124. "Хор Серафимов, Херувимов, Тронов взаимодействует таким образом, что Троны основывают ядро (красно-лиловое), Херувимы от этого ядра дают излучаться своему собственному полному света существу (желтое). Серафимы облекают целое в одухотворенную мантию, которая затем сияет далее в мировое пространство (красное).
     ...Эти существа ткут, действуют, мыслят, волят друг в друге, чувствуют друг в друге. Это сущности. ...Такое совместное строительство существ первой Иерархии однажды возникло в мироздании, и оно образовало сатурническое бытие. Тепло является просто выражением того, что эти существа присутствуют здесь".
     Затем в сатурническое образование вступает вторая Иерархия. "Сюда проникают более юные, естественно, космически юные существа... они открывают себя в элементе света. Здесь (на рис.) сатурническое, темное дает тепло. И внутри темного мира сатурнического бытия возникает то, что может возникнуть через сынов второй Иерархии, через Эксузиаи, Динамис, Кириотетес.
     ...Это внутреннее просвечивание связано с уплотнением тепла. Из теплового элемента возникает воздух. А с другой стороны в откровение света проникает вторая Иерархия. ... Свет обозначает путь этих существ. Где каким-либо образом появляется свет, там при определенных условиях возникает тень, тьма, темная тень. Через проникновение второй Иерархии в форме света возникает также тень. Что это была за тень? — Ею был воздух. И фактически вплоть до XV, XVI веков человек сознавал, что такое воздух: ...приходя из космоса, воздух является тенью света. — Таким образом, проникновение второй Иерархии в сатурническое тепло является проникновением света (желтое), а тенью света выступает воздух (зеленое). И там, где выступает все это, появляется др.Солнце. И в таком духе говорили об этом в XIII, XII столетиях.
     Теперь идем дальше. Дальнейшее развитие ведется, в свою очередь, сынами третей Иерархии: Архаями, Архангелами, Ангелами. Эти существа вносят новое в световой элемент. ...Благодаря им наступает состояние, при котором существо Архая или Архангела приходит к элементу света, я бы сказал, на то место, где находится свет (рис.). На этом месте света оно воспринимает, благодаря восприятию этого света, тягу, желание тьмы. Существо Ангела переносит свет в темноту или темноту в свет. Эти существа становятся посредниками, вестниками между светом и тьмой. Вследствие этого то, что прежде блистало только в свете и в его тени и стягивало к себе воздушную темноту, начинает теперь переливаться всеми цветами, когда свет является в темноте, темнота — в свете. Третья Иерархия наколдовывает цвета из света и темноты".232 (10)
     Человек вырос из Космоса. Духовные существа начали работу "в пространстве и времени, так что др. Сатурн возник в пространстве, а его развитие протекало во времени. Но тогда не было ни Солнца, ни планет, а только тепловые тела, окруженные двенадцатью знаками зодиака, излившими свои силы в эти тепловые тела — из окружения к центру. Из центра навстречу им действовали иные, но более слабые силы, поэтому в том развитии возникла центростремительная тенденция".
     На др. Солнце возросли силы, излучающиеся из центра. Благодаря им возникли в зародыше ныне существующие планеты. Тот процесс напоминал разделение света на семь цветов.
     На древней Луне центростремительные и центробежные силы стремились выработать равновесие. "Благодаря тому возникли мощные колебания". Центробежные силы выражались в способности духовных сил, сосредоточенных в центрах лунной жизни, открываться окружающему миру. 265, с. 250-252

127. "В физическом состоянии первого элементарного царства, первой рунды мысле-зародыши стали физическими. Земля тогда представляла собой чисто физические шары, но столь маленькие, что их нельзя было видеть; они были силовыми точками. Постепенно они сгустились, но не различались между собой".
     "Во второй рунде Земля состояла из одних форм. Мир представлял собой прекрасно сформированный шар, в котором все возникавшие формы содержали в себе ничто типическое. На Земле были цвета и формы прообраза современного человека". 93-а (25)

219. "Жизненный эфир — это элемент, повсюду омывающий нас. Мы связаны с ним через посредство солнечного сплетения".93-а (1)

     (Записи этой лекции крайне фрагментарны и нуждаются в проверке.- Сост.)
     266-1, с.185, 167

1292a. "Процесс дыхания совершается не только в легких, но и в глазах. Только там вдыхается и выдыхается не воздух, а тепло. При виде красного (оранжевого, желтого) тепло вдыхается. Видя холодные цвета — синий, индиго, фиолетовый, глаз выдыхает. Что лежит в основе глаза эфирно, есть тепло — физическую основу легких образует воздух, — которое вдыхается и выдыхается. По сути говоря, в каждом органе чувств совершается процесс дыхания".
     Высшие существа не обладают человеческим зрением или речью. "Они направляют тепло в какое-либо место, и там вспыхивает цвет. Так выражают они свою суть и говорят друг с другом". Твердый цвет, переживаемый достаточно живо на материальных объектах, вызывает чувство боли, как, впрочем, и весь физический мир. Боль прекращается, когда мы цвета ощущаем морально. "Тогда красное ощущают как наказание за эгоизм, синее — как вознаграждение за преодоление эгоизма. Тогда цвета начинают говорить языком, на котором в будущем заговорит и человек".
     На Юпитере органы дыхания и речи не будут так разделены, как теперь. Соединятся зрение и чувство тепла. Для развития Я все это некогда разделилось. "В будущем человек начнет воспринимать связь между сказанным словом и цветом. Слыша безразличные (для себя) вещи, человек будет переживать зеленый; желтый вспыхнет, когда заговорят эгоистически; в красном цвете выразится преодоленный эгоизм^*.
     Становление органов единством будет возможным лишь через понимание Мистерии Голгофы. Ибо лишь в этом случае мы делаемся способными всю природу переживать морально. Глядя на облака, на пронизывющие их молнии, люди со временем будут видеть в них Христа в Его эфирном облике. "На облаках", т.е. с элементами приходит Христос".

