас образно. С этим мы живем далее. Но мы не должны пропускать это сквозь нас. Предположим, что мы пропускали бы сквозь себя представления, так что они не отталкивались бы эластично эф. телом: они тогда проходили бы сквозь эф. тело, сквозь физ. тело. Тогда мы барахтались бы в окружающем мире, как нам это повелевали бы делать внешние события". В нас вспыхивало бы желание подражать всему, что попадало бы в поле нашего зрения.
     Рассмотрим человека с другой стороны. Для внешнего наблюдения нет разницы между движением нас самих и неодушевленных предметов. Тогда речь идет лишь о перемене места. "И это, в конечном счете, и есть, по сути, то, что мы имеем в сознании от нашего движения в обычной жизни; ибо мы должны различать между намерением совершить движение и действительным движением".
     Движущийся человек развивает силу (возьмем одно это). "Итак, когда мы представляем себя в движении и смотрим на физ. тело, то можем здесь гово­рить только о силе". Но перейдем к внутренним процессам. Там становится необходимой еще материя: для сил роста, питания, воспроизводства. Происходящее здесь мы должны искать в эф. теле. Внешние силы жёст­ки, например, вес тела. Опустим тело в воду, оно потеряет в весе столько, сколько весит вытесненная им вода. Но внутренние силы подвижны; они могут простираться и сжиматься. "Каждая сила, так можно сказать (продолжая закон Архимеда), связываясь с эфирными силами, теряет столько от своей жесткости, неподвижности, сколько эфирные силы приносят ей навстречу поглощающих сил (Saugkraften). Эфирные силы стано­вятся движением, они тогда деятельны в растительном организме ... но также и в животном, и в человече­ском организме.
     Но пойдем далее от эф. тела к астрельному; также и во внешнем наблюдении пойдем от растения к живот­ному. Тут бывшее в силах роста внутренней подвижной силой, освобождается, внутренне освобожда­ется подобно тому, как я описывал освобождение силы с семи лет, со сменой зубов. Так что происходящее здесь больше не связано с силами твердого тела. Что здесь внешне выражает себя как свободные силы, яв­ляется у животного и человека силами инстинкта. Так проникаем мы к астр. телу, и то, что здесь внизу выступает как сила, является инстинктом. — Проникая до Я, инстинкт становится волей.

Я:	чувственное восприятие	Воля
Астральное тело:	жизнь представлений	Инстинкт
Эфирное тело:	память	Силы роста
Физическое тело:	образ	Сила

     ... Для внешнего взгляда физ. тело представляет собой силовую организацию. И если его наблюдать пра­вильно, то оно, фактически, состоит из взаимодействия сил с образами. ... если вы рассмотрите взаимо­действие идущего сверху и снизу ... т.е. идущие колебаниями вниз представления и идущие снизу вверх процессы питания, роста, дыхания, то вы получите живой образ эф. тела, и, опять-таки, если вы обдумаете все то, что вы переживаете сами, когда в вас деятельны инстинкты, когда вы хорошо поймете, как инстинкты действуют в циркуляции крови, в дыхании, во всей ритми­ческой системе, как инстинкты зависят от нашего воспитания, то вы получите живое действие того, что является астр. телом.

И когда, наконец, вы обдумаете взаимную игру волевых актов ... с восприятиями чувств, то вы получите живой образ того, что здесь как Я вживается в сознание". "Внешним миром воз­буждаются чувственные восприятия (см. схему, синее), но внутри этих чувственных восприятий живет Я (оранжевое)". "Это Я живет, собственно говоря, во внешнем мире и напол­няет нас через восприятия чувств, а далее наполняет нас, ко­гда в чувственные восприятия (оранжевое), проникая до астр. тела, вчленяются представления (желтое). ... Это иллюзия, будто наше Я пребывает внутри ... физического организма. Оно из внешнего мира относится к этому физическому организму таким образом, что как бы протягивает свои щупальца в наше внутреннее, преж­де всего в представления, т.е. к астр. телу или до астр. тела.
     Рассмотрим точнее мир воспоминаний. Воспоминания восходят из нашего внутреннего. Когда они восходят внутри, то в первую очередь представляют собой деятельность в эф. теле, которая и возбуждает пред­ставления в астр. теле (стрелки). Но в конце концов представления должны происходить из того, что в физ. теле является образами.
     Теперь заметьте себе, что — исходя из физ. тела — к эф. телу устремляется возбуждение, лежащее в ос­нове воспоминания, и в нем пребывает Я. Все это можно нарисовать так, что схематически я мыслю Я не только здесь, внешне, но также пребывающим в физ. теле (красноватое) и из физ. тела возбуждающим вос­поминания (зеленое), которые затем делаются представлениями (желтое)... Когда я принимаю во внимание воспоминания, то я должен пребывающее здесь, наверху, как Я, заложить также и в физ. тело. Я обособлено для себя, а, с другой стороны, наполняет физ. тело. ... А теперь обратите вни­мание на следующий процесс. Представьте себе, что вы встретили на улице человека и у вас возникло чувственное восприятие этого человека. Ваше Я внутри, и там высту­пает воспоминание: вы вновь узнаете человека. Воспоминание пришло из­нутри, а извне — чувственное восприятие. И они сцепляются". Феномен такого сцепления был известен древним духоиспытателям. Они его изображали в виде змеи, кусающей свой хвост. Но истоки подобных символов теперь мало кто знает, а без того в них нет смысла.
     "В действительности Я — это поток, который приносит телу чувственные возбуждения. Тело отражает их назад, и прежде всего то, в чем сидит само Я. Я, собственно, здесь, но также и во внешнем ми­ре. Оно в физ. теле, но и отражается им. Человек воспринимает не свое действительное Я, а отражение. Он воспринимает отраженное излучение, когда ощущает: это отражение". "Это нужно представить себе как образ: душа находится во внутреннем вращательном движении. Это предстает созерцанию".206(12,13. VIII)

     289. "Здесь на Земле мы имеем весомые, твердые вещи, а к этим весомым, твердым вещам некоторым образом прикреплены цвета: красный, желтый, — т.е. то, что мы воспринимаем на вещах. Когда мы спим, то желтое парит как свободное существо, красное парит как свободное существо; они не связаны с условиями тяжести, но парят свободно. То же и относительно звука: не колокольчик звенит, но звучание ткет. ... в этих свободно парящих цветах имеется тенденция уйти в дали мира, они обладают противотяжестью. Земные вещи стремятся к центру Земли, те же хотят свободно улететь в дали мирового пространства.
