81. "Крестьяне живут ближе к земле, горожане эмансипируются от земли; первые — это аграрии; вторые — люди индустрии. В наше время и те и другие получают совсем иное значение, чем в прошлом. ... Если человек развивается целиком в сфере индустриальной жизни, то он следует абстрактным мыслям, и он приходит — не в ницшеанском смысле — к сверхчеловеческому, т. е. к люциферическому миру. Ариман передает свое могущество люциферическому миру, и человек пронизывается его силами и его понятиями с люциферическими эмоциями. Аграрий легко приобретает нечто жестокое; индустриальные понятия очень легко получают нечто абстрактно-напористое. Это совершенно реальные, конкретные явления нашего времени". Несколько более "аграрно" написано Ев. от Луки; более "индустриально" — Ев. от Матфея. 176 (9)

1281. В шеститомном собрании лекций "Эзотерические рассмотрения кармических связей" даны исследования кармы следующих индивидуальностей (указаны порядковые номера лекций и библиографические номера томов по Изданию полного наследия).

Байрон — лекции 12, 13; ИПН 235.
лекция 2; ИПН 236 .
Бёклин Арнольд — 13; 238.
Бэкон Веруламский — 11; 235. 1,2; 236 .
Вайнингер Отто — 9; 238
Ведекинд Франк — 6; 236.
Вильсон Вудро — 11,235 . 2; 236
Вольтер — 14; 236 . 10; 239 .
Гамерлинг — 6; 235 .
Гарибальди — 12,13; 235. 1,2; 236
Гартман Эд.,фон — 10; 235.
Гарун аль Рашид — 11; 235. 2; 236.
Гейне Генрих — 16; 236. 9,10; 239 .
Геккель — 13; 235 .
Гельдерлинг — 6; 236 .
Гримм Германн — 5; 236 .
Гюго Виктор — 14; 236. 7; 239.
Дарвин Чарльз 11; 235 .
Дюринг — 8,9; 235
Ибсен — 6; 236
Кампанелла Томас — 9; 238.
Коменский Амос — 1; 236 ;
Мазарини (кардинал) — 8; 238.
Майер Конрад Ф. — 3; 236
Нерон — 7; 236 .
Ницше Фридрих — 10;235 .
Овидий — 8; 240.
Песталоцци — 4; 236.
Платон — 10; 238.
Плиний Младший — 5;236 .
Сократ — 10; 236 .
Соловьев Вл. — 8; 238
Стриндберг Август — 2;238 .
Тацит — 5; 236
Фишер Фр.Т. — 8,9; 235.
Фогельвайде Вальтер, фон — 2;238 .
Шроер К.Ю. — 10; 238.
Шуберт — 8,9; 235.
Эмерсон — 5; 236 .
В лекции 7, ИПН 238, дано исследование посмертной судьбы и предыдущей инкарнации прототипа Штрадера. (См. Драмы­-Мистерии).

1258. "Совсем по-особому человек осознает физ. тело, когда страдает от боли, поскольку астр. тело особенно сильно стремится пронизать такое тело". Некоторые аскеты, надеясь обрести спасение, истязают се­бя; и эта большая забота о том, как подготовить тело к спасению, действует так, что душа в следующей инкарнации совсем не хочет находиться в теле". (Такую карму имел Ницше).235 (10)

1534. "От каждой мысли, представления, ощущения, возникающих в человеческой душе, исходит некий поток, устремляющийся к какому-либо существу астрального мира. Так что отдельный человек связан с множеством существ астрального мира, но бывает и наоборот: много людей в одном ощущении связаны с одним существом".
     "Если мы имеем одинаковое понятие о мужестве, храбрости, праве и т.д., то мы стоим в связи с одним астральным существом, имеющим своей сущностью мужество, храбрость, право".
     Все мы являемся стечением потоков, исходящих из астр. мира от различных существ. Мы концентриру­ем эти потоки вокруг средоточия нашего Я, вокруг самосознания. "Это самосознание потому столь важ­но в человеке, что оно должно быть неким властителем во внутреннем человеческом существе и соединять притекающие к нему со всех сторон потоки. Ибо в тот момент, когда самосознание ослабевает, может слу­чится, что человек потеряет чувство себя как единого существа и в этом случае почувствует себя рас­члененным на разные потоки". С Фридрихом Ницше в 1888-89 гг. случилось так, что его Я потеряло контроль над этими потоками, и он почувствовал себя расчлененным на множество потоков. Этим объясня­ется странное содержание его писем, написанных в момент распадения его Я, когда он начинает отож­дествлять себя с отдельными астральными потоками.107 (1)

1611. "Эти личные мнения! — Духовнонаучно опытный человек мог бы совершенно точно охарактеризовать современные собрания именно со своей духовнонаучной точки зрения. Он слышит ораторов одного сорта, у которых каждое третье предложение начинается со словечка "я": я думаю... я того мнения, что ... мне это симпа­тично... я попрошу Вас... — затем он говорит о "сверхгосударстве", о "сверхпарламенте" и уходит. Духовнонаучное воззрение говорит себе: этот человек страдает от больной печени, его печень не в порядке, и из него говорит обмен веществ. Вот выходит второй оратор, говорит формально подобным же образом и ухо­дит. У него, вероятно, камни в желчном пузыре. А третий склонен к расстройствам желудка!
     Эти вещи значительны только в эпоху, когда пульсирует материализм, где свободная от материи, неза­висимая душа молчит, где, собственно, говорит тело. ... Чем говорить о сверхчеловеческом — я не имею в виду Ницше, но тех, кто вслед за ним говорит об этом, — людям лучше бы говорить о поджелудочном. Это бы больше соответствовало реальности, которая говорит из них".190 (12)

