378a. "Если вы где-то в сельской местности встречаете табличку, на которой написано, что в округе свирепствует ящур, то это значит, что в более интимном смысле происходящее там сравнимо с ураганом на море, с извержением вулкана. Так будет это в шестой культурной эпохе подступать к человеку". 343, с. 80-81
     1. Сатурн 2. Солнце 3. Луна 4. Марс 5. Меркурий — и влияние числа 666 приходится уже на следующую, 6-ю подрасу. Оно уже тогда окажется большим. Д. 14, с. 2-6

192. "Ощущение вещей вовне схватывается душой ощущающей. А то, что мы называем чувствами, чувст­вом любви, ненависти, желания, т.е. симпатии и антипатии, схватываются душой рассудочной ...". Душу сознательную можно наблюдать в одной точке.53 (2)

195. Человек, целиком живущий в душе ощущающей, когда ест хороший обед, любит от удовольствия хлопать себя по телу. Это верный знак того, что в нем еще сильна душа ощущающая. Кто живет в душе рассудочной, тот любит хлопать себя по груди, доказывая истину того, что он говорит. А тот, кто глу­боко вошел в душу сознательную держится за нос или гладит, почесывает за ушами, когда особенно глубоко о чем-то размышляет. Так выступают: нижняя часть тела, средняя и верхняя.108 с.100

Душа и дух

197. "В душе надо различать три члена: душу ощущающую, душу рассудочную и душу сознательную. И подобно тому, как на душу снизу вверх телесность действует ограничивающим, так сверху вниз духовность действует на нее расширяющим образом. Ибо, чем больше наполняет­ся душа истиной и добром, тем дальше и глубже пронизывает ее вечное".
     "Различие между Самодухом и душой сознательной можно уяснить себе следующим образом. Душа созна­тельная соприкасается с не зависимой от всякой симпатии и антипатии, довлеющей самой себе истиной; Самодух является носителем той же самой истины, но только воспринятой и замкнутой через посредство Я, через него индивидуализированной и воспринятой в самостоятельное существо человека, благодаря тому, что вечная истина становится т.обр. самостоятельной и связанной с Я в единое существо, само Я обретает вечность".
     "Душа ощущающая не только получает впечатления внешнего мира как ощущения; у нее есть своя собст­венная жизнь, которая, с одной стороны, оплодотворяется мыслью, а с другой — ощущениями. Так она становится душой рассудочной. Она достигает этого тем, что раскрывается вверх интуициям, как вниз — ощущениям. Тем самым она становится душой сознательной. Это возможно для нее потому, что духовный мир образует в ней орган интуиции, как физ.тело образует в ней органы чувств. Подобно тому, как чувства через душевное тело передают ей ощущения, так дух через орган интуиции передает ей интуиции. Благодаря этому Самодух связан воедино с душой сознательной так же, как физ.тело связа­но с душой ощущающей в теле душевном. Душа сознательная и Самодух образуют единство. В этом единст­ве живет Духочеловек как Жизнедух так же, как эф.тело образует телесную жизненную основу для тела душевного. И как физ.тело замыкается в физической коже, так замкнут Духочеловек в духооболочке".9 (6)

231. Все, что человек видит глазами, он воспринимает с помощью души ощущающей. "Душа ощущающая простирается повсюду, где нечто воспринимается извне. И то, что она воспринимает, есть не душа ощу­щающая, а видимость тела ощущений. ... Между "спереди" и "сзади" происходит взаимодействие души ощущающей и тела ощущений. И когда два потока сталкиваются, образуется некое скопление, и так нечто приходит к явлению, — внешняя телесность". Тело ощущений действует извне вовнутрь, душа ощущающая на­оборот. Слева направо действует поток физ.тела, справа налево — эф.тела. На месте их соприкосновения возникает чувственно воспринимаемое физ.тело. Снизу вверх идет поток астр.тела, сверху вниз — поток Я. Так взаимодействием шести потоков в их центре образуется видимый образ физ.тела. Лицо строится душой ощущающей. То, что удерживается в нижней части, есть тело ощущений. Сверху струится Я, и там, где оно особенно сильно, менее всего оттесняется противоположным потоком, душа рассудочная обра­зует свой орган. Совсем сверху душа рассудочная расщепляется и образует душу сознательную, которая формирует извилины в сером веществе мозга.

