1395. "Человеческое Я троично, ибо душа имеет три аспекта, три основных силы, из которых она со­стоит и которые неотделимы от нее. Эти три силы суть то, что мы называем душой ощущающей, рассудоч­ной и сознательной. Они являются частями постепенно приближающейся к сознанию индивидуальности. Сло­вами нашего языка мы можем обозначить их как ум, индивидуальность и моральность". Эту троичность мы можем обозначить как веру, любовь и надежду. Эти три способности превращают три души в Манас, Буддхи и Атма.127 (23)

1402. "Старые понятия веры привели человечество к атеистически-материалистическому требованию го­лого внешнего знания, скажем, в лютеровском, кантовском смысле, в смысле монизма XIX столетия".131 (3)

1411. "Силы, обусловившие наше выпрямление в детстве, продолжают действовать, когда мы затем учим­ся говорить. Силы, действовавшие в раннем детстве, не теряются в дальнейшем. Они остаются, но действу­ют в добродетели, которая выражается в правильном, в правом, в добродетели всеобъемлющей справедли­вости. ... Сила, которую мы употребили, будучи детьми, чтобы из ползающего существа стать прямо­стоящим, живет в нас, когда мы развиваем добродетель справедливости, четвертую из названных Платоном (другие: мудрость, мужество, умеренность).
     Кто действительно упражняется в справедливости, тот каждую вещь, каждое существо ставит на пра­вильное место. ... Мы укрепляемся в справедливости, когда развиваем силы, приводящие нас в духовное отношение со всем космосом. Справедливость определяет меру связи человека с Богом. Несправедливость означает потерю Бога, потерю своего божественного происхождения".
     "По-настоящему можно учиться, когда юность позади. ... беря в руки "Ифигению" Гете или "Телля" Шиллера, обычно думают: ведь это мы уже читали в школе. — Но думать так не следует, ибо эти вещи дейст­вуют наилучшим образом, если их читают в старости, т.к. тогда они служат справедливости и мудрости". Становясь мудрыми, мы можем свободно обращаться с Я и астральным, мы астр. тело преобразуем в Самодух, а с физическим мозгом остается связанным только эфирное". В отношении мужества "...человек свободен только своим Я и опору имеет в физ.,эф.,и астр. телах". В отношении умеренности, рассудительно­сти "...мы становимся свободными только в ядре нашего Я, мы остаемся связанными нашим Я с физ.,эф., и астр. телами и работаем над его освобождением от них".159 (1)

