Почему Вы решили, что импульс Скифианоса действовал с Севера? Он действовал с юго-востока из района Каспийского залива Кара-Богазгол. Об этом смотрите том 158.
Чтобы дрова в печке горели, необходима вертикальная тяга. Путь из Мурманска (от хвоста Скандинавии-тигра) до Каспия это путь из варяг в греки (восточный сектор). Не случайно народы тыщу лет ходили по этому маршруту. Вертикальная тяга была.
Кто же из Мастеров масло в лампаду налил? Тот, кто вел из Атлантиды северный поток, или тот, кто действовал из Прикаспия? Пока, субъективно, продолжаю считать Скифианоса. Конечно, стоит понять, что и как происходит на самом деле, не субъективно. Тем не менее, предположения, когда к ним относишься именно как к предположениям, могут принести здравые плоды, даже оказавшись неверными. Пусть вырастут эти плоды. Пусть выскажутся, кому это интересно.
Судьбы России и русскости (без привязки последней к географии, о чем красноречиво показали судьбы русской эмиграции, и к этнической принадлежности) от Каспия и Беломорья не оторвать.
ПЕРВЫЙ ДОКЛАД Дорнах, 9 ноября 1914 г.
Мне хотелось бы этими докладами внести вклад в более глубокое понимание того, что уже было высказано, было так или иначе сказано в связи со строительством нашего здания, и кое-что из того, что может быть дополнено в будущем, тоже сможет быть лучше понято благодаря такому эпизодическому рассмотрению, каким должно быть сегодняшнее.
Мы знаем, что душевное существо человека является для нас расчлененным на душу ощущающую, душу характера или рассудочную и душу сознательную. Мы знаем, что в этих трёх членах души работает "Я" человека, как это описано в "Теософии". В природе человека поистине многое происходит не так, как оно происходило бы, проникнув в сознание. Именно духовнонаучное познание может постепенно привести к тому, что многое, лежащее в глубинах человеческой души, будет освещено светом сознания. Но и тогда душа человека высветлит лишь ничтожную часть обширного душевного горизонта, а за этим горизонтом остается весьма многое, что имеет для души глубокое, глубинное значение, но в обычной жизни не осознаётся: для образования человеческой души оно гораздо значительней, чем то, что осознано. И сейчас нам хотелось бы прежде всего взглянуть на то, что обычно не вступает в сознание. Для нынешних людей это даже очень хорошо, что оно не вступает в сознание. Но позднее мы увидим, что не всегда это было так для всех людей. Если бы можно было лишь немного углубить обычное, повседневное сознание человека, если бы можно было приподнять то, что, я бы сказал, лишь на одну ступень бессознательнее обычного сознания, то человеческая душа очень скоро пришла бы к осознанию своей тройственности, о чём уже было сказано, что она поистине не является единой, но тройственной. В книге "Как достигнуть познаний высших миров?" я указывал, что если человек начинает продвигаться к духовному миру, он как бы распадается натрое. И стоит только лишь немного заглянуть в эту как бы сокровенную часть сознания, как очень скоро замечают эту тройственность: души ощущающей, души характера или рассудка, и души сознательной. Под порогом сознания – и даже совсем не так уж и глубоко для современного человека – поистине существует своего рода душевное царство, где господствует не единство, а своего рода тройственность, где господствуют излучения этой тройственности, так что в момент, когда человек оттесняет назад то, что было им полностью достигнуто только, в сущности, со второй половины четвертого послеатлантического периода, и доведено до полной ясности только в начале пятой послеатлантической эпохи – итак, как только человек оттесняет это назад, он точно может различить в своей душе три области или три мира.
Одна область такова, что в ней больше действуют инспирации, в неё входят сновидческие, грезоподобные инспирации. Благодаря же второй области человек как бы одушевляет и выстраивает самого себя в физических частях. А третья область та, где он удерживает сознание о мире.
Итак, первая область такова, что в нее проникают инспирации, грезоподобные инспирации, наполняющие душу, и это связано с душой ощущающей. Вторая область, где душа как бы благодаря своему собственному внутреннему формообразованию, построению, строит своё тело, связана с душой характера или рассудочной. Это внутренний труженик, строительный мастер, мы можем даже сказать, кузнец физического тела. И третья область – посредник внешнего познания, связанного с миром, та, которая связана с органами чувств, с физическим миром вообще, – она связана с душой сознательной. Вы могли бы также сказать: связана с физическими силами.