115 (3)

376. "Родившийся ребенок начинает дышать. В него входит поток воздуха, который постоянно толкает кровь в мозг. ... До тех пор, пока только дыханием кровь толкается в мозг, ребенок может просто кри­чать. Он начинает говорить... когда, скажем, глазом или ухом что-то замечает, что-то воспринимает. Когда ребенок замечает у другого человека движение, он подражает ему в себе; тогда вверх идет не только поток крови, но и что-то другое, например от уха (это рисуется). И этот другой по­ток является нервным потоком.
     В левой височной извилине (мозга), т.е. в речевой извилине, встречаются, как и в остальном те­ле, кровеносные сосуды и нервные тяжи. На нервный тяж действует то, что человек воспринимает. Движения, которые ребенок производит в согласных, прорастают через нерв в левую речевую извилину. И она начинает приобретать прекрасную форму. Постоянное взаимодействие толчков дыхания и крови с тем, что приходит от глаза, от уха, приходит к тому, что понемногу между кровью и нервом вся изначально кашеобразная масса мозга расчленяется удивительным, прекрасным образом". С образованием извилин, связанных с речью, связано также движение рук, но крестообразно: движение правой руки связано с левой долей мозга, левой руки — с правой. Движение правой руки усиливает те извилины, что были образованы там речью. Но левша разрушает извилины, образованные речью справа, симметрично левым речевым извилинам. Поэтому левшу нужно постепенно учить писать правой рукой, иначе он вырастет притупленным. Что он в таком случае научится писать позже — в этом нет ничего страшного.
     Вся правая половина мозга более пронизана кровью и нервами, чем левая; она предназначена в боль­шей степени к восприятию. И если хотят научиться одинаково владеть обеими руками, то следует иметь в виду, что тогда необходимо прежде изменить всего человека. "Ибо что тогда происходит? Видите ли, тогда под этой поверхностью левой височной извилины (это рисуется), сама эта извилина начинает образовывать­ся искусственно, а снаружи, на внешней стороне, она останется некой мешаниной, кашицей. Подобное же должно затем произойти и с правой височной извилиной. Вместо того, чтобы два рода деятельности распре­делить на левую и правую стороны, я делаю каждую височную извилину внешней и внутренней половиной. И внутрен­няя половина тогда более склоняется к речи, а внешняя — просто к крику гласными и согласными. Но вся­кая речь ведь является соединением крика и артикуляции. И это остается на всю жизнь". 347 (1)

12 органов чувств и сверхчувственное

1285. "Органы чувств — зто в некотором роде неподвижные точки, образующие круг, а Я выступает как подвижное; проходя различным образом этот круг, оно образует душевные переживания".45 с.45

1345. Человек чувствует слабость, усталость. Это заявляет о себе чувство жизни. "Благодаря ему че­ловек ощущает себя как заполняющее пространство, телесное "я".
     "Через чувство жизни воспринимают лишь нечто такое, что содержится во внутренней телесности, без того, чтобы в дополнение к этому приходилось еще что-либо делать. Чувство движения воспринимается благодаря деятельности, подвижности".
     "Его (чувства равновесия) своеобразие обнаруживается, если подумать о том, что для восприятия поло­жения необходимо пребывать в нем как сознательное существо".
     Три первых чувства имеют отношение к физическому бытию. Благодаря им получают "...ощущение собствен­ной телесности как целого, что составляет основу для самопознания человека как физического существа". Душа благодаря им "...открывает ... свои врата в отношении собственной телесности и ощущает ее как первый противостоящий ей физический внешний мир".
     В чувстве обоняния вещество заявляет о себе. В чувстве вкуса вещество воздействует на человека, и это ощущается; происходит проникновение вещества в человека, а человека — вовнутрь вещества. "И это внутреннее можно побудить к откровению, лишь изменив внешнюю сторону..." вещества, какой она дается в обонянии.
     "Каким тело открывается на поверхности (цвет) — это есть выступление его внутреннего существа через посредство света".
     "Через тепло, которым обладает тело, человек узнает нечто о своем отличии от окружения; через звук собственная природа, индивидуальное тела выступает вовне и сообщает о себе ощущению".
     "В чувстве осязания, хотя и весьма скрыто, пребывает суждение". Мы осознаем твердость предмета, его сопротивление. Что ощущается в осязании, всегда может быть найдено в трех первых чувствах.45 с.32-39