1846. Представим себе душевную жизнь в виде сферы, вратами в которую служат органы чувств. Как бы из средоточия душевной жизни внутри этой сферы восходят вожделения — так это представляется обычному наб­людению — которые затем ведут к любви и ненависти. Но не вожделения следует искать первыми в душе. Они возникают у врат чувств. Во время восприятия внешнего мира у врат чувств вожделения соприкасаются с этим внешним миром и получают от него как бы печать. "В том, что противостоит чувственному переживанию извне, образуется отпечаток, и образовавшееся в собственной душевной жизни как отпечаток — это берется внутрь. Не цвет, не тон берется внутрь, а полученное переживание любви, ненависти, вожделений".
     "Имеются душевные факты, непосредственно доказывающие, что вожделения постоянно че­рез врата чувств выбиваются наружу, воспринимают ли цвет, запах или звук. Такими фактами является внимательность. При обычном глазении на предмет впечатление слабо и не сохраняется в душе. Сила внимания вызывает в душе представление воспоминания".
     "Чувственное впечатление возникает благодаря тому, что способность суждения, как таковая, выключа­ется". В тоне, восприятии цвета, запаха лежат только вожделения, засвидетельствованные вниманием; суж­дения остаются подавленными. Чувственное впечатление и чувственное восприятие — это разные вещи. В чувственные впечатления заложены одни вожделения, проявленные через внимательность. Так что вниматель­ность — это особая форма вожделения. Но когда мы говорим: "это красное", то мы уже высказали суждение.
     Чувственное ощущение есть модификация вожделения. Оно возникает на границе душевной жизни и внешне­го мира, во вратах чувств. Но если сила вожделения не достигает этой границы, а принуждена в себе са­мой отказаться от себя, то возникает ощущение, чувство (рис. 3). "Внутреннее ощуще­ние возникает тогда, когда вожделение не отталкивается непосредственно при соприкосновении с внешним миром, но где-либо внутри души отталкивается самим собой. Т. обр., и чувство с т. зр. душевной субстанции есть вожделение".
     Нетерпение — это поток вожделений в душе, ищущий завершения, оканчивающийся удовлетворе­нием. Сила суждения при этом не действует. В надежде кроме вожделения действует сила сужде­ния, ищущая решения. Но оба элемента здесь находятся в равновесии. Если же стремящееся к удовлетворе­нию вожделение связано с суждением, не способным прийти к решению, то мы переживаем сомнение. И так во всех чувствах находим мы эти два элемента.
     Чтобы воспоминания приходили легче, необходимо представлениям придать нечто от основных элементов душевной жизни: вожделений и суждений. От вожделений мы можем отдать только вожделения. Это мы можем сделать, пронизав представления любовью, а следовательно — и интересом. Кто не способен потерять себя в представлении, тот его легко забудет. С другой стороны, "... представление легче приходит на память, если оно во­спринято через душевную силу суждения, чем просто приложено, добавлено к душевной жизни".
     "Если мы стремимся к мыслительным плодам души, то мы работаем внутри души с материалом, перед кото­рым вынуждена постоянно капитулировать способность вожделений. Вожделения ведь постоянно капитулируют перед могуществом истины. Но когда они это делают вынужденно, то дело не обходится без ущерба для здо­ровья душевной жизни. Постоянное стремление к мыслительной сфере, когда вожделения капитулируют посто­янно, иссушает в конце концов человеческую душу". Хорошо, когда мера суждений удовлетворена мерой удовлетворенных вожделений. А стремление к истине есть долг, необходимость. Способность иметь суждения можно назвать размышлением. Но одно размышление не ведет к решению. Истина лежит вовне, и решение есть сое­динение с истиной Поэтому решение — это чуждый душе элемент. Но и происхождение вожделений также следует искать вне души. Т. обр., и вожделение, и решение вступают в душевную жизнь извне. Внутри же душевной жизни разыгрываются удовлетворение и борьба за истину, идущая до выработки решения. В отношении суждения — мы борцы, в отноше­нии вожделения — потребители. Конец вожделения (удовлетворение) находится в душе, наполняет всю душу. Чувство, как окончание вожделения (удовлетворе­ние), есть лишь один его род. Другой род чувств возникает благодаря тому, что вожделение не удовлетворяется. Вожделение в этом случае действует на душу болезненно, т.к. сохраняется отношение между душой и неким "ничто".
     Возь­мем для примера глаз. В нем вожделение (поперечные линии) и суждение (верти­кальные линии) достигают лишь его границы и целиком совпадают в отношении чувственного впечатления. Вожделение тогда, возвра­щаясь назад, приносит с собой суждение. И это может быть только эстетическое суждение, связанное с искусством, с прекрасным. Возвращается не вожделение произведения искусства, а удовлетворенное суждением вожделение: это прекрасно! Вожделение совпадает с суждением, и решение приходит через добровольную остановку вожделения на границе душевной жизни. Поэтому пережива­ния прекрасного приносят большое удовлетворение. Душа оздоровляется.
     "Поиску истины человек должен отдать себя полностью, тогда обратно он получит истину. Эстетическому суждению, поиску переживания прекрасного мы также отдаемся полностью. ...Но если ... истина приносит нам назад суждение (от границы нашей души), то эстетическое суждение прино­сит нам назад также наше Я, как подарок. В этом состоит особенность эстетической жизни: она содержит истину, т.е. бескорыстие в себе, и в то же время — доказательство внутреннего господина в душевной жизни".115 (7)