5. Я

199. "Путем самосознания человек определяет себя как самостоятельное, от всего другого отдельное существо, как "я". В "я" человек собирает воедино все то, что он переживает как телесное и душевное существо. Тело и душа суть носители "я"; оно действует в них. Как физ.тело имеет свой центр в мозгу, так душа имеет свой центр в Я. К ощущениям человек побуждается извне; чувства проявляются в виде воз­действий внешнего мира; воля касается внешнего мира, т.к. она осуществляется во внешних действиях. Я, как истинная сущность человека, остается совершенно невидимым. Поэтому Жан-Поль очень удачно называет осознание своего Я событием, совершающимся лишь в сокровенном святая святых человека". Со своим Я человек пребывает наедине с собой.— И это Я и есть сам человек, что дает ему право смотреть на Я как на свою истинную сущность.
     Он может называть свое тело и свою душу "оболочками", внутри которых он живет; и он может называть их телесными условиями, через которые он действует". По мере своего развития он научается все более и более пользоваться этими ору­диями как слугами своего Я. ... Имя Я никогда не может проникнуть к моему уху извне, если оно означает меня самого. Только изнутри, только через саму себя может душа определить себя как Я. Значит, когда человек говорит себе Я, в нем начинает говорить нечто такое, что не имеет ничего общего ни с одним из миров, из которых взяты вышеупомянутые "обо­лочки". Я становится все более и более властелином души и тела. — И это тоже находит выражение в ауре. Чем больше Я становится властелином тела и души, тем расчлененнее, разнообразнее, богаче красками аура. Это влияние Я на ауру может воспринимать "видящий". Само Я невидимо также и ему; оно поистине заключено в "сокровенном святая святых человека". — Но Я вбирает в себя лучи света, вспыхивающие в человеке как вечный свет. Как человек соединяет в Я переживания тела и души, так же дает он влиться в Я и мыслям истины и добра. Чувственные явления раскрываются для Я с од­ной стороны, дух — с другой. Тело и душа отдаются Я, чтобы служить ему; Я, в свою очередь, от­дается духу для того, чтобы он наполнил его. Я живет в теле и душе; дух же живет в Я. И то, что есть в Я от духа, то вечно, потому что Я получает суть и значение от того, с чем оно связано. Поскольку оно живет в физ.теле, оно подчинено минеральным законам; благодаря эф.телу — законам воспро­изведения и роста; благодаря душе ощущающей и душе рассудочной — законам мира душевного; поскольку оно воспринимает в себя духовное, оно подчинено законам духа. Что образуется путем минеральных законов и законов жизни, то возникает и погибает; дух же не имеет ничего общего с возникновением и прехождением". 9 (6)

201. К пониманию "я" приходят, "...учась постепенно представлять себе я-переживание во внутреннем со­зерцании в ряду других внутренних переживаний. ... словом "я" обозначается не наполненность душев­ной жизни, а страстные желания, что родственно вожделению, что ожидает исполнения. — Мысли, питаемые человеком, укрепляют чувство "я" лишь в случае, если они являются идеалами, т.е. если в них живет вожделение. — Обычным познанием "я" переживается в сфере вожделений. Потому на этой ступени оно является желанием исполнения, источником эгоизма.
     Я может быть также названо "ночью обычного сознания". Чем больше человек наполняется мыслями о мире, тем больше я-переживание отступает назад. Однако если Я должно быть пережито сильно, то мыс­ли о мире должны быть удалены из души. В этих мыслях человек переживает себя как в своем "внутреннем дне", а в Я — как во "внутренней ночи". Но внутренний день не решает загадок ночи. .Иной свет дол­жен засветить во внутренней ночи. Я в своем желании света не должно удовлетворяться солнечным све­том. ... Как самость, я" желает исполнения из бессамостности. ...
     Желание духопознания является содержанием я-переживания. ... До тех пор, пока я-чувство пережива­ется в обычном сознании, остается желание духонаполненности. Но оно перестает быть таковым, когда свет познания органов чувств пронизывается светом духопознания. Душевные переживания (получаемые) из чувственного мира делают "я" вожделеющим; душевные переживания из духовного мира делают "я" вмес­тилищем бытия. — В моральных импульсах обнаруживается первое человеческое переживание духовного мира. Они происходят не из чувственного мира. Они водятся в свете "чистого мышления". ... Тело со всеми ви­дами деятельности рождает лишь желание "я". Обычное сознание путает это желание с самим Я. Необхо­димо душевным толчком возвыситься из тела, чтобы желание, порожденное телом, удовлетворить в духе". 36 с.73-75