1855. "Что впечатление внешнего мира вызывает цвет; например, "красное", — это основано на деятельности тела ощущений; что душа переживает это "красное" в себе, основано на том, что тело ощущений непосредствен­но связано с душой ощущающей и извне воспринятое действие тотчас же делается ее собственным".34 с. 135

2. Становление "Я есмь"

От греческой драмы к Мистерии Голгофы

179. "Грек ещe не обладал таким воззрением на мир, как мы. Он хотя и мог развивать такие же понятия и идеи о мире, как мы, но он мог, в то же самое время, всерьeз принимать те воззрения, которые ещe давались в образах. Он вообще жил иначе, чем мы сегодня живeм. Мы, например, идeм в театр, чтобы развлечь себя. В Греции развлекаться ходили в театр — если я могу так выразиться — во времена Эврипида, едва ли во времена Софокла, и уж никак не во времена Эсхила или ранее того. Тогда на драматические представления приходили с другими целями. У человека было отчeтливое чувство, что во всeм: в деревьях и кустарниках, в реках и ручьях — живут духовно-душевные существа. Если человек переживал этих духовно-душевных существ, то в его жизни возникали моменты, когда у него совсем ослабевало чувство себя. Когда же он снова развивал это сильное чувство себя, которое древние развивали с помощью изучения йоги и которое грекам уже не было нужды развивать с помощью йоги, то всe вокруг делалось мeртвым, тогда человек видел лишь некоего рода труп природы. Тогда человек расходовал себя. Он говорил себе: жизнь расходует людей. Созерцая лишь мертвую природу грек чувствовал это как некий род душевного и телесного заболевания. В древние греческие времена это ощущали так живо, что в течение дневной жизни заболевали, и было необходимо что-то такое, что оздоровляло бы: и это была трагедия. ... если вообще желали остаться целостными людьми, то требовалось исцеление, поэтому шли в трагедию. И трагедии во времена Эсхила игрались так, что тот, кто строил, создавал трагедию, чувствовал себя врачом, лечившим израсходованного человека. Чувства, возбуждавшиеся сопереживанием страха, сострадания вместе с героем, действовали как лекарства. Они пронизывали человека, и когда он их преодолевал, эти чувства страха и сострадания, то они вызывали в нeм кризис, каким он, например, бывает при пневмонии. А когда человек преодолевал кризис, то он становился здоровым. ... Так было для греков искусство некоего рода целительным процессом. А когда первые христиане начали переживать, что было дано в воплощении Христа в Иисусе, что могло быть подумано, ощущено в Евангелиях: нисхождение Христа Иисуса к страданиям и к крестной смерти, Его воскресение, вознесение, — то они ощущали определeнного рода внутреннюю трагедию. Поэтому они всe больше и больше называли Христа врачом, целителем, великим врачевателем мира. Грек в древности ощущал это исцеление в трагедии. Человечество должно постепенно прийти к тому, чтобы исторически целящее переживать и ощущать во взгляде, в духовном переживании Мистерии Голгофы, великой трагедии Голгофы.
     В древней Греции, а именно во времена Эсхила, в трагедии стало более открытым то, что ранее праздновалось лишь в сумерках Мистерий. Что видели люди в этой внешней трагедии? — Являлся Бог Дионис, тот Бог Дионис, который образуется из земных сил, из духовной Земли... выходил на поверхность Земли и сопереживал страдания Земли. Как Бог, он чувствовал душевно — не так, как в Мистерии Голгофы, телесно, — что это такое: жить среди существ, проходящих через смерть. Он не учился переживать смерть в себе, но — наблюдать еe. Человек чувствовал: здесь Бог Дионис, который глубоко страдает среди людей, потому что он должен знать, как страдают люди. Сначала на сцене было одно-единственное царство — Бог Дионис, страдающий Дионис, а вокруг него — рецитировавший хор, чтобы люди могли слышать, что происходит в Боге Дионисе. Таков, вообще, был облик первых представлений, трагедий, что единственным действующим персонажем в них выступал Бог Дионис, а вокруг него хор рецитировавших о том, что происходило в его душе. Лишь мало-помалу из одного персонажа сложилась позднейшая драма. Так в образе переживали Бога Диониса. А позже в действительности, как исторический факт человеческого развития, человек пережил страдающего, умирающего Бога, Христа. Однажды это должно было разыграться перед человечеством как исторический факт, так что все люди могли ощутить то, что в ином случае в Греции могло быть пережито в виде спектакля. По мере того, как человечество шло навстречу переживанию этой великой исторической драмы, столь святая в древней Греции драма, что в ней ощущали целителя, чудесно действующее лечебное средство человечества, всe более и более, я бы сказал, сбрасывалась со своего пьедестала и превращалась в средство развлечения, как это стало уже во времена Эврипида.