     Нечто подобное имеет место в отношении меры. Представьте себе маленькое красное облачко, окруженное мощным желтым образованием. И человек мерит, но не по масштабу, качественно; сильно светящимся красным он мерит слабо светящееся желтое образование. И как масштаб говорит вам: это 5 метров, — так говорит вам красное: если бы я распространилось, то пятикратно перешло бы в желтое. Я должно распространиться, я должно становиться мощнее, тогда я также стану желтым. — Так совершается здесь измерение". Труднее объяснить природу счета. "Если здесь вы имеете какой-либо "один", то он требует четырех или пяти других, в соответствии с конкретным случаем. Один всегда имеет внутреннее отношение к другому, и здесь число — реальность". 228 (3)

     311. "Сила тяжести дает форму всему на Земле. Эта же сила дает форму кристаллу, только в нем она действует внутри". 198 (17)

     418. "Существует световой эфир, тепловой эфир. Последний состоит из двух слоев: одна часть — это земной тепловой эфир, другая — космический тепловой эфир; они постоянно взаимодействуют. Т.обр., существует не один, а два рода тепла: земного происхождения и космического. Они постоянно действуют одно в другом. С тепловым эфиром граничит воздух. Затем идут вода и земля, а вверху — световой, химический и жизненный эфиры. Если мы возьмем племя бабочек, то оно некоторым образом принадлежит световому эфиру, и сам световой эфир служит средством, с помощью которого сила света извлекает из гусеницы бабочку. Ее в основном извлекает сила света.
     Световой эфир — бабочка.
     Тепловой эфир — птица.
     Воздух
     У птичьего племени это обстоит иначе. Птица откладывает яйца. Затем их нужно высиживать в тепле. Бабочка просто отдается природе Солнца; птица идет в область тепла. Птица существует в области теплового эфира, и она преодолевает то, что является просто воздухом.
     Бабочка хотя и летает в воздухе, но, по сути говоря, она вся — творение света. И когда воздух пронизан светом, то бабочка выбирает в этом свето-воздушном бытии не воздух, а свет; воздух же является только носителем. Воздух — это волны, на которых она, в некотором роде, плывет, но ее элемент — свет. Птица летает в воздухе, но элемент ее — тепло, различные степени тепла в воздухе; в определенной мере она преодолевает воздух. Птица ведь внутренне является воздушным существом. Она в высшей степени воздушное существо. ... Кости у птицы полые, они наполнены воздухом. ... ее костный мозг — это чистый воздух. Если вы рассмотрите легкие птицы, то вы найдете в них большое число отходящих от них мешочков, воздушных мешочков. Когда птица дышит, то она вдыхает воздух не только в легкие, но и в эти воздушные мешочки, а оттуда он идет в полые кости. Т.обр., если убрать кости, мышцы и перья, то мы получим птицу, состоящую из воздуха. ... Птица дышит; через дыхание она по-рождает тепло. Это тепло расходится с воздухом во все части тела. Возникает разница между внутренним и внешним теплом... в этих различных уровнях теп-лового элемента и живет птица". Материальные части тела птица ощущает, вы-ражаясь образно, как навешанные на нее повсюду полные сумки. А если у вас на спине висит большая сумка, то вы же не скажете, что это ваше тело. Птица охотно освободилась бы от этого груза и стала животным, состоящим из воздуха.
     "Бабочка вообще не дышит тем образом, как т.наз. высшие животные ... она дышит через трубки, которые от ее собственно оболочки идут внутрь и несколько раздувают ее, так что воздух может скапливаться в них, когда бабочка летит; в момент полета ничто ей не мешает, она может не дышать. ... Благодаря тому, что она дышит через трубки, идущие внутрь ее, она обладает возможностью вместе с вдыхаемым воздухом вбирать в свое тело свет. Такова большая разница между бабочкой и птицей". У высших животных в легких кислород соединяется с кровью, идущей через сердце (см.рис. 1).
     У бабочек это иначе. "Если это бабочка (рис. 2), то повсюду здесь идут трубки. Они разветвляются. Повсюду в них входит кислород (пунктирные линии) и разветвляются по ходу этих трубочек; воздух повсюду проникает в тело.
     У нас, т.наз. высших животных, воздух входит в легкие как воздух; у бабочек воздух распространяет с собой свет по всему телу. ... птица — это внутренне теплый воздух, бабочка — вся свет. И тело ее состоит из света, а тепло для нее — бремя, груз. Она порхает целиком и полностью в свете и строит свое тело целиком из света. ... Другое дело — ее бремя". Если рассматривать бабочек и птиц как две ступени одухотворения материи (бабочкой постоянно, а птицей после смерти), то здесь имеется еще третья своеобразная ступень. "Бабочка совсем не затронута земной тяжестью. ... Птица преодолевает тяжесть, согревая воздух в своем внутреннем... То животное, которое по своему происхождению должно бы жить в воздухе, но не может преодолеть тяжести, поскольку не имеет полых костей — его кости наполнены костным мозгом, — а также воздушных мешочков, как у птицы, таким животным является летучая мышь. ... летучие мыши подлежат действию земной тяжести и чувствуют себя в своей плоти и в своих костях. Поэтому того элемента, из которого состоят бабочки, в котором они живут целиком, света, летучие мыши не выносят. Они любят сумерки. Они вынуждены пользоваться воздухом, но более всего нравится он им, когда не пронизан светом. Они отдают себя сумеркам. Они суть животные сумерек. В воздухе они движутся благодаря карикатурно выглядящим крыльям в виде кожи( перепонки) натянутой между удлиненными пальцами. ... Вряд ли можно физически-механически сконструировать крылья бабочки или птицы. Полностью их никогда не воспроизвести. Но летучую мышь можно сконструировать, исходя из земной динамики и механики.
     ... птица видит то, что находится в свете. Когда коршун нападает на ягненка, то он ощущает его как нечто, находящееся на конце светового луча, как бы нарисованным внизу на Земле. И кроме того, это не просто зрение. Это вожделение, которое вы можете воспринять, если понаблюдаете полет коршуна, устремившегося на ягненка; этот полет есть высказанная динамика воли, воления, вожделения.
