Антропософский форум > Антропософия

Последние переводы том 157 Судьбы людей и судьбы народов

(1/3) > >>

Алекс:
РУДОЛЬФ ШТЕЙНЕР

             СУДЬБЫ ЛЮДЕЙ  И  СУДЬБЫ НАРОДОВ

                    Четырнадцать лекций, прочитанных в Берлине
                                С 1 сентября 1914 по 6 июля 1915
                                               Библ.№ 157

                      Перевод с немецкого Александр Демидов






                                    СОДЕРЖАНИЕ


ПЕРВАЯ ЛЕКЦИЯ, Берлин, 1 сентября 1914
О судьбах людей и судьбах народов

Незавершенное строение в Дорнахе и начало войны. О вере в победоносность духовной жизни. Требование понимания мировой необходимости этого сурового времени ( ссылка на Бхагават-Гиту). Лишь  позднее станет понятной речь правящей в этом мировой кармы. О силе и о любви, которые могут возрасти из духовнонаучного образа мыслей, чтобы правильным образом придти на помощь событиям эпохи. Мантрические изречения.

     ВТОРАЯ ЛЕКЦИЯ,  31 октября 1914
Национальности и национальное в свете духовной науки

Особая необходимость в современности  -  посредством духовной науки проникнуть во внешние явления. Вечное в человеке и его земная конфигурация, к которой принадлежит национальное. Ненависть народов и устранение всего национального вследствие смерти. Европейские нации как представители отдельных членов существа человека. Ненависть как ярость по отношению к собственному высшему «Я», которое в будущем связано с другими национальностями. Особенный характер народов Европы. Их различное отношение к тем, кто принадлежит чужим нациям. Их различный опыт при прохождении врат смерти. Их отношение к ведению войны. Особое положение России, основное настроение молитвы на Востоке; Мережковский. Оккультный опыт в период развязывания войны. Как духовная наука должна оправдать себя в суровое время.

 ТРЕТЬЯ ЛЕКЦИЯ  28 ноября 1914
О сущности европейских Народных Душ   

Трудность рассматривать  земную жизнь как майю. Утверждение, что симпатия и антипатия в отношении исследования и характеристики Народных Душ исключается. Отношение души во сне к другим Народным Душам. О власти духовной истины. Деятельность Народных Духов в земном развитии, от которой индивидуальная душа высвобождается со смертью; смысл смерти в сражении. Различная форма французских и русских душ из-за их Народного Духа.  Борьба высших духовных существ за проникновение спиритуального потока в развития человечества с помощью душ, прошедших через смерть. Современное превращение духовной конфликтной ситуации в земные союзы и конфликты. Антропософия как требование духовного мира по отношению к людям. Вопрос о том, кто виноват в войне и потребность соотнести его с кармой Народных Душ. Значительный вклад для будущего посредством спиритуального обновления мышления.

ЧЕТВЕРТАЯ ЛЕКЦИЯ 17 января 1915
Сущность импульса Христа и служащего Ему михаэлического Духа. I

Величие импульса Христа, превосходящее все имеющиеся до сих пор рассудочные возможности и Его живое действие в истории. Борьба в Риме между Максенцием и Константином в 312 году. Период до 879г (по Р.Х.). Столетие в Западной и Южной Европе многие души были связаны с христианством только в эфирном теле. Пятая послеатлантическая эпоха и особая задача Англии с одной стороны, и континентальной Европы  - с другой. Вступление импульса Христа вследствие деяния Жанны д’Арк. Различие народного и индивидуального развития; в общем не многочисленные инкарнации в одном и том же народе; исключение в Средней Европе. На нынешнем Востоке: многие души, которые прежде несли христианство в своём эфирном теле, образуют эмоциональную связь с ним. В Средней Европе; в течение столетий подготавливается познавательной связи импульса Христа с «я» и астральным телом. Гёте, Фауст. Дополняющие друг друга задачи на будущее в Средней  и Восточной Европе; ущерб для обоих, если Средней Европе будет нанесен вред посредством внешнего насилия. 

ПЯТАЯ ЛЕКЦИЯ  19 января 1915
Сущность импульса Христа и служащего Ему михаэлического Духа. II

Великие исторические связи всегда будут регулироваться из духовного мира. Отличие, как это происходило во времена Жанны д‘Арк и происходит сегодня. Нынешний мир машин, чья демонически-ариманическая духовность разрушительно действует на человека. Раскрывающееся изнутри духовное импульсирование девушки-пастушки; христианизация древнеримского ясновидения; тайна её рождения; характер её смерти; Жанна как победительница люциферического супостата.  -  Как сегодня вследствие человеческих   деяний   Божественно-духовные силы могут влиться в ариманический мир; о существе Михаила; его  силы могут действовать вплоть до физического рассудка. Противодействие ариманическому началу посредством спиритуализации истинных сил понимания. Согласованность задач эпохи с немецким Народным Духом. Характер германской душевности; жертвенная сила; в эпоху Гавриила – более основанная на кровном родстве, в эпоху Михаила  - относящаяся к познавательной воле. Безвредность ариманических сил, если их увидят.

ШЕСТАЯ ЛЕКЦИЯ  26 января 1915
Время требует духовного познания

Тенденция нынешнего  исследователя к существованию духовного мира; неспособность к обобщениям; О.Винсвангер; связь нервного процесса и морально-духовного; сущность религиозной системы: сообщать представления, которые выводят из чувственного мира и подкрепляют в отношении духовного мира; необходимость глубокого духовного усиления в настоящее время. О смысле войны. Большое число молодых умерших; неиспользованные силы их эфирных тел могли бы послужить человеческому развитию, если люди осознают связь с духовным миром. Культивирование отношения к умершим. Тенденция к некоторой опасной спиритуализации вследствие войны. Необходимость кризиса может быть понята лишь на спиритуальном уровне. Время требует духовного напряжения. Причина для стремления к удобству: скрытый страх перед большим бодрствованием в отношении как земной, так и посмертной реальности. Увеличение нервных нарушений (Достоевский против Гамерлинга). Целебная сила духовной науки.

СЕДЬМАЯ ЛЕКЦИЯ  2 февраля 1915
Личное-сверхличное

Три конкретных переживания с умершими в связи с процедурой их погребения. Необходимость после смерти придти к самопознанию, выступающая тремя различными способами. Ослепляющий переизбыток духа после смерти, которые должен быть пригашен, чтобы стало возможно сознание. Помощь посредством духовной науки. Духовная наука не как теория, но как водитель к исполненному жизнью пониманию духовного мира.  – О многих неиспользованных эфирных телах павших, чьи силы входят в Народную Душу; их стремления, помогая, соединиться с  духовными силами живых ради земного прогресса. Переживание одного такого взаимодействия с умершим в связи с Дорнахским зданием.

ВОСЬМАЯ ЛЕКЦИЯ   2 марта 1915
Три решающих ступени на имагинативном пути познания.

Оставление тела на пути познания через трое врат. Врата смерти: оживление мысли в медитации; преодоление внутренних препятствий; превращение мысли в некое существо –голову с крыльями; заинтересованность Аримана препятствовать, тому, чтобы его увидели; необходимость преодоления земного начала в своих мыслях.  -  Врата элементов: надо охватить волю в море ожившей мыслительности, стать господином мыслей; имагинация наводящего страх льва; возможность преодолеть его идентифицируясь с судьбой. Опасность эгоизма; Люцифер заинтересован в замаскировать её; серая магия.  -    Врата Солнца: встреча с драконом, образующимся из низшей органической и низшей душевной природы человека. Разница между «головным ясновидением» и «ясновидением живота». Охватывание высших сил низшей природы посредством ещё более глубокой идентификации с судьбой.  -  Трудности во вратах смерти. Необходимость духовного познания сегодня. Значение смерти как наставника души, особенно в случае ранней гибели.

ДЕВЯТАЯ ЛЕКЦИЯ   9 марта 1915
Ритм сна и бодрствования в великом ходе развития мирового существа.

Высший познавательный процесс: осознание переживаний во сне. Естественная эволюция от (древней) Луны к Земле и к Юпитеру с точки зрения, что «сон» способствует определенному органу пробуждения в мышлении. Реальный мировой процесс в медитации: тонкое расходование тепла и света, оставляющее после себя теневой, холодный оттиск в мировом эфире. Отпечаток этого рода, непроизвольно оставляет после себя любое переживание «я». Посмертная привязка к этим отпечаткам и их дальнейшее формирующее карму действие в последующей земной жизни.  -  Сон и пробуждение в отношении к духовной истории: переход в глубокий сон материализма в 19 столетии ( Ж.Мозен, В.Йордан, Ж.фон Ауффенберг). Тесная, уже более не расшатанная естественным образом связь духовно-душевного начала с началом телесно-физическим. Задача медитативно выработать из свободной воли сознание духовного мира. Необходимость контакта спиритуального познания с неиспользованными эфирными силами погибших на войне.

ДЕСЯТАЯ ЛЕКЦИЯ 16 марта 1915
Трудности духовного пути. Напечатление характеров европейских наций посредством их Народных Духов

Главная трудность духовного пути: прочная связь души с телом. Сравнение процесса воспоминания с духовным познанием: сигнальный оттиск каждого чувственного переживания в телесном, который посредством процесса подсознательного чтения на душевном уровне вновь оживляется в процессе воспоминания; оттиск каждой медитации в мировом эфире. Первые переживания в сверхчувственном; познание принадлежности духовно пережитого к собственному высшему существу. Медитация как работа в этом существе. Отношение иерархических существ к человеку; особенное отношение Народных Духов к европейски народам. Ход развития немецкого Народного Духа; основа родства немецкой духовной жизни с путем духовной науки. Современные события как укрепление духовной связи и как призыв к преодолению материализма.

ОДИНАДЦАТАЯ  ЛЕКЦИЯ  20 апреля 1915
Эфирный человек в физическом человеке

Опыт души при оставлении физического тела по отношению к земному миру; её живая связь в существом земного организма. Соответствие бодрствования и сна в течение одного дня для человека зиме и лету в течение года для Духа Земли.  О силе, которая живет в Духе Земли с Мистерии Голгофы. Сложность человеческого существа. «Жизненный возраст» душевных способностей: память, мышление, чувство и воля в связи с планетарными ступенями развития Земли, и  телесные основы  душевных способностей, возникавшие в соответствие с этими ступенями. Воспоминание. Человеческая воля и карма. Возможное созерцание кармы посредством молчащей воли (сон св. Франциска) (?). Реалистическое наблюдение жизни как основа для познавательного срастания с духовным миром. О смысле земной жизни; предостережение посредством событий современности.

ДВЕНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ  10 июня 1915
О скульптурной группе для здания в Дорнахе

Здание в Дорнахе; акустические аспекты. Изображение трёх фигур в скульптурной группе. О  силах средней фигуры, делающихся видимыми на основе познания Существа Христа. Изображение Христа в картине Микельанджело «Страшный Суд». Неизбежное в человеческой жизни качание маятника между люциферическим и ариманическим. «Фауст» Гёте и двойственность образа Мефистофеля. Самостоятельная задача Средней Европы между люциферически направленным Востоком и ариманически ориентированным Западом. Серьёзность, требуемая современными событиями.

ТРИНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ  22 июня 1915
О пророческой природе сна. Человек (древней) Луны, (древнего) Солнца и (древнего) Сатурна.

Человеческая жизнь между прошлыми и будущими формами бытия. Пророческий характер сна в одеянии прошлых переживаний; возникновение сновидений из взаимодействия астрального и эфирного тела. Скрыто продолжающие жить в человеке планетарные причины земного бытия: «лунная жизнь» как «сновидения» в человеке  (пример: как Эмерсон изображает Шекспира и Гёте); воздействие Ангелов в «сновидениях», но также воздействие Люцифера и Аримана (пример: Южаков) (?). Сатурнический человек как основа земной жизни и внешней науки; его значение для грядущего образования минерального костяка Юпитера. Воздействие посредством духовной науки на «солнечного человека», как подготовка к тому, чтобы на Юпитере был возможен рост растений. Воздействие грядущих форм духовной науки, как подготовка к тому, чтобы на Юпитере стали возможны животный мир и основа для человеческой культуры. Бессмысленность чисто физического атомизма. Макрокосмическое значение мысли, слова и моральности человека. Лекция как разъяснение одного  слова Христа.       

ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ  6 июля 1915
О космическом значении наших чувственных восприятий, нашего мышления, чувства и воли.

Человек как  мировое и земное существо по отношению к той малой части, которая вступает в сознание. Космический аспект чувственного восприятия; «зрение» как то, что делает Землю видимой для других планет. Человеческое мышление и его отношение к ткущему эфирному морю мыслительного мира, текущего в образах. Ещё более всеохватывающее космическое значение чувства и воли: возникающие в человеке зеркально отраженные образы качеств и деяний (чувств), в соответствие с существом (волей) инспирирующих, созидающих мир иерархий. Чувство и воля как строительные камни грядущего мира.  -  Утрата прежнего ясновидения ради свободы воли. Развитие самостоятельного мышления благодаря всё усиливающемуся захвату физического тела. Необходимое равновесие посредством духовной науки. Опасность того, что хотя и отрицаемые, но существующие спиритуальные силы человека будут захвачены Люцифером и Ариманом. Пример из итальянской истории ( Кола ди Риенци и д’Аннунцио)


ПРИМЕЧАНИЯ






ПЕРВАЯ ЛЕКЦИЯ Берлин, 1 сентября 1914


Мои дорогие друзья, моё сердце глубоко тронуто тем, что я в эти суровые часы некоторое время могу находиться среди вас и могу говорить с вами. Но пусть наша первая мысль будет направлена к тем дорогим друзьям, которые часто соединялись с нами здесь, и которые сейчас призваны на поле, где столь ошеломительным образом идет борьба за человеческие судьбы и за судьбы народов. Чтобы мы с верной любовью вспомнили этих друзей в этот час и послали к ним мысли, обладающие силой укрепить их там, где они сейчас  -  в знак этого мы на мгновенье встанем!
Духи ваших душ, деящие стражи,
Ваши крылья могут донести
Наших душ молящую любовь
Вашей защите доверенным людям земли,
Чтобы, соединяясь с вашей мощью,
Наша просьба, помогая сияла
Душам, которые она, любя, ищет.

Мы хотим окликнуть наших друзей, чтобы Христос, о Котором так часто говорилось здесь, усиливая их, правя над ними на том поле, где сейчас решаются судьбы людей и судьбы народов, был с ними!
Мои дорогие друзья, вы знаете, что первоначальным намерением было, чтобы здание, которое мы хотели воздвигнуть подобно стражу духовной жизни нового времени, как она представлялась нам, это здание должно было быть готовым к августу этого года. Карма изъявила иную волю. И мы должны, само собой разумеется, невозмутимо смириться с этой кармой. Какое-то время мы думали, что именно теперь могло бы случиться так, что в этом здании должны были бы прозвучать слова о той победной уверенности духовной жизни, в которой мы вес больше и больше убеждаемся благодаря нашей духовной науке. Однако в это время наше здание в Доранхе у Базеля стоит или стояло незавершенным. Но его обшивка уже есть. Колонны, которые должны нести его купол, представляющий духовные небесные миры, стоят на своих местах, они связаны с символом небесной кровли. Ожидается завершение. В июле,  на определенной стадии нашего здания я мог почувствовать, что наступает нечто, что меня озадачивало: то, чтобы это здание стало пробой для того, чтобы благодаря форме и расположению можно было достичь хорошей слышимости, создать поистине акустическое пространство. Надеюсь,  - сказал я,  -  это получится. Ибо с того места, с которого я словами мог проверить, как вся обшивка реагирует на звук, звук подавал надежды на осуществление намерения, чтобы подходящем месте звучание было правильным. Нашей надеждой было, чтобы слова посвященные нашему образу мыслей могли звучать в этом помещении.
Первым звуком, который услышали наши друзья, работавшие в Дорнахе, был отголосок огня, который велся в непосредственной близости, огня, который раздавался как первые мероприятия в ходе тех суровых событий, в которых мы теперь живём. Ибо наше здание смотрит вниз на тот участок в верхнем Эльзасе,  где на отграниченной по суду от Швейцарии равнине, он расположен. Не только эти звуки стали сигналами суровых событий нашего времени, но можно было видеть с разных точек нашего здания артиллерийский огонь в Верхнем Эльзасе. То, что происходило там, доносилось как эхо до наших мест. Когда мы среди работ встречались для наших обсуждений, в нас жила мысль, что из суровых событий, в которых мы живём, человечество могло бы возродить мирную почву, на которой могли бы расцвести исцеление и благословения для развития человечества.
Как разразились такие события,  которые мы теперь переживаем, события, которые порой говорят для некоторых подобно символам! Может быть в руки некоторым из вас. Мои дорогие друзья, попадал первый том моей книги «Загадки философии», в котором я хотел изобразить ход развития человечества в поисках разрешения великих мировых загадок, в котором я хотел изобразить ход мысли через сердца людей и народов. Второй том, как вы знаете, еще не появился: но в печати он уже готов до тринадцатого листа. Этот тринадцатый лист на последних страницах, которые еще печатаются, посвящен философии Бутра и Бергсона, далее следует Пройс, как последнее, что ещё было  напечатано перед тем, как начались великие события, и что посвящено Пройсу, стоящему отшельником в немецком натурфилософском развитии, и по моему ощущению гораздо глубже охватившем то, что хочет философ Бергсон.  В этой мыслящей личности, в Пройсе, находят высказанным с мощной силой то, что  могут сказать о духовной жизни естественнонаучно мыслящие. Так в этом тринадцатом листе объединено то, где должны трактоваться мысли, взращиваемые на Западе, и мысли, взращиваемые в сердце Европы. Мое печатание завершилось на половине фразы, как бы символически разделяя духовную жизнь тех людей, между которыми теперь на физическом плане разгорелась тяжелая борьба, борьба, так сильно затронувшая нас. В первые дни августа мне приходилось смотреть на чистые страницы оставшихся ненапечатанными листов, что действовало на мою душу как некая многозначительная символика.
Мои дорогие друзья, сейчас наше  время не таково, чтобы решающими стали подчиненные события человеческой жизни. Как быстро разразились эти события: как глубоко вторглись они, будучи порождены необходимостью, подобной той, с которой когда-то, во времена великого переселения народов жестокой, тяжелой борьбе складывалась судьба Европы. В это время  последователь духовной науки должен быть уверен в победе и в победоносности духовной жизни, иметь твердую веру, что правящие миром духи разрешат события так, как необходимо на благо человечеству.
Тот, кто сегодня нуждается в утешении вследствие того, что тесно сплотившиеся благодаря духовной науке люди противостоят друг другу в огне, пусть попытается найти такое утешение из слов, которые звучат нам в Бхагават-Гите. Они указывают нам на древние времена человеческого развития, туда, где из первоначальной примитивной жизни человечества выступала позднейшая жизнь, в которой по известным нам духовным законам объединялись те, кто раньше жил как брат с братом, как сестра с сестрой. Совершился переход к другой жизни человечества, к распространению человечества, так что при новом порядке человечества в борьбе противостали друг другу те, кто знал себя как братьев. Но дух, который проходит через человеческое развитие, находит верные слова, чтобы излить уверенность, убежденность и веру в противостоящие друг другу души.
Сегодня мы снова переживаем времена, когда из разных местностей Земли благодаря тому духовному потоку, который мы называем своим, сошлись люди, которые благодаря своим чувствам, благодаря тому, что они тесно связаны в глубине души, называют себя братьями и сестрами. И вот они снова должны противостоять друг другу. Так хочет карма человечества. Однако, мои дорогие друзья, мы, благодаря тому, что мы принимаем в свои сердца и души из нашего духовного потока должны увериться в том, что Дух, текущий через развитие человечества в эти бурные времена укрепит нас и наполнит нас уверенностью, так что мы сможем нести в себе веру в то, что мировая карма совершает все правильно, в то, что борьба необходима, что должна литься кровь и кровь для того, чтобы было достигнуто то, что Мировой Правитель судеб хочет сделать с земным человечеством. Также и жертвенная кровь такова, священная жертвенная кровь! И те из наших любимых, кто пролил такую жертвенную кровь, станут в духовном царстве сильными помощниками человечества ради прекраснейших, величественнейших целей. Ибо мировые духи разными способами говорят к человеку. Они говорят нам определенным образом, как и мы обычно делаем это в нашем кругу  с помощью слов, заимствованных из наших духовных исследований и из нашего духовного образа мыслей. Но они также говорят нам посредством суровых знаков военной грозы. Некоторые души, естественно,  с сожалением смотрят на то, что речь такого рода исходит от мирового правления человечества, одухотворенные души должны помнить о том, что такая речь необходима в мировой карме. Это такая речь, понимание истинного смысла которой в отдельных случаях является задачей последующих времен, когда смогут оглянуться назад, на то, чем они стали благодаря тому, что их предки приносили в жертву своё тело, для того, чтобы вследствие этой жертвы на поле битвы просветленные души на благо человечества поднимались вверх в духовные сферы. С этой искрой духовного умиления в сердце мы можем укрепленными предстать перед всеми заботами, всеми глубокими печалями и скорбями, но также и со всеми надеждами, со всей убежденностью, которые раскрывают и демонстрируют перед нашими внешними глазами  столь суровые события как современные.
Мои дорогие друзья, 26 июля в Дорнахе, обращаясь к собравшимся там друзьям я, завершая лекцию о делах нашего здания, мог сказать слова, которые указывали на суровые времена, предстоящие нам. Среди тех слушателей 26 июля были также и те ещё находящиеся там друзья, которые теперь находятся вовне, на полях суровых, в высшей степени суровых событий. Тогда я около нашего здания в Дорнахе, которое должно было бы стать духовным стражем, обратил к сердцу наших друзей такие слова: пусть то, что мы усвоили благодаря нашему духовному течению и благодаря нашему духовному образу мыслей, в каждом отдельном из нас действует так, чтобы он нашел возможность в подступающем сейчас  сильно и уверенно стоять в том месте мира, на которое его поставит судьба.
Это было вещественным доказательством того, что наше духовное движение в состоянии дать настоящую силу даже в такие времена, в которых мы теперь живем и в таких суровых событиях, в которые мы поставлены  теперь. И возможно, к выковыванию этих сил относится также и то, что те, мимо которых там пролетают пули, те, кто должен жить в рокоте боёв военной грозы, знают, как мы чувствуем себя соединенными с ними в верной любви, и, лелея в себе все мысли, которые могут укрепить и помочь им, думаем о них. Как будет обстоять дело с нашим движением, если оно окажется непригодным, чтобы поддержать душевные силы там, где эти душевные силы подвергаются сильным испытаниям! Пусть сила, которой мы овладели сами долго и прочно соединяет нас с теми дорогими друзьями, которые стоят там вовне, пусть эта сила будет настолько мощной, чтобы и в духовном мире содействовала тому, чтобы дух, который мы пытались принять в себя, мог стать чем-то в мировых деяниях; пусть любовь, соединенная с нашими духовными стремлениями, особенно сильно проявит себя там, где наши друзья в физическом мире приносят священную жертву!
Мои дорогие друзья, ещё многое выступит перед нашими глазами вследствие того, что началось сейчас. Но мы часто говорили слова об исполненной силой невозмутимости. Пусть она наполнит теперь наши души. Пусть эти слова будут не о той удобной невозмутимости, которая смотрит на вещи с безразличием, но пусть эти слова будут о той деятельной невозмутимости, спокойствии, которое ищет средства и пути, ищет и находит их в правильном духовном поиске, чтобы в правильном месте совершить то, что правильно. Мне часто приходилось спрашивать себя в этом августе, не лучше ли было бы нашим друзьям задержаться в Дорнахе на (строительстве) нашего здания, не мог ли кто-либо в другом месте в это время  прилагать исполненные значения усилия. И всё же кажется, хорошо, что соединившись с известными силами, в которых в наше время нуждается дух, это строительство не остановилось. Также и в это тяжелое время работы наверняка продолжаться. Всё же надо живо сохранять в мыслях, что здание должно быть символом правильного понимания тех великих деяний, которые совершаются в наше время, символом понимания того, что во всём, что происходит в наше время, должна быть духовная сила. Мы питаем веру, что все друзья, которые остались исполнять свой долг в Дорнахе,  - поскольку это казалось их кармой, -  во всем, что как самое важное вытекает из стремительных событий, к которым мы причастны, смогут занять своё место: каждый займет то место, на которое его ставит карма. Попытаемся, мои дорогие друзья,  - подобно тому, как после дня, оставившего в нашей душе впечатления, после того, как  день выявил для нас наш возможный долг в данное время, и мы пытаемся этот долг выполнить,  -   попытаемся  исполнять каждый долг, который мы можем рассматривать как долг самоотверженной человеческой любви, как долг самопожертвования  в то время, когда от людей требуется столь много жертв. Примем участие в  жертвенной службе человеческому развитию в соответствие с тем, какими силами наделены мы от кармы, поможем всюду, где мы можем помочь.
Изыщем возможности, позволяющие нам помогать, и не буем забывать, о нашем убеждении в том, что для духа действенным инструментом является человеческая помощь, является любовь, поставленная на службу человеку.
Когда наши друзья в Дорнахе захотели понять, в чем состоит внешнее оказание  помощи, узнать о первых перевязках, тогда в нашем здании был не только дан ряд уроков,  инструктирующих в отношении таких перевязок на случай, что однажды карма кого-либо из нас призовет к применению таких навыков, но сердце велело мне сказать нашим друзьям слова, которые, исходя из духовного созерцания чувствовала любящая, желающая помочь душа; слова, которые,  -  духовным образом,  - могли перенести активную духовную любовь  из перевязывающей руки, из тела помощника в того, кому оказывалась помощь.  Как в самой человеческой организации заложены целебные силы, как в крови, текущей из раны живет то, что целебно действует на рану, -  вот на что следовало прежде всего обратить внимание.  А затем было сказано, что оказывая помощь нуждающемуся в ней человеку хорошо наполнить сердце словами:
Кровь, теки,
Действуй течением,
Движущий мускул
Семя подвигни,
Любовь заботы
Жаркого сердца
Стань целебным дыханьем.

