667. "Действительно посвященных (розенкрейцеров) было не более семи в одно время, остальные были тайными учениками различных степеней. Розенкрейцеры были посланцами Белой ложи. ...Все значительное, происходившее в то время (в XV-XVII вв.), вело, в конечном счете, в ложу розенкрейцеров. ...Собственно, и Руссо, и Вольтер были инструментами стоявших за ними оккультных индивидуальностей. ...Также и за значительными государственными деятелями, вплоть до французской революции, стояли оккультные силы. Затем они отступили, т.к. люди должны были сами стать распорядителями своей судьбы. Впервые человек заговорил как человек в речах французской революции".93-а (15)

543. "Для человека восточной Европы является само собой разумеющимся, что в течение его жизни в него непрерывно вливается Импульс Христа. Для народов церкви западноевропейских стран это притупилось или обессилилось тем, что Импульс Христа здесь был оттеснен к началу нашего летоисчисления, а позже его подвергли декретированию. ...В системе лож, на Западе, Импульс Христа вообще ставится под вопрос, становится вообще сомнительным... попутно с деизмом развивается то, что называют новейшим просвещением".
     "У тех, кто развился из народа лож (гл. обр. англосаксы. — Сост), дело сведено к тому, чтобы наряду с общим Богом найти благоразумным допущение Христа". Примером может служить Эдвард Чербери^* . Он пытался найти Импульс Христа благоразумным. Много путешествовавший, Чербери нашел много общего в религиях. Он пытался охватить это в пяти предложениях:
Первое: Бог существует.
Второе: Бог требует почитания.
Третье: это почитание должно выражаться в добродетели и благочестии.
Четвертое: грехи требуют покаяния и искупления.
Пятое: после смерти существует награждающая и карающая добродетель.
     "Вы видите, здесь нет ничего от Христова Импульса. Но, в то же время, в этих пяти предложениях находится все, к чему приходишь... исходя из импульса лож. ...В Гоббсе, Локке и др. мы встречаем все вновь повторяющиеся попытки уяснить себе: разумно ли принять Христа Иисуса, о Котором существует предание? ...В итоге это нашли разумным". Например, Тиндаль (1657-1733) в книге "Христианство — древнее, как само творение" показал, что всегда лучшие люди были христианами; у Тиндаля Христос — учитель, он обобщил лучшее в религиях. В сравнении с этой книгой видно, как измельчало вольтерьянство и т. п.
Для народа Христа Христос есть Дух.
Для народа церкви Христос есть Царь.
Для народа лож Христос есть Учитель.
    (Раскрытие понятий см. в 4-ом отделе. — Сост.)185 (9)

1281. В шеститомном собрании лекций "Эзотерические рассмотрения кармических связей" даны исследования кармы следующих индивидуальностей (указаны порядковые номера лекций и библиографические номера томов по Изданию полного наследия).

Байрон — лекции 12, 13; ИПН 235.
лекция 2; ИПН 236 .
Бёклин Арнольд — 13; 238.
Бэкон Веруламский — 11; 235. 1,2; 236 .
Вайнингер Отто — 9; 238
Ведекинд Франк — 6; 236.
Вильсон Вудро — 11,235 . 2; 236
Вольтер — 14; 236 . 10; 239 .
Гамерлинг — 6; 235 .
Гарибальди — 12,13; 235. 1,2; 236
Гартман Эд.,фон — 10; 235.
Гарун аль Рашид — 11; 235. 2; 236.
Гейне Генрих — 16; 236. 9,10; 239 .
Геккель — 13; 235 .
Гельдерлинг — 6; 236 .
Гримм Германн — 5; 236 .
Гюго Виктор — 14; 236. 7; 239.
Дарвин Чарльз 11; 235 .
Дюринг — 8,9; 235
Ибсен — 6; 236
Кампанелла Томас — 9; 238.
Коменский Амос — 1; 236 ;
Мазарини (кардинал) — 8; 238.
Майер Конрад Ф. — 3; 236
Нерон — 7; 236 .
Ницше Фридрих — 10;235 .
Овидий — 8; 240.
Песталоцци — 4; 236.
Платон — 10; 238.
Плиний Младший — 5;236 .
Сократ — 10; 236 .
Соловьев Вл. — 8; 238
Стриндберг Август — 2;238 .
Тацит — 5; 236
Фишер Фр.Т. — 8,9; 235.
Фогельвайде Вальтер, фон — 2;238 .
Шроер К.Ю. — 10; 238.
Шуберт — 8,9; 235.
Эмерсон — 5; 236 .
В лекции 7, ИПН 238, дано исследование посмертной судьбы и предыдущей инкарнации прототипа Штрадера. (См. Драмы­-Мистерии).