1852. В процессе зрения на эф. тело воздействует душа ощущающая. Зрение — мыслительной природы. Но мысли при этом остаются подсознательными. "Мысли в душе ощущающей — вот что стремится из глаз". Мысленная субстанция обладает большой пластичностью. Нечто излучается в астральной субстанции до тех пор, пока не натолкнется на другую астральность. И это нечто есть мысленная субстанция. "В противо­борстве астрального с астральным возникает цвет, который мы ощущаем на вещах ... на границе вещей, границе внешней и внутренней астральности".
     "Мышление фактически пребывает в душе ощущающей, ... обнаруживается (проявляется) в душе рассудочной и впервые осознается в душе сознательной. В душе ощущающей оно подсознательно".115 (2)

Эзотерическая символика Храмовой легенды Три колонны

36а. Две колонны символизируют врата, ведущие в то пространство, которое символизирует древнюю Атлантиду. Это Геркулесовы столпы.265, c. 177
     "Эти колонны были установлены у входа в храм (Соломона). Они называются Якин, Боас и М. Левиты взяли их и бросили в пруд Вефезда. Во времена Христа колонны извлекли из пруда и сделали из них мостки через ручей Кедрон. По ним Иисус прошел на Оливковую гору. Потом из них был сделан для Него крест".
     Сет положил три райских семени в уста Адама, когда тот умер. "Из могилы Адама выросло могучее дерево. Это дерево виделось кое-кому, кто имел психические восприятия чувств, излучающим жар, огонь. И этот огонь принимал форму ... букв J и B — начальных букв двух слов... На три части разделилось то дерево. Сет взял его часть, и она в эволюции мира была многократно использована".
     Было время, когда человек "парил в более или менее водном элементе". У него тогда было нечто вроде плавательного пузыря, который со временем превратился в легкие: Бог вдохнул дыхание жизни. Лишь тогда стало возможным образование красной крови.
     "Представьте себе: перед вами стоит человек и вы можете видеть в нем струение красной крови. Это очевидно было бы похоже на живое красное дерево. Его-то христианская эзотерика и называет "древом познания". Человек вобрал его в себя и вкусил от красного древа крови. Возведение красного древа крови, истинного древа познания — это и есть грех. Бог изгнал человека из рая, чтобы он не вкусил от древа жизни". Наравне с красным человек получил и красно-синее древо крови. Это древо смерти. Некогда человек научится с помощью расширенного сознания сам превращать синюю кровь в красную; тогда он древо смерти превратит в древо жизни.
     Трехчастное дерево, выросшее из могилы Адама, — это Манас, Буддхи, Атма. Их в зачатке созерцает посвященный, Сет. Он созерцает будущее, когда оба райских древа снова сплетутся.
     "Так явился Адаму Ангел в Раю под оливковым деревом. Своим видел Адам этот знак — образ Ангела, и он поклялся никогда не заблуждаться в отношении силы, представленной (документированной) в J. B. И Адам всякий раз обретал силу и утешение (отраду), ища место, где мог являться Ангел.
     Однако в Лемурийскую эпоху случилось так, что по вине Люцифера, принесшего искушение, Адам впал в заблуждение по поводу J. B. И когда после того Адам снова отыскал место явления Ангела, то пережил там лишь ужас от своего собственного существа. Перевернутая пентаграмма с одним разомкнутым острием, — в виде такого знака явился на этот раз Ангел Адаму, угрожая огненным мечом. И Адам убежал".
     "Авель означает мудрость, Каин — силу, крепость. ... Сет означает благочестие, которое должно мудрость соединить с силой".
     Поперечная балка, которая должна соединять мудрость и силу, есть принцип благочестия, любви, красоты. В дохристианские времена для этого не было места в мире. Когда пришел Христос Иисус — Носитель Буддхи, то Своей силой Он смог ту балку поднять из воды — с астрального плана, — где она покоилась. Потом ее положили через ручей (путь в высшие миры). По ней прошел Христос по пути страданий к жертве, которую он принес ради человечества; она стала возможной лишь благодаря любви, просветленной, очищенной любви". Жертва Христа соединила воедино три ствола: мудрость, красоту и силу, поскольку теперь нашлось место и для красоты.265, c.342-351
     Если человек символически выражается в виде пентаграммы, то она включает в себя и три царства природы. Минеральное царство символически выражено одной линией: ; растительное — двумя: (т.к. имеет физ. и эф. тела); животное обладает еще ас. телом: .
     "Эфирное тело обладает принципом роста. В растении лист появляется за листом, пока форма остается не закрытой приходящим сверху астральным действиям, которые вызывают цветение. Эфирный принцип ... в животном частично видоизменяется; он в большей мере свои силы направляет на восприятие изнутри астрального тела. Прямая линия эфирного замыкается, отгибается действием новой линии, которая символизирует астральный принцип; далее она еще раз отгибает с другой стороны физический принцип. Поэтому физическая форма, вертикальная у растения, у животных сгибается и становится горизонтальной. Поэтому животное символизировано тремя линиями". Я в человеке выражается точкой над последним символом: — "его силы изливаются в эф. тело и в физ. тело через две линии, проходящие через астральное, когда Я, с одной стороны, действует через свет, а с другой — через тепло. Благодаря такому действию Я человеческая форма вновь (после животной) встает вертикально, и так возникает символ пентаграммы.
     Став пентаграммой и всецело живя в ней, человек не может видеть себя таковым. Лишь ту часть своего существа может он сознательно окинуть взором, которая находится под его Я, над которой он вырастает. Таковыми являются три линии, символизирущие животное. Поэтому человек видит лишь переднюю часть своего физического, начиная от плеч".
     Если же он хочет познать себя как Я, в верхней части пентаграммы, то ему необходимо создать новый центр восприятия вне пентаграммы — центр сознания вне Я. Удар, полученный Хирамом в лоб, указывает на верхнюю часть пентаграммы. Далее Майстер рождается заново в космосе и переживает древние эоны развития. Освободясь от оболочек, человек как первое переживает земную Матерь, из которой он вырос, а также предыдущие состояния развития. У креста перевоплощенному Хираму (автору Евангелия от Иоанна) Христос говорит о Матери. "Как Сын Он передает человеческое Я земной Матери после того, как оживил его Своей силой, а она берегла его и лелеяла. Как Матерь дает Он этому Я Землю, на которой Сын отдал Свои силы Матери. Человеческое Я должно спасти Землю, своими силами поднять ее в сферы духа, пользуясь полнотой сознания, которого без Земли развить было бы невозможно..."
     "После того, как Земля стала Телом великого Духа Солнца, когда ее пронизали Его духовные силы, все существа на ней одаряются этими силами. В Землю было заложено начало будущего ее соединения с Солнцем. Физическое тело Иисуса из Назарета стало посредником, через которого силы космоса соединились с аурой Земли. Когда на Голгофе из этого тела текла кровь, Земля была снова воспринята в силы Солнца. С этого момента сила Христа излучается из центра Земли в окружение, а с Солнца сила Христа светит на Землю". 265, c. 414-417
     111"Адам-Ева Каин Авель-Сет (Сиф) Ламех Хирам-Абиф Соломон Лазарь-Иоанн".
     "Индивидуальность, воплощавшаяся как Хирам-Абиф и Лазарь-Иоанн, в своем воплощении в XIII — XIV вв. была вновь посвящена и с тех пор носит имя Христиан Розенкрейц".
     Концентрация на Храмовой легенде, которая представляет собой семиступенную "лествицу", и на ее разъяснениях ночью может приблизить душу к Хирам-Абифу или Адонираму, к Лазарю. При этом дается еще медитация: "Я пребываю в мире не только для себя, но чтобы стать подобным моему праобразу". Подобное стремление есть долг, оно не эгоистично. О нем говорится в первых сценах Мистерий-драм "Испытание души" и "Страж Порога".
     "Вы не должны забывать, что спиритуальные силы рассчитывают на вас в водительстве человечества". "Я преображаю себя для откровения Божественного праобраза во мне".265, c.419-421
     "Летний путь — это путь Общины Христиан, совершаемый в память об общине (до рождения) в духовном мире (путь Авеля).