Я полагаю, что знаю: душа, наполненная таким настроением, рука, желающая помочь, в состоянии дать помогающие силы. Разве мы, после всего, что за годы прошло через нашу душу, не должны быть убеждены в том, что наполненность Духом Христа в это время наделяет нас способностью правильным образом вмешиваться там, где этого требует судьба, там, куда мы поставлены судьбой. Как часто мы можем оказаться в обстоятельствах, которые может преподнести нам ближайшее время, когда нас испытывают; проникнуты ли мы Христом должным образом, Христом, Который из нашего сердца действует на сердце других людей, Который нас самих сплетает в единство со страдающими, испытывающими боль людьми. Как часто мы говорили о том, что к развитию души в духовном мире относится умение связать собственное чувство с болью, которая живёт в другом. И именно в тех местах, где события нашего времени вызывают боль, одно или другое место должно быть нашим: там можем мы проверить, достаточно ли мы сильны для того, чтобы по-настоящему сопережить в чувстве боль другого, проверить, может ли боль, живущая в другой душе, стать болью, которую ощущаем мы.
Чтобы человечество могло постепенно придти к тому, что боль, живущая в другом  не избегала нас самих, но ощущалась, вплетаясь в нас самих,  - для этого пролилась кровь на Голгофе. Поэтому мы, именно в это время стремимся  усилить в наших душах  образ мыслей, обозначенный здесь. Это можно сделать посредством таких слов, которые человек как бы говорит самому себе мысленно, как можно чаще; слов, которые связывают нас с серьезностью этого времени, в первой строке которых человек обращается к своим ближним. Слова гласят:
Как долго ты боль ощущаешь,
Меня эта боль минует;
Неузнанным Христос
Действует в сути мира.
Ведь дух ещё так слаб,
Чтоб, чувствуя страданья,
Их в одиночку в теле одолеть. 

Да, мои дорогие друзья, настали времена, когда каждая душа, научившаяся смотреть верх в духовный мир, должна направлять молящие мысли к духам, которых она считает своими защитниками, чтобы эти духи могли помочь нам правильно вести себя в это время. Мы будем чувствовать правду в нашем сердце, праведные силы в нашей душе, если мы обратимся к духу, который должен провести нас через нашу земную инкарнацию  к нашей собственной правде. Но как можем мы узнать, что наша просьба обращена к правому духу? Мы можем почувствовать это, если обратимся к этому духу так, как это надлежит в смысле истинного импульса Христа.
Ибо дух, ведущий нас  к правде, - в котором мы можем быть уверены, мои дорогие друзья, -  этот дух связан со Христом. Он ведет  диалог со Христом. Он ведет такой диалог со Христом в духовном мире, чтобы из того, за что теперь сражаются, за что льётся кровь,  возникла правда на благо человечества.  В Духе Христа мы обращаемся к духу, от которого мы хотим защиты. Тогда это правомерный дух.
То, что является сущностью какого-либо духа, на языке духовной науки называется возрастом, древностью духа. Поэтому это слово входит в ту формулу, о которой теперь вам будет сообщено. Слово возраст, древность означает тут то же самое, что и сущность духа. Ибо по тому, какой возраст имеет дух, мы учились их различать. Мы говорим о люциферических и ариманических духах именно в этом смысле, зная: они развивают в неподходящем возрасте то, что в соответствующую  эпоху развивается в соответствие с миром. Поэтому, говоря о существе духа, мы говорим о возрасте духа. Формула, которая должна быть сообщена теперь, гласит:
О ты, дух моего земного пространства,
Раскрой свет своей древности (возраста)
Душе, преданной Христу,
Чтобы стремясь она могла найти тебя
В хоре мирных сфер,
Звуча хвалой и мощью
Чувств человека
Верного Христу.

( О ты, Душа моей земли,
Яви свой древний свет
Верной христианской душе,
Чтоб в хоре мирных сфер
Она, стремясь могла найти Тебя,
Звуча в могуществе и славе
Чувств человека верного Христу)

Попробуем сделать плодотворным то, что может взрасти в наших душах по ходу наших духовных стремлений, попытаемся сделать это настолько плодотворным, чтобы мы могли надеяться выдержать испытания. Попытаемся доказать, что нашим духовным стремлением является любовь, доказать в то время, когда необходима любовь, любовь, любовь!
Мои дорогие друзья, вот то, что лежало у меня на сердце, чтобы стать высказанным для ваших душ в сегодняшний вечер. Пусть же любовь, к которой мы так часто апеллировали прочно пустит в нас корни. Да обретем мы возможности в суровое время  верно держаться вместе самим и держаться вместе со всем святым достоянием человечества. Я же обещаю вам, мои дорогие друзья связать это достояние со своим чувством и всегда все снова и снова соединять мои мысли  с вашими в последующие времена. Пусть нам будет суждено пережить как символ то, о чём говорилось сегодня вечером во вступительном слове, после того как в нашем Дорнахском здании прозвучали отголоски войны, отразились отблески войны, пусть нам будет суждено, чтобы в скором или долгом времени в этом здании прозвучало слово об уверенности в победе и победоносности духа, прозвучало в сознании, что это здание со своей возвышенности смотрит вниз на человечество, которое в тяжелых испытаниях, в тяжелой борьбе этого времени завоюет себе право, достояние, красоту и истину в человеческом развитии. Пусть дни борьбы протекают так, чтобы в грядущие дни мира можно было с удовлетворением взглянуть назад, на те жертвы, которых потребовало это время.
Мне хотелось бы надеяться, что те слова, которые я попытался сказать сегодня вечером, затронут ваши души с той глубиной, которая, как я думаю, свойственна вам. Пусть они объединят вас в то время, когда некоторым из нас приходится переносить столь многое. Но пусть они смогут способствовать для вас тому , чтобы все сердца, которые теперь уже наполнены благородным одухотворением и радостным мужеством борцов, наполнялись этим благородным одухотворением  и радостным мужеством борцов так, чтобы духи, знающие правду, с удовлетворением смотрели в эти сердца. Если мы исполнимся таким настроением, мы будем иметь возможность в правильном месте делать правильное. Вот то, для чего нам наша духовная работа, которую мы пытаемся выполнять в течение лет, должна дать силу и может дать силу.
До свидания, мои дорогие друзья, до свиданья в том же настроении и с теми же сердечными чувствами!   

Алекс:




ВТОРАЯ ЛЕКЦИЯ  Берлин 31 октября 1914

Мои дорогие друзья! Также и сегодня наши первые мысли должны воздать должное тем, кто стоит на поле битвы, кто своим телом и всем своим бытием выступает за то, что требует от них наше время. Поэтому мы направляем мысли к тем духовным существам, которые берут под защиту стоящих на поле битвы.

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

А для тех, кто вследствие этих событий уже прошел через врата смерти, мы говорим:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет.

