Обогащение Я

1564. "Обычно человек имеет лишь некую тень следующей инкарнации. И если ничего не делается для то­го, чтобы как-то обогатить эту тень, какой она выступает в обыкновенной жизни, то она остается в неудовлетворительном состоянии; ибо тогда пребывают в, так сказать, однопунктном представлении: я, я, я. И никак не выйти из этого я-пункта. Но это "я" можно обогатить, и вопрос состоит в том, как это сде­лать. ... Я-пункт — это единственное, что как семя пребывает для следующей инкарнации; так что, с ка­кой бы силой и как угодно глубоко мистически человек ни вдумывался бы в себя, каким бы прекрасным уче­ниям ни предавался, ему не подойти к своему Я, ибо это Я, это представляемое Я, по сути вовсе не принадлежит нам, поскольку мы являемся существами данной инкарнации, но оно принадлежит теперь — внутри данной инкарнации — этому миру. Мир из того, что в нас является образом "я", я-мыслеобразом, делает для нашей следующей инкарнации то, что тогда в нашей душе будет более действенно. Поэтому это "я" может обогащаться только во внешней жизни. ... Ищи себя самого, ищи богатство, живущее в твоих представлениях; оно больше, чем то, которое ты имеешь в обычной жизни, ты сможешь тогда это богатство обретать через расширенное наблюдение мира. Но это не должны быть внешние чувственные наблюдения, ибо они ведь связаны лишь с нашей современной инкарнацией, связаны только с нашим телом, которое мы теря­ем со смертью. ...
     Лишь тогда мы действительно обогатим наше Я как представление, когда не будем думать абстрактно, прямолинейно, как охотно думают в современности, но постараемся, если хотим обога­тить это Я, найти, я бы сказал, более таинственные связи жизни, чем те, что открываются, как гово­рится, безо всякого. Поймите только это правильно! Искать в жизни такие таинственные связи современный человек считает абсолютно не нужным делом, ибо он не стремится обогатить Я. ... Чем далее человек пойдет к самостоятельной разгадке далеко лежащих и тем не менее могущественно говорящих к нашей душе жизненных связей, лежащих вне нас, тем больше он найдет, что это я-представление становится богаче и богаче. ... Я имею в виду совершенно реальные связи, но только такие, которых обычно не ищут".
     Вот один пример. Однажды священник повстречал цыганку с совершенно грязным ребенком. Он сжалился над ним и предложил цыганке денег, поставив при этом условие, что ребенок будет воспитан по правилам цивилизованного общества. Цыганка, конечно, охотно согласилась взять деньги, но при этом сказала, что образование, которое имел в виду священник, и вся связанная с ним культура людям ни к чему и делают их только несчастными. Цыганский же образ жизни приносит больше счастья. Эта история была описана в литературе Ферхером фон Штайнланг (Иоган Кляйнферхер, 1828-1902 г. "Цыгане", 1859 г.) Точно такая же мысль была высказана в свое время Руссо. С той только разницей, что он за нее получил премию парижской Академии.
     "Так обнаруживаются примечательные точки соприкосновения... жизнь многозначна, и, вдаваясь в эту многозначность жизни ... человек обогащает, укрепляет Я. Ибо через подобные связи, которые человек отыскивает во внешнем мире, но в обычной жизни не находит, происходит возрастание Я как представле­ния. ... Тогда обнаруживают, что представления, связанные с Я, становятся подвижнее и подвижнее, ак­тивнее и активнее, и в Я западают многие вещи, которых лишены другие. И это особенно важно. Ибо при­чина, по которой мы так легко заболеваем, по которой мы испытываем столь много неудовлетворенности в жизни, состоит в том,что от вещей мира в нас западает так мало, что наше мышление стягивается во все более маленький круг. Если же мы в состоянии встречающееся нам в жизни соединить с очень многим, про­тянуть длинные нити между событиями опыта и переживаниями, тогда наше Я крепнет, тогда оно чувствует себя в жизни возросшим, так же как и я-мысль. Поэтому всякое воспитание, которое указывает на односторонние мысли об одних и тех же вещах, вредно".
