355. Из Архангелов, ведущих различные германские народы, один выдвинулся в Архаи и стал ведущим духом пятой послеатлантической эпохи. Дух Времени греко-латинской эпохи стал вождем экзотерического Христианства. Римская история также была ведома своего рода Духом Времени, поднявшимся из ранга римского Архангела и для общей цели соединившего свою деятельность с деятельностью христианского Духа Времени. Оба они стали воспитателями того германского Архангела, который поднялся до Духа нашей эпохи примерно в период с XII по XVI-XVII столетие. "Он также принадлежит к великим, ведущим Духам Времени, как и те, которые в свое время были Духами египто-халдейской, пра-персидской и индийской эпох.
     ...Но ему пришлось пойти на компромисс с ...египетским Духом Времени. ... В этом причина многообразия, расщепленности и изрезанности нашей эпохи".
     Благодаря деятельности этой троичности, этого трифолиума во всей нашей эпохе стало возможным возникновение культур и народных душ самых различных оттенков. Для Духа Времени представилась возможность проявить свою деятельность в богатой красочности. Архангелы, получающие "директивы" от Духа Времени, исполняют их самым различным образом. 121 (7)

261. "Можно было бы предполагать троякое понимание посланничества Христа Иисуса.
1. Понимание избранными учениками, которое они могли бы иметь о космическом элементе Христа.
2. Понимание, которое должны были бы иметь евреи о том, что распространяется в самом еврейском народе.
3. Понимание, которое должны были бы иметь римляне о том, что евреи отныне жители не толь-ко Палестины, но и всего мира".
     По первому вопросу. "Почему печалился Христос? Что Он не боится креста — это понятно само собой. Его страшит, смогут ли те, кого Он избрал, устоять в этот момент, в который должно решиться: хотят ли они своей душой идти с Ним, пережить все вплоть до креста? Будет ли состояние их сознания таково, что они смогут бодрствовать душой? Это должно решиться. Это та чаша, которая приближается к Нему. ...Он молится: ...не дай Мне еще узнать, что Я стою совсем один, как Сын Человеческий, но что и другие идут со Мной". Однако ученики засыпают, "и Ему ясно, что Он стоит один, от не идут с Ним до креста. Чаша не прошла мимо". По второму вопросу. В сцене Иерихонского исцеления один слепой кричит: Иисус, Сын Давидов! Зрячие же Его не узнали. По третьему вопросу. Пилат равнодушен к имени Царь Иудейский. 139 (9)