И Дух, Которого мы в наших стремлениях ищем многие годы, Дух, прошедший через Мистерию Голгофы, Дух Христа, Дух мужества, Дух силы, Дух единства, Дух мира  - пусть правит Он всем, что Он должен совершить в эти дни!
Более, чем в иные времена, в эти дни, в эти недели тяжелые события наши души должны проникнуться серьёзностью наших духовных стремлений, серьёзностью, благодаря которой мы должны ощутить, как то, к чему мы стремимся посредством нашего духовного течения, связано со всем истинно человеческим. Мы стремимся к тому, что говорит не только к преходящему бытию человека, к тому бытию, которое человек проводит в физическом теле; мы говорим о законах, мы говорим о душевных и духовных силах, которые ориентированы на то высшее «Я» в человеке, которое больше, нежели то, что увядает вместе с телом и его бытием.  Мы часто употребляли слова «майя» относительно внешних явлений, и мы часто подчеркивали, что внешние явления, связи физической жизни стали майей потому, что человек неверно вникнул в них, рассмотрел их посредством познания, посредством своих познавательных возможностей, и вследствие этого не почувствовал, не услышал того, что говорит нам как самое значительное, самое существенное из внешних явлений; напротив, своими познавательными возможностями сам человек набрасывает на внешние явления покров, паутину заблуждений. Поэтому они и становятся майей.
Некое суждение, прежде всего в эти дни, должно выступить перед нашей душой, поскольку мы ищем понимающую любовь и исполненное любви понимание того, что происходит вокруг нас; некое суждение может особенным образом выступить перед нашей душой, некое познание, которое, в сущности, стоит в центре всего, к чему мы стремимся на познавательном уровне. Однако это познание должно выступить перед нашей душой со всей серьёзностью и нравственным достоинством, которые в ней есть. Это познание, -  оно является для нас простейшим, элементарнейшим познанием духовной жизни,  -  о возвращении земной жизни, об истине, что наша душа в ходе времени шагает от одного тела к другому. По отношению к тому, что как вечное в человеке спешит от одного тела к другому в следующих одна за другой инкарнациях человека, встает то, что связано с физически-телесным бытием человека на физическом плане, то, что дает этому физически-телесному бытию человека конфигурацию, формацию, отпечаток. И во всём том, что дает этот внешний оттиск, отпечаток, что обусловливает характер человека покуда он живёт в физическом теле на физическом плане, в особенности принадлежит то,  - об этом мы не смеем забывать ни на мгновенье, особенно в наше время,  - что человек обобщает под выражением «национальность». Если мы направим душевный взор на то, что мы обозначаем как высшее «Я» человека, то там это выражение «национальность» теряет своё значение.  Ибо ко всему тому, что мы слагаем, проходя через врата смерти, принадлежит и весь объем того, что  относится к национальному. Если мы серьёзным образом хотим быть тем, что мы знаем как духовно стремящегося человека, то нам подобает думать о том, что человек, когда он проходит через различные инкарнации, принадлежит не одной, но разным национальностям, и то, что связывает его с национальностью принадлежит к тому, что должно быть отброшено в тот момент, когда мы проходим через врата смерти.
Истины, идущие в область вечности не таковы, чтобы их было легко  понять. Они могут быть такими, которым в течение известного времени может противиться чувство; которых, особенно в трудное время, трудно усвоить и в это трудное время трудно сохранить во всей их силе и ясности. Однако настоящий антропософ должен это делать, и именно благодаря этому он будет приходить к правильному пониманию того, что окружает его во внешнем физическом мире. Краеугольные камни такого понимания уже внесены в наши антропософские стремления. Вы найдете, что в цикле лекций о Народных Душах(5)  содержится все то, что может дать понимание о связи человека, -  насколько этот человек является существом в вечности,  - с его национальностью. Эти лекции были прочитаны в период мирного времени, когда души в большей степени подходили и были готовы к принятию неприкрашенных истин. Сегодня, возможно труднее сохранить эти истины столь же объективным образом, как принимались они тогда. Но мы подготовим свои души к необходимому для них сегодня укреплению наилучшим образом благодаря тому, что мы и сегодня сможем объективно воспринять эти истины.
Поставим перед своими душевными глазами образ бойца, прошедшего через врата смерти на поле битвы. Поймём, что это совершенно особый случай прохождения через врата смерти. Мы поймём, что при этом следует вход в тот мир, который мы всеми фибрами своей души отыскиваем посредством духовной науки, для того, чтобы она внесла ясность и в физическую жизнь. Подумайте о том, что вследствие смерти мы входим в тот духовный мир, в который не могут быть взяты непосредственно иные импульсы, нежели те,  - поскольку иные были бы неплодотворны,  -  которые оживляли наши душевные стремления и которые, в конце концов, были направлены на то, чтобы « связать братскими связями всех людей земного шара». В более высоком свете является нам народная поговорка, которая проста, если освещена с  позиции антропософской мудрости. Поговорка такая: смерть уравнивает всех. Всех она делает равными: французов и англичан, немцев и русских. И это верно. Сопоставив это с тем, что происходит сегодня на физическом плане, мы почувствуем причину для того, чтобы на этом поле подняться над майей и искать в событиях то, что составляет их сущность. Сопоставим то,  какой ненавистью,  каким чувством антипатии наполнены в эти часы народы Европы. Сопоставим с этим всё то, что в отдельных областях европейских земель ощущают народы по отношению друг к другу и с тем, что они выражают устно и письменно. Поставим перед нашими душевными очами всё то, что здесь изживается в наше время как антипатия.
Как нам придти к истинному рассмотрению этих вещей? Где в этой области лежит то, что выводит за пределы майи, за пределы великого заблуждения? Мы не научимся на Земле знать друг друга, если рассматриваем друг друга так, что общечеловеческое начало представляется нам абстракцией; мы  научимся узнавать друг друга только будучи в состоянии по настоящему понимать отличительные свойства людей, распространившихся по Земле, понимать в их конкретике, в том, чем они являются в отдельности, как и в обычной жизни один человек знакомиться с другим человеком не потому, что просто говорят: он человек, как и я, и он должен иметь все человеческие свойства, как и я, но благодаря тому, что отвлекаются от самого себя и рассматривают  специфические отличительные свойства другого человека.
В цикле лекций о Народных Душах (том 121) показано, как то, что существует в нас как душевные члены,  -  душа ощущающая, душа рассудочная или характера, душа сознательная, «я» и Самодух  - подразделяются на европейские нации; как каждая национальность, в сущности, представляет собой некую односторонность. Далее там говорилось, что как отдельные члены души должны взаимодействовать в нас самих, так поистине должны взаимодействовать отдельные национальности в общеевропейской Душе. Если мы посмотрим на итальянский, на испанский полуостров, то мы найдём, что там национальное изживается как душа ощущающая. Во Франции национальное изживается как душа рассудочная или душа характера. Отправившись на Британские острова, мы увидим, что национальное изживается как душа сознательная. В Средней Европе национальное изживается как «я». И если мы взглянем на Восток, то там находятся те области, где национальное изживается как Самодух, - хотя это выражение не вполне правильно, как мы это увидим после. То, что изживается так, находится в национальном. Но то, что в человеке вечно, выходит за пределы национального, это человек находит, духовно углубляясь в себя. По отношению к нему национальное является всего лишь одеждой, оболочкой, и человек поднимается тем выше, чем больше может он пробиться к такому взгляду. Но поскольку человек живёт в физическом мире, он живет в национальной оболочке, в том, что задает конфигурацию его внешней телесности, что, в сущности задает конфигурацию некоторым отличительным свойствам, характерологическим особенностям его души.
Теперь посмотрим на взаимную антипатию, ненависть друг к другу у принадлежащих различным национальностям. Я сейчас говорю не о том, что происходит в вооруженной борьбе. Я говорю о том, что происходит в чувствах, в страстях человеческих душ. Рассмотрим одну душу: она должна готовиться к тому, чтобы быть принятой в духовный мир, через который она должна будет идти между смертью и новым рождением, мир, ведущий её к инкарнации, которая будет принадлежать совершенно иной национальности, нежели та, которую эта душа оставила. Именно на этом факте мы лучше всего, яснее всего и сильнее всего видим, как противится человек тому, что является в нём его собственным высшим «Я». Взглянем сегодня на какую-либо «национальность», на какого-либо национально чувствующего человека, который особенным образом обращает свою антипатию против тех, кто принадлежит к другой национальности, человека, который проявляет ярость по отношению к другой национальности, возможно даже в собственной стране: что означает эта ярость, эта антипатия? Она означает предчувствие: в этой национальности состоится моя следующая инкарнация, моё ближайшее воплощение! Уже в подсознании высшее «Я» связано с другой национальностью. Против этого высшего «Я» противится то, что на физическом плане запутано в национальности физического плана. Эта ярость человека направлена против его собственного высшего «Я». И там, где эта ярость сильнее всего, где по большей части ненавидят другую национальность и лгут о ней, там   -  для тех, кто видит вещи не как майю но в их истине,  -   заложены истинные причины того, что принадлежащие к одной нации, те, кто больше всего ярится по поводу другой нации, кто ведет себя наиболее ужасно, кто больше всего лжет, подвержен факту, что большая часть принадлежащих той (ненавидящей) нации в ближайшей инкарнации должна будет перейти в ту другую (ненавидимую) нацию.
В этом состоит серьезность нашего учения, его нравственное достоинство. Многие люди противятся признанию своего высшего «Я», своего вечного начала; многие, бесконечно многие. Поэтому, говоря объективно, современность столь необычно тяжка. Это своеобразное явление, весьма своеобразное явление, что перед тем, как началась эта война, весьма признанные в Англии голоса уделяли внимание немецкому характеру, немецкому усердию, и особенно немецкой духовной жизни. Примеры тому я попытался дать в последних открытых лекциях. Эти примеры могли бы быть многократно умножены, и они должны умножаться все более. Что же это было?
Рассматриваемое с оккультной стороны, что фактически в фаустовском складе души, рассмотренном в последних открытых лекциях, фаустовском душевном характере, развиваемом в Средней Европе, заложено нечто омолаживающее,(6) нечто спиритуально ищущее, нечто спиритуально подготавливаемое, нечто, к чему обратиться вся Европа, действительно обратиться; и это инстинктивно чувствовалось во время, предшествовавшее нашему. Хотели понять что-либо из того, что происходит в Средней Европе. Но, будучи облечены в национальное, связать себя с этим на рассудочном уровне можно было только в жизни между смертью и новым рождением. Только так можно было связать себя с этим на уровне понимания; так можно было отыскать путь в учителям Средней Европы. Даже неприятно говорить об этом теперь, поскольку это со стороны принадлежащих к Средней Европе выглядит как бахвальство, хвастовство; но необходимо высказать эту объективную истину. Но то, что чувствовалось столь инстинктивно, что будет отыскиваться в жизни между смертью и новым рождением,  -  это соединение с душами, которые были устремлены к общечеловеческому: с душой Гёте, с душой Шиллера, с душой Фихте. Предчувствовался факт, что человек, пройдя через врата смерти будет, в первую очередь отыскивать душу Гёте, душу Фихте и душу Шиллера и другие души, имевшие свою последнюю инкарнацию в Средней Европе; этому, столь инстинктивно выражаемому факту противятся в последний раз бесконечные националистические страсти.
Если мы почувствуем это сопротивление облеченное в слова, которые так часто звучат к нам с Запада и Северозапада, то на место майи, заблуждения мы поставим понятую действительность. Тогда мы поймём, как земной человек, имеющий в себе вечного человека не хочет, того, что хочет в нём этот вечный человек; как любовь, которую он должен ощущать в вечности, превращается  в ненависть во времени.
Мы наилучшим образом придём к понимающей любви, к исполненному любовью пониманию, если будем давать информацию о характере европейского человечества в том смысле, который может дать нам наша духовная наука. Мы это смеем, поскольку мы постоянно говорим, обращаясь к высшему «Я» человека. И тот, кто хочет мыслить и чувствовать вместе с нами, тот признаёт это высшее «Я» и поэтому может слушать всё, что должно быть сказано о внешней оболочке: ибо он знает, что речь идет о внешней оболочке.
В некотором смысле каждому народу предназначена определенная миссия. Когда-нибудь, вступив в наше здание в Дорнахе, мы обнаружим, как в последовательности колонн, их капителей и архитравов, в их формах выражено то, что выражается в европейских импульсах. И всё же сегодня я не хочу говорить об этом, поскольку было бы хорошо, говоря об этом, иметь здание перед собой. Это я делал там несколько дней тому назад(7). Но если мы помимо названного,  поставим  перед глазами то. что оказывает впечатление на нашу душу, тогда в первую очередь мы узнаем в жителях южных полуостровов  - Италии и Испании  -  народы, которые в своей современной миссии повторяют всё то, что в древности разыгрывалось в течение третьего послеатлантического культурного периода, в египетско-халдейской культуре. Только поняв это, мы правильным образом заглянем в душу итальянской или испанской национальности. Это можно исследовать до отдельных подробностей. Так что можно сказать: то, что представляется нам духовно, мы находим в действительности. Что же как наиболее характерное  - мы уже часто говорили об этом,  -  происходило в египетско-халдейской эпохе? Это то, что ощущалось как великая космическая астрология! Звёзды и созвездия не рассматривали тем же образом, как рассматривают их сейчас, но  видели духовных существ, которые в этих созвездиях имели своё внешнее воплощение; видели, как повсюду простирается духовное. Если это как национальная задача должно было повториться в времена после Мистерии Голгофы, то это должно было повториться, будучи углублено до душевного уровня, так, чтобы великая космическая панорама Египта и Халдеи выступила бы из души как рожденная заново. Где это проявилось более ясно, как не там, где культура итальянского полуострова достигла своей высшей точки в «Божественной комедии» Данте? Вплоть до отдельных подробностей дело тут обстояло так, как если бы рожденное из души внутренне заново восстало то, что существовало в древней египетско-халдейской культуре.
А то, что было существенным в греческой культуре, выступило во французском народе, вплоть до характера его ведущих личностей. Например, Вольтера можно понять правильно только тогда, если сравнить его с настоящим греком. Если рассматривать формы художественных произведений Корнеля, Расина, можно увидеть как ведется борьба за греческую форму. Это имеет большое культурно историческое значение. Борьба с внешней формой, с тем, что Аристотель сообщал о форме, продолжает жить в Корнеле и Расине дальше. И если мы снова ищем во французской культуре то, что задавало тон в четвертом послеанлантическом периоде как культура души рассудочной или души характера, тогда мы должны найти как то, что величественно высказывается в этой культуре, должно было способствовать принятию в мире души рассудочной или души характера. Величайший поэт, который не мог выразить себя в той форме, должен был быть тем, кто творит из души рассудочной или души характера. Тут народ достигает величия, когда он своё несравненное выносит на поверхность. Кто во французской поэзии был непревзойдённым? Это Мольер! Тут французская душа достигает своей сущностной характерной высоты; тут она не может быть превзойдена. Отблеск этого ещё действует в Вольтере.
То, что не является повторением древности, но относится к пятой послеатлантической эпохе, что является как бы новообразованием этой эпохи – это британская душа. Эта пятая послеатлантическая эпоха стремится преимущественно к раскрытию души сознательной: она выявляет её. Душа сознательная особенным образом запечатлена в отличительных признаках британского народа. Отличительным свойством британской души является некое предстояние перед событиями. Уже лет четырнадцать, пятнадцать тому назад, когда я писал то, что стало первым изданием книги «Загадки философии»(9), мне удалось найти выражение для британских философов; тогда мне представилось: они – зрители жизни; они предстают пред ней, как душа сознательная предстает перед жизнью в качестве её зрителя. Кто же является величайшим творцом британской души, кто до глубины души выражает характерные отличительные свойства этой британской души? Это Шекспир!  Тут британская душа неповторима в качестве зрителя.
Если же мы пойдем в Среднюю Европу, то обнаружим то, «что всегда становится и никогда не существует», как я это уже характеризовал в открытых лекциях: собственное «я», самое внутреннее у человека. Как относится оно к этим душевным членам? Оно образует своё отдельное отношение к душе ощущающей, душе рассудочной или характера и к душе сознательной; оно протягивает нити ко всем. Нечто подобное мы наблюдаем у Гёте! Мы видим как он страстно стремится в Италию, чтобы найти там то, что оплодотворяет «я» и что вбирается из души ощущающей. С душой рассудочной или характера «я» тоже обоюдно обменивается силами. Попробуем на протяжении столетий увидеть, как на деле реализуется  тесная связь между «я» и душой рассудочной или характера. Обратим внимание, как ещё Фридрих Великий, немецкий курфюрст говорит и пишет только по французски, как он особенно ценит французскую культуру, что выявляется в его отношении к Вольтеру. Точно также мы видим как немецкий философ Лейбниц пишет свои труды на французском языке. Это и есть именно то, что делает «я» с душой рассудочной или характера. Если же «я» из глубины души ищет то, сообразно чему оно стремится, тогда из глубин «я», из глубинных подоснов «я» поднимается нечто: оно пытается охватить душу сознательную. Это мы видим у Гёте. Я часто излагал, что он пытался понять как друг из друга происходят организмы; эта попытка порождалось из глубины «я». Тем не менее, это понять нелегко; человечество нуждалось в более легком понимании; ему нужно было понимать эти вещи так, как они даются из души сознательной. Человечество не приняло того, что дал Гёте, но оно приняло то же самое в интерпретации души сознательной, человечество приняло Дарвина. Сегодня мы ещё не настолько далеко ушли, чтобы признавать хроматику, - учение о цвете  - по  Гёте. Но интерпретация того же учения посредством души сознательной, которую мы находим у Ньютона, расценивается сегодня  как общепринятое физическое учение.
Эти вещи показывают нам, каким образом и в какой форме противостоят друг другу отдельные национальные характеры, и мы возвышаемся над внешней майей, которой захвачен человек, до истины, если учимся духовнонаучно рассматривать эти вещи, до той истины, которая может показать нам, что как отдельные душевные силы ведут между собой войну в человеке, так же и отдельные инкорпорированные в Народных Душах душевные силы ведут войну друг с другом. Не случайно, что в наше время  -  когда то, что только что было сказано, выступает как учение,  - выступает великая школьная наставница  - война, которая говорит человечеству столь кровавым, столь страшным образом, говорит то же самое, что мы говорим людям духовно. Не случайно то, что в то время, когда мы смеем здесь обсуждать все это, вовне правит самая кровавая борьба,  что, в сущности, она соответствует тем же истинам, для действительного понимания которых надо только проникнуть сквозь майю.
Чтобы говорить об этих вещах, мы должны удалить из слов все нюансы ощущений антипатии и симпатии, используя эти слова лишь как характеристику: тогда мы будем правильным образом понимать эти вещи. Ведь речь тут идет о вещах, которые «я» человека несёт в себе, поскольку оно облечено в национальность. Это мы можем проследить вплоть до отдельных подробностей. Я хочу прежде, чтобы подготовиться к тому, что нам следует понять, сказать следующее.
Возьмем тех, кто принадлежит Средней Европе, тех, кто живёт в культуре «я». В открытых лекциях я говорил: житель Средней Европы стремится к своему Богу так, что он связывается с этим Богом; он хочет совместного бытия со своим Богом. Глядя на мышление, мы можем высказать общую фразу: человек мыслит. Но этой общей фразой «человек мыслит» сказано слишком мало, поистине мало сказано. Надо с помощью духовной науки учиться видеть точнее. Надо постепенно учиться насаждать истинное вместо того, что говориться бессмысленно. Для тех, кто не проявляется особой заботы о реальных отношениях, высказываемое так кажется правильным. Но правильно то, если говорят: «житель Средней Европы или Скандинавии мыслит»  - рассматривать это «мыслит» как деятельность, ибо здесь дело идет о раскрытии мышления. В Средней Европе вплоть до северных стран дело обстоит так, что существо души мыслит. Совместное бытие души с мыслью таково, что эта мысль является изначально собственным продуктом душевной деятельности, что деятельность души состоит ни в чём ином, как «опутыванием» души мыслями.
Было бы неправильно говорить в том же самом смысле о французе. Тут мы должны сказать: он имеет мысли. Ибо «мыслить» и «иметь мысли» при тонком различении не есть то же самое. Пониманию вопроса может помочь то, что высказано в книге «Загадки философии». На Западе Европы человек «имеет мысли»; мысли есть нечто приходящее, то, что даётся человеку, как даются ему ощущения чувств. Так обстоит дело и с мыслями: они вступают в душу, они изживаются в ней, человек имеет их, он увлекается, опьяняется ими, он счастлив их иметь. Немца даже упрекают в том, что его мысли несут нечто холодное. Это может быть оттого, что он должен сначала образовать их в своей индивидуальной душе; они должны сначала там согреться, но они остаются теплыми только до тех пор, пока находятся в непосредственной деятельности.
Это  -  для подготовки. Ибо на деле: в отдельных национальных проявлениях мы повсюду воспринимаем реализацию того, что дано в положениях духовной науки, которые вы можете найти в лекциях о Народных Душах. Возьмём отдельные проявления национального характера.
Итальянский, испанский характер определяется душой ощущающей. Вплоть до отдельных подробностей вы можете это проследить в жизни. Мы повсюду находим  -  это, конечно не относится к жизни в высшем «Я»  -  душу ощущающую. Как скоро человек изживает эти страны в национальном элементе, он изживает себя в душе ощущающей. Она особенно предана всему, что является родиной, и ощущает чужих, как противоположность  родине. Пытаясь понять, что, например, живёт в итальянской национальном элементе, вы найдёте, что итальянец ощущает других, не итальянцев, как чужаков, которые живут в чужом. И вся борьба, которая велась в Италии в девятнадцатом столетии, велась в полной мере за родину. Это является повторением египетско-халдейской культуры.
Теперь взглянем на жителей Западной Европы, на французский регион. Как говорилось, мы должны при этом отстранить всё, что является симпатией или антипатией! Этот регион повторяет греческую культуру. Поэтому приезжего иностранца француз ощущает так, как ощущал бы его грек: он называет его варваром.  – Это повторение эллинизма!  - Это можно понять, несмотря на то, что это выливается в чувство яростной антипатии. Но при этом всегда присутствуют нюансы того, как в Древней Греции говорили о  человечестве не греческого происхождения.
На английский народ возложена особая забота о душе сознательной, которая изживается в материализме. Здесь надо особенно отстранить всё, что является антипатией. Культивирование материализма приводит к тому, что люди просто находятся рядом друг с другом в пространстве. В этом проявляется то, что в прежние времена не ощущалось таким образом: ощущают конкурентов. Душа сознательная ощущает другого в физическом бытии как конкурента.
А как обстоит дело у жителей Средней Европы, вплоть до Скандинавии? В другое время было бы весьма заманчиво  привести всё это во всех подробностях. Что ощущает немец, когда он противостоит другому, в том случае, когда итальянец ощущает чужака, француз  -  варвара, англичанин  - конкурента? Для этого можно найти меткое слово: для немца, тот, кто ему противостоит  - враг, как это бывает, например, на дуэли, где  дело может быть даже совсем не связано с какой-либо антипатией, но где борьба ведется за существование или за что-то связанное с существованием. Враг ни малейшим образом не должен быть принижен. Это снова можно было бы проследить вплоть до отдельных подробностей. Именно эта война показывает, что немец противостоит врагу как на дуэли.
Взглянем на Восток. Мы говорили о том, что на двух южных полуостровах изживается душа ощущающая, у французов  -  душа рассудочная или душа характера, на Британских островах  -  душа сознательная; в Средней Европе и далее вверх вплоть до Скандинавии национальный элемент изживается в «я», причем это дифференцируется по отдельным областям, но в целом изживается в том, что называют «я»-душой (Ich-Seele)  - так это ощущается. На Востоке, как я говорил, это изживается как Самодух. Каков характер Самодуха? Он подступает к человеку, сходит на него сверху вниз. Когда-нибудь на Востоке сойдет истинный Самодух. Вещи, которые мы часто подчеркивали, истинны. Но для этого нужна подготовка. Подготовка такого рода, чтобы душа принимала, чтобы она осваивалась в принятом. Что, в сущности, сделал до сих пор русский народ иного, кроме принятия? В нашем движении был переведен великий русский философ Соловьев(11). Если мы углубляемся в него, оказывается, что всё это  - западноевропейская духовная жизнь, западноевропейская культура. Она выглядит несколько иначе, поскольку рождена из русской Народной Души. Но, что же парит там, в русском народе в противоположность западноевропейской культуре? Италия, Испания есть повторение третьей послеатлантической культурной эпохи, французский народ  - есть повторение культуры Древней Греции. Бриты обнаруживают то, что возникло заново, но чем, совершенно несомненно человек овладевает на физическом плане. В Средней Европе «я» должно выработать нечто из самого себя. В России мы видим нечто принимающее, воспринимающее. Прежде всего, было принято Византийское христианство,  которое опустилось, подобно облаку и затем распространилось; уже при Петре Первом была принята западноевропейская культура. Сначала материал, можно сказать, для принятия. То, что тут есть, является отражением западноевропейской культуры, а работой души является подготовка к принятию. Русское начало только тогда окажется в своём истинном элементе, если зайдет так далеко, что познает: надо воспринять то, что есть в Западной Европе примерно так, как германцы восприняли христианство, или как германцы восприняли христианство в себя, как это было у Гёте. Это должно продлиться некоторое время. И поскольку против того, что должен принять человек на Востоке, противится его физическое, то и Восток противится тому, что должно придти к нему. Должен снизойти Самодух. Однако то, что переносится туда с Запада, не есть Самодух. Но душа хранит себя от этого, она уже как бы готовит себя к тому, чтобы принять. Как же поэтому рассматривает русский другого? Как того, кто «противостоит», кто, паря, спускается на его сознание. Вот почему другой, который у итальянцев – чужак, у французов  - варвар, у британцев  - конкурент, у немцев  - враг, тут является как еретик, язычник. Вот почему русские до сих пор вели, в сущности, только религиозные войны!  Все войны тут были до сих пор только религиозными войнами. Все народы должны быть освобождены или приведены к христианству; Балканские народы и так далее. А сейчас русский крестьянин ощущает другого как «зло». Он ощущает другого как еретика, язычника; он всегда считает, что надо вести религиозную войну. Также и теперь! Эти вещи доходят до отдельных подробностей, и мы учимся их понимать, если имеем на это добрую волю. Действительно всматриваться в вещи. Мы можем также спросить: как видится нам то, что противостоит нам на Востоке? 
Человек, в некотором смысле, как он поставлен в физической жизни, неправомерно противостоит своему собственному высшему «Я». Кто живет в душе рассудочной или характера, у того особенно сильно развита фантазия, он «имеет» мысли; то, чем он кажется самому себе, в связи со своей национальностью, представляется ему как его высшее «Я». Он ощущает это как свою честь, свою славу, как то, что действительно является третьим «я», национальным «я», которое занимает место между тем, чем является он как высшее «Я» и тем, чем является он как человек национальности. Исходя отсюда, он ведет борьбу. И после смерти он должен, прежде всего, преодолеть это, если он ещё не преодолел этого посредством духовной науки. Он должен пройти через то, что в первую очередь предстает перед его душой как инспирации того, как он представляет самого себя.
А тот, кто в связи с национальностью живёт в душе сознательной? Он, прежде всего, склонен к тому, что усваивает душа сознательная в физическом мире. В мире, который простирается между смертью и новым рождением, это встает как причиняющее скорбь воспоминание.
Житель средней Европы ищет. Это осуществляется даже тогда, когда он неблагосклонно осуждается противниками, когда говорят, что он годится только на то, чтобы пахать землю и витать в облаках. Как бы далеко он не заходил, он  уже ищет здесь духовное «я». Поэтому он в некотором смысле ещё в своих стремлениях в течение земного пути пытается устранить то, что всегда приходится устранять, если человек через врата смерти вступает в духовный мир.
Кто провел свою последнюю инкарнацию в русском теле, тот, в первую очередь, переступив через порог смерти, принимает сознание Ангела, как бы входя в лоно одного из Ангелов,  -  если он посредством духовной науки не был подготовлен к чему-то иному,  -   он вживается в то, что нисходит от ближайшей ступени высших Иерархий.
На основании всего этого мы можем сказать: глядя на Запад, мы находим  естественным, что западные люди, поскольку они связаны с национальным элементом, вступают в борьбу, ибо там национальное связано с тем, что составляет именно внешнюю оболочку. Вполне естественно, что возникает борьба. То, что тут правомерно, может беспрепятственно распространяться в духовном мире.  То, чем человек представляется себе в его фантазии, должно быть подвержено оценке с помощью внешних средств. Это необходимо, чтобы выдвинуться вперед, чтобы иметь возможность распространиться. То, где ищут конкуренции, само собой разумеется, должно желать распространиться. Мы не считаем непонятным, что борьба была инициирована представителями души сознательной. Если мы в Средней Европе действительно ищем «я», мы хотим видеть, а являются ли уже свойства «я» применимыми? Я, например, уже подчёркивал, что «я» каждое утро должно вновь воспламеняться, должно возбуждаться заново. Когда мы вместе с «я» вступаем в сферу сна, то оно в ней гасится, оно не воспламенено; каждое утро при побуждении надо заново воспламенять это «я». Если я решусь заговорить об Австрии: ведь ещё в дни моей юности говорили о том, что Австрия  когда-нибудь,  при каких-либо обстоятельствах должна будет распасться. Мы знали нечто  иное: она может иметь в себе ещё столь много центробежных сил, но она сплачивается, удерживается вместе извне, она не должна распадаться. Посмотрим на Германию. Есть ли в её окружении характер «я», в его формах? Это, всё же многозначительный факт, что на протяжении столетия Германия двигалась к объединению. Внутренне она его не создала. Благодаря внешнему напору, повторявшемуся не раз в Германии, но извне, из Франции, реализовалась сегодняшняя Германия так, как это соответствует «я»-характеру. Мир понимают только тогда, когда понимают его духовнонаучно. «Я», в сущности, не имеет тенденции наносить удары вокруг себя; так как избыточные силы физического плана переходят тогда в духовное. Это всё снова и снова подтверждает немецкая история, история Австрии, история скандинавских народов. Поэтому правильным сознанием было бы такое: немец или житель Средней Европы должен быть прежде вызван на войну, принужден к войне; сам по себе он её не начнет. Если же он ведет вону по (собственной) инициативе, тогда он делает это так, как это присуще инициативе, исходящей из «я»; такие войны носят довольно-таки внутренний характер. Так следует ощущать отношение Средней Европы к войне.
Но как для того, кто может ощутить народный характер, обстоит дело на Востоке? Самое, что ни на есть противное природе, это когда русский ведёт войну. Если он понимает, знает самого себя, ведение войны он ощущает как самое, что ни на есть противное природе. Мы на Западе, если мы даже хорошо понимаем всё русское, не смогли бы быть толстовцами. Но для русского противоестественно вести войну. Война должна быть сначала навязана ему, ибо она есть нечто противоестественное для глубочайшего народного характера. Русский относится к войне как к религиозной войне, как к чему-то такому, что приходит извне. Ему невозможно объяснить приемлемость войны; он гораздо охотнее хотел бы молитвенно умилостивить, то, что должно подступить к нему. Вот почему, само собой разумеется, что не следует искать мотивы к войне в самом внутреннем русском народном характере, но только в том, что, как таковое, навязано русскому извне. И более, чем где-либо  в данном случае следует сказать: там не  народ делает войну,  - народ причастен лишь внешне и только в соответствие со своей верой,  -  но это то, против чего народ по большей части обращается. В России война всегда есть в наихудшем смысле  майя, заблуждение. По этой причине можно ясно и точно сказать,  - что я выдвинул в открытых лекциях в качестве вопроса,  - кто мог бы предотвратить войну?  - если вообще есть желание говорить о том, что войну можно было предотвратить. Для французов война 1871 года была естественна, и говорить о том, что они могли бы предотвратить её, было бы неестественно. Кому навязывают конкурентную борьбу, тот, само собой разумеется, не имеет права (просто) возмущаться, если где-то  нарушается нейтралитет и возмущение в этом случае переадресовывается национальному элементу; но, само собой разумеется, он должен вести войну. Это не делает его беднее. Тут войну можно было бы столь же мало игнорировать, как и в том случае, если бы, интерпретируя природу живого существа, исходя из элемента души сознательной, надо было бы найти другое слово, нежели  «я»-позиция», «то, что исходит из «я», а стали бы говорить о «борьбе за существование». (автор сравнивает английский и немецкий взгляд на войну  - примечание перевод.) Гёте не создал этого словосочетания,  - борьба за существование,  - поскольку с «я»-позиции оно неприменимо. Но там, где речь идет о том, что война есть нечто неистинное, что она сначала должна быть перетолкована в религиозную войну,  -  тут необходимо сказать, что эта война, поскольку она пришла извне, могла бы быть также извне заторможена. Если заглядывать в те глубины, куда можно заглянуть,  - само собой, война стала необходимость, но дело в другом,  - надо сказать: истина состоит в том, что Россия могла бы остаться зрителем, и война могла бы быть остановлена. Если бы Россия осталась зрителем, можно было бы воспрепятствовать войне. Ибо в России война взращивалась на таком народном характере, для которого она была, в сущности, совершенно противоестественной. Говоря о таких вещах, мы берем из духовного мира, выводим их оттуда; но они всегда могут быть проверены, могут найти подтверждение во внешнем мире, и то, что было открыто из духовного, подтверждается во внешнем мире. Мы могли бы сказать: для русского национального характера было бы естественным жестом, молитвенно ожидать того, что должно к нему придти. Весьма своеобразно, что русские интеллектуалы,  -  я уже указывал на это,  -  ожидали, а также  ощущали, что к ним должно подойти нечто грядущее, нечто из будущего. Хотя это ещё дело очень далекого будущего, то, что должно подойти, подступить к ним; и мы видели, как отрицается то, что должно быть воспринято сейчас. Возможно, это более, чем внешний символ, то, что в то время как теперь происходит борьба на Чёрном море, русский всегда смотрит туда, вниз,  чтобы как бы увидеть воплощение того, что он должен ожидать на духовном уровне, ожидать духовно, указывая на Святую Софию (на храм Хагиа София  -  прим. перев.). Мережковский рассказывает о двух путешествиях, которые он проделал к (храму) Святой Софии. В (храме) Святой Софии он как бы ощутил внешний символ того, что было незнакомо его чувствам, но чего он ожидал, и что он назвал христианством, приближающемся к русским. Он понял бы это правильно, если бы знал о том, что русские должно охватить христианство, прошедшее через натуру Фауста. Но этого он ещё не знал. Он верит, что это христианство он имеет перед собой в храме Хагиа София. Какую позицию занимает он по отношению к христианству? Если мы посмотрим на то, о чём говорит Соловьев, то это нечто такое, про что можно сказать: он до некоторой степени это понимает. Ибо когда ему создавали затруднения из Петербурга и от Священного Синода, он считал так: да, так происходит с человеком, если с трудом вникают в то, что он хочет сказать. Один обвиняет меня в либеральном западноевропейском атеизме, другой  -  как православного ортодокса, еще другой даже видит во мне иезуита.  – Он делает вывод, говоря: да, человек может стать кем угодно, если судить о нём будут эти негодяи из Петербурга!  -  Это не мои слова, но слова одного доброго русского человека, русского, на примере которого можно увидеть как это нелегко,  - безоговорочно отбросить чувства симпатии или антипатии. Мы говорили: это мир, исполненный ожидающего настроения, что  естественно для того, что должно придти, что не должно воевать мечами и пушками. Вот почему панславизм ложен. Если он предоставлен самому себе, то Мережковский предается тому, что он чувствовал, находясь в Хагиа Софии, храме Святой Софии. Только он перепутал с западноевропейским христианством то христианство, которое должно пройти через фауствовское стремление. Но как он говорит об этом?
Я попытался вывести точную формулу того, что ощущают отдельные народы по отношению к войне и говорил: русский верит, что воевать надо за религию, англичанин  - ради конкуренции, француз  -  ради славы, итальянец и испанец – за родину, немец ведет борьбу за существование. Мы могли бы сказать: Италия хочет сохранить родину, Франция воспринимает своё собственное представление о славе как национальный идеал, англичанин торгует; немец стремится; русский молится  -  и это естественно. Я не имею в виду внешнюю молитву, но сердечный настрой. Что говорит Мережковский в конце книги, которую я приводил вчера?(12)
«Святая София, ясная и грустная, полная янтарным светом последней тайны, поддержала мою падающую, испуганную душу. Я смотрел на свод, подобный небесному своду, и думал: ведь вот есть же она, человеческими руками созданная, она — человеческое приближение к Триединому Богу на земле. Это было — и будет больше этого. Как не придут к Отцу-миру истинно верующие в Сына? Как не придут к Сыну любящие мир, который и Отец так возлюбил, что Сына отдал за него? А они душу свою кладут за него и за друзей своих. У них есть уже Сын, если есть любовь. Они только имени не знают.»
Они не имеют общей связи! И затем он заключает:

