Дыхание и облик

314. "Рассмотрим спящее животное. Астр.тело выходит вон ... и тотчас же воспринимается миром, предстающим восприятиям как текучий мир приходящих и исчезающих имагинаций, звучаний. При пробужде­нии оно вновь втягивается в животное. Но если мы наблюдаем точно, то оказывается, что в то время, ко­гда животное спит, эта текучая жизнь имагинаций, звучаний, движется в земном воздухе. С пробуждением животного душевное на волнах дыхательного процесса, через органы дыхания, в широком смысле слова, втягивается в тело животного. Затем оно возбуждает чувства, и они принимают участие в этой жизни. Итак, при пробуждении происходит втекание душевного в тело, при этом должно быть при­нято во внимание и кожное дыхание; однако в существенном дыхание происходит через органы дыхания. Если это увидено однажды, то становится понятно, как астр.тело соединяется с животным при его зарождении. Оно соединяется так, что можно сказать: это противоположно тому, как астр.тело возвращается в физ.тело на волнах дыхания. Оно идет внутрь и сначала пластически стро­ит тело изнутри.
     Когда вы это увидите, что животное свой облик получает, собственно говоря, от своих органов дыха­ния, то вы научитесь понимать многое относительно формирования животного. Взгляните на животное, как оно являет собой следствие своих органов дыхания в широком смысле. Но это лишь род вживания душевно­го в животное. Сравните хоботных животных с какими-либо другими, у которых вместо хобота имеется не­что губообразное. Весь остальной облик животного образован сообразно этому, облик соответствует роду и способу его дыхания. Душевное живет на волнах вбираемого животными воздуха.
     Когда же мы рассматриваем человека, то выступает нечто иное. Человек, также и тогда, когда он, как ребенок, еще не может говорить, обладает возможностью говорить. В соответствии с этим подготовляют­ся и органы дыхания. Через эту форму органов дыхания воздух может входить т.обр., что теперь не толь­ко астр.тело, но также и Я может обитать в человеке.
     Кто это прозревает, тот может познать истину: облик животного в широком смысле образован органа­ми его дыхания, но облик человека образован модифицированным в связи с речью, со словом, дыханием. В человеке слово буквально становится плотью, его облик есть результат слова. ... Че­ловеческая душа между смертью и новым рождением, между засыпанием и пробуждением принадлежит тем же мирам, которым принадлежат высокие духовные существа. Когда мы рассматриваем эту человеческую душу, то с нею дело обстоит так, что она некоторым образом движется, а затем может перейти на волны возду­ха. Развиваемое человеком, когда он говорит, как род движения воздуха, развивается также и в его ды­хании, которое формирует его, когда входит в него. Человек может, тактические некот.обр. плавая на волнах воздуха, подобным образом увидеть душу. Это происходит оттого, что Я не просто схватывает воздух. У животного астр.тело здесь, оно схватывает воздух, захватывает воздух в его тепловом состо­янии. Человеческое астр.тело захватывает воздух, будучи в состоянии двигаться на волнах воздуха, но особенно оно схватывает тепло, тепловой эфир. Т.обр., когда Я на волнах преимущественно теплового эфира стремится через мир, оно становится изнутри наружу речью, а снаружи вовнутрь — человеческим обликом. Если конкретно схватить жизнь речи, то в ней, в космическом образе слова познают то, что формообразуя, вступает в человека, что действует пластически в эмбрионе, а затем в ребенке, когда человек через внутренние силы, действуя пластически, дает себе облик. И эта связь слова с человечес­ким обликом есть нечто такое, о чем можно говорить как о реальном...". 211 (1)

388a. "Мы можем сказать, что когда мы произносим слово или звук, то сначала в этом соучаствует голо­ва. Но эта способность головы, что проявляется здесь, она внутренне, душевно также дает воспомина­ние, которое определенным образом устремляется в слово или звук; это приходит сверху. Чтобы какое­-либо существо могло говорить, не обладая способностью воспоминания, — этого вы не можете себе представить. Если бы человек постоянно забывал, что вложено в слово или звук, то, естественно, он не мог бы ни говорить, ни петь. Именно воспоминание воплощается, с одной стороны, в слово и звук. С дру­гой стороны, то участие, которое, также и в физиологическом смысле, принимает любовь во всем том, что в процессе дыхания становится речью и пением, о нем отчетливо свидетельствует вторая жизненная эпоха (7-14 лет), которая в мужском теле выступает внутренне наполненной звуком; это приходит снизу. И оба элемента соединяются: сверху то, что физиологически лежит в основе воспоминания, а снизу то, что физиологически лежит в основе любви. Это образует речевой и музыкальный тон. ... И можно ска­зать: речь и пение — это взаимопронизание в человеке сил воспоминания и сил любви. В этом заложено исключительно значительное для раскрытия тайны слова и звука.
     И истинно то, что в древней речи выразилось так, что сумму мировых сил и мировых мыслей назвали Логосом, который представляет собой потустороннее, сверхчувственное того, что физически пришло к своему выражению в речи. Мы не только вдыхаем и выдыхаем высших существ, но мы и говорим, — а речь — это и пение, — между смертью и новым рождением во взаимоотношении между восхождением в духовных су­ществ высших миров и возвращением к себе, мы говорим с существами высших Иерархий. Ибо это в то же время и духовная речь. Когда мы находимся в состоянии единения с существами духовного мира, то мы их видим, и видим в самих себе. Когда мы от них уходим и приходим к самим себе, то в нас остается их отзвук, и это есть мы сами. Там они выражают в нас свое собственное существо, там они говорят нам, каковы они, там Логос живет в нас. Когда мы приходим к себе на Земле, то мы, наоборот, выражаем свое собственное существо, когда говорим и поем. Ибо свое собственное существо мы выражаем в сло­ве и пении. Все свое существо мы выражаем в процессе дыхания, в то время как все существо мира мы ощущаем в Логосе, когда освобождаемся от совместного бытия с духовными существами между смертью и новым рождением".218 ( 4.XII )