Личные кабинеты пользователей > Уголок Звенимира Запечного
Словотворчество
Владимир:
Заклинание Солнцу.
Глянцевито Солнце!
Да прибудешь вечно.
Небесех суконце
Распалямши свечно.
Уж Луна-глазунья
Скушана на ужин
Ночь впряги в узду дня
Поле волом плужа.
Глянцевито Солнце!
Водам всего света
Подари спросонца
Клев Генисарета.
Дождевой наливки
Прысни на посевы
Окропи загривки
Слёзми Приснодевы.
Глянцевито Солнце!
Самобранной властью
Явств яви нам стол цел,
С брагою и сластью.
Одубевши души
Что зашились в шоке
Ощени радушьем
Рассупонив щеки.
Глянцевито Солнце!
Хлобыстни ты панок
Аспидов-японцев
Англичан и янок.
Загони металлы
В сыру землю снова
И в детишках шалых
Посели христово.
1989
Заклинание рассвету
Рассвет, ты горнишь по утрам.
Звонарь восходящего царства.
Сотки нам из радуги храм.
Пролей зорь елей как лекарство.
Ты Солнца ходули веди
По водам дымящейся речи,
И сводом небесным пади
На витязя робкого плечи.
Стожары пенаты рожай,
Плети кружева над лесами
На плёс пёсьей песней залай
Чтоб лето трясло телесами.
Скорей солнцеболом займи
Минувшего думы грехаты.
и громы погромов уйми,
И гробы утроб абортчаты.
Ловцом, облеки облака,
Чтоб облики в бликах блистали,
Чтоб люльки качали века
И в чреве младенцы вещали.
1989
Заклинание Бесотырю
Бесотырь, бесотырь!
Что не Бога тырь, право.
Что мурыжа кроваво
Бесотыришь, ты, рты.
Нет уже ль лучше дел
Чем кровить и калечить,
Опьяняясь от сечи,
Меченя оробел.
Бесотырь, Бесотырь!
Чем без Бога дорога,
Лучше клянчить убого,
И с сумой в монастырь.
Чем чернить, речь вычур
Распекать грешноустом,
Лучше чистить искусством
Души от окачур.
Бесотырь, бесотырь!
Чем чумить мучилюдно
лучше вылечить чудно
Наложивши персты.
Слова бурной рукой
Пристыдить непотребных
И здоровьем ущербных
Охранять бы покой.
Бесотырь, бесотырь!
Пересветься Ослябей,
Слабопольности бабей
Стань заступником ты.
О, да будет привит
Тебе дух "Ивангое",
Чтоб гаремство нагое
Уберечь от обид.
1988. Переделкино
Заклинание юле.
Гуди юла
юли по полу.
Пили палас
как небо голубь.
Уди детей
Вниманье - коброй.
Роди, вспотей
и кончи доброй.
1989
Владимир:
* * *
Отчеканенные звуки,
Утонченность длинных нот,
Входят в рот, уходят в руки
И души вершат полет.
В стенах отзвук отразится
Полетит в иную даль
Станут лица светом длится
С непогод слетит вуаль.
И уже на горизонте
Вижу как за дымкой дня
Распахнуло небо зонтик
И зовет в полет меня.
И картины тихо вьются
В тактах музыки тогда:
Мимо пьяниц вина льются,
Не в обжор идет еда.
И завистник рад за брата,
Лицемер лицом лучит.
Вор уходит виновато
И предатель не стучит.
Злопыхатель зла не чует,
И заблудший видит цель.
И отведав жизни в суе
Отдает скупой кошель.
Рукосуй проникновенно
Отрешается от рук.
И коленопреклоненно
Мытарь правится от мук
В поседевшем сластолюбце
Тихо теплится душа…
Подливаю чаю в блюдце
И мечтаю не спеша.
1984
* * *
Суровым пасынкам забвенья
Угрюмо сморщенным в лице,
Что страстно жаждут наслажденья,
И снисхожденья ждут в конце.
Хочу воскликнуть – Бог всесильный,
Простит за покаянье вас,
Он щедрый, он любвеобильный,
Услышит алчущий ваш глас.
Дарует свет, тоску развеет,
И жизнь из пепла воскресит,
Вернет мечту, добро посеет,
Спасет от гнева и обид…
Но не решит за вас задачи
Не повторять ошибки вновь.
Не будет позволять тем паче
Мертвить свою живую кровь.
И если не копить уроки,
Не жить толково и расти,
То выйдут у терпенья сроки
И перестанут вас пасти.
1984
* * *
Ф.З.
Ему под стать один Меркурий
С его крылатыми ногами
Но вот загадка, временами
В нем как в афинском Эпикуре
Мы видим двух, один – с рогами,
Другой на исповеди в Храме
Под час безликими вещами
Он утомляет мозг до дури.
Но через миг пророк пред нами
И в партитуре и в натуре.
1984
* * *
Надо мной облака, облака,
Как кусочки разорванных писем.
Растворился бы в вас на века,
Чтоб от ветра лишь был я зависим.
Я бы грел свою спину в лучах
Озорного весеннего солнца
Я бы громом гремел - Трах-ба-бах,
В барабанных звеня перепонцах.
