17. В Мистериях Диониса учителем был сам Дионис. "Дионис являлся как эфирный облик в этих святых Мистериях, и от него могли воспринимать вещи, которые не являлись простым отражением, увиденным в обычном сознании, но исходили из внутреннего существа Диониса". Для внешнего же мира Дионис был однажды воплощенным Богом. 129 (7)

     18. "Таинственным продолжением Мистерий Митры, еще распространенным во времена Мистерии Голгофы, были Элевзинские Мистерии. Они были продолжением и, в то же время, чем-то совсем иным. В то время как в Мистериях Митры главной целью было самопереживание в телесности, Элевзинские Мистерии стремились к самопереживанию не внутри, а вне себя. ... В первых человек как бы "начинялся" самим собой; в Элевзинских Мистериях он душевно извлекался из себя и вне тела переживал таинственные импульсы творчества природы и духа вокруг себя (их расцвет — IV в. до Р.Х.) ... человек получал ответ на великое требование Дельфийского оракула: "Познай самого себя!". К двум различным видам самопознания сводилось все. — В одном случае к самопознанию шли путем углубления в себя, так что в человеке сгущалось эфирно-астральное, он внутренне сталкивался с самим собой и благодаря такому внутреннему столкновению душевного и телесного познавал: ты являешься чем-то таким, что воспринимаешь, когда так внутренне теснишь себя, наталкиваешься на себя. — Это давали Мистерии Митры. Элевзинские Мистерии давали самопознание тем, что душа путем различных, не подлежащих описанию, действий выводилась из тела и приводилась в связь с силой солнечного влияния на Земле, с силами звездных импульсов, с импульсами отдельных элементарных сил, сил темноты, воздуха, огня и т.д. Волны проходили по душевному человека, извлеченного из тела, внешние элементы, внешнее бытие; и в этом столкновении с внешним достигалось самопознание. Люди, знавшие ис­тинный смысл Мистерий, знали также: можно достичь полного душевного переживания, но невозможно связать нечто реальное с понятием Я, если оно исходит не из Мистерий. Я оставалось для того времени чем-то абстрактным, если шло не из Мистерий. Другое душевно-духовное человек мог пережить и иначе, но Я должно было быть пробуждено только этим путем, оно нуждалось в таком сильном возбуждении. Люди знали об этом, и это было самое существенное". 175 (15)