     Бабочка вообще видит Землю как зеркальное отражение; для бабочки Земля — это зеркало. Она видит то, что находится в космосе. ... Земля отражает то, что находится в космосе. Птица не видит земного, но то, что находится в воздухе. Летучая мышь различает, через что или мимо чего она пролетает. А поскольку она не любит света, то она не любит касаться всего, что видит. И можно сказать, что бабочка и птица видят духовным образом. ... Летучая же мышь видит неохотно, и поэтому она имеет — я бы сказал — воплощенный страх перед тем, что она видит, но чего видеть не хочет. ... Потому она так удивительно во все вслушивается. Летучая мышь — это фактически такое животное, которое своим полетом постоянно вслушивается, не угрожает ли что-либо этому полету. Рассмотрите уши у летучей мыши, и вы увидите, что они настроены на мировой страх".
     Бабочка постоянно одухотворяет материю; она любимица деятельности Сатурна. Но Сатурн — носитель памяти планетной системы, и бабочка целиком связана с возможностью воспоминания нашей планетной системы. В бабочке живут мысли-воспоминания. "Птица же — это живая летящая мысль. А летучая мышь — это летящее сновидение, летящий сновидческий образ космоса. Т.обр., вы можете сказать: Земля оплетена бабочками, они являются космическим воспоминанием. О птичьем племени можно сказать: они являются космическими мыслями; о летучих мышах: они являются космическим сновидением. Как сон любит сумерки, так космос любит сумерки, когда высылает через пространство летучих мышей. Пребывающие мысли-воспоминания воплощены на Земле в роях бабочек, современные живые мысли — в стаях птиц, сны земного окружения летают воплощенными в летучих мышей. И почувствуйте: если мы правильно углубляемся в форму, то как родственна наблюдаемая летучая мышь сну! На нее нельзя смотреть иначе, как с мыслью: это мне снится....
     Летучая мышь выделяет одухотворенную субстанцию, особенно ту, которая живет на натянутых между пальцами перепонках, выделяет ее во время своей жизни, но передает ее не Мирозданию, а земному воздуху. Благодаря этому в земном воздухе постоянно возникают жемчужины духа". Летучие мыши постоянно оставляют за собой, подобно кометам, нечто вроде хвоста: духовную материю, которая включается в воздух так же, как кислород и водород. "Как удивительно и парадоксально это ни звучит, но следует сказать: это сновидческое племя летучих мышей посылает в воздух маленьких призраков, которые затем соединяются со всеобщей массой. В геологии расположенное под землей, но все еще сохраняющее характер каменной жидкой массы, называют магмой. Можно говорить о духовной магме в воздухе, происходящей от летучих мышей.
     В древние времена инстинктивного ясновидения люди были очень чувствительны к этой духовной магме, как сегодня некоторые люди бывают чувствительны к плохим запахам; но это, я бы сказал, выглядит довольно плебейски по сравнению с чувствительностью к тому, что остается в воздухе от летучих мышей. В древности против этого защищались. В некоторых Мистериях существовали особые формулы, с помощью которых люди внутренне замыкались, чтобы остатки летучих мышей не приобрели над ними какую-либо власть". Ведь мы вдыхаем эти остатки с воздухом. Однако современные люди этого не чувствуют, они глотают эти остатки, не чувствуя к ним отвращения, и они идут в их астр.тела. Наука же посвящения повсюду указывает, что "эти остатки летучих мышей являются вожделенной пищей того, кого я вам в лекциях описывал как дракона. Только для этого они, эти остатки летучих мышей, должны быть вдохнуты человеком. И дракон находит свою лучшую точку опоры в человеческой природе, когда человек дает этим остаткам летучих мышей пронизать свои инстинкты. Они (остатки) тогда ворочаются там, и дракон их пожирает, становясь от этого жирным — в духовном смысле, естественно, — и получает власть над человеком, получает власть многообразными способами.
     И дело теперь обстоит так, что человек снова должен от этого защищаться. Защита сегодня приходит в новой форме от борьбы Михаэля с драконом. Что человек получает как внутреннее усиление, когда воспринимает импульс Михаэля, каким он описывается здесь, — это служит зашитой от пищи, которую должен получить дракон; это защищает его от неправомерных остатков летучих мышей в атмосфере". 230 (5)

     435. "Мы должны существо бабочки представлять себе таким, что оно некоторым обр. является зеркальным отражением красот высшего космоса. В то время как человек то, что является верхним космосом, воспринимает в себя, замыкает в себе, делает внутренне-душевным, душевным как концентрацию космоса, которая затем излучается вовне и в человеческой голове дает себе форму, в то время как мы, т.обр., в человеческой голове имеем нечто, образованное изнутри наружу, в существе бабочки мы имеем нечто, образованное снаружи вовнутрь. И тот, кто эти вещи рассматривает ясновидчески, научается чему-то колоссальному, когда подходит к делу, говоря себе: Я хочу обосновать тайну, древнейшую тайну, сатурническую тайну человеческой головы, я хочу знать, что за силы господствуют внутри черепа. ... И он должен тогда указать себе на то, что человек повсюду видит вовне, что повсюду излучается внешне! Чтобы изучить человеческое существо, чтобы познать чудо его собственной головы, необходимо изучить чудо, каким является бабочка во внешней природе: это большое учение, которое ясновидящему наблюдателю дает космос.
     Когда эволюция делает шаг от времени Сатурна ко времени Солнца, тогда возникает существо, обладающее воздушно преобразованной, воздушно метаморфизированной головой; но одновременно вычленяется, в тонкой, конечно, субстанции, то, что позже становится грудной организацией, дыхательным и сердечным образованием человека. Итак, здесь — на Сатурне — мы имеем в основном метаморфозу, которая представляет человеческую голову. Но перейдем к солнечному времени; тогда мы имеем человека головы и груди, ибо к голове человека причленяется грудь. В начале солнечного времени возникает то, представителем чего является орел. В начале солнечного времени возникает птичье племя, а во второй его половине — зачатки того животного племени, которое можно назвать грудными животными, например львы — как представители, — но также и другие животные. Т.обр., зачатки этих животных восходят ко времени древнего Солнца. ...