И в догонку спускал бы с цепей
Изнуренных и жаждущих смерти,
Золотисто-оранжевых змей
И они б прожужжав в круговерти,
Жертву б жарили жалой своей
Я бы дождиком землю ласкал,
Пропуская слезинки сквозь сито,
А проплакавшись, радугой б стал
Нацепив семицветный свой свитер.
И без дел бы я просто б летел
Наслаждаясь бесформенным телом
А когда бы закат угорел
Я бы в ночь улетел… угорелым.
Облака, Вы мои, облака,
Вы возьмите меня, "на пока".
* * *
Где болеют на пеньках гнилушки,
Лес гуляет и земля шипит,
Там расчистил место для избушки
Оскорбленный доктор Айболит.
От собак, слонов и попугаев,
От шикарных африканских трав,
От звериных ревов, криков, лаев,
От касторок горьких убежав.
Злые сплетни разнесли злодеи,
Будто выжил из ума старик,
Что для джунглей все его идеи,
Неуместны, глупы и стары.
Вот сидит у высохшей трясинки,
Сперта грудь и сердце в такт стучит.
Стук, да стук. Бегут из глаз слезинки
Стук, да стук. Ай, больно, ай, болит.
* * *
Я дочкой девчушку зову понарошку
(На ней кумачевый просторный передник)
И блеклый полтинник кладу ей в ладошку,
Который найденный, который последний.
Она удивительно, девственно смотрит
(От капель дождя стал я жалок и тонок)
И все на мне мокнет и все на мне сохнет
под взглядом пронзительных детских глазенок.
Эфедриновая песня
Воздух свеж, прохладен.
Я дышу, дышу.
Блеск, что мной украден
я в душе ношу.
Надо мной повисло
облако-канат,
Как иконописно
блесточки горят.
У стеклянной кухни,
я поворожу
Блесточка потухнет -
новую рожу.
Только ей неймется
от меня уйти…
Маята проснется,
станет на пути.
Развернет рогатки
примется стрелять,
Блесточки-лампадки
в небе истреблять.
Свет стеной заслонет,
облако – Луной,
И глумясь застонет
в унисон со мной.
Я дышу на ладан,
тяжело дышу.
Жалкий блеск услады
вновь не воскрешу.
Не хочу отсрочки,
я хочу стонать.
Блесточки – вы дочки,
маята вам – мать.
1984
Зависть
Высоко залетела сосна.
Прямо к небу примазалась.
Всё, кончилась твоя весна
Быть тебе наказанной.
Пот по шее, по позвоночнику
Катится горошинами
Позвольте пилу к височку
Я жажду крошева.
Что грустный Полкан,
Ябеда, моя лаистая.
Пилить не стану, пока
Не прогонишь из кроны аиста.
Аист, аист, лети!
Разнеси по свету известие,
Как жаждущий жить и расти
Вершит возмездие.
Подкупаешь, ты, меня псина
Тем, что бессловесен.
Под пилою поёт древесина -
Слышишь, песнь!
Будет миру большое открытие
Или знамение.
За упрямую, резвую прыть, её
Мы расчленим.
1983
Лесная фантазия
Вышел месяц остророгий
Из-за сосен, сказочный.
На лесной стоит дороге
Теремок загадочный.
Он построен без излишек,
Изгородь из прутиков.
Шабутных в нём много мышек,
Таракашек-плутиков.
Вот уж я живу тут чинно
Пять часов без малого,
Догорает свет-лучина
Валит с ног усталого.
Дам овса седому Сивке
Горбунку кудлатому,
Почешу рукой в загривке
Мишку толстопятого.
Накормлю дрозда Ерошку
Пшенною трапезою,
И заставню в ряд окошки
И на печку влезу я
Студенной испив водицы
Семечек полузгая,
Повернусь, сомкнув ресницы
К стенке заскорузлой я.
Одиноко Шарик плачет
Где-то за околицей,
То наверно по собачьи
Он несчастный, молится.
На манер, на аморальнай
Два мурыжатся кота.
Чую их обряд урчалъный,
Хоть повсюду темнота.
Ходят ходики стенные
Меркантильно: тик и так.
Отлучение отныне
И на веки будет так.
1983
* * *
Вы так желаете мне добра.
И делаете ведь ведь.
И пробирает аж до нутра
Ваша проповедь.
Много советов попали в струю
Самых искренних.
Вновь окунулись в душу мою
И что-то выскребли.
И незаметно, медленно, снова
Нерв обнажили мой
Правдой наполнено каждое слово
Я же едва живой.
Боль приносимая от души –
Тяжкая боль.
Лучше не надо сердце душить.
Лучше алкоголь.
Лучше под лезвием топора –
Четвертование.
Лучше проснувшись познать вам с утра
Злата молчание.
1983
* * *
Ты открылась мне совсем с другой стороны.
Бог лишь знает, зачем мне эта сторона.
И как мне дальше ощущать себя у стены
Той, у которой ты вечно чья-то жена.
С одной стороны не хотелось бы пасть.
Ведь совесть моя не совсем больна.
С другой, глядя в твои глаза, вижу пропасть.
И не вижу там дна. Ты, лишь, одна...
Ведь упасть – не сесть,
Но хочется съесть
Тебя, до того ты, поверь, сытна.