Как бы душевная тройственность правит в основе души человека, и эта тройственность противостоит власти и действиям того, что стремится к единству. Тем самым я хочу указать, что я как бы одному особенному душевному царству противопоставляю здесь другое.
Эта душевная область действует в некотором отношении как совершенно единая в себе. Но она действует как нечто, единое от природы, стоящее в душе за темпераментом, за характером, покоящееся в душе глубоко внизу, как некая единая душа. Я хотел бы это обозначить следующим образом: единая душа в противоположность троичности.
При том, какова теперь наша душа, эта единая душа не могла бы подняться над своего рода смутной жизнью, если бы не была как бы озарена, просветлена. И в наше время просветление всегда исходит в той или иной форме от Мистерии Голгофы, так что я здесь символически обозначаю то, что каким-либо образом излучается в единую душу, какая-либо форма, в которой Мистерия Голгофы излучается в единую душу.
В течение ряда лет мы уже прилагали много усилий, чтобы постепенно создать представление о том, как бесконечно широко всё то, что связано с Мистерией Голгофы. Поэтому вы можете понять, что если каким-либо образом Мистерия Голгофы излучается в душу человека, то это всегда лишь некая ступень, некая стадия Мистерии Голгофы. Но представьте себе, что поскольку эта единая душа есть ещё нечто как бы смутно вынашиваемое, что, однако, особенно ценно для нашего времени, постольку это единое должно стать просветлённым благодаря Мистерии Голгофы в той или иной её форме.
Ведь в каждую душу проникает то, что исходит из различных мировых центров инспирации и инициации, и это тоже относится к подсознательным влияниям в душе человека. Видите ли, воздействия Мистерии Голгофы всеобъемлющи и универсальны, но человек, человеческая душа может воспринимать Мистерию Голгофы лишь одним, определенным образом. Раньше я часто говорил о том центре инициации, который совершенно особым образом действует во внутреннем души, для того чтобы это внутреннее души было правильно подготовлено к совершенно особенному просветлению от Мистерии Голгофы. Я говорил: "Этот инициативный центр всегда возглавляет посвященный Скитианос". – Таким образом, будем считать, что когда душа в Единой душе становится подготовленной к тому, что приходит от Мистерии Голгофы, готовой, это должно осуществляться благодаря тому, что каждая душа бессознательно пронизана внутренним и внешним воздействием Скитианоса.
Здесь душа человека как бы разделена на два царства: на одно царство, которое тройственно, и на другое, которое едино. На одно, более душевное царство, и на другое, которое является более природным, подобно темпераменту как бы "высиживаемым" царством, я бы хотел сказать, на царство, которое с одной стороны принимает в свои природные основы силы Мистерии Голгофы, а с другой – влияние Скитианоса.
Единство не может сразу сочетаться с троичностью, так не может быть, и потому у современного человека эта троичность остается под порогом сознания. Эта троичность должна быть заглушена, сознание об этом должно быть погашено. Если бы душа смогла проникнуть к троичности, она бы и чувствовала себя троичной, а не единой. Она могла бы сказать: "Есть во мне нечто, что инспирирует меня, есть нечто, что строит, выковывает меня, и есть нечто, что связано с внешним миром". – Но троичность эта должна быть чем-то погашена, затушевана так, что относительно души человек мог бы сказать: триады я не различаю. – То есть в эту триаду должно было излучиться нечто такое, отчего бы душа эту троичность в себе не ощущала, что угашало бы эту триаду, как бы затуманивало её.
Видите ли, связь между тем, что должно жить в душе как единство, и тем, что в душе троично, может установиться в том случае, если имеется коммуникация, своего рода взаимообмен, как бы своего рода душевный ствол, направляющийся к погашенной троичности, исходя из единства. С двух сторон он пронизывается, как бы насквозь просветляется для того, чтобы не быть только смутным, подобным характеру, подобным темпераменту природным единством, но озаряться предназначением человека, сознанием человеческой души в её связи с Божественно-духовным бытием. Здесь я, в сущности, обрисовал нечто такое, что покоится в основе любой человеческой души. Никакая отдельная человеческая душа в наше время не может обойтись без того, что все эти вещи в ней присутствуют.