     ... Первое, что человек выработал в эволюции, —это голова. Остальные органы возникли как дополнение к ней, они как бы висят на головном образовании. В космической эволюции человек растет от головы вниз. Зато лев, например, во время др. Солнца, во время второй его половины, образовался как животное грудное, как животное с сильным дыханием и очень маленькой, чахлой головой. И когда уже в земное время Солнце выделилось из Земли и действовало извне, лишь тогда из груди образовалась голова. Лев, т.обр., растет от груди, человек — от головы вниз. Это космическое различие в эволюции их обоих.
     ... Во время древнего Солнца человек был пронизан блистанием, волнами света, воздуха и для своего питания нуждался в дыхательном аппарате, примыкавшем к нему снизу. Человек в солнечное время представляет собой головной и дыхательный орган. Во время др. Луны он вчленяет в себя систему пищеварения, и с этим он получает нижнюю часть тела. А поскольку на Луне субстанции были водные, то он имел определенные выросты, которые позволяли ему, плавая, передвигаться в воде. О руках и ногах речь может идти только в земное время, когда существует сила тяжести и образует то, что, прежде всего, идет вдоль направления силы тяжести: конечности". Тот аппарат пищеварения был совсем другим и не мог служить свободной подвижности. В животном мире в то время образуется тот животный род, представителем которого является корова. На древней Луне она в основном образует один только аппарат пищеварения, позже из него вырастают грудь и голова; это происходит на Земле после выделения Луны. "Итак, вы видите: человек растет от головы вниз, лев — от головы вверх и вниз, корова — от аппарата пищеварения ... вверх, к сердцу, к голове".
     Наравне с описанными животными в соответствующие эпохи возникают и другие. Некоторые из них возникают во время последней лунной метаморфозы, они тогда получают свои первые зачатки. "Но они, например, не могут соучаствовать в выходе Луны ... который вытянул из живота коровы сердечный и головной органы; и эти выступившие позже животные остались на той точке, которой отмечено появление пищеварения у человека. . ... на той ступени, которую человек носит в нижней части своего тела.
     И как орел и бабочка должны быть причислены к голове, лев — к груди, так корова — к нижней части тела; но — я бы сказал, — будучи животным позднейшей эволюции, корова получила и всю верхнюю часть, тогда как амфибии и рептилии, а значит, и жабы, лягушки, змеи, ящерицы и т.д. получили лишь человеческую нижнюю часть, его аппарат пищеварения. Они суть один лишь аппарат пищеварения, возникший как животные.
     Они возникли во второй половине лунного времени как в высшей степени неуклюжие формы, как странствующие желудки и кишки. И только лишь в земное время они получили не особенно приятно выглядящие головные части; разглядите сами лягушку и жабу или змею! ... И в земное время, когда человек выработал конечности под влиянием земной тяжести и магнетизма, у черепах — возьмите их опять же как представителей — от панциря простерлись в стороны голова и лапы, причем голова выросла наподобие конечности. И здесь вы можете понять, сколь неуклюжа голова у рептилий и амфибий. Она образована так, что вызывает чувство: за губами здесь сразу начинается желудок. ... И, фактически, можно сказать, что как человек носит продукты пищеварения в кишечнике, так космос окольным путем, через Землю, носит жаб, змей, лягушек в некоторого рода космическом кишечнике, образуя их в водно-земном элементе Земли.
     Что связано более с человеческим размножением, что получило свои первые зачатки в самое последнее время древней Луны, — это в земной метаморфозе выступило как рыбы и еще более низшие животные. Так что их следует рассматривать как результат развития тех существ, которые возникли в ряду животных в тот момент эволюции, когда человек к органам пищеварения присоединил органы размножения. Змея является посредницей между органом размножения и органом пищеварения.
     Если правильно рассмотреть человеческую природу, то что тогда представляет собой змея? Змея, будучи правильно увиденной в человеческой природе, представляет собой т.наз. почечный канал. Она возникла в то же время мировой эволюции, когда у человека выработался почечный канал".
     "В бабочке, в птице мы имеем нечто такое, что напоминает о тех духовных формах, среди которых жил человек до того, как низошел на Землю, о существах высших Иерархии. И если смотреть на бабочек, птиц, то они являют собой маленькие преображения, метаморфизированные воспоминания о тех формах, которые окружали человека как духовные формы, когда он еще не сошел в земное развитие. Поскольку земная материя тяжела и должна преодолеваться, то бабочки стянули свой гигантский облик, который они имеют, до совсем малого. И если вам удастся отделить от бабочки все, что составляет земную материю, то она обратится в облик Архангела, как духовное, как световое существо. В животных, населяющих воздух, мы имеем земное отображение того, что в высших сферах пребывает духовным образом. Поэтому во времена инстинктивного ясновидения было естественным из форм летающих животных художественно делать символические изображения, образные формы духовных существ высших Иерархий. Это имеет внутреннее основание. И физические формы бабочек и птиц — это физические метаморфозы духовных существ. Но духовные существа метаморфизировались, и их метаморфизированными отображениями являются бабочки и птицы; Иерархии же — это, естественно, другие существа".
     "Проодухотворенную земную материю, которая высылается в космос бабочками, можно, заимствовав выражение из физики Солнца, назвать короной бабочек. Эта корона бабочек постоянно излучается в космос. Но в ней также излучается то, что племя птиц посылает в космос, когда птицы умирают. Так что туда, в космос, излучается одухотворенная материя птиц. И глядя извне, духовно, можно увидать мерцающую корону, исходящую от племени бабочек — по определенным законам она сохраняется и зимой, —и в форме лучей из нее исходят излияния птиц.
     Видите ли, когда человек собирается низойти из духовного мира в физический, то сначала ему предстает корона бабочек. Это изумительное излучение одухотворенной земной материи, которое зовет его в физическое бытие. А излучение короны птиц ощущается более как силы, которые его притягивают". Вступая затем в земной элемент, человек находит его подготовленным для себя в теле матери, где он сначала получает головную организацию (как метаморфозу всего тела предыдущей жизни), а затем организм пищеварения. Образованию головы также родственно все то, что является в короне бабочек и птиц. "Если бы все это образовалось само извне в теллурическом, разделяясь на части в земном, то оно стало бы тем, чем являются низшие животные формы, амфибии и рептилии ... рыбы и еще более низшие животные". (В этой связи полезно обдумать вопрос: что могло образоваться в той колбе, где итальянский ученый некоторое время тому назад пытался вырастить человеческий эмбрион? — Прим.составителя).