«И мне хотелось молиться за всех, молиться в этом, до срока языческом, но единственном храме будущего о даровании моему народу истинной, побеждающей силы: сознательной веры в Бога триединого».
Итак, здесь перед вами молитва! Здесь перед вами вся противоестественность борьбы, которая ведется с Востока на Запад!
Если мы пытаемся придти к внутреннему пониманию того, что теперь выступает нам навстречу, если мы пытаемся выбраться из майи и подступить к истине, тогда мы должны сказать себе, что мы развиваем не абстрактную антропософию, которая страшится познания. Ибо это называется  - иметь страх перед познанием, если некто, вследствие нашего первого (уставного) положения(13) стал бы отступать перед тем, чтобы познать народный характер в его истинных основах. Этот характер мы исследуем именно тогда, если сближаемся с человеком, каков он есть и действительно хотим заглянуть ему в душу. Затем мы говорим также о непреходящем в человеке, мы ищем то, что поднимается над национальным, что идет к вечному, и находим чувства и ощущения, которые могут в человеке направить к вечному. Затем мы находим возможность добавить то, что должно быть добавлено. Ибо, представьте себе, разве человеческое благо и человеческий прогресс не пострадают, если должно будет сохраниться то настроение, которое охватывает теперь все европейские народы? Тем более, что это настроение порождено исключительно майей! С точки зрения необходимости, состоящей в том, чтобы люди снова научились понимать, что  продолжение того, что уже в некотором смысле, зародилось в Средней Европе, требует, чтобы эта атмосфера, в которой мы живём  - эта духовная атмосфера, в которую сегодня внесена столь страшная сумятица,  - должна иметь  и другие элементы, кроме тех, которые вносят сумятицу. Мы не можем не ощущать этого, если мы причастны духовной жизни. Оккультист может испытывать многое. Но столь многое, столь потрясающее и проникновенное не испытывалось никогда, как в эти три месяца.
Как часто я подчеркивал оккультную истину, что  вещи, которые в физическом мире являются такими, в духовном мире обнаруживают противоположный характер. Некоторые наши друзья помнят, как часто я говорил о том, что война продолжается в духовном воздухе, и может быть сдержана только благодаря тому, что и в физической жизни означает духовный импульс: это страх. Сила страха сдерживали войну, пока она была астральной. Страх удерживал её, чтобы она не разразилась  раньше.  Внешним образом война произошла из-за  покушения в Сараево. Это тоже имеет свою исполненную значения сторону. Это самое потрясающее. И поскольку мы собрались здесь вместе между собой, возможно высказывать такие вещи. Индивидуальность, которая тогда была убита(13) и затем прошла через врата смерти, выглядела после этого ни так, как видел я её самое прежде, ни так,  - как я слышал,  -  её описывали другие. Я приводил различные описания того, как выглядят души, прошедшие через врата смерти. Но эта душа обнаруживала нечто достойное внимания. Она была подобна центру кристаллизации, вокруг которого – до того как разразилась война  -  кристаллизировалось всё то, что было элементом страха. После этого она обнаруживала нечто совершенно иное. Если до этого она была некой великой космической силой, которая притягивала  весь страх, то после, то есть теперь она стала чем-то противоположным. Страх, который правил здесь на физическом плане, сдерживал всё. Но после того как эта душа поднялась на духовный план, она стала действовать противоположным образом и принесла войну.
При переживании этих вещей душа испытывает потрясение. Есть много вещей, находящихся сейчас в волнообразном подъеме и опускании тех астральных импульсов, которые из душ людей поднимаются в духовный мир. И я смею сказать вам: ничего подобного, как в эти последние месяцы, я не переживал прежде; это нечто, приводящее душу в страшное волнение. Но из этого можно сделать вывод о том, что разыгрывается там, в духовной атмосфере. И если должно будет придти то, что должно придти в духовной атмосфере, это должно войти в те мысли, которые могут придти только от тех душ, которые поняли духовный мир. Столь интенсивно и пылко как только можно, пусть будут ваши души молиться, чтобы охватить мысли, которые мы пытаемся возбудить посредством таких рассмотрений, как нынешнее, или как то, которым мы занимались в последний раз. Они происходят из духовного познания, и посылать их вверх, в духовный мир, могут лишь те души, которые освоили духовную науку. Ибо во время войны и сразу же после неё, души будут нуждаться в таких мыслях. Ведь мысли  -  это реальность! Хотелось бы посылать свои самые горячие молитвы в духовный мир, чтобы то, что произойдет из этой воны и после неё, не попали под иное покровительство, как только покровительство тех мыслей, которые проистекают не из человеческой майи, а из истины и спиритуальной действительности. Чем больше таких мыслей вы будете посылать вверх в духовный мир, тем больше сделаете вы для того, что должно возникнуть из этой мировой борьбы, тем больше вы сделаете для того, что необходимо всей эволюции человечества.
На этой молитве мне хотелось бы закончить то, что я хотел донести до ваших душ посредством данного рассмотрения. И если то, что мы рассматривали, действительно перешло в наши души, если наши души, как души, живущие теперь в духовной науке, направят вверх в духовный мир то, что умиротворяет людей, тогда наша духовная наука пройдет проверку на прочность в наше судьбоносное время! Тогда она пройдет проверку на прочность, тогда мужество наших бойцов там, вовне, будет не напрасным, и не напрасно будет литься кровь в сражениях! Тогда не напрасны будут в мире страдания и страдающие, не напрасны те жертвенные деяния, которые совершаются. Тогда из наших, несущих тяжелую судьбу  дней будет взрастать духовный плод, тем больший, насколько люди окажутся в состоянии посылать верх в духовный мир вышеуказанные мысли.
Я выразительно отмечу, что те слова, которые я сейчас скажу, являются семиричными, и представляют собой род мантры, причем следует заметить, что в последней строке «направляют души» надо читать: «если души направят».
Об этом я хотел поговорить, чтобы эти события, говорящие о действительности, обратили нас к истинному свету благодаря тому, что мы от майи поднимаемся к истинной действительности. О, души будут обретать себя, те души, которые смогут увидеть и понять нашу современность. Души будут обретать себя, если это обретение состоится в смысле учения Кришны(14) о воюющих душах. И если действительно окажется возможным, чтобы, испытав себя в наше, несущее тяжкую судьбу время, души, прошедшие через духовную науку, были в состоянии посылать вверх в духовный мир духовно плодотворные мысли, истинный плод возникнет из того, что происходит в такой тяжкой борьбе и с такими жестокими жертвами. Вот почему я могу, завершить то, что я сегодня хотел сказать вашим душам, тем, что я с такой охотой увидел бы как сознание, как внутреннее сознание тех душ, которые прошли через духовную науку:

                                          Из мужества бойцов,
                                          Из крови павших,
                                          Из страданий оставленных,
                                          Из жертвенных дел народа,
                                          Взрастёт духовный плод  -
                                          Если, сознавая Дух,
                                          Души направят свои чувства
                                            В царство Духа

Алекс:
ТРЕТЬЯ ЛЕКЦИЯ, Берлин 28 ноября 1914

В этот раз наши первые мысли должны быть снова направлены к тем духам-защитникам, которые охраняют тех, кто сражается на полях, где разыгрываются события нашего времени; мы направляем их к духам-защитникам тех, кто был с нами в нашем движении, но сейчас находится вне нас, и всей своей жизнью, всем своим  физическим бытием участвует в том, что требует от него время:

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

А для тех, кто вследствие этих событий уже прошел через врата смерти, мы говорим:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет.