Воистину ненасытен желаний живот.
У носящих глаза на выворот.
1985 Лето
* * *
Передуть хотел я ветер.
Ветер все отдал обратно.
Волоса мои разгладил,
Улетел в нагую степь.
Перекрыть хотел я реку,
Но суровая пучина
С головой меня накрыла
И как щепку понесла.
Перегнать хотел я эхо,
Только где уж. Словно серна
Эхо прыгало по кручам
И исчезло без следа.
Покорить хотел я сердце.
Сердце сжалось, затомилось.
Стало прятаться в ущельях
Не отдало мне себя.
1985
* * *
Недавно видел брата.
У нас обоих отчасти вздуты лица.
И стало ясно нам – весна разбудит скоро
Листву на жалких кронах
И зеленью покрасит все вокруг.
Поэтому отчасти вздуты лица,
Подернуты немым недомоганьем.
В предверии взрывающихся почек.
В предверии рождения листвы.
1985
Владимир:
Поется на манер частушек
I
Едет Пушкин на Парнас
Горнею дорогою.
Лермонтова тарантас
Вслед спешит за дрогами.
В дрогах Пущин с Кюхлею
С арестантской кухнею,
Дельвиг в плед завернутый
И Рылеев вздернутый.
Батюшков еще в уме
Тихо дремлет в полутьме.
Баратынский без жены
В «Сумерки» погруженный.
Любомудров экипажи
Следуют за камер-пажем,
Все в софийных поисках
Едут два Одоевских.
Шевырев с Киреевским
Флаг везут андреевский.
Книг ученых ранцы
Все - шеллингианцы.
Веневитинов на козлах
Юношей, мудрее взрослых.
Кошелев и Хомяков
У него за седоков.
Едут чинно в дилижансах
Вяземский с Языковым.
Следом Тютчев, строки стансов
Филигранно выковав.
Катят дедушка Крылов
Дмитриев с Булгариным.
Горделиво и без слов
Как и должно баринам.
Полежаев и Кольцов
В небе утонув лицом
На телеге следуют,
Все про Русь беседуют.
Федор Глинка и Бестужев
Скачут, о свободе тужат.
Полевой с Катениным
Мучаются с мерином.
Оседлавши жеребенка,
Мать его каурую,
Мчат Шевченко и Гребенка
С лютней и бандурою.
Чем отчетливей вершина
Тем поэтов ярче речь.
Раздается матерщина
Не щадит кобылу Греч.
В императорской карете
Сам Жуковский важно едет
Багажом навьюченный
И Плетнев за кучера.
Пока дремлет старичок,
Чтобы не застукали,
Взобрались на облучок
Соллогуб и Кукольник.
На коне Денис Давыдов
Скачет с пуншем, ус крутя.
И секрет России выдав
Кони Гоголя летят.
Всё дорога в гору круче,
И подъемов поворот.
Гоголь пишет, - все не лучше,
За главой главу он жжет.
Спит Белинский на повозке,
Критика припрятал розги,
И письмо известное,
Гоголю нелестное.
Зверски пьяный на легке
Мчит Ершов на Горбунке.
Попыхивая трубочкой
Аксаков едет с удочкой.
Слышно ржанье, топот конский
То на тройках быстрых мчат.
Завсегдатаи Волконской
И кружка Станкевича.
Чаадаев гордо скачет,
За болезнью ум свой прячет,
И Погодин с Гнедичем
Вслух читают едучи.
Без цензуры и табу
Бенкендорф проследовал.
Медленно везет арбу
С телом Грибоедова.
Пушкин обернулся -
Чуть не поперхнулся.
Ох, немаленький обоз
На хвосте своем привез.
II
Прибыли. Ура! Салют!
Вот гора парнасская.
Глядь, а там сидят и пьют
Уж Барков с Херасковым.
Пьют Бобров с Костровым
Всё за будь здорово.
А Радищев трезвенник
Сидит рядом, брезгует.
Сумароков и Державин
Бьют Елагина вожжами:
Шельмовал с Фонвизиным
При игре на мизере.
Богданович и Княжнин,
Рубан, Хемницер и Пнин
За игрой в горелки
Прыгают как белки.
Летописцев хороводы.
Чернецы со всех сторон.
Под шатра гуторят сводом
Автор «Слова» с Нестором.
На холме Боян сидит,
Гусли строит чуткие.
Скоморохов пруд пруди
С бубнами и дудками.
Полоцкий и Аввакум
Спорят о расколе.
Головы хрустят от дум,
Бороды в рассоле.
Ломоносов с Кантемиром
В тогах под навесами,
Тредьяковский с звонкой лирой -
Все глядят Зевесами.
Свежеприбывшие тут
Молча тропами бредут:
Капнист с арфой старою,
Карамзин с кифарою.
Вся процессия с колес -
Прямо к лавра кустикам.
Струй журчанье разнеслось
Громовой акустикой.
Вот оправились по мере
Сил и вдохновения.
Кто-то на голову мерит
Лавровые веники.
Кто-то робко вдаль глядит,
Склоны гор лорнирует,
Кто-то бурно говорит
И жестикулирует.
Речь слышна французская
Вперемешку с русскою.
Холодно и сыро
Всем не до жуира.
