Антропософский форум > Историческая симптоматология
Жан Гебсер | Картограф сознания
(1/1)
К.Д.А.:
Интересная статья, посвящённая философии Жана Гебсера. Очень интересно проследить параллели между стадиями трансформации сознания по Жану Гебсеру и эпохами развития поочерёдно сменяющих друг друга коренных рас человечества (также с культурными эпохами послеатлантической расы), освещавшимися Рудольфом Штайнером. Удивительно, как Единый Дух Принципов Мiровой Эволюции находит своё проявление в изысканиях передовых мыслителей на Земле.
---------------------------------------------------------------------------
Жан Гебсер | Картограф сознания
Несмотря на то, что такие писатели и мыслители, как Кен Уилбер, Уильям Ирвин Джонсон, Джордж Фюрштейн, Колин Уилсон, Даниэль Пинчбэк и ваш покорный слуга обсуждали идеи Гебсера разными способами (я подробно о нём написал в книге «Секретная история сознания»), всё равно имя Гебсера малоизвестно среди среднестатистического читателя. И это неудивительно, ведь Гебсер — выходец из центрально-европейской интеллектуальной традиции, из потока западной мысли, создавшего таких важных и, с другой стороны, трудных для понимания философов, как Георг Фридрих Гегель, Мартин Хайдеггер и Ю?рген Ха?бермас. Они являются необычайно мощными мыслителями, но читать их труды не назовёшь прогулкой в парке. Также преждевременная смерть Гебсера в возрасте всего шестидесяти восьми означала по большей части, что оказанное им влияние было ограничено непосредственно людьми, его окружавшими. Если хотя бы нескольких читателей эта статья вдохновит на то, чтобы попробовать осилить труды Гебсера самостоятельно, я буду считать, что она удалась. Эти немногие вдохновлённые читатели, несомненно, встретятся с некоторыми трудностями. Главное произведение Гебсера «The Ever-Present Origin» (впервые изданное в Германии в 1949, но не переведённое на английский до 1984 года) это обширное исследование на шестистах страницах, превращающееся в инсайт – «молнеподобное вдохновение», как он сам это назвал, которое впервые пришло Гебсеру в Испании в 1931 году. Этот инсайт, что новый тип сознания начал зарождаться на Западе, пришёл к Гебсеру через его изучение поэзии, в частности поэзии австрийского поэта Райнера Мария Рильке. По мере того как Гебсер начал это исследовать, он обнаружил, очевидность этого нового сознания может быть найдена и в науке тоже. Более того, чем больше он об этом думал, тем больше он обнаруживал следы этого нового сознания практически во всех аспектах западной культуры. На протяжении следующих восемнадцати лет он собирал и организовывал свои мысли в то, что он называл нависающей «мутацией» в сознании, немедленной манифестацией которой он назвал развал «ментально-рациональной структуры» сознания, доминирующей «научной», рационалистической, упрощенной парадигмы, которая раскачивалась на Западе последние столетия. В 1949 году, когда первая часть «The Ever-Present Origin» появилась, а за ней и вторая, Гебсер выстроил очень убедительные аргументы, что сдвиг в западном сознании на самом деле происходит и что последствия этого сдвига почувствуют люди его и последующих поколений, другими словами, мы с вами.
Гебсер родился в городке Посен, в стране, которая тогда называлась Пруссией, в году, который стал поворотным для XX века. В 1905 году Альберт Эйнштейн сформулировал свою специальную теорию относительности, и именно работа Эйнштейна наряду со многими работами других писателей и мыслителей предоставили Гебсеру убедительные свидетельства специфичного сдвига в нашем «чувстве времени», которое характеризует новую разворачивающуюся структуру сознания. Немногими годами ранее, в 1900 году, Зигмунд Фрейд опубликовал свою революционную работу «Толкование сновидений». Другие основополагающие открытия произошли примерно в это же время. Физик Макс Планк завершил свою теорию кванта, которая привела к свержению классической физики, а философ Эдмунд Гуссерль установил основы феноменологии — скрупулезное исследование сознания, которое привело к экзистенциализму. Для мыслителя, работа которого будет направлена на внезапные сдвиги в истории сознания, Гебсер, несомненно, выбрал благоприятный год для своего рождения.
