690. "В русской природе Блаватской имелась внутренняя оппозиция стремлению западноевропейской и американской сущности сделать русское зависимым от себя". 167 (3)

     691. "Франц Брентано в своей психологии приблизился к теософии, не но мог найти связи с оккультизмом, в связи с чем он так и не смог написать второго тома своей психологии, где намеревался говорить о бессмертии". 115 (9)

     692. "Знания о внутреннем человека традиционно составляли одну из глубочайших тайн Мистерий: "Грешны уста, разглашающие их, грешны уши, слушающие их". С ХУ в. эти вещи должны были постигаться интеллектуально. Об их переживании некоторое представление имели немногие люди. К ним, например, относился лорд Бульвер-Литтон (1803-1873), английский писатель и политик, написавший "Занони" ("Последний день Помпеи" и др.)".
     "То, каким он (Бульвер) стал в своей позднейшей жизни, можно понять, если знаешь, как он прежде всего воспринял традицию человеческого самопознания, а благодаря особой индивидуальной конституции оказался способным также проникнуть в определенные Мистерии. Но благодаря этому он отдалился от естественности жизни. Именно по нему можно видеть, как человек относится к жизни, когда проникает во внутреннее этого иначе организованного духовного мира и воспринимает его не просто в понятиях, но всей конституцией души, во внутренних переживаниях. ... Он появлялся в обществе то там, то здесь, где обычно все протекало совершенно филистерски, но он никогда не появлялся один. Он приходил в своем странном одеянии, садился, возле колен усаживал некую девочку с арфой, и когда говорил, то произносил одну фразу, затем девочка играла на арфе, потом он говорил далее, и она снова играла. Так в высшем смысле кокетливо представлял он нечто — следует сказать, прежде всего — обычному миру, человеческому филистерству, тому филистерству, в которое человечество врастает все более и более с середины ХУ в. ... Такой человек как Бульвер, естественно, не умещался в самом себе. Подобное, вообще говоря, можно себе представить, что в мире странствовали старые люди в сопровождении юных, в сопровождении приятной музыки. ... В Бульвере вспыхивало нечто такое, чего здесь, в современном интеллектуалистическом времени, не должно было быть столь непосредственно, а только традиционно". 207 (1)