578a. Рассказываемое о друидах часто звучит ужасно, "но это относится ко времени декаданса, ко времени распада". "Мы правильным образом смотрим на эту — мы можем это так назвать — культуру друидов, когда существенное в ней видим в более ранней эпохе, чем та, из которой нам звучат мифологические представления Севера, связанные с именами Вотана и Одина. Связанное с именем Одина пришло в более позднюю эпоху, чем та, которая была расцветом культуры друидов. В круге мудрости — можно так сказать, — указующем на божественное имя Вотана или Одина, следует видеть нечто, пришедшее с востока на запад, когда Мистерии Черного моря некоторым образом колонизировали новые места на Западе. Всем этим освещается другая, в глубоком смысле возвышенная культура, прамудрость друидов. Эта мудрость друидов была фактически бессознательным отзвуком, неким бессознательным воспоминанием всего того, что Земля имела от Солнца и Луны до того, как они отделились. Инициация в Мистериях друидов была в существенном Солнечной инициацией, связанной с тем, что впоследствии могло стать через Солнечную инициацию лунной мудростью". Дольмены, кромлехи были приспособлениями, которые задерживали физический свет Солнца и допускали духовный. Внутри их жрецы получали из космоса указания относительно всех земных дел. Жрец получал знание не внешне, а внутренне, в дыхании, в циркуляции крови, когда его физ. тело полностью замирало. Особенно сильные волны познания приходили в Иоанново время.
     "И когда таким образом, искусственным образом, переживалось действие Солнца на Земле — что жрец переживал как свое посвящение, как Солнечное посвящение, — тогда жрец мог изучать и понимать оставшиеся в Земле после выхода Луны лунные силы. И это было знанием природы, вырабатываемым под влиянием Солнечного посвящения". Природа переживалась живо как элементарные существа роста, цветения, стихий, которые могли колоссально расти; тогда о них говорили как о великанах, Ётун. Но эти освобожденные лунные силы жрецы могли снова вводить в границы, и тогда получались лекарственные средства, основанные на том, что великаны примирялись с богами, с солнечным, служили ему. Питание же принималось под непосредственным воздействием Солнца и Луны, как это предлагала природа.
     Такова была культура друидов 3-3,5 тысячи лет тому назад. Затем пришло влияние Востока. "Ибо кто такой Вотан? Мистерии, из которых вышла культура Вотана, были Мистериями Меркурия, которые к импульсам Солнца и Луны присоединили импульс Меркурия. Так что, можно сказать, солнечно и лунно невинным, наивным был этот древний культ, не затронутый тем, что через импульс Юпитера могло быть сказано человечеству. Лишь на другой стороне, на Востоке, существовал импульс Юпитера. Оттуда он распространился и колонизировал Запад. Вотан-Меркурий распространил свое влияние на Запад.
     Этим бросается свет на вопрос, почему Вотан считается тем, кто принес искусство рун, рунический алфавит, т.е. принес то, благодаря чему человек впервые, еще совершенно примитивным интеллектуалистическим образом черпал из себя как искусство расшифровки Мироздания. Это самый первый интеллектуалистический толчок, толчок Вотана". До прихода Вотана у друидов считалось нездоровым предаваться раздумьям, погребать себя в своем внутреннем. Такой человек считался черным, больным, и имелись лечебные средства против таких меркуриальных размышлений. Здоровым считалось жить в природе и не пытаться ей подражать в примитивном искусстве, вводить какие-либо знаки. Идущая с востока цивилизация Вотана рассматривалась как болезнь. "И не было ничего удивительного в том, что исходящее из культуры Вотана, что было выделением лучших сил из культуры Вотана, — солнечное существо Бальдура могло ощущаться соединенным не с жизнью, а со смертью. Бальдур должен был отправиться к Хель, к темным силам смерти, в жилище смерти. ...люди имели много целительных средств, но для Бальдура, т.е. для интеллигенции, исходящей из рунической силы Вотана, для нее не было никакого целительного средства, она могла вести только к смерти". ("Эдда" отразила позднее предание, описав освобождение Бальдура от Хель.)