Воплощение культуры 5-й эпохи

181. "В определенном отношении мы, вообще, могли бы сказать: Гамлет, учившийся в Виттенберге и определeнную духовную конституцию, полученную из этого обучения, увeзший к себе домой, Гамлет, каким его изображает Шекспир, может в определeнном смысле рассматриваться — конечно, всемирно-исторически — как ученик Фауста. В нeм мы находим нечто такое, что мы можем в более верном смысле назвать ученичeством у Фауста, чем то, что у самого Гeте мы встречаем как (фамулуса) ученика Фауста".
     В Виттенберге Гамлет может стать, как и Фауст, профессором. Но далее, смотрите, каким образом Гамлет приходит к своей задаче: ему является дух отца, т.е. он имеет дело с действительным духовным миром. Но он хорошо учился в Виттенберге и человеческий мозг может рассматривать как книгу. Гамлет — верный ученик интеллектуализма, но, с другой стороны, связан с духом. Оба импульса действуют в его душе. Но всe это дано поэтически, и для комментаторов остаeтся широкое поле для суждений. Пытаются умно понять "Гамлета". Имеет ли там явление духа объективное значение или это лишь образ? И почему духа видит один Гамлет?
     Для Кальдерона реальность духа была совершенно достоверной. Иное — для Шекспира. Он живeт в иную эпоху и уже не может столь резко проводить границу между объективным и субъективным духом. Вопрос об объективности одного и субъективности другого прекращается в тот момент, когда познают объективность человеческого внутреннего мира и субъктивность внешнего мира. Но именно в этой полной жизни рассеянности удерживает Шекспир изображаемое им в "Гамлете", а также, например, в "Макбете". Мы видим, что поэзия Шекспира выступает на переходе от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе".
     "Интересно, например, посмотреть, как среди шекспировских произведений Гамлет — чистейшее явление личности — выражает в монологах всю сумеречность переходного времени. Если хотят понять Гамлета с точки зрения XVII-XVIII столетия, то должны спросить: где жизненные и мировые загадки волнуются в душе Гамлета? — Указывается на Виттенберг, на то место, откуда приходит и Фауст. К подобным же вопросам приходят, рассматривая "Макбета"; но в "Лире" уже встаeт человеческое. Здесь вопросы уже не удаляются от сферы земного к духовному, здесь они возвращаются в человека, делаются его субъективным состоянием, но одновременно делают его безумным". Шекспир пытается изобразить, что именно из подсознательных мятежных народных сил ведeт к интеллектуальной ясности, особенно активно возраставшей с эпохи Елизаветы именно в том углу цивилизованного мира. За драмами Шекспира следует эпоха интеллектуализма.
     Интеллектуалистической эпохе предшествуют старые силы рыцарей и королей, как это изображено Гeте в "Геце фон Берлихенгене", когда были нужнее руки, чeм голова. Гeте здесь "...выступает как духовный революционер. Он отрицает дух, как французская революция отрицала политику". Он восстаeт против того, что идeт на смену миру Геца, — против интеллектуализма, который, например, выражает Вольтер. Вольтер называл Шекспира пьяным дикарeм. Всe это необходимо принять во внимание, чтобы понять характер перехода от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе.
     Эпоху интеллектуализма остро переживает Шиллер. И хотя он не видит духов, но во Франце Мооре ("Разбойники") действительно изображает сам ариманический принцип. "Ему противостоит люциферический принцип в Карле Мооре. Во Франце Мооре мы видим представителя того, против чего протестовал сам Шиллер. Вновь это тот же мир, против которого выступил Гeте в "Геце фон Берлихингене", только Шиллер поступает по-другому, как это позже было выражено в "Коварстве и любви".
     Так видим мы в Средней Европе такие умы, как Гeте и Шиллер, которые пишут иначе, чем Шекспир. Они не позволяют происходящему просто переходить в то, что затем может остаться, но изображают то, что тогда было, однако, по их мнению, должно было принять совсем другое развитие. Таким образом, чего они хотели, — не было, а против того, что имелось на физическом плане, они восставали в своей духовной революции. ... Если всe это попробовать как-то выразить графически, то можно нарисовать примерно следующее:

