902. "В то время как у врат смерти мы восприняли крылатую ангельскую голову, у ворот элементов — льва, у врат Солнца мы воспринимаем дракона, дикого дракона. И этого дикого дракона мы должны правиль­но наблюдать. Но Люцифер и Ариман стараются вместе сделать его невидимым, спрятать от духовного взора. Но когда мы его воспринимаем, мы также видим, что этот дикий дракон может сделать с нами почти все что угодно, ибо он соткан из наших склонностей и ощущений обычной жизни, проистекающих по преимущест­ву из низшей природы. Дракон содержит в себе все силы, в которых мы, напр., нуждаемся — простите за прозаи­ческое выражение — для пищеварения и т.п. ... Мы должны наблюдать его, когда он, извиваясь, выползает из нас. Этот дракон, он совсем не прекрасен, поэтому Люциферу и Ариману так легко повлиять на бессозна­тельную жизнь нашей души, чтобы мы бессознательно не захотели знать и видеть этого дракона. В него во­тканы все наши глупости, все наше тщеславие, высокомерие и себялюбие, а также и более низкие потребно­сти.
     Если мы не видим дракона у врат Солнца — эти врата так называются потому, что именно в силах Солнца живут также те силы, из которых соткан и дракон, ибо это солнечные силы, которые действуют, когда мы совершаем пищеварение и другие органические отправления, — если мы не видим дракона у врат Солнца, то он проглатывает нас, тогда мы становимся едиными с ним в духовном мире. Тогда мы неотличимы от драко­на, тогда мы, собственно, являемся драконом, который оживает в духовном мире. А он может ожить весьма значительно, может проделывать в какой-то мере грандиозные опыты, опыты, которые, я бы сказал, еще бо­лее втираются в доверие к человеку, чем те, которые тот проделывает перед или за вратами смерти. Опыты у врат смерти, они, прежде всего, бесцветные, теневые, интимные, они исчезают, и мы даже не особенно склонны развивать внимание, чтобы их удержать. И мы должна все вновь и вновь напрягаться, чтобы столь легко оживающему в мыслях дать возрасти. В конце концов оно возрастает в целый мир. Но пока оно станет пронизанным светом, звуком, жизнью, действительностью, требуется долгая энергичная работа и стремление. Ибо эти бесцветные, глухие образы приходится оживлять повсюду из бесконечности. Если, напр., человек хочет открыть простого духа воздуха или воды через, скажем, головное ясновидение — возникающее через оживление мыслей, — то этот дух воздуха или воды вначале лишь слегка, тенеподобно прошмыгнет на гори­зонте духовного мира и может совсем не заинтересовать нас. А чтобы он стал цветным или звучащим, для этого из всего космического окружения к нему должно подступить цветовое. Это происходит после долгой внутренней работы, но и тогда можно лишь ждать этого как милости. ... Человек должен иметь силу сде­лать этот образ сияющим, но эта сила достигается самоотверженностью. Сияющие силы должны прийти извне через самоотверженность".
     Если же мы соединены с драконом, то созерцаемого духа воды мы освещаем низшими органами. Наша голо­ва не выглядит особенно красочно, ибо там цвета употреблены на образование мозга. Органы же брюшной полости еще на пути к совершенству, и их астр. и эф. тела чудесно окрашены. Не видя дракона, мы перелагаем все это во внешний (духовный) мир и созерцаем его как весьма прекрасный. Однако это брюшное ясновидение. Для космоса нет абсолютно низкого, мы же должны избегать заблуждения. 157 (8)