Зимний путь — это путь антропософов через холодное одиночество к познанию (путь Каина)".
     Хирам отказал подмастерьям в степени мастера, т.к. они незаменимую массивную балку для Храма сделали слишком короткой и ему пришлось особой силой ее удлинять.
     Из могилы Хирама выросла акация. Она вырастает на могилах посвященных. Когда тело Хирама раскопали, раздалось новое слово Майстера: "Mach ben ach", что означает: "Духовно-душевное отделилось от физически-телесного", или: "По ту сторону тела", "Земной сын страдания". Золотой Треугольник нашли в колодце; на нем лежал кубический камень с десятью заповедями. И то, и другое было замуровано в Храме. Хирам имел задачу примирить каинитов с авелитами.
     Через Хирама, посвященного как Лазарь Самим Христом, было положено начало среднего течения, где должны примириться течения Каина и Авеля. "Течение Каина нашло со временем свое главное представительство в масонстве, в то время как авелиты представлены духовенством церкви. Оба течения остаются глубоко враждебными по отношению друг к другу. Лишь в одном они пришли к единодушному согласию: в ненависти к среднему течению. Результатом единодушного союза в остальном враждующих между собой направлений было уничтожение Иоаннова здания — Гетеанума".265, с. 458-460

     289. "Здесь на Земле мы имеем весомые, твердые вещи, а к этим весомым, твердым вещам некоторым образом прикреплены цвета: красный, желтый, — т.е. то, что мы воспринимаем на вещах. Когда мы спим, то желтое парит как свободное существо, красное парит как свободное существо; они не связаны с условиями тяжести, но парят свободно. То же и относительно звука: не колокольчик звенит, но звучание ткет. ... в этих свободно парящих цветах имеется тенденция уйти в дали мира, они обладают противотяжестью. Земные вещи стремятся к центру Земли, те же хотят свободно улететь в дали мирового пространства.
     Нечто подобное имеет место в отношении меры. Представьте себе маленькое красное облачко, окруженное мощным желтым образованием. И человек мерит, но не по масштабу, качественно; сильно светящимся красным он мерит слабо светящееся желтое образование. И как масштаб говорит вам: это 5 метров, — так говорит вам красное: если бы я распространилось, то пятикратно перешло бы в желтое. Я должно распространиться, я должно становиться мощнее, тогда я также стану желтым. — Так совершается здесь измерение". Труднее объяснить природу счета. "Если здесь вы имеете какой-либо "один", то он требует четырех или пяти других, в соответствии с конкретным случаем. Один всегда имеет внутреннее отношение к другому, и здесь число — реальность". 228 (3)

