315. Во времена Аристотеля мудрость Элевзинских Мистерий вошла в систему повсеместного школьного воспитания. В процессе воспитания человек познавал три тайны: тайну растения, тайну металла, тайну человека. "Это было подготовлением к тому, что позже пришло через Африку в Испанию и излилось в отдельные области Средней Европы как старая алхимия, действительная алхимия: согласно ей, все в природе, в мире, каждое растение, каждое животное, а также и каждое облако, туманное образование, песок и камень, море и реку, лес и луг следовало рассматривать так, как они воздействовали на тепло-воздушное и на холодно-влажное". Благодаря последнему человек учился ощущать, постигать металлическое Земли как солнечно-воздухорожденное, растительное — как лунно-водно-рожденное, а человека — как рожденного теплом в первом зачатке еще на др.Сатурне.
     "Таким образом, в отношении природы грек (вне Мистерий, через воспитание) приобретал тонкую восприимчивость четырех родов. Если он ощущал тепловоздушное, то у него возникало ощущение тепла и в то же время воздуха, того, что представляло собой тепло для воздушного. А из холодного возникало ощущение влажного и сухого. Чтобы мочь все это различать, дифференцировать, в человеке развивалась восприимчивость к подобным вещам, поскольку со всей своей человечностью он стоял внутри того, что давал мир через такую способность тонко ощущать.
     Та точка зрения, на которой стоял ученик Аристотеля Александр Великий, разумеется, содержала в себе подобное ощущение той местности, в которой они оба жили. И поскольку Александр был пронизан такой способностью ощущения, то всю греческую суть он, собственно, ощущал так, как она открывалась в Македонии под влиянием двух качеств: влажного и воздушного; и это сформировало в одно время расположение его духа. И то, что он, я бы сказал, из особого рода посвящения, полученного им через Аристотеля, пережил как основной характер непосредственно окружавшего его мира, он это воспринял как половину себя. Оно должно составлять лишь половину мира, сказал он себе.
     Вы видели, что в то время все природное было рядом с человеком, и он переживал его через систему воспитания следующим образом: (см.рис.)
     ...Ученик Аристотеля Александр научился ощущать сам в том, что было влиянием климата, в том, что ветер приносил с северо-запада, влажно-холодное, с юго-запада — тепло-влажное. И это составляло для него половину мироощущения. Это было заложено в его воспитании; и тогда изнутри к нему пришло принадлежащее к этому, веющее, светящее с северо-востока сухо-холодное, а с юго-востока притекло сухо-теплое. Так от четырех направлений ветра он познал четыре ощущения... Будучи настоящим человеком своего времени, он захотел примирить противоположности: здесь, в Македонии, человек переживал только холодно-влажное и тепло-влажное; это нужно было связать с холодно-сухим и огненно-сухим, с тем, что веяло с севера Азии, и с тем, что веяло через Азию с юга Азии.
     Вот из чего возникла та удивительная тяга к походу в Азию. И на этом примере вы можете видеть, сколь иначе обстояло дело в то время, чем в более позднее". И далее мы увидим, какое значение это имело для развития всей Европы.
     Переживание трех мистериальннх тайн в процессе воспитания концентрировалось для греческого ученика в трех изречениях:
"I. Тайна растительного
Я вглядываюсь в цветы;
Свое родство с лунным бытием
открывают они;
Они побеждены Землей
ибо они рождены водой.

II. Тайна металлического
Я думаю о металлах;
Свое родство с планетами
открывают они;
Они побеждены Землей,
ибо они рождены воздухом.

III. Тайна человеческого
Я переживаю тайну круга Зодиака
В многобразии людей;
Родство этого многообразия людей
С неподвижными звездами
стоит перед моей душой;
Ибо люди живут с этим многообразием
Побежденные Землей;
они рождены теплом".
232 (11)

1264. В Герострате нам явлен "...верный знак столкновения личности с тем, что осталось от спиритуальной мудрости древних времен... Герострат бросил факел в тот самый день, когда родился Александр Великий, человек, являющийся целиком личностью. Так встает Александр Великий как тень Гильгамеша, как проекция духа на физический план. А Эабани проецирован на физический план как Аристотель, учитель Александра Великого".
     В орфических Мистериях был один замечательный ученик, прошедший в предыдущем воплощении подготовление в кельтских Мистериях. В IV столетии по Р.Х. он воплотился в Александрии, перенеся орфические тайны (связанные с переживанием Диониса, разрываемого на части титанами) в личные переживания. Это была Гипатия, дочь великого математика Феона. По наущению архиепископов Александрийских Феофила и Кирилла она была растерзана чернью.126 (1)

1731. "Люцифер создал личность. Поэтому можно сказать: человек со своей личностью не может войти в сверхчувственный мир, он должен свою личность выключить, иначе он загрязнит духовный мир.
