464. "Все то событие, которое вместе с распятием и воскрешением мы называем Мистерией Голгофы, включает в себя еще три других события. Оно является в некотором смысле исполнением, последним завершением трех других. Одно из тех других событий произошло в древнюю Лемурийскую эпоху, еще одно — ближе к началу и, наконец, третье — ближе к концу Атлантической эпохи. Те три первых события таковы, что они произошли не на физическом плане, а в духовном мире".
     "В Лемурийскую эпоху человек был воплощен таким образом, что в существенном имел задатки к развитию органов чувств. Но мы также знаем, что в Лемурийскую эпоху люциферические силы оказали влияние на человеческую эволюцию. Эти люциферические силы простерлись на все в человеческой организации. И если бы не произошло ничего, кроме того что человек в Лемурийскую эпоху был введен в земную инкарнацию и затем подпал люциферическому влиянию, то наши чувства стали бы совсем иными, чем они есть теперь. Эти чувства стали бы, можно сказать, сверхчувствительными, сверхсенситивными. Они стали бы такими, что... например, красный свет так действовал бы на глаз, что он ощущал бы совершенно реальную боль от этого" ...как бы высосанным чувствовал бы себя глаз от синего цвета. И таковыми были бы и другие чувства... Так было бы при наличии влияния одного лишь Люцифера. ...В Лемурийскую эпоху то Существо Христа, Которое через крещение в Иордане соединилось с телом Иисуса из Назарета, соединилось с существом, рожденным позже как натановский мальчик Иисус, которое в то время было в духовных мирах. ...и через все, что последовало из этого деяния, было устранено нездоровье человеческих чувств. Человечество было как бы осияно из духовных миров ... и оттого его чувства в дальнейшем уже не воспринимали так болезненно, так сверхсенситивно. Здоровью чувств послужило первое подготовительное событие Мистерии Голгофы. И тем обстоятельством, что теперь мы с нашими чувствами можем странствовать в мире, мы обязаны первому Событию Христа.
     ...Под воздействием люциферического и позднейшего ариманического влияния человеческая природа стала бы такой, что так называемые семь жизненных органов ... стали бы такими, что мы опять-таки как люди не смогли бы проходить через мир, как это происходит теперь. Человек испытывал бы не просто симпатию и антипатию, но дикую алчность и ужасное отвращение ко всему, чем он наслаждается с помощью своих жизненных органов, что может служить ему пищей. Также и все происходящее в органах дыхания он ощущал бы либо как дикую алчность, либо как глубокое отвращение. ...И тогда произошло второе Событие Христа, опять же в сверхчувственных мирах. Благодаря ему, жизненные органы человека получили возможность быть в определенном смысле умеренными, сдержанными. ...Но еще третье несчастье поджидало человека. Оно относилось к его астр. телу, к обособлению мышления, чувствования и воления. ...Когда мышление, чувствование и воление несоразмерно действуют друг в друге, то человек либо впадает в ипохондрию, либо доходит до состояния безумия. ...в конце Атлантической эпохи произошло третье Событие Христа. Вновь произошло одушевление Христом пребывающего в сверхчувственных мирах натановского Иисуса. — Следствием этого было установление соразмерной гармонии в душевных силах человека, в мышлении, чувствовании и волении".
     "Нам всем известен образ, выражающий сверхчувственное событие: Архангел Михаэль или Св. Георгий, убивающий, преодолевающий дракона. Это образное выражение 3-го события Христа: Святой Георгий или Архангел Михаэль (в данном случае) как позднейший натановский мальчик Иисус, проодушевленный Существом Христа. Действительно существует архангелоподобный образ в духовных мирах. И преодоление дракона означает подавление в человеческом мышлении, чувствовании и волении — также и в природе вожделений человека — того, что эти мышление, чувствование и воление стремятся смешать в кучу, привести в беспорядок".
     "Греки представляли Христа, проодушевляющего позднейшего натановского мальчика Иисуса, как Аполлона. И глубоко значительным образом, в самом, можно сказать, космосе представлен Святой Георгий с драконом у греков. У греков был Кастальский источник у Парнаса, где из распахнувшейся пропасти восходили испарения. Эти испарения змееобразно окутывали гору... в них видели образ диких, бурных человеческих страстей, приведших в беспорядок мышление, чувствование и воление. Над пропастью, около того места, где восходили эти змееобразные испарения, в которых жил Пифон, был возведен оракул, посвященный Пифии. Пифия сидела на треножнике над этой пропастью и вводилась восходящими испарениями в визионарное состояние. И все, что она вещала в таком состоянии, люди считали высказываниями самого Аполлона. Искавшие совета приходили к Пифии и через ее уста выслушивали совет самого Аполлона.
     По греческому воззрению, Аполлон представлял собой действительное существо. Теперь мы знаем это существо. Оно есть проодушевленный позднейший натановский мальчик Иисус. Он отбирает у того, что восходит из земли в душе Пифии, люциферически-ариманическое действие. И поскольку в испарениях восходит жертва Аполлона, то они больше не сбивают с толку, но мудро организуют все мышление, чувствование и воление греков". 148 (11)