Психоанализ

1890. Возникновение психоанализа связано с именем венского врача Йозефа Бройера (1842—1925). (Д-р Р. Штайнер знал его лично). Одна из его пациенток страдала наступающим временами помрачением со­знания, которое сопровождалось параличом руки. При этом она забывала немецкий язык и могла говорить только на английском. В детстве она пережила галлюцинацию, в которой к ее больному отцу подползла змея, чтобы его укусить. Она хотела ему помочь, но почувствовала себя парализованной, а пальцы ее рук вдруг превратились в маленьких змей с мертвыми головами. Бройер был человеком тонкой духовности, кроме того он умел хорошо вводить в гипноз. И вот, выслушивая рассказ больной, он заметил, что ее болезнь как он заметил, что ее болезнь как бы отступает. Наблюдая это далее, он построил метод лечения, основанный на том, что его пациентка в гипнотическом состоя­нии пересказывала свою историю.
     Учеником Бройера был Фрейд(1856-1939), стоявший под влиянием школы Жана Мартина Шарко(1825-1893). Он не захотел ограничиться объяснением случая в том смысле, что все дело заключалось в нервном шоке. Бройер был блестящим врачом, но в силу чисто внешних обстоятельств не имел звания профессора и пото­му не стал далее заниматься этим случаем, хотя можно предположить, что, имей он это звание, все дело могло бы получить совсем иной оборот. Фрейд же, размышляя над этим случаем, сказал себе, что многие люди сидят у постелей больных отцов, однако все проходит без последствий. Он стал искать далее. В дру­гом случае он столкнулся с дамой, у которой произошел такой случай. Она провожала на курорт боль­ную подругу. Гости вышли из дома, и вдруг из-за угла вылетела карета. Дама, вместо того, чтобы отско­чить на тротуар, побежала впереди лошади и, добежав до моста, прыгнула в воду. Впоследствии оказалось, что в детстве она едва не утонула вместе с упавшей в реку каретой. Фрейд и здесь понял, что не все пережившие в детстве нечто подобное впоследствии страдают истерией. Он стал расспрашивать даму далее и выяснил, что она была влюблена в мужа своей подруги, и когда ее вытащили из реки, то доставили в дом подруги, где ее муж оставался один. Во многих других случаях Фрейд заметил, что за одними факта­ми кроются другие, имеющие отношение к любви, но которых пациенты не могут сами вспомнить. "Так было изготовлено то, что Фрейд назвал своей теорией неврозов, сексуальной теорией. Он нашел, что во всех подобных случаях играло роль сексуальное. Видите ли, подобные вещи, естественно, исключительно собла­знительны. Во-первых, в современности вообще есть склонность повсюду, где хотят объяснить что-либо человеческое, призывать на помощь сексуальное. Поэтому нас не должно удивлять, что врач, находящий, что в столь многих случаях истерических заболеваний в игре участвует любовь, выдвигает такую теорию".
     Другого мнения, чем Фрейд, придерживается Юнг (Карл Густав, 1875-1961) из Цюриха. Он ссылается еще на одного противника Фрейда, некоего Альфреда Адлера (1870-1937), который считал, что наравне с сек­суальностью в человеке доминирующую роль играет воля к власти над своим окружением, обоснование которой в философии дал Ницше. В подтверждение этого принципа также были найдены многочисленные примеры из медицинской практики. (Например, было замечено, что женщины падают в обморок, терпя поражение в сердечных баталиях, но падают они на диван, а не рядом и т.д.) Юнг сказал себе: вероятно, правы и Фрейд, и Адлер. И, основываясь на них обоих, он построил новую теорию. Она довольно интересна, осо­бенно с точки зрения бессилия сознания нашего времени. "Юнг говорит: есть два типа людей. У одного типа особенно развиты чувства, у другого — мышление. ... Ну, это просто само просится в руки. Но уче­ность имеет еше другую задачу: она не может так кустарно рассматривать вещи (два типа и т.д.) ... Ученость говорит в подобных случаях... об экстравертивном типе (соединяющемся с объектом) и интровертивном (отстраняющемся от объекта и думающем о нем). Первый, таким образом, и есть человек чувств, второй — человек рассудка. Итак, это вполне научное деление, не правда ли? остроумное и содержательное, соответствующее до определенной степени действительности, так что просто так его не отвергнешь. Юнг говорит далее: у экстравертивного типа... рассудочные понятия часто остаются в подсознании; он живет в чувствах, а в подсознании застревают рассудочные понятия. Сознание и подсознание приходят в конфликт..." У другого типа в подсознании остаются чувства. Так возникают истерические состояния. С этим теперь работают в медицине, пытаются ввести в педогогику. "Таким образом, здесь мы встречаем не узкую теорию, но попытку сделать нечто явлением культуры". Юнг далее различает два вида бессознатель­ного: индивидуальное и сверхличное. "Он говорит: существуют также и такие вещи, которые разыгрываются в душевной жизни, но которых нет в личности; нет их и в материальном, во внешнем мире, они должны быть, следовательно, приняты как существующие в душевном мире. ... Итак, врач должен исходить из того, что нужно исследовать не