ТРИНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Берлин, 22 июня 1915
Мои дорогие друзья, давайте опять сначала подумаем о тех, кто стоит на великих полях событий современности:
Духи ваших душ, деящие стражи
Ваши крылья могут донести
Наших душ молящую любовь
Вашей защите доверенным
Людям Земли,
Чтобы соединяясь с вашей мощью
Наша просьба, помогая, сияла
Душам, которых она, любя, ищет
И для тех, кто вследствие этих событий уже прошел через врата смерти:
Духи ваших душ, деящие стражи
Ваши крылья могут донести
Наших душ молящую любовь
Вашей защите доверенным
Людям сфер,
Чтобы соединяясь с вашей мощью
Наша просьба, помогая, сияла
Душам, которых она, любя, ищет
Дух, Которого мы ищем посредством наших устремлений в духопознании, Дух, Который на благо Земли и ради человеческой свободы и прогресса прошёл через Мистерию Голгофы, будет с вами и с вашим тяжким долгом!
Сегодня моей задачей является обобщить кое-что из того, что мы уже знаем частично, но что может быть резюмировано, чтобы дать нам основное направление для духовнонаучных стремлений. Прежде всего, мы должны чаще знакомиться с мыслью о том, что наша земная жизнь, так как мы проводим её между рождением и смертью, является, в сущности промежуточной жизнью между прошлыми многочисленными земными жизнями и многими жизнями, протекавшими между смертью и новым рождением, и, опять-таки, между тем, что предстоит в будущем во многих земных жизнях и во многих жизнях между смертью и новым рождением. Я говорю, что эта наша жизнь является промежуточной. Поэтому мы можем ожидать, что в нашей жизни обнаружиться нечто, что мы можем рассматривать как следствие прошлого, предшествующего,; но в нашей жизни заложено и ещё нечто, что мы можем рассматривать как нечто, указывающее на будущее. Это последнее и будет сегодня особенным предметом обсуждения.
Человек, рассматривая свою жизнь, мог бы легко поверить, что в этой жизни, в сущности, ничего не указывает ему на то, что в нас уже заложены зародыши, своего рода семена для будущей жизни. Тем не менее, это так. Действительно, в нас самих готовится то, что должно произойти с нами в будущем. Мы только должны правильным образом истолковывать нашу жизнь, и тогда мы сможем подойти к тому, что скрыто заложено в нас для будущего, как в реальном растении заложены семена для будущего растения, растения, которое ещё только должно возникнуть. Нечто непонятное в современной жизни тиражирует достаточно известную нам всем сновидческую жизнь. Эта сновидческая жизнь, конечно, имеет в себе некую часть, о которой мы можем действительно сказать: она до некоторой степени понятна нам. Мы видим сны о вещах, которые напоминают нам то или иное, пережитое нами в жизни. Несомненно, очень часто происходит так, что те вещи, которые мы переживали вчера или ранее и о которых мы видим сны, затем изменяются, они пронимают во сне другой образ, они как-либо меняются. Но мы в некоторых случаях часто можем с легкостью увидеть, как в том, что нам снится, включена внутри, хотя и в измененной форме, часть нашей жизни, оставленной нами позади. Но я полагаю, ни один человек, который обращает хоть сколько-нибудь внимания на свой мир сновидений, не мог бы утаить от себя то, как сон, сновидения, демонстрируют нам столько удивительного, что мы поистине не можем сказать, будто бы он всего лишь возвращает нас к тому, что тут или там мы испытали в жизни. Дело действительно обстоит так, что человеку достаточно немного поразмыслить над своими снами и он сможет ясно заметить, что ему, если можно так выразиться, снятся вещи, которые он сам, насколько он себя помнит, не мог бы придумать, к которым не мог бы когда-либо придти.
Всю эту связь мы будем понимать, если вообразим себе природу того, что происходит в сновидениях. Как нам известно, в спящем состоянии мы, с нашим астральным телом и нашим «я», находимся вне нашего физического и эфирного тела. Физическое и эфирное тело лежат в постели; мы находимся снаружи с нашим астральным телом и нашим «я». Для человека, каков он на Земле в настоящее время, - если только он не обладает какими-либо особыми способностями, - невозможно осознано переживать то, что испытывают астральное тело и «я», когда человек спит. Это происходит в подсознании. Но ясновидящее познание показывает нам, как то, что переживается здесь, в точно таком же многообразии, что находящееся вне физического тела отпечатывается точно также, как и то, то переживается в физической жизни, что оно столь же разнообразно, столь же многогранно как то, что переживается здесь на физическом плане; и хотя сознание не может вместить, вобрать в себя всё это, однако оно и существует, и переживается. Сновидения возникают вследствие того, что астральное тело и «я», - которые в ином случае находятся настолько далеко вне физического и эфирного тел, что физическое и эфирное тела не замечают процессов, происходящих с астральным телом и «я», - так сближаются с физическим и эфирным телом, что эфирное тело как таковое оказывается теперь в состоянии принимать впечатления от астрального тела и «я». Когда вы пробуждаетесь и знаете: я спал и видел сны, это то же самое, если сказать: то, что является содержанием вашего сна входит в ваше сознание благодаря тому, что астральное тело и «я» погружаются; и перед тем, как физическое тело становится способным придти в сознание, снова обретая в себе астральное тело и «я», это происходит с эфирным телом; и вот, когда эфирное тело быстро воспринимает то, что пережили астральное тело и «я», возникает сновидение. Итак, возникновение сновидения является следствием взаимодействия между астральным и эфирным телами.
Вследствие этого, однако, сновидение получат совершенно определенную окраску. Оно получает, - я бы сказал, - своего рода чехол, оболочку. Вы знаете, что если при смерти человек выходит с астральным телом, «я» и эфирным телом, он имеет в эфирном теле непосредственную панораму земной жизни. Эта панорама, ретроспективный обзор, привязана к эфирному телу; если оно растворяется, ретроспекция завершается. Итак, в этом эфирном теле заложена возможность отпечатлевать все события нашей жизни. Итак, в эфирном теле отпечатывается всё, что мы испытываем в жизни.
