655. "Для Аримана главное состоит не в том, чтобы представления соответствовали объективно суще­ствующему, но — в действии для достижения желаемого. ...Люциферу также нет дела до этого соответст­вия, но он стремится вызывать в человеке как можно более интенсивное сознание, как можно более широ­кое сознание (сознание того, что лежит вне правильного цикла времени)... и связать это сознание с внутренним наслаждением человека. И это наслаждение есть люциферическая сфера. ...Люцифер абсолютно не понимает невинные внешние забавы людей. ...Но он хорошо понимает страсти, вызываемые челове­ком внутри себя, которым он предается с наслаждением, так что в сознании оказывается возможным вызвать то, что там пребывает бессознательно. Но несмотря на свою мудрость — а она у него, естественно, велика, — он совершенно не понимает невинных острот, которые вызываются внешними событиями. И от нападок Люцифера, которые он охотно предпринимает, человек может защититься, пытаясь жить в том, что невинным образом развлекает, веселит, невинным образом извне занимает людей. Этого Люцифер совсем не выносит. Если человека веселит хорошая карикатура, то Люцифера это злит чрезвычайно".170 (13)

1568. "Что человек извлекает из своего Я, что оказывается выше этого Я? — Троякое. Во-первых, то, что мы называем мышлением по законам, наше логическое мышление... Логика есть нечто, приходящее че­рез человека к вещам. Когда человек отдается истинной логике, его Я творит выше себя.
     Во-вторых, Я творит выше себя, когда развивает наслаждение и удовольствие прекрасным, возвышен­ным, юмористическим, комическим — короче, всем тем, что оно производит из себя. ... Напр., вы пережива­ете трагедию чьей-то жизни; трагедия обусловлена кармой, ваши же ощущения — нет, они новы. ...
     Третьим является то, что вы чувствуете под давлением обстоятельств. Это также не обуслов­лено кармой. ... Это в особенности относится к нашим моральным суждениям".107 (19)

От соматики к эстетике

1909. "Если физ. тело слишком слабо, чтобы противостоять (атавистическому) видению, то наступает бессилие. Если физ. тело достаточно сильно, чтобы противостоять ему, то это последнее слабеет. Оно тог­да утрачивает характер, в силу которого оно лжет, будто бы оно подобно вещам или процессам чувственно­го мира; ибо так лжет видение, из-за чего человек заболевает. Если физический организм достаточно си­лен, чтобы победить склонность атавистического видения ко лжи, то наступает следующее: человек стано­вится достаточно сильным, чтобы встать в отношение к миру, подобное тому, которое было на др. Луне, и те взаимосвязи приспособить к современному организму.
     Что это означает? Это означает, что человек свой круг Зодиака с 12-ю сферами чувств внутренне не­сколько изменяет. Он изменяет его так, что в этом круге Зодиака с 12-ю сферами чувств начинают разыгрываться в большей мере жизненные, чем чувственные процессы, или, лучше сказать, разыгрываются процессы, которые хотя и ударяют по чувственным процессам, но в сфере чувств превращаются в жизненные процессы, т.е. чув­ственный процесс извлекается из мертвого, которое он сегодня имеет в себе, и переносится в живое, так что человек видит, но в видении в то же время живет нечто такое, что в ином случае живет только в желу­дке или на языке. ... Процессы чувств приходят в движение. Их жизнь возбуждается. Это должно происхо­дить спокойно. Тогда органам чувств приживляется нечто из того, что сегодня в такой степени имеют толь­ко жизненные органы...".
     "Жизненные органы внутренне пронизаны большой силой симпатии и антипатии. ... и это вливается теперь в органы чувств. Глаз не только видит красное, но ощущает симпатию или антипатию к цвету. ... Орган чувств вновь становится неким образом сферой жизни.
     Жизненные процессы также должны тогда измениться. И это происходит так, что жизненные процессы проодушевляются в большей мере, чем это происходит в земной жизни. Происходит так, что три жизненных процесса: — дыхание, согревание и питание, — соединяются и одушевляются, выступают душевно. При обычном дыхании человек вдыхает грубый материальный воздух, при обычном согревании — воспринимает тепло и т.д. Теперь же наступает некий род симбиоза, т.е. жизненные процессы образуют единство, когда они проодушевляются. ... Внутренне в человеке объединяются: дыхание, согревание и питание — не грубое питание, но нечто, чем является процесс питания; процесс протекает, но человек не нуждается при этом в еде, и он протекает не один, как во время еды, но вместе с другими процессами.
