245. Люцифер сделал для людей чувственный мир как бы покровом, сквозь который был виден духовный мир. А с середины Атлантической эпохи Ариман сделал этот покров совсем непроницаемым для обычных людей.107 (12)

248. "Особенно неблагоприятное влияние оказало предательство (в оракулах) тайн Вулкана. Ибо взор его приверженцев был преимущественно направлен на земные условия. Этим предательством человечество было поставлено в зависимость от духовных существ, которые вследствие своего предшествующего развития относились отрицательно ко всему, что шло из духовного мира и развилось благодаря отделению Земли от Солнца. Сообразно своим развитым таким образом задаткам, они действовали как раз в той стихии, которая образовалась в человеке благодаря тому, что он имел в чувственном мире восприятия, за которыми скрывалось духовное. Эти существа приобрели теперь большое влияние на многих человеческих обитателей Земли. И оно, прежде всего, сказалось в том, что у человека все более и более отнималось чувство духовного".13 (4)

253. "Вспомним теперь, что в конце атлантической эпохи мы находим три группы человеческих существ. Во-первых, упомянутых "посланников богов", далеко опередивших в своем развитии общую народную массу, учивших божественной мудрости и творивших божественные дела. Во-вторых, саму эту общую массу, у которой, хотя она и обладала способностями, носившими характер природной растительной мощи и утраченными современным человечеством, сила мышления была еще смутной. В-третьих, меньшую группу людей, развивших, в себе силу мышления. Правда, вследствие этого они постепенно утратили первобытные способности атлантов, но зато доразвились до мысленного постижения законов "посланников богов". — Вторая группа людей была обречена на постепенное вымирание. Существа же третьей группы воспитывались первой к тому, чтобы взять руководство собой в свои руки.
     Главный вождь, который в теософской литературе носит имя Ману, избрал из этой третьей группы наиболее одаренных, чтобы дать произрасти от них новому человечеству. Эти наиболее одаренные принадлежали к пятой подрасе. В шестой и седьмой подрасах сила мышления уже уклонилась некоторым образом от правильного пути и стала непригодной к дальнейшему развитию. — Теперь надлежало развить лучшие качества лучших людей. Это и произошло благодаря тому, что вождь уединил избранных в особом месте — в Средней Азии — и освободил их от всякого влияния отставших или уклонившихся от пути. — Вождь поставил себе задачей настолько развить эту группу, чтобы принадлежащие к ней могли в собственной душе, силою собственного мышления постичь законы, которые до сих пор управляли ими и которые они смутно чувствовали, но не познавали ясным образом. ...До сих пор они поднимали взоры к своим видимым посланникам богов, к своим сверхчеловеческим посвященным, одним из которых был и тот, кто говорил с ними теперь, и от них получали указания, что им делать и чего не делать. Но теперь они удостоились того, что посланник богов заговорил с ними о самих богах. Могучи были слова, которые он все снова повторял своим ученикам: До сих пор вы видели тех, которые вас вели; но есть высшие вожди, которых вы не видите. И этим-то вождям вы подчинены. Вы должны исполнять веления невидимого вам Бога; и вы должны повиноваться тому, о ком вы не можете создать себе никакого образа. — Так звучала новая верховная заповедь из уст великого вождя. Она предписывала почитание Бога, которого не мог передать ни один чувственно-видимый образ и которого поэтому не должно было и изображать. Отголоском этой основной заповеди пятой человеческой подрасы являются известные слова: "Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли".11 (2)