Это эфирное тело является очень сложным образованием. Если бы мы могли исследовать это эфирное тело в его собственном облике, оно было бы для нас зеркалом нашей настоящей жизни, образом нашей жизни до того момента, до того пункта, где мы могли помнить себя. Вследствие того, что мы погружаемся с нашим астральным тело и «я» в эфирное тело, и эфирное тело встречается с погружающимся астральным телом, эфирное тело выносит вещи, воспоминания о вещах, пережитых им, навстречу тому, что входит в астральным теле, и облекает то, что находится в астральном теле в свои собственные образы.
Я хочу высказаться точнее. Допустим, кто-то снаружи в сонном состоянии в астральном теле и в «я» переживает, - скажем мы, - встречу с какой-либо личностью. Затем человек ничего не знает об этом. Он переживает такую встречу; он переживает, что он у него было по отношению к этой личности весьма дружелюбное чувство, что он с этой личностью предпринял бы что-то сообща. Допустим, что он переживает это, будучи вне своего эфирного тела. Это может быть; но он об этом ничего не знает. И вот наступает момент пробуждения. Астральное тело и «я» возвращаются обратно в эфирное тело и несут навстречу эфирному телу свои переживания. Эфирное же тело несёт то, что в нём есть, свой образный мир, навстречу астральному телу, и человек видит сон. Он видит сон о деле, которое было предпринято им, возможно десять или двадцать лет тому назад. Тут человек говорит себе: да, я видел сон о том, что я переживал десять или двадцать лет тому назад. Однако, если он поразмыслит над собой, это будет выглядеть совсем наоборот. Но ведь он вспоминает о том, что было пережито им раньше. Что, собственно, происходит? Если мы исследуем этот процесс с помощью ясновидческого познания, мы увидим, что «я» и астральное тело пережили нечто, что, в сущности, может разыграться только в следующей инкарнации: встречу с какой-то личностью, нечто такое, что человек собирался делать вместе с этой личностью. Но человек ещё не может охватить этого в своём эфирном теле, которое содержит в себе, может охватить в себе только образы настоящей жизни. Теперь, когда астральное тело погружается, сходит вниз, эфирное тело облекает то, что должно произойти в будущей жизни, в образы нынешней жизни. Этот своеобразный, сложный процесс происходит постоянно с людьми, когда они видят сны.
Если вы объедините всё, что вы до сих пор слышали в духовной науке, вам это не покажется странным. Мы должны осознать, как в том, что выходит из нашего физического и нашего эфирного тела, - в нашем астральном теле и «я» внутри содержится то, что хочет перейти в ближайшую инкарнацию, то, что подготавливает себя в нас для ближайшей инкарнации. И если человек учится постепенно отделять сновидения от того, что является образами повседневной жизни, то он учится познавать пророческую природу снов. Можно действительно раскрыть для себя пророческую природу снов, надо только учиться высвобождать сновидения от тех повседневных образов, в которые они облекаются. В случае снов надо больше смотреть на вид и форму, как их переживают, нежели на то, что переживается. Например, говорят себе: то, что мне снится одна личность, происходит от типа моего эфирного тела, от той формы, в какой моё эфирное тело с его повседневными образами выступает навстречу переживаниям астрального тела. В связи с тем, что переживает человек, он, чтобы понять, что же готовится для следующей жизни, должен больше внимания уделять этим виду и форме (снов), чтобы отделить это от образов в нашем эфирном теле. На самом деле в снах мы действительно имеем вложенное в нас пророчество о наших будущих переживаниях. Чрезвычайно важно, надлежащим образом обратить на это внимание. Человеческая жизнь раскрывается всё больше и больше, по мере того, как мы рассматриваем её как нечто сложное. Человек хочет упростить всё это, так ему было бы удобнее, но дело обстоит именно так, что это сложно.
Видите ли, человек, стоящий во внешнем физическом мире, не сознаёт, что в нём заключено всё, что только возможно, всякая всячина. Теперь мы познакомились с тем, что включено в нас как пророчество грядущей жизни. Но в нас включено ещё и многое другое, и самопознание основано на том, что мы всё больше и больше познаём то, что заложено в нас, что работает в нас, делает нас счастливыми или несчастными, ибо все заложенные в нас вещи делают нас счастливыми и несчастными. Так обычно людям становится неясно, через что они проделали перед этой земной жизнью – имеется в виду то, что сделало их земными людьми, не они сами, - (древняя) лунная жизнь. Мы кое-то знаем об этой лунной жизни, также и предшествовавшей ей (древней) солнечной жизни и древней сатурнической жизни. Взглянем сначала на лунную жизнь! В настоящее время мы, конечно, ведем земную жизнь, но лунная жизнь была необходима, для того, чтобы могла осуществиться эта земная жизнь. В лунной жизни подготавливались причины, предпосылки для земной жизни, и в некотором роде эта лунная жизнь ещё включена, встроена в нас. На (древней) Луне человек был ясновидящим сновидцем. В себе он воспринимал действительность в сновидческих образах. Однако то, чем мы были на (древней) Луне, мы ещё носим в себе, это встроено в нас. Конечно, лунный человек стал земным человеком. Но в это следствие ещё включена причина, мы ещё носим в себе этого лунного человека. Взглянув на этого лунного человека, мы можем сказать: он является в нас тем, что мы называем сновидцем. На самом деле все мы носим в себе сновидца, сновидца, который хотя и менее плотен, который слабее мыслит, чувствует и волит, но который, в сущности, мудрее, чем мы, как земные люди. Мы носим в нас сновидца. Некоего субтильного человека носим в себе все мы. То, что мы так оперируем с нашими мыслями, нашими чувствами и волей есть результат того, что дало нам развитие, эволюция. От лунной эволюции в нас нечто осталось, и это в нас - человек, видящий сны, сновидец. Но в этом сновидце нам дано больше, чем в том, что мы можем иметь посредством наших мыслей, чувств и волевых импульсов, причём этот сновидец не совсем уж бездеятелен. Мы не обращаем внимания на этого сновидца, но мы делаем многое, очень многое, что мы всего лишь наполовину умеем, чем этот сновидец руководит в нас и что он ориентирует. Мы полагаем, обдумываем нечто, тогда как сновидец тоже нечто делает в нас, направляя наше мышление то туда, то сюда; например, мы придумываем какой-либо тезис; сновидец делает так, что мы высказываем этот тезис совершенно определенным образом, придаём ему остроту, облекаем его в какие-либо эмоциональные нюансы. Этот сновидец и есть то, что осталось в нас от (древней) Луны. Я могу указать на одну выдающуюся личность, обратив внимание на то, как заметить в ней этого сновидца. Если люди в жизни знакомятся друг с другом, или если они знакомятся с выдающимися людьми с помощью публикаций, они по большей части заботятся тут о том, что представляет собой этот другой как земной человек, а не о том, чем является он как сновидец, как поэт. Но в этом он высказывает себя глубже.