только то, что больной переживает индивидуально, но и многое другое, чего он индивидуально не переживает, чего, следовательно, нет во внешнем мире, но что составляет душевное со­держание. При этом психоаналитики приходят к тому, что утверждают: человек переживает, собственно, не только то, что он пережил после своего физического рождения, но и многое из периода до своего рожде­ния. И это теперь бунтует в нем. Теперь рожденный человек переживает подсознательно, например сказа­ние об Эдипе. Не просто изученное в школе сказание об Эдипе переживает он, но — греческих богов; он переживает все прошлое человечества. И худшее при этом состоит в том, что человек теперь все это пе­реживает, а в сознание пускать не хочет. Психоаналитики должны были сказать — дело дошло даже до этого: — греческий ребенок также переживал это, но греку все это рассказывалось; он все это переживал так же и в сознании. Современный человек все это тоже переживает, но оно восстает в нем: у экстравертивного человека в подсознательных мыслях, а у интровертивного — в подсознательных чувствах. Это бродит внутри человека; бродит как демоны".
     Итак, дело сводится к тому, чтобы человек обрел сознательное отношение к духовному миру внутри се­бя. "Ибо психоаналитик идет так далеко, что вынужден сказать: человеческая душа имеет отношение к бо­гам; и незнание об этом ведет к болезни. Психоаналитик ищет разные средства извещения об этом. Но его средства часто бывают гротескны".
     "Юнг говорит: боги, к которым человек имеет отношение, но не знает об этом, мстят ему, гневаются, а месть выступает как истерия. — Прекрасно!" Если человек, например, боится огня, то это страх перед демоном, живущим в огне. Однако человек третирует этого демона, не знает о нем; и демон мучает его, но отношения к нему найти не может: ведь демон для человека — это суеверие! Что же делает в таком слу­чае современный человек? Он проецирует все это вовне: находит какого-либо друга и говорит: это он преследует меня и т.д."Терапия часто заключается в том, что психоаналитик все это дело отвлекает на себя. И часто случается так, что — в хорошем и плохом смысле — пациент делает врача богом или чертом". В случае, где присутствует любовь, психоаналитик считает, что если женщина была влюблена, но не была завоевана, то это в ней остается. И это также может быть демоном, который ее мучает. Однако в пациен­те различают индивидуальное от сверхиндивидуального. И поскольку в нем, таким образом, остается некое количество любви, то отвлечь ее рекомендуют на "служение самаритянки", на какое-либо благое дело и т.д.
     В книге Юнга "Психология бессознательных процессов" содержатся исключительно интересные вещи, из которых вы можете увидеть, к чему сегодня приходят психоаналитики. Там говорится, что человек имеет в бессознательном всяческие позорные поступки и чертовщину, наравне с прекрасным (естественно, о люциферическом и ариманическом при этом не говорится). Пациент проектирует это или на врача или на себя; находится как бы между Сциллой и Харибдой. В книге говорится: "Ошибка, которую он делает в обо­их случаях, состоит в том, что он лично к себе причисляет содержание абсолютно бессознательного. Так делает он себя и богом, и дьяволом. Здесь заложено психологическое основание того, почему люди постоянно призывают демонов и не могут жить без богов, извлекают некоторые особенно умные Specimino des hоmо оccidеntаlis (образины человека западного) из вчерашнего или позавчерашнего дня, сверхчеловеков, чей бог мертв, почему они сами стали богами, и именно рационалистическими "божками в 1/12 долю", с толстощекими черепами и холодными сердцами". "Понятие Бога, — говорит далее психоаналитик, — есть всего-навсего необходимая психологическая функция иррациональной природы, которой с вопросом о существовании Бога вообще нечего делать"! Психоаналитик доказывает человеку, что он станет больным, если не заведет своего бога; но эта необходимость не имеет ничего общего с существованием Бога. И он продолжает: "... ибо этот последний вопрос", а именно вопрос о существовании Бога, "принадлежит к глупейшим вопросам, какие только может поставить человек"!
     "Ницше родился в 1844 г.; три года его душа, прежде чем сойти на Землю, была вверху, в царстве духов, в духовной борьбе. ... Шопенгауэр умер в 1860 году. ... лишь после этого Ницше посвятил себя изложению текстов Шопенгауэра". Ницше читал Шопенгауэра, а Шопенгауэр пребывал в борьбе духов и, ин­спирируя Ницше, черпал из связи с борьбой духов, в которую он был ввергнут. "Вагнер умер в 1883 году, Духовный путь Ницше принял тогда примечательно иное направление ... чем он был ранее...". Вагнер был в духовном мире после свержения духов тьмы и его влияние на Ницше было иным, чем влияние Шопенгауэра. "Здесь начинается сверхличное, конкретное влияние; не то абстрактно-демоническое, о котором говорит психоанализ. ... Юнг так видит дело: Ницше нашел демона и проецировал его вовне, на Вагнера. Ну, да, проекция, экстравертивный, интровертивный типы — все это абстракция, а не действительность!"178(5)

