292. "Интерес к Антропософии имеется у ее врагов. Они заботятся о каждом новом цикле, заботятся даже о том, что сказано в каждой отдельной еще не опубликованной лекции. ... И это не только те, кто ругаются.
     Существуют вне А.О. люди, которые свою задачу видят не только лишь в том, чтобы ругаться, которые, на свой лад опять-таки, ведут позитивную работу и надеются, что желаемое на ниве Антропософии можно будет через позитивную работу уничтожить в иных направлениях. ... они дают своей работе такое направ­ление, что Антропософия ничего с этим не может поделать. С исключительной интенсивностью и подвижным интересом они занимаются Антропософией". Это необходимо со всей интенсивностью внести в сознание, что также и враги Антропософии занимаются ею со всей интенсивностью. 37 с. 445-6

     296. "Антропософское Общество только в том случае имеет смысл, если оно является "обществом", т.е. если действительно в каждом отдельном случае дело заключается в том, чтобы держать фронт против вся­кого тщеславия, против всего, что в силу глупости и тщеславия кутается в фальшивые мистические покро­вы и не годится ни для чего иного, кроме как озадачивать и злить людей. Не таинственность определе­нных оккультных братств нужна нам, а только исполнение того, что, как я уже говорил, необходимо для выздоровления человечества. Врагов же у нас будет, как я уже говорил, становиться все больше и больше. Может быть, лишь тогда, когда мир столкнется с нашим Обществом, выявится, какого рода эти враги. Чест­ной вражды мы, по сути говоря, не встречали; она могла бы только содействовать нам! А ту вражду, какой мы ее находим, необходимо рассматривать по ее "как", по роду и способу, по средствам, которыми она действует. Возникают ли враги из нашего собственного круга, что случается часто, или из другого, — мы должны спокойно ждать!". 173 (11)

     329. "Кто воспринимает духовнонаучные истины из каких-либо личных интересов, напр., потому, что он хочет принадлежать к какому-либо обществу и не нашел пока ничего более подходящего, чем Антропософс­кое Общество, кто вообще вносит прежде всего личные интересы в это Общество, тот обнаружит, что духо­внонаучные истины в первую очередь будят в нем низкие инстинкты, может быть даже самые низкие инстинк­ты". 177 (3)

     461. "... работа с того времени (с 1914 г.) в существенном состояла в углублении в духовное. И в этом отношении был проложен прямой путь. Это углубление в духовное искалось этап за этапом, даже не взирая на внешние события мира, ибо дело обстояло так, и оно так обстоит и поныне, что духовное со­держание, которое хочет ныне открываться ради прогресса человечества, должно быть в какой-либо форме действительно привито цивилизации. Дело при этом заключается только в том, чтобы, делая сообщения или как-то обрабатывая это духовное достояние, все делать исходя из самого этого духовного достояния". По этой причине в третий период развития Антропософии была освоена эвритмия. С 1914 г. в Антропософии "начало образовываться нечто такое, что я назвал бы внутренней оппозицией тому, что де­лал я сам в Антропософском Обществе, определенная внутренняя оппозиция.
     Естественно, многих изумляет, когда я говорю об этой внутренней оппозиции, поскольку они ее не осознают, по крайней мере многие. Но на это я могу только сказать: тем хуже. Ибо внутренняя оппо­зиция в чувствах особенно сильно выступила как раз в третий период (с 1914 г.)". Эта оппозиция особе­нно проявилась, когда я написал книжечку "Мысли во время войны". Ко мне тогда подходили и говорили: а мы думали, что Антропософия не вмешивается в политику! И я не встретил никого, кто сказал бы: подо­ждем года, скажем, до 1935, тогда узнаем, зачем она написана. Полагали так: если мы возводим с ним Антропософское Общество, то он должен писать только то, что нам нравится.
     Подобные вещи следует высказать радикально, иначе их не понять, а они симптоматичны". 258 (7)