Есть один великий писатель: Эмерсон(77). Эмерсон действительно обладал свойством всегда углубляться в предмет, которым он занимался, так что ему могли указывать на противоречия, ибо он всегда совершенно погружался в тот предмет, который занимал его непосредственно, совершенно входил в предмет. Его не заботило, если то, что он характеризовал затем, противоречило тому, что он характеризовал прежде, когда он погружался внутрь другого предмета. Но именно у Эмерсона всегда заметно, что если он совершенно углубляется в человека или другой предмет, вместе с ним говорит тихий отголосок лунного человека Эмерсона, его сновидец. Эмерсон написал два прекрасных трактата: один о Шекспире как наиболее характерном представителе поэзии; ещё один о Гёте как представителе писателей. Дело обстоит так, что люди читали подряд в трактате Эмерсона о Шекспире, читали всё подряд в трактате о Гёте, и были довольны, были удовлетворены этим. Но можно пойти дальше и спросить себя: не чувствуется ли как тут у Эмерсона тихо резонирует нечто особенное? Тогда открывается нечто в высшей степени удивительное: Эмерсон хочет характеризовать Шекспира не просто как Шекспира, он хочет представить его как пример, как образец для поэта. Весьма своеобразно то, что, когда Эмерсон точно углубляется в Шекспира, происходит нечто, как если бы слышался тихий перезвон нижних тонов, оттенков.
Вы не допустите, что я, исходя из шовинизма, из национальных мотивов хочу сказать что-либо дурное о Шекспире. Шекспир, несомненно является для меня великим поэтом, само собой разумеется, я рассматриваю его как одного из величайших поэтов всех времен. Но мне хочется извлечь наружу те тихие оттенки, которые выявляет Эмерсон, характеризуя Шекспира. Он говорит, что оригинальность, в сущности, не является тем, что делает человека великим. Даже если мы характеризуем великого поэта, мы не должны требовать, чтобы эта великая личность была оригинальной.
Видно, что Эмерсон, характеризуя Шекспира, подчеркивает, что поэт ищет повсюду, чтобы взять то, что ему нравится и внести это в свою поэму. Эмерсон как бы старается извиниться, что Шекспир не оригинален, что он всюду, из итальянских, испанских, французских и немецких источников, и, конечно, из английской истории собирает вместе всё, что он затем перерабатывает в свою поэзию. Весьма своеобразно то, что Эмерсон, который с такой любовью углубляется в Шекспира, использует в отношении Шекспира такие слова, чтобы характеризовать Шекспира: « Великие мужи вырисовываются в большей степени благодаря всеобъемлющему духу, уму и благодаря высокой точке зрения, с которой они смотрят, нежели благодаря оригинальности. Если мы требуем той оригинальности, которая подобно пауку из своего собственного нутра вытягивает свою собственную паутину, которая сама находит глину, формирует из неё кирпичи и сооружает дом, то великие мужи не оригинальны. Сущность истинно полноценной оригинальности состоит не в том, что она не похожа на другое».
Итак, он извиняет Шекспира за то, что тот был столь мало оригинален, что должен был повсюду всё заимствовать. Он заходит столь далеко, что говорит: чтобы понять Шекспира, надо взглянуть на всю английскую публику того времени, чьим вкусам старался идти навстречу Шекспир. Достойные внимание слова говорит Эмерсон о Шекспире: «Легко понять, что всё, когда-либо наилучшим образом написанное или сделанное в мире, не было трудом только одного человека, но было широко разветвлённой, общей работой, где тысяча как один, все движимы одним импульсом, приложили руку к осуществлению». И вот, пожалуйста, послушайте наиболее достойное внимания, из того, что говорит Эмерсон о Шекспире, с любовью характеризуя его : «У писателей есть своего рода практическое правило, что, обнаружив у себя однажды способность самостоятельно создавать нечто оригинальное, позволяет себе, потом дискретным образом обкрадывать произведения других.»
Итак, Эмерсон пытается показать, как мировое положение Шекспира обусловлено тем, что великие люди обкрадывают других. Что, в сущности, мотивы многих его работ заимствованы. Вот что обнаруживается в эмерсоновской характеристике Шекспира как легкий оттенок.
А теперь обратимся к исполненному любви рассмотрению Гёте. Гёте Эмерсон характеризует как представителя писателей. Но Эмерсон говорит по отношению к Гёте: Природа всюду обнаруживает стремление дать высказаться своим чудесным произведениям. Каждый камень, каждое растение, каждое существо в природе ожидают того, чтобы когда-нибудь высказать себя через человеческую душу. Писатель всегда находится в непосредственной связи с природой. Как будто бы сам Творец готовит те мысли, с которыми выступает писатель. Замечательно, - говорит Эмерсон в отношении Гёте, - что этот муж своим талантом совсем не обязан, ни своему народу, ни своей стране, ни своему окружению, но всё, подобно ключу бьёт из него самого. Даже об истине и заблуждении он принимает решение сам, один, производя всё из самого себя.