Палладий

1244. В греко-латинскую эпоху жили в непосредственном соединении с внешним миром. Греки не пережи­вали Солнце как источник жизни, но "...как нечто такое, что пронизывало их изнутри. И они чувствовали тот элемент, где Солнце внутренне живет в человеке, они это чувствовали как элемент эроса, как элемент лю­бви. Эрос, солнечное в человеке, вот что жило во внутреннем переживании грека; поэтому Солнце — божест­венный источник любви". В 5-ю эпоху Солнце переживают как физический шар. Солнце затмилось для людей. "Нисходя все глубже внутрь человека, жизнь Солнца исчезла в его подосновах, в морских глубинах души. В морских глубинах души несет сегодня человек солнечное. Он не должен достигать его, ибо Страж Порога стоит перед этим, поскольку это находится в тех подосновах, о которых древние учителя Мистерий говорили, что грешны уста, произносящие это, и грешны уши, слышавшие об этом. И еще в IV столетии имелись школы, учившие ради широкого распространения Христианства, и в них говорилось: о тайнах Солнца говорить не дол­жно; должна прийти цивилизация, которая не будет знать тайны Солнца".
     Действие сил из Универсума выразилось через Константина. При нем Христианство приняло форму, отринув­шую Солнце. Юлиан Апостата поплатился жизнью за то, что хотел тройственную тайну Солнца унаследовать как традицию с Востока. Мир не захотел идти с этим. Теперь мы живем на другом полюсе развития. В 1У в. был упадок, теперь мы нуждаемся в новом начале. Апостата стоит на развалинах старых эпох. Бессчетное число полных мудрости памятников, манускриптов и произведений искусств, способных выдать тайну Солнца, было уничтожено. Чтобы прийти к свободе, человек должен пройти через веру, что Солнце — это газовый шар, странствующий по миру.
     "Солнечная тайна ощущалась (в древности) как величайшее духовное сокровище человечества. И это было символизировано через т. наз. Палладиум. Одно время он был в Трое, и жрецы Мистерий в Трое должны были видеть в этом Палладиуме то, что они открывали людям сакраментально, культово, что составляло сущность Солнца. Затем он был перенесен в Рим, и это составляло тайну посвященных Рима, что Палладиум хранится в Риме. Рим хранил Палладиум. И, по сути говоря, посвященные жрецы Рима и первые римские императоры, а именно еще Август, работали, действовали в мире из сознания, что Рим хранит у себя величайшее сокровище мира, по меньшей мере внешне-символически. Он хранился в сокровеннейшем из римских храмов под основани­ем стен, и о нем знали лишь те, кто знал величайшие тайны римской жизни. Духовно же он стал известен тем, кто нес в мир Христианство. И знание о том, что Рим хранит сокровище Палладиума, вызвало первый поход христиан на Рим. Причина здесь была спиритуальная.
     Когда же при Константине Христианство секуляризировалось, Палладиум у Рима был изъят. Константин основал Константинополь, и под колонной, которую он там себе воздвиг, он повелел положить Палладиум. Римское Христианство должно было далее развиваться так, что у него знание о солнечных тайнах было отня­то именно теми императорами, которые Христианство утвердили в Риме внешне, в форме его жесткого механизма. Во внешнем, мировом утверждении Христианства через Константина Христианство утратило мудрость мира, что внешне выразилось в перенесении Палладиума в Константинополь.
     В некоторых частях славянского мира люди толкуют все это в своем смысле. Вплоть до начала XX в. там господствовала вера, что в неотдаленном будущем Палладиум из Константинополя будет перенесен в один из славянских городов. ... Да, Палладиум был перенесен на Восток, где жила пришедшая в упадок древняя муд­рость, охватываемая темнотой. И в дальнейшем развитии мира все зависит от того, будет ли сокровище Пал­ладиума освещено мудростью, находимой в сокровищнице познания Запада, подобно тому, как Солнце являет­ся отражателем света, даваемого ему из Универсума. Палладиум, древнее наследие, был в Трое, Риме, затем в Константинополе и далее должен был быть унесен во тьму Востока; Палладиум, солнечное сокровище, он должен ждать, пока духовно на Западе темное сокровище обычного познания природы освободят от сумерек. Так со святейшими традициями связано европейское развитие. ... Солнце исчезло в подосновах человечества. С помощью духовно-научного развития мы должны Солнце найти вновь. Человечество должно вновь найти Солнце, иначе Палладиум исчезнет в темноте Востока. Сегодня грехом является ... говорить: Ex orient lux (свет с востока). — Свет с Востока больше не может приходить. Восток — в упадке. Но он ждет — ибо он будет обладать сокровищем, солнечным сокровищем; хотя и в темноте, он ждет свет с Запада. ... Флюоресци­рующим телом, темным в себе является Палладиум; если его пронизывает свет, то он вспыхивает. Так будет с мудростью Востока: темная в себе, она засветится, станет флюоресцировать, если ее пронижет мудрость Запада, духовный свет Запада". 208(20)

IV. ХРИСТИАНСТВО И ЦЕРКОВЬ В ЭПОХУ ДУШИ СОЗНАТЕЛЬНОЙ

1. От эллинизма к европейской культуре.