К тому времени как ему исполнилось десять, вся Европа погрязла в Первой Мировой войне, и детство Гебсера было наполнено сплошь хаосом и разрушением. В раннем возрасте у него было переживание, которое помогло ему справиться с миром, брошенным в смятение. Учась ещё в начальной школе, Гебсер прыгнул с вышки в глубокий бассейн. Он чувствовал, что это был прыжок в неизвестное, и именно тогда он потерял свой «страх неопределённости». «Чувство уверенности начало расти во мне», — писал он, — «уверенность в источнике нашей силы и нашего бытия и в их непосредственной доступности». Гебсер окрестил эту уверенность «Urvertrauen» («первородное доверие»), изменив немецкое слово «Urangst» («первородный страх»), который характеризует большую часть нашего жизненного опыта. «Первородное доверие» Гебсера помогло ему совершить в последующем много прыжков в неизвестное.
Один такой прыжок был, когда он забросил обучение банковскому делу ради неясной карьеры в литературе. В начале третьего десятилетия свой жизни Гебсер начал литературный журнал и издательскую компанию с другом. Многие из его ранних стихотворений тогда увидели свет, и на протяжение всей своей жизни Гебсер писал стихи, разыскивая в языке путь к тайнам сознания. Примерно в это время он познакомился с творчеством Рильке. Развал Ве?ймарской республики разорил семью Гебсера, тем самым обеспечив ему ещё одну встречу с неизвестным; они потеряли свои сбережения и были разорены, и Гебсер на собственной шкуре почувствовал набирающую мощь национального социализма Гитлера. Именно Рильковское видение такого состояния бытия, в котором человек может утверждать всё что угодно — «хвала, не смотря на» в форме Ангела Дуинских элегий, помогло Гебсеру прорваться через это время и отбросить мысли о суициде, которые овладевали им. Но, несмотря на это, кампания политического насилия, проводимая коричневорубашечниками Гитлера, убедила Гебсера, что пришло время совершить очередной прыжок.
На протяжении последующих нескольких лет Гебсер жил в своего рода европейском «внутреннем изгнании», перемещаясь по Италии, потом назад в Германию, затем в Париж, затем в южную Францию и наконец, в 1931 году он осел в Испании. Именно здесь, как отмечено, возникло его первоначальное озарение в «структуры сознания». Испания, несмотря на всё это, также оказалась лишь временным прибежищем. Это были годы, когда фашисты генералиссимуса Франко свергли легитимное социалистическое правительство, и в 1936 году, буквально за несколько часов до того, как его Мадридскую квартиру вскрыли, он, чудом выживши, покинул Испанию и направился во Францию. Тогда его чуть не расстреляли на границе. В Париже он проводит время среди артистической элиты и дружится со многими из них, включая Пабло Пикассо. Но и Парижу не суждено было стать его домом. В августе 1939 Гебсер совершил бросок из Франции в Швейцарию, буквально за два часа до того, как закрыли границы; вскоре нацисты маршировали через Триумфальную Арку. Как и для многих других, Швейцария послужила безопасным прибежищем для Гебсера, и именно здесь он осел, чтобы начать работу всей своей жизни.
На протяжении следующих тридцати трех лет Гебсер посвятил свою жизнь развертыванию идей об изменениях, происходящих в западном сознании, проводя лекции, помимо всего прочего, в Институте Прикладной Психологии в Цюрихе. Здесь он познакомился и подружился с психологом К. Г. Юнгом, с работами которого у Гебсера так много общего. Это привело к тому, что Гебсер начал читать лекции в Институте К.Г. Юнга, а также к тому, что он внёс приличный вклад в ежегодные Лекции Эраноса, которые проводились в Асконе, Швейцария. Там его имя крепко встало в один ряд с такими мыслителями, как Ми?рча Элиа?де, Гершом Шолем, Эрих Нойманн, Генри Корбин, а также самим Юнгом, который председательствовал на этих встречах. После Второй Мировой войны Гебсер начал много путешествовать, посещая Индию и Ближний Восток, а также Северную и Южную Америку. Несмотря на то, что работа Гебсера, по большей части, сосредоточена на культурных и коллективных выражениях нынешней «мутации» в сознании, в г. Сарнат (Индия) с ним случилось мистическое переживание, которое необычайно сильно на него повлияло. Его переживание «сатори», как он сам его назвал, было настольно сильным, что он долго не решался говорить о нём. Он держал его в секрете вплоть до 1971 года, когда он рассказал он нём своему биографу и устному переводчику Георгу Фюрштейну. Гебсер писал Фюрштейну, что это было «преобразование и сияние неописуемого, неземного, прозрачного Света». Это были, как он говорил, «духовная ясность, тихое ликование, знание неуязвимости и первородного доверия», проводя связь этого нового переживания с его первым прыжком в неизвестное в молодости. После этого он чувствовал себя «трансформированным изнутри». «После Сарната всё встало на свои места», — говорил он. Как и его первое переживание, прозрение в Сарнате помогло Гебсеру справиться со своим ухудшающимся здоровьем и увеличивающимся объёмом работы, а также с осознанием того, что Запад вновь встал на опасный и непредсказуемый путь. Холодная война набирала обороты, и Гебсер был убеждён, что «кризис, который происходит сегодня, это не только кризис европейского масштаба». Это был «мировой и человеческий кризис, соизмеримый с масштабами поворотных и критических моментов в человеческой истории».