Когда Эмерсон характеризует Гёте, он пытается со всех сторон набрать понятия; в то время, как Шекспира он характеризует как величайшего разбойника, Гёте он изображает как личность из центра мира, как бы из самой природы. Послушаем некоторые места, где Эмерсон говорит о Гёте: « Тайна гения в том, чтобы не терпеть существующую для нас ложь. Всё, что мы осознаём, доводить до истины; в изощрённости современной жизни, в искусстве и науке, в книгах и человеческих верованиях будить определенность и доверие; вначале, в конце и в середине пути на все времена почитать любую истину, причем, не только тем, что мы её познаём, но и тем, что мы делаем её направляющей линией наших поступков» Или говорит он о Гёте; «В моих глазах этот писатель стоит как человек, чья позиция была предусмотрена при построении мира».
Шекспира он характеризует как человека, который таков, как того хочет публика; Гёте - как человека, который был предусмотрен от начала мира; чья профессия, положением «которого он достиг, он не обязан никому; от своего рождения он выступает в мире как свободный, сверхпробуждённый гений…» или: «Он весь представляет собой глаз и инстинктивно обращается туда, где заложена истина. Скажи кто-либо что-то, он сразу же знает то ли это правда, то ли фальшь. Ему было ненавистны бездумно повторять и давать себя одурачивать старушечьими историями, хотя они на протяжении тысячи лет пользовались доброй верой человечества.»
Эта фраза стоит в характеристике Гёте. В характеристике Шекспира стоит, что он не мог ничего сделать достаточным образом, кроме того, как собирать всё, написанное им. Самым, - я бы сказал, - удивительным образом Эмерсону удалось проработать в характеристике Шекспира и Гёте различие между Шекспиром и Гёте. Однако затем, исходя из чувства, может быть найдено то, что в обоих творил сновидец; это означает, как Эмерсон пришёл к тому, чтобы характеризовать Шекспира как большого разбойника, а Гёте характеризовать как великого (человека), связанного с истиной. Это в высшей степени интересно, ибо это не было сознательным волеизъявлением; это дыхание, однако распространяется на оба трактата.
Вы видите, что существует чтение, отличное от того, как только просто взять в руки книгу и прочесть её. Самое важное о вещах человек вообще узнаёт не тогда, когда просто принимает в себя нечто отдельное, но когда он сравнивает это, когда он позволяет воздействовать на себя, то одному, то другому.
Я позволил себе привести этот пример, поскольку в Эмерсоне действительно часто говорит сновидец. Так можно поистине осязаемо обнаружить, как в нём говорят две личности, ибо то, что обыкновенный читатель находит как противоречие, Эмерсон, в конце концов, тоже знал. В конце концов, у Эмерсона противоречия столь грубы, что должны бросаться в глаза каждому. С одной стороны он называет англичан первым народом мира, с другой стороны он ставит выше немцев. Один раз это высказывается из верхнего сознания, в другой раз - из сновидца. Особенно интересно, если вы прочтете обе заключительные части трактатов о Шекспире и о Гёте; просто прочтете эти завершения друг за другом. В случае Шекспира Эмерсон приходит к тому, что говорит: Все, кто действовал до сих пор, ещё не достигли того, чем является поэт в мире: «Мир ещё ждёт поэта-священника». Это подобно отречению, которое как чувство в конце пронизывает трактат о Шекспире.И напротив, в конце трактата о Гёте стоит: благодаря ему человек побуждается почитать всякую истину тем, чтобы не просто познавать её, но делать её направляющей линией нашего поведения. В то время как в конце трактата о Шекспире стоит фраза отречения, фраза, исполненная уверенности стоит в конце трактата о Гёте.
Мы живём сейчас в то время, когда следует немного обращать внимание на такие вещи, хоть немного познавать их. Тогда мы найдём, что в каждом человеке живёт этот сновидец, он возвещает о себе в поступках человека, и когда он становится видимым ясновидческому сознанию, мы можем, изучая людей, познать его и в обычной жизни. Это мы можем и в случае Эмерсона. Изучать Эмерсона интересно.
Этот сновидец в нас является тем, на кого действует всё, что, без того, чтобы мы об этом знали, должно действовать на нас из духовного мира. В том, что мы переживаем в качестве земных людей, мы создаём мысли, формируем волевые импульсы. То, что мы знаем, есть то, что мы находим в нашей жизни. Но в наших сновидениях играют роль инспирации Ангелов, Архангелов, которые в свою очередь инспирируются существами более высоких Иерархий. В наши сны, - у одного человека больше, у другого меньше, - входит нечто более разумное, чем то, что имеем мы в себе из нашей обычной жизни, чем всё, что обозреваем мы в повседневной жизни в мышлении, чувстве и волении. То, откуда нами руководят, то, что больше, чем был и есть земной человек - входит в нашего сновидца.
Видите ли, этот сновидец, что может вызвать в нас многое, но на бессознательном уровне. Конечно, всё то, что воздействует на нас окольным путём через существ, принадлежащих к Иерархии Ангелов, действует на сновидца; но также и всё ариманическое, всё люциферическое действует, прежде всего, на этого «мечтательного сновидца», действительно действует в сновидце, так что большая часть того, чему люди придают цену, исходя не из своего сознания, но из инстинкта, есть действие из духовного мира в этом сновидце, в этом мечтателе (Traeumer).