2.Тайны и законы творчества

     568. В связи с искусством мне бы хотелось говорить о двух наследственных грехах. Один возникает тогда, когда художественное творчество повторяет одно лишь чувственное, второй — когда через искусство хотят открыть сверхчувственное. "Но тогда становится чрезвычайно трудно, творя или ощущая, подступить к искусству, если желаешь отклонить как чувственное, так и сверхчувственное. Тем не менее мне это представляется отвечающим здоровому человеческому ощущению". Иллюстративное, как и попытка идею, мировоззрение, т.е. чисто духовное, воплотить художественно противоречат природе искусства.271, с.49-50
     Один источник художественного заключается в свойстве души приходить к видению как к свободно восходящему представлению, другой находится в самой природе, где зачарованы тайны, которые лишь нужно найти. "Это тайна всякой жизни: постоянно повсюду низшая жизнь умерщвляется высшей". Облик человека пронизан душой, он постоянно убивается, преодолевается душой, человеческой жизнью. Этот облик несет в себе нечто такое, что было бы совсем иным, если его предоставить самому себе. Скульптор, хотя и бессознательно, ощущает эту тайну. В природе нету такого цвета, линии, где бы низшая природа не преодолевалась высшей. Художник может открывать чудо уже преодоленного (в природе) и делать его художественно творящим. А если человек подходит к такому преодоленному, что расколдовано, и знает как это переживать правильно, то оно становится для него художественным ощущением. 271, с. 54-56
     " Природа потому кажется нам столь волшебной, грандиозной — не внешне, пространственно, но внутренне, — что в каждой своей части она хочет больше, бесконечно больше, чем то, что она может предложить, потому что вычленяемое ею, организуемое ею так соединено, что высшая жизнь поглощает жизнь подчиненную и только до определенной степени позволяет ей как-то образоваться". Кто это способен ощущать, повсюду находит "открытую тайну", проходящее сквозь всю природу волшебство, а в человеке это действует как внутреннее стремление к "видению". Это "побуждает человека выйти за пределы природы, как-либо дополнить ее, взять особенное у целого и дать оттуда излучаться тому, чего природа хочет в своей части, способной стать целым, но что в самой природе целым не станет. "В деревянной скульптуре (Гетеанума) была предпринята попытка сделать нечто подобное — "представить типично человеческое, но представить его так, чтобы содержащееся обычно лишь в зачатке, чему высшая жизнь не дает подняться, представить т.обр., чтобы общая форма, прежде всего, стала жестом, а затем жест опять был бы приведен к покою". — Не тот жест, что человек производит из души, но тот, который убивается в душе, которому душевная жизнь не дает подняться. "...Спокойные поверхности человеческого организма сначала были жестоподобно приведены в движение, а затем — к покою. Благодаря этому совершенно естественно пришло ощущение того, к чему имеет задатки всякий человек, но что, естественно, оттеснено высшей жизнью: ассимметрии, имеющейся у любого человека ... дать выступить с большей силой. Но если дать этому выступить с большей силой, то освобождается до некоторой степени удерживаемое высшей жизнью; тогда на иной, более высокой ступени делается необходимым прийти в связь с юмором; тогда подступающее извне натуралистически нужно примирить (с созданным). Необходимо художественно компенсировать это преступление против натурализма, возникшей ассиметрии также дать перейти различными способами в жесты и все привести к покою. И мы опять совершаем это внутреннее преступление, когда, с другой стороны, показываем преодоление, возникающее в том случае, когда человеческая голова благодаря метаморфозе переходит в темный, удручающий облик, но который опять-таки преодолевается через Представителя человечества: он остается у Его ног, остается таким, что ощущается как член, как часть того, что представляет человека. Ощущение ... требует другого облика, когда остальной человеческий облик — за исключением головы — становится столь сильным, как это бывает в жизни, но будучи удержанным высшей жизнью". Например, заключенное в лопатках бессознательно содержит в себе люциферический элемент, желающий двинуть в рост то, что там зачахло. Если все в человеческом облике, произрастающее из вожделений, но удерживаемое обычно разумом, находит свое выражение, преодолевает разум, коренящийся в голове, то появляется возможность расколдовать природу. Зритель тогда в своей душе дополнит совершаемое в ином случае перед ним природой. Природа образовала человека как гармоническое целое. А когда расколдовывают природу, то из нее освобождают ее сверхчувственные силы. При этом не должно возникать плоских аллегорий, идей сверхчувственного в природе. "Необходимо лишь спросить природу: Как росла бы ты в этой отдельной части, если бы твой рост не был прерван высшей жизнью". Так приходят к сверхприродно-природному, освобождают сверхчувственное из чувственного. Стремление к этому обусловливает искания импрессионистов. Два источника всякого искусства: либо удовлетворение подавленного видения, либо противопоставление природе чего-то такого, что воспроизводит ее процессы. 271, с. 58-61
     "Если некая взаимосвязь красок дает нам то, в чем мы нуждаемся, дабы восходящее в нас видение, которому, однако, не дано видением стать, получило внешнее завершение, то мы, несомненно, имеем перед собой нечто художественное".
     В отношении мира света и цвета можно действительно иметь такое ощущение: каждый цвет или, по меньшей мере, цветовые отношения страстно стремятся стать либо целым человеком, либо частью его. На человеке они или обретают внутреннее выражение своей сути, или отбрасываются назад, когда его освещает свет. Но можно сказать: живя в свете, человек живет совместно с тоской света, например, по формированию человеческого лица. ...красное, желтое хотят чего-то; они хотят что-то сформировать в человеке, они обладают заложенной в них самих речью". Поэтому не следует сухо, рассудочно отображать модель; ее необходимо преодолеть, иначе получится иллюстрация. 271, с. 79,83
     "Путем завоевания способности мыслительное содержание мира и духовное содержание мира переживать с помощью превращенного в мышление эмоционального чувства и воли человек приходит к тому, чтобы образовать совершенно особое отношение к архитектуре". Это состояние ясновидческое, и в нем мышление, проистекающее из чувства и воли, может представлять в пространстве формы дифференцированных сил, отношения масс в пространстве. Такое мышление чувствует себя родственным с тем, что выражается в архитектуре и скульптуре, если это истинно художественные произведения. Желающий проникнуть в духовный мир должен как мыслитель быть способен творить пластические или архитектонические живые формы. У художника они выступают из подсознания.
     В ясновидческом переживании человек покидает физ.тело и обретает свои чувства и волю иными путями, без помощи физ.тела. И тогда его чувство интимно родственно музыкальному переживанию; оно тогда даже еще музыкальнее, чем восприятие самой музыки. Оно делается таким, как если бы само душевное существо излилось в симфонию, в звуки, стало мелодией, музыкальными колебаниями. Вновь обретенная воля родственна поэзии.
     В особом отношении ясновидение стоит к живописи. Ясновидящий идет к живописной линии и цвету как бы из противоположного направления, чем художник, и принесенное последним из чувственного мира должен в виде имагинаний переместить в переживаемое им в духовном мире. Цвета при этом наполняются моральным содержанием, начинают действовать морально. Идущее извне здесь то же самое, что и творимое изнутри. Видящий переживание имагинирует, грубо говоря, иллюстрирует и выражает в цветовых формах. И здесь он встречается с художником. Переживаемое в глубинах души художника в связи с восприятиями мира цвета и форм входит в его сознание и становится искусством. И живущее в глубинах его души живет в вещах. Ясновидящий видит то, что восходит в подсознании художника и мыслится в сознании. В подобном внутреннем опыте открывается тайна инкарната — цвета человеческой кожи. 271, c.91-102
     "Между органами чувств и нервной системой имеется область, где человек бессознательно сочиняет стихи. Волна в нервах вкатывается в орган чувств — бессознательно, но физиологически это можно установить; — это как жизнь протекает в органе чувств и (одновременно) является стихосложением: человек живет, внутренне творя поэзию. И поэтическое произведение есть извлечение этой бессознательной жизни".
     "Если эмоциональное чувство, живущее в человеке приходит в движение, а движение сохраняет покой, то это выражается в скульптуре".
     "Когда нервная волна вибрирует между телом и мозгом, то холодное, интеллектуальное в человеке соприкасается с теплой кровью. В этом пронизании теплом, в проодухотворении пребывает бессознательный источник художественного творчества, который импульсирует живописца..."
     Художник и ясновидящий черпают в действительности из одного и того же источника. 271, с. 107-109
     "Ясновидящий думает о мире, в некотором роде, духовного формирования, что сознательно или подсознательно лежит в основе творчества архитектора". Он принимает во внимание некие скрытые восприятия чувств, например чувство равновесия, чувство движения, которые не просто лишь определяют нашу внутреннюю жизнь, а опосредуют наше вхождение в космос. Как я стою в космосе, иду ли я навстречу Солнцу или удаляюсь от него и чувствую его убывающий свет — это чувство себя внутри мира как целого можно обозначить не иначе, как только сказав: "человек в его движении построен как микрокосмос из макрокосмоса и как микрокосмос переживает свою поставленность в макрокосмос благодаря таким органам чувств". 271, с. 141
     " Воля обычно выражает себя во всем физ.теле; в случае же фантазии воля живет там, где наталкиваются друг на друга мозг, нерв и орган чувств, —здесь рождаются поэтические образы".
     "Ясновидящий, когда напротив него стоит человек, видит инкарнат не в покое, но в колеблющемся движении".
     "Что сидит в эф.теле, является носителем нашего равновесия, носителем нашей динамики, — это находит свое выражение в искусстве архитектуры ". 271, с.148, 153, 163

     568д. "Спектр с семью цветами есть лишь часть целого, лишь видимое в солнечном спектре. Чтобы понять весь спектр, нужно представить себе круг, где на одной стороне будут семь цветов солнечного спектра, а на другой — пять цветов пурпурного. Из этих двенадцати следует исходить. ... Семь цветов человек видит благодаря тому, что здесь астр. тело как бы плавает в цветах. Пурпур же столь нежен, что вне, в природе, он почти не выступает; здесь Я живет в эфирном. Пурпур есть именно цвет эфирного". Д. 95/96, с. 7-8
     "1. В темноте я нахожу бытие Бога.
     2. В розовом чувствую я жизни источник.
     3. В эфирно-голубом покоится тоска духа.
     4. В живом зеленом дышит дыхание всякой жизни.
     5. В золотисто-желтом светиться мышления ясность.
     6. В огненно-красном коренится сила воли.
     7. В солнечно-белом открывается моей сути ядро". Д.97, с.1
     "Оранжевый (цвет) имеет два аспекта — оранжевый и золотой".
     "В физическом небо голубое, на Девахане — золотое, как на древних картинах". 266-1, с. 291, 293
     "Желтое — с краев светлее; синее — в центре светлее.
     Теневые цвета: инкарнат: тень душевного в живом
     желтый: блеск духовного
     красный: блеск живого
     синий: блеск душевного.
     Перспектива в новое время. В противовес ей цветовая перспектива". Д.23, с. 20