     "Удивительным образом на севере через влияние Меркурия на силы Солнца и Луны было подготовлено воззрение на Импульс Христа. В Бальдуре, Боге, который подпадает смерти и не может воскреснуть, мы видим для Севера предтечу Христа, Который также подпадает смерти, но может воскреснуть, поскольку Он пришел непосредственно с Солнца, тогда как то, что приходит от Вотана как сила Солнца, Бальдур, является отраженной Меркурием солнечной силой, идущей из знаков, которые человек производит из своего интеллекта".228 (5)

Вера и знание

417. "В древности человек, делая вдох, переживал нечто такое, как будто со вдохом, с воздухом внешнего мира в него входило то, что жило как духовное в существах и фактах внешнего мира. Таким образом, в том, что я здесь обозначаю красным как вдыхаемый поток, человек переживал, скажем, гномов, нимф, всe то, что как духовно-душевное пребывало в окружающей природе. А когда он выдыхал (синее), т.е. воздух дыхания посылал вовне, то в выдохе эти существа снова становились невидимыми. Они некоторым образом терялись в окружающей природе. Человек вдыхал и знал: здесь, во внешней природе, пребывает духовно-душевное, ибо во вдохе можно было почувствовать его действие, человек при этом чувствовал себя связанным с духовно-душевным внешней природы. Это действовало на человека в те древние времена — выражаясь сравнительно —несколько опьяняюще. Он опьянялся духовно-душевным внешнего мира, а когда выдыхал — протрезвлялся". Но, опьяняясь, он также чувствовал, как нечто внутреннее наполняет его голову. А выдыхая, он чувствовал: Я снова отдал ощущение духовно-душевного.
     Сейчас мы поступаем так: вот перед нами мел, мы смотрим на него и берeм его. "В древности это было не так, но, глядя на мел, человек вдыхал то, что исходило от мела, затем он выдыхал и на выдохе брал мел, так что вдох был для него подобен наблюдению, а выдох — деянию.
     В позднейшем развитии человечества из человеческого восприятия исчезло переживание вдоха, и человек воспринимает только то, что от дыхания восходит в его голове". Он больше не воспринимает струение дыхания, поскольку впечатления чувств стали сильнее. Они выключают то, что восходит в дыхании. Когда вы сегодня видите или слышите, то внутри процесса зрения и слуха находится процесс дыхания. Но эти восприятия слишком сильны и затемняют дыхание. "И люди, ещe имевшие следы сознания того, что в свое время дыхание вводило людей в духовно-душевный мир, назвали то, что теперь оставалось, что затверждалось из чувственных восприятий в связи с дыханием, "Софией". Дыхания же больше не воспринимали".
     "Любившие развивать в себе эту Софию, имевшие особую склонность предаваться этой Софии, называли себя философами. Слово философия вообще указывает на внутреннее переживание. ... Как в голове чувственными восприятиями вбирается протекающий по телу вдох, так остальным телом воспринимается выдыхаемый воздух. В организме конечностей и обмена веществ вместе с выдыхаемым воздухом струятся телесные чувства, переживания, подобно тому, как струятся восприятия чувств через слух, зрение в опьяняющем действии в голове вдохнутого воздуха. Отрезвляющее действие выдыхаемого воздуха, погашающее восприятия, протекает совместно с телесными чувствами, возбуждаемыми в ходьбе, в работе. Деятельность, действия связаны с выдохом. И когда человек деятелен, когда он что-то делает, он чувствует, как от него как бы отходит прочь духовно-душевное... духовно-душевное как бы струится в вещи. ... Но это восприятие процесса выдоха, это восприятие протрезвления прекратилось, и остался лишь один след в греческой эпохе. Тогда, делая что-то, люди ещe чувствовали, как нечто духовное переходит в вещи. Но затем всe, что было в процессе дыхания, надломилось от чувства телесности, чувства напряжения, усталости в работе. Как процесс вдоха надломился в голове, так процесс выдоха надломился в остальном организме... чувством напряжения, согревания и т.д., тем, что жило в человеке, когда он чувствовал собственную силу, которую он применял во время деятельности, когда он что-то делал. Он теперь чувствовал в себе не процесс выдоха, как утомление, он чувствовал в себе действие силы, он чувствовал тело, пронизанное энергией, силой.
     Эта сила, жившая во внутреннем человека, была Пистис, вера, чувство Божественного, божественная сила, позволявшая работать: Пистис, вера.
     София — духовное содержание вдоха, надламываемое восприятием чувств.
     Пистис (Вера)— духовный процесс выдоха, надламываемый чувством телесности.