1898. "Можно даже сказать: все тупоумие современного психоанализа уже находится во втором периоде развития Ницше со всем тем, что здесь пытаются вывести из непосредственно человеческой природы душев­но-материалистическим образом".65 с. 532

91. "Герман Гримм описывает историю, как бы неся огромное бремя на своей спине, Ницше же как будто постоянно это бремя трясeт".220(12)

227. Греческая духовная жизнь исходила из двух посвятительных начал — из аполлонического и дионисийского. Это чувствовали в кругу Р.Вагнера. Исходя из этого круга, Ницше написал "Рождение трагедии из духа музыки". 113(6)

244. "Эта жизнь нервов обнаруживается также в выборе новой публикой своего чтения. Сегодня читают тоже нервами. Дела нет до того, что стоит в книге; важно лишь возбуждение в которое приводится читающий с помощью всякой стилистической "парфюмерии", не имеющей отношения к делу. Я, как и другие, люблю Ницше, но его воздействие на многих, кажется мне, основывается не на содержании его мыслей, а на мистическом воздействии его стиля, которым он обязан своей больной нервной системе. Ницше читают не для того, чтобы следовать в выси за его идеями, но чтобы испытать возбуждающее действие его стиля. Я думаю, и Достоевский своей славой обязан не глубокой психологии своих образов, но той "таинственности", которая действует прежде, чем будет осознана. Двоякое должен уметь делать ныне писатель, если желает иметь большой успех: убаюкивать дух наркотическими средствами и всячески возбуждать тело". 32 с.13

385. "Нет никаких аргументов, с помощью которых можно было бы доказать, что материализм не верен. Отсюда преизбыток речей тех, кто на каких-либо теоретических основаниях хочет опровергнуть материализм. ... Нельзя портретом доказать, что существует оригинал. Столь же мало из материального отображения можно почерпнуть доказательство того, что дух существует. Не существует опровержения материализма. Существует лишь один путь, указывающий на волю, где можно найти дух совершенно независимо от материального; тогда его, конечно, найдут творчески действующим также и в материи. Но через какие-либо описания материального, от заключений о материальном не подняться к заключениям о духе, ибо всe, находящееся в духе, в материи находится лишь в отображении". Материализм возобладал в последней трети XIX в. потому, что люди не могли найти прямого доступа к духу. Спор между группами идеалистов и материалистов решился не доказательно, а силой. 225(1)
     "Враги спиритуального, такие как, например, Геккель, несут в себе спиритуальное глубоко сокрытым, и их ярость, неистовство направлена, по сути, против них самих. ... У таких личностей случается раздвоение "я", поскольку их сознание материалистично, а подсознание спиритуально". (Подобное случилось с Ницше.) 265, с. 236-237

1062. "Будущие историки обозначат эти дни (лекция от 22 апреля 1921 г.) как важнейшие в европейской истории* , ибо сегодня стало известно, как Средняя Европа отказалась от собственной европейской воли". И именно в сегодняшние дни есть веские основания особым образом обратиться к рассмотрению одной европейской индивидуальности, о которой уже говорилось не раз — Фридриха Ницше.
     Далее в лекции рассказывается, из какой тривиально-самодовольной, филистерской, высокомерно-сентиментальной среды вырос Ницше, как в гимназии он впитал в себя величественные устремления греческого духа, впитал через филологически формальную, тривиальную науку. И в нeм развилась глубочайшая антипатия к тому духу, которого он считал исходным духом интеллектуализма нового времени: он был захвачен антипатией к Сократу и ко всем сократовским устремлениям. (Конечно, от учителей гимназии он узнал лишь видимый призрак Сократа). И Ницше устремился к дионисийскому искусству. (Рождение трагедии из духа музыки). Далее идeт детальный анализ духовного пути Ницше, как он отразился в его произведениях. Его "Антихрист" явился честным выражением того, что вырастает в действительности из современных вероисповеданческих представлений. 204(7)

___________________________________________
* Речь идeт о просьбе немецкого правительства к президенту США "взять на себя роль посредника в во­просах репарации и установить те суммы, которые Германия должна выплатить союзным силам ... вместе с тем, нижайшая просьба убедить союзников согласиться на это посредничество". При этом нижеподписав­шиеся торжественно заявляют, что немецкое правительство выплатит любые суммы, какие назначит прези­дент США.

1063. "Известна митра епископа из VIII столетия. ... на ней есть знаки, и все эти знаки — свастики; свастика в различном порядке на митре епископа. ... Свастика ведeт нас назад в глубочайшую древность Мистерий, во времена, когда можно было наблюдать, как в человеческом эф. и ас.телах действовали цветы лотоса. ... Епископ носил это как знак своей силы. Но это стало мeртвым знаком, происхождение его стeрлось".
     "Я думаю, что в ходе времени много было сказано, достаточно много, чтобы понять, что в наше время особенно необходимо иметь уши для таких вещей, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть. ... Как больно сердцу видеть, как один ум, страдающий худшей болезнью в хаосе и смятении второй половины XIX в., почувствовал, что живeт в хаосе и темноте времени. Такой ум как Фридриха Ницше не понимают, когда с энтузиазмом подхватывают одну из его сторон". Ницше сам сказал (переоценка ценностей): "То, что я рассказываю, — это история последующих двух столетий. Я описываю то, что придeт и уже не может быть по-другому: восхождение нигилизма ... Вся наша европейская культура ... направлена к катастрофе. ... неспокойная, насильственная, слишком торопящаяся, подобная потоку, который хочет конца, который не может опомниться, который боится опомниться". 175(16)