     Мы рассмотрели бабочку как световое существо, птиц — как воздушное. Рыбы живут в водном элементе, который пронизан всевозможными космическими силами, силами звезд. "... и рыба чувствует себя как земноводное существо ... рыба чувствует себя как то, что включает в себя воду, она чувствует себя как окружение воды. Она чувствует себя как блистающую оболочку, покров воды. Но саму воду она чувствует как чуждый элемент, входящий и выходящий из нее, приносящий воздух, необходимый ей, но воду и воздух она чувствует как чуждое. ... благодаря тому, что она чувствует себя как оболочка и вода остается связанной с остальным водным элементом, благодаря этому рыба чувствует эфир как то, в чем она, собственно, живет; астральное же она не переживает как принадлежащее к ней. Рыба — это удивительное животное. Она по-настоящему эфирна. Сама по себе она является физической оболочкой воды. Воду, находящуюся в ней, она чувствует принадлежащей ко всей воде в мире. ... и повсюду во влаге (а она есть везде) она воспринимает эфир". Если бы рыба могла говорить, то она сказала бы: "Я являюсь покровом, но покровом, несущим распро-страненный повсюду водный элемент, носитель эфирного элемента. В эфире я, собственно, плаваю. Рыба могла бы сказать: Вода — это майя, действительностью является эфир, в котором я, собственно, и плаваю. — Итак, рыба чувствует свою жизнь как жизнь Земли. ... и потому она принимает участие во всем, что происходит в кругообороте года с Землей: выход эфирных сил летом и их возвращение. Так что рыба чувствует нечто такое, что дышит во всей Земле. Эфир рыба ощущает как дыхание Земли.
     Однажды д-р Ваксмут говорил здесь о дыхании Земли. Это было очень хорошее сообщение. ... Иначе это обстоит у растений и амфибий. У лягушек, например, это выступает особенно характерно. Они менее связаны с эфирным элементом космоса, они более связаны с астральным элементом космоса. Если спросить рыбу: Как обстоит дело с тобой? — то она ответит: Здесь, на Земле, я — земнорожденное творение, образованное из земно-влажного элемента; но моя настоящая жизнь является жизнью всей Земли с ее космическим дыханием. — У лягушки это обстоит значительно иначе. Она принимает участие во всеобщей астральности.
     Я рассказал вам, как астральность космоса сверху касается цветов. С этой астральностью, с этим, в определенном роде, астр.телом Земли лягушка связана так же, как рыба с эф.телом. Лягушка имеет очень крепкое собственное эф.тело, более крепкое, чем у рыбы, но она живет во всеобщей астральности, поэтому она сопереживает годовые процессы астрального Земли в испарениях и конденсации воды". Другие амфибии проделывают то же, что и лягушки, но в более слабой степени. "Лягушка является носителем чувства, которое имеет Земля в периоды дождей и в сухие периоды. Поэтому при различных погодных отношениях вы слышите более или менее прекрасные или ужасные лягушиные концерты. Лягушки выражают в них то, что они сопереживают в астральном теле Земли. Они не квакают, не побуждаясь к тому всем космосом.
     Теми же силами, какими человек переживает, космос образует внешнюю природу: змей, жаб, лягушек. И если, например, вы хотите изучить толстый кишечник у человека — в природе обо всем следует говорить не с отвращением, а объективно, — процессы выделения в нем, то вам следует заняться внешним изучением жаб".
     Итак, в видимом мы получили образ того, как Земля, со своей стороны, сопереживает космическую жизнь. Ибо посмотрите на своего рода органы выделения Земли: ее выделения не менее живые, чем у человека, она вообще выделяет живое, например жаб, и этим избавляется от того, что ей не нужно. ... повсюду во внешнем мире содержится внутреннее природы. Мы можем изучить все внутреннее существо человека, если поймем, как ткет и живет внешний космос". 230 (6)

Кометы

     505. "В отношении Земли мы должны представить себе: снаружи воздух, внутри плотная материя; в отношении Солнца все обстоит наоборот: от относительно плотной материи мы приходим к тонкой и наконец — к отрицанию материи. ... во внутренней части Солнца негативная (в сравнении с земной) материя". Это меньше, чем пустое пространство. Если позитивная материя давит, то негативная всасывает. В этом и состоит объяснение гравитации. Этой силой всасывания Земля увлекается Солнцем вслед за собой в мировом пространстве. Если теперь мы представим себе излучение позитивной материи из Земли и негативной из Солнца, то они пронизывают одно другое, но не гомогенно. В их столкновении возникает некое отношение уплотнения, и этим создаются условия, субстанциональность для возникновения таких явлений, как кометы. Они движутся так, что там, где их ядро, постоянно что-то возникает, а где хвост — исчезает. Комета — это текучее выравнивание весомой и невесомой материи, идущее сквозь пространство трение их между особой, нечто постоянно возникающее и преходящее. 323 (18)

Шеллинг

     367. "Подобно блеску молнии, которая в развитии мировоззрений освещает прошлое и будущее, звучит мысль, которую Фридрих Вильгельм Иосиф Шеллинг (1775-1854) высказал в своей натурфилософии: "Философствовать о природе — значит творить природу". Той мысли, которой были проникнуты Гете и Шиллер: продуктивная фантазия должна участвовать в творении мировоззрения, — эта фраза дает монументальное выражение. Не в том, что природа дает нам добровольно, когда мы ее наблюдаем, созерцаем, содержится ее глубочайший смысл. Человек не может извне воспринять этого смысла. Он должен его создать.
     Дух Шеллинга имел особенную склонность к такому творчеству. Все его духовные силы стремились к фантазии. По находчивости его нельзя сравнить ни с кем, но его воображение создает художественные образы, а не понятия и идеи. Своей духовной особенностью он был призван продолжать ход мыслей Фихте. Этот последний не обладал продуктивной фантазией. Своим требованием истины он дошел до душевного центра человека, до "я". Если это может стать источником мировоззрения, то тот, кто стоит на этой точке зрения, должен быть также в состоянии из "я" достичь полных содержания мыслей о мире и жизни. Это может произойти только с помощью воображения. Фихте им не обладал.