Но представьте себе следующее. Именно здесь мне хотелось бы, повторяя, подчеркнуть, чтобы показать, чем должно быть наше здание, что живущее в человеческой душе получает также и внешнее отображение, изживает себя, так сказать, во внешней эволюции жизни. Если в человеческой душе есть такая область, где действительно отображается своего рода троичность – а у современного человека это имеется уже как бы над обычным сознанием, – то мы должны обнаружить эволюционную стадию, где бы это внешним образом выступило нам навстречу, то, что душа чувствует себя тройной, как бы разделенной на три душевные части. Другими словами, должен был существовать когда-то народ, у которого эти три члена души переживались бы отдельно друг от друга, переживались так, чтобы единство ощущалось, в сущности, гораздо слабее, чем троичность, причем троичность мыслилась к тому же как связанная с Космосом. Этот народ действительно существовал в Европе и оставил замечательный памятник культуры, о котором я уже говорил. И народ, который некогда, в том месте Европы, где ему полагалось быть, переживал в душе эту троичность – это финский народ. И выражение этой культурной ступени запечатлено в "Калевале". В том, что изображено в "Калевале", имеется ясное сознание о троичности души, так что те древние ясновидящие, чьё ясновидение легло в основу "Калевалы", ощущали: вот есть в мире нечто инспирирующее, и с этим связан один член моей души, душа ощущающая. К этому она тянется. Туда идут ее силы, оттуда получает она импульсы. – Нечто богочеловеческое или героически-человеческое ощущал этот народ, ощущали эти древние ясновидящие в инспираторе души ощущающей. И это они называли Вяйнямёйнен. Это космический инспиратор души ощущающей. Все события, которые "Калевала" описывает в связи с судьбой Вяйнямёйнена, выражают то, что такое сознание существовало у одного народа, который был широко распространен по северным областям Европы, и что три части души переживались раздельно, и душу ощущающую инспирировал Вяйнямёйнен.
Точно так же этот народ, эти древние ясновидцы ощущали, что душа характера или рассудочная есть та часть души, которая получает свои импульсы, чтобы ковать. Они ощущали, как то, что куёт в душе человека, что строит ее, связано с другим стихийным героическим существом, с Ильмариненом. В то время как Вяйнямёйнен соответствует душе ощущающей, Ильмаринен в "Калевале" соответствует душе характера или рассудочной. Если вы перечитаете доклад о "Калевале", вы сможете там все это найти.
Душа сознательная переживается как нечто, что впервые позволяет человеку овладеть физическим планом, и следует отметить, что этот народ, эти древние ясновидящие точно так же ощущали в Лемминкяйнене то существо, которое связано с подчинением физического плана, стихийное, героическое существо, инспиратора души сознательной. Так эти три, можно сказать, героические фигуры, говоря по аналогии с иными эпосами, происходили от древнего финского народа, инспирируя троичность души.
Удивительна связь между Ильмариненом и тем, что он куёт. И на это я уже указывал. Это сам человек, выковываемый из элементов природы. Это существо, скованное изо всех атомов природы, распыляемое и сковываемое, изображено в "Калевале" в грандиозной панораме выковывания Сампо. И как этот облик человека происходит из этих трех членов души, как он затем должен как бы пройти пралайю и потом возникнуть снова – это также показано в "Калевале" в том, как Сампо было потеряно и обретено снова, как бы вновь обретено то, над чем сначала распространилось помрачение сознания.
А теперь представьте себе, что к югу и к юго-востоку, так сказать, противостоит другой народ, который в древности вырабатывал те душевные свойства, о которых я вам говорил следующее: единообразие в душе, то, что в особенностях характера и нрава, в свойствах темперамента проявлялось как единство. Этот народ и есть славянский народ, в то время как противостоящий ему народ есть народ финский. Этот славянский народ находится под влиянием Скитианоса, который в течение некоторого времени в древности жил, окруженный народом скифов. Вовсе нет необходимости в том, чтобы вокруг центра посвящения жил высокоразвитый народ, однако в ходе эволюции должно происходить то, что необходимо. И внедрение определенной формы Мистерии Голгофы – это внедрение в славянство греко-византийской культуры. То, что я обозначил для вас здесь как центр греко-византийской культуры, это вы можете, если хотите, совершенно спокойно понимать как Константинополь на карте Европы, ибо это, в сущности, и есть Константинополь.