1335. Р.Штайнер на педагогической конференции говорит о том, что было бы неплохо, если бы преподавание французского в школах прекратилось естественным путем. "Это было наибольшим заблуждением Ницше, когда он назвал немецкий язык вводящим в заблуждение. Это французский не только вводит в заблуждение, но и притупляет, выводит людей из самих себя. Когда кто-то с вдохновением говорит по-французски, то остается впечатление, что он не совсем в себе. ... Это сказано радикально. Но необходимо так взглянуть на вещи, тогда можно прийти к нужным нюансам чувств, с которыми входят в преподавание французского".
     "Французский — это почти отмерший язык, подобно латинскому в средние века; он уже тогда был мертв. ... Что дает французскому силу — это фурор, кровь французов. Язык, собственно, мертв, и он продолжает говорить как труп. Сильнее всего это выступило во французской поэзии XIX века. Душа совершенно коррумпируется через употребление французского языка". Пользуясь языком-трупом, французы и свою кровь ведут к отмиранию. 300-б с.280-282

1486."Последнего периода жизни Ницше не понять, если не учесть того, как во всех его ощущениях, во всем, что он чувствовал и думал, служа примером, действовал тот же самый элемент, который, например, у Достоевского, как психологический элемент, пронизывает его искусство. Эта особенность русского Востока, что всего человека постигают в непосредственно природном, но так, что это непосредственно природное рассматривается так же, как изживание духовного, ощущают человека так, что инстинкты в то же время ощущаются как духовное, не так, как на Западе и в Средней Европе, где это ощущается психологически, но душевно; — вот это теснится теперь в Ницше...". 65 с.534-5

