Антропософский форум > Антропософия

Последние переводы том 157 Судьбы людей и судьбы народов

<< < (3/3)

Алекс:
ОДИННАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Берлин 20 апреля 1915

Давайте сначала снова подумаем о тех, кто стоит на великих полях событий современности:

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

И для тех, кто вследствие этих событий  уже прошел через врата смерти:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет

 Дух, Которого мы ищем посредством наших устремлений в духопознании, Дух, Который на благо Земли и ради человеческой свободы и прогресса прошёл через Мистерию Голгофы,  будет  с вами и с вашим тяжким долгом!
Мои дорогие друзья! Прежде всего, мне хотелось бы напомнить вам сегодня о том, что я уже при случае высказывал  большому числу из вас в прежних рассмотрениях. Если душа человека развивается в том смысле, который был обстоятельно указан в открытых лекциях, мы приходим к иному виду картины мира. Существенно то, что мы с нашей душой, как бы держим путь из чувственного мира в духовный.
Когда мы с нашей душой развиваемся поступательно, физический мир для нашего взгляда постепенно преображается в духовный мир. Можно сказать, что отличительные свойства, особенности чувственно-физического мира постепенно исчезают, и внутри горизонта нашего сознания выступают образы, существа и факты духовного мира. Важнейшее из того, что поднимается, выступая  нашем сознании, можно отобразить следующим образом; мы сами становимся другими, -  разумеется для нашего взгляда,  -мы сами становимся другими, и тот мир, который для чувственного взгляда находится вокруг нас, тоже становится другим. Давайте пока остановимся на том, что нам ближе всего, на мире нашей Земли. В сущности, человек по ходу своей земной жизни поистине мало знает о мире вне Земли, если остаётся в пределах тех форм, в которых он сросся с Землей. При переходе в духовный мир,  - в этом случае мы находимся вне нашей жизни,  - если мы оглядываемся на наше тело, или на всю физическую жизнь, или на всего нашего человека, то выясняется, что он, в сущности, становится всё богаче и богаче, он становится более содержательным, этот человек, он расширяет себя в некий мир. Сам человек вырастает прямо-таки до мира, когда мы так оглядываемся на него. Это истина, касающаяся того, что часто подчёркивалось; что человек, развивающийся духовно, становится идентичным с миром. Он видит некий новый мир, мир, внутри которого он обычно помещается, но который происходит из самого человека. Он распространяет себя, становясь этим миром. И, напротив, на Земле исчезает твёрдое, или то, что нам при обычном физическом взгляде представляется как горы, реки, и так далее. Это исчезает, и мы учимся постепенно чувствовать себя внутри Земли,  -  я подчёркиваю, внутри Земли, - как одного огромного организма. Мы выходим из нашего собственного мира, и этот внутренний мир, эта внутренняя действительность становится для нас дальнейшим миром, и то, что окружало нас как земной мир, становится неким существом, некой сущностью; мы должны думать, что находимся в нём, мы можем представлять себя в нём. В то время, как мы вырастаем из себя, наш человеческий мир как бы расширяется до этого отдалённого мира; мы тотчас же врастаем в организм Земли и чувствуем себя внутри так, как, скажем, если
               бы наш палец, получив сознание, чувствовал бы себя частью нашего
               организма.
Этот опыт получает человек; этот опыт очень часто находит своё выражение у глубоко чувствующих людей, у поэтически предрасположенных натур. Так человек очень часто сравнивает своё пробуждение утром с пробуждением внешней природы, сравнивает свою жизнь днём с восходом Солнца, а вечерние сумерки  -  с потребностью сна, который приходит, когда человек устал. Такие сравнения возникают из чувства, что человек поставлен внутри земной природы. Однако такие сравнения не имеют большой ценности, потому что не отвечают сути дела. Вот почему я уже часто высказывал, что если мы хотим выбрать сравнение, выражающее действительное положение дел, мы должны использовать другие сравнения, нежели те, в которых мы сравниваем природные процессы вовне и процессы при засыпании и пробуждении. В большей степени мы должны сравнивать нашу жизнь в течение двадцати четырёх часов с годовым оборотом Земли.(59) Лишь тогда, если мы возьмём весь годовой кругооборот, это будет справедливым сравнением с тем, что происходит в нас одноразово благодаря засыпанию и пробуждению в течение двадцати четырёх часов. Было бы неправильно сравнивать бодрствующее состояние человека от засыпания до пробуждения с летом; нет, надо сравнивать это состояние бодрствования с зимой во внешней земной природе, а лето надо сравнивать с состоянием сна у человека. Так что мы можем сказать, если предлагаем сравнение: человек засыпает  - это означает, что он переживает лето в своём личном бытии, когда же он просыпается, он переходит к зиме в своём личном бытии; состояние пробуждения, бодрствующее состояние примерно соответствует периоду поздней осени, зиме и ранней весне. Почему оно соответствует этим явлениям? Потому, что если мы действительно, развиваясь указанным образом, становимся членом единого земного организма, мы на самом деле должны обращать внимание на то, как летом то, что является Духом Земли, спит; это действительно состояние сна Земли, при этом великое сознание Земли отступает назад. Весной Дух Земли начинает засыпать; он пробуждается осенью с первыми морозами; тогда он мыслит, он обретает своё пробуждённое мыслящее сознание. Ход «дня» Духа Земли продолжается целый год.
Оглянувшись на спящего человека, мы, в самом деле, видим, как это засыпание человека,  -  когда он со своим «я» и астральным телом выходит наружу,  -  означает действительную реализацию, действительное возникновение своего рода растительной деятельности организма, из которого выделены «я» и астральное тело. Тем самым вызывается некая деятельность. Мы действительно ощущаем первое состояние сна, как начало вегетативного процесса, и сон протекает так, что для ясновидящего взора тело оказывается проникнутым растительным произрастанием, которое мы реально видим посредством имагинативного познания. Однако, это произрастание, эта вегетация протекает иначе, чем вегетация Земли. Такие вещи могут быть сообщены, над ними можно много медитировать, а затем идти дальше.
У Земли растения растут вверх от почвы. Дело обстоит иначе, если мы наблюдаем это растительное произрастание у человека. Тут растения растут так, что корни они имеют снаружи; они врастают в человека, так, что их цветы мы имеем внутри человека. Этот человек поистине прекрасен,  -  как я полагаю, - таким видят его во время его сна те, кто стал ясновидящим. Он как бы представляет собой всю Землю, которая прорастает, даёт побеги, в которой происходит вегетация. Этому созерцанию может стать помехой то, что мы в то же самое время получаем впечатление от того, что астральное тело «подгрызает» эти корни, подрывает их. Это отображается в течение сна. В то время, как животный мир употребляет в пищу, поедает то, что растёт летом, поедает по направлению сверху вниз, мы находим, что наше астральное тело на самом деле действует как животный мир, только поедает оно корни. Если бы этого не было, мы не смогли бы развить то ядро, которое мы проводим через врата смерти. То, что таким образом усваивает астральное тело, представляет собой тот  достигнутый в жизни результат, который мы несём через врата смерти. Я описываю эти вещи так, как они всплывают перед ясновидящим сознанием. Как зима завладевает плодами Земли и замораживает эти плоды Земли,  - я бы сказал,  -  точно так же, когда астральное тело и «я» погружаются в эфирное и физическое тело, замораживается то, что выступало в нашем организме ночью как вегетация, как духовное растительное произрастание.
В том, что я назвал Духом Земли, который, как и мы сами, является существом, обладающим личностью, личным существом, хотя и ведёт другое бытие,  -  ибо для него год приравнивается ко дню,  - внутри этого Духа Земли становится наглядным всё то, что было изложено мною относительно импульса Голгофы, ибо тут внутри мы находим оживляющую силу, которой до Мистерии Голгофы на Земле не было(60).. В этой силе человек обнаруживает себя возрождённым, воспринятым Тем Духом, Который прошёл через Мистерию Голгофы. Вследствие этого человек обретает уверенность в том, что этот Дух действительно излился на Землю через Мистерию Голгофы. Мы познаём это, если нам действительно удаётся погрузиться в то состояние, в котором Земля для нас является существом, к которому принадлежим и мы сами, как наш палец принадлежит нашему организму. Дело не может обстоять иначе, как только так, что для человека нашего времени оккультное углубление в мир предполагает религиозное погружение в то, что как Божественное начало в мире струится и одухотворяет повсюду. Вот почему дело обстоит так, что действительное познание духовного мира никогда не отнимает религиозного чувства, но напротив, может лишь углубить его.
Я хотел указать на то, как действительно выглядит образный мир духовных реалий, если человек  входит в него; ибо то, что мы показываем себе в повседневном физическом сознании, есть лишь кажущаяся картина, есть лишь внутреннее ядро. Но я должен буду сразу же сказать и о том, что это неверно, ибо нелегко подобрать слова для этих значительных фактов, и то, что мы показываем себе, всегда остаётся в нас, если мы с нашим душевным началом находимся вне нашего тела. Из-за этого было бы неправильно говорить: это ядро, поскольку у плода оболочка находится снаружи, а то, что ценно  - внутри. Ведь в случае духовного дело часто обстоит наоборот, так что у человека наиболее ценное находится снаружи, а то, что является оболочкой  - внутри: внутреннее носит характер оболочки, а духовное является тем, что пространственно можно обозначить как оболочку. На опыте узнают,  -  если идут по пути в духовный мир,  - что человек не простое, но сложное существо. Мы уже обстоятельно усвоили, что человек, с тем, что он несёт в себе, участвует во всех мирах, которые доступны человеку. С нашим физическим телом мы относимся к физическому миру; с нашим душевным началом мы принадлежим душевному миру; с нашим духом  - духовному миру. Мы простираемся в три мира. Мы знаем, что если человек идёт по пути к духовному миру, он на деле переживает себя как, в, своего рода, процессе умножения, увеличения. Тревогу вызывает то, что удобное единство нарушается, разделяется, что человек, фактически, получает ощущение, что он принадлежит многим мирам. Теперь он может выносить суждение со многих точек зрения. Сегодня я хочу акцентировать одну точку зрения; я укажу вам на то, что повторно легло в основу моей последней лекции.
Рассматривая внутренний аспект человеческой жизни, мы должны представлять её себе состоящей из разных членов, расчленённой; если мы выходим из тела, человек реально обнаруживает себя разложенным, разделённым на четыре части. Тут находится сила, которая лежит в основе нашей памяти. В воспоминании мы даже даём возможность воскреснуть в нашем сознании тому, что было пережито нами в более раннее время. Эта память вносит в нашу жизнь связь, связность, так что эта жизнь между рождением и смертью является единством. Вторым является то, что мы называем нашим мышлением, нашими представлениями.   Здесь я не могу далее анализировать эти понятия, дело сейчас не в этом; однако деятельность представлений является тем, что протекает в настоящее время. Продвинувшись ещё далее, мы получаем чувство, а ещё далее  -  волю. Когда мы заглядываем в себя, перед нами является наш внутренний мир как память, как мышление, как чувство и как воля. Мы могли бы поставить вопрос: в чём состоит существенная различие между этими четырьмя функциями души. Обычная психология перечисляет эти функции души, но не различает их дальше. Однако к истине приходят здесь только тогда, если смогут понять сущность этих четырёх функций души. Тогда приходят к тому, что воля является младшей среди наших душевных функций; чувство немного старше, мышлении  - ещё старше, а та деятельность, которая служит памяти – это древний старик, это нечто наиболее старое среди деятельностей нашей души. Вы вникнете в это с большей ясностью, если я акцентирую это со следующей точки зрения.
В качестве повторения мы говорим о том, как человек развивался не только на Земле, но как этому развитию предшествовало древнее лунное развитие, древнее солнечное развитие, и древнее сатурническое развитие. Человек возникал не только на Земле для того, чтобы стать тем, кем он является сейчас, он использовал эводюцию (древнего) Сатурна, (древнего) Солнца, и (древней) Луны.  Видите ли, то, что мы развиваем в нашей воле, насколько мы знаем эту волю сейчас; это для человека земной продукт, который ещё не завершен в своём развитии; это всецело земной продукт. В течение (древней) лунной эволюции человек ещё не был самостоятельно волящим существом: за него волил Ангел. Впервые воля стала излучаться в земном развитии. Напротив, чувство было усвоено в период (древнего) лунного развития, мышление  - в течение солнечного развития, а память  - во время древнего сатурнического развития. И если вы сопоставите то, что я сейчас говорю, с тем что сообщено в «Акаше Хронике» и в «Очерке тайноведения»(61), вам откроются важные связи. В течение древней сатурнической эволюции возникали первые физические задатки человека; в течение древней солнечной эволюции  - задатки человеческого эфирного тела, в течение эволюции древней Луны  - задатки астрального тела человека, а в течение земной эволюции образовалось человеческое «я».
Теперь рассмотрим для себя то, что мы называем функцией памяти. Что такое память? В душе остаётся нечто от картины пережитого нами события, точно так же, как в книге, которую мы читаем, остаётся нечто от того, что думал автор, написавший эту книгу. Если перед вами книга, вы можете читать всё, можете думать всё то, что думал тот, кто написал эту книгу; иногда не можете, но теперь дело не в этом. Воспоминание является подсознательной функцией чтения: то, что остаётся  - это знаки, которые эфирное тело выгравировало в физическом теле. Если вы годы тому назад пережили нечто, то вы испытали то, что было вами пережито. То, что осталось, является впечатлением, оттиском, который эфирное тело производит в физическом теле; и если вы сейчас вспоминаете, то это воспоминание является подсознательным чтением.
Тайные процессы, протекающие в организме для того, чтобы эфирное тело могло выгравировать те знаки, которые лежат в основе памяти, были приведены в действие в течение древнего сатурнического развития. На деле это обстоит так, что мы в нашем организме несём этот самый тайный сатурнический организм. Он изживается так, что мы можем видеть в нём нечто сущностное, куда эфирное тело может заносить в знаках то, что переживается внешним образом, заносить для того, чтобы затем снова извлекать это в качестве воспоминания. То, что человек выполняет эту подсознательную деятельность по записыванию, в сущности, зависит от того, что в первые семь лет жизни тело,  - а именно то в физическом теле, что воспринимает эти отпечатки,  - тело ещё эластично. Поэтому не следует,  -  на что, например, я обращал внимание в моей книге  «Воспитание ребенка»(62),  - мучить ребенка, чтобы разрабатывать его память. В первые семь лет речь идет о том, чтобы эластичный организм сохранил возможность употреблять свои собственные элементарные силы, с ними нельзя обращаться дурно, вымучивать их. Вот почему мы должны как можно больше рассказывать ребёнку, но не придавать слишком большого значения тому, чтобы ребёнок уже сейчас искусственно вырабатывал память; надо предоставить его ему самому в отношении выработки памяти. Тем самым духовная наука представляет собой большую важность для педагогики.
Как способность воспоминания относится к древнейшим составным частям человеческой природы, точно также и деятельность, лежащая в основе нашего мышления, принадлежит к тому, что выработано на (древнем) Солнце. Это тоже было сравнительно очень давно. Солнечные силы содержат то, что в человек эфирное тело организовано так, что оно может выполнять эту своеобразную деятельность мышления и представления. Отсюда вы видите, что следует заглянуть далеко, далеко назад в Космос, если хотят ответить на вопрос: почему человек может вспоминать и почему он может мыслить? Следует вернуться назад до эволюции (древнего) Сатурна и эволюции (древнего) Солнца.
Если же мы обратим внимание на эмоциональную деятельность человека, нам придётся вернуться до (древней) лунной эволюции; а в случае волевой деятельности  - до земной эволюции. Так вы кое-что поймёте. Люди, получившие совершенно особенный отпечаток от своих более ранних инкарнаций, не эластичны, они получили чёткий отпечаток, в их организм многое впрессовано. Могут быть люди, имеющие почти автоматическую память, однако они не очень продуктивно развиваются относительно их мышления. В то время, как вы преимущественно должны сопоставлять функцию памяти с физическим телом, функцию мышления  - с эфирным телом, эмоциональную деятельность  - в астральным телом, с «я» вы должны преимущественно сопоставлять волевую деятельность человека. Человек говорит себе «я» только потому, что он является волевым существом. Если бы он только мыслил, его жизнь протекала бы как во сне. Таким образом мы,  - можно сказать, -  являемся органической связью внутренних душевных функций, которые по ходу развития были напечатлены нашему душевному существу. Я говорил в отношении нашей воли, что она была выработана только в течение земной эволюции, а на (древней) Луне за человека волила более высокая Иерархия: Ангелы. Вследствие этого всё воление человека во время (древней) лунной эволюции было таким, что  - если снова обратиться к ясновидящему сознанию,  - что хотя и наблюдалась более высокая ступень воления, но она имела у человека непроизвольный характер, такой, какой мы имеем на Земле в случае развития животных. Животное следует по необходимости тому, что кипит и бурлит в нём, оно включено в общую волю своего родового, видового существа (групповой души – примеч. перев.)
Как в течение (древнего) лунного развития духовные существа высшего типа, то есть Ангелы, волили за нас, так сейчас действуют духовные существа более высокого типа, когда они определяют нашу карму от одной инкарнации к другой. Ангелы  действуют не в нашей воле, но они действуют в продолжающемся потоке нашей кармы. Как в (древнем) лунном развитии человек не чувствовал волю как свою, но как волю Ангела, точно так же и мы, как люди, живущие на Земле, не считаем, что мы делаем нашу карму; она упорядочивается духами боле высокой  Иерархии. Только тогда, когда наша воля может некоторым образом умолкнуть, может случиться так, что в сознание, не ставшее ясновидящим, может проникнуть нечто от хода кармы, который в ином случае остаётся скрытым.
Придерживайтесь того, что я сообщил о том, как в человеке формируется некое ядро, которое через врата смерти входит в духовное царство; это ядро является носителем нашей кармы. Что каждый из нас будет делать завтра, кармически определено в нём уже сегодня. Если бы мы не имели на Земле задачи развивать волю, мы бы могли прозревать нашу карму. Мы могли бы прозревать её настолько далеко, что могли бы предвидеть обстоятельства нашей жизни на ближайшее время. Но когда в кармический поток ударяет воля, для нас затемняется перспектива того, что произойдёт с нами, скажем, в ближайший день. Только тогда, когда воля полностью умолкла, может случиться так, что нечто проглянет из того, что произойдёт с нами, но не из-за нас. Я хочу привести пример, который описывает Эразм Франческо, пример, основанный на истине. Эразм Франческо (Эразм Финкс 1627-1694  - (63) когда был юношей, жил у своей тёти; и вот однажды ему приснилось, что один человек, чьё имя тоже было сообщено ему во сне, выстрелил в него. Однако он не был застрелен, так как его тетка спасла ему жизнь. Вот что ему приснилось. На следующий день, перед тем, как что-либо произошло, он рассказал свой сон тете. Она была очень обеспокоена этим сном и сказала ему, что совсем недавно у неё по соседству действительно кого-то застрелили, и наставительно советовала своему племяннику лучше оставаться дома, чтобы с ним ничего не случилось. Ещё она дала ему ключ от каморки с яблоками, чтобы он мог в любое время подняться туда и взять яблоко. Он поднялся в свою комнату, уселся за свой стол, чтобы что-то почитать. То, что он читал в тот момент интересовало его меньше, чем ключ от каморки с яблоками в его кармане, ключ, который ему дала тетя. Он решил подняться наверх в каморку. Но едва только он встал, прогремел выстрел, который был направлен именно так, что пуля прошла по тому месту, где находилась его голова, когда он читал. Если бы он не встал, пуля прошла бы как раз через него. Слуга в соседнем доме, чьё имя звучало именно так, как это было сказано во сне Эразму Франческо, которое он не знал, - этот слуга тоже не знал, что два ружья, которыми он должен был заняться, были заряжены; когда он начал возиться с ними, одно ружьё выстрелило. Если бы Франческо не встал в этот момент, чтобы пойти в каморку с яблоками, он наверняка был бы застрелен. Итак, сон был абсолютной передачей того, что разыгралось в ближайший день.
Вы видите, здесь произошло событие, о котором мы можем сказать, что в данном случае воля не была задействована, так как с волей Франческо не мог иметь дела; он не мог защититься сам. Нечто было привнесено извне; это нечто совпало с кармой человека так, что человек остался жить дальше. Случилось так, что дух, регулирующий карму, уже имел спасительные мысли. Этот сон был предупреждением от духа, управляющего кармой, который созерцал то, что произошло на следующий день, и, поскольку у этого молодого человека были такие душевные задатки, что благодаря природной медитации душа испытала определённое углубление. Вследствие этого произошло то, что я мог бы сравнить с чем-то во внешней жизни. Не правда ли, этот человек, хотя и в ограниченной мере, был пророком, провидцем в отношении внешней физической жизни. В известном смысле все мы являемся провидцами, ибо все мы знаем, что завтра в определённое время будет светло и так далее. Или каждый, кто сегодня шел через поле, может предсказать, как будет это поле выглядеть завтра; однако он не может предвидеть, будет ли на этом поле завтра дождь и так далее. Так обстоит дело и в отношении внутреннего мира Человек живёт в соответствие со своей волей, а карма вклинивается в эту волю. И как человек может усвоить некое ощущающее познание ближайших событий, так у некоторых людей, переживших внутреннее углубление души, може возникнуть такое просветление во внутреннем мире относительно тех событий, где воля должна умолкнуть. Для изучения духовной науки важно иногда бросать взгляд на такие вещи, которые показывают нам, как во внутреннем мире человека живёт нечто такое, что указывает будущее, то, что человек не может обозреть посредством обычного сознания. Через умолкнувшую волю проходит карма.
Все эти вещи, которые таким образом могут выступит перед нашей душой благодаря духовнонаучному исследованию, пригодны для того, чтобы показать нам, как то, что называют великой майей, иллюзией, по преимуществу состоит из того, что человек посредством своего обычного сознания не может разобраться в том, что же это такое; что человек принадлежит миру в целом, в то время как благодаря его обычному сознанию ему показывается лишь замкнутая оболочка, скорлупа, нечто, заключённое внутри кожи и так далее. Однако то, что обнаруживается для него в этой замкнутости, есть лишь отрывок того, чем человек является в действительности, и оно столь же велико, как мир. Уже в обычной жизни мы оглядываемся на нашего человека извне, смотрим на него назад со стороны. Мы можем, ясно доводя эти вещи до сознания, постепенно усвоить себе чувство, как в человеке существует то, что называют эфирным телом человека. И действительно, уже в обычной жизни можно произвести наблюдения, которые покажут нам, по крайней мере, как помещён в физическом человеке этот второй человек, эфирный человек; нам надо только наблюдать жизнь более тонко, нежели она наблюдается обычно. Представьте себе как-нибудь, что утром вы так разленились в кровати, вам не хочется вставать, хочется, чтобы за вами ухаживали; вы с трудом решаетесь встать. Если вы берёте на помощь только то, что находится в вас, вам трудно встать. Но представьте себе, что вам приходит в голову, будто в другой комнате может лежать нечто, чего вы ожидали пару дней. Возникает мысль, направленная на то, что находится вовне; тут вы видите, что эта мысль может произвести маленькое чудо. Вы увидите, что отдавшись этой мысли, вы просто выпрыгнете из кровати! Что же здесь происходит? Когда вы при пробуждении погружаетесь в физическое тело, вы ощущаете то, что позволяет вам ощущать это физическое тело,  -  но это не подходит для того, чтобы создать в вас мысль о подъёме. Эфирное тело начинает самостоятельно функционировать, так как вы ангажировали его чем-то внешним. Тут вы на деле видите, как вы противопоставили ваше эфирное тело вашему физическому телу, и как эфирное тело охватывает вас и поднимает из кровати. Человек приходит к совершенно определённому чувству по отношению к самому себе, а именно, чувству, как наблюдать и различать между двумя видами человеческих функций. Это чувство испытывают. Это та функция, которую реализует человек в обычной сумятице жизни, и та функция, в случае которой человек ощущает проявление внутренней активности. Это тонкие наблюдения, которые при желании можно отрицать. Надо свои наблюдения приводить в соответствие с жизнью, и действительно разбираться в жизни так, как она предстоит; тогда все ощущения человека будут двигаться в правильном направлении. Надо уяснить себе, что путь в духовный мир не может быть пройден сразу; нет, только постепенно мы выходим из этого мира и поднимаемся к тому, что я только что сообщил, где то, чем был для нас мир раньше, теряет своё мёртвое начало и сам мир становится для нас существом.
 Таким путём, человек, познавая, срастается с духовным миром. Он срастается с тем, о чём мы можем сказать, что это есть его часть, когда он, сложил с себя то, что он имел, благодаря инструменту физического тела и что преимущественно являлось его жизнью между рождением и смертью. Переступая через порог смерти, мы врастаем в мир очень сходный с тем, о чём только что говорилось как о том, что дается благодаря высшему познанию.  А затем мы замечаем нечто бесконечно важное: в том мире, в который мы вступаем, проходя через врата смерти, мы нуждаемся,  - если мы хотим вжиться в этот мир правильно,  - мы нуждаемся в том,  -  подобно тому, как находясь в тёмной комнате нам надо включить свет,  - нуждаемся в том, что в глубочайших, интимнейших внутренних основах нашей души может развиваться тут, на Земле. Земная жизнь не есть то, что мы должны рассматривать всего лишь как лишение свободы, тюрьму. Конечно, естественный поступательный ход развития состоит в том, что человек проходит через врата смерти. Само собой разумеется, человек может жить в жизни между смертью и новым рождением; но эта общая жизнь способствует тому, чтобы каждая наша часть дополнялась чем-то необходимым, чем-то новым; когда же мы проходим через весь тот цикл, который имеет место сейчас, жизнь должна дать нам то, что зажжется как факел там, где мы живём, вследствие чего мы не только живём в этой жизни духа, но вследствие чего мы  познаём и живём в этой жизни освещая её. Свет, который светит нам, - это то, что как нечто непреходящее обретается нами между рождением и смертью для жизни между смертью и новым рождением.
Вот то, о чём следует говорить всегда:  именно в наше время как можно больше людей должно понять: то, что понято о духовном мире здесь, в физическом мире, должно стать сияющим пламенем для духовной жизни. В известном отношении все те трудности, которые в настоящее время испытывает наиболее развитая часть человечества должны стать предостерегающим знамением для углубления душевной жизни;  должны стать тем, что поднимет из глубин человеческой души страстное стремление по тому миру, к которому человек принадлежит как душа. Пусть же в то время, когда мы живём, будет подготовлено это страстное стремление, когда каждая душа скажет себе: человек  -  это ещё нечто иное, кроме того, чем он кажется нам из-за того, что он как в одежду облечён в тело. Пусть то, что переживают, станет предостерегающим знамением, призывом к углублению, к погружению души в духовные ощущения, в духовное видение. И опять-таки, пусть из этого осознания необходимости духовнонаучного углубления в наше время, из сознания, что трудности нашего времени должны быть предостережением, призывом, перед тем, как мы разойдёмся, наша заключительная часть будет такой, какой она была всегда. Надеюсь, что в не очень отдалённое время мы снова сможем продолжить здесь эти рассмотрения, которые сегодня да будут завершены словами:

                                          Из мужества бойцов,
                                          Из крови павших,
                                          Из страданий оставленных,
                                          Из жертвенных дел народа,
                                          Взрастёт духовный плод  -
                                          Если, сознавая Дух,
                                          Души направят свои чувства
                                  В царство Духа.   
                                 
                           

Алекс:

ДВЕНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Берлин, 10 июня 1915(64)


 Давайте сначала снова подумаем о тех, кто стоит на великих полях событий современности:

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

И для тех, кто вследствие этих событий  уже прошел через врата смерти:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет

 Дух, Которого мы ищем посредством наших устремлений в духопознании, Дух, Который на благо Земли и ради человеческой свободы и прогресса прошёл через Мистерию Голгофы,  будет  с вами и с вашим тяжким долгом!

Мои дорогие друзья, если карма времени, карма нашего движения позволит когда-либо, чтобы здание, которое должно являться предметом заботы со стороны нашего движения в Дорнахе, будет завершено, тогда в наиболее исполненном значения месте, на месте, расположенном на Востоке, будет стоять скульптурная группа.
Это стремление, посредством художественной, даже в духовнонаучном смысле художественной интерпретации действительно представить в нашем здании, а также и перед нашими глазами, нашими физическими глазами то, что должно быть содержанием и субстанцией нашего духовного движения; что, прежде всего, должно знаменовать это время и поступательное развитие человечества в духовной и культурной областях. Я хотел бы сказать: в отдельное должно быть упорядочено так, чтобы оно явилось частью не только духовнонаучной общности, но явилось как часть художественной формы, а  также художественной композиции. Мы пытаемся решить акустические проблемы в этом здании. Естественно, такие проблемы нельзя решить с налета, но, по крайней мере, будет задано направление, где будет показано, что посредством геометрических расчетов или посредством обычных внешних акустических архитектонических правил проблему акустики  решить нельзя, это возможно лишь на пути духовнонаучного мышления.
Куполообразное перекрытие должно представлять собой двойной купол, он будет действовать по принципу скрипичного резонатора, частично выражая тем самым акустическую идею пространства. Пришлось бы рассмотреть много отдельных подробностей, желая уяснить себе общую композицию в отношении того, чтобы слово или звук проявлялось иным образом, нежели столь часто проявляются они в наше время, когда создаются преимущественно не округлые строения типа ротонды, которые замышлялись в целях акустики, но строения, где, прежде всего, отдельный звук не может прозвучать наряду с предыдущим и последующим звуками, поскольку при этом в некоторых точках пространства один звук всегда стал бы наплывать на другой. Стремятся, чтобы один звук во всех точках помещения звучал бы четко в отдельности от другого, и также  могло бы проявиться ясно сказанное слово. Но мне хотелось всего лишь указать на это. Главным же образом я хочу говорить о группе, которая будет стоять на Востоке, на самом важном месте здания. Скульптура должна изображать группу из трёх существ. О том, что будет там ещё, можно будет упомянуть при других обстоятельствах, поскольку эти вещи были разработаны не посредством абстрактного мышления, забегающего вперед, планирующего заранее, но посредством интуиции из духовного мира, как они давались в процессе работы.
В первую очередь рассматриваются три существа. Одно стоит здесь прямо. Оно представляет собой, если мне будет позволено так сказать,  -  не в образной, не в символической форме, как это часто пытаются истолковать даже в наших кругах, нет, оно в художественной форме выражает то, чем является человек как таковой.
Несомненно, в этой фигуре можно видеть то, что как земное человеческое начало выразилось в наиболее концентрированном виде в том облике, в котором в течение трёх лет жил Христос; несомненно, в этом облике можно видеть выражение Христа. Но эти вещи нельзя утрировать, нельзя подступать к данной группе с идеей: вот сейчас я увижу Христа. Если кто-либо приходит к такой идее, исходя из собственного ощущения и из художественной интуиции, то это хорошо; но было бы неправильно подступать к этой группе, сразу же имея идею, как если бы это был Христос. Дело не в том, чтобы сразу же рассматривать данную вещь символически, как если бы это был Христос.
Фигура эта стоит на маленьком откосе скалы, за ней в высоту возвышается скала. Фигура стоит, опираясь ногами на выступ скалы. На этом выступе имеется глубоко проникающая пещера. В этой пещере находится другое существо; я хотел бы сказать, оно, скорчившись, притаилось там; это существо отчасти связано с тем существом, которое стоит сверху. Это существо видится таким образом, что оно как бы излучает какую-то силу из своих рук, оно даёт ей струиться. Мы видим в пещере скалы как эта сила излучается. Внутри скальной пещеры находится рука;  силы излучаются и выражаются в форме руки в скале. Надо  видеть руку, но это уже не рука, это силы, которые выражаются в форме руки.
Одно существо имеет единственно голову, напоминающую нечто человеческое, похожую на человеческий облик. Кроме этого оно имеет мощные перепончатые, как у летучей мыши, крылья и драконоподобное или червеобразное тело. Видно, как вокруг данной фигуры нечто извивается, и под чем извивается и сама фигура. Видно, как то, что извивается вокруг этой фигуры, связано с той прямостоящей фигурой, как оно связано с фигурой с простёртой рукой. От неё излучаются силы, в результате чего нечто обвивается. Впечатление, оказываемое этим на собственную душу, может привести к ощущению того, что это золото, текущее здесь внутри в силах земли, и что эта фигура там внутри золотом скована в земной расщелине.
Другая рука поднята вверх. Там вверху на скале находится ещё одна фигура, чья голова подобна человеческой, но не с перепончатыми крыльями летучей мыши, а с крыльями, свисающими до земли; тело сформировано таким образом, что может возникнуть чувство: что же это за тело? Тело представляет собой нечто, как если бы весь человек стал лицом; как если бы лицо вытянулось в длину, вытянулось эластично, и вследствие этого возникли телесные формы. Эта фигура находится наверху, на самой высшей точке скалы, и она низвергается вниз; при низвержении она ломает себе крылья. Мы видим, как поднятая вверх рука центральной фигуры отпечатывается на крыльях.
   Итак, мы имеем три фигуры, три образа: тут стоит человек в своей сущности; под ним, - как вы чувствуете,  - Ариман, который закован в земной расщелине посредством того действия, которое от простертой руки центральной фигуры золото производится на золото, находящееся в расщелине Земли: вследствие этого Ариман сам себя заковывает. Другая рука простерта вверх, она ведет крылья Люцифера к  разрушению, вследствие чего он падает в глубину.
Дело в том, что никто в современности, исходя из законов пластического искусства, не делал таких вещей,  -  немного похожая попытка имела место, когда эта идея была высказана в одной лекции. Дело здесь не в наглядном образном символизме, но в том, что каждая отдельная черта в трёх существах во всех мельчайших подробностях создана из духовнонаучного созерцания. В этом изображении следует видеть два напоминающие человеческие лица Аримана и Люцифера: так надо мыслить их в этом противостоянии. В случае Люцифера мы имеем дело с находящимся вверху образом головы странного вида, которая лишь напоминает человеческую. Всё здесь является движением духовности, здесь нет ничего, что принуждало бы нас удерживать отдельные части лба в прочных границах, как это имеет место в случае человека, нет, тут каждая отдельная часть головы, находящейся вверху, столь подвижна, как подвижны пальцы и кисти рук. Само собой разумеется, человек должен лишь представлять себе, что эти движения являются настоящими движениями, как это имеет место у Люцифера. И тогда надо в первую очередь заметить, что в этом облике имеется то, что в существе Люцифера осталось от лунного бытия. Это накладывается поверх собственно лица, которое очень глубоко отступает назад.
Из этого описания вы уже можете думать о том, что мы имеем тут дело с чем-то совершенно иным, нежели обычное человеческое лицо. Как если бы это само по себе было черепом, и внизу помещалось то, что у человека является лицом. Затем добавлено ещё кое-что: а именно, некоторая связь между ухом и гортанью у Люцифера. Ухо и гортань  у  людей отделились друг от друга только с наступлением их земной эволюции; в (древнем) лунном бытии они были единым органом. То, что является маленькими крыльями на гортани, было мощными широкими образованиями, которые сформировали затем нижнюю ушную раковину. Мощные ушные раковины образовывались здесь, в то время как верхнее ухо, которое теперь расположено снаружи, образовалось из лба. Что сегодня разделено, так что если мы говорим или поём, это выходит наружу, и мы слышим это только благодаря уху, это во время (древнего) лунного времени шло внутрь, и отсюда в сферу музыки. Весь человек был ухом. Это пришло оттуда, что уши  были крыльями;  так что вы имели уши, гортань и образования, подобные крыльям, которые гармонически-мелодически двигались в соответствие с колебаниями мирового эфира, которые затем породили своеобразное явление Люцифера; они принесли то, что является макрокосмическим, ибо Люцифер лишь локализует то, что, в сущности, является только космическим.
Вы увидите, что приходится делать отступления, чтобы не напугать людей, если  они увидят лицо, которое не покажется нам человеческим обликом. Вы затем увидите, что его лицо должно быть вытянуто в длину. Люцифер должен выглядеть так, что его лицо должно быть вытянуто в длину, так как весь он является ухом, крылья являются ушами, некой вытянутой в длину ушной раковиной. Ариман напротив точная противоположность, и естественно, что в модели всюду, где у Люцифера нечто сильно распространено, где мы  проработали полностью, у Аримана лишь в намеке. В то время как у Люцифера лобные крылья сформированы мощно, у Аримана они являются нижней челюстью. Весь материализм мира выражен в построении жевательной системы и системы зубов.
Конечно, всё это могло быть сделано не на основе описания: описание дано задним числом. Однако то, что особенно важно, мои дорогие друзья, это вот что; возникла необходимость у центральной фигуры несколько отступить от того, что кажется столь естественным каждому, от симметричности человеческого лица. Как правило, лицо является симметричным. В малом асимметрия наличествует у каждого, просто она не так явно видна, чтобы её замечали. Но у этой центральной фигуры обнаруживается, что вся левая сторона имеет тенденцию вверх, к Люциферу, и что левая часть лба сформирована иначе, нежели правая, которая имеет тенденцию вниз, к Ариману. Левая половина лица следует за рукой, движущейся вверх, а правая половина  – за правой рукой, движущейся вниз. Проявляется и то, что в центральной фигуре должна быть заложена большая внутренняя подвижность, чем это может быть у человека.
Существует  живописное изображение всего мотива относительно этого скульптурного образования; можно видеть их рядом друг с другом и видеть, что вследствие отличия живописи как искусства, изображение не может быть дано тем же самым   образом; в случае художественного оформления всё должен быть иным.
Что мне хочется подчеркнуть, так это следующее; было бы весьма существенно, чтобы мы скульптурно проследили движения руки центральной фигуры; это движение вверх левой руки и движение вниз другой руки. Ведь каждому на первый взгляд может показаться само собой разумеющимся, что главная фигура протягивает левую руку вверх, в сторону Люцифера и своими излучениями ломает Люциферу крылья,  правой же  обвивает Аримана золотыми жилами; от такой трактовки надо отказаться по той причине, что мы только посредством духовной науки стали действительно понимать Христа. Христос не является ни ненавидящим, ни несправедливо любящим. Он не простирает руку, чтобы сломать крылья Люциферу; нет, Христос -  Тот, Кто простирает руку, поскольку должен делать это, исходя из своей внутренней сущности. Он не ломает крылья Люциферу, но Люцифер вверху не выносит того, что излучает рука и сам себе ломает крылья. Вот почему в фигуре Люцифера должно быть выражено то, что не Христос ломает ему крылья, но что он сам себе ломает крылья. В жизни часто случается, что люди, которые живут в окружении добрых людей, не могут вынести этого, поскольку чувствуют неудобство от того, что исходит от добрых людей. Люцифер чувствует внутри себя нечто, обусловливающее то, что он сам себе ломает крылья. Это самопознание в Люцифере, его самоощущение. Точно также обстоит и с Ариманом. Христос не делает обоим ничего, так что как левая, так и правая рука не простёрты так, как если бы Он что-либо делал Люциферу или Ариману. Он ничего не делает им, но, то, что с ними происходит, они делают себе сами.
Тем самым мы опираемся на почву, на которой стоит духовная наука в наше время, для того, чтобы впервые дать правильно ориентированное понимание Христа. Понимая это так, мы должны сказать следующее; со всей скромностью должно быть сказано, что это здание  - суть всего лишь начало, самое первое начало, начало слабое, с ошибками, начало, которое должно лишь показать, куда ведет этот, никоим образом не завершенный, путь. Поэтому надо принимать это не как проявление высокомерия, а как нечто чисто фактическое.
Мировая история видела много изображений Христа; среди прочих наиболее величественное то, которое находится в Сикстинской капелле. Это «Страшный Суд» Микельанджело. Если вы будете изучать Христа в этом «Страшном Суде», как Он  там вверху в наполеоновском величии и в то же время с необъятной силой парит в воздухе и по одну Его сторону указывает добрых, а по другую  - злых, то вы имеете тут такого Христа, который не может быть Христом в будущем, ибо Он по одну сторону хвалит добрых, а по другую  - проклинает злых, в то время как Христос будущего должен быть таким, чтобы каждый,  оттого, что тут присутствует Христос,  - или сам оправдал себя, или сам проклял себя. Микельанджело жил именно в такое время, когда человек ещё не мог выразить нечто глубокое относительно Христа. Фигура, написанная Микельанджело, имеет больше по одну сторону чего-то люциферического, а по другую  -  чего-то ариманического. Эти слова сегодня произносятся с болью. Но человеческое развития продвинется в своей культуре дальше только благодаря тому, что будет показано, что идеалы прошлого не могут быть идеалами будущего. В качестве идеала будущего Существо Христа как таковое должно быть понято не в соответствие с тем, что Оно делает, или будет делать, когда наступить конец земного развития. Это Существо самим своим бытием обусловливает то, что должно происходить в душах само. В этой степени данная группа, которую мы поставим в наиболее значительном месте нашего здания, является выражением того, что прежнее понимание Христа не подходит для будущего, ибо правильные соотношения между Христом, Люцифером и Ариманом ещё не были познаны. Нельзя понять Христа, не поняв правильные соотношения к тем силам, которые надо принимать к сведению как с одной стороны люциферические и, с другой стороны как ариманические и которые являются действительными мировыми силами.
Эти вещи можно уяснить себе посредством сравнения, всё снова и снова указывая на маятник. Маятник раскачивается то влево, то вправо. Откачнувшись в одну сторону он не находится в положении равновесия; откачнувшись в другую он тоже не находится в положении равновесия. Было бы проявлением бездействия, инертности, лени, желать, чтобы он всегда был в равновесии, желать, чтобы он не качался. Правильным является то его положение, когда он стоит в середине; но он не может стоять только в середине, он должен отклоняться то вправо, то влево.