Положительная роль

686. "Чувственный мир существует для того, чтобы в нем происходили события, чтобы человеческие существа имели переживания. И то, что в чувственном мире происходит и переживается, уносится ввысь, в вечность. И в том выражается сила Аримана. Передать мгновение вечности — вот в чем заключается сила Аримана. ...Но если человек в высших мирах встречает Аримана, который оказывает ему помощь в со­хранении того, что приобретено и испытано в физическом мире — а человек это делает охотно, — то по­ложение становится крайне опасным. Те, кто переживания мгновения хочет сохранить для вечности, не встречают более отзывчивого помощника, чем Ариман (некоторые религиозные направления, желая дать утешение своим последователям, говорят, что из чувственного мира все можно взять в сверхчувствен­ный)".
     "Ариману хотелось бы тотчас превратить в духовное все, что так или иначе проявляется в чувствен­ном мире. Он борется в масштабах миропорядка за очищение, за "прокаливание в огне" всего чувствен­ного. Это ему представляется хорошим, но в понимании божественно-духовных сущностей — плохим". Например, змея сбрасывает кожу. Это временное. Но Ариман все хотел бы перенести в вечность.138 (6)

696. Ариман смог выступить в результате действий Люцифера. В человеке сначала действовали честолю­бие, высокомерие, эгоизм. В результате выработались органы, которые смогли воспринимать мир в искаженном виде, и в неверную картину мира смог вмешаться Ариман. Ариман подступает извне (когда мы сами даем ему эту возможность); изнутри подступает Люцифер. Преобладание внутреннего или внешнего отдает нас во власть одного из них. 120 (7)

726. Во время сна наше астр. тело и Я получают опыт в духовном мире. При пробуждении они напечат­левают его только эф. телу и лишь, так сказать, надавливают им на физ. тело. Но если бы не произошло люциферического искушения, то, согласно водительству Ягве, этот опыт в равной мере пронизывал бы и эф. и физ. тела. Согласно своего рода таинственному пакту, заключенному между Люцифером и Ариманом, при пробуждении Люцифер передает Ариману то, что должно проникать в физ. тело.
     "Возникает значительный феномен: во время сна Ариман переживает в нашем физ. теле переживания Люцифера. Другими словами, в этом заключается причина того, что мы сами не можем внести наши ночные переживания в наше духовное сознание, т. к. Люцифер передает их Ариману при пробуждении". Опыт, кото­рый мы получаем в нашей бодрственной жизни с помощью органов чувств, — в нем сидит Ариман, поскольку мы при этом пользуемся физ. телом как инструментом. Во время сна этот опыт в нашем астр. теле и Я переживает Люцифер. Так Ариман отплачивает Люциферу.
     "Каждую ночь Люцифер высасывает жизнь из науки и нам оставляет лишь абстрактные понятия, мертвые понятия, которые нам дает наука". Отсюда происходят и все идеи о границах познания. По вине Аримана ночной духовный опыт не доходит до конкретного в бодрственной жизни и, переживаемый одним эф. телом, остается верой. ... Вера — это застрявшее в эф. теле знание". Знание же, приобретаемое в течение дня, застревает ночью в астр. теле и выступает затем как лишенное веры знание. Веру у него отнял Люцифер. "Люцифер переживает в нашем Я ариманические переживания". Так мешают они нам обрести гармо­нию между верой и знанием. Чтобы эту гармонию установить, людям дана Христология, Духовная наука о Христе Иисусе, учение о Мистерии Голгофы и об Иисусе из Назарета. Это выражено также в той деревян­ной скульптуре.162 (4)