- Кто такие, Вашу мать? -
Встал Барков с расспросами.
А потом спешил послать
Всех их к… Ломоносову.
Вот Державин подкатил:
- Пушкин, друг мой светел!
Ох, не зря благословил.
В гроб сходя заметил!
Пушкина облабызал
Лицеистам руки жал.
Тут Михайло громом речи
Всех созвал на сходку, вече.
Исподлобья оглядел
Очередь каретную,
С кресел встал, парик надел,
Молвил речь приветную.
- Новоприбывшим: Виват!
В горние пенаты
Проходите. Всем вам рад.
Встретим, чем богаты.
Только тут не Божий рай,
Хоть и пахнет лаврами.
Поведут не всех, я чай,
Под кимвал с литаврами.
Коли есть какой талант
Пусть не беспокоится,
Кто пигмей, а кто атлант
Вскоре все откроется.
Всех построим по ранжиру
Каждый нишу здесь займет
Все на запись к Кантемиру,
К Тредьяковскому – вперед.
III
После Пушкина позвал
Обнялись, челомкались.
От рассыпистых похвал
Панталоны лопались.
- Вот каков ты брат? Ну что ж,
Слышали, премного.
Сколько знатных лиц, вельмож
Прихватил дорогой.
Вижу Пушкин, ты, как перст
В своем новом времени…
Что-то смугл, ты. Не перс?
Не Иуды ль племени?
- Это тот еще подарок -
Тут Булгарин сходу встрял, -
Слаб язык его, не ярок,
Бабник, плут и аморал.
Да и черт его поймет
От кого он род ведет.
- Ты Фаддей, уже б молчал -
Пушкин взвился, - сам фискал.
Прихвостень и эпигон,
Друг тебе - Наполеон.
Шляхтич ты двуличный
Алчешь лишь наличных.
Отошли меня хоть к веси
Хоть к мордве, к татарину…
И затрещину отвесил
Он в сердцах Булгарину.
(Вот давно чесались руки
Только здесь его достал)
А Булгарин красноухий
Уж с доносом побежал.
- Я Петра арапа отпрыск
Ефиоп по маменьке.
По отцу же русский вдрызг
Смуглый вот, да маленький.
- Не беда что невелик -
Молвил Ломоносов -
Стать судьба тебе велит
Первым из колоссов.
Будь хоть немец ты, хоть швед
Хоть татарин злобный
Ты уже оставил след
Молнии подобный.
Занимай мои чертоги
В белой мантии и тоге
И прими по праву
Почести и славу.
От меня же не убудет,
Есть другие хлопоты:
От забот ученых штудий
До научных опытов.
Баратынский тут вмешался:
- Не сочти ехидною,
Только дар тебе достался
С легкостью завидною.
Ни к чему не прилагал
Ты труда особого.
Муки творчества не знал,
Всё перо лишь пробовал.
Лучше, судари, аршином
Вам мой труд измерить,
Чтоб понять, кому вершины,
Пантеон доверить.
Пушкин твердо отвечал:
- Грех сей в полной мере,
Я, Евгений, описал
В «Моцарт и Сальери».
IV
Тут толпа давай кричать
- Пушкина на царство нам!
На руках его качать
В облаченье царственном.
Ломоносов огласил
Оду на восшествие.
Вещий сказ Боян басил,
Нестор словом чествовал.
Много разных вин отпили
За его здоровьечко,
Чем немало умилили
Дядю Василь Львовича.
После почести воздали
Лермонтову с Гоголем,
Рядом с Пушкиным сажали,
Облачали тогами.
Уступили Кантемир
С Тредьяковским место им.
Разгорался буйный пир
С тостами и песнями.
Все умны и башковиты,
Хоть куда ораторы,
Рифмой славили пииты,
Словом литераторы.
Лил Жуковский дождь баллад,
Пел Кольцов частушки,
От Державина рулад
Был в восторге Пушкин.
Христофорыч тост сказал -
Не клеймил позором
Тютчев словом обласкал,
И Радищев взором.
Лишь Крылов не пил, не ел,
Не чревоугодничал,
Радовался и говел,
С Кукольником ёрничал.
А Давыдов и Барков
Пили пунш дешевый
Плохо видя без очков
Подливал Ершов им.
Отточив немало ляс
Вышли все на лоно,
Начали веселый пляс
На парнасских склонах.
Князь Одоевский скакал
Вслед за скоморохами.
Музы жались возле скал
И тихонько охали.
Бил Бестужев в барабан
Любомудры прыгали
Пот по шее и по лбам
Утирали книгами.
Вяземский дудел в рожок
Дул в сопелку Батюшков
И Станкевича кружок
Расплясался рядышком.
От голодного желудку
Вдруг Крылов запел погудку,
В пляске шумной скоморохов
Закружился Сумароков.
Снял камзол, сорвал парик
Надел лапти лыковы,
И показывал язык
Пьяному Языкову.
Ближе к утренней заре
Расползлись по коечкам
Храп разлился по горе
Спали как покойнички.
V
Только, чу! Вдали звучит
Колокольчик где-то…
Вот ямщик под нос мычит
И везет он Фета.
На телеге и босой
За ним (третьим классом)
Едет в гору Лев Толстой
Вслед трусИт Некрасов.