Обедня

     101в. "Месса является церемонией процесса, обратного рождению, процесса умирания"... 343, с. 187
     Полуновые Мистерии: "Человек научается магической речи и, интонируя магическую речь, восходит к силам божественного мира". Так было в Мистериях кабиров, оттуда происходит христианская месса. 343, с. 26-27
     "В возвещении Евангелия, в совершении жертвы, в пресуществлении, в причастии заключено всеобщее духовное свершение — выраженное через внешнее культовое действие, — продолжение, продолжающееся действие Мистерии Голгофы". 344, с. 90
     В результате рождения человек проходит через четыре состояния. Совершается Мистерия рождения:
     1) Нисхождение из духовной общности;
     2) вхождение в родство с материей;
     3) приспособление к Земле;
     4) обретение дара речи.
     Потом мы совершаем путь назад, начиная с использования дара речи. В ритуале мессы этому соответствует первая часть:
     1. Евангелие.
     Далее следует приспособление к периферии. Совершается жертвоприношение, воскурение. Мы вверяемся воскурению, действующему против центральных сил Земли, к которым мы приспособились:
     2. Жертвоприношение.
     Мы произносим слова Евангелия так, что слова эти принадлежат не нам, они переходят в объективное. Мы передаем слово воскурению, способному принять форму слова (см. Мистерии кабиров. — Сост.). Затем следует дематериализация:
     3. Пресуществление.
     Далее, через смерть мы выводим наше Я вовне. Сила слова в воскурении вызывает действие сил, идущее от центра Земли к периферии и дальше в космос. Так обретаем мы силу соединиться с дематериализующимся, с высшим:
     4. Причастие.
     "В каждый момент рождаемся мы и умираем. ... В нас действует процесс, обратный тому, который действовал от нисхождения до выработки способности речи; процесс действует в нас, ведущий от Евангелия до причастия, от речи до соединения с Божественно-духовным. Совершаемое в таинстве мессы есть также совершающийся вовне процесс, постоянно противодействующий в нас рождению Это он порождает в нас беспрерывно дей-ствующие силы умирания". 343, с. 177-179
     Во время обедни "... священник стоит на северной стороне алтаря и читает Евангелие. Это имеет отношение к тому, что человек в первой коренной расе, полярной, также находился на севере; оттуда он все более и более нисходил в материю.
     Вторая часть обедни — жертвоприношение. Священник приносит в жертву то, что выражает собой высшего человека, как в древности человек жертвовал самим собой. Чаша есть символ человеческого сердца. Что мы имеем в сердце, представляет собой нечто будущее; сейчас оно еще недостаточно сформировано, но содержит в себе спиритуальное. Если человек больше не думает в материи, но в духе, то сердце становится органом мышления. Сегодня сердце еще личностно. Вино в чаше представляет личное человека. Просфора означает мозг. Хлеб и вино теперь превращаются в высшую природу — в Самом Христе.
     Третья часть обеденного священнодействия способствует преображению человека. Эта часть произносится тихо, так что ее может слышать только сам священник. Мы имеем тут дело с осмысленным образом, которым указывается на то, что Божественное в человеке является тем, о чем он может говорить лишь про себя (во внутреннем диалоге). Каждый может лишь самому себе сказать "Я". Поэтому тайным еврейским учением позволялось лишь с особым трепетом произносить имя Ягве, который есть собственное "Я" во внутреннем. Поэтому также при освящении святых даров слова произносятся полушепотом. ...
     Как в грубой, так и в тонкой материи представлено Божество. Хлеб и вино: Тело и Кровь. В тот момент, когда сознание полностью просыпается, так что мы имеем дело с пресуществленной материей, мы в действительности имеем на алтаре в просфоре такую материю, какая содержится в нашем мозгу, а в вине — какая содержится в нашем сердце.
     Определенным образом священник разламывает гостию на определенное число частей, а именно: на девять (далее следуют их названия на лат. языке) ...
     1. воплощение
     2. рождение
     3. покров
     4. явление
     5. страдание
     6. смерть
     7. воскресение
     8. слава
     9. царство
     Эти девять частей представляют преображенного человека, причастного к высшему. Это девять частей человека, члены, переживаемые человеком внутри своей личности: 1-7; 8-й и 9-й выступают за пределы личности, поэтому их кладут рядом с остальными.
     Так в причастии человек соединяется со своей семичленной природой и устремляется к 8-ми и 9-ти: к Глория и Регнум. Это сопровождается Paternoster (Отче наш). Сначала в "Отче наш" указывается на сущего Отца Небесного, затем — на "Имя", Имя Бога, Логоса, ставшего во Христе плотью, затем на "Царство Твое". Все в целом есть подобие существующего мира. Нужно понять свое причастие существующим миром. Лишь вышедший из Мистерий человек понимал мир. Это выражено в "Отче наш".
     В особенно праздничных случаях совершается шествие с "Санктиссимус" — это священная дароносица, внутри которой находится святое тело. Сверху на дароносице имеется солнцеподобное закругление с лучами; оно заключено в оболочку в виде полумесяца. Таким же образом были (в древности) представлены Озирис и Изида. Соединение Изиды и Озириса как символ состояния, когда Солнце еще заключало в себе Луну — это стоит на "Санктиссимус" как символ всей мессы. ...
     Когда мы празднично видим и слышим мессу, с полным пониманием, то перед нами предстает последний отблеск совершавшегося в древних египетских пирамидах священнодействия.
     Из солнечного человека, Озириса, возник физический человек; солнечным человеком должен он вновь стать. Бессознательно он сошел с солнечных высей, сознательно должен на них взойти. ... Солнечный Герой..." Д. 110, с. 6-8
     "Евангелие — внутреннее человека.
     Жертва: воскурение, восходящее; слово передается воскурению, в воскурении оно восходит, после того, ка оно вышло во внешний мир.
     Претворение: берется столько субстанции, сколько в воскурении поднялось вверх. Земля (и) без людей дает в хлебе и вине действовать Слову и Жертве.
     Причастие: Бог дает то, что высказано в Евангелии". 343 (II), с. 70
     "Слово — тепло; жертва — воздух, сообщение с небесным миром; претворение — вода; соединение — земля, сообщение с земным миром". 343(II), с. 67
     Четыре части мессы в связи с элементами:
     "Слово (Евангелие) — воздух — тепло
     Жертва — вода — воздух
     Пресуществление — земля — вода
     Причастие — земля". 343, с. 86
     "Чтение Евангелия (во время мессы) для современного человека составляет лишь одну часть; другая часть приходит к выражению в проповеди. ... Проповедь действительно является таковой, если речеобразующая сила проодушевляет говорящего, т. е. если он говорит не только из своей субстанции, но также и из субстанции гения речи. ... Гений речи необходим не для религиозности, которую нужно нести в собственном сердце, а для религиозного действия в человеческой общности". Тут речь идет о попечении души; интеллектуализм же разъединяет людей. Теологическое образование стало совершенно интеллектуалистическим. 343, с. 114
     Когда после исповеди грешнику говорится: читай пять раз в день "Отче наш" в знак покаяния, то такая "меновая торговля" между грехом и "Отче наш" есть нечто ужасное. Эта молитва требует совершенно особого, торжественного настроения. В ходе обедни ее следует читать после совершения пресуществления. 344, с. 85
     Хлеб и вино должны освящаться во время каждой обедни, а не заранее на много служб. 344, с. 45
     "Сегодня петь обедню не следует, сегодня она должна говориться, поскольку в нее должно войти внутреннее сознание; должен быть понят ее смысл. ... Лишь "Ite missa est" в католической мессе может петься". "Это был древний метод рецитирования, каким говорилась месса" в эти первые века Христианства. Его называют теперь "пением", но это было никакое не пение. 344, с. 111, 114

     634. "Не так далеко, как Эд. Шюре, не в сами Мистерии, однако до врат Мистерий проложил свой путь Ницше, когда создавал свое произведение о рождении трагедии из духа греческой духовной жизни". 54 (14)

     709. У Ницше была плохая связь эф.тела с физическим. Все переживаемое им было более духовно, менее взаимосвязано с физ.телом, чем у других людей. Ницше поставил вопросы, ответив на которые, он стал бы антропософом. 108 (18)