Так обстоит дело и человеческой жизнью. Дело не в том, чтобы говорить: я убегу от Люцифера, я убегу от Аримана. Если бы захотели сказать, я избегну Люцифера, я избегну Аримана, то жизни бы не было. Это было бы подобно маятнику, который не раскачивается. Человеческая жизнь действительно раскачивается; в одну сторону к Люциферу, в другую сторону -  к Ариману. И не следует бояться этого, это самое важное. Если бы стали избегать Люцифера, то не было бы никакого искусства; если бы стали избегать Аримана, то не было бы никакой внешней науки. Ибо всякое искусство, не проникнутое духовной наукой, люциферично, и всякая внешняя наука, поскольку она не является духовной наукой, ариманична. Так человек раскачивается то туда, то сюда. Важно то, что он не хочет быть в равновесии и покое. Было время, когда говорили: человек должен избегать люциферического и по своей воле вести себя аскетически. Не избегать люциферического, но противостоять глядя в люциферический лик,  - вот в чём дело; действительно откачиваться в одну сторону к Люциферу, в другую  -  к Ариману. Это то, что действительно является силами, противодействующими друг другу, подобно другим силам природы, как, например двум полюсам электричества, двум полюсам магнетизма и так далее. Итак, дело в том, чтобы человек познал эту троичность люциферического, ариманического и того, чем является существо Христа, чтобы человек внутренне познал истинное, на самом себе построенное величие Христа, которого ещё не имел Христос, изображённый Микельанджело. Это, мои дорогие друзья и есть задача духовнонаучной работы. Но тем самым мы стоим только в самом начале познания, которое должно стать привычным для нас.
Видите ли, в этом месте мною в последние недели было отмечено то,  что с известной точки зрения нельзя было бы говорить о более величественной поэме, нежели поэма «Фауст» Гёте.(65) «Фауст» Гёте, поскольку он извлекает человеческое начало из таких глубин, выражает величайшее, что могло создать человечество. В Фаусте Гёте попытался изобразить истинного представителя человечества.
Я уже часто сообщал о том, что Мефистофель представляет собой ничто иное, как перемешанных друг с другом Люцифера и Аримана(66). Но как обстояло дело в случае Гёте? Дело обстояло так, что он ещё не осознавал двойственности Люцифера и Аримана, и в Мефистофеле  Ариман и Люцифер наличествуют вместе. Оба существуют в его Мефистофеле, и вследствие этого в целом гётевский «Фауст» не стал тем, чем он мог бы стать, если бы Гёте был в состоянии поставить рядом с Фаустом по одну сторону Люцифера, по другую  - Аримана, так, чтобы можно было видеть троичность, проходящую через всё человечество. В этом состояла вся трудность, с которой столкнулся Гёте в отношении своего «Фауста»(67). Видите ли, когда Гёте начал своего «Фауста», он смог довести его только до того уровня, каким он был сам в семидесятые годы восемнадцатого столетия. Он чувствовал: что дело не пойдёт со всей этой наукой, выражающей себя в четырёх частях  - философии, юриспруденции, медицине, и увы! - как сказал Гёте, - в теологии. Это ариманическое знание не удовлетворяло Фауста; благодаря ему он приходил всего лишь в ариманическую рассудочную связь с мировой взаимосвязью; но он хотел по-настоящему обрести эту мировую взаимосвязь, хотел с помощью источников жизни обрести живое, не надуманное. Живое; и вот проходит Дух Земли. Но вынести Его Фауст не в состоянии. И после этого в дверь входит, - в самом первом наброске это выглядит так,  - в дверь входит Вагнер. Да, если сегодня многие люди часто говорят о Фаусте, а также и о Вагнере, возникает чувство, что тут Вагнер говорит о Вагнере, ибо о сценической постановке «Фауста» в наше время, главным образом говорят с точки зрения Вагнера. Так что же представляет собой этот «Вагнер»? Что сопутствует Духу Земли?
Мы знаем, что всякое познание мира есть в то же время и самопознание. Это (Вагнер) есть часть самого Фауста, - то, что сопутствует Духу Земли; во всяком случае, относительно той расширенной души, которая идентифицируется с Космосом. Но Фауст ещё не может понять её. Он ещё не дорос до того, что является частью его собственного «я». Показано, до коих пор он дошёл. И если бы Фауст когда-либо был показан правильно, возможно, правильней, чем сделал это сам Гёте, то сегодня Вагнер должен был бы входить как карикатурный портрет в маске и костюме Фауста, ибо в Вагнере приходит другая часть, другой член Фауста. После этого Фауст говорит сам себе: он был «червь, в страхе корчившийся на дороге»(68).  Теперь он понимает самого себя. «Ты подобен духу, которого ты понимаешь, не Мне!» («Ты близок лишь тому, кого ты постигаешь, не Мне!» -  перевод Холодковского) - вот что говорит ему Дух Земли. И вот теперь приходит дух, которого он постигает,  - приходит Вагнер. Так это, можно сказать, продолжается и дальше. После того, как Дух Земли не был понят, приходит иная фигура Духа Земли: Мефистофель, который сейчас в большей степени выступает как Люцифер  -  он ведёт Фауста через всё, что может пережить человек, следующим только своим страстям, низшим страстям в подвале Ауэрбаха, благородным страстям, которые , однако приводят в кухню ведьмы и к черной магии, - и так до второй части, когда на место Люцифера должен встать Ариман. Всё это можно увидеть, если читать «Фауста» с настоящим пониманием. Но достаточно внешних доказательств этому. Я уже говорил о том, что среди отрывков, которые Гёте позднее исключил, есть место, где Мефистофель один раз назван Люцифером.(69)
Гёте всегда испытывал неприятное чувство, имея дело с этим образом, который, в сущности, состоит из двоих. Люциферическое особенно видно там, где выступают религиозные чувства Фауста, которые проскальзывают в беседе с Вагнером как нечто особенно курьёзное. Если Фауст излагает катехизис перед Гретхен в беседе о Боге:
«Нет имени Ему. Всё в чувстве!
А имя  - только дым и звук,
Туман, который нам свет неба затемняет.»(70)
                        (Перевод Холодковского)
то это видится как высшее изображение Божества, чествуется как высшее изображение религиозного. Нет нужды мысленно разбираться с этим: «Всё в чувстве!»; тем самым сказано, что единственное, что человек хочет иметь как религиозное, это то, что может понять Гретхен; забывают, что Фауст даёт этот урок шестнадцатилетней Гретхен, и даёт только то, что Гретхен может понять. Не для философов звучит то, что Фауст говорит про «Туман, который нам свет неба затемняет». Это было бы плохим пониманием, если бы этот урок для Гретхен видели в профессорском облачении.
Всё это показывает, что Гёте должен был в первую очередь выразить люциферическое существо в его двойственной маске. Во второй части в большей степени выступает ариманическое, там, где Мефистофель ведет к созданию Гомункулуса, к вызову Елены посредством заклинания и ко всему тому, что действительно приводит Фауста к познанию мира, который является чем-то совершенно иным, нежели то, что Фауст изучал «с усердьем и трудом».(71)
Можно сказать: даже в наше время отдельные подробности понимаются неправильно всё снова и снова. Так, когда настоятельно указывается на то, что Гомункулус хотел бы иметь нечто во внутреннем мире человека, то, что должно развиться до полного человеческого начала: «со временем  ты дорастёшь до человека»,  - это сводят к низкому; говорят: «только не стремись к высшим орденам (наградам)».(72) Пояснение этого весьма курьёзно. В действительности здесь должно стоять,  -  ибо Гёте говорил на франкфуртском диалекте,  - «Только не стремись к высоким местам», что не является указанием на то, будто бы такое существо как Гомункулусь было прельщено человеческими наградами, знаками почёта.
Другое то, где Гомункулус создаётся, где Вагнер описывает, как он зашевелился в реторте:
Свершается! Масса явно шевелиться,
Сверхубежденность всё сильней, сильнее!
«Свершается! Вот в массе всё яснее
Сквозит уж форма! Всё сильнее, сильнее
Уверенность глубокая во мне!» («Фауст» часть вторая, действие второе «Лаборатория в средневековом стиле», перевод Н.Холодковского)(73)
Сверхуверенность, сверхубеждённость (Ueberzeugung) образовано от слова  Zeugung –уверенность, убежденность, как слово «сверхчеловек» от слова «человек». Только после Ницше стали говорить о «сверхчеловеке», люди заговорили о том, что есть сверхчеловек, хотя Гёте говорил о сверхчеловеке задолго до этого.(74) И как читают здесь люди «сверхубежденность»; в противоположность «убежденности» это «сверхубежденность» подобно тому, как говорят: «человек» и «сверхчеловек».
Эти вещи должны быть поняты во всех подробностях, для того, чтобы увидеть, что хотел сказать Гёте. Надо, однако, достигнуть высокой, свободной точки зрения, надо увидеть, что духовная наука является посланничеством нашего времени, увидеть, что такой дух, как Гёте пытался подготовить своё время к такому посланничеству.
Когда Шиллер в 1797 году обратил  внимание Гёте на то, что он должен закончить «Фауста», Гёте тогда сказал, что он снова извлечет на свет старого «трагельафена» - это сущесто, наполовину зверь, наполовину человек. Гёте назвал его «трагельафеном»; в конце восемнадцатого столетия он называет его «варварским космополитом»(75). Это надо воспринимать со всей серьёзностью, ибо Гёте уже понимал, как хорош и как плох был его «Фауст». Всё это имеет отношение к тому, что следует привлечь духовную науку, чтобы мы смогли подняться к свободной точке зрения на эти вещи. То, что Гёте хотел отобразить как работу спиритуального «я», работу бессмертного начала в человеке в направлении вверх к высотам, он обнаруживает в том, что между восемнадцатым и девятнадцатым столетиями он создаёт сцену о том, чем должен стать Фауст(76), где вначале он говорит: «Радость жизни личности, рассмотренная со стороны»; затем он дописывает  «Творческая радость (рассмотренная) изнутри» и затем в завершении, после того как он завершил весь путь Фауста, он дописывает: «Эпилог в хаосе на пути в ад».
То, что всё это я должен был поставить на обсуждение, действительно представляет собой нечто такое, что может вызвать самое внутреннее ошеломление; ведь до сих пор люди рассуждали так: Разве Гёте на повороте от 18 к 19 столетиям ещё полагал, что его Фауст должен попасть в ад? Решение просто и состоит в том, что говорит это не Фауст, но отвлёкшийся Мефистофель продолжает Эпилог, после того, как Фауст отправился в путь к своему бессмертному «я».
Так в «Фаусте» Гёте мы также видим нечто, что находится на пути, но только на пути к тому, что должно быть выражено посредством основной группы нашего здания: действительно конкретное понимание человеческого образа, где по одну и по другую стороны явлено то, чего должна отвергать душа. Пока человек удерживает всё вместе, или ищет только двойственности, он не сможет придти к истинному познанию человека.  Это существенно, это следует утверждать. Надо утверждать, что эта идея воплотилась благодаря немецкой культуре. На Земле имеется два противоположных полюса культуры, оба правомерны; указывая на них, следует отображать их не как неправомерное, но как правомерное. По одну сторону мы имеем чисто восточную культуру. В чём состоит эта «восточность» культуры? Восточное начало в культуре состоит в том, что ищут только внутреннего углубления, отказываясь от всего того, что является внешним процессом бытия. Мы видим, что в высшей точке расцвета этой восточной культуры, в индийской культуре, все наставления, все знания направлены на то, чтобы сформировать душу так, чтобы она была свободна от физического тела. Это чисто люциферическая культура, исключительно люциферическая культура. И чем дальше заходим мы на Восток, тем дальше заходим в люциферическое.
А куда приходим мы, идя на Запад? Возьмём сначала самый крайний Запад. Если мы кое-что приняли из духовной науки, для нас должно быть ясно,  -  что я могу показать на одном примере,  - для нас ясно, что когда мы видим, как человек от материалистического мировоззрения переходит к более спиритуальному мировоззрению, мы спрашиваем себя: что же происходит в душе такого человека? Как раз в том случае, когда воспринимаем такой перелом в его душе, мы должны вникнуть во внутренний мир этого человека, для того, чтобы сопережить с ним то, что он испытывает в своей душе. И ничего не представляется нам значительнее, чем такое сопереживание человека.
Видите ли, в Америке тоже можно увидеть, что люди испытывают нечто, называемое обращением, изменением образа мыслей; что означает перелом от материалистического мировоззрения к спиритуальному. Что делают при этом? Человек садится,  -  это обстоит именно так, если несколько радикально рассказывать об этом,  - человек садится и пишет к людям, испытавшим нечто подобное, письмо, где отвечает на вопрос: а по каким же причинам они испытали этот перелом? И вот тогда, тогда создаётся схема, проставляются категории, например:
1.категория: страх перед смертью и адом ( такие письма лежат,  будучи собраны в куче)
2. категория: альтруистические мотивы, самоотверженность.
3. категория:  эгоцентрические мотивы.
4. категория: стремление к нравственному идеалу.
5. категория: укоры совести и осознание греховности. (1.2.3. письма)
6.категория:  следование учению (1.2.3. письма)
7.категория: то, что люди достигают того или иного возраста. (1.2.3. письма) Затем
8. категория: подражание (1.2.3.письма) Опять-таки категория людей, которые видят, что люди верили в какого-то Бога, и подражают этому. Итак:
14% -  страх перед адом. 6%  - иные мотивы. 7% стремление к идеалу. 8% осознание греховности. 13%  - подражание и пример. 19% (жизненные) удары.
Так обращаются люди.
Итак, мы имеем противоположность. В индийском элементе не обращают внимание на то, что происходит вовне. Индусу свойственно обратное: он назвал бы «безумием», когда хотят дать внешнюю процентное соотношение тех, кто обратился, изменил мировоззрение, изменил по тем или иным мотивам. На Западе не заботятся о внутреннем мире, так как на Западе все в этом внутреннем мире стирается. Рассматривается самая внешняя часть внешнего, чисто ариманическое. Пойдём на Восток: самая внутренняя часть внутреннего, чисто люциферическое. Так , могу я сказать, предстает перед нами сам земной шар как противоположность ариманического и люциферического. И между этим ариманическим и люциферичеким человек остается не в покое, но в равновесии. Речь идёт не о том, что человек всего лишь отказывается от того или иного, но о том, что человек осознаёт. Что достойная будущего культура состоит в том, чтобы и то, и другое принять в правильной мере, что надо иметь одно, как противовес другому.
Я могу сказать, что здесь в нашей (скульптурной) группе, вы видите выражение всей земной судьбы. Задачей Европы является: установить равновесие между Востоком и Западом. На Востоке маятник отклоняется в одну сторону, на Западе  -  в другую. В Европе не подобает быть обезьяной Востока, или обезьяной Запада, нет, нам подобает совершенно самостоятельно стоять на своей почве, полностью признавая правомерность одного, как и правомерность другого. Это и выражено в нашей группе. Так что то, что занимает особенное место в нашем здании, также и в географическом смысле связано с нашей задачей. Она (будет) поставлена на востоке, однако спиной к Востоку, она смотрит на Запад, но стоит в равновесии, неся в себе то, что она испытала в долгом странствии по Востоку, и не позволяет себе довольствоваться тем, что как чисто ариманическую культуру может принести человечеству Запад.
Если наше время, мои дорогие друзья, когда-нибудь рассмотрит эти вещи, рассмотрит мысля, чувствуя, проникая в них посредством ощущения, -  при этом не должно быть места высокомерию, - тогда этому времени станет ясно, как даже эти в высшей степени болезненные, в  высшей степени угнетающие события современности осуществляются ради того, чтобы возбудить в человечестве чувство задачи, которую должно будет это человечество выполнить в ближайшем будущем.  Можно лишь надеяться на то, что, то великое и болезнетворное,  переживаемое человечеством теперь, сможет привести к истинному углублению души. Правда, что, к сожалению, в том, что находит себе выражение в сказанном или написанном литературно, нет той большой серьёзности, которую требует от нас наше время; многое, ещё многое должно войти в человеческие души для того, чтобы эта большая серьёзность, -  можно сказать,  - исполненная утешения серьёзность, могла бы поистине так наполнить души, чтобы человек мог нести задачи, поставленные ему. С одной стороны, серьёзно то,  что ставит перед нами задачи; но, с другой стороны, эта серьёзность  утешает, вселяет надежду и уверенность. Только надо увидеть, что мы живём в то время, которое требует от нас многого, но оно может быть исполнено нами. Даже в такое время не следует предаваться пессимистическому мировоззрению.
Я продолжу это сегодняшнее обсуждение во вторник, 22 июня для того, чтобы изложить все эти вещи в их интимном, проникновенном образе, изложить то, что является задачей ближайшего будущего человечества, и то, как духовная наука  будет помогать решать эти задачи.