Падение эллинизма. Константин

286. Правивший во времена Константина Лициний хотел во время особого праздника высмеять обряд христианского крещения. Но когда мим Геласинус в белых одеждах был погружен в тeплую воду на глазах у многочисленных зрителей, то вместо того, чтобы затем это высмеять, он заявил: "Теперь я христианин и останусь таковым всеми силами моей души!... Это означает, что Лицинию был дан, таким образом, духовным миром ответ; вместо издевательства над крещением произошло действие крещения. Так он распознал смену времeн. — Такой посвященный цезарь, каким был Лициний, вопрошал богов, вступил с ними в борьбу и получил отрицательный ответ. ... Для язычников (это не наши времена) это был полноценный ответ, с которым считались". 175(13)

287. "Как первая Мистерия Голгофы произошла в Палестине, так совершилась она вторично благодаря константинизму. Вследствие искоренения Мистерий Христос как историческое явление был распят и убит вторично. Ибо ужасное разрушение, происходившее в течение столетий, было не только разрушением великих художественных и мистических деяний, но и разрушением важнейших человеческих переживаний. Но только тогда не понимали, что разрушалось вместе с внешним разрушением, ибо было уже утрачено более глубокое понимание этого. Когда были разрушены храм Сераписа, храм Зевса с их великолепными статуями, то люди говорили: ну, если уж такое разрушается, то разрушители правы, ибо, согласно древним преданиям при разрушении храма Сераписа должны низвергнуться Небеса и хаос воцариться на Земле, но этого не случилось, хотя римские христиане сравняли храм с землeй, — так говорили люди. Да, внешние физические звeзды не упали. ... Вместе с храмом Сераписа пала вся необъятная мудрость, которая превышала физический небосвод. Пала древняя мудрость, отзвуки которой слушал Юлиан Отступник в Элевзинских Мистериях, где ещe открывались духовное Солнце и духовная Луна, посылавшие свои импульсы. В хаос превратилось то, что переживали древние в Мистериях Митры и в египетских Мистериях. Там внутренне, с помощью жертвоприношений, переживали тайны Луны и Земли, отражавшиеся в самом человеке, когда он приходил внутренне к переживанию, познанию самого себя. Небеса рушились и Земля стала хаосом в духовном смысле, ибо исчезнувшее в те столетия можно сравнить с утратой в наших условиях органов чувств, когда мы не смогли бы сказать, где земля, а где небо. ... Но мы должны верить в воскресение, если не хотим верить, что исчезнувшее исчезло совершенно. ... для этого же необходимо воспринять сильные, мужественные понятия. ... Ибо люди должны почувствовать, что хотя благодаря мировой космической необходимости столетия прожиты даром, впустую — конечно, только с некоторой точки зрения это является необходимостью, — но всe это для того, чтобы из сильного внутреннего побуждения, свободного побуждения был найден Импульс Христа; люди же должны освободиться от того самодовольства, в котором они погрязли теперь". 175(15)
     "Через Марка и Ормуса (Ormus), бывших учениками Христа после Его воскресения, были преобразованы мистерии и ритуалы". 265, с. 95

Юлиан Апостата

289. "В Юлиане действительно было что-то такое, как бы аура, которую в его окружении ощущали со страхом". Он родился в царской семье и уже до его рождения вопрошали сибиллины книги и т.д. Всe говорило против Юлиана, и ещe мальчиком он должен был быть убит вместе с братом. Он остался жив потому, что побоялись, убив его, вызвать ещe более худшие последствия. Его душу особенно воспламеняла каждая встреча с чем-либо эллинским. С возрастом он был посвящен в Элевзинские Мистерии. Он вновь стал посвященным цезарем. Благодаря посвящению, он знал о духовном возникновении мира, как духовное происхождение мира изживает себя в планетной, солнечной системе; он знал о том, что в то время уже было известно совсем немногим: о связи солнечного действия и солнечного Существа с древним Гермесом-Логосом. Он не был, собственно, противником Христианства, но хотел сохранить в мире эллинизм.
     "Юлиан с определeнным правом воспринял инстинкт искать духовное толкование Сына Человеческого. Перед его душой встала мысль: в Элевзине ты посвящен; а что, если попытаться получить посвящение в персидские Мистерии, в Мистерии, в которых звучит учение манихеев? Тогда, может быть, тебе удастся восстановить беспрерывное развитие, к чему ты стремишься? — Это гигантская мысль". Она послужила основанием похода Юлиана в Персию. "Преодоление зла, преодоление материи понятием было заложено в манихействе. Постижение глубокого смысла зла, а в связи с ним и вопроса о Христе Иисусе, — это стояло перед душой Юлиана, это хотел он извлечь из персидского посвящения и принести в Европу. Но он был убит последователем Константина, и в Европе возобладал процесс абстрактного мышления".
     Юлиан "был человеком глубочайшей любви к истине". Он хотел восстановить Иерусалимский храм, и уже были наняты для этого рабочие и собраны деньги. И боги способствовали Юлиану: все рабочие имели видение пламени, вспыхнувшего на их рабочих местах. Но мероприятие всe же не удалось. 175(14)