В 1966 году здоровье Гебсера окончательно ухудшилось – астма, которая докучала его на протяжении всей жизни, обострилась, и он был вынужден прекратить свои путешествия и отказаться от новых проектов. Он никогда полностью не восстановился от операции на живот, однако, он продолжал писать и был осведомлён о новой волне интереса к сознанию и духовности, которая пробудилась в «мистическое десятилетие» шестидесятых и начала семидесятых. Обращаясь к более молодому поколению читателей, желающих узнать больше о различных формах сознания и знакомыми с работами Шри Ауробиндо и Пьера Тейя?ра де Шарде?на (два других мыслителя, интересовавшиеся эволюцией сознания) в предисловии к новой редакции своего опуса «The Ever-Present Origin» Гебсер писал, что «основная тематика этой книги, если выходить за пределы темы изменённого отношения человека ко времени, это новое сознание, на которое новое уже сонастроено». К тому времени, как Гебсер это написал, в 1973 году, идеи нового сознания распространились через всю контркультуру, и попытка воплотить новую парадигму, ныне известную как Эра Водолея или Нью Эйдж, или Заговор Водолея, и т.д. шла полным ходом. Гебсер умер в том же году, убеждённый, что новый тип сознания начинает зарождаться. С другой стороны, он понимал, что это будет нелёгкой задачей без гарантий от возможного провала.
Что же это было за сознание, на которое указывал Гебсер? В рамках этой статьи невозможно дать краткое описание того, что он описал в своей книге «The Ever-Present Origin» в тщательных и необыкновенных деталях. Те читатели, которые хотят ознакомиться с хорошим вступлением к его книге, следует почитать «Структуры сознания» Георга Фюрштейна (Интеграл Паблишинг, 1987) или «Тайная история сознания» вашего покорного слуги. Гебсер верил, что сознание прошло через четыре предшествующие «структуры», каждая из которых, всё более отдалялась и отделялась от неподвластного времени и нематериального духовного источника, который он назвал «исток». Это не простое бренное существо, а вечное «присутствие», «вечно-существующая реальность», которая по природе своей «священна и духовна», «прежде всего» и является «полнотой и цельностью каждого начала». Для читателей, которые уже чешут репу, мне следует указать на то, что одна из трудностей во время чтения работ Гебсера — это то, что он неизбежно использует язык, основанный на нашей существующей структуре сознания, чтобы говорить о типах сознания, которые предшествуют ему и выходят за его пределы. Имея это в виду, сравнение «истока» Гебсера со «сплетённым порядком» физика Дэйвида Бома может оказаться полезным. «Сплетённый порядок» Бома это тоже единство, неподвластное времени, из которого наша нынешняя вселенная пространства-времени появляется, и процесс этого появления очень схож с японскими бумажными шариками, которые, как только брошены в воду, принимают различные формы. Для Гебсера «шарик» — «исток» содержит в себе форму «потенциальности», та дальнейшая структура сознания, которая разворачивается на протяжении времени. «Потенциальность» — это центральная идея у Гебсера, которая воплощает «видимое присутствие будущего».