204. "В обычном сознании "я" воспринимается благодаря тому, что система циркуляции человека прони­зывается процессом обмена веществ. В них, в самой циркуляции пульсирующих процессах обмена веществ, чувствуется, ощущается то, что обычное сознание воспринимает как "я". Но это лишь слабый отблеск истинного Я. Во время сна Я с астр.телом находится вне физ. и эф.тел, и циркуляция и обмен ве­ществ предоставлены самим себе. "А когда силы физ. и эф. организмов через ритмического человека на­столько регенерированы, что нет необходимости в дальнейшем ритмическом процессе, тогда Я и астр. тело возвращаются назад ... человек пробуждается".215 (2)

205. "Что выражается в слове "я", есть волевой акт, действительный волевой акт. А наше представление о Я есть зеркальное отображение, возникающее вследствие того, что воля ударяется о тело, подобно тому, как, смотрясь в зеркало, мы видим наше физ.тело. ... Я живет на физи­ческом плане как волевой акт".166 (5)

208. "Представим себе черную дыру на красной поверхности. "Ничто" воспринимаете вы там, где сто­ит этот черный кружок (дыра); там ничего нет. Как окружающее красное видите вы в своей душевной жиз­ни Я. В действительности то, что человек желает иметь как восприятие своего Я, есть лишь дыра в его душевной жизни. Поскольку там ничего нет или, по крайней мере, есть немногое, то человек счита­ет, что там он воспринимает свое Я, а вокруг он воспринимает то, что его мозг являет ему через его физ. и эф.тела".176 (17)

215. На Земле человек является десятичленным существом:

1 физ. тело	2 эф. тело	3 астр.тело	4 Я
5 эф. тело	6 астр. тело	7 "я"
8 астр.тело	9 Я
10 Я