5. Империум Романум

Цезари и Христианство

311. Значение такой необычной фигуры, как первый римский император Август, неизвестно истории. "Ибо император Август стоял в средоточии римских стремлений, которые совершенно сознательно искали осуществления такого состояния мировой культуры, которое должно было затмить перед человечеством всe, что несло душу рассудочную, или характера, чего люди в культуру, начавшуюся в 747 г. (до Р.X.; 4-ая культура), должны были достигать путeм собственной работы. Люди в первую очередь должны были, согласно этим намерениям, быть ограничены тем, что они выработали до этой эпохи души рассудочной, тем, что было приобретено в эпоху души ощущающей, в древнеегипетскую культуру.
     Если позже, в 666 г. (по Р.Х.) мудрецы академии Гондишапур позднейшее хотели внести в более раннее время, то во времена императора Августа человека лишали того, что он мог выработать в своe время. Но зато он должен был в древней славе, в древнем значении иметь то, что было свойственно человечеству в прежнее время, в эпоху древней Персии, в эпоху египетско-халдейскую ".
     "Во-первых, хотели законсервировать смысл, ощущение смысла древних культов, тех культов, которые были тысячелетия тому назад у египтян и в передней Азии, а также и ещe далее в Азии. ... Хотели некоторым образом выключить человеческий рассудок, сделать бездейственным человеческий интеллект, вырабатывать одну душу ощущающую путeм ввода грандиозных, потрясающих культов, которые были действенны в древности, когда человек ещe не пришeл к интеллекту, которые были действенны во времена, когда из души ощущающей должен был возникнуть культ богов, дабы люди не остались без богов. То были большие, значительные культы, которые должны были заменить размышление, которые в полугипнотическом состоянии, в соответствии с древней, атавистической нравственностью должны были оживлять в душах сознание богов и божественное блаженство. В Риме вновь хотели оживить это ощущение... Этого ощущения, которое император Август с его мощными, обращенными назад импульсами посвящения хотел ввести в Риме, не было в Греции. Греки не хотели возвращаться к прошлому. Грек хотел иметь перед собой то, что сам мог понять, с чем мог соединиться. И если бы не пришeл христианский импульс ... если бы вскоре христианский импульс не начал действовать против намерений Августа и его последователей, то из Рима изошли бы ещe более блестящие культовые действия, чем те, которые там имели место. ... Из Рима должен был изойти могучий культ и затуманить весь мир, лишив его возможности освоить душу рассудочную и последующую душу сознательную. И если академия Гондишапур должна была дать человечеству душу сознательную, чтобы лишить его всего последующего ... то исходившее из Рима должно было вообще не допустить прихода души сознательной". 184(15)

312. "Римские цезари, заставившие посвящать себя, дабы проникнуть к определeнным тайнам духовного мира, благодаря этому посвящению более или менее предчувствовали всеобщие, огромные, далеко идущие последствия Импульса Христа. Разумеется, среди римских цезарей были и такие, которые несмотря на посвящение, полученное путeм принуждения, мало что понимали в тайнах; но были и другие, которые понимали настолько много, что могли почувствовать действенность, силу Христовой Мистерии. И именно наиболее одарeнные, проницательные из этих посвященных цезарей начали проводить определeнную политику по отношению к распространявшемуся Христианству. Это начал делать Тиберий, первый после Августа император. На это могут возразить: да, но ведь в это время Христианство ещe не имело никакого распространения. Но такое возражение неосновательно. Ибо Тиберий, посвященный в известном смысле в древние Мистерии, именно осознал, что речь идeт о чeм-то значительном, когда ему сообщили из Палестины о том, что пришло в мир как Импульс Христа. И мы уже можем различить, как при Тиберии начинается та политика, которой следовали по отношению к Христианству посвященные римские цезари. Именно Тиберий объявил свою волю, которая состояла в том, чтобы воспринять Христа как Бога среди других римских богов".
     У римлян было обыкновение, одержав победу над каким-либо народом, переносить к себе в Рим их богов, которым следовало поклоняться. "И, как правило, перенималась не внешняя экзотерическая религия; в римских местах посвящения воспринимались также тайны чужих Мистерий и соединялись с мистериальным культом древней Римской Империи. В то время было распространeнным воззрение, что без духовной силы, представленной богами, нельзя и не должно управлять; это разумелось само собой. Тиберий хотел, таким образом, силу Христа, какой он еe себе представлял, попросту присоединить к импульсам, исходившим из божественных сил, признаваемых им и другими его народами. Сенат воспротивился этому требованию Тиберия, и оно не осуществилось. Но посвященные римские цезари всe вновь пытались это осуществить, например, Адриан. И всe вновь противились этому сановники, имевшие влияние на политику посвященных цезарей". 175(13)