     Подлинное мнение Шеллинга о единстве природы и духа редко понимается правильно. Необходимо целиком перенестись в его образ представлений для того, чтобы не понять их как тривиальность или абсурд. Для того, чтобы пояснить этот образ представлений, мы приведем здесь одну мысль из его книги о мировой Душе, в которой он высказывается о силе тяготения. Многие усматривают трудности в этом понятии, ибо оно предполагает т.наз. "воздействие на расстоянии". Солнце действует притягивающе на Землю, несмотря на то, что между Солнцем и Землей нет ничего такого, что способствовало бы этому притяжению. Следует представить себе, что Солнце через пространство простирает сферу своего действия на места, в которых его нет. Живущие в грубо чувственных представлениях усматривают в подобной мысли трудность. Каким образом может тело действовать там, где его нет? Шеллинг опрокидывает весь этот ход мысли. Он говорит: совершенно правильно, что тело действует только там, где оно находится, но точно так же истинно, что оно находится только там, где оно действует. Если мы видим, как Солнце действует на нашу Землю посредством силы притяжения, то из этого следует, что оно в своем бытии простирается вплоть до нашей Земли и что мы не имеем права переносить его бытие лишь в то место, в котором оно действует видимо. Солнце со своим бытием выходит за границы, в пределах которых оно видимо; видима лишь одна часть его существа, другая обнаруживается путем притяжения. Приблизительно так же должны мы мыслить отношение духа к природе. Дух не только там, где его воспринимают, но также и там, где он воспринимает. Его существо простирается до самых отдаленных мест, в которых он может наблюдать предметы. ... Только в случае, если дух не принимает в расчет природу и взирает на себя самого, ему представляется, что он отделен от природы, как глазу кажется, что Солнце заключено внутри некоего пространства, если упустить из виду, что оно находится также и там, где оно действует путем притяжения. Таким образом, если я даю возникнуть в моем духе идеям, выражающим законы природы, то одинаково правильно будет как одно утверждение: что я творю природу, — так и другое: что. природа сама творит себя во мне.
     Есть две возможности описать существо, являющееся одновременно духом и природой. Одна из них: я описываю реально действующие законы природы; другая: я показываю, каким образом дух приходит к этим законам. В обоих случаях мною руководит одно и то же. В одном случае закономерность показывает мне, как она действует в природе; в другом случае дух показывает мне, что он предпринимает для того, чтобы представить себе эту же закономерность. В одном случае я занимаюсь естествоведением, в другом — духоведением. Шеллинг привлекательно описывает связь между обоими: "Необходимая тенденция всякого естествознания заключается в том, чтобы от природы прийти к разумному. Это, а не что-либо иное лежит в основе стремления внести теорию в явления природы. Величайшим усовершенствованием естествознания было бы совершенное одухотворение всех законов природы до законов созерцания и мышления. Феномены (материальное) должны совершенно исчезнуть, и остаться должны только законы (формальное). Отсюда проистекает то, что чем больше выступает в самой природе закономерное, тем более исчезает оболочка, а сами феномены становятся духовнее и в конце концов совершенно прекращаются. Оптические феномены являются не чем иным, как геометрией, чьи линии проведены светом, и самый этот свет двояко материален. В явлениях магнетизма уже исчезают всякие материальные следы, а от феноменов силы тяготения, которые даже естествоиспытатели, как они полагали, могли понять только как непосредственно духовное воздействие — воздействие на расстоянии, — не остается ничего, кроме их закона, осуществление которого в целом заключено в механизме небесных движений. Законченной теорией природы была бы такая, в силу которой вся природа растворилась бы в разуме"."
     "Шеллинг хочет при помощи творений природы проникнуть к творчеству; он погружается внутрь творящей природы и дает ей возникнуть в своей душе, как художник дает возникнуть своему произведению искусства. Таким образом, чем являются, по мнению Шеллинга, мысли, содержащиеся в его мировоззрении? Это идеи творящего Духа природы. Что предшествовало вещам и что их создало, возникает в отдельном человеческом духе как мысль. Эта мысль так относится к своему первоначальному действительному бытию, как образ воспоминания о каком-либо переживании относится к самому этому переживанию. Итак, человеческая наука становится для Шеллинга образом воспоминания о духовных прообразах, творящих до бытия вещей. Божественный Дух сотворил мир; в конце он творит также и людей для того, чтобы в их душах создать себе орудия, при помощи которых он может помнить о своем творчестве. Таким образом, предаваясь размышлению о мировых явлениях, Шеллинг совершенно не чувствует себя отдельным существом. Он кажется себе частью, членом творящих мировых сил. Он не мыслит, но Дух мира мыслит в нем. Этот Дух в нем созерцает свою собственную творческую деятельность".
     "По воззрению Шеллинга, природа, искусство и мировоззрение (философия) находятся в таком взаимоотношении, что природа дает готовые внешние продукты, мировоззрение — творческие идеи; искусство — и то и другое в гармоническом взаимодействии. Художественная деятельность стоит посередине между творческой природой, созидающей без знания идей, на основании которых она творит, и мыслящим духом, знающим эти идеи и не могущим с помощью их творить вещи. Шеллинг выражает это в словах:
     "Идеальный мир искусства и реальный мир объектов являются, таким образом, продуктами одной и той же деятельности; совпадение обоих (сознательной и бессознательной) без сознания дает действительный, с сознанием — эстетический мир. Объективный мир есть лишь первоначальная, еще бессознательная поэзия духа. Общее орудие философии и заключительный камень всего ее свода — философия искусства"."
     "Фихте все заключает в "я". Шеллинг распространил "я" на все. Он не хотел подобно Фихте показать, что "я" является всем, но наоборот, что все есть "я". И Шеллинг имел мужество объявить божественным не только содержащее идеи "я", но всю человеческую духовную личность. Он не только сделал человеческий разум божественным, но и содержание человеческой жизни сделал божественным, личным существом.