     "С любовью постигать мир и не отталкивать филистерски отношения, которые не имеют никакого иного значения, кроме того, что далеко лежащие друг от друга вещи соединяют вместе, дабы обогащать Я, при­носить нам силу. ... Человек только тогда становится фантастом, когда в этих таинственных связях ищет больше,, чем в них заключено, желает через них нечто познать. Дело же заключается не в том, чтобы через них что-то познавать, а в том, чтобы дать им действовать в себе, чтобы можно было действительно отме­тить, как человек может вжиться в силу, которая теперь в нем выступает как мыслительная, а в следующей инкарнации ей будет соответствовать действительность. ... Так возникает возможность постичь не только я-представление, но также и то, как это Я живет между смертью и новым рождением".
     "Русский народ менее пробужден относительно нюансов (более тайных жизненных связей), чем запад­но-европейские и особенно среднеевропейские народы". В качестве примера в лекции приводится рассказ Эдуарда Бернштейна о Степняке-Кравчинском, которого он встречал в доме Энгельса в Лондоне. Бернштейн рассказывает, что Степняк-Кравчинский отличался сильной предрасположенностью к мечтательности, был че­ловеком мягких чувств. Он был душой основанного в Англии союза освобождения России, ездил с лекциями в Америку, где его тепло встретил Марк Твен. За столом у Энгельса и вообще в обществе Степняк-Кравчин­ский был тихим гостем, едва выражался, если к нему непосредственно обращались. Но он охотно посещал Энгельса, высоко ценил дружбу с ним, а также и с Бернштейном. Однажды завязался разговор о Польше. Степняк высказался в духе русских на нее воззрений. Это вызвало тяжелый спор, и с тех пор Степняк не появлялся в обществе. Через несколько лет Степняк и Бернштейн случайно встретились у одного общего зна­комого. Степняк был очень рад встрече и через день хотел обсудить с Бернштейном многое, волновавшее его, но на другой день он попал под поезд и погиб. Опять вроде бы случай.
     "Если человек мечтателен в жизни, тогда эта мечтательность начинает действовать в карме. Поэтому те, кто правильно понимает подобные таинственные связи, о которых я рассказал, могут, я бы сказал, руками потрогать карму. Конечно, не будь Степняк человеком мягких чувств и, одновременно, мечтательным, то связь между его сознательной жизнью и таинственным током кармы не действовала бы столь сильно. ... Но чем больше абстрактные повседневные представления погружаются в мечтания, тем большая сила тянет чело­века к тому, чтобы вызвать (к действию) кармические связи".
     "Связи, более отвлеченные от человека (как я их охарактеризовал), обогащают Я, которое мы теперь носим в себе, но как семя для будущей инкарнации; так что в отношении этого теневого Я мы обретаем большую силу. Связи, при которых мы не отказываемся от человека, но ставим его в них, обогащают жизнь; душа тогда делается богаче в переживании, в восприятии той области, которую мы прохо­дили между смертью и новым рождением. ... Вы видите, что человек заблуждается, грубо полагая ...путем врабатывания в себя обрести то обогащение Я, которое делает сильным самопознание. Необходимо, на­против, отделаться от себя, чтобы сделать себя сильнее. Поэтому плохи те вожди к самопознанию, кото­рые указывают человеку на него самого, не уводят его от себя и не приводят к тем связям, которые в мире не лежат на ладони".
     "И как можно миновать заблуждения, рифы и пропасти в отношении представляющего Я, так же можно действовать и в отношении волящего Я. ...От воли исходят, собственно, только впечатления чувств и характера, сама же воля остается тайной. ... Волящее Я ныне не пребывает в человеке, оно есть ре­зультат предыдущей инкарнации. ... Когда я говорю: "я есмь", то в этой мысли "я есмь" я живу в семени будущего воплощения. Говоря: "я хочу", я живу в том, что действует из предыдущей инкарнации в со­временной".
     "Реально в настоящем пребывает только чувственное переживание; и во времени, входя одно в другое ... в нас живет троякое: нечто, действующее из предыдущей инкарнации, нечто, дейст­вующее теперь, и нечто, действующее для будущей инкарнации".176 (6)