     608. И поныне в Средней Европе, в ее культуре продолжает господствовать нечто такое — хотя его почти совсем не замечают, —что грандиозным образом связывает ее с Востоком. Мы говорим о пра-персидской культуре света и тьмы, Ормузда и Аримана, но не думаем о том, сколь конкретно в древности люди жили в этом. Их переживания "стояли ближе к моменту, к импульсу подвижности, выражения, чем к импульсу южно-европейского (искусства), выражающемуся в форме, в композиции, во взаиморасположении частей. Каким образом свет и тьма отбрасывают свое действие на то, что здесь, на Земле, странствует как человек и животное, —это ощущалось именно в свете и тьме, а затем от света и тьмы восходило к цветовому ощущению связи между тем, что в человеке выражалось душевно, изливалось в движении, и тем, что, я бы сказал, этот человеческий импульс движения сближает более с небесно-духовным, чем с южным искусством. Человек идет; он поворачивает голову. С каждым шагом, сделанным в определенном направлении, с каждым поворотом головы вступает другой световой и теневой импульс. В созерцании связи между движением и светом как бы лежит нечто такое, что сковывает земную природу с элементарной. И в этой взаимоигре элементарного с непосредственно земным фантазия среднеевропейца живет с совершенно особой силой, когда он оказывается в состоянии развить себя до фантазии". Отсюда же возникает различие в отношении к цвету в искусстве Средней и Южной Европы. На Юге цвет возникает из внутреннего существа природы, из внутреннего существа природа выгоняется на поверхность; в Средней Европе, отброшенный свето-тьмою цвет падает на поверхность, играет на ней. Многое будет понято, когда увидят разницу между цветом брошенным на поверхность и приходящим на нее изнутри объекта.
     В персидской культуре свет и тьма были связаны с магизмом. Также и в Средней Европе, когда внутренне человек обнаруживает свое родство с блистающими из света и тьмы красками, то в этом проявляется волевой элемент, связанный с ощущением душой магического, ибо здесь человек вступает в связь с элементарным миром. Поэтому Фауст, разочаровавшись в пришедшей с юга философии, медицине, теологии и юриспруденции, предается магии. При этом он должен стоять на самом себе и шествовать сквозь свет и тьму, не испытывая страха перед бездной и чертом. В подобную конституцию души среднеевропейца вступает с юга христианское предание. Что из этого получается, находит свое выражение в совершенно уникальном облике Дюрера (1471-1528). Ему необычайно удается моделирование светотени, но видно, что "горькой редькой" было для него штудирование анатомии, в чем особенно силен Леонардо. Дюрер идет вслед за движением, за волевым импульсом в светотени. Это его царство. (Отсюда же проистекает и интерес голландской живописи к деталям повседневной жизни).
     На картине Дюрера "Меланхолия" особенно талантливо дана игра света и тьмы. Для ее выявления там присутствует шар, многогранник. В этой подаче света содержится достаточно магического, и его не следует искать в данных на картине предметах. Они — дань представлениям того времени. В картине заключен и определенный юмор. Ее можно бы назвать — выражаясь, конечно, дилетантски — "окрашиванием в черное". Дюреру еще присущ "универсальный элемент". 292 (3)

     649. На картинах Рафаэля Мадонна имеет либо верхнее одеяние синим, а нижнее красным, либо нижнее синим, а верхнее красным. Магдалина одета в желтое. Этим делается попытка с помощью одеяния охарактеризовать ауру изображаемой индивидуальности. Тогда еще имелось предчувствие, что одеяние подражает ауре. 163 (2)

Быт и художественная правда

     650. Когда меня вводят в комнату с красными обоями, я вправе ожидать художественных переживаний или что мне там сообщат что-то важное, интересное для меня. Но если этого не случиться, я уйду неудовлетворенным, а комната покажется мне жизненной неправдой. Если в голубой комнате кто-то не даст мне сказать ни единого слова, "заболтает" меня, то я испытаю большое неудобство. Женщина в красном платье, постоянно подчеркивающая свою скромность, ощущается как неискренняя. Женщина с завитыми волосами только в том случае ощущается естественной, если она немного задорна. В жизни ничто не разумеется само собой.271 с. 52
     Если я вижу людей, едящих на красной посуде, то у меня возникает ощущение, что они гурманы; там, где едят на синей посуде, — что люди эти едят потому, что они голодны. В красной комнате я жду, что хозяин мне что-то расскажет, а не заставит говорить одного меня. 271 с. 78
     Если стол покрыт голубой скатертью и люди едят на голубой посуде, то возникает чувство, что для них более важен разговор за едой, совместное пребывание за столом, общение. Это реальное чувство, живущее в подсознании. Если я встречаю на улице женщину в голубом и она ведет себя агрессивно, то это ощущается как противоречие, в красном же — нет; то же самое можно сказать и о завитой — она может быть дерзкой. Это все некоего рода необходимые вещи, они влияют на наше настроение. 271, с. 138-139