313. "Без малейшей вины руководителей Мистерий тайны Мистерий во времена События Голгофы не могли быть сохранены. ... Что неправомерно вывело Мистерии из сферы их тайн, было романской Империей, римским империализмом. Руководители Мистерий были не в силах противостоять нападкам римских цезарей. ... И насилие цезарей над духовной жизнью отразилось на всех событиях того времени".175(12)

     64. "Итак, слились воедино во временном развитии крушение Соломонова храма и восхождение, рождение Христианства. Соломонов храм был символическим, пространственным образом мирового содержания; Христианство, взятое как явление во времени, стало новым образом мира. В Христианстве главным является не то, что выступает как пространственный образ, как в случае Соломонова храма. В Христианстве важно понять следующее: земное развитие шло до Мистерии Голгофы, затем произошла Мистерия Голгофы и все развитие пошло через излившегося в среду человечества Христа, тем или иным образом далее. Христианство понимают только те, кто постигает его через образы, протекающие во времени. ... Соломонов храм, также как и внутреннее содержание фарисейской и саддукейской жизни, заключал в себе душу мирового сознания того времени. Кто ищет душу мирового сознания, какой она была 2000 лет назад, тот находит ее в ветхозаветном иудействе. В эту душу было погружено семя Христианства; во все то, что могло быть выражено пространственно, было внесено новое семя того, что стало выразимым лишь во времени. На месте бытия встало становление — в этом заключено внутреннее отношение развивающегося Христианства к душевному того мира, к иудейству, которое пребывало в Соломоновом храме, рухнувшем в ходе мирового развития. В душе древнего иудейства родилось Христианство.
     Дух же следует искать в эллинизме. Как в иудействе Христианство обрело душу, так в эллинизме оно обрело дух. Собственно, Евангелия, какими они унаследованы миром ... в существенном пришли через греческий дух. Мысли, которыми мир может думать о Христианстве, являются греческой духовной мудростью. Первые писания отцов церкви в защиту христианства появились на греческом языке. ... Тело же дал Рим... в том смысле, в каком обладает телом социальная культура человечества. Рим в существенном есть образ внешних тенденций, учреждений, а мысли о внешнем устройстве и живут во внешнем устройстве: телесное в историческом бытии, телесное в историческом становлении. ... Существенное в Христианстве, естественно, вступило в мир с Христом Иисусом, но родилось Христианство в иудейской душе, в греческом духе и в теле Римской Империи". 187 (2)

     74. Характеризуя Христианство с внешней стороны, следует сказать, что это "религия мудрости". "Первые распространители христианской религии были, фактически, образованнейшими, глубочайшими и значительнейшими людьми своего времени. Они взирали на Основателя Христианства с позиций этой учености". Чтобы в этом убедиться, стоит лишь почитать Климента Александрийского, Оригена и др. "Христианство тогда еще потому распространялось с "молниеносной" быстротой, что не содержало в себе аскетизма, потусторонности. Люди приобщались к нему в непосредственной повседневной жизни. Тертуллиан говорит: "Мы, христиане, не знаем, что чуждо человеческой жизни. Мы не отходим от повседневной жизни, мы хотим принести нечто человеку, каким он является в повседневной жизни, мы хотим представлять мир, мы хотим наслаждаться тем, что в мире. Но мы не хотим ничего знать о разврате Рима". 51 (3)