(Медитация в записи отсутствует)

Алекс:
ТРИНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Берлин, 22 июня 1915


Мои дорогие друзья, давайте опять сначала  подумаем о тех, кто стоит на великих полях событий современности:

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

И для тех, кто вследствие этих событий  уже прошел через врата смерти:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет

 Дух, Которого мы ищем посредством наших устремлений в духопознании, Дух, Который на благо Земли и ради человеческой свободы и прогресса прошёл через Мистерию Голгофы,  будет  с вами и с вашим тяжким долгом!

Сегодня моей задачей является обобщить кое-что из того, что мы уже знаем частично, но что может быть резюмировано, чтобы дать нам основное направление для духовнонаучных стремлений. Прежде всего, мы должны чаще знакомиться с мыслью о том, что наша земная жизнь, так как мы проводим её между рождением и смертью, является, в сущности промежуточной жизнью между  прошлыми многочисленными земными жизнями и  многими жизнями, протекавшими между смертью и новым рождением, и, опять-таки, между тем, что предстоит в будущем во многих земных жизнях и во многих жизнях между смертью и новым рождением. Я говорю, что эта наша жизнь является промежуточной. Поэтому мы можем ожидать, что в нашей жизни обнаружиться нечто, что мы можем рассматривать как следствие прошлого, предшествующего,; но в нашей жизни заложено и ещё нечто, что мы можем рассматривать как нечто, указывающее на будущее. Это последнее и будет сегодня особенным предметом обсуждения.
Человек, рассматривая свою жизнь, мог бы легко поверить, что в этой жизни, в сущности, ничего не указывает ему на то, что в нас уже заложены зародыши, своего рода семена для будущей жизни. Тем не менее, это так. Действительно, в нас самих готовится то, что должно произойти с нами в будущем. Мы только должны правильным образом истолковывать нашу жизнь, и тогда мы сможем подойти к тому, что скрыто заложено в нас для будущего, как в реальном растении заложены семена для будущего растения, растения, которое ещё только должно возникнуть. Нечто непонятное в современной жизни тиражирует достаточно известную нам всем сновидческую жизнь. Эта сновидческая жизнь, конечно, имеет в себе некую часть, о которой мы можем действительно сказать: она до некоторой степени понятна нам.  Мы видим сны о вещах, которые напоминают нам то или иное, пережитое нами в жизни. Несомненно, очень часто происходит так, что те вещи, которые мы переживали вчера или ранее и о которых мы видим сны, затем изменяются, они пронимают во сне другой образ, они как-либо меняются. Но мы в некоторых случаях часто можем с легкостью увидеть, как в том, что нам снится, включена внутри, хотя и в измененной форме, часть нашей жизни, оставленной нами позади. Но я полагаю, ни один человек, который обращает хоть сколько-нибудь внимания на свой мир сновидений, не мог бы утаить от себя то, как сон, сновидения, демонстрируют нам столько удивительного, что мы поистине не можем сказать, будто бы он всего лишь возвращает нас к тому, что тут или там мы испытали в жизни. Дело действительно обстоит так, что человеку достаточно немного поразмыслить над своими снами и он сможет ясно заметить, что ему, если можно так выразиться, снятся вещи, которые он сам, насколько он себя помнит, не мог бы придумать, к которым не мог бы когда-либо придти.