     249. Вы смотрите в мир: он наполнен светом. В свете умирает мир прошлых времен. Вы ступаете на твердую материю — твердость мира несет вас. В свете сияет мысленно красота. В блистании красоты умирает прежний мир. Мир переходит в свою силу, в свою мощь, но также и во тьму. Во тьму переходит он, будущий мир, в материально-волеобразный элемент. Физикам следовало бы сказать: мир состоит из прошлого, а внутри он несет не атомы, а будущее. "Прошлое — это то, что сияет в красоте света; при этом свет открывается во всем, и то, что является как звук, что является как тепло — во всем этом подразумевается свет".
     "Итак, вы смотрите на внешнюю природу и можете сказать себе: что боги произвели в этом мире в прошлом — это открывается в цветочном ковре весны. Вы обращаетесь к созревающему миру осенью и можете сказать себе: здесь начинается новое деяние богов, здесь опадает то, что, однако, способно к дальнейшему развитию, что разовьется в будущем.
     ... Что предстает глазам — это внутренне связано со ставшим, с прошлым. В том, что растворяется на языке, во вкусе выступает нечто, внутренне связанное с тем, из чего человек вновь восстанет, как феникс из пепла".
     "В растении прошлое является в цветении; но то, что еще не совсем прошлое — это зелень листьев. ... Где зеленое нисходит в синеватое, там в природе является будущее. Зато там, где прошлое, где находится то, что зреет, что вызывает цветение, там тепло (красное), там свет не только светит, но и внутренне пронизывает себя силой, переходит в тепло. Целое можно нарисовать так: вот зеленое, растительный мир — как его чувствовал Гете, хотя и не мог это выразить духовнонаучно, — к нему примыкает темнота, где зеленое оттеняется синим. Здесь — светлеет, но наполняется теплом и замыкается сверху. Но здесь уже стоит сам человек, здесь он, как человек, внутренне имеет то, что зеленый растительный мир — внешне. Здесь внутренне выступает человеческое эф.тело цвета цветков персика. Это тоже цвет, который здесь появляется, когда синее резко переходит в красное. Это сам человек. Итак, глядя на цветной мир, можно сказать: сам человек стоит внутри персикового цвета, а против него — зеленое. Такова объективность растительного мира. С одной стороны, человек имеет синее, темноту, с другой — светлое, красно-желтое. Поскольку же человек пребывает в цвете цветков персика, живет в этом, то он столь же мало способен это воспринимать в обычной жизни, как мысли воспринимать в виде света. То, что человек переживает, он не может воспринимать, поэтому он не видит персико-цветового, а только красное, что ширится с одной стороны, и синее — с другой стороны; так появляется спектр радуги. Но это лишь заблуждение. Действительный спектр можно было бы изучить, лишь замкнув дугу в круг... через зеленое".
     "Древние персы из своего инстинктивного ясновидения отмирающее прошлое чувствовали в свете и называли его Аура Маздао, а то, что как будущее чувствовали в темной воле, они называли Ариманом. Так вы имеете эти две мировые противоположности, свет и тьму: в свете — живущие мысли, отмирающее прошлое; в темноте — восстающую волю, приближающееся будущее. Когда мы подвинемся там далеко, что не будем рассматривать мысли лишь абстрактно, но как свет, и волю тоже не абстрактно, а как темноту, в ее материальной природе, когда мы придем к тому, чтобы тепло, например светового спектра, рассматривать в связи с прошлым, а материальную сторону спектра — в связи с будущим, то мы от абстракций перейдем к конкретному... мы тогда не станем от света переживать одну радость, но будем знать: в свете — смерть, умирающий мир. Мы сможем в свете также ощущать трагику мира. ... а в темноте мы увидим восходящую часть будущего. ... Короче говоря, мы проникнем из абстрактного в конкретное. Образ мира встанет перед нами вместо простых мыслей или абстрактных волевых импульсов". Начиная отсюда, мы будем искать основания для добра и зла. 202 (5)

     250. "В утренней и вечерней заре свет видят сквозь темноту... он выглядит тогда красным". Тьма, увиденная сквозь свет, —синяя. Это небо. Желтый — это оттенок красного; зеленый — синего". 349 (2)

     251. "Глаз имеет тенденцию рождать из себя зеленовато-синее, когда он видит красное; в этом состоит внутренняя активность глаза. ... и эта внутренняя работа действует успокаивающе" на возбужденных детей. "Если мы вовне окружены красным, то в нашем внутреннем живут противоцвета. Из этого можно понять, почему во всех культовых местах эзотерики имеется красный цвет, а экзотерические места, в которых внешне и в символах говорится о тайных учениях, оформляются синим цветом. Розенкрейцеровское мировоззрение выражает эзотерику в красном цвете. Если же пространство должно быть вполне оформлено в розенкрейцерском духе, то сверху еще должны возвышаться синие дуги". Наше внутреннее должно стать столь эфирно чистым, как мировой эфир над нами, являющийся нам в голубом.
     Голубизна неба имеет большое значение для человека нашей эпохи. Воздействие на душу голубых далей пространства "постоянно содержит в себе призыв прийти в соприкосновение с существами, пребывающими в большом мире, которые наше эф. тело побуждают к познанию спиритуального". Прозрачные и непрозрачные цвета имеют разную природу. "Если благодаря цвету, находящемуся на непрозрачной поверхности, мы соприкасаемся с существами, прежде всего распространенными в пространстве и не имеющими отношения к трем царствам природы ... то благодаря светящимся цветам мы соприкасаемся с существами, непосредственно занятыми тем, что приводит вещи трех природных царств к существованию. ... Если светящийся красный образует некоего рода окно, сквозь которое можно ясновидчески смотреть в мир природы, то мы встречаем существ, чья работа образует лучшие силы для будущего земного бытия. Они должны оставаться в природных царствах, дабы человек мог взрастить внутренние силы, делающие его все более целомудренным в его крови, т.е. освобождающие его от вожделений". И когда мы т.обр. смотрим на природу, эти существа бессознательно зовут нас к очищению страстей. 284 с.60, 150