Первая структура сознания, которая развернулась — это архаическая. В сущности, она не сильно отличается от истока. Она, как говорит Гебсер, «ноль-мерная», где отличие это всего лишь незначительная рябь между истоком и его потенциальным развертыванием. Здесь сознание тождественно миру, это состояние «полнейшего неразграничения между человеком и вселенной». Отсюда разворачивается магическая структура. Она не сильно отличается от архаической, но отделение от истока увеличилось. Если в архаической структуре между миром и сознанием полное тождество, то в магической структуре между ними единство. На этой стадии наши предки жили в своего рода групповом или племенном сознании, которое всё ещё было сильно привязано к природе. Гебсер говорит о «вегетативной переплетённости всего живого» во время этой стадии. Он связывает представление Юнга о «синхроничности» — «совпадение, наполненное смыслом», и эффекты подобны «волшебству» в этой структуре. Гебсер разъясняет, что все предыдущие структуры сознания всё ещё имеют место сегодня и что магическая структура проявляет себя во всех проявления «группового сознания». Печально для Гебсера, что наиболее красноречивое проявление группового сознание было объединение нацистов, которое вынудило его покинуть Германию, а также многие люди сегодня, верящие, что они входят в более «высокие» состояния сознания, удаляясь обратно в «племенной режим», на самом деле просто напросто тонут в своём принятии магической структуры. Из магической появляется мифическая структура. На этом этапе сознание всё более отделяется от источника; его характеризует полярность. Здесь впервые появляется инь и янь, земля и небо, мужчина и женщина, а также другие столкновения полярностей, которые определяют наш повседневный опыт. Здесь появляется «душа», как «внутренне пространство» вступает в оппозицию со «внешним». Гебсер видит параллель этой структуры с греческим мифом о Нарциссе, молодом человеке, который влюбился с собственное отражение. Душа впервые видит себя «отражённой» во внешнем мире этой структуры, и преобладающий способ получения опыта в этой структуре — это чувствование, которое выражается через мифы древности. Мысли, как становится видно, ещё только следует появиться. Это случается в следующей зародившейся структуре — «ментально-рациональной».
Несомненно, читая эти строки, многие читатели начинают удивляться, когда же именно эти разные «структуры» появились. Надо сказать, что Гебсер не очень уверен на счёт точных дат. Для появления ментально-рациональной структуры он предполагает дату 1225 год до н.э.; предыдущие структуры, архаическая и магическая уходят далеко назад, до появления хомо сапиенс, а мифическая ко времени появления первых цивилизаций после последнего ледникового периода. Хотя, как было замечено, все предыдущие структуры сознания всё ещё активны, в нашем нынешнем сознании мы знакомы с ментально-рациональной структурой лучше всего, хотя бы потому, что эта наша господствующая структура. В этой структуре начинается процесс мышления, таким как мы его сегодня представляем. На этом этапе разделение и отдаление от истока приходит к завершению. Сознание – эго – теперь само по себе, и это выражается в возрастание насилия и потери общности. Здесь появляется представление о «времени» в линейном смысле. Для архаической и магической структуры не существует времени, в том смысле, как мы его представляем, только своего рода вечное «сейчас» с длительными периодами бессознательности в промежутках. Для мифической есть только цикличное время, ассоциирующиеся с вечной сменой времён года и бесконечным вращением звёзд. С ментально-рациональной структурой появляется «прямое» время и вместе с тем — глубокое осознание смерти. Не говоря уже о том, что из ментально-рациональной структуры и из её предрасположенности суживать внимание и фокусироваться на деталях нашего опыта вместо того, чтобы участвовать во всей целостности процесса, появляется наука со всеми её достижениями и проблемами, в то время как архаическая, магическая и мистические структуры работают на других уровнях. Гебсер говорит, что прежде чем появляется новая структура, прежняя структура вступает в стадию «недостаточности», которая характеризуется её сломом — то, что прежде было «кредитом» и преимуществом, теперь становится «дефицитом» и гандикапом структуры. Гебсер верит, что ментально-рациональная структура вступила в режим «недостаточности» в 1336 году н.