     В будущем человеку надлежит свою личность предоставить инспирациям свыше, из которых она сможет воспринять то, что должно излиться из духовного мира. Если личность удовлетворяет свои потребности тем, что может воспринять из спиритуального познания, то она становится чем-то совсем другим. ... Че­рез кровь, темперамент определялись в прошлом личности, и в эти личности светил из сверхчувственного не личный элемент... В будущем человек станет личностью через характер, который он получает благодаря участию в сверхчувственных мирах. Причиной этого будет импульс Михаэля, который введет в человеческие души понимание спиритуальной жизни. Люди потому будут иметь в будущем этот личный характер, что смо­гут выражать то либо это через понимание сверхчувственных миров. Александр, Цезарь, Наполеон принад­лежат прошлому. В них, конечно, вливался сверхчувственный элемент, однако личную окраску они получали через то, что шло снизу".152 (3)

6. Замок короля Артура был расположен на берегу залива в Корнуэле. Это был гигантский замок, обломки которого и теперь производят внушительное впечатление. Удивительная картина открывается оккультному взгляду при наблюдении игры Солнца в заливе, где каждый час меняется погода. "Тогда видно стоящих там рыцарей круглого стола Артура, наблюдающих игру сил света, воздуха, воды, земли, элементарных духов. Но видно также, как элементарные духи были для рыцарей ещe и провозвестниками Солнца, Луны, звeзд, и импульсы этого в дальнейшем перешли в более поздние времена. Многое прошло через ряд христианских столетий вплоть до IX столетия.
     Ведь задача этого ордена Артура, основанного под воспитательным воздействием Мерлина, состояла в том, чтобы окультуривать Европу, ибо Европа в своей духовной жизни стояла под влиянием примечательных элементарных существ. И более, чем полагают сегодня, старую жизнь Европы следует понимать так, что там повсюду непосредственно в человеческой жизни можно видеть эту игру элементарных духовных существ.
     Но здесь также жило — до того, как снова пришла весть о Христианстве, ещe в древнейших формах, ибо, как уже говорилось, жизнь Артура восходит к дохристианским временам, — здесь жило познание, по меньшей мере практически, инстинктивно, но при этом совсем отчeтливо, познание о Христе, как о Духе Солнца, до Мистерии Голгофы. И в том, что совершали рыцари артурова круглого стола, жил Сам космический Христос — но не под именем Христа, а так, как Он пребывал также в походе Александра Великого в Азию, нeсшем с собой греческую культуру с еe спиритуальной жизнью. Это были своего рода поздние походы Александра, которые совершались рыцарями артурова круглого стола в Европу, — они были подобны походу македонцев с Александром в Азию".238(3)

352. Если линия, идущая от Гаруна аль Рашида и его советника, — это один полюс, то через Александра и Аристотеля действует другой полюс, продолжающийся в школе Шартра (ХII в.). "Личности, прошедшие сквозь врата смерти, хорошо знавшие, чем было Христианство до Мистерии Голгофы, встретились, когда происходил восьмой собор в Константинополе, встретились, я бы сказал, на небесном соборе в то же самое время; там встретились Аристотель, Александр, Гарун аль Рашид, его советник и многие из круга короля Артура.
     И там Аристотелем и Александром, желавшими действовать в христианском смысле, было потрачено много труда на то, чтобы преодолеть арабизм, живший в индивидуальностях Гарун аль Рашида и других. Но сделать это не удалось. Индивидуальности оказались не подходящими для этого. Удалось другое: ещe глубже, чем это было присуще суровой манере Артуровых рыцарей, проникло вниз древнее космическое Христианство, в котором жили люди, пришедшие от круглого стола короля Артура. И на том надземном соборе в отношении того, что должно произойти в будущем и что предвиделось, при содействии силы Михаэля Александром и Аристотелем было, так сказать, принято решение, как следует поддержать в духовной жизни Европы новый импульс в смысле охристианизированного аристотелизма.
     Но Гарун аль Рашид и его советник остались со старым. И разыгравшееся благодаря тому, если я могу так выразиться, небесному собору, можно проследить далее в европейской духовной истории, где оно имеет величайшее значение". Ибо мы находим Гарун аль Рашида снова воплотившимся во времена Карла Великого как лорд Бэкон Веруламский. 238 (3)

353. В 869 г. "произошла встреча между индивидуальностями, жившими в Александре Великом и Аристотеле, с индивидуальностями, которые жили в Гарун аль Рашиде и его советнике... Но второе было аристотелизмом и александризмом, воспринятым магометанством, первое — действительным аристотелизмом ... Аристотель и Александр видели Мистерию Голгофы с Солнца.