Всю эту связь мы будем понимать, если вообразим себе природу того, что происходит в сновидениях. Как нам известно, в спящем состоянии мы, с нашим астральным телом и нашим «я», находимся вне нашего физического и эфирного тела. Физическое и эфирное тело лежат в постели; мы находимся снаружи с нашим астральным телом и нашим «я». Для человека, каков он на Земле в настоящее время,  -  если только он не обладает какими-либо особыми способностями,  -  невозможно осознано переживать то, что испытывают астральное тело и «я», когда человек спит. Это происходит в подсознании. Но ясновидящее познание показывает нам, как то, что переживается здесь, в точно таком же многообразии, что находящееся вне физического тела отпечатывается точно также, как и то, то переживается в физической жизни, что оно столь же разнообразно, столь же многогранно как то, что переживается здесь на физическом плане; и хотя сознание не может вместить, вобрать в себя всё это, однако оно и существует, и переживается. Сновидения возникают вследствие того, что астральное тело и «я», -  которые в ином случае находятся настолько далеко вне физического и эфирного тел, что физическое и эфирное тела не замечают процессов, происходящих с астральным телом и «я»,  - так сближаются с физическим и эфирным телом, что эфирное тело как таковое оказывается теперь в состоянии принимать впечатления от астрального тела и «я». Когда вы пробуждаетесь и знаете: я спал и видел сны, это то же самое, если сказать: то, что является содержанием вашего сна входит в ваше сознание благодаря тому, что астральное тело и «я» погружаются; и перед тем, как физическое тело становится способным придти в сознание, снова обретая в себе астральное тело и «я», это происходит с эфирным телом; и вот, когда эфирное тело быстро воспринимает то, что пережили астральное тело и «я», возникает сновидение. Итак,  возникновение сновидения является следствием взаимодействия между астральным и эфирным телами.
Вследствие этого, однако, сновидение получат совершенно определенную окраску. Оно получает, -  я бы сказал,  - своего рода чехол, оболочку. Вы знаете, что если при смерти человек выходит с астральным телом, «я» и эфирным телом, он имеет в эфирном теле непосредственную панораму земной жизни. Эта панорама, ретроспективный обзор, привязана к эфирному телу; если оно растворяется, ретроспекция завершается. Итак, в этом эфирном теле заложена возможность отпечатлевать все события нашей жизни. Итак, в эфирном теле отпечатывается всё, что мы испытываем в жизни.
Это эфирное тело является очень сложным образованием. Если бы мы могли исследовать это эфирное тело в его собственном облике, оно было бы для нас зеркалом нашей настоящей жизни, образом нашей жизни до того момента, до того пункта, где мы могли помнить себя. Вследствие того, что мы погружаемся с нашим астральным тело и «я» в эфирное тело, и эфирное тело встречается с погружающимся астральным телом, эфирное тело выносит вещи, воспоминания о вещах, пережитых им, навстречу тому, что входит в астральным теле, и облекает то, что находится в астральном теле в свои собственные образы.
Я хочу высказаться точнее. Допустим, кто-то снаружи в сонном состоянии в астральном теле и в «я» переживает,  -  скажем мы,  - встречу  с какой-либо личностью. Затем человек ничего не знает об этом. Он переживает такую встречу; он переживает, что он у него было по отношению к этой личности весьма дружелюбное чувство, что он с этой личностью предпринял бы что-то сообща. Допустим, что он переживает это, будучи вне своего эфирного тела. Это может быть; но он об этом ничего не знает. И вот наступает момент пробуждения. Астральное тело и «я» возвращаются обратно в эфирное тело и несут навстречу эфирному телу свои переживания. Эфирное же тело несёт то, что в нём есть, свой образный мир, навстречу астральному телу, и человек видит сон. Он видит сон о деле, которое было предпринято им, возможно десять или двадцать лет тому назад. Тут человек говорит себе: да, я видел сон о том, что я переживал десять или двадцать лет тому назад. Однако, если он поразмыслит над собой, это будет выглядеть совсем наоборот. Но ведь он вспоминает о том, что было пережито им раньше. Что, собственно, происходит? Если мы исследуем этот процесс с помощью ясновидческого познания, мы увидим, что «я» и астральное тело пережили нечто, что, в сущности, может разыграться только в следующей инкарнации: встречу с какой-то личностью, нечто такое, что человек собирался делать вместе с этой личностью. Но человек ещё не может охватить этого в своём эфирном теле, которое содержит в себе, может охватить в себе только образы настоящей жизни. Теперь, когда астральное тело погружается, сходит вниз,  эфирное тело облекает то, что должно произойти в будущей жизни, в образы нынешней жизни. Этот своеобразный, сложный процесс происходит постоянно с людьми, когда они видят сны.
Если вы объедините всё, что вы до сих пор слышали в духовной науке, вам это не покажется странным. Мы должны осознать, как в том,  что выходит из нашего физического и нашего эфирного тела,  - в нашем астральном теле и «я» внутри содержится то, что хочет перейти в ближайшую инкарнацию, то, что подготавливает себя в нас для ближайшей инкарнации. И если человек учится постепенно отделять сновидения от того, что является образами повседневной жизни, то он учится познавать пророческую природу снов. Можно действительно раскрыть для себя пророческую природу снов, надо только учиться высвобождать сновидения от тех повседневных образов, в которые они облекаются. В случае снов надо больше смотреть на вид и форму, как их переживают, нежели на то, что переживается. Например, говорят себе: то, что мне снится одна личность,  происходит от типа моего эфирного тела, от той формы, в какой  моё эфирное тело с его повседневными образами выступает навстречу переживаниям астрального тела. В связи с тем, что переживает человек, он, чтобы понять, что же готовится для следующей жизни, должен больше внимания уделять этим виду и форме (снов), чтобы отделить это от образов в нашем эфирном теле. На самом деле в снах мы действительно имеем вложенное в нас пророчество о наших будущих переживаниях. Чрезвычайно важно, надлежащим образом обратить на это внимание. Человеческая жизнь раскрывается всё больше и больше, по мере того, как мы рассматриваем её как нечто сложное. Человек хочет упростить всё это, так ему было бы удобнее, но дело обстоит именно так, что это сложно.
Видите ли, человек, стоящий во внешнем физическом мире, не сознаёт, что в нём заключено всё, что только возможно, всякая всячина. Теперь мы познакомились с тем, что включено в нас как пророчество грядущей жизни. Но в нас включено ещё и многое другое,  и самопознание основано на том, что мы всё больше и больше познаём то, что заложено в нас, что работает в нас, делает нас счастливыми или несчастными, ибо все заложенные в нас вещи делают нас счастливыми и несчастными. Так обычно людям становится неясно, через что они проделали перед этой земной жизнью – имеется в виду то, что сделало их земными людьми, не они сами,  - (древняя) лунная жизнь.    Мы кое-то знаем об этой лунной жизни, также и предшествовавшей ей (древней) солнечной жизни и древней сатурнической жизни. Взглянем сначала на лунную жизнь! В настоящее время мы, конечно, ведем земную жизнь, но лунная жизнь была необходима, для того, чтобы могла осуществиться эта земная жизнь. В лунной жизни подготавливались причины, предпосылки для земной жизни, и в некотором роде эта лунная жизнь ещё включена, встроена в нас. На (древней) Луне человек был ясновидящим сновидцем. В себе он воспринимал действительность в сновидческих образах. Однако то, чем мы были на (древней) Луне, мы ещё носим в себе, это встроено в нас. Конечно, лунный человек стал земным человеком. Но в это следствие ещё включена причина, мы ещё носим в себе этого лунного человека. Взглянув на этого лунного человека, мы можем сказать: он является в нас тем, что мы называем сновидцем. На самом деле все мы носим в себе сновидца, сновидца, который хотя и менее плотен, который слабее мыслит, чувствует и волит, но который, в сущности, мудрее, чем мы, как земные люди. Мы носим в нас сновидца. Некоего субтильного человека носим в себе все мы. То, что мы так оперируем с нашими мыслями, нашими чувствами и волей есть результат того, что дало нам развитие, эволюция. От лунной эволюции в нас нечто осталось, и это в нас  - человек, видящий сны, сновидец. Но в этом сновидце нам дано больше, чем в том, что мы можем иметь посредством наших мыслей, чувств и волевых импульсов, причём этот сновидец не совсем уж бездеятелен. Мы не обращаем внимания на этого сновидца, но мы делаем многое, очень многое, что мы всего лишь наполовину умеем, чем  этот сновидец руководит в нас и что он ориентирует. Мы полагаем, обдумываем нечто, тогда как сновидец тоже нечто делает в нас, направляя наше мышление то туда, то сюда; например, мы придумываем какой-либо тезис; сновидец делает так, что мы высказываем этот тезис совершенно определенным образом, придаём ему остроту, облекаем его в какие-либо эмоциональные нюансы. Этот сновидец и есть то, что осталось в нас от (древней) Луны. Я могу указать на одну выдающуюся личность, обратив внимание на то, как заметить в ней этого сновидца. Если люди в жизни знакомятся друг с другом, или если они знакомятся с выдающимися людьми с помощью публикаций, они по большей части заботятся тут о том, что представляет собой этот другой как земной человек, а не о том, чем является он как сновидец, как поэт. Но в этом он высказывает себя глубже.
Есть один великий писатель: Эмерсон(77). Эмерсон действительно обладал свойством  всегда углубляться в предмет, которым он занимался, так что ему могли указывать на противоречия, ибо он всегда совершенно погружался в тот предмет, который занимал его непосредственно, совершенно входил в предмет. Его не заботило, если то, что он характеризовал затем, противоречило тому, что он характеризовал прежде, когда он погружался внутрь другого предмета. Но именно у Эмерсона всегда заметно, что если он совершенно  углубляется в человека или другой предмет, вместе с ним говорит тихий отголосок лунного человека Эмерсона, его сновидец. Эмерсон написал два прекрасных трактата: один о Шекспире как наиболее характерном представителе поэзии; ещё один о Гёте как представителе писателей. Дело обстоит так, что   люди читали подряд в трактате Эмерсона о Шекспире, читали всё подряд в трактате о Гёте, и были довольны, были удовлетворены этим. Но можно пойти дальше и спросить себя: не чувствуется ли как тут у Эмерсона тихо резонирует нечто особенное? Тогда открывается нечто в высшей степени удивительное: Эмерсон хочет характеризовать Шекспира не просто как Шекспира, он хочет представить его как пример, как образец для поэта. Весьма своеобразно то, что, когда Эмерсон точно углубляется в Шекспира, происходит нечто, как если бы слышался тихий перезвон нижних тонов, оттенков.
Вы не допустите, что я, исходя из шовинизма, из национальных мотивов хочу сказать что-либо дурное о Шекспире. Шекспир, несомненно является для меня великим поэтом, само собой разумеется, я рассматриваю его как одного из величайших поэтов всех времен. Но мне хочется извлечь наружу те тихие оттенки, которые выявляет Эмерсон, характеризуя  Шекспира. Он говорит, что  оригинальность, в сущности, не является тем, что делает человека великим. Даже если мы характеризуем великого поэта, мы не должны требовать, чтобы эта великая личность была оригинальной.
Видно, что Эмерсон, характеризуя Шекспира, подчеркивает, что поэт ищет повсюду, чтобы взять то, что ему нравится и внести это в свою поэму. Эмерсон как бы старается извиниться, что Шекспир не оригинален, что он всюду, из итальянских, испанских, французских и немецких источников, и, конечно, из английской истории собирает вместе всё, что он затем перерабатывает в свою поэзию. Весьма своеобразно то, что Эмерсон, который с такой любовью углубляется в Шекспира, использует в отношении Шекспира такие слова, чтобы характеризовать Шекспира:  « Великие мужи вырисовываются в большей степени благодаря всеобъемлющему духу, уму и благодаря высокой точке зрения, с которой они смотрят, нежели благодаря оригинальности. Если мы требуем той оригинальности, которая подобно пауку из своего собственного нутра вытягивает свою собственную паутину, которая сама находит глину, формирует из неё кирпичи и сооружает дом, то великие мужи не оригинальны. Сущность истинно полноценной оригинальности состоит не в том, что она не похожа на другое».
Итак, он извиняет Шекспира за то, что тот был столь мало оригинален, что должен был повсюду всё заимствовать. Он заходит столь далеко, что говорит: чтобы понять Шекспира, надо взглянуть на всю английскую публику того времени, чьим вкусам старался идти навстречу Шекспир. Достойные внимание слова говорит Эмерсон о Шекспире: «Легко понять, что всё, когда-либо наилучшим образом написанное или сделанное в мире, не было трудом только одного человека, но было широко разветвлённой, общей работой, где тысяча как один, все  движимы одним импульсом, приложили руку к осуществлению». И вот, пожалуйста, послушайте наиболее достойное внимания, из того, что говорит Эмерсон о Шекспире, с любовью характеризуя его                                                                            : «У писателей есть своего рода практическое правило, что, обнаружив у себя однажды способность самостоятельно создавать  нечто оригинальное, позволяет себе, потом дискретным образом обкрадывать произведения других.»
Итак, Эмерсон пытается показать, как мировое положение Шекспира обусловлено тем, что великие люди обкрадывают других. Что, в сущности, мотивы многих его работ заимствованы. Вот что обнаруживается в эмерсоновской характеристике Шекспира как легкий оттенок.
А теперь обратимся к исполненному любви рассмотрению Гёте. Гёте Эмерсон характеризует как представителя писателей. Но Эмерсон говорит по отношению к Гёте: Природа всюду обнаруживает стремление дать высказаться своим чудесным произведениям. Каждый камень, каждое растение, каждое существо в природе ожидают того, чтобы когда-нибудь высказать себя через человеческую душу. Писатель всегда находится в непосредственной связи с природой. Как будто бы сам Творец готовит те мысли, с которыми выступает писатель. Замечательно, -  говорит Эмерсон в отношении Гёте, -  что этот муж своим талантом совсем не обязан, ни своему народу, ни своей стране, ни своему окружению, но всё, подобно ключу бьёт из него самого. Даже об истине и заблуждении он принимает решение сам, один, производя всё из самого себя.
Когда Эмерсон характеризует Гёте, он пытается со всех сторон набрать понятия; в то время, как Шекспира он характеризует как величайшего разбойника, Гёте он изображает как личность из центра мира, как бы из самой природы. Послушаем некоторые места, где Эмерсон говорит о Гёте: « Тайна гения в том, чтобы не терпеть существующую для нас ложь. Всё, что мы осознаём, доводить до истины; в изощрённости современной жизни, в искусстве и науке, в книгах и человеческих верованиях будить определенность и доверие; вначале, в конце и в середине пути на все времена почитать любую истину, причем, не только тем, что мы её познаём, но и тем, что мы делаем её направляющей линией наших поступков» Или говорит он о Гёте; «В моих глазах этот писатель стоит как человек, чья позиция была предусмотрена при построении мира».
Шекспира он характеризует как человека, который таков, как того хочет публика; Гёте  -  как человека, который был предусмотрен от начала мира; чья профессия,  положением «которого он достиг, он не обязан никому; от своего рождения он выступает в мире как свободный, сверхпробуждённый гений…» или: «Он весь представляет собой глаз и инстинктивно обращается туда, где заложена истина. Скажи кто-либо что-то, он сразу же знает то ли это правда, то ли фальшь. Ему было ненавистны бездумно повторять и давать себя одурачивать старушечьими историями, хотя они на протяжении тысячи лет пользовались доброй верой человечества.»
Эта фраза стоит в характеристике Гёте. В характеристике Шекспира стоит, что он не мог ничего сделать достаточным образом, кроме того, как собирать всё, написанное им. Самым,  -  я бы сказал, -  удивительным образом Эмерсону удалось проработать в характеристике Шекспира и Гёте различие между Шекспиром и Гёте. Однако затем, исходя из чувства, может быть найдено то, что в обоих творил сновидец; это означает, как Эмерсон пришёл к тому, чтобы характеризовать Шекспира как большого разбойника, а Гёте характеризовать как великого (человека), связанного с истиной. Это в высшей степени интересно, ибо это не было сознательным волеизъявлением; это дыхание, однако распространяется на оба трактата.
Вы видите, что существует чтение, отличное от того, как только просто взять в руки книгу и прочесть её. Самое важное о вещах человек вообще узнаёт не тогда, когда просто принимает в себя нечто отдельное, но когда он сравнивает это, когда он позволяет воздействовать на себя, то одному, то другому.
Я позволил себе привести этот пример, поскольку в Эмерсоне действительно часто говорит сновидец. Так можно поистине осязаемо обнаружить, как в нём говорят две личности, ибо то, что обыкновенный читатель находит как противоречие,  Эмерсон, в конце концов, тоже знал. В конце концов, у Эмерсона противоречия столь грубы, что должны бросаться в глаза каждому. С одной стороны он называет англичан первым народом мира, с другой стороны он ставит выше немцев. Один раз это высказывается из верхнего сознания, в другой раз  -   из сновидца. Особенно интересно, если вы прочтете обе заключительные части трактатов о Шекспире и о Гёте; просто прочтете эти завершения друг за другом. В случае Шекспира Эмерсон приходит к тому, что говорит: Все, кто действовал до сих пор, ещё не достигли того, чем является поэт в мире: «Мир ещё ждёт поэта-священника». Это подобно отречению, которое как чувство в конце пронизывает трактат о Шекспире.И напротив, в конце трактата о Гёте стоит: благодаря ему человек побуждается почитать всякую истину тем, чтобы не просто познавать её, но делать её направляющей линией нашего поведения. В то время как в конце трактата о Шекспире стоит фраза отречения, фраза, исполненная уверенности стоит в конце трактата о Гёте.
Мы живём сейчас в то время, когда следует немного обращать внимание на такие вещи, хоть немного познавать их. Тогда мы найдём, что в каждом человеке живёт этот сновидец, он возвещает о себе в поступках человека, и когда он становится видимым ясновидческому сознанию, мы можем, изучая людей, познать его и в обычной жизни. Это мы можем и в случае Эмерсона. Изучать Эмерсона интересно.
Этот сновидец в нас является тем, на кого действует всё, что, без того, чтобы мы об этом знали, должно действовать на нас из духовного мира. В том, что мы переживаем в качестве земных людей, мы создаём мысли, формируем волевые импульсы. То, что мы знаем, есть то, что мы находим в нашей жизни. Но в наших сновидениях играют роль инспирации Ангелов, Архангелов, которые в свою очередь инспирируются существами более высоких Иерархий. В наши сны,  -  у одного человека больше, у другого меньше,  - входит нечто более разумное, чем то, что имеем мы в себе из нашей обычной жизни, чем всё, что обозреваем мы в повседневной жизни в мышлении, чувстве и волении. То, откуда нами руководят, то, что больше, чем был и есть земной человек  - входит в нашего сновидца.
Видите ли, этот сновидец, что может вызвать в нас многое, но на бессознательном уровне. Конечно, всё то, что воздействует на нас  окольным путём через существ, принадлежащих к Иерархии Ангелов, действует на сновидца; но также и всё ариманическое, всё люциферическое действует, прежде всего, на этого «мечтательного сновидца», действительно действует в сновидце, так что большая часть того, чему люди придают цену, исходя не из своего сознания, но из инстинкта, есть действие из духовного мира в этом сновидце, в этом мечтателе (Traeumer).
Мне хотелось бы привести вам пример на эту тему. Я хочу привести пример касающийся большого исторического промежутка времени. Я часто говорил вам, что европейские народы можно познать благодаря пониманию того, как к итальянцам Народная Душа говорит через душу ощущающую, к французам  -  через душу рассудочную или характера, к англичанам  -  через душу сознательную, к немцам  - через «я», к русским  -  через Самодух. Но эта речь через Самодух обусловливает то, что у русских есть сегодня инстинкты, которые должны будут развиться только в будущем. Только в далёком будущем выступит то, что должна говорить русская Народная Душа, если когда-либо человеческая душа разовьётся до Самодуха. Поэтому всё, выступающее на Востоке, носит ещё зачаточный характер. Но эти народы Востока инстинктивно чувствуют, что они относятся к другому культурному потоку. Они чувствуют, что им необходимо ждать. Но ни один человек не ждет охотно, если он мыслит о себе, будучи в своём современном сознании. Дело именно в том, что они должны ждать и сознательно вбирать то, чем является европейская культура. Напротив, в них живёт инстинкт, что они должны направлять и руководить, что они недостаточно быстро убивают Европу, в то время как естественный ход вещей состоит в том, чтобы развить себе в Средней Европе то, что может развиться из диалога  Народной Души с «я».
У русской Народной Души задатки таковы, что она должна пройти школу в Средней Европе, и если она переработает то, что было предварительно проработано в Средней Европе, тогда она когда-нибудь сможет внести в европейскую культуру тот вклад, который она должна внести. Вместо этого в неупорядоченных, хаотических инстинктах осуществляется нечто странное, в чём мы можем видеть, что эти инстинкты возбуждаются в этом «мечтательном сновидце» всевозможными ариманическими и люциферическими импульсами. Эти ариманические и люциферические импульсы вообще являются причиной того, что Восток таким ужасным образом обратился против Германии.
Видите ли, есть один мыслитель, из которого говорит его «сновидец»  - это Южаков (Южаков Сергей Николаевич [17 (29). 12. 1849, г. Вознесенск Херсонской губернии, ныне Николаевской области УССР, — 29. 11 (12. 12). 1910, Петербург], русский публицист и социолог, либеральный народник, брат революционерки Е.Южаковой  -примеч. перев.)(78)