     Так вливались в человека мудрость и вера. Мудрость струилась к голове, вера жила во всeм человеке. Мудрость была идейным содержанием. Вера была силой этого идейного содержания. Одно принадлежало другому. ... В Софии имели утончение вдоха, в вере — уплотнение выдоха. Мудрость затем утончилась ещe более и в утончении стала наукой. Произошло и дальнейшее уплотнение силы. Человек чувствовал лишь своe тело. Он утратил сознание того, что есть вера, Пистис. И поскольку люди больше не чувствовали связи, произошло отделение того, что как простое содержание веры неким образом субъективно должно было восходить внутри, от того, что связывалось с внешними чувственными восприятиями. Сначала была София, потом, Scientia, обыкновенная наука, истонченная София. Можно также сказать: изначально София была действительным духовным существом, которое человек чувствовал как жильца в своей голове. Сегодня от этого существа остался лишь призрак. Ибо наука есть призрак мудрости. Это современный человек должен проводить через душу как некий род медитации: наука является призраком мудрости. Также и вера, с другой стороны, — так еe теперь обычно называют; особой разницы в словах здесь теперь не различают, — вера, живущая теперь, не является внутренне переживаемой верой древности, Пистис, а тесно связанной с эгоизмом субъективностью. Она есть уплотнeнная вера древности. В ещe не оплотневшей вере в человеке чувствовалось объективно Божественное. Сегодня же в вере находят лишь субъективно восходящее из тела воскурение ... ком былой веры". 211(4)

     1075. "Все люди в отношении их процесса дыхания различны, поскольку каждый человек являет опре­деленно обусловленную сторону Мироздания. Но что происходит в ритме дыхания — это для человека в современном состоянии Земли остается бессознательным; лишь в отдельных анормальных состояниях это осознается, но принимает различные формы душевного заболевания. Наше нормальное сознание протекает, как мы знаем, выше процесса дыхания. Имей мы для нашего процесса познания вместо мозгового процесса дыхательный процесс, то в своем процессе познания мы совсем иным образом стояли бы в Мироздании. ... О тайне дыхания знали религиозные предания... " и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою" (Быт.2;7). ... Благодаря тому, что не процесс дыхания стал телесной основой нашего по­знания, мозговой процесс в отношении интеллекта во все времена до Мистерии Голгофы иначе поставлен в мире, чем после Мистерии Голгофы. Я бы сказал: рядом с вратами, которые уже открывали нам понима­ние Мистерии Голгофы, ныне должны быть рассмотрены другие.
     Мы можем сказать: процесс познания человека, вся позиция человека в мире не таковы, как они мыс­лились до люциферического влияния, когда в основу процесса познания предполагалось положить дыха­тельный ритм. Поэтому у человека — мы рассматриваем это телесно, но телесное при этом имеет глубо­кое значение — до Мистерии Голгофы развивалось познание, связанное не с грудью и дыханием, а с более высокой частью его организма — с головой и чувствами". К человеку в ряду Иерархий ближе всего стоят Ангелы. "И можно прямо сказать: основным местожительством Ангелов до Мистерии Голгофы был человече­ский интеллект. Люди этого не сознавали ... но следствием того, что Ангелы жили там, было атависти­ческое имагинативное ясновидение, хотя и постоянно убывавшее по силе... И так было в жизни между рождением и смертью. ... После смерти Ангелы, вернее один Ангел, имевший отношение к одному человеку, оставался в его воспоминании, в ощущениях чувств; он жил в образах того, что чувственно окружало чело­века на Земле. Происходившее на Земле Ангелы, можно сказать, доносили до людей. Это было созерцающее знание". После Мистерии Голгофы все это изменилось. Теперь Ангелы живут (когда мы на Земле) в наших чувственных восприятиях. "В колебаниях звука, в излучениях света и цвета и других чувственных восприятиях живет существо Ангела. А когда человек восприятия чувств должен превращать в представления, то Ангел не проникает при этом в существо представления, и человек не знает, как пребывает рядом с ним существо Ангела. ... Зато в жизни между смертью и новым рождением человек теперь развивает сильное со­знание связи с существом Ангела: ибо тогда Ангел живет в его интеллекте...
     Возьмем еще раз человека до Мистерии Голгофы. В его интеллекте жили Ангелы, его специальный Ангел. Благодаря этому жизнь его чувств совершенно по-особому была доступна люциферическим властям. Вся соз­нательная жизнь человека вообще была в древние времена доступна люциферическим властям. После Мистерии Голгофы в наш интеллект... Ангелы не проникают. Поэтому во время от рождения до смерти в наш интеллект вступают ариманические силы... У них, прежде всего, есть стремление подавить в человеке сознание о его связи с духовным миром. Все склонности к материализму, развиваемые человеком в его познании, находятся в прямой связи с атаками ариманических сил на интеллект. ... Как сила Иеговы имела отношение к челове­ческому процессу дыхания, так сила Христа и вообще вся Мистерия Голгофы имеет отношение ко всему опи­санному как к сверхсознательному процессу. ...