     И здесь имело место большое обсуждение, некоторого рода небесный собор между магометанизированным аристотелизмом и христианизированным аристотелизмом, но в духовном мире христианизированным аристотелизмом. ...Обсуждался дальнейший ход христианизации Европы и указывалось на то, что придeт в конце XIX столетия, в XX столетии, когда на Западе снова станет возможным господство Михаэля.
     И всe это происходило, будучи освещенным тем событием встречи Христа со Своим образом. Всe находилось под впечатлением этого. ... А внизу, на Земле, собрался в Константинополе 8-ой экуменический собор отцов церкви и принял догму, что человек состоит не из тела, души и духа, а из тела и души; душа же обладает некими свойствами духа". 240 (9)

356. "С лордом Бэконом произошло нечто такое, что можно обозначить как болезненное изгнание старой спиритуальности, которой он постоянно обладал как Гарун аль Рашид. И тогда мы видим, что от импульса этого лорда Бэкона исходит целый мир демонических существ. Мир тогда наполнился сверхчувственно и чувственно, естественно, невидимым образом, — чувственный мир тогда наполнился демоническими существами. На долю индивидуальности Александра выпадает главным образом борьба против этих демонических идолов Бекона Веруламского". 238(6)

     13. "В Эфесских Мистериях получали переживание, в котором чувствовали себя в виде светового облика, поскольку эфесские ученики и посвященные делали для себя особенно живым это обретение своего светового облика через Луну. В Эфесе было нечто учреждено. Кто в местах посвящения давал воздействовать на себя этому, действительно целиком погружался в вырабатываемый Луной, преображенный солнечный свет. И тогда к нему звучало, как бы приносимое Солнцем: I О A.
     Это I О A человек сознавал как нечто такое, что делает подвижным его Я и астр.тело. — I О — Я, астр. тело, и приход светового эф.тела в A — I О A . Человек чувствовал себя, когда в нем вибрировало I О A, как Я, как астр.тело, как эф.тело.
     А затем как бы от Земли звучало, поскольку человек был погружен в космическое, как бы от Земли зву­чало то, что пронизывало I О A и это было еh — v. Это были силы Земли, которые выступали в eh — v. И так чувствовал он в Iehova всего человека. ... этим эфеcский ученик наполнялся как последним при ни­схождении из духовного мира.
     Но в то же время переживание I О A было таким, что человек внутри света чувствовал себя как этот звук I О A. Как человек он тогда был звучащим Я, звучащим астр.телом, блистающим в свете эф. телом. То­гда человек был звуком в свете. Таков он — космический человек. ...
     Затем эфесский ученик чувствовал себя, если он чувствовал несомым в себе это I O A, как бы пере­несенным в сферу Луны. Он принимал участие в том, что можно наблюдать с т.зр. Луны.
     Здесь он был человеком вообще. Лишь при нисхождении на Землю он становился мужчиной или женщиной. Здесь же человек чувствовал себя перенесенным в области доземного бытия, но пришедшим от Земли. Эфесские ученики особенно интимно чувствовали эту перенесенность в сферу Луны. И они несли в своем сердце, в своей душе то, что они сопережили, и оно звучало им следующим образом:
     Из мира произросшее существо, ты в световом облике,
     Усиленное Солнцем, пребываешь во власти Луны,
     Тебе дарит Марс творящее звучание,
     И Меркурий — движущие конечности колебания,
     Тебя освещает Юпитера сияющая мудрость
     И Венеры любовь несущая красота;
     Сатурн древнемировую духа сокровенность
     Посвящает тебе в пространственном бытии и
     временном становлении!
     Это было тем, что пронизывало каждого эфеcца. Он причислял его к важнейшему, что пульсирует в человеке". Первые две строки, их Мироздание говорило эф.телу. Затем чело­век чувствовал себя во власти лунного света и к нему звучал Марс, затем другие планеты. Сатурн сводил все в одно — внутреннее и внешнее, дабы человек, облекшись физ.телом, мог сойти на Землю.
     Внутренне светлой, красочной была духовная жизнь в Эфесе, и в ней содержалось все то, что сводится в единство в Пасхальной мысли, все, что человек знал о своем истинном достоинстве в космосе. Те, кто в течение года странствовали от одних Мистерий к другим, все снова убеждались, что нигде кроме Эфеса так светло и внутренне не звучит гармония сфер, будучи воспринятой с лунной т.зрения, где является сверкающий астральный свет мира, мерцающий в Луне солнечный свет.
     "О, сколь безгранично много произошло в ходе столетий для тех, кто принадлежал к тому храму в Эфесе! Сколь много духовного в свете и мудрости прошло через пространство того храма. И все, что прошло через его пространство, было сообщено мировому эфиру, когда пламя вырвалось из храма. Так что можно сказать: непрерывный праздник Пасхи в Эфесе, замкнутый в храмовом пространстве, с того времени вписан, хотя и довольно трудно воспринимаемыми письменами, во все Мироздание, в эфирное Мироздание.