     Соединяются также и четыре других жизненных процесса ... и образуют более одушевленный процесс. ... И тогда вновь могут соединиться две партии, но так, что не просто все жизненные процессы действу­ют совместно, а взаимодействуют, например, по три, по четыре, три взаимодействуют с четвертым.
     Благодаря этому возникают — наподобие, но не так, как это теперь имеется на Земле — душевные силы, имеющие характер мышления, чувства и воли: их также три. Но они другие. ... Они в большей мере — жиз­ненные процессы, но не столь обособленные, как жизненные процессы на Земле. Процесс, который здесь проис­ходит в человеке, очень тонок, интимен, когда человек выносит это как бы погружение в лунное прошлое, когда возникает не видение, но нечто подобного рода, тонкое подобие некоего рода постижения, где чув­ственные сферы становятся жизненными сферами, жизненные процессы — душевными процессами. Постоянно пребывать в таком состоянии человек, конечно, не может, ибо тогда он оказался бы непригодным для Зем­ли... но когда наступает нечто подобное, то наступает... эстетическое творчество ... эстетическое на­слаждение. Истинно эстетическое поведение человека состоит в том, что органы чувств некоторым образом оживляются, а жизненные процессы проодушевляются. Это очень важная истина о людях, ибо она поможет нам многое понять. ... Особенно те чувства, которые по преимуществу служат физическому плану, переживают большие изменения, когда они в некотором роде наполовину отводятся назад, в лунное бытие — в чувство Я, чувство мышления, грубое осязание".
     В переживании, например, живописи участвуют зрение, чувство тепла, вкуса, обоняния. Происходит не­кий симбиоз, но не в грубой форме. "Когда вы наслаждаетесь живописью, то происходит тонкий имагинативный процесс в том, что лежит за языком и принадлежит к чувству вкуса, к языку и принимает участие в процессе зрения. ... Художник пробует краски глубокими душевными чувствами. Нюансы цветов он обоняет, но не носом, а тем, что происходит при каждом душевном обонянии глубоко в организме. Так происходят взаимоналожения сфер чувств, когда они переходят более в процессы жизни, в область жизненных процессов".
     "Поэзию мы переживаем, воспринимаем с помощью чувства речи ... но кроме речи на поэзию может быть направлено проодушевленное чувство равновесия и проодушевленное чувство движения".
     "При слушании музыкального произведения четвертый жизненный процесс (разъединение) заходит так да­леко ... что это уже не принадлежит эстетическому, ибо разъединение доходит до физического разъедине­ния. Конечно, до физического разъединения это не должно доходить, процесс же должен протекать душевно, но как процесс, лежащий в основе физического разъединения. А во-вторых, разъединение не должно наступать для себя, но вся четверка — всё душевно — должна соединиться вместе: разъединение, рост, удержа­ние и воспроизводство. Также и жизненные процессы становятся душевными". Аристотель говорит о катарси­се, возникающем через переживание трагедии. "Лишь тот поймет это правильно, кто поймет... тот медицин­ский, полумедицинский смысл, который Аристотель вкладывал в это слово. Поскольку жизненный процесс становится душевным процессом, то для эстетического восприятия это означает, что впечатление от траге­дии, процессы трагедии действительно доходят до телесного, возбуждая там процессы, обычно сопровожда­ющие жизненные процессы страха и сострадания. И происходит просветление, т.е. эти жизненные аффекты в то же время проодушевляются через трагедию. Все душевное жизненного процесса заложено в этом опреде­лении Аристотеля".