э. с зарождением перспективы и переключения от «двухмерного» «встроенного» видения мира, характерного для Средних Веков, к острому осознанию дистанции и пространства, воплощенных в картинах раннего Ренессанса. Здесь, он считает, сознание достигло своего окончательного «освобождения» от истока. Режим «недостаточности» ментально-рациональной структуры достиг своей радикальной точки в IXX веке с триумфом рационалистической парадигмы, упомянутой раннее, и Гебсер верил, что на протяжении двадцатого века он был в процессе разрушения самого себя. Самым явным подтверждением этого, по мнению Гебсера, помимо всех остальных унаследованных глобальных проблем, стала радикальна перемена в нашем чувстве времени. Как говорилось ранее, он указывает на такие примеры, как теорию относительности Эйнштейна, но есть и многое другое, взятое из искусства, литературы, философии, музыки и других проявлений культуры. Хотя на более фундаментальном уровне я могу предложить пример, неизвестный Гебсеру, где время, каким мы его знаем, исчезает. Любой, кто пользуется TiVo или слушает подкасты, больше не скован идеей, что теле- или радиопрограмма транслируется в определённом промежутке времени. На самом деле, с появлением интернета изменилось наше восприятие как времени, так и пространства. Теперь есть постоянный «поток» (стрим) информации и люди мгновенно «подсоединяются» с громадных расстояний; у многих из нас больше «контакта» с людьми на другом конце земного шара, чем с нашими реальными соседями. Если говорить более предметно, то все те кризисы, которые обрушились на нас сегодня: экологические, социальные, экономические и политические — все могут быть связаны с эффектами от преобладающей ментально-рациональной структуры сознания, которая вступила в режим «недостаточности». Этот разлом, как считал Гебсер, был своего рода очищением, освобождением места для появления новой структуры сознания — «интегральной». Как предполагает название, в этой структуре все четыре структуры интегрируются воедино. Интегральная структура характеризуется тем, что Гебсер называет «внеперспективным» осознанием, выход за пределы «перспективы» в той же манере, как был выход за пределы «пре-перспективного». В интегральной структуре исток становится воспринимаемым, духовное «конкретизированным» и «неявленный свет проявляется». Инсайт Гебсера в Сарнате, где у него было переживание сатори — это яркий пример того, что он называет интегральной структурой сознания. Со всеми этими переключениями от одной структуры к другой, переход ни в коем случае не гарантирован, и опыт, как индивидуальный, так и коллективный, травматичен. Нынешнее развитие мировой экономики, основанное на близорукой жадности и потребности в быстрой наживе, ассоциирующейся с ментально-рациональной структурой, только бы утвердило Гебсера в своей правоте.
Этому краткому обзору очень далеко до того, чтобы передать как следует идеи Гебсера, и я надеюсь, что он толкнёт читателей на изучение трудов Гебсера самостоятельно. Он труден для понимания, как и всё, имеющее большую ценность. По моему мнению, «The Ever-Present Origin» представляет нам самые убедительные доводы, что Запад сегодня, да и вся планета тоже, сталкивается с рискованным прыжком в неизвестное. Оно также предлагает способы для совершения этого прыжка, как сделал Гебсер, с первородным доверием.
Источник:
http://prosvetlenie.daism.ru/statya-wie/zhan-gebser-kartograf-soznaniya
---------------------------------------------------------------------------
Mari:
Совершенно странно для философов, после выхода «Философии свободы», развивать свои теории без предварительного решения вопроса о природе мышления. Ведь только благодаря своему мышлению философ и создает свои теории, насколько он может доверять мышлению, применимо ли мышление к внешнему миру и каким образом? Откуда философ берет свои идеи, понятия, откуда у него возникают представления? Если до выхода «Философии свободы» это можно простить философу, то ныне ситуация другая. Прежде, чем создавать многотомные труды, человек должен ясно высказать свое воззрение на мышление, на его возможности, на его значение, на его источник. Иначе все философские и иные воззрения повисают в воздухе, не имеют основы, имеют характеристику фантастики. Человечество уподобляется обезьяне, которая при проведении опытов привыкает, что нажимая на педаль, она получает банан, но не беспокоится – откуда банан появляется. Обезьяне можно простить ее недальновидность, но не человеку. Если человек так гордится своим мышлением, то как раз природой мышления и следует ему озаботиться, иначе без надлежащего ухода, зачахнет эта способность. А разве мы не наблюдаем повсеместно, что это-то и происходит? На ссылку о книге современного философа, который пытается рассматривать сознание, можно ответить словами «Философии свободы». «До сих пор я говорил о мышлении, не принимая во внимание его носителя - человеческое сознание. Большинство современных философов возразят мне: прежде мышления должно существовать сознание, поэтому нужно исходить из сознания, а не из мышления. Нет мышления без сознания. Я должен отвести это возражение следующим образом: если я хочу выяснить, каково отношение между мышлением и сознанием, то мне придется поразмыслить об этом. Тем самым я уже предполагаю мышление». «Разумеется, нельзя дать возникнуть мышлению, не создав предварительно сознания. Но для философа дело идет не о сотворении мира, а о понимании его. Поэтому он должен искать исходных точек не для сотворения, а для понимания мира». « Творец мира должен был прежде всего знать, как ему найти некую несущую предпосылку для мышления, философ же должен искать надежную основу, исходя из которой он может понять существующее. Какой нам будет толк, если мы станем исходить из сознания и подвергать его мыслящему рассмотрению, если мы до этого ничего не узнали о возможности получить разъяснение о вещах посредством мыслящего рассмотрения?», гл.3.