254. "В известный момент вождь Христовых посвященных оказался в одиночестве с немногими приверженцами, которым он мог сообщить тайны мира лишь в очень ограниченной мере. Ибо эти приверженцы были такими людьми, которые по своему природному складу были наименее причастны отделению физ. тела от жизненного. Такие люди в тот период были вообще самыми подходящими для дальнейшего развития человечества. У них постепенно все меньше наступали известные переживания в состоянии сна. Духовный мир все больше и больше закрывался перед ними. Но зато у них не было также и понимания всего того, что раскрывалось в древние времена, когда человек находился не в физ. теле, а только в жизненном. Люди, непосредственно окружавшие этого вождя Христова оракула, наиболее опередили остальных в смысле соединения с физ. телом некогда отделенной от него части жизненного тела. ...
     Тогда впервые пробудилось самосознание. Сначала это произошло лишь у небольшой части человечества, преимущественно у приверженцев вождя Христова оракула. Прочие массы людей, рассеянных по Европе, Азии и Африке, сохранили в самых различных степенях остатки древних состояний сознания. Поэтому у них был непосредственный опыт, полученный в сверхчувственном мире. — Приверженцы Христова посвященного были людьми с высоко развитым рассудком, но из всех людей того времени они имели наименьший опыт в сверхчувственной области. Этот посвященный направился с ними с запада на восток, в некоторую область внутри Азии. Он хотел по возможности охранить их от соприкосновения с людьми, менее подвинутыми в развитии сознания. Он воспитал своих приверженцев в духе раскрывшихся ему тайн; особенно действовал он в этом направлении на их потомков. Так образовал он группу людей, которые восприняли в свои сердца импульсы, соответствовавшие тайнам Христова посвящения. Из этой группы он избрал семь наилучших, чтобы дать им жизненные и астральные тела, соответствовавшие отпечаткам жизненных тел семи лучших атлантических посвященных. Так воспитал он по одному преемнику посвященных Христа, Сатурна, Юпитера и т.д. Эти семь посвященных стали учителями и вождями тех людей, которые заселили в послеатлантический период юг Азии, преимущественно древнюю Индию". 13 (4)

270. В первые культурные эпохи человек говорил себе: "Я происхожу из Божественных существ, но мои перевоплощения постепенно так вгоняют меня в физическое, что мое видение духовного помрачается.
     Поэтому движение во времени рассматривалось как регресс, ухудшение".118 (5)

276. У древних индусов эф. тело, особенно в области головы, еще выступало за пределы физ. тела. Поэтому они иначе видели мир, чем, например, древние египтяне. Но древние греки уже видели мир так, как теперь видим его мы: в свете, форме, звуке и т.д. Индус видел эфирный элемент лежащим на всех вещах, подобно росе или инею.113 (7)