     Антропоморфизмом называют такое толкование мира, которое исходит из человека и представляет себе, что в основе кругооборота мира в целом лежит существо, направляющее его подобно тому, как человек направляет свои собственные действия. Антропоморфичным считает мир также и тот, кто в основу событий кладет всеобщий мировой разум. Ибо этот всеобщий мировой разум есть не что иное, как человеческий разум, превращенный в общий. Когда Гете говорит: "Человек никогда не поймет, как он антропоморфичен," — то он имеет в виду, что в простейших наших изречениях о природе заключен скрытый антропоморфизм. Когда мы говорим, что какое-либо тело продолжает катиться оттого, что его толкнуло другое, то мы сознаем такое представление исходя из нашего "я". ... Шеллинг имеет мужество признать самый последовательный антропоморфизм. В конце он провозгласил человека со воем его содержанием жизни божеством. И так как для этого содержания жизни необходимо не только разумное, но и неразумное, то он имел возможность объяснить и неразумное в мире. Хотя для этой цели он должен был дополнить разумный взгляд другим, источник которого не заключен в мышлении. Этот, по его мнению, высший взгляд он назвал "положительной философией". Она "есть подлинная свободная философия"... "Отрицательная философия" останется преимущественно философией для школы, "положительная" — для жизни. Полное посвящение, которого можно требовать от философии, дают лишь обе вместе. Как известно, в Элевзинском посвящении различались малые и великие Мистерии, малые считались предварительной ступенью к великим... Положительная философия есть необходимое следствие правильно понятой отрицательной, и, таким образом, можно сказать в отрицательной философии празднуются малые, в положительной — великие Мистерии философии". 18(7)

     925. "Нужно иметь в виду эту разницу между "быть связанным с физ.телом и благодаря этому быть внутри физ.тела" и "не быть связанным с физ.телом и все же быть вставленным внутрь физ.тела". Здесь есть разница, и в силу ее возникает имагинативное познание, для которого необходимо оставаться внутри физ.тела, совсем не выходя из него и тем не менее быть независимым от него.
     Когда вы со своей духовно-душевной жизнью остаетесь в физ.теле, то вы его наполняете, если даже и не связаны с ним. Вы наполняете его. Я могу схематически изобразить это так. Возьмем обычное состоя­ние дневной жизни человека. Представим себе здесь физ.тело (см. рис.а, светлое), здесь эф.тело (лиловое), а здесь духовно-душевное (желтое). В этом состоянии человек повсюду связан своим эф.телом с мышцами, костями, нервами, со всем физ.телом. Эта связь существует повсюду. А теперь представим себе для сравнения следующее: вы имеете пористый глиняный сосуд и наливаете в него воду, вода заполняет поры этого глиняного сосуда, она втекает в эти поры. Но может быть и так, что у вас не пористый гор­шок и он совсем не вбирает воду: тогда вода находится только внутри горшка и не имеет никакой связи с его внутренними стенками. Таков бывает человек, находясь в имагинативном познании внутри своего тела: в этом случае эф.тело не входит в мышцы, в кости и т.д. Это можно нарисовать так: физ.тело (рис.б.); эф.тело теперь остается с самим собой, а внутри находится душевно-духовное человека. Только внутри человека эф.тело выделяется. Вследствие этого выделения оно должно стать, естественно, воспринимаемым, когда человек снова вернется в прежнее состояние, ...при этом он не только устанет, но почувствует себя тяжело, сильно почувствует тогда свое физ.тело, поскольку ему ведь придется снова вползать в него.
     Так обстоит дело при имагинативном познании, но не при инспиративном. Инспиративное познание, на­ступающее, как я это уже вам описывал, при пустом сознании, обусловливает состояние, при котором человек со своим душевно-духовным находится вне своего физ.тела. Здесь (рис.в.) духовно-душевное нахо­дится вне физ. и эф. тел.

     Внешняя конфигурация должна быть, т.обр., как во время сна. Человек должен со своим Я и астр.телом быть цели­ком вне эф.тела. Только тогда впервые наступает инспиративное сознание. Но когда теперь человек возвращается в свои физ. и эф. тела, то замечает, что в них что-то находится, что эти физ. и эф. тела вовсе не таковы, ка­кими он их знал ранее, но в них нечто находится. И это очень важно. Это важно потому, что благодаря знанию об этом вырисовывается весь процесс посвящения. ...
     Вспомните, что я говорил вам вчера (лекция от 25.5.1924): когда человек оглядывается назад и перед ним встает панорама воспоминаний, а затем эта панорама воспоминаний гасится через инспиративное позна­ние, когда человек, т.обр., вступает в инспиративное познание, то в нем он воспринимает то, что находи­тся в физ.теле. Выключая панораму воспоминаний первых семи лет после рождения, время от рождения до смены зубов, человек воспринимает, что в его физ.теле было существо Ангела. Человек действительно в одном существе воспринимает третью Иерархию. Т.обр., физическое состояние здесь таково: человек выходит из своего физ.тела, возвращается в него снова как в свой дом и вот встречает там своего Ангела, когда оглядывается на время от рождения до 7 лет".
     "И опять-таки, когда человек оглядывается на время своей жизни от 7 до 14 лет, а затем возвращает­ся в свое тело, то он находит в нем существо Архангела. Это существо, естественно присутствовало там также от рождения до 7 лет. Человек не находит его там только в том случае, если смотрит на панораму этого первого семилетия. И так это бывает при обратном взгляде, когда человек затем возвращается извне в свое тело: там внутри находятся все существа высших Иерархий. Только к этому роду самопознания, что тело является носителем существ высших Иерархий, не прийти иначе, как только выйдя сначала вовне, а за­тем снова возвратившись в свое тело".
     Здесь необходимо еще сказать нечто о звездах. Все они населены духовными существами, но звезды, планеты, будь то Меркурий или Сириус, являются, так сказать, центром тяжести этих существ. "Все духовные существа космоса, имеющие хоть какое-либо отношение к Земле, не могут существовать в Мироздании так, что о них можно бы было сказать, что они населяют только Марс или Венеру. Как парадоксально это ни звучит, я все же должен сказать: божественные существа, принадлежащие к Земле и населяющие Марс, Венеру, Юпитер и т.д., а также жители Солнца, были бы слепыми, если бы только населяли Солнце или Марс, или Юпитер. Они были бы так же слепы, как бы­ли бы слепыми мы, не имея глаз. Они присутствовали бы здесь, они действовали бы так, как можем ходить и брать мы, будучи слепыми, — это, естественно, мыслится в божественном роде, — но они не воспринимали бы через определенные способности восприятия того, что происходит в космосе. Но вы тогда поставите вопрос: а где же находятся глаза, способность восприятия у богов? Где она? Видите ли, эта способность восприятия богов находится вблизи Луны, нашей соседки в космосе. Все божественные существа Солнца, Меркурия,Марса, Юпитера, Сатурна имеют в Луне свои глаза". Луна же некогда была связана с Землей. "И тогда глаза богов были связаны с Землей. Боги смотрели с Земли в Мироздание. Поэтому также великие пра-учителя мудрости смогли тогда дать ее человечеству. Ибо когда они жили на Земле, то глазами Богов смотре­ли в космос, поскольку Луна была связана с Землей. А когда Луна ушла прочь, то в течение некоторого времени они могли видеть из воспоминания, видеть то, что тогда было увидено глазами человечества, мог­ли поучать богов, а затем смогли найти свой путь к Луне и основали там колонию, где они пребывают и поныне, дабы мочь видеть глазами богов.