     Процесс дыхания для земного человека вытеснен из созна­ния; сознание земного человека погашено люциферическим влиянием. Зато ему дана возможность вживаться в сверхсознание ... в совместное бытие через чувства или интеллект с существами Ангелов. В некотором роде как противовес тому, что взято у человека — процесс познания дыхания, — ему должен быть дан процесс познания сверхсознания через импульс Мистерии Голгофы. Сильные религиозные натуры Востока в своих обла­стях хотели до Мистерии Голгофы обрести сознание дыхания. Этому нельзя подражать сегодня, т.к. это ве­дет к болезни. Но все, что мы находим в древних восточных текстах о том, как делать дыхательные упраж­нения, исходит из этого стремления осветить сознанием процесс дыхания. Однако для определенных высоких вещей сознание земного человека осуждено на бессилие, и если берутся за некоторые обычаи древних времен и подражают им, то такие люди не считаются с тем, что пронизание процесса дыхания познанием отобрано у человека Люцифером. И поэтому после Мистерии Голгофы человек должен все более и более овладевать сверх­сознательным процессом связи с духовным миром. Если бы мы познавали дыша, если бы мы с дыханием получа­ли процесс познания, то при каждом вдохе мы постоянно сознавали бы, что мы не только вдыхаем воздух, но также воспринимаем силу Ягве; а при каждом выдохе мы бы знали, что выдыхаем Ягве. Подобным же обра­зом человек должен осознавать, что существа из Иерархии Ангелов некоторым образом ритмически нисходят и восходят от него, что духовный мир приливает и отливает. Это может быть сделано только в том случае, если импульс Мистерии Голгофы сможет все более и более действовать в среде людей ...
     Через Люцифера произошло то, что я описал как затемнение дыхания. — Конечно, это мыслится образно, но необходимо объекты чувствовать освещенными представлениями, когда указывают правильно на образ. — Это означает: Ягве хотел жить в каждом дыхании (прочтите внимательно книгу Иова), проникающем в тело чело­века, социально и сознательно выходить из тела человека при каждом выдохе. Но Люцифер стал его врагом. И сознание, обусловленное силой Ягве, было выключено человеческим сознанием ... Ягве должен был (это трудное слово) "забыть" людей, когда они живут на Земле; ибо в сознание, которое они имеют, он не про­никает. ... Через Мистерию Голгофы сознание вспыхивает вновь. И если в древние времена, до Мистерии Голгофы для человека звучало трагическое слово: и боги забыли человека, — то с мистерией Голгофы гово­рят: и боги хотят вновь вспомнить человечество. ... Они хотят в существо мозга, в человеческую жизнь представлений, связанную с системой нервов, проникнуть также и у земного человека. Небо хочет рассма­тривать Землю, и необходимое для этого окно ... пробито в тот момент, когда Существо Христа низошло в индивидуальность Иисуса при крещении на Иордане. И слова: "Се Сын мой возлюбленный ..." — указывают на то, что высшее вновь хочет видеть низшее, что высшее хочет входить и выходить в низшее не в процес­се дыхания, но с мыслями и представлениями. Для этого время, протекшее после Мистерии Голгофы, было подготовлением, и мы стоим на повороте, когда должно прийти нечто более новое, чем то, что до сих пор было образом действия Мистерии Голгофы. И важно, что это мы вносим в наше сознание". 176(11)

     1077. "По сути дела, все упражнения, описанные в книге "Как достигнуть познания высших миров?", являются для Запада коррелятом того, чего с тоскою хочет Восток: процесса познания, входящего в один темп с процессом дыхания. ... достигни мы этого, Мироздание смогло бы открыть нам многие свои тайны. Оно нам их, правда, и так открывает, но, к сожалению, не нашему познанию... а темным чувствам, которые к тому же еще подвержены многочисленным заблуждениям. ... С нашим мышлением в обычной внешней нормаль­ной жизни мы не можем встать в великий мировой ритм; оно слишком мало, это мышление (коротка его амп­литуда колебания). Нечто же другое слишком велико для этого — это наша воля. Она качается слишком силь­но. Слишком велика ее амплитуда. Так стоим мы между мыслью и волей. ... Поэтому мышление постоянно мо­жет развивать только такие представления, которые могут быть исправлены чем-то другим. Через различные точки зрения, которые мы принимаем, мы можем постепенно приблизиться к прозрению. ... Воля только в связи с другой волей может прийти к чему-либо: воля в одном воплощении вместе с волей в другом воплоще­нии и т.д.". 176(10)