Явления мира красок

     581. "Гете представлял себе, что свет и темнота соотносятся между собой подобно северному и южному полюсам магнита. Темнота может своим действием ослаблять свет. И наоборот, свет может ограничивать энергию темноты. В обоих случаях возникает цвет. Физикалистское воззрение, мыслящее темноту как нечто абсолютно пассивное, не может говорить об этом взаимодействии. Оно поэтому вынуждено выводить цвета из одного лишь света. Подобно свету, темнота для наблюдателя есть также явление. Темное в том же смысле составляет содержание восприятия, как и светлое. Только одно является противоположностью другого. Глаз, вглядывающийся в ночную тьму, опосредует реальное восприятие темноты. Будь темнота абсолютным ничто, никакого восприятия возникнуть не могло бы, сколько бы мы ни вглядывались в мрак. Желтое — это темнотой приостановленный свет; синее — ослабленная светом темнота".
     "Свет и темнота, желтое и синее суть противоположности. Как воспринимает эти противоположности глаз? В природе глаза должна быть заложена способность ощущать также и отношения между отдельными восприятиями. Ибо "своим бытием глаз обязан свету. Из безразличных вспомогательных органов животного свет вызвал к жизни подобный ему самому орган; и так глаз образовался из света для света, чтобы внутренний свет выступил навстречу внешнему". (Гете).
     "Если мрак, через который проходит свет, постепенно усиливается, то желтое переходит в желто-красное, и затем — в рубиново-красное. Если же мгла, через которую проходит темнота, уменьшается, то голубой цвет переходит в индиго и затем в фиолетовый. Желтый и синий — это основные цвета. Они возникают благодаря взаимодействию светлого и темного с мглистой средой. Оба могут усваивать красноватый тон: первый — благодаря увеличению, второй — благодаря уменьшению мглы. Красный, следовательно, не основной цвет. Он присутствует как цветовой тон в желтом или в синем. Желтый с его красными нюансами, которые могут возрастать вплоть до чисто красного цвета, стоит ближе к свету, тогда как синее с его оттенками — ближе к темноте. Если смешать синее и желтое, возникает зеленый, а при смешивании усиленного до фиолетового синего с затемненным до красного желтым, возникает пурпуровый цвет.
     Эти основные явления Гете исследовал в самой природе. Солнечный отблеск кажется желтым, если на него смотреть сквозь завесу мглистой дымки. Темное мировое пространство, увиденное сквозь пронизанную дневным светом блестящую пелену атмосферы, представляется синевой неба". "Горы также представляются нам синими, ибо когда мы смотрим на них в таком удалении, что не можем видеть локальных цветов и никакой свет от их поверхности не воздействует более на наш глаз, то они действуют на нас как некий совершенно темный предмет, который представляется синим благодаря выступающей между нами и горами светлой дымке". (Гете).
     "Желтое возникает благодаря самой мягкой умеренности света. Синее указывает на темное, действующее в нем. Поэтому оно вызывает ощущение холода, как бы "напоминает тень". Красно-желтое образуется благодаря нарастанию желтого в сторону темноты. Через это усиление растет энергия. Веселое, оживленное переходит в восхитительное, блаженное. Если нарастание продолжается дальше от красно-желтого до желто-красного, то радостное блаженное ощущение превращается во впечатление насильственного. Фиолетовое есть стремящееся к ясности синее. Покой и холод синего благодаря этому переходят в беспокойство. Дальнейшее повышение переводит это неспокойное в сине-красное. Чистое красное стоит в середине между желто-красным и сине-красным. Ураган желтого утихает, мирный покой синего оживляется. Красное оставляет впечатление идеального удовлетворения, примирения противоречий. Чувство удовлетворенности возникает также благодаря зеленому, представляющему собой смешение желтого и синего. Но поскольку здесь веселое настроение желтого не нарастает, покой синего не нарушается красным тоном, то удовлетворение от зеленого цвета чище, чем то, которое вызывается красным.
     Глаз, если ему предложен какой-либо цвет, тотчас требует иного. Если он видит желтое, то в нем возникает вожделение к фиолетовому; если он зрит синее, то томится по оранжевому; если смотрит на красное, то жаждет зеленого. Это понятно, что возникает чувство удовлетворения, когда наряду с одним цветом, который предложен глазу, ставят другой, к которому он стремится по своей природе. Из самого существа глаза проистекает закон цветовой гармонии. Цвета, которых наряду друг с другом требует глаз, действуют гармонически. Если одновременно выступают два цвета, один из которых не требуется другим, то глаз возбуждается к противодействию. Сопоставление желтого и пурпурного имеет нечто одностороннее, но оживленное и пышное. Глаз хочет фиолетового рядом с желтым, чтобы иметь возможность проявить себя сообразно с природой. Если на место фиолетового поставить пурпур, то предмет заявляет претензию обратить на него внимание. С требованием органа он не связан. Такого рода сопоставление служит тому, чтобы указать на самое значительное в вещах. Оно не ставит своей задачей удовлетворение, а только характеризует. К таким характерным связям относятся цвета, которые не находятся в полной противоположности друг к другу, но также и не переходят непосредственно друг в друга". 6(9)