Достоевский и Островский
На казенной кляче
Едут, курят папироски,
О своем судачат.
Нет колес, и дверцы нет -
Скачут беззаботно
Огарев на Герцене
И наоборот. Но…
Тут бы в пору все опять
Начинать сначала.
Но читатель должен знать
Что достиг финала.
Да, дорога на Парнас
Хорошо проторена…
Но про то не в этот раз
Будет вам история.
Примечания:
Деятели культуры пушкинского времени
Соллогуб Владимир Александрович (1813—1882) — граф. Прозаик, драматург, поэт, мемуарист. Потомок обрусевшего рода литовских магнатов. Пик творчества пришелся на 1834-1845 годы. В дальнейшем был не столь заметен.
Греч Николай Иванович (1787—1867) — русский издатель, редактор, публицист, беллетрист, филолог
Баратынский Евгений Абрамович (1800-1844) - русский поэт, друг Пушкина, один из самых значительных русских поэтов первой половины XIX века. С 1826 по 1844 гг был женат на Н.Л. Эндельгардт, женщине очень яркой и умной, но из-за которой переругался почти со всеми известными людьми своего времени. Косвенно из-за нее и умер, не пернеся ее нервный припадок в Неаполе во время путешествия. В течениt долгой супружеской жизни Настасья Львовна была для Баратынского предметом всех дум его и помыслов, фактически захватившей его сознание целиком. "Сумерки" - лучший цикл стихотворений Баратыского, который в русской литературе явился первым циклом стиховорений вообще.
Рылеев Кондратий Федеорович (1797-1826) - поэт, декабрист, как известно был повешен в 1826 году
Катенин Павел Александрович (1792-1853) - русский поэт, драматург, литературный критик, переводчик, театральный деятель. Член Российской академии (1833).
Полевой Николай Алексеевич (1796-1846) - русский писатель, драматург, литературный и театральный критик, журналист и историк.
Полежаев А.И. (1804-1838) - талантливый русский поэт пушкинского времени.
Кольцов Алексей Васильевич (1809-1842) - выдающийся русский поэт
Кошелев Александр Иванович (9.05.1806—12.11.1883), мыслитель, публицист и общественный деятель. В 1823-1825 гг был активным членом кружка "Любомудров". В последствии славяновил. Издавал и редактировал их журналы “Русская беседа” и “Сельское благоустройство”. Участвовал в подготовке крестьянской реформы 1861.
Хомяков Алексей Степаныч (1803-1857) - писатель и поэт. Был членом кружка "Любомудров", а в последствии один из самых активных славянофилов.
Шевырев Иван Степанович(18 (30) октября 1806, Саратов, Российская империя — 8 (20) мая 1864, Париж, Франция) — русский литературный критик, историк литературы, поэт; академик Петербургской Академии наук (1847).
Киреевский Иван Петрович (22 марта (3 апреля) 1806, Москва — 11 (23 июня) 1856, Санкт-Петербург) — русский религиозный философ, литературный критик и публицист.
Дмитриев Иван Иванович (10 (21) сентября 1760, село Богородицкое, Казанская губерния — 3 (15) октября 1837, Москва) — русский поэт, баснописец, государственный деятель; представитель сентиментализма. Член Российской академии (1797).
Крылов Иван Андреевич (1769-1845) - русский баснописец и поэт. Страдал избыточным весом. Считается, что умер от обжорства.
Погодин М.П. - русский историк, писатель и критик
Гнедич Н.И. - знаменитый переводчик Гомера.
Кюхельбеккер (Кюхля) В.К. - русский писатель, декабрист. Из дворянской семьи обрусевших немцев. Окончил Царскосельский лицей (1817), где началась его дружба с А. С. Пушкиным…
Пущин И.И. - Ближайший друг А.С. Пушкина, декабрист, автор воспоминаний о лицейской жизни.
Одоевский Владимир Федорович (1803-1869) - Член кружка любомудров, князь — русский писатель, философ, педагог, музыковед и теоретик музыки. Один из главных пропагандистов немецкого идеализма в России. Был последним представителем одной из старейших ветвей рода Рюриковичей. Его отец Фёдор Сергеевич происходил по прямой линии от черниговского князя Михаила Всеволодовича, замученного в 1246 году в Орде и причисленного к лику святых. Носил прозвище "Русский Фауст".
Одоевский Александр Иванович (1802-1839) - князь, родственник В.Ф. Одоевского. Член кружка любомудров в 1823-1825 гг. Дружил с М.Ю. Лермонтовым. Участвовал в востании декабоистов. Сидел в Петропавловской крепости. В 1827-1937 гг отбывал ссылку в Сибири. Затем по приказу царя был отправлен рядовым в действующую армию на Кавказ. Где умер от малярии.
Ершов Петр Петрович (1815 - 69), русский писатель, автор лирических стихотворений, поэм, пьес, рассказов. Автор "Конька-Горбунка".
Гребёнка Евгений Павлович (1812-1848) - украинский и русский писатель. Автор знаменитого стихотворения "Очи черные".