     168. "Мыслительная деятельность охватывает мозг, иначе говоря, какую-либо часть центральной нервной системы, производит в ней известную работу, вызывает, скажем, некоторого рода движение в атомистических частях, приводит их в то или иное движение. Вследствие этого они становятся зеркальным аппаратом, и мысль получает отражение и доходит, как таковая, до сознания души". "Подобно тому, как в малых размерах совершается работа мыслей и производит свои маленькие гравировки (нашего мозга, что делает его зеркальным), так и весь наш организм должен быть построен из Космоса по этому же самому образцу мыслительной деятельности. ...Космос мыслит нас".
     "Верхние констелляции (мировоззренческие) можно выдержать, сумев с помощью внешних отношений занять соответствующее положение в мире. Что лежит ниже линии, ведущей от идеализма к реализму, человек выдерживает только в том случае, если погружается в духовный мир, чего не мог сделать Ницше. Под выражением "внешним образом занять положение в мире" я имею в виду, например, приобретение с помощью воспитания или благодаря внешним жизненным отношениям положения в мире. ...Медитативная жизнь, жизнь, отмеченная изучением и пониманием Духовной науки, имеет значение для всего того, что лежит ниже линии идеализм-реализм". 151(4)

III. ЗАГАДКИ ФИЛОСОФИИ (часть 1)

     202а. "Что сегодня надлежит делать философам, так это изучать философию, чтобы упражнять мышление. Изучение философии сегодня есть мыслительная медитация". В таком духе написаны "Загадки философии". Ницше стремился в философии иметь тренинг для мышления. "В философии сегодня необходимо мыслительное перевести в живое, не противопоставлять себя, как субъект, стоящей вовне истине, но истину переживать. Лишь тот, кто таким образом понимает современную философию, способен понять и противоположное, что при чтении антропософских сочинений и слушании антропософских лекций дело не сводится к тому, чтобы усваивать догмы".
     Углубляясь в систему философии, мы не берем из нее ничего, мы на ней учимся. "Антропософия должна в первую очередь помогать в выработке образности, необходимой для..." созерцающей силы суждения. Сообщая мысли, взятые из имагинативного мышления, необходимо в слушающем возбудить образную силу. 343, с. 125

     450. "Брентано отшатывается от духовного. Ницше разбивает духовное". Они подобны друг другу, но в жизни один другого не понимали. В наше время и сильные искатели истины проходят мимо друг друга" 213(9)

7. Ницше как борец против своего времени

     451. Конечной целью Ницше является описание типа сверхчеловека. "Мой образ сверхчеловека (в кн. "Фр.Ницше — борец против своего времени". ИПН 5) является полной противоположностью карикатуре, набросанной в мгновенно разошедшейся книге о Ницше г-жи Лоу Андреас-Заломе. Нельзя представить себе ничего более противоречащего духу Ницше, чем то мистическое чудовище, которое сделала г-жа Заломе из сверхчеловека. Моя книга показывает, что нигде в идеях Ницше не встречается ни малейшего следа мистики. Я не пускался в опровержение взгляда г-жи Заломе на мысли Ницше в его "Человеческое, слишком человеческое", "Источник моральных ощущений" и др. работах. Такая посредственная голова, как Пауль Рее, не могла оказать значительного влияния на Ницше". 5 (предисловие)

8. Марксизм — бессилие философии

     470. "Противоположность миропостижению Ницше, в материалистическом понимании истории и жизни, наиболее выразительно выступила через Карла Маркса (1818-1883). Маркс отрицал всякое участие идеи в историческом развитии: "бытие определяет сознание"."
     "Что Огюст Конт получил из естественнонаучных представлений — понимание общества на основе фактических событий жизни, — к этому Карл Маркс хотел прийти путем непосредственного наблюдения хозяйственного развития. Марксизм — это смелейшее оформление духовного течения, берущего за исходную точку доступные в наблюдении внешнему непосредственному восприятию исторические явления, чтобы таким путем понять духовную жизнь, все культурное развитие человека. Это является современной "социологией". Она ни в каком отношении не берет человека как отдельное существо, но как элемент социального развития. ...Прежде спрашивали: какие права подобают отдельному человеку благодаря его собственному существу (естественное право) или: как человек познает согласно своему индивидуальному разуму? Социологическое же течение (Маркс, Лассаль и др.) спрашивает: какие правовые представления, какие познавательные понятия закладывают социальные связи в отдельного человека? Что я образую некие представления о вещах — зависит не от моего разума, а является результатом развития, из которого я рожден. В марксизме самосознающее "я" полностью смещает свое собственное существо; оно загоняется в море фактов, которые разыгрываются по законам естествознания и социальных отношений. В этом мировоззрении бессилие нового философствования в отношении человеческой души достигает своего предела. "Я" — самосознающая человеческая душа... боится не найти в собственных глубинах того, что дает ему бытие и сущность. Оно хочет из внешней сути, пребывающей вне его, получить свое собственное существо. ... Хотят философию образовать естественнонаучно, однако при этом образовании теряют смысл философской постановки вопросов". 18(16)