327. Всю греко-латинскую эпоху можно разбить на три периода: первый — от 747 г. (основание Рима) до 27 г. до Р.Х.; второй — от 27 г. до 693 г. по Р.Х.; третий — от 693 г. до 1413 г. "В первый период человеческие души развивались из внутренних основ человеческого развития (имеются в виду люди, жившие в бассейне Средиземного моря), так что как души они теряли связь со всеобщим духовным миром". Предыдущее развитие души ощущающей в египетскую культуру эту связь переживало постоянно. "И в отношении этого космического чувства в VIII столетии до нашего летоисчисления наступил кризис, настоящая катастрофа в среде человечества". Иссякло старое ясновидение, а с другой стороны восходила греческая культура, в основе которой лежало переживание человеком самого себя как обособленного существа, а не как члена космоса. Человеческую всеобщность, всеобщую человеческую жизнь переживал он теперь в себе.
     "С одной стороны, мы имеем поток живущего в той культуре человечества, а с другой — тот поток, внутри которого разыгралась Мистерия Голгофы. Оба они протекают некоторым образом рядом один с другим. Такое могло происходить благодаря тому, что в то время, как совершалось божественное событие, человек, культурный человек, отпал от богов, жил жизнью, не имевшей никакой непосредственной связи с духовным. ...
     Такое отношение проходящих рядом друг с другом внешней культуры и мистериального события было немыслимо ни в один из предыдущих культурных периодов человечества... всегда протекавших в тесной связи с Божественно-духовным".
     Во второй отрезок времени (27-693 гг.) профаническая культура Средней Европы приняла Событие Христа, но чисто внешне, так что продолжала держаться вдали от внутреннего понимания Мистерии Голгофы. "Все, что могло вести к пониманию Мистерии Голгофы, объявлялось ересью; и при этом пытались облечь в тривиальные формулы то, что в эти формулы ни в малейшей степени облечься не может".
     Понять этот период можно в том случае, если иметь в виду, что "человечеству была определена вера, что все человеческое познание, все человеческие ощущения годятся лишь для чувственного, посюстороннего". Кончилось все тем, что в VIII, IX вв. над европейским человечеством простерся род затмения в отношении связи человеческой души со сверхчувственным. И такое явление, как Бернард Клервоский (1091—1153), типичное для того времени, являет нам полное энтузиазма стремление остаться по ту сторону физически-чувственного. "Он говорит: меня может постичь грех; правильное же есть нечто такое, что протекает само для себя, что некоторым образом протекает по ту сторону потока, в который вылетела (упала) человеческая душа".
     Весь 3-й отрезок греко-латинской культуры проходит в стремлении доказать, что с человеческими идеями и понятиями не следует стремиться понять, что происходит в духовной действительности. Это следует передать откровению. Так образовалась сила церкви: не просто из теологических импульсов, но через направление сил познания, собственных сил души лишь на физически-чувственную жизнь, а не на познание сверхчувственного. Понятие веры образовалось не в первые столетия, а позднее. "Это понятие веры означает: в Божественно-духовное можно только верить, но знание о нем невозможно". Наследием такого представления мы живем и поныне.
     В 5-й послеатлантической эпохе эта тенденция вообще вылилась в отрицание сверхчувственного. "Развилась вера, что сверхчувственное вообще лишь измышлено человеком и никакой реальностью не обладает. Если действительно хотят понять происхождение материализма исторически-психологически, то его следует искать в церкви. Естественно, церковь также есть лишь внешнее выражение более глубоких, действующих в развитии человечества сил, но действительное познание человеческого развития поймут лишь тогда, когда совсем точно увидят, как одно действительно возникает из другого. Правоверные в 4-й послеатлантической эпохе говорили: человеческая способность познания предназначена лишь для понимания чувственных взаимосвязей; сверхчувственное должно быть предоставлено откровению, о нем нечего говорить, ибо всякие разговоры ведут к ереси, к заблуждениям. — Современный марксист, современный социал-демократ, они являются верными сыновьями того воззрения и последовательно выводимы из католицизма предыдущих столетий. Они говорят: всякая наука, достойная этого звания, может трактовать лишь только о чувственно-физических событиях; духовной науки быть не может, т.к. нет никакого духа; духовная наука есть не более, чем наука об обществе, о человеческой совместной жизни".
     "Людям говорили: ваши человеческие силы должны ограничиваться едой и питьем, а что сверх того происходит в мире — это живет над вами. Но так поступать в Западной Европе не могли; так могли поступать в Восточной Европе, и в этом состоит смысл раскола церкви на западную и восточноевропейскую. В Восточной Европе человек действительно был ограничен чувственным миром и в нем должен был развивать силы. А в мистериалъных высях, совершенно не касаясь чувственного, должно было развиваться то, что затем вело к ортодоксальной религии. Здесь было действительно строго разделено то, что человек выносил из своего человеческого, и то, что действительно было духовным миром, что как одно-единственное веяло и жило в парящем над людьми культе.
     И что могло здесь развиться? В различных нюансах здесь должно было развиться ощущение: значением, действительностью обладает, собственно, только чувственно-физическое. Можно сказать: силы которыми не пользуются, но обращаются с ними так, что запирают их в себе, не развиваются, чахнут. И если человек столетиями удерживается от того, чтобы в своем духе постигать сверхчувственное, то его силы остаются без употребления и исчезают полностью. И это полное их исчезновение мы находим в современном социалистическом мировоззрении. Несчастье состоит не в социализме, а в том, что он полностью отклоняет духовно-сверхчувственное и вынужден поэтому ограничить себя одной только социальной структурой животного в человеке. Эта социальная структура животного в человеке подготовлена надломом сверхчувственных сил в человеке. Она возникла благодаря тому, что люди были вынуждены сказать себе: мы совсем не хотим, познавая и переживая, наши души связывать с тем, что, собственно, составляет поток их жизни как таковой, который вызывает наше блаженство и в который вплетена Мистерия Голгофы.
     С чем это связано? Это связано с тем, что в 4-м послеатлантическом периоде с совершенно особой силой действовали люциферические силы. Они отделили людей от космоса; ибо эти силы постоянно стремятся изолировать человека эгоистически, отделить его от всего духовного космоса также и в знании о его связи с физическим космосом. Поэтому не было никакого естествознания в эпоху наивысшего расцвета этого отделения. Там господствовало люциферическое. И можно сказать: то, что тогда действовало в разделении чувственного знания и сверхчувственной догматики, было люциферического рода. Люциферическому противостоит ариманическое. Это два врага человеческой души. Отдача сверхчувственных человеческих сил умиранию — что затем привело к животной форме социализма, который теперь, опустошая и разрушая, должен охватить человечество — возводима к люциферическим силам. Новое, что развивается в наш век, имеет иную природу; оно более ариманической природы. Люциферическое хочет изолировать человека, отделить от духовно-сверхчувственного, предоставить его переживаниям в себе иллюзии всеобщности. Ариманическое же, напротив, нагоняет страх перед духовным, не позволяет подойти к духовному, создает иллюзию, будто бы духовное для человека недостижимо. Если люциферическое удержание человека от сверхчувственного носит более воспитательный, культурно-воспитательный характер, то ариманическое удержание от сверхчувственного, основанное на страхе перед духовным, в эпоху с XV в. прорвалось более природным образом. Люциферическое отделение от духа в жизни в большей степени смогло выступить под покровом ортодоксального Христианства на Востоке, ариманическое... — на Западе... в элементе американской культуры.
     Подобные истины, может быть неудобны, но... порядок в нашем хаосе восстановят лишь тогда, когда различные течения распознают в их истинном виде". 181 (20)