753. "Христос и Люцифер как внутричеловеческий и космический боги, шли в прошлом рядом, так что одного из них человек находил в верхних сферах, другого — в нижних. ... Путь, которым шли оба эти духовно-божественные Существа, был таков: они приблизились к Земле с двух разных сторон; Люцифер стал невидимым, когда его путь скрестился с путем Христа, его свет был как бы переосвещен светом Христа. Ранее Христа находили как космическое Существо, Люцифера — как внутричеловеческое существо. И вот их пути скрестились. Христос сошел в человеческую душу, Он стал планетарным Духом Земли. Он все более становится мистическим Христом. В человеческой душе, через внутреннее переживание Он углубляется и познается. Душа благодаря этому приобретает возможность вновь созерцать другое существо, проделавшее противоположный путь: из внутреннего во внешнее. Люцифер из внутричеловеческого существа ... стал космическим Богом". И в будущем человек будет находить Люцифера за покровом внешних восприятий (там, где Заратустра находил Христа), а Христа познавать, погружаясь в собственное существо. В процессе развития "...Христос из космического Бога стал земным Богом, Душой Земли для ее будущего. Люцифер из земного Бога стал космическим Богом". Человек никогда не выберется из материализма, если не взойдет к инспирации через принцип Люцифера. "Принцип Христа имеет целью все более укреплять наше внутреннее; принцип Люцифера имеет целью заострять выработку нашей способности проникать в мир во всей его полноте. Люцифер делает нас все сильнее и сильнее в познании, понимании мира; все сильнее и сильнее в нашем внутреннем делает нас Христос". 113 (6)

403. В 1870 г. в Германии действовало 6,7 млн. лошадиных сило-лет, а в 1912 г. — 79 млн. (в Анг­лии — 98 млн.,в США — 179 млн.) И благодаря этому развился новый мир, мир, какого не было раньше. В силах техники действуют природные силы, демоны, элементарные силы, и "...действуют они на людей ина­че, чем те, которых человек наблюдал прежде в явлениях природы. Люди наблюдали явления природы и констатировали: там, внутри, действуют элементарные существа. — Это оказывало воздействие на созна­ние, связывало душу с явлениями природы, устанавливало связь сознания с явлениями природы". Сегодня человек считает это суеверием. И ему нелегко от этого уйти. Ибо демонические существа техницизма воздействуют на спящую волю. "Они действуют в подсознательном, захватывают подсознательное". В ре­зультате они морочат человека, и он не хочет признавать их существование. "И если существа, которых человек видел в старые времена в явлениях природы, были люциферического рода, то существа, действу­ющие в машинах, в техницизме, — ариманической природы. Человек, т.обр., окружен ариманическим миром, который совсем самостоятелен". 197 (10)

1351.


170 (14)