     "Что Шиллер называет освобождением необходимости разума от затвердения (Письма об эстетическом вос­питании) — это живет в оживлении сферы чувств, которые, опять-таки, сводятся до жизненных процессов. А что Шиллер называет одухотворением — лучше бы ему сказать "одушевление" — естественных потребностей — это живет тогда, когда жизненный процесс действует как душевный процесс. Жизненный процесс становит­ся душевнее, процесс в чувствах — живее. Таков тот истинный процесс, который — только более в абстрак­тных понятиях, в понятийном плетении — находится в эстетических письмах Шиллера, каким он мог быть в то время, когда человек в мыслях еще не был достаточно крепок спиритуально, чтобы взойти до области, где дух живет так, как этого хочет видящий. ... (где) дух пронизывает материю и нигде не натыкается на нее...".170(9)

Социальное мышление

469. Путь к социальному суждению не усыпан розами. Человек здесь вступает в сферу, где в чувственном мире действуют как сверхчувственные, так и подчувственные силы, и при этом легко стать мечтательным, фанатичным или впасть в ложную мистику. В этой области важно не утратить чувство юмора. В духовнонаучных суждениях о мире говорят все глубины человеческой природы, что органически в них прядет и ткет. "Не следует отступать перед опасностями, но также не следует лениться делать усилия, чтобы действительно прийти к сообразным духу суждениям. ... И если при этом не понимают современного человека, то ни к каким суждениям не прийти". А понимать его нужно в целостности тела, души и духа, в жизни физической и в жизни между смертью и новым рождением. Тогда суждения обретают значение не ложных или истинных, а больных или здоровых. "Здоровое социальное суждение возможно только на основе науки посвящения". 199(5)

     555. "Когда художник какой либо материи дает такую форму, что через нее является идеальное и человек видит не только продукт природы, который не открывает идеального, но когда художник так организует материю — пусть это будет кусок руды, пусть этой материей будет музыкальный звук или слово, — что из ее строя можно почувствовать идеальное, то это будет явлением идеи в чувственной форме, в чувственном облике, и это суть прекрасное.
     При этом может быть так, что идея являет себя столь мощно, что человек чувствует все бессилие чувственного явления выразить величие идеи. ... тогда прекрасное становится возвышенным. Если идея мала, так что человек может играть с материей и идея в игровой обработке материи повсюду выражает себя мало, то прекрасное становится грациозным, привлекательным. Грациозное и возвышенное — это различные формы прекрасного".
     "Когда же человек впадает из противоречия в противоречие, но при этом знает, что в душе он может оставаться спокойным, то это настроение того прекрасного, которым человек наслаждается в юморе". 225 (1)

2.Тайны и законы творчества

     568. В связи с искусством мне бы хотелось говорить о двух наследственных грехах. Один возникает тогда, когда художественное творчество повторяет одно лишь чувственное, второй — когда через искусство хотят открыть сверхчувственное. "Но тогда становится чрезвычайно трудно, творя или ощущая, подступить к искусству, если желаешь отклонить как чувственное, так и сверхчувственное. Тем не менее мне это представляется отвечающим здоровому человеческому ощущению". Иллюстративное, как и попытка идею, мировоззрение, т.е. чисто духовное, воплотить художественно противоречат природе искусства.271, с.49-50
     Один источник художественного заключается в свойстве души приходить к видению как к свободно восходящему представлению, другой находится в самой природе, где зачарованы тайны, которые лишь нужно найти. "Это тайна всякой жизни: постоянно повсюду низшая жизнь умерщвляется высшей". Облик человека пронизан душой, он постоянно убивается, преодолевается душой, человеческой жизнью. Этот облик несет в себе нечто такое, что было бы совсем иным, если его предоставить самому себе. Скульптор, хотя и бессознательно, ощущает эту тайну. В природе нету такого цвета, линии, где бы низшая природа не преодолевалась высшей. Художник может открывать чудо уже преодоленного (в природе) и делать его художественно творящим. А если человек подходит к такому преодоленному, что расколдовано, и знает как это переживать правильно, то оно становится для него художественным ощущением. 271, с. 54-56