     И так происходит со многим. Многое из того, что было человеческой мудростью, было в древности заключено внутри храмовых стен. Храмовые стены исчезли, и оно вписалось в мировой эфир; и оно становится тотчас же видно, как только человек восходит к истинным имагинациям".
     Посвященными Эфесских Мистерий были в своем предыдущем воплощении Аристотель и Александр. Они по­дошли к Самофракийским Мистериям Кабиров, и там, как напоминание о прошлом, снова пережили I O A и сопутствующий ему мантрам. Но в том воспоминании была заключена сила творить новое. "Былое миро­вое звучание Луны восстало перед Аристотелем и Александром, и они поняли, что означал пожар в Эфесе, как этот пожар внес в мировые эфирные дали то, что составляло тайну Эфеса; и в них обоих возникла инспи­рация основать мировую письменность. Только мировая письменность соcтоит не из а б в г д, а из мыслей, так возникли буквы мировой письменности. Если я вам их напишу, то они будут столь же абстрактны, как а б в г.
     Количество, или число
     Качество, или свойство
     Отношение
     Пространство
     Время
     Положение
     Деяние
     Страдание".
     Эти категории Аристотель впервые сообщил Александру. И если вы выучитесь пользоваться ими, то сможете читать в космосе. "Все тайны фи­зического и духовного мира содержатся в этих простых понятиях как в мировом алфавите". Нужно только читать с помощью этих "букв", а не останавливаться на самих буквах. Необходимо научиться жить в этих простых восьми-девя­ти понятиях, и в них откроется глубокий эзотерический смысл, мировая мудрость, которая покоится как бы в гробнице, сокрытой между двумя духовными эпохами. Но она должна быть снова прочитана, должна вновь воскреснуть, и это составляет задачу Антропософии и антропософов. 233 (19)

5. Самофракийские Мистерии

     22. "Прослеживая греческую суть до того времени, где внешнее политическое величие Греции тонет в некоего рода народном хаосе и выступает македонская сущность, мы приходим к тому моменту, где аристотелизм, и то, о чем мы говорили, духовное отношение Александра Великого к его народной задаче, вхо­дит в сознание греков. ... Мы увидим тогда в подоснове сознания глубочайших умов того времени импульс приходящий из тех Мистерий, к которым совсем близко стоял Аристотель, хотя внешне он об этом ничего не говорил. Это были те Мистерии, которые с огромной жизненностью пробуждали у своих учеников понимание глубокого смысла того, что весь мир является теогонией, божественным становлением, что человек вообще иллюзорно видит мир, если полагает, будто в мире есть что-то иное, кроме богов. Это боги представляют сущность мира, это боги обладают переживаниями в этом мире, это боги совершают деяния. И что человек видит как облака, слышит как гром, воспринимает как молнию, что человек на Земле воспринимает как реки и горы, что он воспринимает в минеральном царстве — все это откровения, явления становления судьбы богов, таящихся за этим. И представленное внешне в облаках, в молнии, в громе, в деревьях и лесах, в реках и горах — есть не что иное, как бытие богов, которые повсюду открываются наподобие того, как кожа человека открывает внутреннее, душевное человека. А поскольку боги повсюду, то человек должен различать — так учили ученика Мистерий на севере Греции — между малыми богами, пребывающими в отдельных существах и процессах природы, и большими богами, которые представляют собой сущность Солн­ца, Марса, Меркурия. ...
     И после того, как пробуждался, я бы сказал, тот величественный импульс в ученике северных гречес­ких Мистерий, благодаря тому, что его взгляд направлялся на круги планет, этот взгляд так углублялся, что как бы охватывался сердцем, и ученик мог видеть душевно. Тогда ученик понимал, почему на алтаре перед ним стоят три символически выполненных сосуда.
     Однажды такие сосуды были изменены здесь (в Дорнахе. — Сост.) и использованы в эвритмической по­становке "Фауста"; вы могли их тогда видеть. Так выглядели эти сосуды в северо-греческих, Самофракийских Мистериях. Существенное заключалось в том, что с помощью этих целиком символически исполненных сосудов совершалось определенное священнодействие, жертвоприношение. Определенного рода фимиам, ладан возжигался в этих сосудах, и вокруг распространялось благовоние, и три слова, о которых мы погово­рим завтра, с мантрической силой произносились совершающим службу "отцом" в этом благовонии, исходив­шим из сосудов. И тогда являлись облики трех Кабиров. Они являлись потому, что человеческое дыхание, выдох получал облик через мантрическое слово, и этот облик сообщался курениям, субстанциям, помещенным в символические сосуды. И когда ученик т.обр. учился читать в своих собственных вдохах-выдохах, когда он учился читать то, что в это курение вписывают его собственные вдохи-выдохи, то одновременно он учил­ся понимать, что планеты из далей Вселенной таинственно говорили ему. Ибо теперь он сознавал: какой облик принял один из Кабиров благодаря мантрическому слову и его власти, таким в действительности был Меркурий; какой облик принял второй Кабир, таким в действительности был Марс; какой облик принял третий Кабир, таким в действительности был Аполлон, Солнце".