И Дух, Которого мы ищем посредством нашего  движения, Которого мы искали многие годы, собираясь вместе, пусть правит над вами, пусть простирает над вами свои крылья, чтобы вы смогли завершить задачи в соответствие со своей кармой!
Мои дорогие друзья, я не знаю, как много из наших друзей ощутили то, что в наши нынешние дни в открытых лекциях, как это было вчера и позавчера – и особенно в открытых лекциях того типа, которые должны были быть прочтены вчера и позавчера, -  говорить стало ещё труднее, чем обычно, поскольку то, что должно было быть сказано, очень легко могло оказаться непонятым, понятым неправильно. Если мы участвуем в нашем движении всем сердцем и чувством, мы должны все больше вносить в глубину души то слово, о котором я также и в последний раз, говоря здесь, давал подобные намеку указания; это слово о том, что, в сущности, вся внешняя жизнь, жизнь физического плана,  - не сама по себе,  - а как она обычно выступает навстречу человеку  - есть майя, своего рода фантасмагория, что истина, действительность стоит только за ней. Мы должны уяснить себе, что истину о майе мы должны принять не только посредством теории, или вообще посредством нашего рассудка, нет, эта истина должна быть постигнута посредством всех наших душевных сил, посредством всей нашей душевной жизни, и, в первую очередь импульсами наших чувств и ощущений. Ибо, как наш рассудок, направленный на чувственное, находит непонятным, что этот, окружающий нас мир оказывается нереален, недействителен, так в ещё большей степени непостижимой оказывается эта истина для наших чувств и волевых импульсов. Вживаясь в духовную науку надо не только учиться думать иначе, надо учиться чувствовать иначе и иначе спускаться к источникам своей воли.
 Легко может случиться, как это случилось вчера,  - поскольку трудно бывает вполне адекватно выразить те вещи, так как речь не приспособлена для отношений духовного мира, -  легко могло случиться, например, вчера, что сказанное было понято так, будто характеристика той или иной Народной Души подпала в большей или меньшей степени чувству симпатии или антипатии; в наше время, когда кругом само время порождает так много симпатий и антипатий, говорящих в человеческом мышлении и чувстве. Тем не менее, если духовная наука говорит, исходя из правильного образа мыслей, уже пора поверить, что эти вещи, даже если они должны быть остро охарактеризованы, как, например, характер Народной Души, не должны быть высказаны с симпатией или антипатией в обычном смысле слова. Если они высказываются с симпатией или антипатией, они как раз не могут быть истинными, тогда они становятся неистинными, они должны стать фальшивыми, ложными. Но почему?
Как легко верят в то, что человек, посредством соответствующего  развития пытающийся возвысить свою душу до созерцания духовных миров, к объективному созерцанию этих духовных миров, может стать внутренне черствым, сухим в отношении чувства и воли. Таким он поистине не становится. Человек, который оказался бы высушенным в отношении своей жизни чувств и воли, в отношении тех импульсов, которые в ином случае проявлялись бы в мире человеческого чувства, ощущения, в мире страстей, такой человек, будучи прежде иссушенным внутренним огнем, наверняка не смог бы подняться к объективному созерцанию духовного мира. Напротив: должно быть сплочено, соединено вместе во внутренней жизни чувства, во внутренней жизни воли, должно находиться в наиболее возможной готовности. Но оно должно претерпеть преображение в душе; оно не должно оставаться таким, каково он в обычной жизни. Оно должно быть сначала преобразовано так, чтобы человек посредством импульсов этой жизни чувств и воли получил нечто подобное новому перестроению мира его чувств и воли. Именно благодаря этому может развиться то, что может быть названо внутренним глазом, внутренним ухом. Тот, кто ищет духовного мира, не может стать внутренне высушенным человеком. Однако тогда, когда духовный мир становится видимым, когда благодаря всей внутренней силе, внутреннему борению, подходят к этому духовному миру, тогда он, как духовный мир представляется так, что может, например, вызвать в нас симпатию и антипатию. Однако духовный мир характеризует себя так, что возникающих симпатий и антипатий в нём изживается столь же мало, как мало живет в розе от симпатии, которая возникает, если мы на неё смотрим. Мы можем благодаря ей ощущать симпатию и антипатию, но она остается при своей объективности, и мы, желая охватить её в её сущности, можем лишь характеризовать её. У того, кто, в некотором смысле вынужден характеризовать духовный мир, в каждом отдельном случае проявляется невозможность говорить из симпатии или антипатии.
Вчера была сделана попытка характеризовать итальянскую, французскую, британскую немецкую Народную Душу. Несомненно, что среди слушателей были такие, кто посчитал, что тут говорит не объективная характеристика, но симпатия или антипатия. Но если бы говорили симпатия и антипатия, то сама характеристика должна была бы быть фальшивой, ложной, она, ни в коем случае не была бы надежной. Вы  на примере этого отдельного случая понять, если я скажу следующее. Вы все знаете, является не только тем существом, как он предстоит перед вами, когда вы наблюдаете его «дневными глазами». Так как он в соответствие со своей сущностью, живет в своём физическом теле, то он становится видимым для нас посредством этого физического тела. Но то существо, которое по определенным, известным вам причинам в обычной земной жизни не осознается, это существо, живущее, в сущности, внутри «я» и астрального тела, от засыпания до пробуждения живёт совершенно обособленно от физического тела и эфирного тела. У духовного исследователя дело обстоит так, что он приходит к результатам своих исследований благодаря тому, что он высветляет в себе то, что в ином случае остается неосознанным между засыпанием и пробуждением. Вследствие этого он,  -  посредством внутреннего переживания,  -  переживает то, что в ином случае оставалось бы сокрытым за внешними впечатлениями мира, оставалось бы сокрытым за фантасмагорией мира.
Вчера в открытой лекции было сказано, что Народный Дух, Народная Душа живет в теле человека. Сегодня я могу сказать: Народная Душа особенным образом живёт в эфирном теле человека, в котором мы находимся от пробуждения до засыпания. При пробуждении мы при нашем погружении в тело как бы ныряем в Народную Душу. Во время сна мы не находимся в Народной Душе, но только от пробуждения до засыпания.
Возникает вопрос: если духовный исследователь внутренне оживляет и освещает  именно то, что не живёт в физическом теле, как обстоит тогда дело с его отделенной от тела жизнью в Народной Душе? Когда мы погружаемся в тело, Народная Душа действует разделяющим образом, разделяет. Тут духовный исследователь не может жить в Народной Душе, если он сознательно переживает то, что человек переживает во сне. Своеобразие состоит в том, что для каждого времени для всякой современности имеется известное, можно сказать, правящее число Народных Душ, и форма, в которой эти Народные Души относятся друг к другу, в целом определяет  общую земную жизнь человечества, насколько она протекает физически. Когда человек погружается в физическое тело, он, тем самым, погружается и в Народную Душу. Когда  он выходит из своего физического тела наружу и имеет сознательные переживания вне этого тела, тогда он,  -  помимо всяких иных переживаний, испытываемых им,  -  он точно также  погружается, но теперь уже не в собственную Народную Душу, но в другие Народные Души за исключением собственной, той, в которой он живёт в течение дневной жизни в физическом теле. Воспримите всю весомость того, что я сейчас говорю вам. То, что при засыпании мы погружаемся не в отдельную Народную Душу, но погружаемся во взаимодействие, как бы в хоровод, вереницу других Народных Душ, единственно только в этом хороводе не участвует та Народная Душа, в которую мы погружаемся, входя в наше физическое тело. При своём исследовании духовный исследователь фактически переживает с другими Народными Душами, -  лишь в их взаимодействии,  - то же самое, что в ином случае переживают на физическом плане в отношении к отдельной Народной Душе, принадлежащей народу, в котором человек обычно состоит.
Но я спрошу вас: если духовный исследователь фактически знает, что  человек живёт не только в собственной Народной Душе, но живёт и в других Народных Душах, если он должен испытать это, то есть ли у него особая причина описывать собственную Народную Душу с иной объективностью, нежели другие Народные Души? Причины нет. В этом заложена возможность подняться над предвзятостью симпатии и антипатии и описывать объективно. Само собой разумеется, что не только духовный исследователь, который испытывает это осознанно, испытывает то, что и все люди, но каждая человеческая душа от засыпания до пробуждения живёт во всех Народных Душах, в их взаимной деятельности, за исключением той Народной Души, в которой душа живёт в течение дневного бодрствования. Вот то, что даёт нам духовная наука, для того чтобы действительно расширить горизонт нашего чувства и ощущения. Часто мы говорим о том, что духовная наука усваивается посредством рода познания, которое она даёт, что она дает любовь без различия народа, расы, социального положения, и так далее. Это положение глубоко обосновано; ведь тот, кто видит, что если он частично воспринимает себя как духовного человека в себе, не может замыкаться в ненависти и антипатии по отношению к человечеству. Он должен сказать себе: ведь это, в сущности, бессмыслица  - ничего не любить! Но чтобы сказать: ведь это бессмысленно  - не любить, он должен охватить духовную науку как жизнь, а не просто  как знание. Поэтому мы развиваем эту духовную науку не как чистое знание, но развиваем её так, чтобы она в многолетней совместной жизни в наших ветвях действительно стала единой с нами как духовная пища, которую мы принимаем и перерабатываем в себе.
Я говорил: обычно человек от засыпания до пробуждения живёт в согласованной игра, в гармонии Народных Душ, иных, нежели та, которая является именно его Народной Душой. Так происходит обычно. Но есть средство, чтобы некоторым образом односторонне жить в одной или в другой Народной Душе. Есть одно средство, которое принуждает человека в состоянии между засыпанием и пробуждением жить не со всей гармонической игрой, не со всем хороводом других Народных Душ, но в большей или меньшей степени быть связанным совместной жизнью с одной или другими                                                                                                                                                Народными Душами, выделенными из целого совместного бытия всех Народных Душ. Такое средство есть, и оно состоит в том, что мы одну или большее число Народных Душ  -  народов  -  особенно ненавидим. Эта ненависть, которую мы питаем, даёт особую силу, заставляющую нас в нашем состоянии сна жить с той Народной Душой, которую мы ненавидим больше всего, или которую мы вообще ненавидим. Итак, нельзя подготовить себя лучше к тому, чтобы в бессознательном состоянии между засыпанием и пробуждением полностью войти в одну Народную Душу и быть вынужденным жить с ней как с той, с которой человек живёт в физическом теле, нежели посредством того, что этот человек ненавидит её, но ненавидит честно, с чувством, а не только внушает себе, что он ненавидит.
Если высказываются такие вещи, можно заметить, насколько глубоко и серьёзно надо принимать истину о майе. Ибо не только наш рассудок, сконструированный однажды, не желает признавать того, что вещи в их глубине являются иными, нежели в их внешней фантасмагории, но и наше чувство, наша воля восстают против того, что является истинным для духовного мира. Если человек принимает такие истины, как о жизни в других Народных Душах и особенно в тех, которые ненавидят, тогда он должен будет сказать себе, что большое число людей отклоняют от себя духовные истины не только по той причине, что не могут их постигнуть рассудком, но потому, что вообще не желают иметь с ними дело, ибо они им мешают им иметь те ощущения, которым предается обычный земной человек. Как скоро человек глубже и серьёзнее входит в истины духовного мира, они оказываются для него неудобными, они оказываются совсем не тем,  что любит человек, желающий жить исключительно в физическом мире. Эти истины неудобны. Они потрясают, ошеломляют нас и,  чем глубже они являются, каждое мгновенье требуют от нас, что мы должны стать иными, нежели какими мы являемся обычно на физическом плане. И то, что они как некий живой внутренний мир требуют от нас чего-то иного, когда мы находимся на физическом плане,  и является по большей части причиной, почему люди отстраняют духовные истины. Мы не можем ничего иного, как  поддерживать связь не только с одной частью мира или человечества, нет, мы должны быть связаны со всем миром и со всем человечеством. Наше физическое бытие означает, в сущности, лишь откачку маятника в одну сторону; откачка в другую сторону во многих отношениях является чем-то противоположным. Однако в обычной жизни человек этого не знает. Можно сказать, это становится серьёзным, лишь, когда человек приступает к более глубоким истинам духовной жизни. Эти более глубокие истины духовной жизни могут стать, в высшей степени директивными, направляющими  в смысле того, что именно в наше время требует от нас человеческая эволюция, прогресс человечества. Позвольте нам привести пример из духовного исследования, который может быть особенно важным для современности.
Вы с легкостью признаете, что если вещи таковы, как я только что говорил о них, если при погружении в физическое тело и эфирное тело мы переживаем совместно с тем, что в обычном смысле называют Народным Духом, Народной Душой, то такое сопереживание судьбы отдельного Народного Духа принадлежит к тем переживаниям после смерти, которые  мы постепенно стираем. Часто говорилось про многие вещи, которые человек стирает после смерти; однако к этим вещам относится и бытие, связанное с Народным Духом. Народный Дух действует в прогрессивном развитии Земли, он действует в том, как поступательно развивается человечество на Земле от поколения к поколению. После смерти, между смертью и новым рождением мы должны высвободиться из Народного Духа также, как высвобождаемся мы от остального. Это имеет значение в случае героической смерти, например, смерти на поле битвы, это ощущается. Кто правильно чувствует эту смерть,  - а её чувствуют весьма правильно те, кто проходит через эту смерть с правильным образом мыслей,  -  тот знает, что такая смерть  - есть смерть по любви, что он страдает не ради личного, не ради того, что он может удерживать во время между смертью и новым рождением; но он страдает ради Народной Души, когда самоотверженно отдаёт физическое тело и эфирное тело. Нельзя представлять себе смерть на поле битвы, не зная о том, что такая смерть пронизана истинной, наиболее внутренней любовью, она является поддержкой для людей в том, что вносит вклад на благо человечества в будущем. Такая смерть на поле битвы становится особенно великой, значительной и несравненной, если она переживается посредством правильного образа мыслей. Она немыслима без связи с любовью.
Однако между смертью в новым рождением мы должны стереть связь с отдельным Народным Духом. Это должно отпасть от нас. Мы должны войти в регион, где мы не живём в отдельным Народным Духом как таковым. Но в любом случае, дело обстоит не так, что мы можем непосредственно перейти в других Народных Духов. Это происходит в случае между засыпанием и пробуждением. Мы вообще должны стать свободны от чисто земного, должны вступить в жизнь, которая освобождается от того, что реализуется в развитии человечества на Земле. Следовательно, мы должны также освободиться от всего того, что связывает нас с Народными Духами. И это опять-таки то, что, будучи усвоенным как познание, расширяет, увеличивает горизонт наших ощущений, позволяет нам взглянуть на нечто другое, чего мы ищем, на то, чего нет вокруг нас, если мы живём, будучи ограничены горизонтом физического бытия.
В сознании этих Народных Духов,  -  это вы можете взять из вчерашней характеристики отдельных Народных Духов,  -  заложено то, что один имеет более склонности к индивидуальности человека, к тому, чем является человек как индивидуальность, другой же менее склонен к этому. Я сравнивал это с тем, что один человек больше вглядывается в свой внутренний мир, другой же в большей степени живёт во внешнем мире. У Народных Духов дело обстоит так, что один занят с отдельной человеческой индивидуальностью больше, а другой  -  меньше. Это опять-таки обусловливает, если мы принадлежим одному или другому Народному Духу, обусловливает нашу связь с ним, то, что этот Народный Дух особенно внедрен в наше эфирное тело, то, что он там подготавливает. Вот почему имеется некоторая разница в том отстранении, посредством которого после смерти мы освобождаемся от того, что делает в нас Народный Дух.
Например, мы имеем дело с французским Народным Духом. Это Народный Дух, чьи инспирации связаны с высокоразвитой культурой, с культурой, которая мыслима лишь постольку, поскольку этот Народный Дух оглядывается назад на древнюю Грецию, на эллинизм, как я уже сообщал об этом. Этот Народный Дух так работает над человеком, принадлежащем данному народу,  -  это именно в природе тех Народных Духов, которые соответствуют высокоразвитым культурам,  -  что в эфирном теле человека возникает глубокий оттиск, что печать Народного Духа четко отпечатывается в эфирном теле. Это связано с тем, на что я обращал внимание вчера, с тем, что француз зависит от того образа, который он составляет себе о самом себе. Ибо вследствие того, что под действием Народного Духа в эфирном теле возникает отпечаток, существуют четкие следы, отпечатки в эфирном теле и даже в астральном теле человек, когда душа оставляет тело во время смерти. Если человек принадлежит такому народу как французский, душа выходит из физического бытия с четкими оттисками в астральном теле, с четко оттиснутым астральным телом. Следствием отсюда является то, что человеку приходится много работать, чтобы  стереть то, что после смерти осталось от Народного Духа.
Сравним такое стирание природы Народного Духа, как происходящее у французского народа, с тем, что, например, обусловлено русской Народной Душой; в последнем случае мы имеем нечто противоположное. Русская Народная Душа является как бы юной, и Она меньше занята теми человеческими индивидуальностями, которые Ей доверены. Поэтому эти человеческие индивидуальности, проходя через врата смерти, в отношении своих эфирного и астрального тел мало прочеканены, «проштампованы» со стороны русской Народной Души. Если мы видим всю ситуацию в духовном мире, мы находим, глядя на души, проходящие через врата смерти, что души французского народа встречаются нам с четко проштампованными эфирными телами и также четко проштампованными астральными телами. Напротив, русские души мы обнаруживаем с эфирными и астральными телами, которые мало проштампованы, прочеканены Народным Духом. Следствием отсюда является то, что эти различные души могут быть по-разному использованы теми ведущими Духами, которые должны продвигать вперед человеческую эволюцию.
Наше время таково, что действительно нельзя продвинуться вперед, если человечеству не будет открыта известная сумма спиритуальных истин. Ведь уже часто сообщалось, сообщалось до известной степени, говорилось о том, что в некоторый период времени в нашем столетии в духовном мире человеку будет открываться откровение Христа. Но мы можем принять это так, что скажем: спиритуальное должно придти в мир. Это спиритуальное, то, которое должно войти в эволюцию человечества, сначала завоевали духи в сверхчувственной сфере; в этой сверхчувственной сфере  ещё более высокие духи, духи более высоких иерархий  боролись за проникновение спиритуального течения в человеческую эволюцию. Но в своей борьбе они в качестве вспомогательных сил брали на службу то, что приходит от людей, проходящих через врата смерти. Человек в жизни между смертью и новым рождением всегда работает и действует над тем, что происходит в мире. И поскольку люди сформированы по-разному, то и воздействуют они совершенно различно, в зависимости от того, например, пришли ли они из французского или из русского тела. Вот почему Духи различных высших Иерархий могут различным образом ставить себе на службу эти души.
То, что предстоит в эволюции человечества в любом случае связано с тем, что в настоящее время в духовном мире ведется мощная борьба. Только борьба в духовном мире означает нечто иное, нежели борьба в физическом мире. Борьба в духовном мире означает взаимодействие ради создания чего-то плодотворного. Эта борьба является необходимой для эволюции человечества; короче, это борьба, которая к чему-то ведет. При этом некоторые Духи высших Иерархий прекращают борьбу, перестают бороться. Они перестают бороться, ставя себе на службу души, приходящие с Востока и более юные, и души, приходящие с Запада. Эта борьба продлится ещё долго, борьба русских душ, прошедших через врата смерти и французских душ, прошедших через врата смерти; война духовной России против духовной Франции. Это страшная война, если использовать слова физического плана. Тот, кто сегодня направляет взгляд в духовный мир, тот видит эту  борьбу духовной России против духовной Франции, которой наполнен духовный мир. Это потрясающая борьба!
Теперь, предпослав вышесказанное, посмотрим на то, что происходит на физическом плане: тут заключается союз. Это отражение борьбы в духовном мире. Эти вещи относятся к трудностям, с которыми приходится иметь дело духовному исследователю. Только не считайте, что все это можно генерализировать, придать всему этому всеобщий характер, когда говорят: можно с легкостью выводить духовные истины, если мыслить всё наоборот, мыслить как противоположное вещам, происходящим на физическом плане. Можно придти к наиболее ложным, глупейшим выводам, если желают использовать это как (общее) правило. Ибо среди ста случаев в пяти это может быть так, а в девяноста пяти -  не так. Все духовные истины носят индивидуальный характер и всегда должны рассматриваться индивидуально; они не могут быть открыты посредством чистой диалектики. Но истина, высказанная мною сегодня, относится к тем, которые сегодня особенно потрясают, ибо она снова может обратить наше внимание на то, насколько иначе построен мир, если мы глядим за покров майи, и как то, что является внешним человеческим действием, может оказаться противоположностью по отношению к тому, что, как духовное, является реальностью.
Если мы рассматриваем вещи так, то совершенно невозможно, чтобы при рассмотрении происходящего вовне, не изменились наши чувства. Ведь мы приходим к понятию, насколько во внешних процессах необходимо различение, чтобы увидеть истинное. Как какие-нибудь образы облаков, выглядящие неясно, если мы видим их издали, вблизи представляют собой нечто совсем другое, так выглядят в действительности  и международные события. И посередине, я мог бы сказать, между борющимися партиями на Востоке и на Западе духовно находится немецкий регион, необходимый, чтобы сообщаться с обоими сторонами, действительно общаться с обоими сторонами, что он и делает. И в то время как между обоими сторонами происходит общение в духе, в физическом мире мы видим, как обе стороны наносят удары друг другу.
В некотором смысле то, что сейчас переживается, связано с глубочайшими  импульсами эволюции человечества в наше время. Я часто говорил: почему, в сущности, мы развиваем антропософию? Мы развиваем её потому, что она является мировой задачей, требованием, которое предъявлено человечеству из духовного мира. Некоторое число имагинаций должно быть сообщено человечеству; люди должны в течение ближайшего времени воспринять некое число духовных истин. Так, я бы сказал, предначертано в ходе эволюции человечества. Это, конечно, противоречит, действительно противоречит, спорит с тем, что человек только постепенно должен созревать, и это происходит долго. Но имагинации хотят войти в эволюцию человечества. В эволюцию человечества хочет войти, я бы сказал, некая часть, лежащая выше физического плана. Люди сегодня ещё отклоняют это, отклоняют в самом широком смысле. Поэтому является противообраз. И противообразом имагинаций являются страсти, извержения чувств, исходящих из глубины человеческой природы, которые так же глубоко лежат под физическим планом, как имагинации лежат над ним. Если сегодня мы, встречая людей, видим в них  ненависть, настоящую ложь, чем являются эти ненависть и ложь? Это отражение имагинаций, стремящихся излиться наружу, имагинаций, которые выходят в такой форме, поскольку люди противятся им. То, что лежит на известном расстоянии над физическим планом, выходит наружу как продукт своего преображения, как то, что на таком же расстоянии лежит под физическим планом; оно должно высвободиться. Мы можем найти, что даже происходящее таким безрадостным образом имеет обоснование в общечеловеческой карме.
Почему должно происходить так, что люди именно сейчас, в нашу эпоху, должны воспринять некоторую сумму спиритуальных истин? На это мы хотим дать ответ следующим образом.
Возможны два случая. Первый  - если человек кое-что понимает относительно спиритуальных истин, что его ухо не остается глухим по отношению к ним, он воспринимает их в своё сердце и в свою душу, он до некоторой степени становится антропософом, как можно стать антропософом в наше время. Возможен и другой случай, когда человек отстраняет спиритуальные истины, когда он говорит, что всё это глупый, идиотский вздор;  всё это происходит из головы, от пары глупых фантазёров, которые поступили бы умнее, занявшись чем-нибудь другим.
Ну, а когда человек проходит через врата смерти, тем самым он, само собой разумеется, вступает в духовный мир. И если бы каждый стал говорить: вступает ли человек в духовный мир только потому, что между рождением и смертью он овладел знанием о духовном мире?  -  то ему можно было бы в некотором смысле сказать: само собой разумеется, в духовный мир приходит также и тот, кто ничего не знал о нём; само собой разумеется, что и он входит в духовный мир. – Но в чём состоит разница между этими двумя типами людей? Разница велика. Теперь я всегда говорю о нашем времени, так как духовные истины носят индивидуальный характер. И если бы кто-то по отношению к первому из приведенных мною стал бы говорить: что же, имагинации, которые не могут выйти наружу, всегда превращаются в тяжелую войну, которая господствует теперь?  - то это было бы неверное воззрение; ибо в другие времена имагинации вели бы себя совсем иначе. Духовные истины всегда носят индивидуальный характер, и то, что хочу сказать сейчас, составляет лишь одну индивидуальную истину для нашего времени.
Человек, который проходит через врата смерти, не позаботившись о возможности воспринять в наше время спиритуальность, проходя через врата смерти, передаёт свою душу высшим мирам почти так, как он её ощущал, входя через рождение в физическое бытие; высшие миры не имеют от него ничего, кроме того, что они передали ему при его воплощении. Однако тот, кто не только благодаря вере, но благодаря переживанию в духовных мирах усвоит здесь то, что может быть получено из духовных миров, тот, умирая, передает свою душу духовным мирам не такой, какой он её принял при рождении, но он передает сверхчувственным существам также и то, что он разработал здесь в понятиях, представлениях и ощущениях, и что принадлежит не только ему, но принадлежит и этим сверхчувственным существам. Кто не приносит этого с собой, тоже, естественно, вживается в духовный мир, но для прогресса человечества он ничего не привносит. Если бы человек всегда жил так, или если бы он жил так, начиная с определённого времени, никакого прогресса не могло бы осуществиться вообще, или же, начиная с определённого момента человечество оставалось бы тем же, чем оно было. Чтобы осуществлялось поступательное развитие, прогресс, чтобы души всегда могли найти нечто новое, вступая в новую инкарнацию на Земле, - это находится в зависимости от того, чтобы души находили условия для принятия в себя того, что является особой миссией времени. Это, в конце концов, является своего рода решением: вступит ли человек в отношение с духовным миром, или нет. Каждый мог бы, например, сказать: что мне за дело до прогресса человечества? Что мне за дело до земной эволюции? Ну и пусть Земля остановится! Я это переживу. У кого нет никакой настоящей любви, никакого интереса в земному успеху, прогрессу, тот может говорить так. Но тот, кто несет в себе любовь к прогрессу человечества как высший долг, тот не может выбрать такой путь. Свобода заложена также и в этой области. Поэтому души могут придти к антропософии только через свободу и любовь к истинному человеческому прогрессу и человеческому благу. Никак нельзя стать антропософом из чистого эгоизма; ибо становясь им, человек содействует прогрессу, от которого он в ином случае уклоняется. Итак, он действует из любви, не только для себя, но для чего-то другого.
Это то, что мне всегда хотелось осветить посредством всех антропософских изысканий той духовной науки, которую мы ищем: что эта духовная наука является живой, деятельной силой. Я говорю не о видении, я говорю об этой науке; видение возникает лишь как её результат. Я говорю о переживании этого результата в человеке. Духовная наука есть нечто живое, деятельное, нечто вживающееся в душу, то, что действует и творит в наших душах. Поэтому я часто приводил сравнение; просто говорить о любви,  -  а такие речи ведутся особенно в Теософском движении,  - равносильно тому, как встать перед печкой и проповедовать, что она должна стать горячей, ибо в этом состоит её долг как печки. Даже от самой прекрасной проповеди о печной задаче, теплее не станет. Печка станет теплее, если положить в неё дрова и зажечь. Так, в сущности, обстоит дело со всякой проповедью о человеческой любви, и такая проповедь по отношению к человеку едва ли принесет успеха больше, чем проповедь, обращённая к печке, чтобы та стала горячей. В конце концов, такая проповедь звучала во все времена, а успех её можно наблюдать. Но то, что является не только знанием перед духовным миром, не только представлением, словом, но что является в слове живым, действенным – и есть те дрова, которыми мы наделяем наши души, и которые горят, если приняты в душу правильно. Изложения такого рода как сегодняшнее позволяют это признать; возжигается познание и оно становится любовью, ибо человек  преображается благодаря духовной жизни, познанной в своей глубине, в своей основе. Такое глубокое преображение может порой оказаться для него неудобным; он отстраняет спиритуальную истину и хотел бы с охотой остаться в майе.
В этом, собственно, состоит ближайшая причина того, отчего так часто говорят, что не следует делать достоянием гласности слишком много духовных истин. Ведь эти истины не таковы как те, которые, будучи высказаны, действуют нейтрально как физика или химия, эти истины, по отношению к которым человеческая душа не может остаться нейтральной; она должна их либо отрицать, либо пронимать. Но чтобы принять. Она должна некоторым образом изменить то, что она собой представляет в обычной физической жизни. Поэтому мир немного возбуждается, волнуется из-за сообщений более глубоких духовных истин. Однако наше время призвано к тому, чтобы не бояться такого волнения, но испытывать его. Ибо только так может быть подготовлено поле для новой духовной жизни, жить навстречу которой мы должны и в начальном пункте которой мы находимся. Знамения времени указывают нам на то, как необходимо понимать некоторые вещи. Ибо по отношению ко многому, что происходит сегодня во внешнем мире, человек оказывается непонятым и непонимающим. Попытайтесь как-нибудь обобщить разные вещи. Моя задача здесь  - говорить вам более доверительным образом, нежели я могу это делать в открытых лекциях. Моя задача в том, чтобы то, что сказанное мной в открытых лекциях в связи с событиями современности, сформулировать так, чтобы оно стало действенной истиной; отчеканить так, чтобы об этом в наше время говорилось правильно. Попытайтесь тут кое-что подытожить, и вы увидите: вам придется приложить некое усилие, чтобы в связи с непосредственными современными событиями вызвать хоть немного правильных понятий правильных чувств и ощущений, в сравнении с тем, с какой легкостью это распространяется обычно.
Попытайтесь, например, утверждать то, на что я имел труд указывать в первой открытой лекции, что немецкий народ, в сущности,  действительно был полон тенденцией к миру, к мирному развитию, как имело место то, о чем можно сказать: немецкий народ как таковой не хотел войны. Но если прислушаться направо и налево, то все говорят, все подчеркивают: они не хотели войны! Французы не хотели войны, англичане не хотели войны, они предприняли её «по моральным причинам». Но это «моральные причины» возникли в течение всего лишь восемнадцати часов! Все отмечают: они не хотели войны. Остановимся на этом,  -  это в этом, конечно, есть много, очень много правды, - и исследуем то, на что я указал прежде: немецкий народ не хотел войны. Но из этого я не допускал вывода, что её хотели другие. Однако я в первой открытой лекции настоятельно указывал: в лучшем случае следовало бы задать один вопрос, а именно вопрос: кто мог бы предотвратить войну? – и я указывал на русский Восток; ибо он мог бы предотвратить войну.
Но я особенно обращал внимание на то, что правильный ответ зависит от правильной постановки вопроса. Если кто-либо подчеркивает, что он не хотел войны, из этого не следует, что её хотели другие. И тот и другой могли не хотеть её, и всё же она возникла. Если не принимать во внимание своеобразное поведение России, можно, в сущности, сказать: действительно, никто не хотел войны, если при слове «хотеть» подразумевать физический план. Но эта война непонятным образом возникла со стихийной необходимостью из-за противостоящих друг другу сил, из-за сил, стихийно противоборствующих друг с другом. Ведь никогда ещё не бывало, чтобы такое всемирно историческое событие в несколько дней выпрыгнуло как из ящика и показало, как то, что разыгрывается во внешних событиях, является тем, что выступает из духовных отношений и сообщает о себе на физическом уровне.
Будучи рассмотрено так, сегодняшние события являются тем, что представляет собой пример, приводящий мысли людей в замешательство: если поставлен вопрос, что делал тот, что делал этот? -  то ты никогда не получишь правильного ответа. Но ты должен предположить, что здесь содействует нечто другое, ты должен как-нибудь решиться, зайти поглубже. Только тогда человек научиться правильно говорить об этих событиях.
Ещё по одной причине надо решиться на более глубокий взгляд на эти вещи. Мы переживаем, что сегодняшний мир обнаруживает противоречие с самим собой. Люди не способны ни на что иное, как только понимать вещи так, чтобы приписывать вину другому. Если когда-нибудь придёт время, когда глубокие истины карме смогут перейти в человеческие души, тогда уже не будет иметь место обычай взваливать на других вину за то, что приходится переживать. Ибо тогда будут знать, что каждый народ переживает в своей карме то, что ему следует пережить из-за него самого. Народ переживает необходимость укрепить силы в борьбе не ради другого, но ради самого себя, чтобы продвинуться вперед; другой же является в некотором смысле лишь исполнителем. Вследствие этого рассмотрение переводится на карму Народной Души. И высказывание: здесь стою я, а здесь стоит другой, который виноват, который сделал то, что я должен пройти через эти события, через эту борьбу, который затеял эту войну,  -  это высказывание с более высокой точки зрения выглядит так, как если бы пятидесятилетний мужчина, глядя на ребенка,  - ребенок ещё молод, а он стар; когда ребенка ещё не было, он был ещё не стар, когда же ребенок вырос, мужчина состарился,  - как если бы пятидесятилетний пожелал сказать: это ребенок виноват в том, что я состарился; ведь если бы ребенок не вырос и не становился старше, то и я бы не старился! Однако ребенок может всего лишь обратить его внимание на то, что он становится старым.
Надо принять к сведению то, что каждый народ то, что он переживает, пусть это даже очень тяжёлые события, должен пережить исходя из своей кармы. Вы же не скажете, что если такая истина переходит в души людей, она могли бы стать чем –то неутешительным, при переходе в душу; скорее она ведёт к героическому представлению о жизни, к смелому пониманию жизни, такому пониманию жизни, которое включает в себя эволюцию. Человек, охваченный таким пониманием жизни будет смотреть как на напрасную трату сил на то, когда вину постоянно видят в другом и всегда поступают в соответствие с обычными выводами. Человек будет апеллировать к силам, которые могут повести его вперед. Он научится в каждой области идентифицировать себя со своей судьбой. Мы видели в открытых лекциях, что эта судьба, которую человек охотно рассматривает как нечто внешнее, только тогда будет понята правильно, если мы как бы вытекаем в эту судьбу. Так обстоит дело и с народной кармой. Когда на Землю придёт любовь, тогда к людям придёт и этот образ мыслей.
Сегодня я хотел бы снова апеллировать к вам, мои дорогие друзья, к тем, кто посвятил себя духовному движению,  - апеллировать, как это было раньше,  -  чтобы подумать, как в будущем станет необходимым, чтобы духовный горизонт, в пределах которого мы живём, был наполнен не только такими мыслями, которые были тут и раньше, но чтобы он наполнился новыми мыслями. Но это могут быть только те мысли, которые происходят из спиритуального мира. Это не всё равно, будет ли здесь в ближайшее время некое число людей или не будет; людей, которые посылают свои мысли в духовный мир, наверх, мысли, подобные тем, которые возникли в  рассмотрении, предпринятом сегодня. Если вы решили медитировать об этих истинах, вы вносите вклад, чтобы то, что должно придти в будущем, пришоло правильным образом и на благо человечеству. Вы не бездеятельны по отношению к прогрессу человечества, если медитируете те мысли, которые требуются в настоящее время для тогоЮ чтобы человечество продвинулось вперед. Пусть же среди нас многие, наряду с теми трудами, которые совершаются в крови и смерти, займутся духовной работой, состоящей в том, чтобы наполнять мир правильными мыслями, такими мыслями, которые соответствуют миссии нашего времени. Тогда мы будем чувствовать, что это поистине мысли любви. О, сколь многие из тех, кто сегодня разыскивают цитаты, хватаются за любимых авторов, чтобы сказать что-либо правильное, приводят в эти дни слава древнего Гераклита, который считал войну «отцом всех вещей». Это Гераклит говорил справедливо, и те кто это повторяет, тоже говорят справедливо. Но благодаря одному отцу ребенок не возникнет. Для ребенка нужна и мать. И как война есть отец, так то, что происходит в мирной работе  - есть мать. Для того, чтобы отец не оставался стерильным, нужна мать. И она должна изойти из душ тех, кто духовным образом понимает задачи нашего времени и кто умеет из познания достигать любви.
Вот то, что я при этом нынешнем совместном пребывании хотел заложить в ваши души, для того, чтобы в соответствие с потребностями нашей современности наша духовная наука не оставалась удовлетворением нашего любопытства или нашей жажды знания, но для того, чтобы она давала поистине живые силы, формируя которые, мы получили бы истинное утешение тех страданий, которые несёт с собой наше время. Ибо истинным утешением является то, вследствие которого мы не слабеем, но усиливаемся, благодаря которому мы накапливаем силы для дела  - духовного или телесного. Всё снова и снова следует думать о том, как необходимо в наше время, чтобы некоторое число людей обрели стремление к спиритуальному углублению. Ибо оно означает, что не отдельный человек, но всё человечество продвинулось вперед. Имея такой образ мыслей, вспомним ещё раз в заключении те мысли, которые мы посылаем в указанном смысле тем, кто находится вовне:

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

И имея в виду тех, кто уже прошел через врата смерти:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет

Алекс:
ЧЕТВЕРТАЯ ЛЕКЦИЯ
Берлин, 17 января 1915


Мои дорогие друзья, как и в других случаях, когда, начиная с переломного момента, приведшего к нашему суровому  времени, я говорил вам, пусть и в настоящий момент наши первые мысли будут направлены к тем, кто стоит на поле сражений, кто приносит в жертву свои души и свои тела, в жертву великим требованиям нашего времени, кто возмещает эти требования времени всем своим физическим бытием:

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

И для  уже прошедших через врата смерти мы скажем:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет

И Дух, Который прошёл через Мистерию Голгофы, Кого мы долгое время ищем в нашем движенье, да будет с вами и ведет вас к целям, к которым вы должны стремиться!
При нашем последнем рассмотрении здесь мне особенно хотелось излить в сказанных тогда словах то, что было духовнонаучно познанной истиной: как именно на великих суровых событиях человек в состоянии увидеть, что внешние явления надо рассматривать в свете, который даёт нам духовная наука. Только тогда они предстают перед нами не как майя, не как великое заблуждение; они являются нам  тогда в их глубинной истине. Не то, чтобы эти явления сами были майей или обманом, как это может с легкостью неправомерно преподносить душам восточное мировоззрение, но дело тут обстоит так, что наши органы чувств, наш рассудок ошибаются при понятийном истолковании внешних явлений, если мы не освещаем эти явления тем светом, который приходит к нам благодаря познаниям духовной науки.
Сегодня мне хотелось бы исходить из одного факта, которого уже приходилось касаться за годы наших антропософских устремлений, и который я сегодня хотел бы соотнести с перспективой, соответствующей нашему времени. Ведь мы прониклись тем, что с тех пор, как Мистерия Голгофы вступила в земные события, те импульсы, те силы и существа, которые пришли благодаря этой Мистерии Голгофы, как живые силы вмешивались во все события эволюции человечества на Земле. Другими словами, мне хотелось бы, говоря конкретно, сказать: во всех значительных событиях, во всём, что совершалось важного и существенного, действовал импульс Христа, действовал благодаря тем, кто был Его служителем, Его спиритуальным помощником. В настоящее время христианством называют только то, что могло быть понято людьми. Но я часто подчеркивал: то, что пришло в мир благодаря христианству, столь велико, столь могущественно, что человеческий разум, человеческий рассудок вплоть до нашего времени не был в состоянии действительно понять даже самое элементарное из сил импульса Христа. Если бы Христос должен был действовать только посредством того, что смогли понять о Нём люди, Он мог бы сделать мало. Но тут дело не в том, что могло стать достоянием человечества благодаря понятиям человеческого разума, не в том, что люди смогли себе составить как представление о Христе, а в том, что Он после Мистерии Голгофы находится здесь, действуя непосредственно среди людей, в образе из поведения. Дело не в том, насколько Он был понят людьми, а в том, что Он, как живое Существо находился здесь, вливаясь во всё, что как многозначительные факты происходило в земном развитии. Конечно, мы только благодаря духовной науке можем сегодня  немного понимать глубины импульса Христа; грядущие времена будут всё больше и больше понимать и видеть это. Это не должно предрасполагать нас к высокомерию, то, что мы сегодня можем понять нечто от импульса Христа. Духовная наука хочет пониять несколько больше, нежели смогли понять об импульсе Христа в истекшие времена. В истекшие времена об импульсе Христа могли размышлять с помощью только тех средств, которые предоставляли внешний рассудок, внешний разум, внешние исследования. Получив духовную науку, мы видим теперь благодаря ей в сверхчувственных мирах, и из сверхчувственных миров можем давать ответ о значении Мистерии Голгофы. В наименьшей степени было в состоянии сразу же понять, Кем является Христос, и чем являются те спиритуальные силы, которые как Народные Души и другие, состоят у Него на службе, менее всего могли это понять те люди, в области которых Христос должен был выступить в первую очередь. Тем не менее импульс Христа должен был влиться, например в римский мир. И именно на этом примере, который мы уже приводили в другой связи, мы можем лучше всего увидеть, как Христос действует как живое Существо, ведя за Собой своих спиритуальных служителей, если речь идет о том, чтобы содействовать тем фактам, которые должны влиться в развитие ради истинного прогресса человечества.
Я уже указывал на факт, котрый я имею в виду. В 312 году нашего летоисчисления случилось так, что тот, благодаря которому христианство стало государственной религией в Римской Имерии, Константин, сын Констанция Хлора, должен был противостоять  со своим войском тогдашнему правителю Рима Максенцию. Поскольку оба войска должны были противостоять друг другу, несомненно надо сказать: обстоятельства наименее всего благоприятствовали Константину, так как его войско было в пять раз меньше, чем у Максенция. Однако мы могли бы представить себе, что в соответствие с состоянием тогдашнего военного искусства в обоих войсках были достойные полководцы. Но дело тогда решалось не человеческим искусством, а тем, что продолжающий течь дальше импульс Христа давал возможность в необходимой для тогдашнего времени форме вмешиваться в дела человечества. То, что могли тогда понять об импульсе Христа, то, что могло быть принято от импульса Христа в сердце человека, исходя из сознания в то время, мы могли бы убедиться, рассмотрев то, что происходило в Риме и направлялось из Рима пару десятилетий спустя; если мы рассмотрим, как Юлиан Отступник боролся с христианством, следуя честным убеждениям в том, что было тогда достигнуто людьми на уровне знания. Кто рассмотрит ту форму, в которой Юлиан и его последователи боролись с христианством, скажет: совершенно очевидно, в области человеческого знания Юлиан и его последователи были на высоте своего времени; с этой точки зрения они были гораздо более просвещенными, нежели христиане того времени, несмотря на это,  они снова перешли в язычество. О них можно сказать: они были представителями человеческого знания того времени. Однако то, чем является человеческое знание не было решающим в 312 году, нет, но  была дана возможность, чтобы Христос и его служители вмешались в историческое развитие человечества. Ведь если бы Максенций и его приверженцы смогли опираться на военное искусство своих приближенных, опираться на то, что можно было достичь посредством человеческого знания и человеческой мудрости, если бы не произошло ничего иного, то без сомнения, не смогло бы выявиться то, что должно было выявиться. Что же произошло?
Произошло следующее: продолжающийся импульс Христа втекал в ту деятельность души, которая не сознавалась человеком, о которой люди не знали. Фактически он направлял человека так, чтобы осуществилось то, что должно было осуществиться. Ведь битва, состоявшаяся между Константином и Максенцием 28 октября 312 года в Сакса Рубра решилась не посредством человеческого искусства; нет, она решилась,  - как бы не противилось современное просвещение признавать это,  - благодаря сну, то есть, тому, что называют «сновидением», хотя для нас оно таковым и не является. Ибо в души обоих полководцев втекало благодаря сновидению то, что не могло бы втечь в эти души при посредстве человеческого разума. Максенцию перед этим приснилось, что он должен оставить свой город. Он также обратился к оракулу сивилл; ему было сказано, что он достигнет того, что должно произойти, если отважится вести борьбу не внутри, а вне города. Это было наименее умное из всего, что он мог сделать, особенно вследствие того, что его войско было гораздо сильнее, чем у Константина. Он должен был бы знать, что полученное им из высших миров следовало сначала истолковать. И что изречение оракула ввело его в заблуждение. Константин тоже видел сон, который сказал ему, что он победит, если поведет свое войско в битву под знаком Христа, в соответствие с чем он и поступил. То, что на окольном пути сновидения втекало в души, перешло в дело и способствовало тому, что мир тогда изменился настолько, так что лишь немного поразмыслив, следовало бы сказать: чем бы стал западный мир, если бы сверхчувственные силы не вмешались столь наглядным образом?
Но рассмотрим события более близкие. Тогда на Западе и Юге Европы инкарнировали души, которые должны были принять христианство, которые должны были бы стать носителями христианства. При посредстве своего разума, при посредстве своего рассудка как раз просвещенные души не могли тогда придти к тому, чтобы стать носителями импульса Христа, поскольку время не предрасполагало к этому. Они должны были приходить к христианству с помощью того, что было создано вокруг них. Об этих людях можно сказать: они облекались в христианство как в одеяние, они совсем не проникались им до глубины своего существа Они становились в большей степени служащими членами, но импульс Христа не охватывал глубины их существа непосредственно. Это, в сущности, происходило в течение долгого времени с лучшими душами в западных областях Европы вплоть до восьмого, девятого столетий и даже дольше. Для них было необходимо воспринять христианство как одеяние, носить это одеяние христианства так, что оно было несомо ими в эфирном теле, но не в их астральном теле. Вы взвесите, что означает, если я говорю, что они носили христианство в эфирном теле. Это означает, что они приняли его так, что были христианами в состоянии бодрствования, но что они не могли взять с собой это христианство, если они выходили из своего физического и астрального тела. Так проходили они и через врата смерти, и мы можем сказать о них: они могли из царства, которое человек проходит между смертью и новым рождением смотреть вниз на то, чем они были в истекшей жизни. Но взять с собой в дальнейшую жизнь христианские импульсы, происходящие из прошлой жизни, было тогда для них невозможно. Они несли христианство в большей степени как одеяние.
Обратим внимание на рассмотрение, которое я хочу сделать сразу же потом в связи с тем, как эти души принимали христианство во внешней жизни, и как это христианство не имело отношения к тому, что души людей, проходящие через врата смерти, могли перенести в духовный мир, чтобы подготовить себя к новому земному бытию. Обратим внимание, что эти души могли войти в это новое бытие только так, что о христианстве они забывали. Ибо человек в своей более поздней жизни не вспоминает сознательно о том, что в прошлой жизни он носил как одеяние. Если бы это имело место, то нашим гимназистам не надо было бы учить заново греческий язык, так как многие из них были воплощены в Греции; однако они не помнили о своей греческой инкарнации и поэтому должны были заново учить греческий язык. Однако благодаря жизни, которую между смертью и новым рождением проводили души когда-то инкарнированные на Западе Европы, они не могли пронести христианство дальше, поскольку эти импульсы не проткали их внутренне, на уровне «я» и астрального тела. В этом состоит отличительное свойство того, как эти души вживались в более позднюю инкарнацию.
Вы знаете, что эпоха, в которую мы теперь живём, пятый послеатлантический культурный период начался, главным образом в пятнадцатом, шестнадцатом столетии, тогда, когда для европейского мира должно было быть подготовлено то, что преимущественно в наше время должно было привести к развитию души сознательной. Это то, о чём идет речь в нашем пятом культурном периоде. То, что должно будет содействовать при этом, должно будет содействовать применительно к тому, чтобы даже во внешнем земном бытии наступили земные условия, которые были бы благоприятны для развития души ощущающей, той души, которая может развиваться, будучи направлена на материальное земное бытие, на внешние факты физического бытия. Это должно было начаться и оно началось. Нам только надо вспомнить о том, как раздвинулся горизонт Европы по всей Земле благодаря великим (географическим) открытиям,  и благодаря тому, что было их следствием,  чтобы душа сознательная могла развиваться преимущественно под материальным влиянием. Нам надо при этом только подумать о том, на что мы так же указывали; к раскрытию, к развитию души сознательной особенным образом, в одностороннем порядке призваны то, что относится к области британской Народной Души. И едва ли можно было бы думать, проверив все отдельные подробности, что где-либо столь планомерно осуществлялась бы нечто подобное этой направленности британской Народной Души на материальные задачи жизни. Так предназначено в сфере развития человечества.
Представим как-нибудь себе, что Англия в пятнадцатом столетии была бы отклонена от своего влечения к тем областям Земли, на которые она направилась вследствие открытия огромных областей вне Европы, и что британская Народная Душа в пятнадцатом веке стала бы изживать себя в значительных территориальных приобретениях на европейском континенте. Представьте себе, что географическая карта Европы была бы изменена подобным образом. Тогда было бы невозможным, во-первых, развить в этой области материальную культуру, и, во-вторых, достичь того, что должно было быть достигнуто в Европе благодаря тому отступлению жизни вовнутрь, интровертированию жизни, которое именно в то время, среди многих препятствий происходило при содействии протестантизма, находившегося под влиянием немецкой мистики. Если бы импульс Христа вмешался в развитие, он должен был бы позаботиться о том, чтобы британские интересы удерживались вдали от той области, где души ещё должны были подготавливаться к тому, чтобы стать внешними носителями импульса Христа.
Импульс Христа должен был влиться в деяния европейского континента. Он должен был действовать так, чтобы  гораздо сильнее воздействовать на то, что могло произойти посредством человечества, посредством человеческого умения. Что же произошло?
Произошло нечто чудесное; всем тем, чем не смогли руководить те, кто стоял в свое время у верхов, руководила бедная пастушка из Орлеана, Жанна д‘Арк. Именно импульс Христа, действовавший  через своего михаэлического слугу в Жанне д’Арк, был тем, что препятствовало тому, чтобы Франция слилась с Англией; было обусловлено то, что Англия была отодвинута обратно на свой остров. Тем самым было достигнуто двоякое: первое, что у Франции в Европе руки оставались развязаны, - что мы можем изучить, если исследуем последующие столетия французской истории,  -  так что то, что было заложено во французском Народном Духе могло совершенно беспрепятственно действовать в европейской культуре; и другое, что было достигнуто,  -  Англия была указана область вне европейского континента. Эти деяния, осуществленные через Жанну д’Арк стали благом не только для Франции, но и для самой Англии, которая была вытеснена в свою область.
Но если мы рассмотрим это в связи с тем, чем является продвижение импульса Христа на Земле, оказывается, что благодаря деянию Жанны д’Арк было обусловлено то, о чем мы можем сказать: то, что тут поддается пониманию посредством действительного человеческого рассуждения,  - это всего лишь ноль в сравнении с тем, что придало географической карте Европы её современный вид. Должны были совершиться события, для того, чтобы импульс Христа мог распространиться правильным образом. Тут мы видим как живой Христос вступает в исторические события из подземных основ человеческой природы; не Тот, Которого понимают люди. Ибо мы можем рассматривать импульс Христа двояко. В первый раз мы можем спросить себя: что понимало тогда человечество об импульсе Христа?  Если мы раскроем историю, исследуем историю человечества, то найдём в истекших столетия спорящих теологов, которые защищали или опровергали всевозможные теории, которые пытались объяснить, как надо понимать человеческую свободу, Божественную Троицу, и так далее. Мы видим, как бесчисленное множество теологов спорят между собой, обоюдно признавая друг друга, то правомерными теологами, то, в ином случае, еретиками. Поэтому мы видим, что христианское учение распространяется в соответствие с возможностями того времени. Это одно. Однако дело не в том, - как и сейчас оно не в том,  - что может сделать человек со своим обычным пониманием. Но дело в том, что Христос невидимо живёт среди людей как живое Существо, и из незримых основ может вливаться в дела человечества. Он делает это в том месте, куда Он не может влиться с помощью человеческого рассудка, но куда Он может влиться с помощью «неразумной» души, с помощью души Орлеанской Девы. Когда же Он вливается, то, как ведут себя те, кто может понять христианство как официальное учение? Они находят, что носителя импульса Христа надо сжечь! Потребовалось определенное время, пока это официальное учение поменяло точку зрения. Это имело ценность для официального учения, но его репутацию в тогдашних событиях канонизация Орлеанской Девы не улучшила.
Это как раз один из примеров, на которых мы можем видеть, как Христос через своих служителей,  -  я говорил, что через Орлеанскую Деву Он действовал посредством своего михаэлического Духа,  -  вмешивается в развитие человечества как живое Существо, а не только как то, что понимают о Нём люди. Но мы можем увидеть в этом примере и нечто другое. Христианство уже было здесь. Люди называли себя христианами, те, которые в некотором смысле окружали Орлеанскую Деву. Они кое-что понимали относительно своего христианства. Но том, что они понимали, следовало бы сказать: Того, Кого вы ищите,  здесь нет, Он там, где вы Его не ищете, ибо вы не знаете Его. Несмотря на это нам должно быть ясно, что это было важно, было существенно,  - то что это развитие Христа (die Christus-Entwicklumg) даже в этих внешних одеяниях, в которых оно тогда выступало, проходило совместно с развитием Европы. Души, имевшие отношение к этому, это те, кто могли принять христианство именно в этом внешнем одеянии, те, кто мог нести христианство как бы внешним образом. Они были остатками тех душ, которые были воплощены там раньше, то есть душ, которые ещё не приняли Христа в своё «я», но приняли Его всего лишь только в эфирное тело. Огромная разница между Орлеанской Девой и другими состояла в том, что она приняла Христов импульс в глубочайшие основы своего астрального тела, и из глубочайших сил астрального тела действовала ради импульса Христа. Именно здесь мы имеем один из пунктов, где мы можем прояснить для себя то, что должно быть нам ясно: различие между непрерывным развитием народов и непрерывным развитием отдельной человеческой индивидуальности.
Если мы, например, рассмотрим сегодняшних французов, то несомненно, в составе  французского народа живёт некое число человеческих индивидуальностей. Эти индивидуальности не являются теми, кто, например, в их более ранней инкарнации жил в составе народа, который тогда на Западе Европы воспринял внешнее одеяние христианства. Ибо именно благодаря тому, что на Западе Европы некое число людей должно было воспринять христианство как внешнее одеяние, эти люди проходили через врата смерти так, что им было назначено в ближайшей жизни при других обстоятельствах соединиться с христианством в их астральном теле и «я». Именно вследствие того, что они были воплощены на Западе Европы, им было необходимо иметь следующее воплощение не на Западе Европы. Это вообще редкий случай,  -  я говорю редкий, но так должно быть не всегда,  - чтобы душа в следующих друг за другом инкарнациях принадлежала той же самой земной общности. Души переходят их одной земной общности в другие.
Но мы имеем пример,  - я это говорю не для того, чтобы возбудить какие-либо симпатии и антипатии, или чтобы кому-то польстить, -  мы имеем пример, когда души на самом деле по многу раз проходят через одну и ту же народность. Это происходит в случае среднеевропейского народа. Этот среднеевропейский народ имеет много душ, которые живут в нём сегодня, и которые раньше тоже были воплощены в германских народах. Такие факты мы можем обнаружить. Мы не можем объяснить их вполне с помощью оккультного исследования, проделанного нами до сих пор, но они имеют место. Такие факты, как, например, указанные мною в открытой лекции в последний четверг «Германская Душа и немецкий Дух», освещаются, если мы знаем, что души повторно появляются в этом среднеевропейском народном сообществе. Это факт, что в среде этого народного сообщества мы имеем оборвавшуюся культурную эпоху. Надо только представить себе, что означает, что на заре германской культуры имела место эпоха, действовали поэты «Песни нибелунгов», Вальтер фон Фогельвейде и другие; надо представить себе, что позднее началось время нового расцвета германской культуры. Ибо то время, когда Гёте ещё был молодым, о первом расцвете германской культурной жизни ещё не знали. Именно потому, что души возвращались в состав  этого народного сообщества, то, что уже было однажды, должно было быть забыто, для того, чтобы души, когда они возвращались, могли найти что-то новое, а не примыкали бы непосредственно к тому, что осталось из прежних времен. Ни у какого другого народа дело не обстоит так, чтобы происходили такие метаморфозы как в среднеевропейском народе: от того подъёма, который имел место в десятом, одиннадцатом, двенадцатом столетиях к другому подъёму, который происходил с конца восемнадцатого и начала девятнадцатого столетий, и на продолжение которого мы смеем надеяться. От первого до второго момента не было непрерывного течения, что может быть понятным только тогда, если мы знаем, что именно в этот регион духовной культуры души возвращаются снова. Может быть это связано с тем, что я уже называл вам в отношении одного ошеломляющего факта:  только в случае среднеевропейских бойцов было  действительно заметно, что они, проходя через врата смерти, продолжают содействовать в борьбе; что вскоре после того как они прошли через врата смерти, можно видеть, как они борются дальше. Поэтому на основе данного факта можно питать надежды на будущее, если видно, что не только живые, живые в физическом смысле, но и умершие помогают в том, что происходит.
Зададим вопрос: как обстоит дело с теми душами, которые в то время, когда христианство воспринималось как внешнее одеяние, а именно в период шестого, седьмого, восьмого, девятого столетий были воплощены в Западной Европе и там, или же среди римлян приняли христианство, но не соединились с ним в их астральном теле и в их «я»? Как обстоит дело с этими душами?
Да, сколь гротескным является всё это для материалистически мыслящего человека современности, столь значительно будет учение духовной науки для жизни, если углубляться конкретные факты. Если сегодня кто-то говорит о повторных земных жизнях, люди ещё рассматривают это как измышления какого-либо глупого мечтателя. Эту идею не принимают; хотя  находят простительным, если сегодня кто-либо снова говорит об этом после того как даже великий Лессинг в трудные часы своей жизни принял эту идею о повторных земных жизнях. Но если действительно углубляются в результаты оккультного исследования, то уж тут настырному глупцу нет прощения от высоко просвещенных людей. Но тем не менее мы должны входить в то, что даёт нам оккультное исследование; так как только благодаря этому проливается свет на то, что в ином случае оставалось бы великим заблуждением.
Достойно внимания то, что довольно большое число душ, которые в течение истекшей римской эпохи, когда христианство постепенно обретало влияние и стало государственной религией жили на Западе, выступает теперь против нас с Востока. Итак, это души, выросшие на Востоке и находящиеся среди воинов России. Я сказал: обратите внимание на факт, приведенный перед этим. Ибо среди людей, убитых на Востоке, тех, кто там сражается или попал в плен, мы находим такие души, которые в последние времена Рима жили на Западе Европы. Они теперь выступают навстречу нам с Востока, те, кто тогда дал втечь христианству в свои эфирные тела, и кто сейчас, будучи в телах относительно нижестоящей культуры, посредством своеобразия жизни Востока, принимают в свои души христианство в бодрственном состоянии, причём так, чтобы связать себя с ним на уровне чувства, инстинкта. Итак, именно в своих астральных телах связывают они себя с импульсом Христа, наверстывая тем самым то, чего им не удалось достигнуть в предшествующей инкарнации. Это весьма примечательный факт, который обнаруживается в результате оккультных исследований в наши дни. Среди многих ошеломительных фактов, которые, будучи  вызваны событиями нашего времени, выступают на оккультном уровне, есть и этот. Что можем мы объяснить себе на основе этих фактов?
Мы должны прояснить для себя следующее. Мы должны вспомнить, что в прямом прогрессе среднеевропейской душевной жизни заложено то, чтобы сознательно связать германскую душевную жизнь с христианством, возвысить её до высот истинно христианской культуры. К этому чудесным образом были столетия назад предназначены её пути, потоки. Мы видим как это зачиналось. Если мы рассмотрим наше время со всеми его ошибками и заблуждениями, мы увидим, что в зародыше среднеевропейской культуры имелись предпосылки, чтобы всеми силами провести подготовку в немецком Народном Духе, в германской Народной Душе к сознательному принятию импульса Христа.
Бесконечно высокое значение имеет и тот факт, что в пятнадцатом столетии девушка из Орлеана спасла Францию, ибо тогда Франция имела некую значительную миссию. Итак, мы стоим перед значительным фактом, что в будущем немецкий Дух призван к тому, чтобы в полном бодрственном состоянии усвоив факты, имевшие место в немецкой духовной жизни, все более сознательно воспринимать импульс Христа. Этот импульс Христа должен был действовать, действовать на протяжении столетий, причем так, как мы это только что показали, когда он соединялся с душами посредством бессознательных процессов. И в будущем он должен соединиться с душами таким образом, чтобы нашлись люди, - они должны найтись в Средней Европе,  - которые в бодрственном состоянии, напрягая свои сознательные духовные силы, не только те, которые находятся в физическом теле и в эфирном теле, но своим «я» и своим астральным телом соединиться с импульсом Христа. Мы видим как к этому стремились лучшие. Возьмём самое лучшее: Гёте. Но то, что в случае Гёте можно привести как особый пример, живёт во всех душах, даже если они стремятся во тьме, вслепую.
Мы видим, как Гёте изобразил в Фаусте представителя человечества, которого он устремил к высшему. Во второй части поэмы Гёте приводит Фауста в греческую культуру, вводит его во всё, что переживают народы, вводит его так, что Фауст значительнейшим образом заранее переживает будущее, когда он отвоевывает сушу у моря и хочет основать нечто такое, что является для него далёким будущим. И к чему же приходит он, в конце концов? Сам Гёте сказал однажды в одном разговоре с Экерманом: он должен был взять на помощь наглядные представления христианства, чтобы показать, как Фауст воспаряет в духовный мир. и если вы рассмотрите такую чудесную, прекрасную сцену, когда Mater gloriosa принимает душу Фауста, то тут вы имеете противообраз того, что побудило Рафаэля к его знаменитой картине «Сикстинская Мадонна»: там девственная Мать несет душу вниз. В конце «Фауста» мы видим, как Дева-Мать возносит душу вверх: это есть смерть-рождение души, рождение души в смерти. Так мы видим интимное стремление, совершенно сознательно исходящее из человеческого духа, стремление к тому, чтобы то, что должно быть достигнуто из христианства, достигать так, чтобы можно было пронести это через врата смерти в ту жизнь, которую человек, будучи подготовлен между смертью и новым рождением, проведет в новой земной жизни. То, что мы можем увидеть у самого Гёте, является характерной чертой немецкой нации. На этом основании мы можем измерить и то, какая задача стоит перед человеком. Это задача; это мы можем с полной ясностью записать перед своей душой: истинным благом для общечеловеческого прогресса могло бы стать только то, если в определенных кругах будет создано гармоничное отношение между Средней Европой и Восточной Европой.
Можно подумать, что Восточная Европа посредством грубой силы могла бы распространиться на Запад, над Средней Европой. Но это означало бы то же самое, как если бы в пятнадцатом столетии деяние Жанны д’Арк не совершилось и Англия захватила бы Францию. Если бы это тогда случилось, - я на этом настаиваю,  - произошло бы нечто, что не было бы несчастьем не только для Франции, но было бы несчастьем и для самой Англии. И если бы теперь немецкой духовной культуре был бы нанесен вред с Востока, то это повредило бы не только немецкой духовной культуре, но и самому Востоку. (имеется в виду Россия  -  прим. перев.) Наихудшее, что могло бы случиться с Востоком, это то, что он смог бы временно распространиться и навредить немецкой духовной культуре. Ведь я говорил: души, воплощённые раньше в Западной Европе или на италийском полуострове, которые теперь пробудились на Востоке, соединяются в подсознательных основах астрального тела, как бы инстинктивно, с импульсом Христа. Однако тем, чем должен стать в них импульс Христа, он не может стать на основе дальнейшего развития того, что нам уровне инстинкта живёт в душах под именем православия, ортодоксального католицизма, которое, в существенном, является византийским, и имеет имя, но не импульс. Для импульса Христа невозможно стать тем, чем он должен стать, как невозможно женщине без мужчины иметь ребенка. То, что подготавливается на Востоке, может реализоваться только благодаря тому, что в Средней Европе, с силой и сознанием,  -  то есть в состоянии полного бодрствования,  - на основе исходящего из природы «я» душевного стремления, человеческая сила «я» и человеческие познавательные силы будут соединены с импульсом Христа. Только вследствие того, что немецкий Народный Дух найдёт души, у которых импульс Христа врастет в астральное тело и в «я» так, как он может врасти  только в состоянии полного бодрствования, -  только вследствие этого может возникнуть будущее для той культуры, которая должна возникнуть. Она должна возникнуть посредством гармонизации, посредством связи с тем, что будет сознательно, всё более и более сознательно достигаться в Средней Европе.
Для этого потребуется не одно- два столетия, но долгое время. Долгое время относящееся сюда, можно приблизительно высчитать, - я хочу сказать,  - к 1400 добавить примерно двадцать одну тысячу лет. Добавьте к одной тысяче четырехсотому году двадцать одну тысячу лет, и вы получите тот временной пункт, когда примерно в земном развитии проявится то, что в зародыше предварительно закладывалось в немецкой духовной жизни, с тех пор как такая немецкая духовна жизнь стала существовать. Но отсюда мы видим, что мы должны глядеть в будущее не на столетия, а на тысячелетия, на которое среднеевропейский немецкий Народный Дух имеет свою задачу, свою задачу, которая уже поставлена и состоит в том, чтобы всё больше и больше заботиться о такой духовной жизни, посредством которой в бодрственном сознании,  -  вплоть до астрального тела и «я»,  -  будет обретено понимание того, что в прежнее время, не будучи осознано, живо проходило через европейские народы как импульс Христа. Но если развитие примет такой ход, тогда на Востоке, мало-помалу поднимаясь к тому, что будет достигнуто в Средней Европе, поднимутся на ту ступень, которая может быть достигнута там благодаря особенным задаткам. Такова воля мировой Мудрости. Но мы только тогда в правильном смысле интерпретируем эту волю мировой Мудрости, если скажем себе: было бы величайшим несчастьем для Востока Европы, если он повредит той духовной власти, зацепляясь за  которую он должен расти вверх, которую он должен уважать, дружески почитать, о которой он должен заботиться. К этому он должен придти. Вначале ему ещё очень, очень много недостает для этого; именно самым лучшим всё ещё очень многого недостает. В своей недальновидности эти лучшие люди всё ещё не берутся за то, что может дать Востоку именно среднеевропейская духовная жизнь.
Я уже излагал это в моёй первой открытой лекции здесь в Берлине. Сегодня вечером вы могли видеть, какие глубокие оккультные основы лежат за тем, что я в открытой лекции мог сказать лишь внешне, экзотерически. Но всегда следует иметь в виду, что в открытых лекциях надо говорить в форме, наиболее доступной для понимания слушателей, надо, чтобы истинная причина сказанного  указывала на то, почему та или иная связь отыскивается в области оккультных фактов.(?) Но в любом случае, из того, что изложено сегодня, можно видеть: если мы просматриваем вещи столь внешне, они представляют собой для нас  большое заблуждение,  майю. Не то, чтобы внешний мир сам по себе был бы обманом, он таким не является; но понятным для нас он становится только тогда, если мы освещаем его фактами, взятыми из духовного мира. Для нашего случая факт, вытекающий из духовного мира, может с необходимостью показать нам, что сегодня Средняя Европа не должна быть завоеванной со стороны Восточной Европы, как и Франция не должна была быть завоёванной Англией в 1429-1430гг. Само собой разумеется, вышеприведенное показывает, что на Востоке Европы не могут понять, в чём тут дело; это могут понять, в сущности,  только в Средней Европе, и мы должны это понять. Так что мы с полным  смирением, без высокомерия должны смотреть на нашу задачу, и мы должны понимать её, хотя нас и не понимают. Мы должны найти понимание этой задачи. Ибо то, что подготавливается на Востоке, на самом Востоке может быть правильно понято только в будущем.
Вот первое, что вытекает из наших рассмотрений. Другое то, что мы именно благодаря таким вещам обращаем внимание на великий переходный период в эволюции человечества, происходящий в наше время,  -  мы уже рассматривали его раньше с различных сторон,  - и мы могли видеть, как то, что влилось в земное развитие человечества благодаря Мистерии Голгофы, должно быть всё более и более сознательно понято в наше время теми, кто в этой инкарнации может это понять. Во времена Константина или, например, Жанны д’Арк было невозможно, чтобы импульс Христа действовал посредством сознания; он действовал на бессознательном уровне. Но когда-то должно наступить время, в которое он сможет действовать на полностью сознательном уровне. Вот почему мы благодаря духовной науке получаем то, что мы можем принять в свои души всё более и более осознанно. И здесь мы можем указывать на факты,  - поистине не ради симпатии или антипатии, которые могут возникать, не ради того, чтобы возбуждать  либо льстить кому-то. Ведь всегда лучше составлять себе собственные мнения на основе фактов, чем на основе того, на чем их повсеместно составляют сегодня. Ведь немного посмотрев на мир сегодня, мы видим, что мнения образуются поистине не на основе фактов, а на основе  эмоций, национальных страстей. Однако можно составлять себе  определяющие настроение души мнения. Также и на основе фактов.
В то время как в Анатоле Франсе мы имеем человека, который смотрит на Жанну д’Арк с позиции современного материалистического просвещения, великим деянием немецкой духовной жизни, начиная с Шиллера является то, что девушка из Орлеана была понята как посланница из сверхчувственного. Хотя в Германии есть ещё люди, которые рассматривают это как большую ошибку Шиллера, но эти люди  - историки литературы, их отношение можно понять. Ведь их задача состоит в том, чтобы «понять» литературу и искусство,  - вот поэтому-то они этого и не могут. Существенным  является то, что мы имеем произведение, которое из подоснов спиритуальной жизни воскресило в славе этот образ, о котором Шиллер говорил: «Мир любит светлое чернить и в прах великое повергнуть.»
Итак, именно в этом признании вмешательства импульса Христа посредством человеческой индивидуальности, не принадлежавшей к нашему народу, мы имеем факт, который может внушить нам доверие к тому, что я приводил в открытой лекции: что в немецкой духовной жизни можно видеть,  по мере её развития, тенденцию к спиритуальности, к духовной науке, и что особенной, хотя и не исключительной задачей является возвышение к духопознанию, к которому на протяжении столетий стремились в немецкой духовной жизни и достигали его. И эта задача, душевная задача немецкого народа, должна служить другим задачам, которые являются как бы телесным обрамлением этой душевной задачи, оказывать ей помощь. То, что должно происходить благодаря мировой Мудрости,
произойдёт. Однако необходимо принимать меры, чтобы в будущем развилось поистине солнечное время, хотя сегодня мы живём, в своего рода сумерках. Для этого надо, чтобы в будущем находились люди, которые будут иметь связь с духовным миром, для того, чтобы почва, подготовленная столь многими из страданий и крови, не была подготовлена напрасно. Ибо благодаря тому, что здесь имеются души, которые могут нести в себе связь с духовным миром, будет оправдано всё,  - пусть даже самое ужасное, страшное, самое жуткое,  - будет оправдано всё, что произойдёт, если в духовной жизни будет выполнена среднеевропейская миссия. Но это зависит от того, что отдельные души, сумевшие благодаря своей карме подступиться к этой духовной жизни, проникнутся ею, и когда мирное Солнце снова засветит над полями Средней Европы, будут нести в себе духопознание и ощущение духа. Тогда благодаря наклонностям некоторых душ, проявившимся в последней инкарнации, может осуществиться то, что я хотел бы обобщить в словах, которые я хочу сказать вам, чтобы мы записали в своих душах девиз, под которым души правильным образом пробуждаться навстречу тому, что может возникнуть из нашего тяжкого времени:

                                          Из мужества бойцов,
                                          Из крови павших,
                                          Из страданий оставленных,
                                          Из жертвенных дел народа,
                                          Взрастёт духовный плод  -
                                          Если, сознавая Дух,
                                          Души направят свои чувства
                                  В царство Духа.   

Алекс:
ПЯТАЯ ЛЕКЦИЯ
Берлин 19 января 1915

Пусть первым для нас снова будет то, что мы пошлём мысли к тем, кто стоит на полях сражений в настоящее время и выступает за то, что требует от них время:

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

И для  уже прошедших через врата смерти:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет

И Дух, Которого мы долгое время ищем в нашем движенье, Который прошёл через Мистерию Голгофы, да парит над вами, да струится через вас и усиливает вас для вашей тяжкой задачи!
Как мне сообщили, кажется, что в отношении изречения, которое только что было произнесено, нет полной ясности. Я настоятельно отмечал, что правильное прочтение «Духи ваших душ.» Изречение составлено так, чтобы оно могло быть использовано как многими для одного, так и одним для многих, или многими для многих,  - что мы сейчас и сделали. Если оно адресуется одному, тогда надо изменить лишь только то, где говорится: «Дух твоей души, деящий страж» и так далее. Кажется, что в первый раз, когда я неделю назад произносил здесь это изречение, я оговаривал, что может возникнуть мнение, будто бы слова «Духи ваших душ» не совсем правильны. И всё же они правильны. Первая сточка  - это как бы запрос к духам охраняемых душ; под словом «ваших» подразумевается те, на кого мы направляем свои мысли, в то время как во второй строчке слово «ваши» относится к слову «стражи». Я заметил, что такие изречения всегда носят характер, при котором возникают трудности  чисто грамматического построения, но изречения даются из духовного мира с целью, для которой они должны служить; речь тут идёт о том, что в таких изречениях конфигурация слов иногда создает трудности.
Мои дорогие друзья, тщательно взвешено и, кроме того соответствует задачам нашего времени в спиритуальном смысле то, что мы позавчера направили взор на события эволюции человечества, которые показывают нам, как спиритуальные, духовные импульсы,  - причем именно те, которые связаны с Мистерией Голгофы, с импульсом Христа,  - как эти импульсы живут в эволюции человечества как нечто живое, как жили они в эволюции человечества даже без того, чтобы люди посредством своего рассудка, своего разума могли вникнуть в сущность этого импульса Христа. В связи с темой уместно указать,  -  помимо других явлений,  - на явление Орлеанской Девы, благодаря которому этот импульс Христа с помощью  служащего Ему михаэлического Духа исполнил в течение пятнадцатого столетия великую задачу ради блага и прогресса человечества. В сущности, было совершенно необходимо указать на этот факт, поскольку, само собой разумеется, и в наше время актуально, насколько всё, что должно  упорядочивать великие взаимосвязи, регулируется и упорядочивается из спиритуальных миров; мы же должны осознать, что силы и импульсы того, что должно произойти, приходят к нам из спритуального мира. Так что в этом отношении и сегодня ценно все, -  если можно так сказать,  - что было ценно во времена Орлеанской Девы. Но времена меняются, они различны. И то, что известным образом могло произойти в времена Орлеанской Девы, должно было бы происходить иным образом в наше время или в последующие времена, оно должно было бы протекать иначе. Ибо с тех пор наше время стало совершенно другим. С пятнадцатого, шестнадцатого веков, последовавших за  событием Орлеанской Девы, человечество было ведомо совершенно иным образом. Вот на эту разницу, а тем самым и на особый характер нашего времени мы хотели бы сегодня указать.
Когда мы с нашей душой находимся в состоянии между засыпанием и пробуждением, наше собственное существо находится вне нашего физического тела и нашего эфирного тела. Тогда, во время сна, мы живём в нашем астральном теле и в нашем «я». Мы должны совершенно ясно представлять себе, что тогда мы с тем, чем мы, собственно являемся, находимся вне нашего тела. Поскольку мы  между рождением и смертью чрезвычайно привязаны к нашему телу, мы, прежде всего, не очень далеко удаляемся от нашего тела;  мы с нашим душевным некоторым образом распространяемся в окружающей нас среде, во всем том, что является свойствами нашей среды, нашего окружения.