     " Природа потому кажется нам столь волшебной, грандиозной — не внешне, пространственно, но внутренне, — что в каждой своей части она хочет больше, бесконечно больше, чем то, что она может предложить, потому что вычленяемое ею, организуемое ею так соединено, что высшая жизнь поглощает жизнь подчиненную и только до определенной степени позволяет ей как-то образоваться". Кто это способен ощущать, повсюду находит "открытую тайну", проходящее сквозь всю природу волшебство, а в человеке это действует как внутреннее стремление к "видению". Это "побуждает человека выйти за пределы природы, как-либо дополнить ее, взять особенное у целого и дать оттуда излучаться тому, чего природа хочет в своей части, способной стать целым, но что в самой природе целым не станет. "В деревянной скульптуре (Гетеанума) была предпринята попытка сделать нечто подобное — "представить типично человеческое, но представить его так, чтобы содержащееся обычно лишь в зачатке, чему высшая жизнь не дает подняться, представить т.обр., чтобы общая форма, прежде всего, стала жестом, а затем жест опять был бы приведен к покою". — Не тот жест, что человек производит из души, но тот, который убивается в душе, которому душевная жизнь не дает подняться. "...Спокойные поверхности человеческого организма сначала были жестоподобно приведены в движение, а затем — к покою. Благодаря этому совершенно естественно пришло ощущение того, к чему имеет задатки всякий человек, но что, естественно, оттеснено высшей жизнью: ассимметрии, имеющейся у любого человека ... дать выступить с большей силой. Но если дать этому выступить с большей силой, то освобождается до некоторой степени удерживаемое высшей жизнью; тогда на иной, более высокой ступени делается необходимым прийти в связь с юмором; тогда подступающее извне натуралистически нужно примирить (с созданным). Необходимо художественно компенсировать это преступление против натурализма, возникшей ассиметрии также дать перейти различными способами в жесты и все привести к покою. И мы опять совершаем это внутреннее преступление, когда, с другой стороны, показываем преодоление, возникающее в том случае, когда человеческая голова благодаря метаморфозе переходит в темный, удручающий облик, но который опять-таки преодолевается через Представителя человечества: он остается у Его ног, остается таким, что ощущается как член, как часть того, что представляет человека. Ощущение ... требует другого облика, когда остальной человеческий облик — за исключением головы — становится столь сильным, как это бывает в жизни, но будучи удержанным высшей жизнью". Например, заключенное в лопатках бессознательно содержит в себе люциферический элемент, желающий двинуть в рост то, что там зачахло. Если все в человеческом облике, произрастающее из вожделений, но удерживаемое обычно разумом, находит свое выражение, преодолевает разум, коренящийся в голове, то появляется возможность расколдовать природу. Зритель тогда в своей душе дополнит совершаемое в ином случае перед ним природой. Природа образовала человека как гармоническое целое. А когда расколдовывают природу, то из нее освобождают ее сверхчувственные силы. При этом не должно возникать плоских аллегорий, идей сверхчувственного в природе. "Необходимо лишь спросить природу: Как росла бы ты в этой отдельной части, если бы твой рост не был прерван высшей жизнью". Так приходят к сверхприродно-природному, освобождают сверхчувственное из чувственного. Стремление к этому обусловливает искания импрессионистов. Два источника всякого искусства: либо удовлетворение подавленного видения, либо противопоставление природе чего-то такого, что воспроизводит ее процессы. 271, с. 58-61
     "Если некая взаимосвязь красок дает нам то, в чем мы нуждаемся, дабы восходящее в нас видение, которому, однако, не дано видением стать, получило внешнее завершение, то мы, несомненно, имеем перед собой нечто художественное".
     В отношении мира света и цвета можно действительно иметь такое ощущение: каждый цвет или, по меньшей мере, цветовые отношения страстно стремятся стать либо целым человеком, либо частью его. На человеке они или обретают внутреннее выражение своей сути, или отбрасываются назад, когда его освещает свет. Но можно сказать: живя в свете, человек живет совместно с тоской света, например, по формированию человеческого лица. ...красное, желтое хотят чего-то; они хотят что-то сформировать в человеке, они обладают заложенной в них самих речью". Поэтому не следует сухо, рассудочно отображать модель; ее необходимо преодолеть, иначе получится иллюстрация. 271, с. 79,83
     "Путем завоевания способности мыслительное содержание мира и духовное содержание мира переживать с помощью превращенного в мышление эмоционального чувства и воли человек приходит к тому, чтобы образовать совершенно особое отношение к архитектуре". Это состояние ясновидческое, и в нем мышление, проистекающее из чувства и воли, может представлять в пространстве формы дифференцированных сил, отношения масс в пространстве. Такое мышление чувствует себя родственным с тем, что выражается в архитектуре и скульптуре, если это истинно художественные произведения. Желающий проникнуть в духовный мир должен как мыслитель быть способен творить пластические или архитектонические живые формы. У художника они выступают из подсознания.
     В ясновидческом переживании человек покидает физ.тело и обретает свои чувства и волю иными путями, без помощи физ.тела. И тогда его чувство интимно родственно музыкальному переживанию; оно тогда даже еще музыкальнее, чем восприятие самой музыки. Оно делается таким, как если бы само душевное существо излилось в симфонию, в звуки, стало мелодией, музыкальными колебаниями. Вновь обретенная воля родственна поэзии.