329. "Августин имел спор с Фаустусом, манихейским епископом, лишь по той причине, что епископ не смог произвести на него достаточно глубокого впечатления, он отошел от манихейства и обратился к Павлову Христианству".
     Именно зтот Фауст перешел в XV в., в народные сказания как представитель последних остатков отживавшего ясновидения при переходе из 4-й в 5-ю культуру.156 (9)

Будда

619. С середины Атлантической эпохи человеческое сознание сверхчувственных миров все более замутняется. Наступают "сумерки богов". Божественные учителя атлантического человечества теряют с ним связь. Лишь отдельные человеческие индивидуальности могут служить еще их орудием, пройдя в ряде воплощений очищение астр. и эф.тел.
     "С середины Атлантической эпохи начинается как бы крестный путь человечества вниз. Многие божественные существа, учителя атлантического человечества не идут с ним, но другие идут. Однако им становится все труднее пользоваться человеческими оболочками, погружающимися в физическое бытие". К таким существам относится, например, Будда. В Европе его называют Вотан. Это одна и та же индивидуальность.105 (10)

Авраам и Моисей

42. Новая человеческая способность — мыслить логически, которой обладал Авраам, могла быть передана только по наследству. Поэтому "от него должен был произойти народ", а не просто культура. Для этого он должен был пожертвовать древним ясновидением. Это выражено в его попытке принести в жертву Богу Исаака. Если бы он это сделал, то пожертвовал бы всей своей миссией. Но он получает от Бога Исаака назад, как дар получает то, что он должен был дать миру. Теряя ясновидение, человек в последнюю очередь утратил его в 2-лепестковом лотосе. Его символ — Овен с двумя рогами. Когда Авраам хочет принести в жертву Ягве Исаака, то для жертвы появляется Овен. Исаак должен пожертвовать последним ясновидением и стать продолжателем той телесности, которая внешне, через математическую логику познает Ягве.117 (4)

256. (20; 27). По мере вхождения эф. тела в физ. тело человек терял видение сверхчувственных миров. Критерием истинности для него становилось то, что он видел с помощью своего физ. тела и его органов. Поэтому ему было необходимо вложить пальцы в раны Спасителя. Понимание же Христа еще должно развиться. 113 (7)