у Шекспира образ таков, что действие протекает по-земному (синее), а то, что он берет из прошлого, в этом продолжает действовать духовное, и оно действует далее (красное) и переходит в современность, где образуются факты всемирно-исторического движения.
     У Гeте и Шиллера мы находим их предчувствие древнего времени (красное), когда ещe было могущественно духовное 4-й послеатлантической эпохи, и это они просто ввели в свои интуиции, в свою духовность, в то время как происходившее на земле (синее), они постигали в борьбе".
     "Теперь взглянем на Восток, на Восток Европы. Туда мы должны смотреть иным образом. Кто описывает лишь внешние факты и совершенно не понимает того, что жило в душах Гeте, Шиллера и, естественно, многих других, тот хотя и может описывать внешние факты, но не то, что разыгрывается из духовных миров, которые существуют всегда, но существуют в головах людей. Во Франции на политической почве, на физическом плане разыгрывается революционная борьба. В Германии это не проникает до физического плана, но через человеческие души приходит к тому, что трепещет в этих душах. Но всe это рассмотрение нельзя распространить на восток, поскольку там всe обстоит по-другому. И понять это можно, лишь подойдя к изучению вопроса антропософски. Ибо на Востоке жившее в душах Гeте и Шиллера, хотя и жило также и на земле, волновалось через земные души, но при этом пребывало в высших мирах и к своему выражению на земле не приходило.
     Если разыгрывавшиеся между духом Гeте и Шиллера в физическом мире вы захотите исследовать в его следовании в Россию, то вы должны будете описать это так, как описывались войны во времена Атиллы, когда рассказывали о том, что разыгрывалось над головами людей в воздушном пространстве, где духи вели борьбу между собой.
     Что выступило в Средней Европе через Гeте и Шиллера — у Шиллера, когда он писал "Разбойников", у Гeте, когда он писал "Геца фон Берлихенгена", — на Востоке вы это найдeте как духовный факт, как развeртывающийся над физическим миром в духовном мире факт. Если вы захотите найти поступки, образующие параллель таким произведениям, как "Разбойники" и "Гец", то должны искать их у духов в сверхчувственном мире; вы не сможете найти их на физическом плане. Таким образом, на Востоке это обстоит так:

подобно облакам, развeртывающимся над физическим планом, получаем мы понятие о том, что здесь имеет место, а внизу, совершенно не затронутое этим, разыгрывается происходящее на физическом плане.
     И можно сказать: известно, как держался и как мог держаться западный человек, ставший учеником Фауста, поскольку существует Гамлет. Русского Гамлета быть не может. А может быть, всe-таки может? — Да, перед духовным взором его можно иметь, если представить себе, что в то время, как Фауст учил в Виттенберге — я имею в виду гeтевского Фауста, а не исторический факт, но который столь же достоверен, как историческое изложение, — Гамлет слушал его и записывал всe, также и то, что говорил ему дух, что в Дании есть подлецы и т.д., т.е. всe, в чeм нуждается книга мозга — подумайте еще о том, что сделал Шекспир из того, что дал Сакс Грамматикус* , где всe обстоит иначе и где нет никакой исходной точки для того, чтобы Шекспир действительно создал ученика Фауста, — если представить себе, что здесь ещe имеется ангельское существо, принадлежащее ко всему этому. Итак, в то время, как Гамлет сидел на школьной скамье, а Фауст стоял на кафедре, среди них находился Ангел, относящийся к ним; он-то и улетел затем на Восток. Там, на Востоке, он, со своей стороны, развил иное, что явилось параллелью тому, что в поступках Гамлета могло разыграться на Западе.
     Я не думаю, что можно действительно проницательно понять величайший перелом, произошедший при переходе от 4-й к 5-й послеатлантической эпохе, если наблюдать лишь внешние факты".210(11)