     "Когда сегодня люди видят во многих галереях — да простят мне столь радикальное высказывание — образы из журнала мод, что представляет собой поздняя греческая пластика, все эти облики Аполлона, Марса, Меркурия, которые Гете специально ездил изучать в Италию, чтобы через эти образы из журнала мод по­чувствовать, что за искусство было в действительности у греков, то во всем этом следует видеть позд­ний продукт чего-то более раннего, более великого, прообразом чего служили откровения Мистерий Каби­ров.
     Это были времена, когда не выражались абстрактно: В начале было Слово ... Нет, тогда выражались иначе: во мне формируется выдох, который при регулярном ритме является как отображение космического творения".
     "И когда ученик Мистерий Кабиров в Самофракии приближался к вратам этого места посвящения, то бла­годаря воспитанию у него возникало чувство: теперь я вступаю туда, где я включусь в магическое действие жертвоприносящего Отца. Ибо "отцами" называли в этих Мистериях священнодействующих посвятителей. И что же открывала ученику магическая сила совершающего службу отца? Через то, что боги заложили в человека, через власть речи вписывал жрец, маг и мудрец, в таинственный дым те письмена, которые высказывали тай­ны Мироздания.
     Поэтому ученик, приближаясь к вратам, говорил в своем сердце: я вступаю в то, что окутает меня как могущественный дух — великие Боги, те великие Боги, которые на Земле через жертвоприношения людей от­крывают тайны Мироздания".
     "Когда священнодействующий маг в жертвенном дыме высказывал слова, когда он давал им прозвучать в выдохе, то в выходящем воздухе он чувствовал так, как обычно человек чувствует, осязая предметы протя­нутой рукой. И как человек кончиками пальцев различает материи, которые он осязает: трогает ли он шелк, бархат или гладит кожу, — так ощущал самофракийекий жрец-маг выдыхаемым воздухом; он ощущал вы­дох, который он направлял к жертвенному дыму как нечто простирающееся от себя, что выходило из него самого; он ощущал выдох как орган осязания, движущийся в направлении к дыму. Он чувствовал дым. И он чувствовал в дыме идущих ему навстречу великих богов, Кабиров; он чувствовал в том, как формировался дым, как возникавшие при этом облики подходили извне к выдоху, так что выдохом чувствовалось: там за­кругление, а там угловатость, там что-то противодействует мне. Весь божественный облик Кабира осязался облеченным в слово выдохом. Речью, идущей из сердца, осязал самофракийский мудрец нисходящих к нему через жертвенный дым Кабиров, т.е. великих богов. И существовал живой взаимообмен между Логосом в че­ловеке и Логосом вовне, в мировых далях.
     И когда посвящающий отец подводил ученика к жертвенному алтарю и постепенно научал его, как можно чувствовать речью, и когда ученик продвигался все далее и входил с чувствами в речь, то, наконец, он приходил к той стадии внутренних переживаний, в которых он прежде всего имел отчетливое сознание то­го, как образован Меркурий, Гермес, как образован Аполлон, как образован Арес, Марс. Это было так, как если бы все сознание человека выступило из его тела, как если бы все, осознаваемое учеником ранее, как содержание его головы, оказалось бы выше, над головой, как если бы сердце локализовалось в другом ме­сте, проникнув из груди в голову. И тогда в этом действительно поднявшемся над самим собой человеке возникало то, что внутренне формировалось в слова: этого хотят от тебя Кабиры, великие Боги. С того момента ученик сознавал, как в нем, в его конечностях живет Меркурий, Солнце — в его сердце, Марс — в его речи.
     Видите ли, ученикам в древности демонстрировались не только природные процессы и существа во внеш­нем мире. То, что им демонстрировали, не было ни односторонним натурализмом, ни каким-то односторон­ним моральным, но чем-то таким, в чем мораль и природа сливаются в одно. И в этом именно состояла тай­на Самофракийского мира, что ученику помогали обрести сознание: природа — это дух, дух — это природа.