     Подумайте также о другом: Ягве управлял иудейским сердцем, иудейской душой с Луны, и те великие пра-учителя человечества, принимали участие в культе Ягве, в Ягве-учении, они приходили в связь с Ягве на Луне, чтобы его глазами смотреть в космос. Луна некогда снова соединится с Землей. Тогда чело­век снова обретет на Земле возможность глазами богов смотреть в космос. Все это, как видите, факты, которые могут дать человеку истинное познание природы Мироздания. Впервые лишь тогда человек правильно смотрит на Луну, когда т.обр. смотрит на мир.
     А теперь мы получаем обоснование того, почему на Земле может развиваться свобода. До тех пор, пока Луна была связана с Землей и пока древние пра-учителя из своего воспоминания учили людей и в Мистериях сохранялось то, чему учили древние пра-учителя — а это сохранилось до ХIV христианского столетия, — до тех пор вся мудрость виделась глазами богов. Впервые лишь с 1413 г. Земля полностью утратила возмож­ность смотреть глазами богов. Тогда, с началом развития души сознательной, для людей возникла возмож­ность развивать свободу.
     Но человек на Земле обладает лишь чувственными восприятиями и рассудочным познанием, поскольку это связано с чувственно-физическим телом. В действительности дело обстоит так: если мы представим себе человека (см.рис.) — я должен это заштриховать красным, — то лишь в отношении своих органов чувств и рассудочного познания он возвышается над Иерархиями, которые в нем живут, в то время как все, что ле­жит за его рассудком, наполнено третьей Иерархией (светлозеленое). В отношении всего, что лежит за его чувствами, он наполнен второй Иерархией (грудь, оранжевое), а в отношении всего, что лежит за волей, он наполнен первой Иерархией (туловище, желтое )".
     "Нашими чувствами и рассудком мы выступаем из моря деятельности Иерархий. ... Так находим мы чело­века как жилище богов.
     Отсюда проистекает дальнейшее, дорогие друзья: если боги хотят смотреть космически, то они смотрят через Луну. Если боги сегодня хотят с Земли рассматривать космос — а это совсем иной аспект, — то они должны смотреть из человека. И род человеческий — это другой глаз богов. ... Через инициацию, через то, что осознается при возвращении в тело: что это ведь боги наполняют его, — человек учится через человеческие глаза рассматривать мир. Т.обр., инициация дает то же самое, что раньше давало богам использование ими глаза Луны.
     Все, что мы делаем в обычном сознании, намерения, которые мы реализу­ем с обычным сознанием, зависит от нас; но наша карма зависит от Иерар­хий, которые нас сформировали и образовали. Здесь вы имеете, т.обр., ис­тинных образователей совершенно иного миропорядка, того миропорядка, ко­торый исходит от морально-душевного. Это другая сторона человека, иерар­хическая сторона.
     Пока остаются с имагинативным познанием и оглядываются на собственную земную жизнь, до тех пор бывают полностью убеждены, что человек, как та­ковой, представляет собой единство; бывают также полностью убеждены в том, что определенные действия в жизни являются свободными, поскольку их совершают из единой человеческой природы. Человек мало замечает свою карму при простом имагинативном познании. Когда же наступает инспиративное познание и человек снова возвращается в тело, то он чувствует себя разделенным по мирам бесчисленных иерархий. Человек возвращается назад в тело и поначалу не знает, кто он есть. Является ли он Ангелом или сущес­твом из Иерархии Динамис, Эксузиаи и т.д.? Человек разделен в мире существ. Он распылен на множество своих сущностей, поскольку составляет со всеми этими сущностями единство.
     Через соответствующие упражнения человек может стать настолько сильным, что и в данном случае про­явит единство. Но тогда он также увидит — ведь это последействие жизни между смертью и новым рождением, — как сформирована карма через взаимодействие столь многих существ, которые находятся в нем. Бес­счетное число существ соучаствует в формировании кармы; бессчетные божественные существа действуют здесь. Т.обр., можно действительно сказать: человеческое существо только в отношении рассудочной дея­тельности и деятельности органов чувств приводится к земной жизни; в отношении же деятельности чувств и воли человек живет совместно с божественной жизнью. И даже в отношении лежащей далеко позади, со­кровенной мыслительной деятельности человек живет совместно с божественной жизнью. В отношении сокро­венной мыслительной деятельности он живет жизнью Ангелов, Архангелов, Архаев; в отношении сокровенной жизни чувств — жизнью Эксузиаи, Динамис, Кириотетес; в отношении воли человек живет жизнью Херувимов, Серафимов, Тронов. И все это, называемое человеческой судьбой, является поэтому делом богов и должно трактоваться как дело богов.
     Но что это значит для земной жизни? Если человек, поскольку это для него неудобно, не может раз­вить определенной невозмутимости в отношении своей судьбы, если он зол на свою судьбу, если он, исхо­дя, естественно, из самого себя, не удовлетворен своей судьбой, если он с субъективными решениями вме­шивается в свою судьбу, то этим он постоянно мешает Богам в построении его судьбы. Человек только то­гда может жить в своей судьбе, когда принимает жизнь с невозмутимостью. И ощущать, как действует су­дьба, — это относится к вещам, связанным с сильнейшим испытанием человеческой природы. И если человеку действительно удается серьезно принять свою судьбу, то именно из переживания своей судьбы он может получить большие побуждения воспринять сильнейшие импульсы, чтобы жить совместно с духовным миром. И тогда человек прежде всего получит ощущение, из жизни получит ощущение того, каковы связи судьбы". 236 (15)