     В особом отношении ясновидение стоит к живописи. Ясновидящий идет к живописной линии и цвету как бы из противоположного направления, чем художник, и принесенное последним из чувственного мира должен в виде имагинаний переместить в переживаемое им в духовном мире. Цвета при этом наполняются моральным содержанием, начинают действовать морально. Идущее извне здесь то же самое, что и творимое изнутри. Видящий переживание имагинирует, грубо говоря, иллюстрирует и выражает в цветовых формах. И здесь он встречается с художником. Переживаемое в глубинах души художника в связи с восприятиями мира цвета и форм входит в его сознание и становится искусством. И живущее в глубинах его души живет в вещах. Ясновидящий видит то, что восходит в подсознании художника и мыслится в сознании. В подобном внутреннем опыте открывается тайна инкарната — цвета человеческой кожи. 271, c.91-102
     "Между органами чувств и нервной системой имеется область, где человек бессознательно сочиняет стихи. Волна в нервах вкатывается в орган чувств — бессознательно, но физиологически это можно установить; — это как жизнь протекает в органе чувств и (одновременно) является стихосложением: человек живет, внутренне творя поэзию. И поэтическое произведение есть извлечение этой бессознательной жизни".
     "Если эмоциональное чувство, живущее в человеке приходит в движение, а движение сохраняет покой, то это выражается в скульптуре".
     "Когда нервная волна вибрирует между телом и мозгом, то холодное, интеллектуальное в человеке соприкасается с теплой кровью. В этом пронизании теплом, в проодухотворении пребывает бессознательный источник художественного творчества, который импульсирует живописца..."
     Художник и ясновидящий черпают в действительности из одного и того же источника. 271, с. 107-109
     "Ясновидящий думает о мире, в некотором роде, духовного формирования, что сознательно или подсознательно лежит в основе творчества архитектора". Он принимает во внимание некие скрытые восприятия чувств, например чувство равновесия, чувство движения, которые не просто лишь определяют нашу внутреннюю жизнь, а опосредуют наше вхождение в космос. Как я стою в космосе, иду ли я навстречу Солнцу или удаляюсь от него и чувствую его убывающий свет — это чувство себя внутри мира как целого можно обозначить не иначе, как только сказав: "человек в его движении построен как микрокосмос из макрокосмоса и как микрокосмос переживает свою поставленность в макрокосмос благодаря таким органам чувств". 271, с. 141
     " Воля обычно выражает себя во всем физ.теле; в случае же фантазии воля живет там, где наталкиваются друг на друга мозг, нерв и орган чувств, —здесь рождаются поэтические образы".
     "Ясновидящий, когда напротив него стоит человек, видит инкарнат не в покое, но в колеблющемся движении".
     "Что сидит в эф.теле, является носителем нашего равновесия, носителем нашей динамики, — это находит свое выражение в искусстве архитектуры ". 271, с.148, 153, 163

     633. Если шекспировские персонажи взять в сверхчувственный мир, то они останутся там живыми. "В высшем мире они делают не то, что на физическом плане, но все же они живые; они там играют, но получается иная драма. А если вы возьмете с собой драму Гауптмана, то ее персонажи умрут. Они сделаются деревянными куклами. То же самое произойдет и с персонажами Ибсена. Даже Ифигения Гете не живет на астральном плане. Персонажи Шекспира там действуют и делают нечто в своем стиле, так что драмы Шекспира можно заново переписать, сохранив их почерк и стиль. Их можно перерабатывать (если их давать читать юношеству)... Так же можно поступать с Эврипидом. А Ифигения не живет постоянно на астральном плане. Здесь дело заключается кое в чем ином. Ее можно обстоятельно развивать. Образы Софокла, Эсхила, Прометей живут на астральном плане; то же самое — образы Гомера, фигура Одиссея. Римские поэты не живут. Французские, такие как Корнель, Расин, тают как роса, просто исчезают, и их больше нет. ... Ифигения Гете становится проблемой, а не живой фигурой. То же самое — Тассо. Шиллеровские образы, Текла, Валенштайн, если их рассмотреть на астральном плане, — это пакля, набитые соломой мешки. Нечто начинает жить в Дмитрии. Когда Шиллер переработал "Мальтийцев", драма стала живой. Чудовищно выглядят на астральном плане образы Орлеанской Девы и Марии Стюарт. Но этим ничего не говорится о действии этих драм на Физическом плане. Зато даже второстепенные фигуры Шекспира все еще живут, поскольку возникли из потребностей театра. А что имитирует действительность, то на астральном плане не живет. Живет идущее из эмоций, а не из интеллекта. Также простой (грубый) юмор тотчас же оживает на астральном плане; он не имитирует действительность". 300-б, с. 85-86

     381. "Главная фигура есть Представитель Человечества, Существо, которое должно представлять человека в его божественном откровении. Я буду удовлетворен, если кто-то, видя этот образ, имеет ощущение: это изображение Христа Иисуса. Но для меня это было бы нехудожественным, если бы я исходил из импульса: я хочу изобразить Христа Иисуса. Я хотел изобразить то, что получилось. А переживание, что это Христос Иисус, могло возникнуть как следствие. ... Это делалось художественно, а не программно".