     "Когда вы стоите перед человеком и разглядываете его, видите его голову, форму лица, нос, губы, видите его таким, каков он есть (также, когда вы его рассматриваете как анатом, как физиолог), то вы имеете перед собой то, что из физ.тела сделало его Я.
     Что сделало из физ.тела бытие Луны, Солнца, Сатурна — это не дано вашему взгляду, это остается скрытым. ... Итак, остается сокрытой та конфигурация физ.тела, которая образована эф., астр. и самим физ. телами. Пере­живаемое нами внешне есть, собственно говоря, воплощение Я. ... Итак, мы воспринимаем то, что сде­лало Я из физ.тела. А чего мы не воспринимаем? — Самого Я. И если вы назовете "я" это (см.схему ниже) — 1 и это — 4, то я-1 воспринимаемо извне; "я"-4 вы не воспринимаете извне, но имеете лишь само­переживание. Когда вы переживаете себя в своем самосознании, когда вы воспринимаете, то воспринимаемое вами, чувствуемое вами, мыслимое вами... это "я", о котором говорят философы. Вы, т.обр., это я-4 вос­принимаете как внутреннее переживание.
     Но как внутреннее переживание вы не могли бы его воспринять, если бы здесь было только Я. Я уже говорил, что мы спим не только ночью, но и днем. Мы не осознаем полностью всех внутренних пережива­ний, и поскольку мы спим в течение дня, то днем в нас также живут существа высших Иерархий... Мож­но сказать: как бессознательное переживание наша воля дана в нас Архаями, чувства — Архангелами, а мышление — Ангелами. И все это струится и ткет в Я, и в конце концов становится тем, что человек называет своей внутренней душевной жизнью.
     Но знакомым, собственно говоря, "я" является лишь здесь — 1. ... Когда один человек встречает другого, то он воспринимает я-1; когда он смотрит в себя, то он воспринимает я-4. ... А то "я", ко­торое я здесь называю я-2, определяется в эф.теле, и оно остается — но это лишь кажется — сокрытым. ... Вы можете почувствовать безо всякого ясновидения, что я-2 приводит эф.тело в совершенно опре­деленное ритмическое движение, как я-1 дает определенную форму физическому телу". Я-2 извлекается через эвритмическое движение. В эвритмии "...вы можете абстрагироваться, отвлечься от физического тела и вглядываться лишь в то, что делает эф.тело; тогда вы будете иметь "я" в эф.теле, внутри его, в движении.
     Мы пытаемся вырвать у Аримана эвритмию, ибо по той причине, что Ариман пришел в мир, человеческое эф.тело отвердело настолько, что человек не мо­жет развить эвритмии как природного да­ра".
     "Я-З человек также не переживает не­посредственно. ... Я-З мы переживаем, когда поем или говорим. Я-4 живет в очень подсознательной области — оно жи­вет во всем том, на что человек спосо­бен в пределах творения своей фантазии. ... оно живет как творческая фантазия в широчайшем объеме. Ему должно быть приписано то, что в моей "Философии свободы" вы найдете в главе "Моральная фантазия"".
     "Что из глубин душевной жизни бьет ключом в добром и злом, проистека­ет от я-3. Влияние на это "я" оказыва­ют существа Ангелов и существа Арханге­лов в добром и злом смысле, с люциферической и ариманической природой". —"Когда говорят о человеке, живущем на Земле, то едва ли имеют в виду что­-либо иное, чем то, что очерчено жирной линией. Над этой линией находится все то, что человек содержит в себе как ос­таток от времен древних Сатурна, Солнца и Луны". Под линией находятся ближайшие к человеку и имеющие с ним непосредственную связь Иерархии.

161 (1)

235. "Действительное Я не входит в сознание, а только понятие, представление о Я, которое отражается. Во время же от засыпания до пробуждения Я действительно приходит к самому себе, только в нормальном сне человек о том не знает, т.к. бессознателен. Это Я, по сути, связано с низшей те­лесностью человека во время дня — изнутри, во время сна — извне. ...Астр.тело связано с грудной час­тью человеческого тела. И по сути говоря, о том, что происходит в этом астр.теле и действует через грудь, мы можем только видеть сны.
     Эф.тело ... связано с головой. ... Так что можно сказать: Я связано с низшими частями тела; астр.тело — с грудью; сердце, о чьих процессах мы не имеем полного сознания... пульсирует, бьется под влиянием нашего астр.тела. Когда голова думает, она думает под влия­нием эф.тела. А затем мы можем выделить все физ.тело — оно связано с целым внешним миром".175 (5)