Уясним себе, насколько наше окружение, в течение последнего столетия,  - по меньшей мере для весьма большого числа людей, которых касается судьбы современности,  - изменилось в сравнении с пятнадцатым, шестнадцатым веками. Надо только представить себе, что существовало во времена, когда действовала Орлеанская Дева, от той современной механизации, современных машин. Мы можем прямо сказать, что с того времени в отношении механизации Земля совершенно изменилась, ибо всё, что мы переживаем как машины, появилось после. Те из вас, кому приходилось ехать ночью в спальном вагоне, причем внимательно, могли бы испытать нечто примечательное, иметь переживание, что при пробуждении,  - а в этих обстоятельствах человек может часто пробуждаться,  - остается нечто от того грохота, шума, происходящего вокруг в механизмах поезда, и что при сонном пробуждении можно услышать нечто от этого писка или хрипения поезда или парохода, где человек находится при пробуждении. Это происходит оттого, что наша душа находится, в сущности, не в нашем теле, но в окружении тела, она внедряется в механизмы.
Не только лишь при таких исключительных обстоятельствах мы оказываемся внедренными во все механизмы нашего времени, но можно сказать: машинная жизнь распространяется в настоящее время по всей стране, и мы, в сущности, всегда внедрены в эту машинную жизнь времени. В состоянии сна наша душа входит во всё, чем являются механизмы. Но такие механизмы строим мы сами. Механизм, построенный нами, есть нечто совершенно иное, нежели внешняя, наружная природа, которая строится элементарными духами. На воле, если мы, например, находимся в лесу, где всё создано природными духами мы имеем вокруг совершенно иное окружение, иную среду, нежели когда мы находимся в окружении механизмов, которые мы построили. Ибо, что мы делаем, когда взятое нами у природы мы приспосабливаем, соединяем для нашей жизни в качестве механизмов и приборов? Ведь мы соединяем не только частицы материи. Но благодаря тому, что мы соединяем материальные части, мы создаём условия для того, чтобы ариманические демонические слуги соединялись с машиной. В каждой машине, в каждом механизме, во всём, что в этом смысле относится к современной культурной жизни, мы даём точку приложения сил демоническим элементарным духам, слугам ариманической природы. Когда мы живем в этом окружении машин, мы живём вместе с  этими демоническими ариманическими элементарными духами. Мы пронизываем себя ими; мы проникаемся не только писком и скрипом механизмов, но и тем, что для нашего духа, для нашей души является в высшей степени разрушительным.
Заметим,  - при подобных обстоятельствах я часто делаю это замечание,  - то, что я говорю, не следует воспринимать как критику нашей ариманической эпохи. Ибо это должно было быть; чтобы мы давали демонам втекать повсюду и окружать себя ими. Это заложено в эволюцию человечества. И поскольку мы должны признать это просто как необходимость, мы, понимая истинный  импульс духовной науки, не будем хвалить тех, кто говорит: итак, надо насколько возможно, защититься от демонов и бежать от культуры, надо, насколько возможно строить уединенные колонии, чтобы не иметь дела с этими демоническими ариманическими элементарными духами. Это никогда не было темой, развиваемой мною в моих выступлениях; нет, я всегда говорил, что надо полностью принимать то, что как необходимость преподносит нам развитие, что человек не должен бежать из мира вследствие этого. Но надо принимать к сведению, надо понимать то, что наша эпоха предрасположена к тому, чтобы всё больше и больше пронизывали наше окружение, нашу среду демонической природой, чтобы мы всё больше и больше имели дело с тем, что механизирует нашу культуру. Такая эпоха требует чего-то совершенно иного, нежели требовала та эпоха, когда Орлеанская Дева была призвана к своей деятельности. Та эпоха Орлеанской Девы требовала, я мог бы сказать, чтобы из самых нежных, самых субтильных сил человеческой души был рожден импульс, из которого должна была действовать Орлеанская Дева,  - из самых нежных  сил души. Подумайте: она была девушкой-пастушкой, её окружала самая простая, идиллическая природа. У неё рано появились видения, так что благодаря имагинациям, которые у неё были, она имела непосредственную связь с духовным миром. Она должна было выносить из своего внутреннего мира всё, давать распускаться из своего внутреннего мира всему, что должно было лечь в основу её действий. Не только это, но и совершенно особые обстоятельства должны были привести к тому, чтобы в её душе, в её интимном внутреннем мире благодаря нежнейшим силам, какие только есть в человеческой душе, напечатлелась её миссия.
Вы знаете, что в мире всё происходит циклически, что вещи разыгрываются так, что в соответствие с определенными циклами происходят важные события. Если мы возьмём год рождения Орлеанской Девы,  - 1412, - то можем поставить определенный вопрос. Мы можем сказать: в год рождения Орлеанской Девы Солнце, само собой разумеется, было видно в каком-то определенном месте, астрономическом месте, оно покрывало одно из созвездий Зодиака. Истек важный отрезок времени, в котором Солнце из одного такого созвездия перешло в следующее. Чтобы обойти по кругу весь Зодиак, Солнце проходит через двенадцать созвездий; но протекает важный отрезок времени  примерно 2160 лет, когда Солнце из одного созвездия Зодиака переходит в другое, то есть созвездие меняется, сдвигается дальше. Если мы от рождения Орлеанской Девы возвратимся назад примерно на 2160 лет, то придём к основанию Рима.
Если человек в эпоху основания Рима хотел получить разъяснения относительно обстоятельств, каксающихся основания Рима, он обращался к нимфе Эгерии (нимфа ручья, возлюбленная Нумы Помпилия, второго царя Рима, установившего культовые ритуалы Рима – примеч. перев.); тут можно было получить разъяснения, получить разъяснения от ясновидящей. Но это, как сказано, было одним солнечным циклом назад. Так сменяются времена и все это основано на циклических процессах. Итак, если мы представим себе: Солнце стояло в определенном пункте созвездия Овена во время основания Рима, затем оно перешло вперед, перешло до созвездия Рыб, так что оно проходит двенадцать созвездий Зодиака. Так мы приходим через цикл, который должен был пройти в развитии человечества от нимфы Эгерии до инспиративного деяния Орлеанской Девы. Однако в древнем Риме мы имели дело с языческой инспирацией, с языческими деяниями. Если мы представим себе, что та же самая ясновидящая, которая действовала во время основания Рима, должна была бы действовать в христианскую эпоху, должна была бы действовать с помощью самых нежных сил человека, что должно было бы произойти тогда? Вы можете представить себе то, что должно было бы произойти нечто такое, что каким-либо образом связано с наиболее внутренними, с наиболее тонкими силами христианства.
Многие из вас вспомнят то, что я часто излагал; насколько различным бывает год в своём ходе по отношению к тем силам, посредством которых человек связывает себя с духовным миром. Летом, в Иванов День, когда солнечные лучи имеют наибольшую внешнюю силу, можно было посредством внешнего экстаза, что имело место в древних кельтских мистериях, придти к экстатическому подъёму в духовный мир. Но тогда, когда день был наименьшим, когда солнечные лучи имели наименьшую внешнюю силу, а зимние ночи были самыми темными, то есть в Рождество, давалась возможность в интимной душевной жизни проникать в духовные миры. Поэтому всё те, кто в это время года осознавали нечто, всегда с правом утверждали, что человек предопределенный к этому в дни от 21-23 декабря примерно до 6 января,  - в эти дни и особенно в эти ночи,  - может пережить внутреннюю связь с духовным миром. Есть легенды,  - здесь однажды зачитывалась норвежская легенда об Олафе Эстесоне,  - которые показывают, как в эти дни люди получали глубочайшую инспирацию. Это опять-таки связано с тем, что в это время празднуется Рождество, рождение Духа, которое произошло благодаря Мистерии Голгофы, рождение, которое связано с наиболее тонкими, внутренними силами человеческого душевного развития. Итак, если бы инспирация древнего языческого Рима должна была восстать вновь, то такая инспирация должна была бы осуществиться посредством наиболее детских сил человека. Это значит, что душа Орлеанской Девы должна была быть тем, что охватывает души в самой глубине, когда они наиболее слабы по отношению к земному началу, когда земные впечатления ещё не препятствуют импульсу Христа, поскольку души ещё не охвачены земным, так что единственно импульс Христа может проникать в душевное. Стало быть, наиболее благоприятным временем, которое Орлеанская Дева провела бы непосредственно перед своим рождением, перед тем, как сделать первый вздох, были бы тринадцать ночей, проведенные в теле матери. Так с ней и произошло, ведь она родилась 6 января!
На этом примере мы видим, как действуют глубокие силы, проникающие из духовного мира в наш физический мир, как ищут они пути, пути, исполненные тайны. Для того, кто всматривается в такие связи, в этом нет ничего удивительного; духовная наука самым ясным образом поясняет, почему Орлеанская Дева свой первый физический    вздох сделала в рождественское время, 6 января, тогда как Рождество она провела перед тем, как вступить на физический план. Так мы видим, что те, кто в девятнадцать лет прошли через смерть, оказываются охваченными там, где лежат наиболее нежным силы человека, наиболее интимные силы человека; вот почему мы смотрим на то время, в которое было необходимо, чтобы Божественно-духовные силы искали себе дорогу через самые интимнейшие глубины человеческой души. Однако то время было последним, когда  должно было происходить нечто подобное. Это было время, когда Европа обретала порядок благодаря импульсу Христа, как я указывал на это в последний раз; время, в которое чудесным образом произошло то, что произошло благодаря Орлеанской Деве. Однако с тех пор времена изменились. Сегодня время не таково, чтобы столь интимным образом Божественно-духовные силы могли подступать к человеческой душе.
Что, в сущности, было задачей Орлеанской Девы? Рассмотрим сопровождающие явления, явления, сопровождавшие всю её жизнь. Благодаря им, она была охвачена силами Божественно-духовного мира. Силы, входившие в душу были люциферическими силами. Эти люциферические силы в то время были мощны и крепки. Посредством того, что несла в себе Орлеанская Дева, она была победительницей люциферических сил. Для каждого, кто хотел видеть она, со всей очевидностью была победительницей этих люциферических сил. Мы бросили взгляд на её чудесное рождение и видели, как она пережила в некотором роде бессознательное посвящение до дня Епифани, до дня, так называемого откровения Христа (Богоявления). Но мы можем также указать и на её смерть, наступившую вследствие того, что все люциферические силы сделались её врагами и способствовали этой смерти. Её поражение в одной из битв было обусловлено ревностью тех, кто как официальный начальник командовал этой битвой. Но затем стало действовать всё, ревновавшее к проявлениям той духовной силы и духовной мощи, которые выявлялись благодаря ей. Ей устроили процесс. Акты процесса существуют, так что каждый, посредством изучения этих актов процесс,  - если он не предубеждён так как Анатоль Франс,  - может видеть, что Орлеанская Дева, чудесным образом пришедшая в физический мир через тринадцать ночей, исходила из них. Ибо в актах процесса стоит, - то есть это подтверждено исторически,  - что она скала: пусть она умрёт, но англичане после её смерти потерпят гораздо большее поражение, нежели терпели они прежде, и это сбудется в течение ближайших семи лет.  – Если мы понимаем это в истинно спиритуальном смысле, то это значит ни что иное, как то, что душа Орлеанской Девы, когда она прошла через врата смерти, заявила о своей готовности совместно работать над дальнейшим формированием событий после её смерти, работать в любой форме своего бытия. И она сделала это! Произошло то, что  должны были исполнить духовные силы, то и произошло, будучи оформлено во внешние условия. Противники Жанны д’Арк смогли обречь её на физическую смерть, то есть провести сильнейшую из атак; но помешать её миссии они не смогли.
Однако тем тонким образом, как действовали силы Жанны д’Арк, они могли действовать только в её время. Во всём, что бы она ни делала, она имела против себя люциферические силы. Мы  в наше время тоже имеем дело с противодействующими силами, но это преимущественно ариманические силы, те ариманические силы, которые появились благодаря материалистической эпохе, которые мы обнаруживаем во внешней структуре всей нашей эпохи, если взглянем на механизмы и машины нашей эпохи, если подумаем , что мы, в сущности, фабрикуя наши механизмы, определяем демонов на местожительство, предоставляем им место обитания и окружаем себя целым ариманически-демоническим миром. Но и в других вещах мы видим, как в наше время повсюду трудятся ариманические силы. Мы увидим, если, например,  заглянем,  хотя бы на несколько  лет назад и немного примем к сведению оккультные подосновы нашего земного бытия, что в нашем физическом земном бытии всюду действуют ариманические силы; не только те, которые являются своего рода демонами, которых мы воспроизводим в наших машинах, но и иные, прочие ариманические силы действуют в нашем земном бытии. И оккультист обязан высказать то, что я часто говорил перед этим или другим кругом наших друзей, что, в сущности, эти болезненные, трагические события, которые проходят через Европу и через большую часть Земли, долго подготавливались; что в астральном мире так называемая война велась уже долго, однако она снова удерживалась благодаря чему-то астральному, а именно благодаря страху, который испытывали все люди; страх является астральным элементом; он мог бы удержать войну, мог бы препятствовать ей; он мог содействовать тому, чтобы война столь долго не возникала.
Ибо страх имел место всюду! Страх вообще является тем, что самым ужасным образом распространяется в основах душ нашей эпохи.  Насупило время, которое как время кое-что означало на внешнем уровне; об этом часто говорят, если речь идет о исходном пункте этой войны. Но это внешнее не является самым важным, оно всего лишь символ. Я уже излагал здесь это однажды, - совершилось убийство того австрийского эрцгерцога, и тут выявилось то, уже упоминавшееся однажды страшно потрясающее событие. Я никогда не испытывал такого раньше, ни непосредственно, ни посредством других оккультистов. Ведь мы знаем, что переживает душа, проходя через смерть. У этой души, которая тогда прошла через смерть обнаружилось нечто совершенно особенное: вокруг неё, как вокруг центрального пункта группировались все те элементы страха, в ней имелось нечто подобное космической власти. Мы знаем, как нечто, имеющее на физическом плане определенный характер, в духовном мире имеет обратный, противоположный характер. Так было и в этом случае: то, что сначала действовало, расстраивая войну, стало действовать как противоположное, стало действовать, подрывая, поджигая. Так мы видим, что некая метаморфоза элемента страха, ариманического элемента, вмешалась со всё, что, в конце концов, привело к болезненным и трагическим событиям нашего времени. Не протестовать против этого, не критиковать это, не обороняться против этого можем мы, но рассматривать это как необходимость нашего времени, как нечто такое, что должно быть в наше время. Только спросим себя: как обрести правильное положение относительно этого? Как найти то, что укажет нам, как следует вести себя именно в нашу эпоху, если мы хотим сделать возможным доступ духовно-божественным силам и властям в наши поступки?
Тут я должен указать на одно событие духовного мира, которое произошло несколько десятилетий тому назад. Я часто упоминал об этом в самых различных контекстах: это  событие, которое состоялось за кулисами нашего бытия в духовном мире примерно в ноябре 1879г. Мы знаем, что от эпохи к эпохе (такие эпохи длятся примерно около 300 лет, в них поочередно правят 7 Архангелов; весь культурный период составляет 2160 лет  -прим. перев.) в земном бытии всегда появляется новый регент, новый правитель: один регент сменяет другого. До 1879 года из духовных миров действовал Дух, которого мы, чтобы дать имя, называем Духом Гавриила. С 1879 года стал (править) Дух, которого мы называем Михаилом. Он тот, кто дирижирует эпохальными событиями нашего времени; кто может сознательно созерцать в духовных мирах, тот ощущает Дух Михаила как дирижирующий, ведущий Дух нашего времени. Михаил является в некотором смысле сильнейшим, из постоянно сменяющих друг друга ведущих Духов Времени. Он, как я сказал, в некотором смысле сильнейший из этих Духов. Другие преимущественно действуют в духовном и духовно. Михаил имеет силу внедряться вплоть до физического мира. Он был тем Духом, который подступал до Мистерии Голгофы, как бы предшествуя Христу спускался на Землю и тогда правил на Земле примерно в четвертом и пятом столетии (до Р.Х.). Он снова находится на Земле как ведущий Дух Земли. В качестве сравнения можно сказать: чем является золото среди металлов, тем является и Михаил среди тех Духов, которые принадлежат Иерархии Архангелов. Если все другие металлы действуют преимущественно на эфирное тело, а золото в качестве лечебного средства действует на наше физическое тело, так все другие ведущие Духи воздействуют в душе, тогда как Михаил, напротив, является тем, Кто может действовать на физический рассудок человека, на физический разум человека. Когда наступила его эпоха, тогда стало возможным действовать из духа на физический рассудок, на физический разум. Поскольку в пятнадцатом веке Он не был ведущим Духом, он должен был для Орлеанской Девы отыскать путь помимо человеческого рассудка, помимо человеческих понятий, без человеческих возможностей представления,  - совершенно внутренний путь через интимнейшие душевные силы человека. Благодаря своему михаэлическому Духу на Орлеанскую Деву действовал Христос; прежде Он мог действовать через всё другое, кроме сил рассудка и разума.
Люциферические духи и сегодня находятся здесь, они преимущественно захватывают людей. Они стремятся возбуждать всевозможные страсти, но не ошибки рассудка, не ошибки разума, с которыми мы должны бороться в нашу эпоху. Итак, мы должны сказать: то, чего мы хотим достичь в духовном, мы должны достигать в соответствие с силами, которыми внутренне обладает Михаил, ведущий Дух эпохи. Во внутренней связи с Михаилом стоит то, что мы пытаемся понять, когда пытаемся понять его явление, как мы это делали в последние дни; а именно, когда мы пытаемся понять то, что мы называем немецким Народным Духом; это две силы  - Михаил и немецкий Народный Дух, но и находятся в согласии, они несут то, что должен выразить импульс Христа в наше время, выразить так, как это соответствует нашему времени. Ибо нельзя считать, что в нашу эпоху был бы правильным тот же самый интимный, тонкий характер действий, который ещё мог быть правильным в самом начале пятого послеатлантического периода. На нашем временном отрезке речь идёт о том, чтобы мы прежде всего поняли необходимость бытия, скованного Ариманом, бытия, прикованного к ариманическому, которое мы сами создаём в механизмах; есть необходимость понять эти связи правильно, иначе мы будем жить в страхе перед многим, что существует в наше время.
Поэтому возникает вопрос: посредством чего мы противостоим этому ариманическому в наше время, как противостояли люциферическому во времена Орлеанской Девы? Мы сможем противостоять ариманическому благодаря тому, что идем тем путём, который всё снова и снова акцентировался в нашем духовнонаучном движении: путём спиритуализации человеческой культуры, спиритуализации человеческих понятийных способностей и возможностей представления. Вот почему мы всё снова и снова отмечаем: есть возможность посредством рассудка, разума, которыми наделялось человечество с шестнадцатого века до сих пор, понять без остатка всё то, что приносит нам духовная наука, даже если это по большей части дается из духовных миров. И если мы говорим, что мы этого не понимаем, то это происходит только по той причине, что мы прислушиваемся к предрассудкам, предубеждениям, проистекающих из общепринятого материализма нашего времени. Кто всё снова и снова не прислушивается к тому, что порой громко, порой тонким, тихим шепотом звучит из материализма нашего времени, кто пытается строго принимать к сведению, то, что мы в силах понять, для того наступит день, когда созданное духовной наукой станет для него потребностью, станет тем, что может быть понято так же, как можем мы понять какое-либо событие внешнего мира. Однако мы сможем пробудить в себе мощные силы, в которых мы нуждаемся, чтобы противостоять ариманическим силам, только тогда, если мы будем подступать к духу не только посредством тех интимных сил откровения и веры, как это было у Орлеанской Деве, но попытаемся самым интенсивным образом сконцентрировать силу нашего понимания на том, что приходит из духовной науки. Если мы сделаем это, тогда наступит час, наступит момент, когда мы сможем сказать себе: то, что выступает нам навстречу из духовной науки, есть единственно разумное, есть то, что делает мир вокруг нас понятным и светлым. Если мы достигнем такого понимания, то нам станет понятно и то, что даёт в наше время дух, чтобы мы стали действительно сильными по отношению к ариманическим силам.
 Натура, как у Орлеанской Девы, поставленная в наше время, не смогла бы сделать ничего. Она была бы интересной личностью, была бы способна на чудесные откровения и пророчества. Однако, если такая интимная природа откровения могла активно встретить люциферические силы, то сегодня человек должен противостоять ариманическим силам, должен делаться сильным против этих сил, настолько сильным, как это надлежит в эпоху Михаила. Этой эпохе Михаила подобает солнечное начало, то, что мы принимаем в себя посредством спиритуализации тех сил, которые мы имеем внутри себя от пробуждения до засыпания: сил нашего разума, нашего осознания, нашего понимания. Ибо эти наши силы осознания, понимания преобразуются в нашей душе, если только у нас достаточно терпения для этого. Они преобразуются так, что из того, что выявляется для нас в духовной науке, возникает уверенность: то, что мы понимаем здесь, является непосредственным выражением мыслей духовного мира. Итак, речь сегодня идёт не о том, чтобы отступать перед ариманически насыщенным внешним миром, но о том, чтобы по необходимости устоять в этом мире, но, в то же время укреплять себя по отношению к ариманическим силам.
Затем речь идёт о том, чтобы мы нашли путь, на котором, благодаря обычному пониманию, посредством, которого мы постигаем внешний мир, мы понимали бы и духовный мир. Но именно в эти дни мы показали этот путь, как путь, который внутренне связан со всей миссией немецкого народа, особенно же он связан  с этой миссией с конца восемнадцатого, начала девятнадцатого столетий. Однако и в более ранних столетиях эта миссия подготовлялась. Своеобразие состоит в том, что развитое немецким Духом в его поэзии, его искусстве и философии внутренне связано со спиритуальной жизнью. Тут поистине речь идет о том, чтобы без симпатий и антипатий смело глядеть в глаза фактам, как они подготавливались, как они постепенно проявлялись. Ведь и мы сами можем пережить то, как однажды мы должны были просто подчеркнуть необходимость содействовать непрерывному прогрессу духовной жизни. Но почему?
Попробуем бросить взор на то теософское движение, с которым мы некоторое время были внешним образом связаны, на английское теософское движение. Попытайтесь как-нибудь  построить мост между тем, что является английской духовной жизнью, вплоть до философии, и тем, чем является английская теософия: внешне они стоят рядом друг с другом, являются внешне двумя протекающими рядом потоками, и мост между ними обоими есть нечто, что может быть построено тоже исключительно внешним образом. И напротив, попытайтесь взглянуть в глаза немецкой душевной жизни, на то, как она подготавливалась благодаря немецким мистикам в Мейстере Экарте и Иоганне Таулере, как расцветала она затем в Якобе Бёме и Ангеле Силезском, как в Лессинге она была приведена к признанию идеи о повторных земных жизных, и как в «Фаусте» Гёте во всей своей славе проявилось восхождение в духовные миры,  - и вот перед вами прямая дорога от внешнего мира в духовный мир. Если же вы добавите к этому то, что благодаря Гётевской «Сказки о Зелёной Змее и Прекрасной Лилии» привело к драматическому выражению основных сил посвящения, и соединило оба течения, то тут перед вами обнаруживается внутренняя связь. Есть внутренняя связь между тем, что, в конце концов, проявилось как духовная наука, и тем, что вполне экзотерически развивалось в физическом  мире как духовная жизнь. Ибо, само собой разумеется, эта духовная жизнь, которая внешне расцвела как духовная наука, была достигнута силами головного мозга, но устремлена к тому, что находилось за пределами внешней жизни. Можно было бы сказать: миссия немецкого народа состоит в том, чтобы со всем, достигнутым им, в конце концов влиться в спиритуальную жизнь. Но это означает ничто иное, как, говоря спиритуально, то, что немецкий народ призван к тому, чтобы внутренне соединиться с тем, что пришло в мир под водительством Михаила. Само присоединение такого рода достигается не благодаря тому, что пассивно, фаталистически отдают себя во власть судьбы, а в том, чтобы познавать, в чем состоят задачи времени.
И не только внутренне, путем развития немецкой мистики, но и внешне, посредством всего хода немецкой жизни в связи с европейской жизнью, обнаруживается то, что я хочу сказать. В первой из обоих последних открытых лекций «Германская Душа и немецкий Дух» я изложил, как германское душевное начало в форпостах германских народов,  - через готов, лангобардов, вандалов,  -влилось в народы Запада, Юга,, как на алтарь человечества было пожертвовано то, чем являлось германское душевное начало. Но затем это повторилось снова, хотя и менее явно. Посмотрим, прежде всего на внешний Восток Австрии, на Саксонскую Трансильванию (Семиградье). Она населена переселенцами с Рейна, где тоже есть Семиградье. Постепенно они потеряли свои свойства. Душевная субстанция отдавала себя, чтобы влиться в те другие народные элементы, и потом от них не осталось ничего иного, кроме их собственной речи: но как народная субстанция они ассимилировались. Затем спустимся вниз в Банат: туда переселились швабы, их поглотил мадьярский элемент. Точно так же обстояло дело и в венгерской горной стране, Карпатах. Все эти переселенцы сегодня внешне почти исчезли, но во всех существующих там народных прослойках остаются живы, и иногда подобно коагуляту проявляются, как, например, в удивительном языковом острове готического элемента в Крайне. Но есть и другие случаи. Мы видим,  - мы могли бы исследовать это гораздо дальше,  -  как это германское душевное начало посылается наружу, в мир, как оно действует. Это происходит вследствие внутренней необходимости. Это происходило благодаря более раннему отрезку времени, благодаря периоду Гавриила. И благодаря периоду Гавриила, это происходило в той форме, когда, я мог бы сказать, действовала кровь, кровь и смешение крови, и всё, что больше было связано с внешними условиями жизни, хотя и не было ощутимо внешне, но протекало более интимно.
Но вот, наступило время Михаила, время, когда должно быть понято, как вследствие всего хода духовной жизни немецкий Дух может облечься в солнечную силу Михаила. Именно это необходимо увидеть. Но увидеть это можно только благодаря тому, что человек посредством признания спиритуальной науки увидит, что постепенно благодаря рассмотрениям  спиритуальной науки, духовной науки получают представление и сознание действительности  духовных сил, реальности духовных сил. Так постепенно понимают, сколь бессмысленно говорить: нет никаких духовных сил, я не могу их признать; и если здесь лежит подковообразный кусок железа, так это и есть кусок железа, и я нём не вижу ничего, кроме железа.  – Но ведь это железо может оказаться магнитом, содержать внутри себя магнитные силы! А ведь во всём  внешнем мире внутри есть нечто совершенно иное, чем магнетизм. Признание достигается, когда человек рассматривает то, что выявляется на его собственном облике. Благодаря этому человек в эпоху Михаила овладевает теми духовными силами, которые необходимы, чтобы противостоять ариманическим властям; а противостоять ариманическим властям – и есть наша задача. Ибо, в сущности, всё, что мы изучаем в духовной науке, это только подготовка. Благодаря изучению духовной науки однажды наступает пробуждение души, вследствие чего душа знает: в тебе живет духовный мир, начиная от импульса Христа, включая Михаила, вплоть до Народного Духа, духовный мир, который создает то, что должно быть создано.
Я говорил, что для эпохи Орлеанской Девы было свойственно проникновение к самым слабым, физически наиболее слабым силам человека. Наша эпоха должна проникать к наиболее мощным силам человека, должна охватывать волю там, где этой воле наименее свойственно по-настоящему раскрывать свои силы. Мы видим снова и снова: раскрыть, развернуть волю там, где требуется внутренне разбудить те силы, которые являются нашими земными силами, нашими силами представления,  -  это самое трудное для человека. Использовать волю внешне ему ещё относительно легко. Но необходима иная воля, когда надо так направить  мысли, чтобы они охватили духовный мир. Эта сильная воля и есть то, к чему, как к таковому апеллирует духовная наука, эта воля должна быть в наличии, если духовная наука в наш михаэлический век должна вести к тому, к чему она должна вести. Ибо мы призваны не к тому, чтобы рассуждать о механизации нашей эпохи; мы призваны не к тому, чтобы указывать на то, что это механическое в нашей эпохе понятно людям, нет, мы призваны к  чему-то иному. Во всяком случае, если немного подгонять факты, можно, даже будучи до известной степени большим, безоговорочно признанным философом, глядя на механизацию нашего времени начать именно в этих механизмах видеть самое, что ни на есть вредное, особенно приписывая их (создание) своим внешним врагам. Если к тому же у человека есть задатки,  - даже если его рассматривают как большого философа,  - ругаться подобно рыночной торговке, тогда этот человек может поступать как философ Бергсон, который совсем недавно снова стал односторонне указывать,  - хотя такое одностороннее указывание во многом верно,  - указывать на связь механического вида сил с немецким народом. Однако можно указать не только на то, что немецкий рассудок в некоторых областях внес кое-что для разумного применения механических сил; можно было бы указать и на нечто другое. Только не надо ругаться тоном рыночной торговки, если хочешь говорить о таких связях, но можно сказать: возможно, именно там, где рассудок был наиболее силён, чтобы конструировать механически-демоническое, именно в том же месте (то есть в Средней Европе  - прим. перев.) механико-демонические силы могут быть преодолены благодаря особой спиритуальной миссии. Немца могут с легкостью понять неверно, если он в связи с ходом его духовной жизни считает, что в его задачу не входит остановиться на чисто механическом, которое ему в нынешнее время оказывает большую услугу при  решении военных задач; не просто остановиться на механизации, на механизмах, чем он мог бы создавать демонов; нет, он должен развить внутри себя мощные силы, которые могли бы смело противостать этим демонам. Тут нужно не слепое, но поддержанное убеждением нахождение в духовном мире. Если мы начинаем видеть, что мы на всё будущее время окружаем себя демоническим миром, настоящим адом, когда конструируем машину за машиной, то мы можем понять и то, как люди, исходя из материалистического духа нашего времени, всё снова и снова говорят: эта естественнонаучная, материалистическая эпоха вознесла нас на самые высшие высоты, из тех, на которых стояло человечество до сих пор,  - мы, хотя и в состоянии это понять, ибо это присуще современным материалистически мыслящим людям, но мы должны знать, что нашими машинами мы вносим в человечество настоящих демонов, и, кроме того, мы должны знать, как сможем мы развить настоящее сопротивление по отношению к этим демонам. Мы ставим себя в правильное отношение к духовному миру только тогда, когда познаём эти ариманическо-демонические силы, когда мы осознаём, что они тут находятся. Ибо вредоносные силы вредны только оттого, что мы по отношению к ним остаёмся бессознательными, что мы ничего о них не знаем. Мне хотелось бы сделать это наглядным на следующем сравнении.
Вы знаете, что через некоторое время мы, надеюсь, если удастся кое-что, что до сих пор ещё не удавалось, будем иметь в Дорнахе у Базеля здание, где мы в соответствующей обстановке сможем культивировать наше духовное течение. При возведении этого здания дело будет не в том, чтобы ускользнуть от того, что в наше время необходимо, нет, оно будет построено в соответствие с современными потребностями. Освещение, например, должно будет создаваться на основе самых, что ни на есть ариманических сил современности, а именно: электрическое освещение, электрический обогрев и так далее. Тут речь идёт о том, чтобы посредством самих архитектурных форм сделать безвредным то, что при этом играет роль. Если позднее человек будет входить в здание, его окружало бы всё то, что несёт с собой ариманическая культура времени. Но дело не в том, что это тут существует, но в том, что человек этого не замечает. Человек как раз не должен замечать этого. Для того, чтобы достичь этого, нашлись некоторые друзья, которые разместили всё это в отдельном изолированном здании рядом, чтобы, придав ему особенную форму, связать в нём ариманически-демонические силы. Тем самым, у каждого, кто будет подходить к зданию, также и для тех, кто вступит в него, будет активизироваться сознание о том, что там господствуют ариманические силы. Как скоро человек знает о них, они уже не вредны. Дело в том, что вредные для человека силы теряют свою вредность, если мы внимательно смотрим на место, где они проявляют активность, если мы не бессмысленно смотрим на машину и говорим: машина, она и есть машина, но, - машина есть место для демонически-ариманических существ.
Если мы поставим себя в мире так, что это знание присутствует в нашей душе, тогда мы правильно ставим себя в эпоху Михаила. Но это означает: мы приводим себя в такое отношение к духовному миру, что Михаил тоже может действовать в нас. Михаил может действовать с тем, чем является его современная миссия, которую мы характеризовали. Повсюду речь идет о том, чтобы мы по отношению к тому, что люди бессознательно построили как механизмы, можем или стоять бездумно, или быть проницательными. Если мы проницательны по отношению к ним, если мы замечем, как демонически-ариманические силы действуют в наших механизмах, тогда мы найдём путь к духовно истинным правомерным инспираторам. Они находятся в связи с тем Духом, который относится к остальным Духам-водителям человечества, как золото относится к другим металлам; они находятся в связи с Михаилом.
Сегодня я попытался объяснить, что наша эпоха в поисках божественно-духовных сил, которые должны послужить на благо земному человечеству, имеет иные задачи, нежели те, которые стояли перед теми человеческими душами, что жили в эпоху Орлеанской Девы. Тогда речь в большей степени шла о том, чтобы отодвинуть всё рассудочное, всё разумное. Сегодня напротив, речь идет о том, чтобы все то, что находится на уровне рассудка и разума развить выше до ясновидения, ибо оно и может быть развито, культивировано до ясновидения. Если найдутся такие люди, которые будут так заботиться о человеческой душе, тогда из сумерек, в которых мы теперь находимся, разовьётся то, что должно развиться. То, что разовьётся внешне на физическом плане, будет всего лишь облачением для того, что должно родиться из нынешнего времени для земного человечества.
Правда, что те, кто в юные годы теперь отдают свои силы, хотят посылать эти свои силы в наше земное бытие. Ибо эти силы не теряются, они неразрушимы; они только должны действовать духовным образом так же, как продолжали бы они действовать физическим образом, если бы данный человек не прошел через врата смерти на поле битвы. Эти люди в наше время будут посылать свои силы вниз на Землю, для того, чтобы мы начали кое-что знать с помощью этих сил. Эти силы должны струиться вниз в человечество, которое в мирное время, последующее за войной, будет применять эти силы так, чтобы на Земле всё больше и больше распространялась спиритуальная жизнь. Как после каждой ночи возникает свет дня, так должно из нашей, часто кажущейся нам ночью современности, должно развиться светлое будущее; но это светлое будущее должно быть проникнуто тем, что должна нести эпоха Михаила, начавшаяся с 1879 года. Если найдутся души, которые будут в состоянии заключить внутренний союз с духовным миром, на что указывалось сегодня, тогда мы смеем надеяться, что с учетом сегодняшних эпохальных событий исполнится то, что выражено в семиричном изречении; мы смеем надеяться, что всё это исполнится, если первые пять строчек изречения в реальности будут связаны с двумя последними:

                                          Из мужества бойцов,
                                          Из крови павших,
                                          Из страданий оставленных,
                                          Из жертвенных дел народа,
                                          Взрастёт духовный плод  -
                                          Если, сознавая Дух,
                                          Души направят свои чувства
                                                    В царство Духа.   

Навигация

[0] Главная страница сообщений

[#] Следующая страница