На днях исполнилось бы 128 лет со дня рождения Андрея Белого.
Поздравляю Вас всех с этой датой!
Вот выдержка из статьи Н. Александрова об этом событии:
День рождения Андрея Белого сегодня. Уже не первый год существует Музей Андрея Белого на Арбате (Арбат, 53), проводятся конференции, выпускаются книжки, даже собрания сочинений - и тем не менее. Не пользуется популярностью Борис Николаевич Бугаев (в литературном крещении Андрей Белый), сын Николая Васильевича Бугаева, профессора Московского университета, декана математического факультета. Для большинства публики он столь же заумен, как математические теории его отца.
Москва начала века была не представима без этого голубоглазого, безумного (с явной склонностью к аутизму и мании преследования) юноши, студента математического факультета университета, автора странных "симфоний", которые появлялись под псевдонимом Андрей Белый, автора не менее странной лирики, которая печаталась в брюсовском журнале "Весы", одержимого страстью к мифотворчеству. Андрей Белый всерьез ходил охотиться на единорогов в окрестностях Новодевичьего монастыря, чем ввергал в полное недоумение рационалистичного и трезвого Валерия Брюсова.
Стихи Андрея Белого, его "симфонии", его статьи, составившие сборники "Арабески", "Символизм", "Луг зеленый", его романы: "Серебряный голубь", Петербург", его автобиографическая проза: "Крещеный китаец", "Котик Летаев", трилогия "Москва", его мемуары: "На рубеже двух столетий", "Начало века", "Между двух революций", его наукообразные исследования (замечательная книга о Гоголе в первую очередь), его теория жеста и связанная с ней теория ритма, его визионерские и философские откровения - все это, несмотря на замечательные исследования отечественных и зарубежных филологов (Александра Лаврова, Джона Малмстада, Николая Богомолова и др.), до сих пор не осмыслено, не отрефлексировано, не востребовано.
Читатели вообще и литературно-критическая публика в частности как раньше читали, так и теперь читают "Мещан" Горького (безусловный бестселлер начала века) и романы Арцыбашева. То есть довольствуются плакатом, лубком или глянцевым журналом на худой конец. Публика по-прежнему ленива и нелюбопытна, ретроградна, дурно воспитана. Она до сих пор -- чистый лист, белая бумага, tabula rasa. Всякого рода продвинутость, предваряющая прозу XX века: и Джойса, и Пруста, и поиски концептуалистов XX века, кажется ей заумной.
И правильно, на самом деле. Действительно, как можно с увлечением читать Андрея Белого, когда он словечка не мог сказать в простоте, когда у него цитата на цитате, когда он - на основе тщательного изучения Даля создавал фантастический и, казалось бы, совершенно невиданный язык; когда теории Потебни в его интерпретации превращались, например, в художественно-лингвистическую и неудобочитаемую "Глоссолалию", когда его нервный, маниакально-депрессивный характер претворялся в ритмизованную прозу, в нанизанные друг на друга гекзаметры (как в "Крещеном китайце", что еще Мариэттой Шагинян было замечено), когда его чтение Гете, Штейнера, Ницше, неокантианцев, позитивистов, восточных мистиков, теософов, антропософов и пр. переваривалось в неожиданные философско-мистические концепции. "Это был едва ли не единственный почти гениальный человек, которого я встречал в своей жизни", - писал об Андрее Белом замечательный русский философ и человек совершенно иной ментальной и душевной организации Федор Степун.
Сегодня премия Андрея Белого, первая независимая российская литературная премия, объявляет шорт-лист. К ней можно предъявлять массу претензий, однако несомненно одно. В отличие, скажем, от премии Ивана Бунина, премия Андрея Белого полностью соответствует личности и духу человека, именем которого названа.