Я хотел бы обратить ваше внимание на идеи этого мыслителя, который в 1885 году высказывался об отношении русской культуры к английской культуре; хотелось, чтобы большое количество людей современности ознакомились с такими идеями, которые незадолго до этого возникли в одной русской голове и распространились. Мы должны рассматривать эти идеи не в связи с их содержанием, а как симптом того, что живёт во всём русском народе.
Южаков говорит: здесь мы имеем загнивающий Запад, который созрел для гибели. Всё, что есть на Западе, перестало соответствовать своему времени, должно раствориться. Тут должна выступить Россия. Но Россия не должна культивировать один только Запад, спасать Запад от его варварства, нет, Россия должна спасать весь мир вообще, особенно Азию. И это спасение Азии для души Южаков изображает следующим образом.
Давайте взглянем на Азию. Настоящая азиатская культура исходит из Ирана. Эта иранская культура идёт от Ормузда; иранцы знают о борьбе между Ормуздом и Ариманом. Всегда можно было видеть, как иранцы делали всё, чтобы распространить в Иране благословение Ормузда. Но тут пришли туранские народы, зависимые от Аримана, она постоянно притесняли культуру Ормузда, боролись и побеждали её. Сначала Ормузд и Ариман боролись в Иране. Но если мы посмотрим, как  народы Европы действовали против этой культуры Ормузда, мы увидим, что эта прекрасная культура Ормузда распространилась в тех областях, которые в первую очередь были завоёваны англичанами. Англичане проявили себя по отношению к культуре Ормузда как самые худшие варвары. При этом Россия должна сделать в Азии много хорошего по отношению к тому, что было в Азии разрушено этими нечестивыми англичанами. Придя туда, англичане захватили целую часть Азии, они использовали, высосали эту культуру Ормузда. Что представляли себе эти англичане? Англичанин считал, что эта культура существует для них, такой англичанин говорил, что вся эта Азия не годится для чего-либо другого, как только облечься в английскую одежду, сражаться друг с другом английским оружием, работать английскими инструментами, пить и есть из английской посуды и играть английскими безделушками. Ничего иного азиатская культура собой не представляет. Вся Азия – это, якобы всего лишь трофей Англии. Южаков выражает это очень точно: «Англия эксплуатирует миллионы индусов, но её существование зависит от послушности различных народов, населяющих богатый полуостров; я не желаю моему отечеству ничего подобного,  -  я могу лишь радоваться тому, что оно достаточно далеко отстоит от этой как блестящего, так и печального состояния».  Южаков писал это на русском языке в 1885 году. Что же сделали русские? – говорит Южаков,  -  русские до сих пор не могли поступать так, как поступали западноевропейские народы, как делали англичане – противозаконно нападать и присваивать себе то, что было в Азии как культура Ормузда. Русские приходили только туда, где была культура Аримана, причем они останавливали те народы, в которых действовал Ариман, чтобы они не могли дальше вредить тому, что совершал в Азии Ормузд. После того, как русские освободили народы Азии от злого Аримана, они освободили в этих областях эти народы  также и от прегрешений англичан в отношении культуры Ормузда. Тем самым они смогли подготовиться к тому, что было их дальнейшей задачей в Азии, после того как они освободили её от Аримана; они должны были исправить то, что наделали с культурой Ормузда европейские народы, а именно англичане. На вопрос, а почему эти народы не могли продолжить культуру Ормузда, Южаков отвечает, что эти народы подпали индустриализму и индивидуализму, что они в первую очередь всегда думали о самих себе, в то время как русские думают о самих себе в последнюю очередь. Такие люди (европейцы) не годятся; они запутаны в индустриализме и индивидуализме, они стали кровопийцами для Азии. Россия принесёт новые комбинации; сочетание блестящего военизированного казачества с природой хозяйственного земледельца. Из этого сочетания в Азии возникнет освободитель человечества. Избавитель человеческого развития возникнет в Азии. -   Идеал Южакова состоит в том, что из сочетания казачества с земледельцем, обрабатывающем землю возникнет избавитель мира.
Вы видите, мои дорогие друзья, сформирован идеал, относительно которого вы едва ли усомнитесь в том, что в собственном духе Южакова есть кое-что воздействующее от духа Аримана, хотя и воздействующее в «мечтателе-сновидце». Однако это влияние, оказываемое на «сновидца» постепенно становилось всеобщим настроением народа и вызвало то, что обнаруживается теперь как общее настроение народа на Востоке Европы;  ибо здесь мы имеем дело именно с таким умонастроением народа, как оно выражено в словах Южакова.
Видите ли, я хотел указать также на то, в духовной науке есть нечто, позволяющее нам всё ближе вглядываться, всё больше вглядываться в то, что говорят люди и о чём они грезят, мечтают; ибо этого «мечтательного сновидца» все мы носим в себе, этот «сновидец» есть во всех нас. На этого «сновидца» оказывают влияние как добрые, так и злые силы.
Также как мы имеем в себе этого «мечтательного сновидца», который вносит в нас (древнюю) лунную природу, также носим мы в себе и солнечного человека из (древней) солнечной эволюции. Однако он уже больше ни в коем случае не может видеть сны, грезить. Его сознание сформировано подобно сознанию растения. Мы носим в себе некого спящего растительного или солнечного человека. А затем мы носим в себе полностью мёртвого, мёртвого как камень (древнего) сатурнического человека. Также как солнечного человека, который спит (сном без сновидений – прим. перев.), мы несём в себе сатурнического человека,  который ещё  в своём сознании находится на ещё более глубоком уровне, уровне, находящемся под уровнем сознания сна без сновидений. То, чем является в нас «мечтательный сновидец» - есть лунный человек; то, что живёт в нас с постоянным сознанием без сновидений, сонным сознанием, есть солнечный человек; сатурнический человек располагается в нас как, я бы сказал, наша древнейшая первопричина, как самое внутреннее ядро в нас. Но и этот сатурнический человек имеет глубокое значение в всей нашей жизни. Все те познания, которых человек достиг сегодня, будь то во внешней жизни, будь то в науке, возникают потому, что внешний мир действует на человека как на сатурнического человека. Это воздействие не доходит до сознания человека, но оно существует. То, что мы думаем, чувствуем и волим, входит вплоть до этого сатурнического человека. Этот сатурнический человек и есть то, что в конце концов остаётся от нас нашей Земле, независимо от того, будем ли мы сожжены как физическое тело, или истлеем.
То, чем является «мечтательный сновидец», не остаётся; то, чем является солнечный человек, тоже не остаётся. Сатурнический человек переходит в виде тонких, тонких пылинок в элементарный мир Земли, это остаётся, и они несут в себе следы того, что  в нас было. Вы можете, проверяя элементарный мир найти сегодня то, пусть даже в тончайших пылинках, что было останками Авраама, Платона, Сократа, Аристотеля, вы можете найти то, что было их сатурническим человеком. То, что было сатурническим человеком отдается Земле, оно остаётся в Земле, остаётся в Земле с нашим постоянным характером.
В прежние времена это ещё было не так. Именно в наше время, с пятнадцатого, шестнадцатого столетия это стало так. Раньше весь человек растворялся; лишь те, кто опережал своё время как Авраам, Платон, Сократ, Аристотель, отдавали свои останки Земле. Теперь, несомненно, так обстоит со всеми людьми. Своеобразие состоит вот в чём: всё то, что в настоящее время достигается на пути внешней науки, отпечатывается в этом сатурническом человеке и вместе с этим сатурническим человеком входит в Землю.
Всё остальное, что имеет человек, потеряется, растворится в Космосе, когда Земля однажды достигнет своей цели. То, что мы имеем вокруг себя как минералы, растения, животные, прейдёт, погибнет, только то, чем вы были как сатурнический человек, останется существовать в виде тонких пылевидных частичек, перейдёт от Земли к состоянию Юпитера, и образует затем твёрдый остов Юпитера. Это будет настоящими атомами для Юпитера. Те люди, которые сегодня изучают внешнюю науку, которые сегодня мыслят внешне, воздействуют на своего сатурнического человека так, что образуют в этом сатурническом человеке атомы для Юпитера. Тем самым Юпитер получит свои атомы. Но если бы не было только это, весь Юпитер возник бы так, что он был бы, в сущности, всего лишь минеральным или минералоподобным шаром, и никакие растения на нём бы не росли. То, что мы можем перенести на Юпитер посредством нашего сатурнического человека, способствует лишь тому, чтобы Юпитер мог стать минеральным шаром. Произрастить растения на нём мы не можем. Если же на Юпитере должны расти растения, тогда солнечный человек в нас тоже должен получать кое-что. Но этот солнечный человек в нас, правильным образом получает от нас нечто с данного момента и в будущем только благодаря тому, что люди принимают в себя понятия духовной науки, ибо те понятия, которые мы принимаем извне, уходят в сатурнического человека. То, что мы принимаем как мысли из духовной науки, идёт в солнечного человека. Поэтому духовная наука требует большой активности. Её мысли отличаются от мыслей внешней науки тем, что они активны. Они должны быть схвачены живо; человек не должен вести себя пассивно по отношению к мыслям как во внешнем мире. В духовной науке, следует всё мыслить активно, тут мы должны быть внутренне деятельными. Это воздействует на нашего солнечного человека. Если бы в человеке не было солнечного существа, то на возникшем Юпитере всё было бы минеральным, там не было бы растительного мира. Люди, развивающиеся духовно, переносят туда нечто, что приведёт на Юпитере к растительному миру. Вместе с солнечным человеком в нас мы переносим  то, что возникнет как растительный мир; чтобы сделать Юпитер безжизненным, голым, надо лишь отвергнуть духовную науку. Теперь нам удалось основать духовную науку, чтобы на Юпитере возникла вегетация.
Мы, исследователи духовной науки всё же не таковы, чтобы говорить, как говорят другие люди, что  «по сравненью с ним чудесно далеко продвинулись мы сами!» (слова Вагнера, «Фауст»  - примеч. перев.) Вы только послушайте современных врачей, которые так прочно стоят на современной точке зрения, или послушайте философов и так далее, они говорят: нам нет необходимости углубляться в далекое прошлое, там мы встречаем людей, которые ничего собой не представляют; такой человек как Парацельс был, в сущности, идиотом, и преподаватель гимназии сегодня умнее, чем Платон. Такова философия, злословящая от Геббеля. Как драматическая идея в его дневнике находится мысль, как у одного учителя гимназии   в классе был перевоплощённый Платон. Геббель захотел изобразить некую драматическую фигуру (79)и показать, как школьный учитель обходился с этим перевоплощённым Платоном, который абсолютно ничего не понимал из того, что этот школьный учитель говорил о Платоне. Геббель хотел изобразить это в драме. Действительно жаль, что он не отобразил эту идею в драме, ибо это действительно весьма прекрасная идея.
Мы, впрочем, не придерживаемся той точки зрения, что «как, по сравненью  с ним, чудесно далеко продвинулись мы сами». Мы придерживаемся другой точки зрения. То, что сегодня называется философией, придерживается заносчивой точки зрения: чему минуло десять лет, представляет собой уже преодоленную точку зрения. Впрочем, мы знаем, что мы сообщаем духовную науку так, как мы и должны сообщать, говорить о ней. Но мы знаем также и то, что придёт время, когда то, что мы высказываем как духовную науку станет в будущем бессмыслицей, время, когда среди человечества должно будет действовать нечто совершенно иное. То, что мы теперь должны сообщать как духовную науку, имеет современную форму, изыскивая в вечности то, что в современности может послужить во благо и на пользу. Но придёт время, когда будет необходимым, чтобы мы точно также, как мы теперь оказываем влияние, воздействуем на солнечного человека, попытались воздействовать на «мечтательного сновидца» (Traeumer), подобно тому, как вся наша внешняя наука действует на сатурнического человека. То, что создаёт внешняя наука из сатурнического человека, оснует Юпитер как минеральную массу; то, что духовная наука делает из солнечного человека, оснует вегетацию, растительный мир Юритера. То, что станет животной жизнью, фауной Юпитера, будет образовано посредством того, что последует за нашей нынешней духовной наукой, будет основано благодаря тому, чем стане духовная наука в будущем. Затем последует ещё нечто, что будет на Юпитере действовать на человека (то есть действовать для создания уже не минерального, растительного, животного, а человеческого царства  - примеч. перев.); это ещё будет образовано и это станет для нас основой для собственной культуры Юпитера.
Так мы  стоим теперь в жизни в таком периоде, когда посредством внешней науки мы подготавливаем для Юпитера минеральное ядро, и когда духовная наука влияет на растительное бытие Юпитера и оснует его вегетацию. Придёт и нечто, оказывающее влияние на «мечтающего сновидца», троймера, что будет содействовать животному миру Юпитера. И только затем то, что соответствует нынешним проявлениям мышления, чувства и воли человека, будет посредством высшей мудрости направлено так, что когда земная эволюция завершится, сам человек сможет перенести себя на Юпитер.
Таково наше положение в эволюции Земли, так из нашего человеческого начала мы видим, каким образом мы включены в великий мир, в Макрокосм. Мы узнаём, что мы не совершаем ничего, что не было бы важно. Мы знаем также, что когда мы вместе развиваем духовную науку, мы содействуем вегетации Юпитера, а посредством того, что мы запечатлеваем в словах, мы создаём то, что в состоянии Юпитера будет передано миру будущего.
Вспомните, мои дорогие друзья, ведь я говорил: всё, что является минеральным миром, исчезнет в мире; всё, что является растительным миром, исчезнет; всё, что является животным миром, исчезнет. Ничего не перейдёт туда от Земли, кроме минеральных атомов от людей, от сатурнической части человека. От минералов, растений и животных на Юпитер ничего не перейдёт. Перейдёт только то, что теперь является в нас сатурническим человеком; это будет минеральным царством Юпитера.
Я не знаю, помнят ли некоторые наши друзья о нашей исходной точке, кода много лет назад в Берлине, - сначала в небольшом составе, некоторые среди нас пережили это,  - мы начали рассмотрения на эту тему. Перенесемся на более поздний Юпитер. Что представляют собой атомы Юпитера? Это сатурнические частицы современных людей. Бессмысленно говорить о таких атомах, о которых говорят физики. То, что человек достигает на всей Земле, входит в сатурнического человека и становится атомами Юпитера. Говорить о том, что в наши минералы, в животных и растениях находится то, что ищут там физики  -  чистая бессмыслица. То, что сейчас является земными атомами,  подготавливало себя в (древнем) лунном бытии, это то, что готовило в нас солнечного человека, подобно тому как теперь мы готовим нашего сатурнического человека. Об атоме, подготовленном из всего Космоса, я уже говорил однажды раньше(80). В старых лекциях вы можете это найти снова, в тех, что были прочитаны в начале нашей деятельности в Берлине. Теперь я могу сделать это лишь вкратце, после того, как было предпослано то, что мы проделали за это время.
Однако с тем, чем являются наши светила, внешние физические светила, с физическим Солнцем, физической Луной, которых мы наблюдаем  в Космосе, дело обстоит не так, как это видят физики. Физики были бы очень удивлены, если бы она смогли когда-либо приблизиться к Солнцу, и не обнаружили бы там того, что они смоделировали. Они были бы весьма удивлены тем, что им пришлось бы там увидеть. Что бы обнаружили там, если бы когда-либо смогли туда подняться,  - в соответствие со временем это было бы на воздушном шар будущего, на эфирном шаре,  - то, что обнаружили бы там, было бы весьма необычно. Там не нашли бы того, что моделируют физики; там не нашли бы совершенно никакого физического тела. Это лишь выглядит так. То, что окружает нас как Солнце, Луна и звёзды, принадлежит к целому, которое возникло когда-то после (древней) лунной эволюции, лунного развития. После лунной эволюции погибла не только  (древняя) Луна; нет, всё, что было тогда видимым Космсом, погрузилось в ночь. И всё, что является Космосом теперь, в сущности, добавилось как принадлежащее к Земле, так что если когда-либо Земля погибнет, то не только растительное и животное царства погибнут вместе с Землей, но вместе с ней погибнет и всё то, что находится вовне, в Космосе; современные формы звёзд погибнет в ночи. А затем будет выстраиваться то, что станет Юпитером. Его атомами будут сатурнические части человека. Его окружение будет выглядеть совершенно иначе, нежели наше земное окружение.                                                                                                                                                                                                                                                                           
Рассмотрев всё это, человек, который сегодня понимает это, мог бы сказатьследующее: так что же останется от современного мира, когда эволюция Земли завершиться? Минеральное, растительное, животное царства,  -  всё это распылиться, прейдёт. То, что сегодня достигает человек как таковой, то, что он сегодня образует из внешней силы суждения, перейдёт в минеральное царство Юпитера; то, что человек достигает как духовную науку, в качестве солнечного человека перейдёт туда и ляжет в основу вегетации; то, что мы говорим  - слова  - перейдёт туда; то, что происходит как моральное, перейдёт туда.
Разве Тот, Кто должен был задавать смысл и направление всему земному развитию, не сказал совершенно особенных слов, разве Он не сказал: «Небо и Земля прейдут, но слова Мои не прейдут»?(81)  - Разве мы не начинаем теперь понимать глубочайший смысл слова Христа: «Небо и Земля прейдут, но слова мои не прейдут»? Разве это не верно, в буквальном смысле?
Слова, вытекающие из внешней науки и действующие на сатурнического человека, перейдут туда и образуют атомы Юпитера. Слова, которые возникают из духовной науки и действуют на солнечного человека, перейдут туда и образуют вегетацию Юпитера; то затем воздействует на «сновидца» перейдёт туда и образует животное царство Юпитера; то, чего достигнет человек посредством морального и посредством слов духовной науки будущего, превратиться в человека Юпитера. Им станут слова, им станет мыслительная мудрость. Это будет существовать. То, что находится вокруг в Космосе, прейдёт. «Небо и Земля прейдут, но мои слова не прейдут».
Так постепенно мы замечаем, как от этой центральной мастерской, которую мы называем Мистерией Голгофы, проистекают слова глубокой мудрости. Они проистекают оттуда. Я говорил однажды: Всё последующее земное развитие будет существовать для того, чтобы постепенно понять то, что было сказано Тем, Кто прошёл через Мистерию Голгофы. Сегодня я попытался, исходя из всей духовной науки, развитой нами до сих пор, объяснить Слово, Слово Христа: «Небо и Земля прейдут, но слова мои не прейдут». Всё снова и снова будут приходить люди, которые на основе того, что умеет объяснить духовная наука, будут толковать другие слова Христа. Многие должны будут придти, чтобы понять  весь смысл слов Христа, ибо эти слова являются направляющими, являются словами, даваемыми нам из Духа, словами, которые могут быть поняты только в ходе времен благодаря тому, что будет принесено из науки Духа.
Если мы воспримем это на уровне чувства, только тогда у нас возникнет ощущение всей неповторимости, единственности Мистерии Голгофы, возникнет благодаря восприятию, которое взирает к бесконечному, чудесному познанию того, что Мистерия Голгофы даёт смысл Земле от начала мира до его конца.
Сегодня, мои дорогие друзья, моей задачей было,  - поскольку предстоят ещё две недели, когда мы не сможем говорить друг с другом,  - сказать о том, что мы можем принять в наши души, и в ближайшие недели усиленно медитировать над этим. Мне хотелось заложить в ваши души некоторые мысли, которые вы затем можете разрабатывать дальше. Нашей летней духовнонаучной задачей всегда было то, чтобы то, что нашло себе место в нашей душе, мы разрабатывали дальше и, чтобы благодаря этому наша душа делалась более живой и более зрелой; ибо мы продвигаемся дальше в духовной науке не потому, что воспринимаем духовную науку как теорию, не вследствие только лишь того, что мы принимаем идеи, но благодаря тому, что мы преобразуем эти мысли во всю нашу душевную жизнь, в наше живое ощущение. Да, если мы дадим этим мыслям о нахождении человека в Макрокосме именно так действовать на наши души, мы, как люди, почувствуем себя внутри целого. Всякое малодушие, всякая боязливость, всякая безнадёжность должны исчезнуть перед  величием этих мыслей. Со всей скромностью мы должны почувствовать себя как человека. И всё то, что мы можем принять в себя как духовную науку, всё то, что как нечто живое от духовной науки может и должно действовать в нас, -  что до сих пор всегда было нашим принципом, -  мы должны особенным образом акцентировать в современности; ибо всегда, всё снова и снова мы при наших рассмотрениях в настоящее время помнить о том, что, предостерегая, предстаёт в великих событиях времени. Мы всё снова должны думать о тех, которые оставляют нам свои эфирные тела в юном возрасте, эфирные тела, которые смогут оказать помощь для одухотворения культуры будущего. И если это одухотворение должно будет наступить, тут должны найтись  души, которые понимают кое-что в этих духовных связях, души, которые смотрят в этот мир и знают, что там, вверху находится не только то, что в абстрактном смысле называют притяжением, но что там, вверху находятся живые умершие, находится то, что они из своей собственной жизни отдали земному человечеству,  - неиспользованные эфирные тела. Те души, которые кое-что понимают в этих вещах, души, чьи мысли восходят к тому, что струится вниз от неиспользованных эфирных тел преждевременно ушедших,  должны будут взаимодействовать.
То, что мы должны пронизать наши души этим духовным и земным взаимным течением,  и прежде всего с нашими мыслями, а также вместе с тем, что стало духовным в на самих, обращаться вверх, к духовному,  - всё это я, как всегда в завершении, обобщаю в словах, которые и сегодня должны стать окончанием нашего рассмотрения:

                                          Из мужества бойцов,
                                          Из крови павших,
                                          Из страданий оставленных,
                                          Из жертвенных дел народа,
                                          Взрастёт духовный плод  -
                                          Если, сознавая Дух,
                                          Души направят свои чувства
                      В царство Духа.

Алекс:
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Берлин, 6 июля 1915

Мои дорогие друзья, давайте опять сначала  вспомним о тех, кто стоит на великих полях событий современности:

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям Земли,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет 

И о тех, кто вследствие этих событий  уже прошел через врата смерти:   

              Духи ваших душ, деящие стражи
                   Ваши крылья могут донести
              Наших душ молящую любовь
              Вашей защите доверенным
              Людям сфер,
              Чтобы соединяясь с вашей мощью
              Наша просьба, помогая, сияла
              Душам, которых она, любя, ищет

 Дух, Которого мы ищем посредством наших устремлений в духопознании, Дух, Который на благо Земли и ради человеческой свободы и прогресса прошёл через Мистерию Голгофы,  будет  с вами и с вашим тяжким долгом!
В этом сегодняшнем экстраординарном рассмотрении мне хотелось бы вспомнить кое-что, относящееся к предмету нашего изложения; то, что мы хотим сегодня резюмировать с определенной точки зрения, оттуда и отсюда бросив свет на уже рассмотренное, уже данное нам. Принятию духовнонаучного познания в наше время как предубеждение, как предчувствие, как предварительное ощущение противостоит то, что так мало предчувствуют, сколь малая часть из того, что совершает человек ежечасно и ежесекундно, он, как человек физического мира, имеет в своём обычном сознании. Достаточно всего лишь вспомнить о том, сколь мало было бы  у нас возможностей вообще жить в качестве человека, если бы мы хотели держать в сознании всё необходимое для того, чтобы жить, будучи человеком. С правом всё снова и снова отмечают, как мало ещё знает сегодня человек,  -  возьмём хотя бы чисто физическую организацию его тела,  - как работают головной мозг, печень, сердце и так далее,  осуществляя то, что должен осуществлять человек, чтобы как физическое существо жить на Земле. Но ведь всё то, что таким образом приходится осуществлять человеку только для развития своего внешнего физического тела, он должен делать. Вспомните о том, насколько мало соприкасается человек со всем этим в своём сознании. Надо только обратить внимание на самые незначительные события жизни, чтобы увидеть: человек как существо мира, как земное существо есть нечто совершенно иное чем то, что можно назвать сознательным человеком; последнее есть нечто такое, что по отношению к тому, чем является человек во всей своей полноте, есть нечто очень малое, поистине очень малое. Поэтому никому не стоит удивляться, что в человеческой природе возникает влечение постоянно расширять этого маленького сознательного человека до размеров той области, которая открывается, если рассматривать человека как мировое существо. Вот это мы хотим сегодня взять за отправную точку, которая нам уже предлагалась, которую мы только хотим рассмотреть ещё раз в иной связи.
 Наше сознательное бытие в качестве человека начинается, в некотором отношении благодаря восприятиям наших органов чувств, благодаря тому, что мы нашими органами чувств воспринимаем во внешнем мире. То, что наши органы чувств воспринимают, означает, что на эти органы чувств производятся впечатления, и эти впечатления возникают посредством известных процессов, которые представляют собой нечто совершенно иное, нежели то, что мы об этом имеем в своём сознании. Представьте себе, что вы,  -  подобно тому, как это делают зайцы,  - спали бы не с закрытыми, но открытыми глазами; тогда окружение глаза, если не совсем темно, всегда производило бы впечатления на этот глаз и только сознание об этом впечатлении отсутствовало бы. Уши, в сущности, всегда открыты, и любой шорох, всё, что встречается днём в бодрственном состоянии сознания, само собой разумеется, разыгрывается в процессах, происходящих в ухе, точно так же и тогда, когда человек спит. Все наши органы чувств всегда могут быть задействованы во всём процессе земной жизни; но то, какое значение имеют они для нас, зависит от того, сопровождает ли мы сознанием этот процесс органов чувств. Ведь только то, что мы принимаем в своё сознание, принадлежит нам как земным людям.
Имеет ли то, что мы называем нашими чувственными восприятиями, способностью восприятия наших глаз, ушей и так далее, значение лишь для нас, как земных людей, или же это имеет ещё какое-либо иное мировое значение? Ответить на этот вопрос можно только тогда, если попытаться с помощью ясновидческого познания составить себе представление о том, чем является то, что мы видим как звёзды в мировом пространстве. Не правда ли, те, кто стоит на позиции нашей материалистической физики, говорит: если мы видим планеты, так это свет Солнца, который падает на них и отражается снова, вот почему мы и видим планеты.  -  Так видят предметы на нашей Земле. То, что и планеты мы видим таким же образом есть всего лишь умозаключение физиков, сделанное по аналогии. Дело в том, что нет ни малейшего достаточного основания считать, будто то, что применимо на нашей Земле – вывод о том, что свет освещает предметы и если он отражается, то предметы становятся видимыми,  - что этот вывод справедлив и по отношению к небесным телам. Не существует причины, чтобы распространять этот вывод на Космос. Относительно фиксированных звезд эти физики говорят: они светят сами. Я знаю, что когда я был ещё совсем молодым мальчиком, я спрашивал своих товарищей в сельской школе: как вас всё-таки учат о свете? Уже тогда я с известным детским скепсисом слышал о так называемых реальных причинах света, а именно о танцующих маленьких эфирных шариках и волнах света, но мальчик, который тогда учился на семинаре,  ещё ничего об этом не слышал и сказал: что такое свет? Свет – это причина светимости тела.  – Видите ли,  было сказано прямо-таки нечто «грандиозное» о свете, было сказано: Свет есть причина светимости тел. Но, в сущности, немногим более говорят сегодня материалистические физики: мировые тела видят, когда они излучают свет. Ведь это, по существу то же самое.
При иных обстоятельствах я уже упоминал о том, что материалистических физиков ошеломило бы то, если бы им удалось совершить путешествие на Солнце и посмотреть там, чем, в сущности, является Солнце. Я говорил об этом, поскольку там, где находится Солнце, на самом деле совершенно ничего нет. Однако то, что нашли бы там, было бы взаимосвязью чисто духовных существ и сил; чего-либо материального там вообще нет. Если с таким ясновидческим сознанием исследовать звёзды и задаваться вопросом о причине из свечения, обнаружится; то, что тут существует, обозначается нами как их свечение вследствие большей или меньшей грубости способности к восприятию у земных людей; в случае же тонко сформированной способности к восприятию то, что там существует, состоит из существ. Если бы какие-либо существа на Венере или на Марсе смотрели вниз на Землю, то эти существа, видя Землю светящейся, должны были бы сказать себе: Земля сияет, светится, не потому, что она отражает солнечные лучи, но потому, что на Земле находятся люди, которые воспринимают благодаря своим глазам. Этот процесс зрения имеет значение не только для нашего сознания, но излучается далее во всё мировое пространство; то, что делают люди, когда смотрят  - это и есть свет данного мирового тела. Мы смотрим не только для того, чтобы воспринять нашим сознанием результаты увиденного, нет, мы смотрим для того, чтобы посредством процесса нашего зрения, Земля светилась вовне, в мировом пространстве. Любой наш орган чувств имеет на самом деле задачу, быть не только тем, что служит нам, но имеет кроме того и мировую задачу. Благодаря своему чувственному восприятию человек становится мировым существом. Он не есть лишь то существо, которым он является благодаря своему сознанию как земного человека, но он является мировым существом.
Если мы далее проникаем во внутреннюю формацию нашей души, то мы имеем мышление. Это мышление мы больше не представляем себе как всего лишь наше собственное достояние. Не только существует поговорка « мышление свободно от пошлин» (то есть всякий мыслит, как хочет), которая подразумевает, что мышление имеет значение лишь для нашей отдельной индивидуальности, но и в самых широких кругах бытует сознание, будто бы каждый посредством собственного мышления выполняет всего лишь некий внутренний процесс, что это мышление имеет , -  более или менее,  - значение лишь для самого мыслящего. Но действительность совершенно иная. Мышление является, в сущности, процессом нашего эфирного тела. И о том, что собственно, происходит при мышлении, человек знает исключительно мало. Исключительно мало из того, что происходит в его мышлении, человек сопровождает своим сознанием. Когда человек мыслит, он знает кое-что о том, о чём он мыслит. Но даже при дневном мышлении раскрывается нечто гораздо большее, нежели мышление, которому сопутствует сознание. Сюда относится то, что ночью, когда мы спим, мы продолжаем мыслить. Неверно, что мышление прекращается при засыпании и возобновляется при пробуждении. Мышление продолжается. Среди некоторых процессов сна, процессов сновидческой жизни, есть и тот, что человек при пробуждении своим астральным телом и своим «я» погружается в своё эфирное тело и физическое тело. При погружении он приходит в волнение, в ткущую жизнь (жизненную ткань) о которой он, если он, хотя бы немного видит, может знать: это ткущие мысли, здесь я погружаюсь как бы в море, которое состоит только из ткущих мыслей. Уже при пробуждении некоторые говорят себе: если бы я только мог вспомнить то, что я думал тут; это было нечто весьма разумное, это могло бы мне помочь гораздо больше, если бы я только смог вспомнить это! Это не заблуждение. Тут внизу действительно находится нечто, подобное волнующемуся морю; это и есть волнующийся, ткущий эфирный мир. Он не является только какой-то тонкой материей, как охотно представляет его себе английская теософия, нет, это ткущий мыслительный мир сам по себе, это действительно нечто духовное.(82) Человек погружается в ткущий мыслительный мир.
Поистине то, чем мы являемся как люди, гораздо разумней того, чем мы являемся как сознательные люди. Не лишне это признать. Было бы даже печально, если бы мы, будучи бессознательными, не оказывались умнее, чем, будучи в сознании; ибо в ином случае мы бы не могли делать ничего, как только в каждой жизни повторять себя, оставаясь на той же самой ступени разумности. На самом деле мы уже в настоящей жизни несём в себе то, чем мы можем стать в следующей жизни; это подобно плоду. И если бы мы всегда были в состоянии уловить то, во что мы погружаемся, мы могли бы многое уловить и из того, чем мы будем в следующей жизни. Итак, здесь внизу нечто ткёт и волнуется; это зародыш нашего ближайшего воплощения, и мы принимаем это в себя. Отсюда происходит пророческий характер сновидческой жизни. Мышление представляет собой нечто исключительно сложное, и лишь часть от того, что происходит в мышлении, человек принимает в своё сознание. В мыслях происходит то, что является неким временн‘ым процессом. Когда мы воспринимаем посредством  пробуждённых органов чувств, мы в то же время являемся космическим человеком. Наш процесс зрения обусловливает свечение, так как мы являемся космическим пространственным человеком. Посредством того, что происходит в мышлении, мы являемся космическим временны’м человеком, тут содействует всё, что происходило до нашего рождения и что произойдёт после нашей смерти ит.д.  Таким образом, мы благодаря нашему мышлению участвуем во всём космическом временн’ом процессе, тогда как благодаря нашим чувственным восприятиям мы участвуем во всём космическом пространственном процессе. И лишь земной процесс чувственного восприятия предназначен для нас самих.
Приступим к чувству. От чувства мы в нашем сознании имеем ещё меньше, чем от чувственных восприятий (ощущений) и от мышления. Чувство является очень глубоким процессом. Если человек хочет познакомиться с истинным значением мышления, хочет ознакомиться с истиной, что мышление имеет космическое значение, он должен возвысить себя до имагинативного видения, как это описано в  книге «Как достигнуть познания высших миров?»(83) Как только человек отбрасывает ту абстрактность мышления, которую оно имеет для нашего сознания, и погружается в то море ткущего мыслительного мира, у него возникает необходимость тут, внутри, иметь не только абстрактные мысли как у земного человека, но иметь образы. Ибо из образов создаётся всё, образы являются истинными причинами вещей, образа лежат внутри всего, что нас окружает, и мы окунаемся в эти образы, погружаясь в море мышления. Эти образы имел ввиду Платон, эти образы имели ввиду все, говорившие о духовных подосновах, эти образы имел ввиду Гёте, говоря о своём прарастении. Эти образы человек обретает в имагинативном мышлении. Но это имагинативное мышление есть некая действительность, и в неё  мы погружаемся, окунаясь в  это волнующееся (море), в этот поток мышления, идущего в ногу со временем.
В чувство мы погружаемся только тогда, когда мы подходим к так называемой инспирации, которая представляет собой более высокий вид познания, чем имагинация. Всё то, что лежит в основе нашего чувства, является, в сущности, волнами инспирации. И как образ, отраженный зеркалом является лишь образом того, что существует во внешнем мире как предмет, так наши чувства тоже являются лишь зеркальным образом инспирации, отраженном посредством нашего собственного организма, инспирации, которая доходит до нас их Космоса. Но как зеркало не в состоянии воссоздать всё,  -  ведь оно может воссоздать лишь внешние формы,  отразить только неорганическое, но не жизнь,  -  так наши чувства тоже не могут воссоздать то, что заложено в элементах мира как инспирация; но эти чувства являются  зеркальным отражением, которое также относится к тому, что струится в мире, как мертвое отражение в зеркале относится к живому существу, которое зеркало отражает. Ибо в каждом таком образе отражаются свойства существ высших иерархий, которые высказывают себя в мире посредством инспирации. И так как мы не останавливаемся на чувствах, но продвигаемся дальше к познанию, основанному на яснослышании, мы воспринимаем мир в его взаимодействии, состоящем из многообразных чистых существ высших Иерархий. Мир представляет собой эту сущность, это взаимодействие существ иерархий. В мире совершаются деяния высших Иерархий. Мы вплетены, мы находимся внутри зеркала, и посредством этого нашего зеркала отражаются деяния высших Иерархий. И тогда это отражение мы воспринимаем посредством своего сознания. Так мы живём в лоне  свойств Иерархий как чувствующие люди и воспринимаем эти свойства посредством нашего сознания. По отношению к тому чем, в сущности, является человек благодаря своим чувствам, до его сознания достигает в случае чувства ещё меньше, нежели это имело место в случае сознания человека по отношению к его чувственному восприятию и его мышлению. Ибо благодаря тому, что мы являемся чувствующими людьми, мы также являемся и существами Иерархий, действуем внутри того, где действуют Иерархии. Мы задействованы в этой ткани, мы совершаем деяния, посредством которых мы содействуем во всём построении мира. Посредством наших чувств мы являемся слугами высших, созидающих мир сущностей. В то время, как мы полагаем, что, - я хотел бы сказать, - стоя напротив «Сикстинской Мадонны», довольствуемся только тем чувством, которое поднимается в нас,  - на самом деле фактом является то, что человек, стоя перед «Сикстинской Мадонной», своё чувство направляет к Ней; тут существует реальный процесс, именно реальный процесс! Если бы это чувство отсутствовало, если бы это сентиментальное чувство отсутствовало, то те существа, которые должны содействовать при построении небесного тела Венеры, не имели бы сил, которые им необходимы при этом. Наши чувства необходимы для дома, который, как мир, строят Божества; необходимы как кирпичи, используемые при постройке дома; а то, что мы знаем об этих чувствах, есть всего лишь часть. Мы знаем, что нам доставляет радость то, что мы стоим перед «Сикстинской Мадонной», но то, что при этом происходит, является  частью в мировом целом, независимо от того, насколько мы сопровождаем это своим сознанием, осознаём.