     77. "Ев.от Марка написано для римлян, и оно направлено против того, что образовалось во внешней Римской Империи, в мировой империи. Оно написано против законодательного строя, против социального строя Римской Империи; это письменное возражение против Римской Империи. Те иудеи хорошо знали или, вернее, хорошо чувствовали, в чем было дело, когда они говорили: "Мы должны Его убить, иначе весь народ последует за Ним, а тогда придут римляне и отнимут и страну, и власть". Против иудаизма и против римства написаны Ев. от Матфея и Ев. от Марка. ... не против иудаизма по сути, естественно, а также и не против самой сути римства, но против всего, чем стали в то время иудаизм и римство внешне, как земные царства, противостав царству Небесному, или Царству Бога". 175 (10)

     84. "Арий верил в постепенное развитие человека. Оно представало ему безграничным; обоготворенным называл он его. Человек может достичь подобия Богу — таков истинный арианизм. Ему противостоял римский догматик Афанасий, который в ответ на это сказал: Божественность Христа должна быть превыше всего, что связано с человечеством, она должна быть возвышена до абстрактности, до потусторонности по отношению к постепенно развивающемуся в Риме догматизму. ... Христианство должно стать основой Римской Империи — таков был тот важный вопрос, что решался в начале IV века (Никейский собор 325 г.)". Нашествие германцев поставило перед Римской Империей задачу так переформировать христианское учение, чтобы оно стало "носителем политической системы". В результате власть Рима так возросла, что Карл Великий свою корону получил из папских рук. Монашество стало средством противостоять "политическому облику христианства". Люди уединялись в монастыри не для того, чтобы бежать от мира, а чтобы исповедовать форму христианской религии, чуждую политике. 51 (3)

     85. "В IV столетии Христианство стало государственной религией, т.е. в Христианство протиснулось нечто такое, что больше не могло быть религией". 203 (16)

     93. "Генрих II (правил с 1002 по 1024 г.) признан католической церковью за святого. Но он стремился спасти для Христианства воззрение, что в Христе Иисусе жил Солнечный Дух. Он также выступал за католическую не римскую церковь. И это в XI веке! Увенчайся его стремления успехом, Христианство выступило бы в его мировом значении, и через религиозную жизнь уже тогда люди получили бы Духовную науку. Но победил религиозно-цезарский Рим". 353 (4)

     95. "Первые отцы церкви еще кое-что сознавали (из эзотерических учений древности и из эзотерического Христианства), но они также видели, с другой стороны, натиск римства. Более мощным, чем о том подозревает история, было столкновение первого христианского импульса с антидуховным римством. Это римство определенным образом простерло покров поверхностности над глубочайшими тайнами Христианства". 211 (11)

     96. "Что на волнах иерархо-теократических импульсов как Христианство вступило в Европу, уже в ХII в. встретило оппозицию. Почитайте Вальтера фон Фогельвайде, большого среднеевропейского поэта. Вы найдете у него оппозицию римскому папству, романизму вообще". 174 (20)

     103. В первых столетиях новой эры Рим был захвачен духом понятийности, духом абстракций. "Так, мы видим, как в IV христианском столетии на почве Италии начинает создаваться некоего рода школа, разворачивающая борьбу против принципа посвящения, вообще против всей подготовки отдельных людей к посвящению. Мы видим возникающей школу, которая собирает и внимательно регистрирует все, что унаследовано от старого посвящения. Эта школа, вырастая из III-го в IV-е столетие, идет к тому, чтобы увековечить саму римскую сущность, на место индивидуального стремления каждого отдельного человека поставить историческую традицию. И в этом римском принципе возрастает Христианство. Этой школой стирается ... все то, что внутри старого посвящения могло быть узнано о жизни Христа в личности Иисуса.
     В этой римской школе был сформулирован основной тезис: то, чему учили люди, подобные Аммониусу Заккасу, Ямвлиху, не должно проникнуть в мир. И как в то время разрушались в широких масштабах старые храмы, старые алтари, все, что осталось от язычества, так духовно постарались исключить все то, что составляло принцип поиска высшего мира". Путь древней мудрости превращался в догматику. Люди все меньше знали о Христе и больше о "Галилеянине". Тогда появилось выражение, которое теперь понимают неправильно (даже Ибсен): "К сожалению, победил не Христос, а Галилеянин!". 213 (II)