Физический организм и Я

243. "То, благодаря чему Я, главным образом в интеллектуальном смысле, проявляется в человечес­кой физической природе, есть обозначенная системой ганглиев нервная система, та нервная система, что исходит из солнечного сплетения (см.рис.). Оно развивает деятельность, которая вначале с тем, что можно в материалистическом смысле назвать жизнью нервов, казалось бы, не имеет особой связи. И, тем не менее, это, собственно, и есть точка приложения для действительной я-деятельности". То обстоятельство, что человек, когда он начинает оккультно видеть себя, центр Я ощущает в голове, не противоречит сказанному. В голове мы имеем дело с я-членом человека, с чем-то сверхчувственным, и точка, в которой человек переживает Я, иная, чем точка приложения деятельности Я. ... Значение слов: Я имеет точку прило­жения своей деятельности в солнечном сплетении ... заключается в следующем. Само Я человека наделено довольно смутным сознанием. Я-мысль — это нечто иное, чем Я. Я-мысль в некотором роде подобна волне, ударяющей в сознание, но я-мысль не является действительным Я. Действительное Я, как пластичная восприимчивая сила, через солне­чное сплетение вступает во всю организацию человека.
     Можно, конечно, сказать, что Я распределяется по всему телу. Но его главный пункт приложения, где оно особенно вмешивается в человеческую восприимчивость, пластику, в человеческую организацию, — это солнечное сплетение или, лучше сказать — система ганглиев; это в подсознании живущий нервный про­цесс, который разыгрывается в системе ганглиев. Система ганглиев здесь сообусловливает всю циркуляцию крови; и это не противоречит тому факту, что Я выражается в крови. В таких вопросах сказанное необходимо брать совершенно точно. Одно дело, когда говорится: через систему ганглиев Я вступает в строящие силы и во все жизненные отношения организма, и иное — когда го­ворится о том, что кровь с ее циркуляцией является выражением Я в человеке. ... Но каково отноше­ние Я к системе ганглиев и ко всему, что связано с ней? ... Тут дело обстоит так, что когда чело­век находится в здоровом, нормальном состоянии, то Я как бы сковано в солнечном сплетении и во всем, что с ним связано. ... Что это значит? Я дано человеку как дар в ходе эволюции Земли Духами Формы, ведь и оно было, как мы знаем, подвержено люциферическому искушению. То Я, каким его имеет человек, будучи зараженным люциферическими силами, должно бы было быть носителем злых сил. .... Оно заражено всевозможным эгоизмом. ... А то, что как система ганглиев, как солнечное сплетение, живет в человеке, перешло из лунного развития и представляет собой некий род дома для Я, в который оно низошло. Но оно должно было быть там затворено, сковано. Так что имеет место факт: Я из-за люциферической инфекции имеет постоянную тенденцию рождать коварство, ложь, выставлять себя в свете, а других в тени; но это сковывается нервной системой нижней части тела. Здесь это должно быть отбито. Через нервную систему нижней части тела силы правильного развития, прошедшие через др.Сатурн, Солн­це, Луну, принуждают Я не быть демоном в злом смысле слова. Т.обр., мы носим в себе наше Я скован­ным в нижних органах тела".
     Теперь представьте себе, что нижние части тела нездоровы, находятся в ненормальном состоянии. Быть в ненормальном состоянии означает для них не желать полностью принять в себя то, что хочет в них вой­ти духовно, что духовно к ним принадлежит. Я тогда может до некоторой степени оставаться свобод­ным в своей деятельности, когда нижние органы тела не совсем здоровы ... Я до некоторой степени отпускается во внешний мир, тогда как в обычном случае оно сковано. И когда Я ведет себя свободно, то человек становится больным, развивает свойства люциферически зараженного Я: тогда выступают злые качества Я. Человеку, поистине, потому нет нужды быть материалистом, что связь духа, т.е. Я, с физическими органами в жизни между рождением и смер­тью — но в более высоком смысле, чем представляет себе материалист — полностью видна, а также видно, как можно отделаться от черта, освободиться от его оков. Так в одном случае мы имеем дело с физичес­ким нездоровьем.