Итак, сейчас мы имеем душу, пропитанную славянским основным типом. Эта душа, с одной стороны, связана с тем, что благодаря Мистерии Голгофы может вести к единосущности, что в единой душе может подготовить к христианству, с другой стороны, она получает Мистерию Голгофы в совершенно определенной форме, как бы вроде инспирации, влияющей через Мистерию Голгофы в ее византийско-греческой форме.
Но из некоторой точки должно прийти еще нечто иное. То, что в финском народе было разрознено, разделено на три части, остатки чего столь величественно выступают в "Калевале", это должно было быть погашено. Это могло быть погашено лишь в том случае, если бы извне пришло некое влияние, это могло быть погашено лишь благодаря тому, что сюда проник бы народ или часть народа, который из. прошлого был бы предрасположен к ощущению в душе не троичности, но единства, и не того единства, которое получено от Мистерии Голгофы, но как бы единства от природы. Рассматривая финский народ, мы находим, как он особенно предрасположен к тому, чтобы образовать сознание троичности. И невозможно выразить эту троичность в её отношении к Космосу значительней, чем это сделано в "Калевале". Но затем на севере это должно было быть закрашено, затуманено тем, что как бы погасило сознание этой троичности. Сюда опустился тот поток, который естественным образом нёс в своей душе то, что тогда проявлялось в нём как стремление к единству, что выразилось, хотя и совсем по-другому, на совершенно иной ступени, в Гётевском "Фаусте", да и в Фаусте вообще, нечто такое, что не знает о трёхчленности, что стремится к единству Я. Здесь на ещё примитивной ступени это погашающе воздействовало на три члена души.
Но финский народ был таков, что ощущал ещё естественным образом, иначе он и не ощутил бы трех членов души. То, что вливалось туда, угашая троичность, это вливающееся, внедряющееся ощущалось как: "RRR" и "UUO", поскольку то, что ощущалось, в так сказать, оккультной речи, лучше всего могло быть выражено в этих буквах и звуке. Так что можно сказать: надвигается нечто, вызывающее страх, оно выдыхается в "RRUUO" и закрепляется, а это закрепление, проникая в душу человека, всегда ощущалось, как "Tau", "T". Как проникновение в человеческую душу древнего Иеговы выражалось через "S", через еврейское "Shin", таки всякое внедрение в душу вообще, проникновение, выражается в звуке "S". Всё связанное с внедрением в душу и закреплением в душе, всё это переходило в "i", чьё значение уже известно, и добавлялось к тому, что внедрялось в финский народ как RRUU. Вот почему это ощущалось как rutsi, ruotsi, и вот почему народ, спускавшийся туда, называли Rutsi, Ruotsi. Это наименование постепенно приняли славяне, и так как они связали себя с этим проникающим сверху вниз, что финны называли подобным образом, они и самих себя назвали "рутси", а позднее это превратилось в наименование "русские".
Итак, вы видите, что должны были произойти все внешне описываемые в истории события, что эти народы, сидящие здесь, внизу, призвали варяжские племена, которые, в сущности, были северо-германскими племенами, которые должны были соединиться со славянскими племенами. В основе этого лежит нечто такое, что, исходя из организации человеческой души, неизбежно должно было произойти. Вот так возникло то, что впоследствии на Востоке Европы вступило в сообщество европейских народов как русский элемент. Таким образом, внутри русского элемента поистине живет всё то, о чём я рассказал. И, прежде всего, там внутри живет тот северо-германский элемент, живет даже в имени, от которого произошло имя "русские", ибо оно получено именно этим, описанным мною путём".
Это цитата из 158 тома, л1. В тексте есть схемы, которые, к сожалению не отобразились здесь, и на них очень наглядно представлено развитие русской общности и показаны импульсы, действовавшие при этом. Для Вас не составит труда найти в Русском архиве том 158 и посмотреть их, или даже опубликовать здесь.