Булгарин Фаддей Венедиктович (1789-1859) - писатель, журналист, критик, издатель; «герой» многочисленных эпиграмм Пушкина, Вяземского, Баратынского, Лермонтова, Некрасова и многих других. Основоположник авантюрного романа, фантастического романа, фельетона и нравоописательного очерка в русской литературе, издатель первого в России театрального альманаха.
Служил в армии Наполеона, после чего сдался в плен и довольно быстро сделал себе карьеру в России. Был другом И.Х. Бенкендорфа.
Батюшков Константин Николаевич (18 (29) мая 1787, Вологда — 7 (19) июня 1855, Вологда) — русский поэт, предшественник Пушкина. С 1822 года страдал расстройством психики, никого не узнавал и проч.
деятели культуры 18 века
Пнин Иван Петрович(1773—1805) — русский поэт-публицист.
Бобров Семён Сергеевич (1763—1810) - поэт, писатель.
Костров Ермил Иванович (ок. 1755 года, село Синеглинье, Вобловицкая волость, Вятская губерния — 9 декабря (н.ст. 20) 1796 года, Санкт-Петербург) — русский переводчик и поэт.
Богданович, Ипполит Фёдорович (1743—1803) - поэт. В историю русской литературы вошёл главным образом как автор стихотворной повести (развлекательной поэмы) «Душенька» — вольного переложения романа Лафонтена «Любовь Психеи и Купидона».
Елагин Иван Перфильевич (30 ноября (11 декабря) 1725 — 22 сентября (3 октября) 1794, Санкт-Петербург) — русский государственный деятель, историк и поэт.
Пушкин Василий Львович (1766—1830) дядя А.С. Пушкина, русский поэт
Рубан Василий Григорьевич (1742—1795) - поэт.
Хемницер Иван Иванович (5 (16) января 1745, Енотаевская крепость, Астраханская губерния — 19 (30) марта 1784, Бурнав, под Смирной) — русский поэт и переводчик, член Российской академии (1784). Басни хемницера пользовались большой популярностью.
Херасков Михаил Матвеевич (25 октября (5 ноября) 1733, Переяславль — 27 сентября (9 октября) 1807, Москва) — российский поэт и писатель, государственный деятель.
Капнист Василий Васильевич (12 (23) февраля 1758[1], село Великая Обуховка, ныне Миргородского района Полтавской области — 28 октября (9 ноября) 1823, село Кибинцы, там же) — русский политический деятель и поэт, выдающийся драматург.
Барков Иван Семёнович (1732—1768) Автор эротических, «срамных од», переводчик Академии наук, ученик Михаила Ломоносова, поэтические произведения которого пародировал. Его биография обросла огромным количеством легенд.
Владимир:
* * *
На осеннем возу
Грусть-печаль повезу
В синий озера глаз брошусь уточкой.
В сизой дымке надежд
Не сомкну сонных вежд
Над волною застывшею удочкой.
Где узор сокровен
Лентой вьется из вен
В бездну прелести падая с кротостью.
И лазурным крылом
Реет время орлом
Каблуком отрываясь над пропастью.
В шумной песне берез,
Непрочтен, нетверез,
Отрыдаю куплетом простуженным.
За заката огнем
Ночь голодная днем
Угощает чахоточным ужином.
Где луна-верхолаз
В плеске звезд родилась
Снами выстелю стежку в галактике.
Метеорным дождем
К бытию пригвожден
Для судьбы продолжения практики.
Ночью съеден на треть,
Чтобы утром дозреть,
Плавно двигаю солнца улиточку.
Что сумел огранить
Не даю уронить
И порвать драгоценную ниточку.
* * *
Как по нынешним порам
Шум по избам и дворам.
Топорят в апреле,
Кто зимой сопрели.
Как в деревне дерева
Выли как тетерева.
В синеву пропели
Про капели ели.
Как натужены ежи
Отирались у межи.
Жались у осоки
Аисты высоки.
Как кабан щетинорыл
Дубу рылом корни рыл.
Лились у березы
Трепетные слезы.
Как от родов зеленот
Полоскал зело енот.
Пьян журавль от пляски
Ласка точит ляски.
Как топил жиры барсук
Просыпаться недосуг.
Волочились волки,
Сея кривотолки.
Протирал глаза медведь
На лесную заповедь.
Зайцы удирали
В петлеванных ралли.
Гуси громко гогоча
Дали в поле стрекача.
Горлицы рыдали
Оглашая дали.
В обезлесии лиса
Обезнорила леса.
Врачевали солью
Лоси по приволью.
Как опух с утра петух
Голос лился и потух.
Выбегали дети
Помогали Пете.
* * *
Мерзнет хвост в застывших реках,
А петух не в кукареках.
Зря старается заря
Бросить в небо якоря.
Над полями воет ветер
И огонь в печи задут,
На хвосте светило светит,
Бабы прорубь не найдут...
Грустно плыть сияя месяцу.
Куполам не заалеть.
К небу приставляя лестницу
Не разжечь рассвета медь.
И при лунном освещении
Только блеск паникадил,
Бормотание священника,
Что кадил, кадил, кадил.
* * *
Как скоротечно лето
В тайги лазурном крае,
Гнедого солнца след там
Простыл в воде играя.
Ларцы янтарных шишек
В кострах верхушек ёлок.
Тепла зари излишек
В ветвей упрячу полог.