_______________________________
     * Датский летописец, умер в 1204 г.

Масоны

1126. “Современное масонство является лишь тенью того, чем оно некогда было”. 265, с. 272
     "Современное масонство в Англии, возведенное, разумеется, на предыдущем, в начале XVIII века консолидировалось. Внутри Британского королевства, не империи, а Соединенного королевства, ма­сонство осталось в существенном — я бы сказал, чтобы меня поняли точнее — таковым, что преследовало очень респектабельные интересы. Но в остальном, во многих местах вне Британского королевства масонст­во исключительно или главным образом преследовало политические интересы. В совершенно исключительном смысле преследует политические интересы "Гранд Ориент де Франс", а также и другие "Гранд Ориент". Можно было бы спросить: причем тут англичане, если в других странах политические тенденции пресле­дуются определенными орденами масонов, которые имеют оккультную подоснову? Но сведите воедино с этим тот факт, что первая высокоступенная ложа в Париже основана из Англии, а не из Франции! Не французы, а бритты основали ее; французы в их ложу были только введены.
     Свяжите с этим тот факт, что, примыкая к этой высокостепенной ложе, которая в 1725 г. из Англии была основана в Париже, в 1729 г. первооснованная соответствующая ложа в Париже сама была санкциони­рована "Гранд Ориент". Затем, опять же из Англии, последовали основания лож: в Гибралтаре — в 1729 г., в Мадриде — в 1728 г., в Лиссабоне — в 1736 г., во Флоренции — в 1735 г., в Москве — в 1731 г., в Стокгольме — в 1726 г., в Женеве — в 1735 г., в Лозанне — в 1739 г., в Гамбурге — в 1737 г. Этот спи­сок можно долго продолжать; я хотел бы вам показать, как подобно сети, хотя иного характера, чем в самом Британском королевстве, основываются эти ложи в качестве внешних инструментов для определенных оккультно-политических импульсов. Рядом с опрокидывающимися преобразованиями, как их являет история в ярости якобинцев, в политических действиях карбонариев, кортесов в Испании и других подобных тому взаимосвязях, сильно действуют также и они; их приводящие в движение происки прослеживаются в куль­турно-историческом развитии, в трудах крупных деятелей того времени. Можно подумать об идущей от Русской натурфилософии, о постоянно впадающей в цинизм и все-же сначала действующей просветительски крити­ческой философии Вольтера, о стараниях иллюминатов преодолеть тот цинизм и о т. п. кругах. Эти прогрессивные круги растаптывались реакцией и подпольно действовали различными путями далее. И теперь они стоят у начала многого того, что я вам уже охарактеризовал.
     Но вы должны оценить до определенной сте­пени то, что сегодня говорят английские масоны: посмотрите на наши ложи, они очень порядочны, а до других нам дела нет. — Но если просмотреть исторические взаимосвязи и направляющиеся одна против дру­гой во взаимо-сменяющейся игре силы, то все это одна британская политика, которая таится за всем этим.
     Если спрашивается о глубоких основах политики, то для понимания сути дела необходимо при­звать на помощь новую историю. Начиная с XVII в. — с XVI в. она уже подготовлялась — она идет в на­правлении демократизации, в одной стране с большей, в другой с меньшей скоростью. Эта демократизация состоит в том, что у немногих отнимается власть и передается широким массам. Я не занимаюсь полити­кой, поэтому я не высказываюсь ни за, ни против демократии; я хочу только изложить факты. Стремление к демократизации проходит через новое время в более или менее ускоряющемся темпе, так что при этом образуются различные потоки. Но всегда бывает ошибочно видеть один поток там, где их сходится много. Потоки проходят через мир так, что всегда один является дополнением другого. Я бы сказал так: зеленый и красный потоки текут рядом; при этом цвет не имеет оккультного значения, но приведен лишь для обозначения двух потоков, протекающих рядом. И люди обычно, я бы сказал, гипнотизируются, всегда смотрят только на один поток и не видят исторического параллелизма потоков. ... Как параллельный по­ток к демократизированию проходит использование оккультных мотивов в различных орденах, а также в отдельных масонских орденах. Они не становятся духовными через свои намерения и цели, но, говорим мы, развивается духовная аристократия параллельно той демократии, которая действовала во французской революции, развивается аристократия лож. Если человек хочет в наше время видеть ясно, открыто выступать в мире и быть в состоянии его понимать, то ему не следует оставаться при демократической логике — ко­торая ведь правомерна только в своей собственной сфере, — при фразах о демократическом прогрессе и т. д.; нужно обращаться к тем вставкам, которые проявляются в стремлении немногих достичь господства с помощью средств, которые хранят внутри лож, с помощью ритуала и его суггестивного действия. ...
     В материалистический век видеть это разучились, но 50 лет тому назад люди указывали на это. Откройте философов истории 1850-х годов, и вы увидите, что они указывали на связь французской революции и все­го последующего развития с ложами. Во времена, которые следует рассматривать как подготовительные по отношению к современности, западное историческое развитие, западный мир не был эмансипирован от лож. Постоянно имело место сильно действующее влияние лож, ложество умело находить каналы, по которым мы­слям людей напечатлевалось определенное направление. И когда сплеталась подобная сеть, лишь отдельные петли которой я вам даю, то затем было достаточно нажать только на кнопку, и дело шло дальше.
     Эмансипация ото всех этих отношений и самоориентация на непредвзятое, чисто человеческое наступи­ла только под влиянием такой большой духовности, какой она развивалась в связи с Лессингом через Гердера, Гете и далее в немецкой философии. Здесь вы имеете духовный поток — нужно только принять во вни­мание Гетеву "Сказку о зеленой Змее и прекрасной Лилии", — который считается со всем, что живет в ло­жах, но так — вы можете также прочесть "Вильгельма Майстера" Гете, — что таинственность изымается из сумерек лож и делается чисто человеческим делом. Это была субстанция, с которой можно было эмансипиро­ваться, которая и поныне делает эмансипацию возможной. Поэтому вы видите все немецкое развитие духа в отношении той части, которую я описал в моей книге "О загадках человека", как забытый звук, как не­зависимое от всех интриг ложества. ...
     Вы скажете: но существует и немецкое масонство — в Австрии оно было обычно под запретом, там его не было, — венгерское масонство. Да, существовало, но оно стояло в стороне от других. То были поистине безобидны общества, которые хотя и очень важничали своими тайнами, но все выражалось лишь в словах. Те реальные сильные импульсы, исходящие с той стороны, которую я описал, их вы в немецком масонстве, с которым я не мог быть близок, не найдете, и поэтому легко понять, как многие вещи могут выступать столь удивительным образом. Представьте себе, кому-либо захотелось бы те вещи, которые я вам рассказал об орденах, их тайных связях и их внешних интригах, о масонских ложах, принести в Германию. Могло бы ведь оказаться очень необходимым эти вещи туда внести, но что бы тогда произошло? ... ни одному масону в Германии не пришло бы в голову ничего другого, как сказать, что английские ложи не занимаются политикой. Они занимаются вещами, которые вообще респектабельны. — Это он знает, другое же — нет. Можно даже, как это случается, услышать, когда произносится то или иное имя: нет, он в списках масонов не значится. — Эти списки, они уже также имеются, но нет знания о том, что может быть, особо важные люди в списки не вносятся. Короче говоря, немецкое масонство — совершенно безобидное общество.
     При этом, однако — и это следует сказать без всякого высокомерия и какой-либо национальной манерности, — духовная жизнь, поскольку она лелеется определенными западными оккультными братствами, исходит действительно из Средней Европы. Обратитесь к историческим трудам. Роберт Флудд (Fluctibus. 1574-1637) — ученик Парацельса; Сен-Мартен во Франции — ученик Якова Беме. Если вы ищите происхождение самого движения, то оно находится в Средней Европе. С Запада приходит организация, членение на ступени (некоторые западные ложи имеют до 92 ступеней; представьте себе, как высоко восходил человек; есть люди с 92-й ступенью!), обращение к политике и примесь определенной внешности". 174(17)
     Основывающие масонские союзы часто исходят из благородных побуждений: обратить людей к благотворительности и гуманизму. И тем не менее такие союзы больше не своевременны. "Благодаря им возникает духовная аристократия, которой не должно быть. Всё более и более о себе заявляет демократический принцип, отрицающий как масонские союзы, так и замкнутое (в ордена. — Сост.) духовенство". 265, с. 282