2. Сын Человеческий и Сын Божий

379. "Грек говорил себе: когда я вижу перед собой Орфея, то не так важно, что он происходит от отца и матери; важно, что его душевное, сделавшее его тем, что он есть, происходит от сверхчувственного, которое никогда не было связано с физическим планом. ...И поскольку главным в Орфее греки признавали чисто сверхчувственное начало, то они говорили, что "он происходит от музы". Он был сыном музы, Каллиопы, т. е. он, собственно, не был сыном только телесной матери, но и порождением сверхчувственного начала, никогда не имевшего связи с чувственным. Однако, если бы он был только сыном музы Каллиопы, то он мог бы явить лишь то, что было откровением сверхчувственного мира. А его время призывало его к тому, чтобы выявить нечто, могущее послужить на физическом плане. Поэтому он был не только рупором для музы Каллиопы, как в более древние времена Риши были только рупором для сверхчувственных сил, но сверхчувственное жило в нем так, что могло испытывать влияние физического мира. Это выражено в его происхождении от Эагра, который был богом фракийской реки, т. е. существом, связанным с определенным участком земли, с физическим миром, а не чисто душевно-духовным, как мать — Каллиопа. Так что дарования Орфея были, с другой стороны, со стороны отца, связаны с чем-то земным, с климатом, с условиями внешней природы Греции — с фракийским богом реки Эагром.
     ...Все другие вожди человечества во второй и третьей культурах послеатлантического периода, бывшие только органом речи для сверхчувственных миров, воспринимали свое эф. тело как нечто отделенное от физ. тела. Когда в древних, ясновидческих культурах и даже еще у кельтов человек должен был воспринять нечто, чтобы передать это потом другим людям, то он получал это откровение при помощи выделения своего эф. тела из физического. И тогда эф. тело становилось носителем тех сил, которые к нему нисходили. А так как эти провозвестники были мужчинами, в силу чего их эф. тела были женскими, то приходившее к ним из духовных миров откровение они воспринимали в женском образе, и вот, нужно было показать, что Орфей как сын фракийского бога реки не мог, находясь в общении с чисто духовными силами, удержать то, что открывалось ему через его эф. тело. И чем больше он вживался в физический мир и выражал собой то, чем он был как сын своей страны т. е. как земной человек, тем больше он терял свои ясновидческие способности. Это показано в том, что от укуса ехидны (Эвридика умирает от укуса змеи, гуляя по цветущему лугу), т. е. того человеческого, что идет от него, он теряет Эвридику, его вдохновительницу, невесту его души, которая отнимается у него и отводится в подземный мир. И он должен вернуть ее путем посвящения, через которое он затем и проходит... Когда говорится о "нисхождении в подземный мир", то под этим всегда понимается посвящение. Итак, путем посвящения он должен был вернуть себе супругу. Но он был уже слишком связан с физическим миром. И хотя он выработал способность погружаться в подземный мир, но когда вернулся назад, когда увидел вновь дневное Солнце, Эвридика исчезла от него. Почему? А потому что, увидев дневное Солнце, он сделал недолжное: он оглянулся, посмотрел назад. Это значит, что он преступил строгий запрет, возложенный на него богом подземного мира. В чем же состоял этот запрет? В том, что физический человек, живущий на физическом плане, не смеет оглядываться назад за пределы той точки, где лежат макрокосмические переживания детства, которые, вступив в более позднее состояние, дали бы ему древнее ясновидение. "Ты не должен желать, — говорит бог подземного мира, — узреть тайны детства, вспомнить то, что закрыто Порогом". И так как он делает это — смотрит назад, — то теряет способность ясновидения. Потерей Эвридики нам рисуется нечто весьма точное и интимное в судьбе Орфея. Ибо необходимым следствием этой потери является то, что человек — Орфей — становится жертвой физического мира (вакханки — силы физического мира — разрывают его). С тем существом, которое коренилось еще в сверхчеловеческом, он вступает на физический план и там становится тем, чем он должен стать. Благодаря этому на него устремляются все силы физического плана, и он теряет "Эвридику", свою безгрешную душу, которую земной человек должен был утратить... И те силы, в которые он тогда погружается, разрывают его. Такова жертва Орфея.