     Когда выступает свобода Я, дело может не дойти до действительного заболевания нижней части тела, но некото­рым образом может прекратиться ее регулярная деятельность. Это в большинстве случаев имеет место при сомнамбулизме. Тогда система ганглиев с ее функциями в нижней части тела подготавливается так — либо через саму природу, либо через всевозможные влияния магнетического рода, — что она не может удержать Я полностью в своей власти. Тогда Я обретает возможность свободно связаться с окружением. Будучи не закрепленным в системе ганглиев, оно тогда может использовать те каналы связи с миром, которые позволяют ему в пространстве и времени видеть нечто вдали, что при его нормальной связи с системой ганглиев видеть невозможно. Поэтому важно знать: существует оп­ределенная связь между сомнамбулизмом и "...некоторыми формами безумия, когда через некую деформацию, заболевание, отключаются определенные органы нижней части тела. ... Я тогда чувствует себя связанным не с телом, но с духовными окружающими силами, как это имеет место в случае сумасшествия. Поэтому при определенных формах безумия выступают такие свойства, как коварство, лживость, лукавство, хит­рость, т.е. все, что приходит с люциферическим заражением, — потребность выставлять себя на свет, а других в тень и т.п.
     Теперь вы можете понять, что от всего строения корпуса, "футляра", в котором сковано Я, зависит физическая конституция. Чтобы не обижать человека, приводя его в пример, сравним льва, свирепого пожирателя плоти, с тельцом или быком. Несомненно, есть разница между львом с его групповым Я и че­ловеком с его индивидуальным Я, но мы все же воспользуемся этим сравнением. ... у льва то, что соответствует групповому Я, менее сковано; через стремительную деятельность того, что соответствует органам нижней части тела, групповое Я оказывается свободнее, более отпущено окружением, тогда как у вегетарианца быка групповое Я более сковано в нижних органах тела. Поэтому бык живет более в себе. Так вы видите, что человеку неплохо быть вегетарианцем, если, разумеется, он того хочет. ... При вегетарианском питании нижняя часть тела делается еще более склонной сковывать Я, и человек благодаря этому становится более кротким. Его злой демон более уходит в него и менее изживает себя в окружении. Только не следует никого при этом убеждать, будто бы некто поэтому со­всем не имеет злого демона. Он имеет его, только запертым внутри. Перекрестный эксперимент легко мо­жет это показать.
     Сравним голодного вегетарианца с человеком, употребляющим мясо. Когда человек голоден, то вообще нечто в нем более расковывается, и легко может случиться, что именно голодный вегетарианец, посколь­ку он привык иметь более скованным то, что должно быть сковано, с особой свирепостью выразит это ос­вобождение. Ибо голод состоит в том, что нижние органы тела меняют свою деятельность и не сковывают Я в той же мере, в какой оно сковывается в сытом состоянии. ... Но я говорю только: вегетарианец в голодном состоянии более свиреп, чем в сытом, по сравнению с тем, кто ест мясо, не вообще свире­пее последнего. ... Во всяком случае, должно быть сказано, что вегетарианец должен заботиться о том чтобы избегать сильного недоедания. Ибо, если он недоедает, то вредит себе: оковы, темницу для своего черта, для того, кто коварен, лжив и т.д. он ослабляет, и тогда тот либо освобождается от ок­ружающих оков и окружение имеет с ним много хлопот, либо человек имеет хлопоты с самим собой, не справляется с собой, поскольку ... его обуревает страсть изживать различ­ные плохие качества Я. ... Благодаря этому возникают всевозможные неудовлетворительные состояния души".
     "В нашей человеческой природе многое должно быть сковано. Мы в определенной степени дьяволы, и лишь благодаря тому, что мы, проходя регулярное развитие через Сатурн, Солнце и Луну, получили от правильно идущих вперед божественно-духовных сил устройство, которое сковывает в нас дьявола, лишь благодаря этому мы до некоторой степени порядочные люди, к чему мы сами, в силу различных искушений, не испытываем большого расположения". 174 (19)