Стволы укутав мехом
Отпив у рта трясины,
Березам-неумехам
Сгибаю ниже спины.
Где дней ветра бежали
В скиту у мха постели,
Отечества скрижали
В дупла скрываю щели.
Ни враг, ни чужеземец
Сюда не доберется,
Лишь сын тайги – туземец
Пройдет – не обернется.
Медвежьих троп кандальных
Сбегающих с уступов.
На голос песен дальних
Лечу пути нащупав.
Не разобрать и трети
Из слов ночного пенья,
Пройдут дожди столетий
До часа пробужденья.
Вот мир почит усталый
И солнце свод раздраит,
И пир пребудет алый
В тайги лазурном крае.
* * *
Воздух пахнет гнилыми виселицами.
Ветер рвет дубы как косой траву.
Прорастаем невесело лицами,
Кто во сне, кто в бреду, кто босой в хлеву.
Звездам небо орлами засеяли,
За сохою ходили по семеро.
Биться с солнцем колами затеяли
И взошло оно с крайнего севера.
Спит царевна намедни украденная.
Шестипалая лезет к гнезду рука.
Сыпет грозами, метит градинами.
Пронесет не иначе лишь с дуру как.
В лужи память вдавили гусеницами,
Отворили припертые колом двери.
Ищем в поле дорогу синицами.
Нищету-сестру пузом голым мерим.
Травы сорные рвали – не выпололи,
Волосами горели соломенными.
Шилом брили, поленом выпороли,
Да по лбам бороздили заломинами.
Жнем свободы пожар, мочим плесенью,
Веем по ветру дым коромыслами.
Из-за моря скупой отчим влез в семью
Пораскинув не наскоро мыслями.
Что отцы и деды нам выковали,
Будем долго в себе перековывать.
Что зарыли когда-то – выкопали,
Да не знаем как смысл растолковывать.
Уж в окно заползает распахнутое
Новой жизни змея подколодная,
И земля лежит нераспаханная
И страна ковыляет голодная.
1991
* * *
Кто-то всё дулом стучится в окошко
Кто-то всё манит собаку на свист
Где-то играет губная гармошка
Где-то вздыхает, вздыхает фашист.
(из пантеона памяти выплывает Колонный зал и Светлана Моргунова...
Музыка Продольного, слова Поперечного - Песня о родинке...
Силантьев тридцать вторыми дирижирует, а Зыкина божественно поет...)
* * *
О, зимарь
по нутру,
не кимарь
по утру,
где вздыхает Онега
как псарь
на ветру.
На щеках киноварь
и оленьего снега
с самоедного брега
плывут пузыри.
Пол-ведра нашамань,
пол-ноги обопри,
окропи глухомань
и пари
ветре при.
Не замай, не дыши
на сосулек хрусталь.
В них как ветер с вершин
отражается Грааль.
Не воротит с души,
где пропиты шиши,
до зари не ори,
отрешись и замри.
Кто не бес –
у небес
Солнце рыком гони.
Чу, полярную ночь -
чуда дочь -
хорони.
Тут Архангела всюду
ступала стопа,
прямо к чуду
от попы Европы тропа.
Намети помелом,
наподдай поделом,
но до времени скрой
Грааля светлый настрой.
Топи гладью озёр
занавесятся,
жги костер
из сестер
полумесяца.
Ожидающий рай,
спящий севера край
ясно Богу
лазурно засветится.
Освети путь-дорогу
Большою медведицей,
и к порогу
веди гололедицей.
* * *
Дождь пошел как снег на голову...
Остригут меня нагло наголо.
Для родной советской милиции
Как Болконский при Аустерлице я.
На траве кочумаю некошеной
Со штандартом, почти укокошенный.
Гонит ветер лист прочь от дерева...
Мне бы курева, - размудерь его.
В тихой затхлости общей камеры
Изучаю я потолка миры.
Белой перхотью снег посыпался...
Дали карцер мне чтоб не рыпался.
И поплыли дни грязи комьями
На бездомье шажками гномьими.
* * *
Сердце хрипит,
Надуваясь аортами.
Зла аппетит
Познаём лишь припёртыми.
Черное Солнце
Повернутых глаз
Залпом червонцев
Сыплет на нас.
Плеть будет петь,
Спину дрожью гонять.
Перетерпеть –
Ничего не понять.
Время уже
Не помощник для тех,
Кто в неглиже
Жаждет новых утех.
Землю все ближе
Лижет Луна,
Медленно нижет
Имен письмена.
Все неизбежней
Перевалить
Строгий рубеж не
Дающий волить.
Морщатся в стонах
Рёбра Земли,
В стаях бездонных
Кричат журавли.
На бумеранге
Летим мы с тобой.
Машет Архангел
Медной трубой.
На джазовом концерте
В душном зале свет погас.
Заиграл ансамбль джаз.
Музыканты в белом теле
Джаз лабали как умели.
Был подвижен и речист
Конфераст и педерист.
Бородастый гитараст
За пластом карёжил пласт.
Роялист взрывал синкопы
Как дивизия – окопы.
Саксофонщик за трубистом
Рвался танком в поле чистом.
Тёк ручьями барабанщик
Как в парилке Боря-банщик.
Рябью дул с лица озёр
Богатырь-контрабасёр.
