Духовнонаучное ясновидение и искусство
Сообщение с сайтов:
http://www.e-e.eu/Rudolf-Steiner/index-ru.htmhttp://www.e-e.eu/art/88/88c.htmНекоторые замечания о картине Евгения Козлова «Портрет Тимура Новикова с костяными руками» в контексте докладов Рудольфа Штейнера «Искусство в свете мудрости мистерий».
Насколько произведение искусства способно предвосхитить реальное событие? «Портрет Тимура Новикова с костяными руками» был создан в 1988 году. В 2002 году, в возрасте сорока трех лет, Тимур Новиков скончался после тяжелой болезни, приведшей в том числе к слепоте.
Если, зная эти факты, посмотреть на картисну Евгения Козлова, может возникнуть искушение провести некоторые параллели, которые могли бы свидетельствовать о том, что художник предчувствовал судьбу и раннюю смерть Новикова. Прежде всего к такой интерпретации побуждают, конечно, костяные руки, затем – беззащитность фигуры и особый акцент на глазах.
Евгений Козлов
Портрет Тимура Новикова с костяными руками
масло, гуашь, холст, 103 x 94 см, 1988
Государсвтенный Русский музей, Ст. Петербург
Подобная интерпретация, однако, рискованна. В 2010 году сам Евгений Козлов высказался по этому поводу так:
«Однако заблуждается тот, кто считает, что я ставил перед собой задачу изобразить конкретного человека. […] На моем портрете Тимура Новикова 1988 года показан не Тимур, а то состояние, в которое он в конечном итоге перешел».
Основная мысль выражена далее:
«Тимур сгорел. Здесь он не горит. Когда я делал композицию, я не думал о возможной смерти Тимура. Наоборот, я был занят тем, чтобы проявить действенность красоты. Насколько эта красота обнажает еще более глубокую взаимосвязь, подробно обсудить у нас сейчас не получится, но, возможно, эти намеки как-то помогут понять, каким может быть портрет вообще и этот портрет в частности».
Итак, нельзя интерпретировать этот портрет, просто трактуя символы и постфактум делая заявления, которые приписывают художнику определенные способности, а именно способность точно предсказать судьбу человека. В своей книге 2010 года «В будущее возьмут не всех» Аллен Тагер предпринял такую попытку. При этом он вплел в интерпретацию картины собственное предубеждение против Тимура Новикова, без колебаний сделав из прозрачного красного «монокля» на правом глазу Тимура повязку, которая якобы говорит о его слепоте:
«Закрыв повязкой правый глаз Тимура, Евгений Козлов пророчески изобразил начало доминирования личности и ее мелких интересов, в ущерб жизни души» (стр. 232).
В конечном счете неважно, используется ли картина в качестве «доказательства» отрицательных или положительных свойств характера портретируемого. Произведение искусства – не состав преступления в судебном разбирательстве, где собирают улики, чтобы обличить или оправдать обвиняемого. Мы размышляем лишь о предполагаемых истоках уже известных фактов. Но произведение искусства – это, в первую очередь, объект медитации, а не интерпретации. А для созерцания основное значение имеет, по выражению Евгения Козлова, «действенность красоты». Эта «действенность красоты» возникает из особого способа организации цветов и форм внутри картины. Существенно не то, какое содержание имеют цвета и формы сами по себе, а то, в каких отношениях они состоят между собой. Для создания этих взаимоотношений художник должен обладать способностью, которую можно назвать «художественным умом». От наличия или отсутствия этой способности зависит, возникнет красота или нет. Одна организация элементов с оглядкой на устоявшийся канон символов, как бы ни были они значимы сами по себе, ведет лишь к появлению аллегорических изображений, которые имеют второстепенное значение в искусстве. Стоит только воскресить в памяти одно из значимых произведений искусства, например картину ван Гога или Шагала, и мы воспримем его красоту как «умную» красоту.
Наличие у художника пророческого дара – весьма непростая тема. Нельзя отрицать, что Евгений Козлов обладает особой чувствительностью к духовным потокам. Однако этот вопрос невозможно раскрыть в двух словах, тем более на основе всего нескольких элементов одной картины.
Представление о сложности данной области может дать выдержка из работы Рудольфа Штейнера «Искусство в свете мудрости мистерий». Следующая цитата взята из доклада четвертого января 1915 года. Замечательно в этом тексте то, что Штейнер подразделяет ясновидение на пифическое (смутное), пророческое и духовнонаучное. Последнее противопоставляется первым двум как более высокий вид ясновидения и связано с символом смерти, то есть косным остовом. Ключевая мысль выражена в следующем предложении:
«Если мы в состоянии охватить то, что удивительное предчувствие в народе ощущает как символ смерти, то есть, костный остов, скелет, охватить то, что как костная система так далеко отстоит от кровеносной и нервной систем, тогда мы подходим к тому, что является более высоким в сравнении с пифическим и пророческим ясновидением, тогда мы подходим к тому, что мы можем назвать духовнонаучным ясновидением. В этом духовнонаучном ясновидении мы уже больше не захватываем часть человеческой природы, но мы охватываем всего человека в целом».