270. "Плоскость, проходящая через середину вашего носа, через все ваше тело сверху вниз и являющаяся плоскостью симметрии, может быть осоз­нана как имеющая дело ... с различающим мышлением, различающим суж­дением. ... человек, как таковой, во всех своих отправлениях имеет дело с этой плоскостью".
     "Спереди человек расчленен физиогномически, сзади он является выражением своего органическо­го существа. Это физиогномически-душевное расчленение человека образуется плоскостью, перпендикуляр­ной предыдущей плоскости (и проходящей — вертикально — через сердце)". Также и руки: спереди они фи­зиогномические, с тыльной стороны — органические. Третья плоскость отделяет голову от груди и конеч­ностей. Вторая плоскость связана с волей, третья — с чувством. "Если человек почувствовал эти три плоскости, то и Мироздание должен постичь в их смысле, подобно тому, как ра­нее абстрактно, механико-математически он постигал три измерения пространства".
     "Вы бы никогда не пришли к я-представлению, если бы переживаемое слева не смогли воспринять тем, что переживаете справа. Когда вы просто кладете руки одну на другую, то это образ я-представления".201 (1)

282. "Наихудшей частью майи является мнение, будто человек заключен в свою кожу. Это не так. В действительности он заключен в вещах, которые видит. Когда я стою перед человеком, то я с моим Я и астр.телом внедряюсь в него ... иначе я бы его не видел".156 (1)

Я, мир птиц и насекомых

310. "Можно ли увидеть, где живет Я человека? Нечто приблизительное можно увидеть в том, что развивается в перьях у птицы. У человека нет перьев, но его Я живет в силах, находящихся в нашем окружении, которое в птице выражается в направляющих силах ее перьев. В этом внешне живет Я. И мы можем еще отчетливее видеть эти направляющие силы. В птичьих перьях они некоторым образом закрепле­ны телом птицы; но эти же самые силы образуют направляющие линии для свободно движущихся существ: для насекомых. Когда вы видите летающих вокруг насекомых и созерцаете это имагинативно, вы созерцаете то, в чем живет ваше Я. Представьте себе однажды кружащихся вокруг вас насеко­мых: жучков, мух, прекрасных бабочек, ужасных оводов, шмелей и т.п. ... представьте себе, как все это вьется в разных направлениях вокруг вас: здесь внешне видно то, в чем фактически живет ваше Я. И это больше, чем образ, когда говорят: злые мысли живут как шмели, как слепни, а прекрасные мысли — как бабочки; многие мысли людей кусают, как злые мухи и т.д. Только одно здесь — духовное, другое — физическое. Человеческое Я вообще живет в окружении. ... все, существующее духовно, существует в мире также и в образе ... нужно только знать, как правильно оценивать образ. И когда ариманическое входит в наше Я, когда Я находит себя в бабочках, в птичьих перьях, т.е. в направляющих си­лах вовне, то оно опять-таки обладает способностью образовать изнутри всяческие формы. Мы конструи­руем себе круг, яйцеобразную форму, треугольник ... мы строим себе изнутри мир. И если мы исследуем его, то найдем: это суть те силы, которые удалены из люциферического принципа. ... Это противо­положность: с Я мы живем как в формах, которые мы указанным образом можем конструировать в мире, так и в формах, которые конструируют мир. С одной стороны, мы живем в том, что в птице замыкается от мира в скорлупу, в люциферическое, с другой — в том, что включено в тело птицы, в перья, и в том, что пор­хает вокруг нас как бабочка и вообще насекомое, мы переживаем нашим Я восприятия и участие в наших движениях. Кто понимает различные удивительные оттенки мира пернатых, тот также понимает многие свойства человеческой души в ее отношениях с миром".205 (16.VII)