Мне хотелось бы привести вам пример на эту тему. Я хочу привести пример касающийся большого исторического промежутка времени. Я часто говорил вам, что европейские народы можно познать благодаря пониманию того, как к итальянцам Народная Душа говорит через душу ощущающую, к французам - через душу рассудочную или характера, к англичанам - через душу сознательную, к немцам - через «я», к русским - через Самодух. Но эта речь через Самодух обусловливает то, что у русских есть сегодня инстинкты, которые должны будут развиться только в будущем. Только в далёком будущем выступит то, что должна говорить русская Народная Душа, если когда-либо человеческая душа разовьётся до Самодуха. Поэтому всё, выступающее на Востоке, носит ещё зачаточный характер. Но эти народы Востока инстинктивно чувствуют, что они относятся к другому культурному потоку. Они чувствуют, что им необходимо ждать. Но ни один человек не ждет охотно, если он мыслит о себе, будучи в своём современном сознании. Дело именно в том, что они должны ждать и сознательно вбирать то, чем является европейская культура. Напротив, в них живёт инстинкт, что они должны направлять и руководить, что они недостаточно быстро убивают Европу, в то время как естественный ход вещей состоит в том, чтобы развить себе в Средней Европе то, что может развиться из диалога Народной Души с «я».
У русской Народной Души задатки таковы, что она должна пройти школу в Средней Европе, и если она переработает то, что было предварительно проработано в Средней Европе, тогда она когда-нибудь сможет внести в европейскую культуру тот вклад, который она должна внести. Вместо этого в неупорядоченных, хаотических инстинктах осуществляется нечто странное, в чём мы можем видеть, что эти инстинкты возбуждаются в этом «мечтательном сновидце» всевозможными ариманическими и люциферическими импульсами. Эти ариманические и люциферические импульсы вообще являются причиной того, что Восток таким ужасным образом обратился против Германии.
Видите ли, есть один мыслитель, из которого говорит его «сновидец» - это Южаков (Южаков Сергей Николаевич [17 (29). 12. 1849, г. Вознесенск Херсонской губернии, ныне Николаевской области УССР, — 29. 11 (12. 12). 1910, Петербург], русский публицист и социолог, либеральный народник, брат революционерки Е.Южаковой -примеч. перев.)(78)
Я хотел бы обратить ваше внимание на идеи этого мыслителя, который в 1885 году высказывался об отношении русской культуры к английской культуре; хотелось, чтобы большое количество людей современности ознакомились с такими идеями, которые незадолго до этого возникли в одной русской голове и распространились. Мы должны рассматривать эти идеи не в связи с их содержанием, а как симптом того, что живёт во всём русском народе.
Южаков говорит: здесь мы имеем загнивающий Запад, который созрел для гибели. Всё, что есть на Западе, перестало соответствовать своему времени, должно раствориться. Тут должна выступить Россия. Но Россия не должна культивировать один только Запад, спасать Запад от его варварства, нет, Россия должна спасать весь мир вообще, особенно Азию. И это спасение Азии для души Южаков изображает следующим образом.
Давайте взглянем на Азию. Настоящая азиатская культура исходит из Ирана. Эта иранская культура идёт от Ормузда; иранцы знают о борьбе между Ормуздом и Ариманом. Всегда можно было видеть, как иранцы делали всё, чтобы распространить в Иране благословение Ормузда. Но тут пришли туранские народы, зависимые от Аримана, она постоянно притесняли культуру Ормузда, боролись и побеждали её. Сначала Ормузд и Ариман боролись в Иране. Но если мы посмотрим, как народы Европы действовали против этой культуры Ормузда, мы увидим, что эта прекрасная культура Ормузда распространилась в тех областях, которые в первую очередь были завоёваны англичанами. Англичане проявили себя по отношению к культуре Ормузда как самые худшие варвары. При этом Россия должна сделать в Азии много хорошего по отношению к тому, что было в Азии разрушено этими нечестивыми англичанами. Придя туда, англичане захватили целую часть Азии, они использовали, высосали эту культуру Ормузда. Что представляли себе эти англичане? Англичанин считал, что эта культура существует для них, такой англичанин говорил, что вся эта Азия не годится для чего-либо другого, как только облечься в английскую одежду, сражаться друг с другом английским оружием, работать английскими инструментами, пить и есть из английской посуды и играть английскими безделушками. Ничего иного азиатская культура собой не представляет. Вся Азия – это, якобы всего лишь трофей Англии. Южаков выражает это очень точно: «Англия эксплуатирует миллионы индусов, но её существование зависит от послушности различных народов, населяющих богатый полуостров; я не желаю моему отечеству ничего подобного, - я могу лишь радоваться тому, что оно достаточно далеко отстоит от этой как блестящего, так и печального состояния». Южаков писал это на русском языке в 1885 году. Что же сделали русские? – говорит Южаков, - русские до сих пор не могли поступать так, как поступали западноевропейские народы, как делали англичане – противозаконно нападать и присваивать себе то, что было в Азии как культура Ормузда. Русские приходили только туда, где была культура Аримана, причем они останавливали те народы, в которых действовал Ариман, чтобы они не могли дальше вредить тому, что совершал в Азии Ормузд. После того, как русские освободили народы Азии от злого Аримана, они освободили в этих областях эти народы также и от прегрешений англичан в отношении культуры Ормузда. Тем самым они смогли подготовиться к тому, что было их дальнейшей задачей в Азии, после того как они освободили её от Аримана; они должны были исправить то, что наделали с культурой Ормузда европейские народы, а именно англичане. На вопрос, а почему эти народы не могли продолжить культуру Ормузда, Южаков отвечает, что эти народы подпали индустриализму и индивидуализму, что они в первую очередь всегда думали о самих себе, в то время как русские думают о самих себе в последнюю очередь. Такие люди (европейцы) не годятся; они запутаны в индустриализме и индивидуализме, они стали кровопийцами для Азии. Россия принесёт новые комбинации; сочетание блестящего военизированного казачества с природой хозяйственного земледельца. Из этого сочетания в Азии возникнет освободитель человечества. Избавитель человеческого развития возникнет в Азии. - Идеал Южакова состоит в том, что из сочетания казачества с земледельцем, обрабатывающем землю возникнет избавитель мира.