К.Д.А.:
--- Цитата: Mari от 19 Июль 2012, 11:58:44 ---Совершенно странно для философов, после выхода «Философии свободы», развивать свои теории без предварительного решения вопроса о природе мышления. Ведь только благодаря своему мышлению философ и создает свои теории, насколько он может доверять мышлению, применимо ли мышление к внешнему миру и каким образом? Откуда философ берет свои идеи, понятия, откуда у него возникают представления? Если до выхода «Философии свободы» это можно простить философу, то ныне ситуация другая. Прежде, чем создавать многотомные труды, человек должен ясно высказать свое воззрение на мышление, на его возможности, на его значение, на его источник. Иначе все философские и иные воззрения повисают в воздухе, не имеют основы, имеют характеристику фантастики. Человечество уподобляется обезьяне, которая при проведении опытов привыкает, что нажимая на педаль, она получает банан, но не беспокоится – откуда банан появляется. Обезьяне можно простить ее недальновидность, но не человеку. Если человек так гордится своим мышлением, то как раз природой мышления и следует ему озаботиться, иначе без надлежащего ухода, зачахнет эта способность. А разве мы не наблюдаем повсеместно, что это-то и происходит? На ссылку о книге современного философа, который пытается рассматривать сознание, можно ответить словами «Философии свободы». «До сих пор я говорил о мышлении, не принимая во внимание его носителя - человеческое сознание. Большинство современных философов возразят мне: прежде мышления должно существовать сознание, поэтому нужно исходить из сознания, а не из мышления. Нет мышления без сознания. Я должен отвести это возражение следующим образом: если я хочу выяснить, каково отношение между мышлением и сознанием, то мне придется поразмыслить об этом. Тем самым я уже предполагаю мышление». «Разумеется, нельзя дать возникнуть мышлению, не создав предварительно сознания. Но для философа дело идет не о сотворении мира, а о понимании его. Поэтому он должен искать исходных точек не для сотворения, а для понимания мира». « Творец мира должен был прежде всего знать, как ему найти некую несущую предпосылку для мышления, философ же должен искать надежную основу, исходя из которой он может понять существующее. Какой нам будет толк, если мы станем исходить из сознания и подвергать его мыслящему рассмотрению, если мы до этого ничего не узнали о возможности получить разъяснение о вещах посредством мыслящего рассмотрения?», гл.3.
--- Конец цитаты ---
По сути сказанное вами верно, но это чуть из другой оперы, т.к. Жан Гебсер обозначенной проблемой философов вряд ли страдал. Я предлагаю вам и другим тоже послушать следующие три моих аудиокаста, где я объясняю связь исследований в области сознания, проведённых Жаном Гебсером, с тем, что дал Рудольф Штайнер:
2012-07-14-4 — Дуга стадий развития сознания по Жану Гебсеру и эпохи духовной эволюции человечества по Рудольфу Штайнеру
2012-07-18-1 — Ещё раз об AQAL Кена Уилбера. Ещё раз о стадиях развития по Жану Гебсеру. Появление Космософии на Земле
2012-07-18-2 — Признаки мифической ступени. Лемурийская эпоха и её отражение. Ранняя и поздняя формы мифичности
Навигация
Перейти к полной версии