Роль прямохождения

312. "Сзади наперед (вдоль тела) у животного идет астральный поток, а навстречу ему идут впечатления чувств — от головы к хвосту. Между этими потоками у животного по всему организму распрост­раняется взаимодействие. Вы можете ясно видеть его на собаке. Собака виляет хвостом перед хозяином. ... это означает, что впечатление от хозяина идет спереди назад, внешнее впечатление идет внутрь навстречу астральному. И это взаимодействие двух встречных потоков во всем организме и выражается в вилянии хвостом. Здесь имеет место полное созвучие. Кто хочет говорить о собачьей физиономии, выражающей ра­дость, тому следовало бы более заняться не физиономией ... а хвостом: в нем находится физиономия.
     У рыб это менее наглядно, т.к. у них более самостоятельное астр.тело. Но видящему сознанию откры­вается, что рыба сама высылает вперед астральный поток, получив чувственное восприятие".
     "Благодаря тому, что человек является вертикальным существом, он не может, подобно, скажем, соба­ке (животному), посылать астральный поток навстречу чувственным впечатлениям. ... У животных мы не говорим о моральном, поскольку этот астральный поток у них беспрепятственно движется сзади наперед и спереди назад. У человека выступает иное". Человек поднимает голову из астрального потока, идущего в нем сзади наперед. Это поднятие головы означает воплощение Я. Кровь идет не только горизонтально, но стремится вверх как носитель внутренней я-силы, и это дает человеку пере­живание Я как своего, индивидуального. Вследствие этого голова у человека, главный носитель чувст­венных впечатлений, чисто отдается внешнему миру. Человек в значительно большей мере, чем животное, организован так, что его чувство осязания более свободно от связи, например, со зрением. У животно­го имеется внутренний контакт осязания со зрением; когда оно нечто видит, то оно имеет непосредст­венное чувство осязания того, что оно видит. Органы осязания у него возбуждаются также и от зрения.221 (8)

12 органов чувств и сверхчувственное

1285. "Органы чувств — зто в некотором роде неподвижные точки, образующие круг, а Я выступает как подвижное; проходя различным образом этот круг, оно образует душевные переживания".45 с.45

1322. "Не только нервный аппарат губ пробует пищу, но ее пробует весь пищеварительный тракт; а при переходе питательных веществ в организм, в кровь, и т.д. весь организм пробует то, что приготовили для него органы пищеварения. Можно сказать, что весь организм пронизан ощущением вкуса. ... Каждый орган имеет свое специфическое переживание вкуса; его имеет желудок, печень, легкие, сердце... Общий вкус дифференцируется на вкусы органов.
     Здесь мы видим, как сфера я-переживания погружается в сферу астральных переживаний. Ибо этот диффе­ренцированный вкус органов бессознателен ... но бесконечно значителен... Астр. тело притупляется в от­ношении привычки вкуса... на этом покоится добрая часть того, что мы называем старчеством, когда от­дельные человеческие органы теряют свежесть переживания вкуса, не пронизываются соответствующим обра­зом своим астр. телом и заболевают". Поэтому человек, прибегающий к вегетарианству, должен тонко, рафи­нированно делать различия во вкусе отдельных растений, тогда как при мясной пище эта разница пережива­ется грубо. "Что человек переживает от вкуса салата и шпината — это живое отношение макрокосмоса к микрокосмосу, и это живое отношение продолжается бессознательно в астр. тело, которое пронизывает все органы".156(6)

1333. "Со времени др.Лемурии наш организм преобразовался так, что из возбудителя восприятий для внутреннего "я" возникло чувство осязания, возникла возможность через осязание воспринимать внешний мир. Приписать это следует люциферическому влиянию. Благодаря ему наше я-переживание так специализи­ровалось, что мы, осязая, стали переживать внешний мир. При этом, конечно, наше я-переживание помра­чилось".170 (14)

1334. Осязание опосредуется маленькими жировыми подушечками. Но не они сообщают раздражение. Про­исходит действие рефлекса, "...подобно резиновому шарику, распрямляющемуся после того, как на него надавят. Бородавочки присутствуют для того, чтобы передать его Я, чтобы раздражение в эф. теле пере­нести на Я. Это имеет место при каждом восприятии чувств".300-а с 143
     "Я — высший духовный мир, чувство осязания".Д.34, с.20