Мне кажется, что только на основе выделения таких видов ясновидения можно приблизиться к пониманию духовных истоков «Портрета Тимура Новикова с костяными руками».
Ханнелоре Фобо, 30 ноября 2011 г.
Перевод с немецкого Татьяны Зюликовой
Далее следует отрывок, из которого взята вышеприведенная цитата.
Рудольф Штейнер. «Искусство в свете мудрости мистерий». Полное собрание сочинений, том (GA) 275, стр. 166 (4 января 1915 г.)
Исследуя литературу первой половины 19 века, вы найдете описания, - пусть даже не с такой точностью и пунктуальностью, как может это описывать новая духовная наука сегодня, - вы найдете описание пифического (смутного) и пророческого ясновидения. Сегодня об этой разнице больше не знают, поскольку больше не могут понять то, что читают в книгах первой половины 19 века о пифическом и пророческом ясновидении. Однако оба эти вида ясновидения сегодня уже не таковы, чтобы действительно способствовать поступательному развитию человечества. Обе эти формы ясновидения имели ценность в древности. Сегодняшнее ясновидение должно в будущем развиваться всё больше и больше. Оно не может возникнуть ни вследствие того, что мы наслаждаемся тем, что во время дневного бодрствования пронизывает наше тело изнутри, ни вследствие того, что мы в состоянии, подобном сну погружаемся снаружи в это тело из любви, - не к себе самим, но к той части человека, к которой принадлежит наше тело. И то, и другое положение являются устаревшими.
Сегодняшнее ясновидение должно возникать так, что оно наступает как нечто третье; как нечто, не являющееся ни идущим снаружи любвеобильным захватом физического тела, ни идущим изнутри довольствованием этим физическим телом. Как то, что живет внутри и может довольствоваться нашим телом, пронизывая его изнутри, так и то, что внешним образом может вторгаться в наше тело снаружи, - и то, и другое должны выйти из тела; и то, и другое, - для появления сегодняшнего ясновидения, - должны, в пределах инкарнации между рождением и смертью, - быть связаны с телом лишь настолько, чтобы ни изнутри, ни снаружи не довольствоваться любовно кровью и нервами; нет, необходимо сохранять связь с телом при чистом отказе от такого самонаслаждения или самолюбования. Несмотря на это, связь с телом, безусловно, должна иметь место, ибо иначе это означало бы смерть. Человек должен оставаться связанным с телом, которое принадлежит ему в физической инкарнации на Земле, оставаться связанным с этим телом посредством тех членов, которые в некотором роде далеко, или, по крайней мере, относительно далеко отстоят от деятельности крови и нервной деятельности. Должно произойти высвобождение от деятельности крови и нервов.
Если человек больше не испытывает самонаслаждения ни внутренне, на путях, приводящих к его органам чувств, ни, проникая в себя снаружи вплоть до своих органов чувств; если человек как бы в состоянии поддерживать связь с самим собой, как изнутри, так и снаружи, поддерживать так, что он действительно может живо охватить в себе то, что для физической жизни является символом смерти, если он может связать себя с тем, что представляет собой заявку на физическую смерть, - тогда он достигает рассматриваемого состояния. Ибо на физиологическом уровне мы умираем, в сущности, потому, что мы способны развивать в себе костную систему. Если мы в состоянии охватить то, что удивительное предчувствие в народе ощущает как символ смерти, то есть, костный остов, скелет, охватить то, что как костная система так далеко отстоит от кровеносной и нервной систем, тогда мы подходим к тому, что является более высоким в сравнении с пифическим и пророческим ясновидением, тогда мы подходим к тому, что мы можем назвать духовнонаучным ясновидением.
В этом духовнонаучном ясновидении мы уже больше не захватываем часть человеческой природы, но мы охватываем всего человека в целом. И, в сущности, безразлично, охватываем ли мы его изнутри или снаружи, ибо этот вид ясновидения уже не может быть наслаждением. Это уже не рафинированное наслаждение, но приобщение к божественно-духовным силам Вселенной. Оно идентично отождествлению с миром, единству с миром, оно больше не является переживанием человека и того, что приписывается человеку, оно является сопереживанием деяний существ высших иерархий, истинным выходом из самонаслаждения и самолюбования. И как наши мысли становятся членами нашей души, так должен и человек как мысль стать членом высших иерархий. Дать себя помыслить, дать себя почувствовать, дать себя воспринять высшим иерархиям - вот принцип духовнонаучного ясновидения.
Стать приемлемым, не приемля себя.
Перевод с немецкого Александра Демидова
deutscher Text >>