     Из тех времен, последний отзвук которых находился в Самофракийском служении Кабирам, происходит то воззрение, которое земные субстанции приводит в связь со всем Небом". Когда мы смотрим на кусок меди, то это для нас составная часть Земли. Для древних это была Венера в Земле. Земными были только песчаник, известь, воспринимающие в свое лоно то, что Небо насаждает Земле. 232 (12)

     1255. "В такую эпоху (Михаэля) космополитическое, интернациональное стремление идет через мир. Национальные различия кончаются. В эпоху Габриэля национальные импульсы были основаны в евро­пейской цивилизации и в ее американском придатке. В наше время Михаэля, в течение трех столетий, эти импульсы будут полностью преодолены. В каждую эпоху Михаэля через человечество проходит всеоб­щее стремление, всеобщечеловеческое стремление в противовес специальным интересам отдельных наций и человеческих групп. В эпоху правления Михаэля на Земле до Мистерии Голгофы это выразилось в том, что из отношений, господствовавших тогда в Греции, возникла та колоссальная тенденция, приведшая к по­ходам Александра, в которых греческая культура и цивилизация гениальным образом были распространены в Азии, в Африке и среди таких народностей, которые до того жили совершенно в ином. Колоссальное деяние нашло свое завершение в том, что было основано Александром: космополитический поход, содержав­ший стремление духовные силы, собранные в Греции, дать всему цивилизованному миру того времени.
     Такое происходит и происходило под действием импульса Михаэля. И те существа, которые принимали участие в таких земных деяниях, совершавшихся как служение Михаэлю, они во время Мистерии Голгофы не были на Земле. Все те существа, принадлежавшие к царству Михаэля, безразлично, были ли это чело­веческие души, пришедшие в духовный мир через врата смерти после окончания эпохи, развоплощенные человеческие души, или такие, которые никогда не были воплощены на Земле, — все они были связаны между собой в совместной жизни в сверхчувственном мире в то время, когда на Земле разыгралась Мисте­рия Голгофы. ... Жители Земли имели переживание, что Христос, высокий Дух Солнца, пришел к ним. Но они мало что знали о том, к чему ведет соответствующая оценка этого события.
     Тем больше сознавали это развоплощенные души, проходившие в окружении Михаэля через жизнь в сфере Солнца. Они могли оценить это событие в другом аспекте, из надземного мира. Что тогда свершилось для мира, они могли оценить с Солнца. И они пережили, как Христос, Который до того действовал в сол­нечной сфере, так что достичь Его могли только из Мистерий, когда возносились в сферу Солнца, поки­нул Солнце, чтобы на Земле соединиться с земным человечеством.
     Для тех существ, принадлежавших к общине Михаэля, это было потрясающим, ни с чем не сравнимым событием, потому что эта община Михаэля имела особую связь со всем тем, что является исходящей от Солнца космической судьбой. Они должны были расстаться с Христом, занимавшим до того Свое место на Солнце, Который должен был занять Свое место на Земле. Таков этот другой аспект". С этим было свя­зано еще нечто другое. В прошлом человек получал духовное содержание через откровение. Сегодня че­ловек мыслит о вещах; прежде мысли приносились душевным впечатлением, они были инспирированными. Управлял космической интеллигенцией Михаэль. Такой человек, как, например, Александр Великий, рас­сматривал себя не иначе как миссионером, инструментом Михаэля, он сознавал, что мысли приходят к нему на пути Михаэля (хотя он носил тогда другое имя). Все это давало силу воли в действиях.
     "С нисхождением Христа на Землю было связано то, что Михаэль со своим окружением наблюдал не то­лько нисхождение Христа с Солнца, но прежде всего то, как постепенно от него, Михаэля, ускользает господство над космической интеллигенцией. С Солнца тогда было совершенно ясно видно, что впредь веши с интеллигентным содержанием будут приходить к человеку не из духовного мира, но человек должен будет сам завоевывать свою интеллигенцию на Земле. Это было впечатляющее, значительное событие — видеть, как интеллигенция устремляется на Землю. ...
     На Земле с VIII, IХ столетий началась эпоха интеллигенции и люди стали образовывать собственные мыс­ли. В школе Шартра еще некоторое время по традиции продолжали распространять то, что открывалось в космической интеллигенции, а затем управление интеллигенцией на Земле перешло к отдельным членам ордена доминиканцев.