     Человечество шло навстречу времени, где оно нуждалось в чeм-то ином, чем в воспроизведении образа духовно-душевного мира, после того как природа стала для созерцания неодушевлeнной. Человечество нуждалось в исторической Мистерии Голгофы. Древний ученик йоги в индийскую эпоху удерживал дыхание в своeм теле, чтобы в дыхании ощутить: в тебе живeт божественный я-импульс. — Как ученик йоги, человек переживал Бога в себе через процесс дыхания; но пришли другие времена. Человек больше не переживал в себе божественного импульса в процессе дыхания. Но он научился думать, и он сказал: через дыхание душа входит в человека. — Древний ученик йоги это проделывал. Позднейший человек сказал: "И вдохнул Бог человеку живое дыхание, и он стал душою". Конкретное переживание стало абстракцией. Драма стала мировым событием. Так был смещен образ. Образ стал просто образом, как дыхательный процесс начали просто описывать словами".
     Сам человек сделался для себя внешней действительностью — как тело, проникнутое Богом. "И когда человек смотрел на распятие, на умирающего Христа Иисуса, то перед ним была природа. Перед ним был образ природы, той природы, в которой был распят человек. А когда человек смотрел на восставшего из могилы, пережитого затем Павлом и учениками, на живущего в мире Христа, то ему представало то, что в древние времена он видел во всей природе. Во множественности, во множестве существ, в гномах и нимфах, в сильфах и саламандрах и во всевозможных других существах земных иерархий видел человек божественно-духовное; он видел природу проодухотворeнной, проодушевлeнной. Но теперь в человеке возникла тяга через зарождающийся интеллектуализм соединить всe то, что разбросано в природе. Человек соединил это в мeртвом Христе Иисусе на кресте. Но во Христе Иисусе он видел всe, что вынужден был потерять во внешней природе. Всю духовность видел человек, когда взирал на факт: из тела возвысился Христос, Божественный Дух, преодолевший смерть, и в этом Существе теперь может иметь часть каждая человеческая душа. Человек утратил способность в окружающей природе видеть Божественно-духовное; он приобрeл способность при взгляде на Мистерию Голгофы это Божественно-духовное снова находить во Христе.
     Таково развитие. Что человечество потеряло, было снова ему дано во Христе. В утрате оно обрело эгоизм, возможность чувствовать себя. Не стань природа мeртвой для внешнего наблюдения, человек никогда не пришeл бы к переживанию "я есмь". Он пришeл к переживанию "я есмь", он смог почувствовать себя, внутренне переживать себя, но он нуждался в духовном внешнем мире. Им стал Христос. Но "я есмь", эгоизм, он достигается в трупе природы".
     Природа была мeртвой. Человек переживал "я есмь" внутренне. Но с ним он стоял бы лишь как отшельник на бездуховной, бездушной Земле, если бы не мог взирать на Христа. Однако он не мог видеть Христа внешне ... он должен был воспринять Его в Я. Он должен был мочь сказать, возвышаясь над повседневным "я есмь":

"Не я, но Христос во мне". Это можно изобразить схематически. В древности человек переживал природу вокруг себя (зелeное), пронизанной духом и душой (красное). А когда природа стала бездушной, он воспринял собственное "я есмь" (жeлтое). Но для этого ему был нужен образ пребывающего в человеке Бога, и он воспринимал это в Боге Дионисе, в греческой драме. "В ещe более поздние времена человек опять-таки ощущал обездушенное в природе (зелeное), а в себе "я есмь (жeлтое). Но драма стала фактом. На Голгофе воздвигся Крест. И одновременно то, что ранее было утеряно человеком, взошло в его собственном внутреннем и стало излучаться (красное) из его собственного внутреннего: "Не я, но Христос во мне". В древности человек не говорил, но переживал: не я, но Божественно-духовное вокруг меня, во мне, повсюду. Это было бессознательным переживанием "не я, но Христос во мне". Первофакт, бессознательно переживавшийся во времена, предшествовавшие тем, когда человек пережил своe Я, стал сознательным фактом, переживанием Христа в человеческом внутреннем, в человеческом сердце, в человеческом душевном". 211(3)