     82. В самых различных Мистериях, если взглянуть на них с некой вершины, имели место два мероприя­тия, рассматривавшиеся как главные. Это т.наз. "напиток забвения" и вживание в сильный страх. "Для достижения высшего сверхчувственного познания обе эти вещи не должны больше проходиться прежним способом. Сегодня все должно проделываться душевно-духовно, в то время как ученик Мистерий в прошлом проделывал вещи так, что должен был при этом постоянно считаться с физическим. Результат получается при­мерно тот же, что и прежде, хотя сегодня у духовно стремящегося к высшему познанию все входит в сферу сознания, а прежде входило в сферу инстинктов, в сновидческое. Т.наз. "напиток забвения" и прохождение че­рез страх применялись в Мистериях для того, чтобы таким путем притупить внешний интеллектуализм, ко­торый хотя был и более смутным, чем теперь, однако господствовал над тем, что относилось к внешнему миру". Напиток забвения давался в конце определенного церемониала, и это был физический напиток, готовившийся особым образом. Он вызывал в человеке забвение его жизни с рождения. Теперь нечто подобное достигается душевно-духовным развитием. "Сначала вызывается отчетливое сознание той большой жизне­нной панорамы, которая охватывает все, начиная с рождения. Затем она подавляется, и благодаря этому человек духовным образом вводится в свою жизнь до рождения, до зачатия. В прошлом это достигалось бо­лее физическим путем, с помощью "напитка забвения". ... Действие "напитка забвения" на физичес­кий организм заключалось в том — это можно описать совершенно точно, — что мозг, если я могу так вы­разиться, делался более "жидким", чем он бывает в обычной жизни. Благодаря тому, что мозг делается более жидким, что человек, т.обр., мыслит больше мозговой жидкостью, чем твердыми частицами, его мыш­ление делается подвижнее и интенсивнее.
     Сегодня такого состояния можно достичь прямым путем, а именно через духовно-душевное развитие, как оно описа­но в "Как достигнуть познания высших миров?" и во второй части "Очерка Тайноведения". Но прежде мозг делался жиже путем внешнего воздействия. И т.обр. достигалось то, что с человеческим духовно-душевным существом, каким оно пребывает до связи с физической телесностью через зачатие, т.е. каким оно пребы­вает в духовном мире как духовно-душевное, вновь устанавливается связь через мозг. Это существенно.
     Графически это можно изобразить так: здесь пусть будет мозг (рис., зеленое). У рож­денного человека от него зависит духовно-душевное (красное). Мозг устроен так, что это внутреннее ду­ховно-душевное не может у человека проходить сквозь мозг. Здесь внутри человек не исполнен духовно-душевным. Но благодаря этому внешние восприятия могут входить через органы чувств — я здесь рисую глаз — и заявлять о себе в мозгу. Современная конституция мозга, я бы сказал, такова, что составля­ющее вечное в человеке не может в него входить. Но зато благодаря этому в него могут входить внешние впечатления. Когда человек получал напиток забвения, он обретал способность впускать в мозг то, что составляло его духовно-душевное до рождения (красное). Это во-первых.
     Второе состоит в том, что, как я говорил, человека проводили через страх. Представим себе однажды, как страх действует на человека: он от него цепенеет. Возможен такой страх, который во всем человеке вызывает оцепенение. Человек, каким он выступает в обычной жизни, когда он движется ... когда он не оцепенелый, всасывает остальным телом это вечное (белое с красным). В нашу кровь, в наши мышцы излито духовно-душевное, вечное. Поэтому оно не может быть вновь воспринято. Оно не проникает в мозг, оно излито туда, вниз. Оно, т.обр., не может быть воспринято, но оно выступает свободно и самостоятельно, когда мышцы цепенеют, застывают.
     Эта оцепенелость мышц вызывается действием шока. Тогда в остальной организм, кроме мозга, духовно-душевное не изливается, но становится свободным. Тогда человек получает духовно-душевное внутри мозга, поскольку его мозг, благодаря "напитку забвения", делается мягким, а остальной орга­низм мешает всасыванию духовно-душевного. Так воспринимается духовно-душев­ное. Человек получает с двух сторон возможность воспринимать духовно-душев­ное. В обычной жизни он этого не может делать, поскольку мозгом, которым он воспринимает все остальное, он этого не может воспринимать. Из остального ор­ганизма, через волю и т.д., это также не может быть воспринято, поскольку остальной организм это впитывает. Это может воспринять лишь размягченный, естественно, лишь на момент познания, мозг. Тогда духовно-душевное устремляет­ся в мозг. Остальное тело застывает, не впитывает духовно-душевного. И чело­век с размягченным мозгом, с одной стороны, и оцепенелой системой органов — с другой, пребывает как бы в некотором жилище; он тогда находится в духовно-душевном, открывающемся ему с двух сторон? Сегодня уже нельзя подражать по­добным вещам, и я это особенно подчеркиваю. Ныне всего следует достигать ду­ховно-душевным способом. "Но вообще можно сказать: когда в Мистериях люди принимали напиток забвения и испытывали действие физического оцепенения, то это делало для них возмож­ным восприятие духовно-душевного, они тогда были христианами. В Мистериях они были христианами". Это сознавали первые отцы церкви, хотя теперь это скрывают или отрицают. Поэтому они и утверждали (Юстин) что, например, Гераклит и Сократ были христианами до Мистерии Голгофы. "Можно, т.обр., сказать, что с че­ловеком, который здесь (в Мистериях) получался, князь мира сего, по воззрению древних учителей Мистерий и посвященных, ничего не мог сделать; он уступал его Христу".
     Новое стремление состоит в том, что теперь тело не должно отступать назад, но дух должен выступить наружу, когда окрепнут духовно-душевные силы. Т.обр., в наше время должно происходить нечто прямо противопложное, дух должен выступить наружу. В некотором отношении в физически-телесном не должно наступать никаких изменений. Ибо с ХV столетия человек так организован, что те изменения, которые было принято вызывать в его телесности, когда он был учеником др.Мистерий, привели бы теперь к болезни. Это имело бы вид патологический, а при нормальном развитии такого возникать не должно.
     Я охарактеризовал все это для того, чтобы дать вам представление о том, что следует понимать под все снова всплывающим понятием прошлых времен о князе мира сего. Этот князь мира сего стал в Средние века "противозаконным князем мира сего" (ибо Христианство после Мистерии Голгофы овладевает и физичес­ким человечеством), и он является ариманическим существом. ... И лишь только когда мы будем в состоя­нии исследовать это существо в его деятельности как во внешней природе, так и во внутреннем человека, мы научимся постепенно его понимать.
     Взгляните на внешнюю природу. ... если обратиться к чистому действию синего неба, то получаешь дей­ствие холода. Синее небо как таковое действует холодно. И то, что вы можете ощутить от холодного сине­го неба, не смягченного земным зноем, — это ариманическое. Можно сказать: это вызвано ариманичес­ким, что пространство оцепенело в синем. Заметьте себе это выражение! В нем есть что-то необычное, но если вы попытаетесь в это вчувствоваться, что это означает: пространство оцепенело в синем, — то вы будете иметь ариманический импульс во внешней природе". Противоположное этому вы получи­те, глядя на красноватые или желтоватые облака". Они обладают именно противоположным действием. В нем содержится нечто теплое. Естественно, и это может быть также окрашено холодом земного окружения; но в целом окаймленные красным облака, желтоватые облака заключают в себе нечто теплое. Таково противопо­ложное действие — оно является воздушным действием.
     Между обеими полярными противоположностями разыг­рывается затем то, что, собственно, приносит пользу земной жизни человека. Можно сказать, что средне­вековый человек представлял себе в синеве оцепеневшего пространства вокруг Земли космическое действие князя мира сего". Теперь обратим внимание на бледнеющего человека. "Вы знаете, что бледность в челове­ке содержит в себе нечто блеклое, синеватое. Это побледнение, чувство себя в холоде является чувством ариманического действия в человеке, тогда как покраснение выражает люциферическое в человеческой природе. И когда человек соединит все эти отдельности, то составит себе целостное представление об ари­маническом существа, о существе князя мира сего". Здесь следует тогда вспомнить и об интеллектуалистическом, которое в действии головы опять-таки являет ариманическое. Необходимо в синеве, в холоде, в бледных абстрактных мыслях чувствовать ариманическое. "И нужно в согревающем действии чувствовать Им­пульс Христа". "Интеллектуальная жизнь существует только благодаря обычной конфигурации мозга. Если он размягчится, как это было описано, то в него прежде всего вступит сильная возможность мысли волить, повсюду волить мысли. И, опять-таки, воля осознается, когда тело цепенеет, т.е. в воле выступают сами мысли. Это выступает сегодня, если на пути, описанном мною, достигают познания высших миров". 210 (6)

Экс Део...

     517. "Лишь с величайшим смирением в сердце и безграничным почитанием Божественного можем мы подготовить себя к тому, чтобы ступить на оккультный путь". 266-2, с. 169
     Эзотерик тем отличается от экзотерика, что в нем живет Бог, и он дает силам Бога в себе стать действенными, а не представлениям, которые он составляет себе о Боге. Именно такими представлениями может он повредить себе, когда позже войдет в высшие миры". 266-2, с. 75
     "Каждое утро при пробуждении первой нашей мыслью должна быть благодарственная мысль, направленная к Богу Отцу, что Он сделал возможным для нас вернуться в физическое тело". "Оно ткет меня" — это очень сильный мантрам для такого случая, но без чувства большой благодарности его делать нельзя. 266-2, с.465
     "В великой, колоссальной Личности, в Носителе наивысшего объединяющего принципа, Слова, Которое выражает сокровенного Отца, Которое является Его манифестацией, — в Ней, когда Она приняла человеческий облик и потому стала Сыном Человеческим и потому сделалась Представителем всего человечества, объединяющей связкой всех я: во Христе, в Жизнедухе, в навеки объединяющем исполнилось исторически — и одновременно символически — проявление всего человечества на ступени чувства, души. ... и все глубины чувств получили встряску. Возникла интенсивность ощущений, поднявшихся такими волнами, какие еще никогда не прокатывались через мир". Физическое выражение Я — кровь была пролита из любви к человечеству. И сколько было ее пролито таким образом потом, невозможно осознать вполне. Волны воодушевления исполнили свою задачу. "Они сделали человека зрелым для посвящения воли". 266-1, с. 110
     "Все страдания должны мы принимать на себя добровольно, памятуя, что мы убили Иисуса Христа". Изгладить вину можно Павловым: "не я, но Христос во мне" или I.C.M. 266-2,c. 151-155
     Эзотерически розенкрейцерскую формулу произносят так: E.D.N. I. — M. P.S.S.R. И нужно почувствовать в душе разницу. 266-2, с. 100
     Дополнительные цвета. "Придет момент, когда черный крест пробудит в нас белый, сияющий, солнечный свет Христа, а через красные розы будет возбуждена сила, благодаря которой ясный свет Христа прорастет в нас зеленой жизнью". 266-2, с.45