1314. "Существует взаимоотношение между тем, что как народнодушевное всплывает в итальянском и испанском народах, и египто-халдейским Духом народа. Итальянский Дух народа смотрит назад, на свои переживания, как египто-халдейский Дух народа; он утопает своим душевным существом в египто-халдейском Духе народа, подобно тому, как мы утопаем в теле при пробуждении, когда обретаем наше самосознание". "Культурой души ощущающей является итальянская культура под влиянием Души народа".
     "Во французской Душе народа оживает древнее гречество, нюансированное римством". Только теперь французы более свободны от телесного, чем древние греки. Народность у них не переходит непосредственно в формы тела, в пространственные формы, как у греков в пластике, но остается более внутренней, живет в эф. теле, которое остается лишь телом мыслей. "... Вольтер — душой, характером пронизанный сухой рассудок; Мольер — рассудком пронизанная душа".
     "Среди других народов душа сначала должна перерасти свою народность, если желает возвыситься до диалога с духовным миром; но само народно-душевное содержит тональности духа, возвещает о духе, когда оно говорит отдельной индивидуальной душой среднеевропейского населения". Для Духа немецкого народа особенно показателен "Фауст".
     Больше всего британскую народную Душу характеризует Гамлет Шекспира. "Она делает человека созерцателем. Стоит сравнить философию Милля и Фихте. Миссия британской Души народа — наблюдать внешнее и оставаться стоять перед пропастью сверхчувственного". "Гетевский Фауст — это только отображение творения немецкой Души народа", которая стоит в начале своей деятельности, о чем Гете хорошо знал.
     Русская народная Душа "лучше всего исполняет свою миссию, совершая крепкие завоевания во внутреннем, когда извлекает находящееся в ее глубинах, что будет иметь большую ценность для культуры человечества". Сейчас она в детском возрасте. Если русской Душе не хватит настроения, полного ожидания, то она станет препятствием для развития духовной культуры и человеческой культуры вообще. Если бы она обратилась вовне, то это приобрело бы такой вид, что она действовала бы прямо противоположным образом по отношению к тому, что ей, собственно, подобает". Для русской Души противоестественно обращаться против душ западных народов; им подобает быть ее учителями, если она правильно себя понимает.
     Влияние итальянского искусства вплоть до Дюрера, стремление Гете поехать в Италию — все это обмен Я с душой ощущающей, а с другой стороны — обмен между Душой немецкого народа и итальянским Духом народа. В Лейбнице можно видеть пример обмена Я с душой рассудочной французов. 64 с.129-149