     Вся схоластика представляет собой борьбу людей за ясность в отношении струящейся вниз интелли­генции. Нет ничего удивительного в том, что главный интерес тех, кто был вокруг Михаэля, обратил­ся именно к тому, что на Земле разворачивалось как схоластика. В том, что делали Фома Аквинский* и его ученики, а также другие схоластики, видели земной отпечаток того, что было тогда течением Михаэля. А течение Михаэля — это управление интеллигенцией, полной света, спиритуальной интеллиген­цией. ... Прошло несколько столетий с тех пор, как в IX в. по Р.Х. Михаэль увидел нисходящим на Землю то, что ранее было космической интеллигенцией. И он видел, как она продолжала струиться на Землю и вот устремилась в схоластику. Это было внизу. Но он собрал тех, кто принадлежал к его цар­ству, в области Солнца, он собрал как души, которые находились в жизни между смертью и новым рожде­нием, так и тех, кто, принадлежа к его царству, никогда свое развитие не проходили в человеческих телах, но которые имели определенную связь с человечеством. Там были, как вы понимаете, те человече­ские души, о которых я вам рассказал как о великих учителях Шартра. Особенно значительным среди тех в воинстве Михаэля, кто совершал свои деяния в начале ХV столетия в сверхчувственных мирах, был Аланус аб Инсулис. Но также и вое другие, кого я вам называл как принадлежавших к школе Шартра, были соединены с теми ... кто происходил из ордена доминиканцев. Души, принадлежавшие к платоновскому течению, были сердеч­но соединены с теми душами, которые принадлежали к аристотелевскому течению. Все эти души прошли именно через Импульс Михаэля. Многие из этих душ жили так, что Мистерию Голгофы они сопереживали не в земном аспекте, а в аспекте Солнца. И тогда, в начале ХV в., они были в духовном мире в зна­чительном положении.
     Здесь возникло под водительством Михаэля нечто такое — мы ведь должны употреблять земные выра­жения, — что можно назвать сверхчувственной школой. Что некогда было Мистерией Михаэля, что возве­щалось в древних Мистериях Михаэля посвященным и что теперь должно стать другим, поскольку интелли­генция нашла свой путь из космоса на Землю, — это в исключительно значительных чертах резюмировал сам Михаэль для тех, кого он собрал в той сверхчувственной школе в начале ХV в. Тогда в сверхчувст­венном мире снова ожило все то, что некогда в Солнечных Мистериях жило как мудрость Михаэля. Тогда грандиозным образом было резюмировано то, что существовало в аристотелевском продолжении платонизма и через Александра Великого было перенесено в Азию, перенесено в Египет. ... И все души, которые всегда были связаны с тем потоком, о котором я рассказываю в ряде лекций, те души, которым было пре­допределено принадлежать к антропософскому Движению, которые в своей карме содержали задачу образо­вать антропософское Движение, все те души приняли участие, как ученики, в той сверхчувственной школе. Ибо все, чему там учили, учили с той точки зрения, с какой в другом роде в человеческом развитии внизу следует учить михаэлически через собственную интеллигенцию человеческой души". Там учили, как в последней трети XIX в. Михаэль вступит в свое правление на Земле в ряду семи Архангелов, что он снова найдет космическую интеллигенцию, которая ушла от него. "Но он найдет ее в особом состоя­нии; он найдет ее в сильнейшей мере подверженной действию ариманических сил. Ибо в то же самое вре­мя, когда интеллигенция погружалась из космоса на Землю, все более и более возрастало стремление ариманических сил космическую интеллигенцию, когда она становилась земной, отнять у Михаэля, дать ей проявляться только на Земле, отдельно от Михаэля.
     Это большой кризис, длящийся от начала ХV в. и по сей день, кризис, внутри которого находимся и мы, кризис, выражающийся как борьба Аримана против Михаэля, как такая борьба, в которой Ариман ис­пользует все, чтобы оспорить у Михаэля господство над интеллигенцией, ставшей теперь земной. Миха­эль же стремится всеми импульсами, которые он имеет после того, как от него ушло господство над ин­теллигенцией, снова вместе с началом его земного правления в 1879 году овладеть ею на Земле". Ари­ман же хочет, чтобы интеллигенция продолжала, как в эпоху Габриэля, оставаться делом человеческого кровного родства, делом цепи поколений, сил размножения. "Быть антропософом, кроме всего прочего, означает: хотя бы до определенной степени понимать эту борьбу (Михаэля с Ариманом). Она повсюду явля­ет себя. Ее настоящий облик встает за кулисами исторического свершения..."
     И еще нечто видели те души, что находились в сверхчувственной школе Михаэля в начале ХV в. "Они смогли видеть нечто такое, что лишь через многие-многие столетия повторяется в космическом стано­влении: было увидено при взгляде на Землю, как Серафимы, Херувимы и Троны, т.е. высшая, первая Иерар­хия, исполняли колоссальное деяние. ... В ту эпоху земных потрясений, в которую на Земле действовали розенкрейцеры, в которую совершались разные примечательные вещи, которые вы можете исследовать в истории, в ту эпоху Земля являла себя, для духов в сверхчувственном, бушующей от колоссальных мол­ний и громов. Это Серафимы, Херувимы и Троны переводили космическую интеллигенцию в тот член челове­ческой организации, который является нервно-чувственной организацией, головной организацией.