Если же мы взглянем на нашу волю, то это снова всего лишь зеркало, но зеркало существ отдельных иерархических членов. Мы тоже являемся существом Иерархий, только на другой ступени. Наша реальность состоит в нашей воле, мы даём миру субстанцию тем, что позволяем нашей воле каким-либо образом жить в действительности. И снова дело обстоит так: то, что мы сопровождаем сознанием, осознаём нашу волю, имеет значение только для нас самих как для людей; наряду с этим наша воля представляет собой реальность, которая является материалом для Богов, чтобы из неё строить мир.
Вы видите, что наше чувственное восприятие, наше мышление, чувство и воля имеют космическое значение, как они присоединяют себя ко всей космической жизни. Всё же кажется, что в настоящее время человеку надо иметь достаточную способность понимания, для того, чтобы, имея добрую волю, принять это. Иногда случается так, что люди обладают сознанием того, что маленький человек находится здесь, а большой человек – это космическая реальность. Фридрих Ницше в своём «Заратустре» тоже говорил об этом факте(84), он предчувствовал нечто от этого факта. Так обстоит дело со многими, они только не прилагают усилий, чтобы найти путь, посредством которого познают: как от маленького человека подняться к большому человеку. Однако действительно необходимо, чтобы гораздо большее число людей увидело, что прошло то время, когда можно было обходиться без этого воззрения. В старые времена ещё имелись остатки древнего ясновидения, посредством которого в глубокой древности люди ещё смотрели в духовный мир, где они действительно видели, что делает человек, когда он со своим «я» и астральным телом находится снаружи в Космосе, вне своего физического и эфирного тела. Тут человек никогда не пришёл бы к полной свободе, к индивидуальности; несамостоятельность имела бы место, если бы осталось древнее ясновидение. Человек должен был потерять древнее ясновидение; он должен был стать достоянием своего физического «я». Мышление, которое он стал бы развивать, если бы видел всё то, что волнуется в подсознании,  - видеть то, что существует там как мышление, чувство и воля,  - было бы небесным мышлением, но не самостоятельным мышлением. Как приходит человек к этому самостоятельному мышлению? Представьте себе, что вы ночью спите, что вы лежите в кровати. Это означает, что в кровати лежит  физическое тело и эфирное тело. При пробуждении «я» и астральное тело входят извне. Дальше надо представлять их себе в эфирном теле. Так как «я» и астральное тело теперь погружаются, они охватывают, прежде всего, эфирное тело. Но это длится недолго, хотя в этот момент может осенить нечто такое: о чём же я только что думал, ведь это было нечто весьма разумное? Однако у человека существует вожделение сразу же погружаться в физическое тело, а в этот момент всё это разу исчезает; теперь человек всецело находится в сфере земной жизни. Поэтому и происходит так, что человек, сразу же охватывая земное тело, не может донести до сознания это тонкое волнение эфирного мышления. Для того, чтобы развить сознание: «тот, кто здесь мыслит – есть «я», человек должен охватить своё земное тело как инструмент, иначе его сознанием будет не «тот, кто здесь мыслит,  -  есть «я», но « тот, кто здесь мыслит,  -  есть мой Ангел-Хранитель». Такое сознание,  - « я мыслю»,  - возможно, только благодаря захвату земного тела. Поэтому необходимо, чтобы в земной жизни человек стал способен использовать своё земное тело. В ближайшие времена он должен будет всё больше и больше,  - посредством того, что даёт ему Земля,  - охватывать это земное тело. Его оправданный, правомерный эгоизм будет становиться всё больше и больше. Эгоизму должен быть создан противовес посредством того, что человек  - с другой стороны  -  достигнет познаний, которые даёт духовная наука. Мы стоим в исходной точке этого времени. Люди могли бы сказать: мы не должны в дальнейшем чувствовать угрызений совести, заботясь о том, чего хотят от нас Боги. Но разве не должны мы сначала открыть эту волю Богов! Что дали нам Боги в ходе земной жизни, мы принимаем;  они дали нам физическое тело как сильнейший инструмент физического мышления; но испытывать преждевременные угрызения совести насчёт того, что мы должны начать что-то иное, нежели овладение силой, было бы неудобно. Человек не обязан выполнять это; ведь Боги могли бы проложить другой путь! Так говорят люди, но они же говорят и то, что они открыли философию и так далее.
Надо уяснить себе, что в мире ничего не зависит от желания человека ограничить то, что должно произойти, подгоняя его под свои  субъективные удобства; совершенно невозможно уменьшить меру того, что поручено человеку. И если человек в какую-то определённую эпоху должен развить определённые силы, но развивает только часть их, то остальные, всё же выходят наружу. Не правда, что они не выходят наружу! Если вы нагреваете машину, то теплота от нагрева не исчезает, но излучается; столь же мало может исчезнуть что-либо в человеческой жизни. Не правда, будто бы то, что человек сегодня презирает,  - мистические силы,  - не существуют. Человек может отрицать их. Но в том, что принадлежит миру, они продолжают существовать. Вы можете их отрицать, вы можете быть в своём сознании большим материалистом, но человеком в целом вы быть не можете. В этом случае развитие происходит так,  - хотя человек об этом и не знает,  - что он наделяет Люцифера и Аримана тем, чем в ином случае он наделил бы регулярных Богов. Ибо всё, что вы подавили в своём сознании, не привели к раскрытию, вы предоставляете Люциферу и Ариману.
Видите ли, мои дорогие друзья, нет в настоящее время более современной культуры, которая вплоть до внутренних  фибр  развивала бы более интенсивный материализм, чем итальянская культура. Итальянская культура современности как национальная культура является культурой, возникшей вследствие того, что Народная Душа действует на людей через душу ощущающую. Если английская культура производит материализм, то это её миссия; материализм находится там на поверхности, но он таков, каким он должен быть.  Осуществляется то,  что Земле когда-либо материализм становится необходимым. Миссия британского народа состоит в том, чтобы дать Земной эволюции материализм. Тут он может гнездиться не столь глубоко, в душе, как в случае итальянца, который всё принимает в глубочайшие ощущения; тут материализм живёт вплоть до самых глубочайших основ. Вот почему современная итальянская культура всей душой впала в настоящее время в форменное неистовство, буйное помешательство на почве националистического материализма, в то время как материализм не должен захватывать всю душу. По отношению к миру человек может быть представителем материализма, но не следовало бы одушевляться им, если на внешнем уровне человек относится к итальянской Народной Душе. Хотя и правда то, что наше время вообще является материалистическим, точно также правда и то, что у южных народов именно из души ощущающей выходят наружу материалистические ощущения. Вспомните, что высказывал Фихте; «кто верит в духовную свободу, тот принадлежит нам!»(85)  - У него всецело характеризуется посредством духа то, чем в своём собственном смысле должен быть национализм: духовным понятием. Ничего этого нет в итальянском понятии национализма; материя крови  - вот из чего тут исходят; это всецело натуралистический национализм. Если один говорит о нации, он подразумевает нечто совершенно иное, нежели когда о нации говорит другой. Всецело материалистический национализм живёт в итальянском народе. Само собой разумеется, что всё сказанное относится лишь к нынешнему времени. Подумайте о том, что если столь решительным образом душа устремляется к натуралистическому материализму в сфере намерений страны, это ещё не даёт возможности пройти мимо мистического смысла; он остаётся. Он всего  лишь выбрасывается из сознания и вкладывается затем во что-то другое, он не может быть выброшен из самого истинного самого внутреннего бытия, он лишь переходит на службу тех властей, которые мы обозначаем техническим термином как люциферические и ариманические; силы эти не идут тогда по пути поступательно развивающихся Божеств, а идут по пути ариманических и люциферических сил. Можно допустить, как нечто подобное происходило в этом народе вследствие того, что силы мистической направленности  были вброшены в общественную жизнь. Найдём ли мы что-либо подобное на юге,  - нечто  как правильно вброшенный мистический поток воли?
В 1347 году в воскресение Троицына дня в мае, когда в Рим вернулся Кола ди Риенци во главе большого шествия в древнеримских доспехах,(86)  - в духе того времени, - с четырьмя штандартами и поднялся на Капитолий, на то место, откуда всегда говорили, если речь шла о римском начале и обращалась к римлянам. И Риенци возвестил оттуда о том, что он благовествует как доверенное лицо Иисуса Христа, как тот, который во имя свободы всего мира должен говорить к римлянам. Затем, фактически было высказано тогда невероятно много фраз. В то время  -1347  - они имели известное значение, но не были реализованы. В целом это было нечто, что вспыхнуло прогорело как огонь. И всё же я ещё так не думаю. Мне хотелось бы указать на то, что произошло в воскресение Троицына Дня 20 мая 1347 года. Тогда случилось так, что предводитель всего этого потока назвал себя доверенным лицом Христа. И позднее, когда он всё больше вырабатывал своё учение, он также называл себя человеком, которого инспирирует Святой Дух. И снова в одно воскресение Троицына Дня последовало объявление войны Австрии. Этому предшествовало, что тот, кто хотя не называл себя доверенным лицом Христа, но не стеснялся говорить, что он пронизан Святым Духом, говорил перед большим шествием в Риме непосредственно перед этим событием. Тот, у кого, несомненно, не было в душе и следа той мистики, во имя которой говорил когда-то Риенци. Однако,  -  тут вы имеете дело с выброшенной вовне мистикой,  - это было сказано в правильный день, снова в воскресение Троицына Дня. Но высказанное служило другим силам. Импульс Христа был выброшен из сознания. Немногие слова показывают, что высказанное тогда носило крайне ариманический характер, чего и следовало ожидать в это время. В двадцатом веке, оратор, само собой разумеется, на этот раз пришёл не в доспехах с четырьмя стандартами, но приехал на машине. Само собой разумеется, надо же было принести жертву нашему материалистически ориентированному времени. Но ведь он должен был, в конце концов, принять в расчёт,  -  возможно бессознательно,  - то, что как мистическая человеческая сила было выброшено наружу и передано совсем другой власти и, обратившись в свою противоположность, втекало во внешний мир. В своей речи – человек, который дал сам себе имя Д’Аннунцио, хотя в действительности его звали иначе,(87) - в своей речи говорил не только так, что ему верили,  - на итальянском языке сделать это нетрудно,  - но и воскресил все великие пламенные слова Риенци, о которых он хотел напомнить в каждом её предложении. После того как он произнёс эту речь, в которой с точки зрения среднеевропейского сознания можно было видеть всего лишь фразы,  он взял в руки шпагу, поцеловал эту шпагу, в знак того, что он хочет теперь силу своей речи отдать силе этой шпаги. Эта шпага принадлежала редактору одного журнала, которого часто можно было увидеть, приезжая в Италию. Это была та шпага, которую редактор журнала  в этих обстоятельствах переда бургомистру Рима как некий священный завет. Эта шпага принадлежала редактору юмористического журнала «Азино». Когда-нибудь в будущем мир увидит, - если, конечно, он будет судить на иных основаниях, нежели те, посредством которых выносят суждения теперь, - мир увидит, что о некоторых вещах, происходящих в настоящее время, надо судить с духовной точки зрения, увидят, как то, что является мистической силой в человеке, выбрасывается наружу, передается мировому процессу, но не теряется, а становится добычей ариманических и люциферических сил. Ирония мировой истории при непосредственном рассмотрении редко обнаруживается с такой ясностью, как это произошло здесь, как это произошло в указанном случае.
Мы хотим именно из того, что мы можем принять в себя благодаря нашим стремлениям последних лет, попытаться уяснить себе то, что некоторая мера спиритуальных сил уместна в природе человека. С одной стороны, вследствие захвата телесности, внедрения в телесность человечество может стать свободным; но из-за этого мистическая спиритуальность должна быть выброшена из сознания. С другой стороны она должна быть принята в сознание, иначе, будучи выброшенной из сознания она будет захвачена ариманическими и люциферическими властями. Мне, мои дорогие друзья, всё снова и снова хочется напоминать о том, что мы, стремясь в течение долгих лет, принимаем её в сознание и создаём в самих себе чувство, что из этих кровавых событий современности должно возникнуть нечто, что приведёт человечество к спиритуальности, к признанию духовности. В этом смысле, как я уже часто говорил об этом, должны найтись души, которые благодаря духовной науке способны смотреть вверх в духовный мир, туда, где находятся всё эфирные тела, вышедшие из молодых людей, поднявшиеся в духовный мир, и продолжающие существовать там, поскольку на этом поле силы тоже не исчезают. К ним мы должны поднять свой взор; тогда они будут связаны с силами духовного мира, которые светят навстречу нам. То, что должны сказать умершие, станет в импульсами для будущего, если тут найдутся души, которые поймут их речи. В этом смысле мы снова произнесём простые слова:

                                          Из мужества бойцов,
                                          Из крови павших,
                                          Из страданий оставленных,
                                          Из жертвенных дел народа,
                                          Взрастёт духовный плод  -
                                          Если, сознавая Дух,
                                          Души направят свои чувства
                      В царство Духа.

Навигация

[0] Главная страница сообщений

[*] Предыдущая страница