Вы видите, мои дорогие друзья, сформирован идеал, относительно которого вы едва ли усомнитесь в том, что в собственном духе Южакова есть кое-что воздействующее от духа Аримана, хотя и воздействующее в «мечтателе-сновидце». Однако это влияние, оказываемое на «сновидца» постепенно становилось всеобщим настроением народа и вызвало то, что обнаруживается теперь как общее настроение народа на Востоке Европы; ибо здесь мы имеем дело именно с таким умонастроением народа, как оно выражено в словах Южакова.
Видите ли, я хотел указать также на то, в духовной науке есть нечто, позволяющее нам всё ближе вглядываться, всё больше вглядываться в то, что говорят люди и о чём они грезят, мечтают; ибо этого «мечтательного сновидца» все мы носим в себе, этот «сновидец» есть во всех нас. На этого «сновидца» оказывают влияние как добрые, так и злые силы.
Также как мы имеем в себе этого «мечтательного сновидца», который вносит в нас (древнюю) лунную природу, также носим мы в себе и солнечного человека из (древней) солнечной эволюции. Однако он уже больше ни в коем случае не может видеть сны, грезить. Его сознание сформировано подобно сознанию растения. Мы носим в себе некого спящего растительного или солнечного человека. А затем мы носим в себе полностью мёртвого, мёртвого как камень (древнего) сатурнического человека. Также как солнечного человека, который спит (сном без сновидений – прим. перев.), мы несём в себе сатурнического человека, который ещё в своём сознании находится на ещё более глубоком уровне, уровне, находящемся под уровнем сознания сна без сновидений. То, чем является в нас «мечтательный сновидец» - есть лунный человек; то, что живёт в нас с постоянным сознанием без сновидений, сонным сознанием, есть солнечный человек; сатурнический человек располагается в нас как, я бы сказал, наша древнейшая первопричина, как самое внутреннее ядро в нас. Но и этот сатурнический человек имеет глубокое значение в всей нашей жизни. Все те познания, которых человек достиг сегодня, будь то во внешней жизни, будь то в науке, возникают потому, что внешний мир действует на человека как на сатурнического человека. Это воздействие не доходит до сознания человека, но оно существует. То, что мы думаем, чувствуем и волим, входит вплоть до этого сатурнического человека. Этот сатурнический человек и есть то, что в конце концов остаётся от нас нашей Земле, независимо от того, будем ли мы сожжены как физическое тело, или истлеем.
То, чем является «мечтательный сновидец», не остаётся; то, чем является солнечный человек, тоже не остаётся. Сатурнический человек переходит в виде тонких, тонких пылинок в элементарный мир Земли, это остаётся, и они несут в себе следы того, что в нас было. Вы можете, проверяя элементарный мир найти сегодня то, пусть даже в тончайших пылинках, что было останками Авраама, Платона, Сократа, Аристотеля, вы можете найти то, что было их сатурническим человеком. То, что было сатурническим человеком отдается Земле, оно остаётся в Земле, остаётся в Земле с нашим постоянным характером.
В прежние времена это ещё было не так. Именно в наше время, с пятнадцатого, шестнадцатого столетия это стало так. Раньше весь человек растворялся; лишь те, кто опережал своё время как Авраам, Платон, Сократ, Аристотель, отдавали свои останки Земле. Теперь, несомненно, так обстоит со всеми людьми. Своеобразие состоит вот в чём: всё то, что в настоящее время достигается на пути внешней науки, отпечатывается в этом сатурническом человеке и вместе с этим сатурническим человеком входит в Землю.
Всё остальное, что имеет человек, потеряется, растворится в Космосе, когда Земля однажды достигнет своей цели. То, что мы имеем вокруг себя как минералы, растения, животные, прейдёт, погибнет, только то, чем вы были как сатурнический человек, останется существовать в виде тонких пылевидных частичек, перейдёт от Земли к состоянию Юпитера, и образует затем твёрдый остов Юпитера. Это будет настоящими атомами для Юпитера. Те люди, которые сегодня изучают внешнюю науку, которые сегодня мыслят внешне, воздействуют на своего сатурнического человека так, что образуют в этом сатурническом человеке атомы для Юпитера. Тем самым Юпитер получит свои атомы. Но если бы не было только это, весь Юпитер возник бы так, что он был бы, в сущности, всего лишь минеральным или минералоподобным шаром, и никакие растения на нём бы не росли. То, что мы можем перенести на Юпитер посредством нашего сатурнического человека, способствует лишь тому, чтобы Юпитер мог стать минеральным шаром. Произрастить растения на нём мы не можем. Если же на Юпитере должны расти растения, тогда солнечный человек в нас тоже должен получать кое-что. Но этот солнечный человек в нас, правильным образом получает от нас нечто с данного момента и в будущем только благодаря тому, что люди принимают в себя понятия духовной науки, ибо те понятия, которые мы принимаем извне, уходят в сатурнического человека. То, что мы принимаем как мысли из духовной науки, идёт в солнечного человека. Поэтому духовная наука требует большой активности. Её мысли отличаются от мыслей внешней науки тем, что они активны. Они должны быть схвачены живо; человек не должен вести себя пассивно по отношению к мыслям как во внешнем мире. В духовной науке, следует всё мыслить активно, тут мы должны быть внутренне деятельными. Это воздействует на нашего солнечного человека. Если бы в человеке не было солнечного существа, то на возникшем Юпитере всё было бы минеральным, там не было бы растительного мира. Люди, развивающиеся духовно, переносят туда нечто, что приведёт на Юпитере к растительному миру. Вместе с солнечным человеком в нас мы переносим то, что возникнет как растительный мир; чтобы сделать Юпитер безжизненным, голым, надо лишь отвергнуть духовную науку. Теперь нам удалось основать духовную науку, чтобы на Юпитере возникла вегетация.