     105. В апостолах вновь воплотились души сыновей Маттафии, о которых в конце Ветхого Завета говорится как о Маккавеях. Среди них был один, которого звали Иуда. "Тогда это был тот, кто сильнее всех боролся за свой народ, был всей душой предан своему народу; ему удалось заключить мир с римлянами против сирийского царя Антиоха. Это тот самый Иуда, которому потом предстоит испытание: совершить предательство, так как он, будучи искренне привязанным к ветхозаветному элементу, не может сразу найти переход к христианскому элементу и проходит через тяжелое испытание предательством.
     Если рассматривать это чисто художественно, композиционно, то фигура Иуды стоит грандиозно в последних главах Ветхого Завета и в образе Иуды Нового Завета. И примечательно, что Иуда ветхозаветный заключает союз с римлянами. Впоследствии же путь, который прошло Христианство, шел через Рим, чтобы выйти в мир. Таково дальнейшее положение дел. К этому добавим, что как раз через следующее воплощение этого Иуды (Августин) произошло слияние римского элемента с христианским; перевоплощенный Иуда был первым, кто имел большой успех в распространении романизированного Христианства. В заключении союза ветхозаветного Иуды с римлянами дано пророческое предсказание того, что должен был сделать позднейший Иуда. ... И то, что показывает его дальнейшая деятельность — распространение Христианства в Риме и Рима в Христианстве, — это является перенесением в духовное союза ветхозаветного Иуды с римлянами". 139 (2)

     143. "В эпоху Августа человечество хотели лишить понимания древних культов. Стремились к тому, чтобы ... не вставал вопрос: что означает выступающее в культе? Это настроение во многих областях сохранилось и поныне. Существуют даже масонские ложи, где рассказывают курьезные вещи, например, о символике ... о понимании которой мало заботятся ...позволяется о символах думать все что угодно. ... В Риме это насаждали сознательно: культ без вопросов о его значении, исполнение культа без интеллекта и воли".
     Мистерия Голгофы помешала осуществлению намерений Августа. Но нечто от них все же осталось, как от Гондишапура осталось естествознание. Осталась католическая церковь. "Ибо католическая церковь — это истинное продолжение эпохи Августа. Форма, которую приняла католическая церковь, не основана на Мистерии в Палестине, не основана на Мистерии Голгофы. ... культ, живущий в католической церкви, — в него лишь воткано то, что перешло от Мистерии Голгофы; но в своих формах и церемониях он перешел из эпохи души ощущающей человечества". Конечно, в католическом культе сохранилось много святого, но правильное отношение к этому можно выработать, лишь оживив то, что умерло, что направлено лишь к душе ощущающей, оживив это с помощью духовнонаучного исследования. Наше время подобно времени императора Августа, только теперь развитие идет быстрее, т.к. изменилась скорость движения вперед различных духов высших Иерархий.
     Первая треть XX столетия ознаменована новым пришествием Христа Иисуса в эф.теле. Кто разовьет способность ощущать Его в созерцании, сможет получать от Него советы, вступать в непосредственное личное отношение к Нему. Все это напоминает августовы времена Рима перед Мистерией Голгофы. В современных внешних явлениях, приводящих к ужасным мировым катастрофам, можно ощутить тягу к культовому, вновь почувствовать нечто сакраментальное, культовое, но не древнее, о чем свидетельствует такой дух, как Новалис. Он не был удовлетворен протестантизмом и стремился к формам католицизма, но достаточно здоровым образом, чтобы не перейти в католицизм. Примером же иного рода, примером инвалидной жизни духа является Герман Бар, с которым я дружил в прошлом. "В подобных инвалидах душевной жизни мы видим, как они склоняются к ложно понятому католицизму также и в наше время. Герман Бар, Макс Шелер, Берри Мюнххаузен (1874-1949; поэт) и др. ... в индивидуальном своей душевной жизни они стремятся к католицизму", поскольку не способны к дей-ствительной мужественной активности душевной жизни. 184(15)