     "Над Ариманом и слева от зрителя из скалы вырастает второй Ариман, так что фигура Аримана повторя­ется. ... Выше второго Аримана дан образ Люцифера. Между Люцифером и Ариманом создана некоего рода художественная связь. Еще немного выше над головой главной фигуры и справа от зрителя находится также образ Люцифера. Он также дан дважды. Этот второй Люцифер надломился в себе, низвергается благодаря надлому в себе. ... Поднятая вверх рука (главной фигуры) указывает на разлом Люцифера; здесь именно он разламывается надвое и низвергается. Правая рука главной фигуры указывает вниз на Аримана и приво­дит его в отчаяние. ... В этих жестах — только любовь, но ни Люцифер, ни Ариман не выносят этой любви. Из-за близости любви Ариман чувствует себя в отчаянии, в-себе-пожираемым, а Люцифер низвергается ... вниз".
     "Люцифер и Ариман — это целиком жест и мина. Духовные облики не имеют замкнутых форм, законченного облика. ... Отчасти это внесено в среднюю фигуру, хотя это, естественно, физический облик: Христос Иисус".
     "Голова Аримана в том облике, в каком она ко мне впервые пришла, — это человек... который весь есть голова, поэтому он и является инструментом для ума, рассудочности и хитрости. Это должно было выразиться в фигуре Аримана. Голова Аримана, как вы здесь видите, есть истинный дух. ... Изображен он духовно верно, в художественно верном соответствии с природой. Ариман должен "сидеть". ... Люцифера следует представить себе так, что из человека при этом в наибольшей мере удалено ариманическое, т.е. голова, но зато вы должны представить себе уши, ушные раковины значительно увеличенными, естественно одухотворен­ными и образующими крылья. ... так что голова, крылья, уши образуют один орган".
     "Существо над Люцифером ... элементарное существо, вырастающее из скалы. Когда вся группа была уже готова, и ее освободили от лесов, то предстало нечто примечательное, а именно, как ощутила г-жа Валлер, центр тяжести группы — только для наблюдения, естественно — оказался сильно смещенным вправо, и стало необходимо что-то добавить, чтобы это выровнять. Так было это поднесено нам кармой. ... Так воз­никло это существо, которое как элементарное существо вырастает из скалы. Именно в этом существе вы замечаете, хотя все выражено лишь намеком, как при рассмотрении духовных обликов тут же вступает в действие асимметрия. В физическом это выражается весьма ограниченно: наш левый глаз отличается от пра­вого; то же самое имеет место с ушами и носом. Но как только человек входит в духовное, эф.тело тут же действует совершенно асимметрично. Левая часть эф.тела совсем иная, чем правая. Вы можете обойти это существо вокруг, и вы увидите, что в каждой точке вы будете видеть его по-разному. Но вы увидите также, что асимметрия действует с необходимостью, т.к. она есть выражение жеста, с которым это существо не без юмора взирает вокруг со скалы, а также смотрит и на группу вниз. Этот взгляд с юмором вниз со скалы имеет хорошее основание. Вообще говоря, неправильно желать подняться в высшие миры лишь с одной сентиментальностью. Если желают правильно вработаться в высшие миры, то не следует это делать с одной сентиментальностью, ибо у нее есть привкус эгоизма... чистота души невозможна без юмора". 181 (16)