1238. "Как человечество, мы должны проходить через эпоху, в которой Я и ас. тело наиболее глубоко погружены в физ. и эф. тела. Сильнейшие искушения проистекают здесь оттого, что мы, как люди, приходим в столь тесную связь с нашим физ. телом". Существуют западный и восточный облики этих искушений. Западный облик тем сильнее, чем дальше идти на запад. Он выражается во внутренней связи с земными силами за счет глубокого погружения в физ. тело. "Искушение слишком сильно приходит в связь с этими силами, выражается во всех жизнеощущениях на Западе. Это ариманическое искушение". Избежать его можно путем правильного рассмотрения исторического развития человечества, в центре которого стоит Мистерия Голгофы, а также путем введения Христа во все западное мышление, включая естественнонаучное.
     "Восток в определенном отношении остается на детской точке зрения, своему Я и ас. телу он не позволяет так погружаться в эф. и физ. тела, как это предопределено современному человечеству. Восток бежит от такого погружения". Так поступают на Востоке и интеллектуалы, например, речи Тагора обладают совсем иным, так сказать, ароматом. Если американец стремится как можно больше пользоваться телом, то индус — как можно меньше. 193(8)

1240. "Древний житель Востока в свое сновидческое мышление втягивал больше ритмической жизни чувств, чем современный человек. Поэтому тот в жизни мышления больше переживал ритмичное ткание, а этот ощущает в нем больше логические знаки".
     "Если человек Запада хочет стать йогом, то он делается рафинированным эгоистом, ибо природа уже дала ему чувство себя, что человек Востока имеет лишь сновидчески; если бы йог захотел искать себя в мире как человек Запада, то свое сновидческое знание он ввел бы в бессознательный сон и захлебнулся бы душевно".
     Человек Востока ощущает Я и созерцает мир; Я — это Луна, отражающая мир. Человек Запада мыслит "мир" и излучает в своем мире мыслей Я. Я — это Солнце, излучающее мир образов. Если человек Востока в сумраке своей лунной мудрости почувствует солнечные лучи, а человек Запада в излучении Солнца воли переживет сумрак лунной мудрости, то западная воля укрепится мыслью Востока, тогда мысль Запада спасет волю Востока". 36 с.65-69

1274. "Индус как к своему идеалу стремится к ритмической системе и сознает ее. (А живет он в системе обмена веществ). Среднеевропеец живет в этой ритмической системе, но не осознавая ее. И благодаря тому, что он живет в этой системе, он образует все то, чем является правовой, демократический, государственный элемент в социальной организации. ... но он также имеет и идеал, он стремится возвыситься к нервно-чувственному человеку. Как индус його-философию, искусное дыхание, ведущее к особого рода познанию, рассматривает как свой идеал, так среднеевропеец видит свой идеал во взлете к представлениям, происходящим из нервно-чувственного человека, к представлениям, которые идеальны и даются через восхождение.
     Поэтому необходимо осознать, что если хотят понять творящих из подобных подоснов людей, таких как Фихте, Гегель, Шеллинг, Гете, то их необходимо понимать аналогично тому, как индус понимает своих його-посвященных". 199(8)

1588."Более бессознательное повторение (в воспитании) культивирует чувство; полностью осознанное повторение культивирует волевые импульсы, поскольку благодаря этому возвышается сила решения". Эти повторения могут быть самые разные. Прежде это было, например, ежедневным чтением "Отче наш" или одной и той же книги и т. д. "Прежние наивно-патриархальные формы воспитания и применялись наивно-патриархально. Это становилось жизненными привычками". 293(4)

Проблема индивидуального

1259. "Если то, что реально, — упадок на Востоке — и то, что еще не родилось на Западе, натолкнутся одно на другое, игнорируя середину, то тогда я-чувство, выражающееся именно в середине, утонет в том хаосе, который возникнет благодаря тому, что середина будет раздавлена с востока и с запада. Мышление о Я ведь исчезло вместе со среднеевропейской идеалистической философией. С середины XIX в. его больше здесь нет. Также и то, что из конвульсий хотели создать в виде государства, — теперь лежит во прахе". 200(6)

1260. "На Западе выступает настроение: мир есть мир — при этом можно размышлять и о социальных утопиях, — мир есть мир, человек должен в нем жить, должен иметь социальные учреждения, чтобы в них жить; или же он может то, что здесь уже существует, рассматривать так, как если бы это было совершенно великолепным для жизни. Так чувствовали на Западе (в XIX в.). В Средней Европе это обстояло так: человек сначала должен стать человеком, он должен сначала доработаться до человеческого, тогда он найдет Землю. На Востоке человек убежден: оба идеала ложны. Уже когда человек думает проработаться до человеческого, он заблуждается, ибо при этом он, собственно, теряет рай. И человек должен кусок земли, на котором он живет, мочь всегда рассматривать как рай, иначе жизнь станет невозможной. Человек должен более возвращаться к тому, что бессознательно пребывает в человеке и не особенно сильно выдается в мир". Поэтому на Востоке, например в России, происходившее на Западе и в Средней Европе всегда рассматривалось как отпадение от Бога.
     На Западе человек как бы вышел за пределы своей кожи и осязая ищет: что связывает меня с другими людьми? Что один человек дает другому как познание? Как он берет мою руку? — Знак, прием и слово, такими они блистательно выступили в масонских ложах, — это действует на Западе. В Средней Европе особого чувства символики не имели, но более чувствовали загадку человека в общем. В Восточной Европе еще и к концу XIX в. из своего внутреннего не дошли до собственной кожи. Человек там, в некотором смысле, по своей конституции еще не полностью вышел из Божественного и не вошел в человеческое. Такого рода душевное настроение в высшей степени выступало у Достоевского (см., например, его письмо к Аполлону Майкову в 1868 г. о посещении Женевы). Отсюда происходит требование, чтобы все было таким, каков сам человек”. 225(5)

1262. "На древнем Востоке — инстинктивная мудрость (человек созерцал свой небесно-духовный праобраз), в середине — в определенной мере диалектически-интеллектуальная жизнь (взгляд на себя как на земного человека, но обладающего вместе с тем телом, душой и духом), на Западе сейчас — материализм (лишь физический человек), который в своем лоне несет спиритуализм будущего". 197(9)