Мы, исследователи духовной науки всё же не таковы, чтобы говорить, как говорят другие люди, что «по сравненью с ним чудесно далеко продвинулись мы сами!» (слова Вагнера, «Фауст» - примеч. перев.) Вы только послушайте современных врачей, которые так прочно стоят на современной точке зрения, или послушайте философов и так далее, они говорят: нам нет необходимости углубляться в далекое прошлое, там мы встречаем людей, которые ничего собой не представляют; такой человек как Парацельс был, в сущности, идиотом, и преподаватель гимназии сегодня умнее, чем Платон. Такова философия, злословящая от Геббеля. Как драматическая идея в его дневнике находится мысль, как у одного учителя гимназии в классе был перевоплощённый Платон. Геббель захотел изобразить некую драматическую фигуру (79)и показать, как школьный учитель обходился с этим перевоплощённым Платоном, который абсолютно ничего не понимал из того, что этот школьный учитель говорил о Платоне. Геббель хотел изобразить это в драме. Действительно жаль, что он не отобразил эту идею в драме, ибо это действительно весьма прекрасная идея.
Мы, впрочем, не придерживаемся той точки зрения, что «как, по сравненью с ним, чудесно далеко продвинулись мы сами». Мы придерживаемся другой точки зрения. То, что сегодня называется философией, придерживается заносчивой точки зрения: чему минуло десять лет, представляет собой уже преодоленную точку зрения. Впрочем, мы знаем, что мы сообщаем духовную науку так, как мы и должны сообщать, говорить о ней. Но мы знаем также и то, что придёт время, когда то, что мы высказываем как духовную науку станет в будущем бессмыслицей, время, когда среди человечества должно будет действовать нечто совершенно иное. То, что мы теперь должны сообщать как духовную науку, имеет современную форму, изыскивая в вечности то, что в современности может послужить во благо и на пользу. Но придёт время, когда будет необходимым, чтобы мы точно также, как мы теперь оказываем влияние, воздействуем на солнечного человека, попытались воздействовать на «мечтательного сновидца» (Traeumer), подобно тому, как вся наша внешняя наука действует на сатурнического человека. То, что создаёт внешняя наука из сатурнического человека, оснует Юпитер как минеральную массу; то, что духовная наука делает из солнечного человека, оснует вегетацию, растительный мир Юритера. То, что станет животной жизнью, фауной Юпитера, будет образовано посредством того, что последует за нашей нынешней духовной наукой, будет основано благодаря тому, чем стане духовная наука в будущем. Затем последует ещё нечто, что будет на Юпитере действовать на человека (то есть действовать для создания уже не минерального, растительного, животного, а человеческого царства - примеч. перев.); это ещё будет образовано и это станет для нас основой для собственной культуры Юпитера.
Так мы стоим теперь в жизни в таком периоде, когда посредством внешней науки мы подготавливаем для Юпитера минеральное ядро, и когда духовная наука влияет на растительное бытие Юпитера и оснует его вегетацию. Придёт и нечто, оказывающее влияние на «мечтающего сновидца», троймера, что будет содействовать животному миру Юпитера. И только затем то, что соответствует нынешним проявлениям мышления, чувства и воли человека, будет посредством высшей мудрости направлено так, что когда земная эволюция завершится, сам человек сможет перенести себя на Юпитер.
Таково наше положение в эволюции Земли, так из нашего человеческого начала мы видим, каким образом мы включены в великий мир, в Макрокосм. Мы узнаём, что мы не совершаем ничего, что не было бы важно. Мы знаем также, что когда мы вместе развиваем духовную науку, мы содействуем вегетации Юпитера, а посредством того, что мы запечатлеваем в словах, мы создаём то, что в состоянии Юпитера будет передано миру будущего.
Вспомните, мои дорогие друзья, ведь я говорил: всё, что является минеральным миром, исчезнет в мире; всё, что является растительным миром, исчезнет; всё, что является животным миром, исчезнет. Ничего не перейдёт туда от Земли, кроме минеральных атомов от людей, от сатурнической части человека. От минералов, растений и животных на Юпитер ничего не перейдёт. Перейдёт только то, что теперь является в нас сатурническим человеком; это будет минеральным царством Юпитера.
Я не знаю, помнят ли некоторые наши друзья о нашей исходной точке, кода много лет назад в Берлине, - сначала в небольшом составе, некоторые среди нас пережили это, - мы начали рассмотрения на эту тему. Перенесемся на более поздний Юпитер. Что представляют собой атомы Юпитера? Это сатурнические частицы современных людей. Бессмысленно говорить о таких атомах, о которых говорят физики. То, что человек достигает на всей Земле, входит в сатурнического человека и становится атомами Юпитера. Говорить о том, что в наши минералы, в животных и растениях находится то, что ищут там физики - чистая бессмыслица. То, что сейчас является земными атомами, подготавливало себя в (древнем) лунном бытии, это то, что готовило в нас солнечного человека, подобно тому как теперь мы готовим нашего сатурнического человека. Об атоме, подготовленном из всего Космоса, я уже говорил однажды раньше(80). В старых лекциях вы можете это найти снова, в тех, что были прочитаны в начале нашей деятельности в Берлине. Теперь я могу сделать это лишь вкратце, после того, как было предпослано то, что мы проделали за это время.
Однако с тем, чем являются наши светила, внешние физические светила, с физическим Солнцем, физической Луной, которых мы наблюдаем в Космосе, дело обстоит не так, как это видят физики. Физики были бы очень удивлены, если бы она смогли когда-либо приблизиться к Солнцу, и не обнаружили бы там того, что они смоделировали. Они были бы весьма удивлены тем, что им пришлось бы там увидеть. Что бы обнаружили там, если бы когда-либо смогли туда подняться, - в соответствие со временем это было бы на воздушном шар будущего, на эфирном шаре, - то, что обнаружили бы там, было бы весьма необычно. Там не нашли бы того, что моделируют физики; там не нашли бы совершенно никакого физического тела. Это лишь выглядит так. То, что окружает нас как Солнце, Луна и звёзды, принадлежит к целому, которое возникло когда-то после (древней) лунной эволюции, лунного развития. После лунной эволюции погибла не только (древняя) Луна; нет, всё, что было тогда видимым Космсом, погрузилось в ночь. И всё, что является Космосом теперь, в сущности, добавилось как принадлежащее к Земле, так что если когда-либо Земля погибнет, то не только растительное и животное царства погибнут вместе с Землей, но вместе с ней погибнет и всё то, что находится вовне, в Космосе; современные формы звёзд погибнет в ночи. А затем будет выстраиваться то, что станет Юпитером. Его атомами будут сатурнические части человека. Его окружение будет выглядеть совершенно иначе, нежели наше земное окружение.