     Итак, что же переживает Орфей, стоящий на переходе от 3-й послеатлантической культуры к 4-й? Он переживает прежде всего то, что обрывает первую ступень сознания детства, обрывает связь с макрокосмом. Ее больше нет. Она не переходит в сознательную жизнь. И человек, каким он тогда является, поглощается, умерщвляется жизнью физического плана, которая начинается, в сущности, только с этой 4-й культуры. Теперь представьте себе человека, каким он является нам как человек на физическом плане, который в своем нормальном сознании доходит до определенного момента воспоминания в прошлом; дальше за этим моментом лежат силы (годы) детства. Нитью своих воспоминаний этот человек так связан с физическим планом, что истинное существо Орфея в нем не может выдержать — оно разрывается. Таков, собственно, дух современного человека, и мы видим, как сильно и глубоко человек может быть связан с материей. Таков этот дух, который в смысле христианства апостола Павла может быть назван "Сыном Человеческим". Вы должны уяснить себе это понятие: Сын Человеческий — это тот, кто находится в человеке с того момента, до которого он помнит себя теперь, оглядываясь на прошлое, со всем тем, что может дать человеку культура. Представьте себе этого человека, а затем представьте себе все, чем человек мог бы быть через связь с Макрокосмом, если бы к нему притекало все то, что изливается из Макрокосма в первые годы детства. В первые годы детства это может быть только основой (для жизни), ибо тогда еще нет вполне развитого человеческого Я. Но если бы это вступило во вполне развитое человеческое Я, тогда произошло бы то, что произошло в момент, когда "Дух свыше" нисшел на Иисуса из Назарета во время крещения на Иордане: три безгрешных года развития детства слились со всем существом человека, (т. е. Макрокосм с микрокосмом). Это прежде всего. И что было следствием? Следствием было то, что когда эта безгрешная детская жизнь должна была развиваться на физической Земле, то она могла развиваться на ней только тpи года, потому что она всегда развивается на Земле только три года; а затем наступил конец на Голгофе, — то есть она не могла дальше сливаться с тем, чем человек становится с того момента, до которого доходит его нормальное воспоминание.
     И когда вы продумаете: что было бы, если бы в человека излилась вся та связь с Макрокосмом, которая смутно и сумеречно открывается в первые годы детства и не может стать вполне ясной благодаря тому, что у ребенка еще нет я-сознания, когда вы представите себе затем, что если бы эта связь открылась в более позднем сознании, то произошло бы нечто, в нас излилось бы нечто, исходящее не от самого человека, а из всей мировой глубины, из которой мы рождаемся, — тогда вы поймете слова, которые звучат в момент нисхождения Голубя: "Сей есть Сын Мой возлюбленный; ныне Я Его породил!"
     Это означает: Хpистос воплощается (рождается) тогда в Иисусе из Назарета, Христос, Который воистину родился в Иисусе из Назарета в момент крещения, полученного от Иоанна, и знаменовал Собою вершину того сознания, какое люди обычно имеют лишь в первые годы детства; здесь это было связано с полным сознанием своей принадлежности к Макрокосму, какое могло бы быть у ребенка, если бы он осознал все, что чувствует в первые три года жизни. И тогда приобретают совсем другое значение также и эти слова: "Я и Отец (космический Отец) одно!"
     Если все это подействует на вашу душу, то вы сможете хотя бы немного почувствовать то первое и главное, что открылось апостолу Павлу в явлении перед Дамаском и что выражено в прекрасных словах: "Если не станете как дети, не сможете войти в Царство Небесное!" Эти слова имеют много значений; одно из них — это. Апостол Павел говорит: "Не я, но Христос во мне!", — т. е. то Существо, Которое имеет столь же макрокосмическое сознание, какое имел бы человек, если бы мог пронизать более поздним сознанием сознание первых трех лет своей жизни. У среднего современного человека эти области сознания разделены, ибо в нем они не могли бы существовать вместе, примириться друг с другом. И они не примирились и в Христе Иисусе. Ибо по истечении трех лет должна была наступить смерть, и именно в той обстановке, в какой она произошла в Палестине. Не случайно сложилась она, но путем взаимодействия этих двух факторов: "Сына Божия", каким является человек с момента рождения до начала я-сознания, и "Сына Человеческого", каким человек является с момента раскрытия я-сознания. Соединенная жизнь Сына Человеческого и Сына Божия вызвала те события, которые привели затем к тому, что произошло в Палестине". 124 (6)