     144. "От мировых импульсов остаются определенного рода тени, которые продолжают затем действовать дальше, когда новое уже здесь; и должен быть увиден их люциферический или ариманический характер. Это люциферически-ариманическое должно идти дальше с развитием, но его не следует переоценивать; оно должно быть увидено именно в своем люциферическом и ариманическом характере. Имеются тени от Соломонова храма, ... от эллинизма, тени Римской Империи. Два тысячелетия назад это было почти само собой разумеющимся, что из этой троичности — из души, духа и тела — родилось Христианство. Но душа, дух и тело не могут исчезнуть немедленно. Они продолжают некоторым образом действовать и далее. Сейчас наступило время, когда это обстоятельство должно быть увидено, когда должна быть увидена уникальность Импульса Христа. ... Нужно научиться отличать тени от света. Это является задачей человечества настоящего времени и будущего. ... Мы видим ныне тени Римской Империи в римском католицизме. Эти тени не есть Христианство — это только тени Римской Империи, в которой было рождено Христианство и в формах которой все еще продолжает жить то, что в то время смогло образоваться как структура Христианства. Но мы должны научиться, все человечество должно научиться отличать тень древней Римской Империи от Христианства. ... В строении этой христианской церкви живет то, что жило в Римской Империи от Ромула до цезаря Августа. Заблуждение возникает только по той причине, что в этом теле было рождено Христианство.
     В этом отношении Соломонов храм также является отставшей тенью. Что было тайной Соломонова храма, за небольшим исключением, почти без остатка перешло во все масонские и другие тайные общества нашего времени. ... продолжает жить через эти тайные общества, является тенью древнего иудаизма, тенью эзотерического служения Иегове, даже в тех случаях, когда в эти общества не принимают евреев. ... Тень греческого духа ... ныне является, несмотря на все прекрасное, связанное с древней Грецией, несмотря на эстетическое и т.п. значительное содержание этой Греции, несмотря на всю действенность древнегреческого в наше время, — все это является современным мировоззрением образованного мира, который употребил все это на то, чтобы над человечеством разразилась эта ужасная катастрофа (война). Когда был жив эллинизм с его мировоззрением, то это было совсем другое. Все правомерно в свое время. Взятое в абсолютном смысле, оно продолжает жить как антиквариат, а затем становится тенью самого себя. ... Аристотелизм еще являет собой нечто от древнегреческого величия, но аристотелизм в новых одеждах есть материализм. Христианство было рождено в иудейской душе, греческом духе и римском теле, и все три оставили свои тени. Сквозь наше время как трубный глас Ангелов идет призыв увидеть все это в его истинной сущности, смотреть сквозь тени на свет".
     "Добрую волю должен искать человек, чтобы найти путь сквозь тени к свету. Ибо тени очень сильно дают о себе знать. Тени заявляют о себе через тех людей, которые сами очень мало страдают от великих мук, выносимых человечеством в наши дни, и которых лишь в малой степени или даже совсем не затрагивает та безграничная боль, что пронизывает мир. ... Нужно перестать слушать тех, кто, в силу занимаемого положения, хочет отстаивать лишь старые тени, но нужно прислушаться лишь к своему собственному, которое может говорить достаточно отчетливо, если только человек не заглушает его всем тем, что раздается как внешние теневые утверждения".
     "Подлинно человеческий облик стоит искаженным перед людьми, облик, несущий на себе одеяния, сотканные из теней, соединяющий в себе мысли, ощущения, чувства и волевые импульсы всего того, что человечество приобрело на наклонной плоскости и продолжает приобретать.
     Но кто в состоянии направить свой взгляд на этот облик, чье одеяние соткано из теней, тот подготовит себя к тому, чтобы правильным образом посмотреть на то дерево ... что хочет светить во тьме как истинно Рождественское дерево, под которым лежит освещенный Рождественским светом младенец Христос Иисус". 187(2)