     Свершилось событие, которое сегодня еще не проявляется отчетливо, ибо оно проявляет себя в ходе столетий и тысячелетий, и оно состоит в том, что человек был полностью преобразован. Ранее он был человеком сердца. После того он стал человеком головы. Интеллигенция стала его собственной интеллиген­цией. С точки зрения сверхчувственного это было чем-то бесконечно значительным. Было увидено все то, что как силы и мощь пребывает в царстве первой Иерархии, в царстве Серафимов, Херувимов, Тронов, кото­рые потому вовне явили свою силу и мощь, что они правят духовным не только в духе, как Динамис, Эксузиаи, Кириотетес, но духовное вносят в физическое, духовное делают творческим в физическом. Серафимы, Херувимы и Троны, они совершили деяния, которые повторяются лишь через эоны. И можно сказать: чему Михаэль учил своих в то время — это возвещалось среди молний и громов внизу, в надземном мире. Это должно быть понято, ибо эти молнии и громы, дорогие друзья, должны стать воодушевлением в сердцах и душах антропософов!
     Кто испытывает действительную тягу к Антропософии — сегодня еще бессознательную ... тот несет в своей душе последействие того, что тогда в кругу Михаэля он воспринял ту небесную Антропосо­фию, которая предшествовала земной. Ибо учения, данные Михаэлем, были такими, что они подготовили то, что должно было стать на Земле Антропософией".
     Так двояко: в школе Михаэля и в сверхчувственном культе в начале ХV в., были подготовлены те, кому затем на Земле надлежало подойти к тому, что станет действовать здесь как Антропософия. Это были те, кто учил в Шартре, кто действовал в схоластике и те две группы душ, которые я вам опи­сал ранее. Одни из них с началом эпохи Михаэля сошли на Землю, но остались связанными с теми, кто как учителя Шартра — Бернард Сильвестрис, Аланус аб Инсулис и др. — должны еще оставаться в сверхчувственном. "Но те, кто сегодня с истинной внутренней сердечной преданностью может воспри­нять Антропософию, имеют в себе импульс того, что они пережили в сверхчувственном в начале ХV в. и в начале XIX в. совместно со всеми другими, которые с тех пор еще не сходили вниз и долж­ны появиться на Земле в конце XX столетия. До того времени через антропософскую спиритуальность будет подготовляться то, что из общности должно будет осуществляться как полное откровение того, что было подготовлено сверхчувственно через указанные течения.
     Мои дорогие друзья, антропософу следовало бы воспринять это в свое сознание, уяснить себе, ка­ким образом он призван подготовлять уже теперь то, что должно все более и более распространяться как спиритуальность, пока оно не придет к кульминации, где истинные антропософы снова должны бу­дут быть здесь, но соединенными с теми другими, быть здесь в конце XX столетия. Истинные антропо­софы должны иметь сознание, что сегодня дело заключается в том, чтобы принять участие, видя, по­могая Михаэлю, в борьбе с Ариманом. Только благодаря тому, что такая спиритуальность, которая хо­чет течь через антропософское Движение, соединится с другими духовными течениями, Михаэль найдет те импульсы, которые снова соединят его со ставшей земной, но принадлежащей ему интеллигенцией.
     Моей же задачей является показать вам, какими рафинированными средствами Ариман хочет помешать этому, в какой острой борьбе находится этот XX век. Понимание серьезности времени, мужество, не­обходимые для того, чтобы правильным образом войти в спиритуальные течения, может человек из всех этих вещей внести в свое сознание. Но когда человек берет в себя все эти вещи, когда он говорит себе: ты, душа человека, ты можешь, если поймешь это, быть призванной к соучастию в укреплении господства Михаэля, — то в это время может возникнуть то, что можно назвать жертвенным внутренним ликованием души от возможности стать настолько сильной. Но настроение для этой полной мужества силы, для этого сильного мужества найти необходимо. Ибо над нами, написанная сверхчувственными письменами, стоит надпись: Осознайте, что вы снова придете перед концом XX столетия и в конце этого XX столетия, вы для этого подготовлены! Осознайте, как может сформироваться то, к чему вы приготовлены!
     Осознать себя в этой борьбе, осознать себя в этом решении между Михаэлем и Ариманом, — это есть нечто такое, дорогие друзья, что можно назвать антропософским энтузиазмом, антропософским вдохновением". 237(7)

_____________________________________________
* "Фома Аквинский, будучи маленьким ребенком, получил астр.тело Христа Иисуса. Оно низошло на него как блеснувший луч и убило лежавшую вместе с ним в колыбели сестру; астр. же тело Фомы, восприняв высокое астр.тело, сделалось эластичным". 264 с. 226