Иисус натановской линии

388. В духовном мире существовала как бы сестринская душа Адама. "Ей потребовалось воплотиться впервые, лишь когда возникла необходимость преодолеть ясновидение при переходе из 4-й в 5-ю коренную расу... Тогда она восприняла как бы условное воплощение, дабы заявить о себе в эпоху, когда померкло ясновидение. Эта сестринская душа Адама была один раз воплощена (инкарнирована) в Кришне, где она смогла явиться внешне видимым образом, а затем еще раз в младенце Ев. от Луки".142(5)

Развитие Я

449. Центр тяжести развития человечества — это 3 апреля 33 года по Рождеству Христову. В этот момент возник кризис демонического мира, люди стали понимать, что их астральное видение, перед которым являлись только демоны, может подняться выше, к Я, что возникает возможность основать человеческую общность на основе свободных душ, не связанных кровным родством.130 (14)

100. "За восемь столетий до нашего летоисчисления стало необходимо, чтобы подготовить Мистерию Голгофы, включить, с одной стороны, в развитие силы препятствий. Для этой цели были использованы сонмы существ, чей предводитель в оккультизме зовeтся Маммоной. Они затуманили людям сознание их связи с Богом. Люди утратили старое ясновидение, и тогда расцвели науки и философия Европы".264 c.223

130. "1250-й год был приблизительно той эпохой, когда люди должны были прийти к тому, чтобы провести границу между тем, во что нужно верить, следуя впечатлению, которое производили передаваемые предания, и тем, что можно познавать. Последнее оставалось ограниченным физическим чувственным миром. И затем пришло время, когда всe больше и больше являлась возможность снова обрести видение в духовном мире. Но это новое ясновидение было уже иного рода, чем то старое, которое угасло, в сущности, именно в 1250 году. Западный эзотеризм должен был выставить для новой формы ясновидения строгий принцип, по которому Посвящение должно было руководить духовными ушами и духовными глазами. Этим характеризуется та особенная задача, которую ставило себе вступающее в культуру Европы эзотерическое течение. С приближением 1250 года начался новый способ водительства на пути к сверхчувственным мирам. Это водительство было подготовлено теми индивидуальностями (духами), которые стояли тогда за внешними событиями истории и уже за несколько веков совершили подготовление для того, что сделалось необходимым для эзотерического обучения благодаря условиям, сложившимся в 1250 году. Если со словом "современная эзотерика" не соединять никакого недоразумения, то его можно применить к духовной работе этих высоко развитых личностей. Внешняя история ничего не знает о них. Но сделанное ими выступает во всей культуре, которая развивалась на Западе, начиная с XIII-го века.
     Значение 1250 года для духовного развития человечества становится особенно ясным, если мы примем во внимание результат ясновидящего исследования, который заключается в следующем факте: даже те индивидуальности, которые в прежних инкарнациях достигли высоких ступеней развития и которые воплотились снова около 1250 года, должны были на время пережить полное помутнение своего непосредственного видения в духовном мире. Совершенно просветлeнные индивидуальности были как бы отрезаны от духовного мира и могли сохранить о нeм какое-либо знание только из воспоминания о прежних воплощениях. Итак, мы видим, что с тех пор в духовном водительстве человечества стал необходим новый элемент. Это был элемент истинной современной эзотерики. Только благодаря ему мы можем правильно понять, как может проникнуть в водительство всего человечества, а также и отдельного человека то, что мы называем Импульсом Христа.
     Между Мистерией Голгофы и выступлением современной эзотерики лежит первая эпоха прорабатывания Импульса Христа в человеческих душах. В течение этой эпохи люди воспринимали Христа некоторым образом бессознательно для своих высших духовных сил, так что впоследствии, когда они вынуждены были принять Его сознательно, они делали всевозможные ошибки и попадали в лабиринт в отношении понимания Христа. ... убывание сверхчувственного познания до XIII-го в. и затем медленное вживание его в измененном виде в последующие времена совпадает с проникновением Импульса Христа в человеческое развитие".15(2)

185. "В душе Лютера продолжало действовать воспринятое им в Мистериях дохристианского времени, когда он проходил свою дохристианскую инкарнацию и был приглашен в те Мистерии, которые врабатывались в Христианство". Но он был сыном своего времени — 5-ой послеатлантической эпохи, когда видение духовных миров помрачилось даже у прошедших в древности посвящение. "С душой 4-ой культурной эпохи Лютер входил в переживания людей 5-ой эпохи". 176(16)