1371. "Существенное греческой культуры обнаружилось во французском народе, вплоть до характеров ведущих индивидуальностей. Вольтера, например, можно понять, только сравнив его с действительными греками. И если рассматривать формы художественных произведений Корнеля, Расина, то можно увидеть, что сделали с греческой формой. ... Что Аристотель возвестил о форме — это продолжает жить в Расине и Корнеле. ... Великий поэт, который не может найти себе равных в своей форме, должен возникнуть из души рассудочной, или характера. Народ достигает своего величия там, где он несравненное выносит на поверхность. Какой французский поэт не был превзойден? — Это Мольер! В нем французская душа достигла своей собственной характерной вершины; она не была здесь превзойдена. Отблеск того еще действовал в Вольтере". "Француз ощущает иностранцев так, как их ощущали греки, — он называет их варварами". 157(2)

1372. Вольтер со всеми его духовными качествами, суверенной деятельностью рассудка, со всем тем хорошим, что было в нем, а также и сомнительным, является "симптоматическим выражением стремления к развитию души сознательной". 63 с.302

     513. Благодаря появлению кометы Галлея в 1759 году достигло своей вершины вольтерьянство, а в 1835 году — материализм. 118 (10)

     697. "Вольтер в чрезвычайной степени использовался стремящимися вперед братствами, ибо его задача состояла в том, чтобы ставить людей на собственные ноги". 93-а (15)