     1195. "Я с трудом привыкал к Ницше. Я любил его стиль, любил его смелость, но мне совершенно не нравилась его манера говорить о глубочайших проблемах, не погружаясь в них сознательно душой в духо­вном переживании. Но мне также казалось, что он говорит о многих вещах, бесконечно близких мне по духовному переживанию. Я чувствовал себя близким ему в его борьбе и ощущал потребность найти выра­жение этой близости. Ницше являлся для меня одним из самых трагических людей современности. И тра­гизм его вытекал, по моему убеждению, для более глубоко настроенной человеческой души из общего ха­рактера духовного направления естественнонаучной эпохи. В таких ощущениях прожил я последние годы моей венской жизни". 28 (гл.13)

     1196. "Почему не ценить высокое, если оно действительно имеется в наличии, пусть даже в ницшеан­ской форме". 39 с.174-175

     1199. "Лишь когда я удалялся от оживленного круга своих знакомых, мне становилось ясно, что род­ным для меня был только духовный мир, зримый мною внутренне. Связь с этим миром была для меня лег­ка. И в то время я часто вспоминал, как труден был для меня в эпоху моего детства и юности путь к внешнему миру через органы чувств. Мне было всегда затруднительно удерживать в памяти внешние, не­обходимые в области наук даты. Мне приходилось очень долго рассматривать какой-нибудь предмет, что­бы запомнить, как он называется, к какому классу относится и т.д.; чувственный мир был для меня те­нью, отображением. Мимо моей души скользили как бы образы, в то время как связь с духовным носила характер совершенно реальный. Я почувствовал это больше всего в начале девяностых годов в Веймаре. Я заканчивал тогда мою "Философию свободы"... Своей душой я жил в мире, граничащем с внешним, но я всегда был принужден переходить какую-то границу, когда нужно было иметь дело с внеш­ним миром. У меня было множество знакомых, но в каждом отдельном случае мне приходилось при сопри­косновении с ними выходить из моего мира словно через какую-то дверь. Мне казалось, что, подходя к внешнему миру, я словно попадаю куда-то в гости. Однако это не мешало мне принимать оживленное учас­тие во всем, что происходило при таких посещениях; я даже чувствовал себя в таких случаях совершен­но как дома. Так было это с людьми, так было и с мировоззрениями. Я охотно бывал у Зуфана, а также и у Гартлебена*. Зуфан никогда не бывал у Гартлебена, Гартлебен же — никогда у Зуфана. Ни тот, ни другой не могли усвоить себе направления мышления и чувствования друг друга. Я же был как дома и у Зуфана, и у Гартлебена. Но ни Зуфан, ни Гартлебен не могли приблизиться ко мне. Они, подходя ко мне, оставались все же самими собой. В моем духовном мире я не мог переживать никаких визитов.
     Я смотрел на различнейшие мировоззрения, проходившие перед моей душой: естественнонаучные, идеалистические и множество оттенков того и другого. Меня влекло проникнуться ими, двигаться среди них, но они не освещали мой духовный мир. Это были встававшие передо мной явления, но не действитель­ность, в которой я мог бы жить.
     Так обстояло дело в моей душе, когда жизнь поставила меня в непосредственную близость к таким мировоззрениям, как мировоззрения Геккеля и Ницше. Я ощущал их относительное правомочие. По причине своей душевной организации я не мог сказать о них: это в них правильно, а это неправильно. Ибо тогда я был бы вынужден ощутить жившее в них как нечто чуждое мне, тогда как ни одно из них не было для меня более чуждо, чем другое. Ибо родиной моей был для меня зримый мною духовный мир, а в любом другом мире я чувстовал себя "как дома". "Может показаться, что все, что я описываю, было для меня безразлично. Но это не так. У меня было совсем другое ощущение. Я относился с полным участием ко всему другому, когда вносил в него собственные суждения и ощущения". 28 (гл. 16)

______________________________________________
*Сотрудники архива Гете в Веймаре.

     1202. "Я благодарен фрау Форстер-Ницше за то, что она при первом же моем появлении повела меня в комнату Фридриха Ницше. Там на диване лежал помраченный гений с изумительно прекрасным лбом, лбом художника, мыслителя. То были первые послеобеденные часы. Эти глаза, казавшиеся и в по­тухании пронизанными душой, воспринимали еще картину окружающего, не имевшую уже доступа к душе. Мы стояли около него, но Ницше на знал об этом. При взгляде на одухотворенное лицо можно было по­думать, что оно является выражением души, все утро создававшей в себе мысли и отдыхавшей сейчас. Внутреннее потрясение, охватившее мою душу, перешло как бы в понимание этого гения, взгляд которого был устремлен на меня, но не сталкивался с моим. ... Перед моей душой возник образ: душа Ницше, как бы парящая над его головой, неограниченная уже в своем духовном свете, свободно отдававша­яся духовным мирам, к которым она стремилась до своего помрачения, но так и не нашедшая их и при­кованная еще к телу, знавшему о ней лишь постольку, поскольку этот мир был тоскою. Душа Ницше была еще здесь, но она могла лишь извне поддерживать тело... До этого момента я читал Ницше, ко­торый писал; теперь я узнал Ницше, несшего в своем теле идеи из отдаленных областей духа ... В моих мыслях я мог лишь лепетать о том, что я видел тогда. И лепет этот составляет содержание мо­ей книги "Ницше как борец против своей эпохи". Но в лепете этой книги скрывается все-таки истинный факт, что она внушена мне образом Ницше". 28 (гл.18)