Рвала связки вокализка
Словно парус корабля.
С верхней «пси» на грани писка
Опускалась к нижней «бля».
Как орла призывный клёкот
Лились стоны сценой над
Был нестроен и далек от
Совершенства звукопад.
На каденции рояля
Задрожал осиной пол.
Всё не то… В душе без Грааля…
Плюнул, встал я, и ушел.
* * *
Моей жене
Давай полетим над бездною
Расплавленною тетивой.
Незримую твердь небесную
Эфирной пробьем головой.
Драконы ночного сознания
Не властны закрыть нам врата.
Отрыв на четыре касания
И вот впереди пустота.
Бессмертия скатерть замшелая
Пылает в огне бытия.
Отпустим же кровью разделая
Того кто внутри есть не Я.
Смотри как он мимо проносится
Покоя лишившись в кострах, -
Обугленная переносица
В зрачках отражается страх.
Свободу лишь кровью мы выкуем
Пусть ртуть пламенеет внутри.
От страха себя не заныкаем
Ты взгляда не бойся, - смотри.
Ты слышишь мольбы и стенания
Предшественников без голов.
Кто в эту обитель без знания
Тропой залетел орлов.
Читай имена огнезрачные
Холодную память храни.
Попытки зачтут нам удачные
Здесь только возможны - они.
Вернемся живыми и честными
За бремя порога – собой.
И наши полеты над безднами
Нам будут светить над судьбой.
* * *
Я шагаю Москвы дурачком.
Пусть разглядывают ошарашенно.
Не всегда «Осторожно, окрашено!»
Прочитаешь затылка зрачком.
О, весны ордена на спине.
По штанам бегут цветолинии.
Желто-красные, бело-синие,
Подсыхая на солнце и мне.
Вот пройду я, как все не такой,
Утопая в лучах бурмалиновых,
Смою радугой пятен бензиновых,
Что плывут к нам Москвою-рекой.
* * *
Как глаза я не протру -
они снова закрываются.
У собаки на ветру
уши-флаги развеваются.
Древко пёсье я несу,
спину лижут стяги алые.
Скармливаю колбасу -
только видно мало ей...
И весна и солнце мне
на параде улыбаются,
и знамёна в вышине
и трепещут и кусаются.
* * *
Долго в поле после ралли
В крови трупы подбирали,
И машин разбитых части
Утопающих в ненастье.
Трубный рык мотоциклистов
И эскорт снующих «скорых»,
И сирены крик неистов -
Рвали душу словно порох.
Сплав из плоти и металла
Смерть по полю разметала.
Шепчет дождь: «Memento mori»,
И следы уносит в море.
* * *
Падала звезда ребрышком,
Серебрила локоны в инее.
Накрывало голову ведрышком,
Набивало ил в веки синие.
На ветру дрожит платье-кружево,
Где мостки в ивняке топорщатся,
Дюже вспенено и запружено.
Тянет поводом смерть-паромщица.
Холодна вода бурноярая,
Бесы крутят, дырявят неводы.
Отлетает душа гагарою.
Нежно ангелы смотрят с неба дыр.
Киселем бегут струи с облака.
Водяной сопит в круге мельницы.
Мельник держит жену под локоть.
У могилы поют отшельницы.
В небесах костры радугой.
Топоры востры скорые.
Пахнут с берега почки патокой,
Обронила весна которые.
Белый саван у яблонь выстелил.
Пир березовый красит Троицу.
Гром по сердцу из неба выстрелил.
Сорок дней душа не покоится.
* * *
Стала мать-земля - бабушка.
А луна-сестра - вдовушка.
Накрошили звезд хлебушка
Небеса по самое горлышко.
Клонится ко сну головушка,
Словно у воды ивушка.
Не топтать лаптям полюшка,
А бродить округ колышка.
Зазывал петух красно солнышко:
«Ты плыви как по морю рыбушка,
Ты гони зарю легче перышка,
Сизарей буди, да воробушка».
Склевана печаль до зернышка
Выпита беда до донышка.
Не лакать темна горюшка -
К нам идёт ясная зорюшка.
* * *
На прищепку подвешен за ухо.
Близок бред, как к Питеру Гатчина.
Тут в Больших Бодунах вечно засуха,
Всё пропито и раскулачено.
Не живу, не дышу, сплю колодою,
Вся в репьях голова садовая.
Песни жизни слова уродую.
В темя бьет пята стопудовая.
Мне бы броду и солнца алого,
Мне бы воздуха сладко-синего.
Но звонка тишина, прёт шугалово,
Заводясь с глотка керосиньего.
Пусть меня на площади высекут,
Сургуча наложат мне на спину,
Пусть глаза с перепою вытекут
И польются Волгою к Каспию.
Пусть братва на свекле политурится
С лиц роняя сухие оспины.
Пусть цыган приведет Кустурица,
Взором вражьим как кием посланный.
Не увидеть врагу дислокации,
Где засел я призраком взаперти
Не отдам акваланга и рации,
Что у церкви зарыл при паперти.
Что ж вы руки веревкой крутите,
Душу рвете допросом пристальным.
Я уже на соломенном прутике
Навсегда ухожу от пристани.
Навигация
Перейти к полной версии