     342. Побуждаемый Локком, Джордж Беркли пришел к совершенно другим, чем тот, результатам. Беркли находит, что впечатления, производимые вещами и процессами мира, по-видимому в действительности коренятся в самой этой душе. Если я вижу красное, то я вызываю его в себе, если я ощущаю тепло, то теплота живет во мне. Так происходит со всем, что, по-видимому, я воспринимаю извне. Кроме того, что я создаю в самом себе, я вообще ничего не знаю о внешних вещах, поэтому не имеет никакого смысла говорить о материальных, вещественных вещах, ибо я знаю лишь то, что в моем духе предстает как духовное. То, что я, например, называю розой, есть нечто совершенно духовное, а именно — пережитое моим духом представление. Таким образом, Беркли считает, что всюду может быть воспринято лишь духовное. И если я замечаю, что нечто вызвано во мне, то это может быть вызвано лишь духовными существами, ибо тела не могут создавать духовного, а мои восприятия совершенно духовны. Таким образом, в мире существуют лишь духи, действующие друг на друга.
     Кондильяк (1715-1780). "Он считает, подобно Локку, что всякое познание мира должно и может покоиться лишь на наблюдении чувства и на мышлении. Тем не менее он пошел дальше, вплоть до крайних выводов: мышлению не присуща самостоятельная действительность; оно является лишь утонченным, преображенным внешним чувственным восприятием. Это мировоззрение не имеет возможности постичь где-либо сознающую "я" душу, оно не приходит к такому образу мира, в котором могло бы существовать это "я". Это мировоззрение стремится справиться с самосознающей душой, обосновывая ее отрицание. Подобными же путями идут Шарль Бонне (1720-1793), Клод Адриан Гельвеций (1715-1771), Жюльен де Ламетри (1709-1751) и Гольбах в появившейся в 1770 г. "Системе природы". В этой книге из образа мира изъято все духовное. В мире действует лишь вещество и его силы, и для этого, лишенного духовности, образа мира Гольбах находит такие слова: "О природа, владычица всех существ, и вы, ее дочери, — добродетель, разум и истина, вы навсегда наши единственные божества"."
     В книге Ламетри (1709-1751) "Человек-машина" дан образ мировоззрения, которое столь захвачено образом природы, что признает лишь ее одну. Поэтому то, что выступает в самосознании, должно представлять собой нечто, подобное зеркальному отражению. Телесную организацию можно сравнить с зеркалом, самосознание — с отражением. Последнее без первого не имеет никакого самостоятельного значения".
     "Вольтер (1674-1778) сам никогда не доходил до последних следствий вышеназванных философий (Ламетри, Дидро, Кабанис). Он был сильно захвачен мыслями Локка, и в его блестящих, ослепительных сочинениях можно почувствовать многое от них. Материалистом, в смысле названных философов, он быть не хотел. Он обладал слишком широким горизонтом представлений, чтобы отрицать дух".
     "Если Локк теряет себя в чувственной тьме, то Давид Юм (1711-1770) — во внутреннем самосознающей души, над чьими переживаниями, кажется ему, господствуют не силы мирового строя, но власть человеческих привычек. Почему говорят о том, что один процесс в природе является причиной, а другой следствием? — Так спрашивает Юм. Привычки мышления связывают восприятия, а вовне, в действительном мире, нет ничего такого, что открывалось бы как такая взаимосвязь... но в этих привычках самосознающая душа не находит обликов мирового образования, которые имели бы значение для существ вне души. Так для мировоззрения Юма все, что человек образует себе в представлениях о наблюдениях чувств и рассудка, остается просто содержанием веры, это никогда не станет знанием. Может существовать только вера, а не наука о судьбе самосознающей человеческой души, о ее отношении к иному, чем мир чувств". 18(5)

     567. "Вольтер, Руссо, Гердер, Кант и Шиллер достигли своего величия благодаря тому, что поставили свое творчество на служение одному идеалу. Гете, напротив, многообразие человеческих способностей привел в себе к такой выработке, что они находились в нем в совершенной гармонии". 33, с.9

     579. Гете считал, "что окаменелые остатки животных и растений находятся в необходимой связи с камнями, в которых они найдены. Вольтер говорил о них как об игре природы, поскольку не имел никакого чутья к последовательностям в закономерностях природы. Гете мог понять вещь на каком-либо месте лишь взяв ее в естественной связи с ее окружением". Например, Гете объяснял наличие больших валунов на севере Германии тем, что они были перенесены туда огромными массами льда, поскольку нельзя было найти их связь с окружающим. "Во всей природе Гете видел одно большое царство, гармонию. Он утверждал, что вещи природы одушевлены одной тенденцией. Поэтому все, относящееся к одному роду, должно обусловливаться в своем явлении одной закономерностью. Он не мог допустить, что в геологических явлениях, представляющих собой не более, чем неорганическое, могут проявляться иные побудительные причины, чем в остальной неорганической природе. Распространение неорганических законов деятельности на геологию является первым, что Гете сделал в геологии". 1(13)