Рассмотрев всё это, человек, который сегодня понимает это, мог бы сказатьследующее: так что же останется от современного мира, когда эволюция Земли завершиться? Минеральное, растительное, животное царства, - всё это распылиться, прейдёт. То, что сегодня достигает человек как таковой, то, что он сегодня образует из внешней силы суждения, перейдёт в минеральное царство Юпитера; то, что человек достигает как духовную науку, в качестве солнечного человека перейдёт туда и ляжет в основу вегетации; то, что мы говорим - слова - перейдёт туда; то, что происходит как моральное, перейдёт туда.
Разве Тот, Кто должен был задавать смысл и направление всему земному развитию, не сказал совершенно особенных слов, разве Он не сказал: «Небо и Земля прейдут, но слова Мои не прейдут»?(81) - Разве мы не начинаем теперь понимать глубочайший смысл слова Христа: «Небо и Земля прейдут, но слова мои не прейдут»? Разве это не верно, в буквальном смысле?
Слова, вытекающие из внешней науки и действующие на сатурнического человека, перейдут туда и образуют атомы Юпитера. Слова, которые возникают из духовной науки и действуют на солнечного человека, перейдут туда и образуют вегетацию Юпитера; то затем воздействует на «сновидца» перейдёт туда и образует животное царство Юпитера; то, чего достигнет человек посредством морального и посредством слов духовной науки будущего, превратиться в человека Юпитера. Им станут слова, им станет мыслительная мудрость. Это будет существовать. То, что находится вокруг в Космосе, прейдёт. «Небо и Земля прейдут, но мои слова не прейдут».
Так постепенно мы замечаем, как от этой центральной мастерской, которую мы называем Мистерией Голгофы, проистекают слова глубокой мудрости. Они проистекают оттуда. Я говорил однажды: Всё последующее земное развитие будет существовать для того, чтобы постепенно понять то, что было сказано Тем, Кто прошёл через Мистерию Голгофы. Сегодня я попытался, исходя из всей духовной науки, развитой нами до сих пор, объяснить Слово, Слово Христа: «Небо и Земля прейдут, но слова мои не прейдут». Всё снова и снова будут приходить люди, которые на основе того, что умеет объяснить духовная наука, будут толковать другие слова Христа. Многие должны будут придти, чтобы понять весь смысл слов Христа, ибо эти слова являются направляющими, являются словами, даваемыми нам из Духа, словами, которые могут быть поняты только в ходе времен благодаря тому, что будет принесено из науки Духа.
Если мы воспримем это на уровне чувства, только тогда у нас возникнет ощущение всей неповторимости, единственности Мистерии Голгофы, возникнет благодаря восприятию, которое взирает к бесконечному, чудесному познанию того, что Мистерия Голгофы даёт смысл Земле от начала мира до его конца.
Сегодня, мои дорогие друзья, моей задачей было, - поскольку предстоят ещё две недели, когда мы не сможем говорить друг с другом, - сказать о том, что мы можем принять в наши души, и в ближайшие недели усиленно медитировать над этим. Мне хотелось заложить в ваши души некоторые мысли, которые вы затем можете разрабатывать дальше. Нашей летней духовнонаучной задачей всегда было то, чтобы то, что нашло себе место в нашей душе, мы разрабатывали дальше и, чтобы благодаря этому наша душа делалась более живой и более зрелой; ибо мы продвигаемся дальше в духовной науке не потому, что воспринимаем духовную науку как теорию, не вследствие только лишь того, что мы принимаем идеи, но благодаря тому, что мы преобразуем эти мысли во всю нашу душевную жизнь, в наше живое ощущение. Да, если мы дадим этим мыслям о нахождении человека в Макрокосме именно так действовать на наши души, мы, как люди, почувствуем себя внутри целого. Всякое малодушие, всякая боязливость, всякая безнадёжность должны исчезнуть перед величием этих мыслей. Со всей скромностью мы должны почувствовать себя как человека. И всё то, что мы можем принять в себя как духовную науку, всё то, что как нечто живое от духовной науки может и должно действовать в нас, - что до сих пор всегда было нашим принципом, - мы должны особенным образом акцентировать в современности; ибо всегда, всё снова и снова мы при наших рассмотрениях в настоящее время помнить о том, что, предостерегая, предстаёт в великих событиях времени. Мы всё снова должны думать о тех, которые оставляют нам свои эфирные тела в юном возрасте, эфирные тела, которые смогут оказать помощь для одухотворения культуры будущего. И если это одухотворение должно будет наступить, тут должны найтись души, которые понимают кое-что в этих духовных связях, души, которые смотрят в этот мир и знают, что там, вверху находится не только то, что в абстрактном смысле называют притяжением, но что там, вверху находятся живые умершие, находится то, что они из своей собственной жизни отдали земному человечеству, - неиспользованные эфирные тела. Те души, которые кое-что понимают в этих вещах, души, чьи мысли восходят к тому, что струится вниз от неиспользованных эфирных тел преждевременно ушедших, должны будут взаимодействовать.
То, что мы должны пронизать наши души этим духовным и земным взаимным течением, и прежде всего с нашими мыслями, а также вместе с тем, что стало духовным в на самих, обращаться вверх, к духовному, - всё это я, как всегда в завершении, обобщаю в словах, которые и сегодня должны стать окончанием нашего рассмотрения:
Из мужества бойцов,
Из крови павших,
Из страданий оставленных,
Из жертвенных дел народа,
Взрастёт духовный плод -
Если, сознавая Дух,
Души направят свои чувства
В царство Духа.