1739. "В человеческой способности воспоминания живет личное отражение космической силы... Но эта космическая сила деятельна еще и теперь. Она действует в подосновах человеческой жизни как сила роста, как оживля­ющий импульс. Здесь она действует своей большей частью. И она отделяет от себя лишь маленькую часть, которая вступает как деятельность в душу сознательную. Там эта часть действует как сила воспоминания. Эту си­лу воспоминания нужно увидеть в правильном свете.
     Когда в современную эпоху космического становления человек воспринимает внешними чувствами, то это восприятие есть мгновенное вспыхивание в сознании мировых образов. Вспыхивание происходит, ког­да органы чувств направлены на внешний мир; оно просветляет сознание, и оно исчезает, когда органы чувств более не обращены на внешний мир.
     Вспыхивающее в человеческой душе не смеет обладать деятельностью. Ибо если бы человек вовремя не удалил этого из своего сознания, то потерял бы себя в содержании сознания. Лишь на короткое вре­мя, в так называемых световых следах, которые так интересовали Гете, смеет жить в сознании "свечение" через восприятие. Это содержание сознания также не смеет застыть в бытии; оно должно оставаться образом. Оно так же мало смеет стать реальным, как образ в зеркале.
     В том, что изживалось бы в сознании как реальность, человек так же потерял бы себя, как и в том, что имело бы длительность благодаря себе самому. И там он больше не мог бы быть самим собой.
     Чувственное восприятие внешнего мира есть внутренняя живопись человеческой души; живопись без веще­ства живописи, живопись в становлении и прехождении духа. Как радуга в природе возникает и проходит, не оставляя следа, так возникает и проходит восприятие, без того, чтобы оно благодаря собственному существу оставило воспоминания.
     Но одновременно с каждым восприятием между человеческой душой и внешним миром протекает другой процесс. Он протекает в более глубокой части душевной жизни, там, где действуют силы роста,им­пульсы жизни. В этой части душевной жизни при восприятии запечатлевается не только преходящий образ, но и длящееся реальное отображение. ... оно, как содержание Вселенной, связано с бытием челове­ка. В то время, как это совершается, он так же мало может потерять себя, как и тогда, когда он, минуя полное сознание, растет, питается.
     Душа снова живописует, но теперь уже прошлое, живущее в собственном человеческом внутреннем. Снова не смеет в сознании, при этом живописании, создаваться что-либо длительно-реальное, а лишь возникающий и преходящий образ. Так связаны в человеческой душе воспринимающее представление и воспо­минание.
     Но силы воспоминания имеют постоянное стремление быть большим, чем они могут быть, если человек не хочет потерять себя как самосознающее существо. Ибо силы воспоминания суть остатки прош­лого в становлении человека и как таковые вступают в область Люцифера. Последний имеет стремление так уплотнить в человеческом существе впечатления внешнего мира, чтобы они постоянно светили в сознании как представления. Это люциферическое устремление увенчалось бы успехом, если бы ему не противодейст­вовала сила Михаэля. Живописуемому во внутреннем свете она не дает застыть в бытии, но сохраняет его в возникающем и преходящем образе. Избыточная сила, которая, однако, через Люцифера устремляется из человеческого внутреннего, она в эпоху Михаэля будет обращена в имагинирующую силу. Ибо постепенно во всеобщее интеллектуальное сознание человечества войдет сила имагинации.
     При этом человек не отяготит свое современное сознание длящейся реальностью: оно останется действен­ным в возникающих и преходящих образах. Но своими имагинациями человек проникнет в более высокий мир духа, подобно тому, как он своими воспоминаниями проникает в свою собственную человеческую сущность. Человек не удерживает в себе имагинаций; они начертаны в космическом бытии, и оттуда он все снова мо­жет считывать их в жизни образных представлений.
     Так принимается духовным миром то, что Михаэль во внутреннем человека охраняет от застывания. Переживаемое человеком силой сознательного процесса имагинации — становится в то же время мировым со­держанием.
     Что это может быть так — есть результат Мистерии Голгофы. Сила Христа запечатлевает в космосе има­гинации человека, сила Христа, связанная с Землей. Пока она не была связана с Землей, а извне действо­вала на Землю как сила Солнца, все импульсы роста и жизни уходили во внутреннее человека. Человек об­разовывался и поддерживался ими из космоса. С тех пор, как Импульс Христа живет с Землей, человек в своей самосознающей сущности вновь возвращается космосу. В том факте, что человек в своем мгновенном представлении живет не в бытии, а лишь в отражении бытия, в образном бытии, заложена возмо­жность раскрытия свободы. Всякое бытие в сознании — принуждающе. Однако образ не может принуж­дать. Если благодаря несомому им впечатлению нечто должно произойти, то оно должно произойти совсем независимо от него. Человек становится свободным благодаря тому, что своей душой сознатель­ной поднимается из бытия и всплывает небытийно в образности.
     Тогда возникает важный вопрос: не теряет ли человек бытия, покидая его частью своего существа и впа­дая в небытие? Здесь снова имеет место один из моментов, когда при рассмотрении мира стоишь перед од­ной из великих загадок. Переживаемое в сознании как представление, возникло из космоса. В от­ношении космоса человек впадает в небытие. В представлении он освобождает себя ото всех сил космоса. Он живописует космос, вне которого он находится. Однако, если бы было только это, то в челове­ческом существе на один космический момент вспыхнула бы свобода, и в этот же момент человеческая сущность растворилась бы. Но становясь в представлении свободным от космоса, человек все же в несоз­нательной душевной жизни причислен к своим предыдущим земным жизням и к жизням между смертью и новым рождением. Как сознательный человек, он находится в образном бытии, а своим бессознательным он пребыва­ет в духовной реальности. В то время как он в современном Я переживает свободу, его прошлое Я удерживает его в бытии. По отношению к бытию человек в представлении совершенно от­дается тому, чем он стал благодаря космическому и земному прошлому.
     В человеческом развитии здесь указано на бездну "ничто", через которую человек перепрыгивает, стано­вясь свободным существом. Деятельность Михаэля и Импульс Христа делают возможным этот прыжок".26 (162-164)

1798. "Какова грубейшая форма вожделения? — голод. Поэтому все проистекающее из вожделений родст­венно, по сути, голоду. ... Мы можем сказать: если вожделение положить в основу воли, то в основу мыш­ления мы должны положить насыщение, насыщенность, а не голод". Чувства образуют в нас как бы дырки. "Когда мы мыслим, эти дырки, образующие в нас восприятия чувств, мы постоянно заполняем насыщением, поднимающимся из нашего организма. ... Когда мы волим, то также происходит нечто подобное! Только действует это не извне, продырявливая нас, а изнутри: когда мы водим, повсюду в нас образу­ются дырки, которые должны быть заполнены материей. ... Вы видите, это интимнейшая деятельность, образующая отверстия деятельность, которая, собственно, уничтожает в нас все земное бытие. Ибо, когда мы воспринимаем луч света, слышим звук, мы уничтожаем наше земное бытие. Но мы и реагируем на это: мы заполняем пустоты земным бытием. Наша жизнь, т.обр., протекает между уничтожением земного бытия и за­полнением земного бытия: люциферически и ариманически". Люцифер хотел бы нас совсем дематериализовать. Но Ариман постоянно борется с ним, заполняет пустоты. Сам человек есть состояние равновесия между ними.205 (15.VII)