1345. Человек чувствует слабость, усталость. Это заявляет о себе чувство жизни. "Благодаря ему че­ловек ощущает себя как заполняющее пространство, телесное "я".
     "Через чувство жизни воспринимают лишь нечто такое, что содержится во внутренней телесности, без того, чтобы в дополнение к этому приходилось еще что-либо делать. Чувство движения воспринимается благодаря деятельности, подвижности".
     "Его (чувства равновесия) своеобразие обнаруживается, если подумать о том, что для восприятия поло­жения необходимо пребывать в нем как сознательное существо".
     Три первых чувства имеют отношение к физическому бытию. Благодаря им получают "...ощущение собствен­ной телесности как целого, что составляет основу для самопознания человека как физического существа". Душа благодаря им "...открывает ... свои врата в отношении собственной телесности и ощущает ее как первый противостоящий ей физический внешний мир".
     В чувстве обоняния вещество заявляет о себе. В чувстве вкуса вещество воздействует на человека, и это ощущается; происходит проникновение вещества в человека, а человека — вовнутрь вещества. "И это внутреннее можно побудить к откровению, лишь изменив внешнюю сторону..." вещества, какой она дается в обонянии.
     "Каким тело открывается на поверхности (цвет) — это есть выступление его внутреннего существа через посредство света".
     "Через тепло, которым обладает тело, человек узнает нечто о своем отличии от окружения; через звук собственная природа, индивидуальное тела выступает вовне и сообщает о себе ощущению".
     "В чувстве осязания, хотя и весьма скрыто, пребывает суждение". Мы осознаем твердость предмета, его сопротивление. Что ощущается в осязании, всегда может быть найдено в трех первых чувствах.45 с.32-39

Оболочки, миры, жизненные процессы и восприятия чувств

1349. Первые три органа чувств строятся изнутри наружу; шесть дальнейших — с обеих сторон, изнут­ри и снаружи; три последних — извне вовнутрь. Для них сверхчувственная деятельность, строящая органы чувств, открывается т.обр., что она подступает к внутренней душевной жизни уже при ее образовании. В Я она в наибольшей степени обнаруживает свою собственную природу, но при этом стягивается в точку. "Чувство осязания в этом отношении образует некую противоположность Я. В осязании открывается тот сверхчувственный, или, если желаете, внесверхчувственный мир, который не может стать внутренним пере­живанием человека, не открывается через соответствующее ему внутреннее переживание".
     "Телесный облик в некотором отношении есть результат своеобразия органа осязания в различных местах поверхности тела".45, с.47, 49.
     "Мир, из которого образуется способность чувственного восприятия, подобно тому как, например, пред­ставления образуются из "чувственного мира", пусть будет назван "эфирным миром"; а то в человеке, что из этого "эфирного мира" рождается так же, как "я-человек" из чувственного мира, пусть будет названо "астральным человеком". ...Как в основе "чувственного мира" (мира чувств) лежит "эфирный мир", так в основе "я-человека" лежит "астральный человек".45, с. 115
     "Из эфирного мира образуется астральный человек, как из чувственного мира — я-человек. Позади всего чувственного мира лежит взаимодействие между эфирным миром и астральным человеком. ... Так сто­ит ли искать эфирный мир просто вне человека? Ясно, что нет. Ибо через чувства жизни, движения, рав­новесия человек воспринимает свою собственную телесность, как через обоняние, вкус и т.д. он воспри­нимает внешний мир. Т.обр., для погружения в собственную телесность должно существовать взаимо­отношение между эфирным миром и астральным человеком. А отсюда следует, что в своем телесном внутреннем человек должен иметь нечто такое, что подобно эфирному миру", — собствен­ное эф. тело.
     Две силовые области приходят к противодействию в человеке. Астральный человек, находящийся во вза­имоотношении с внешним эфирным миром, наталкивается на "внутреннего человека, который включает в се­бя формирующие силы и условия размножения". Это эф. тело. "И видно, как смыкаются человек и внешний мир. Сначала во взаимоотношение приходят чувственный мир и я-человек. В основе этого отношения лежит еще одно отношение: между эфирным миром и астральным человеком. В эфирном мире должны скрытно для чувственного мира сущест­вовать образующие силы для способностей внешних органов чувств, для обоняния, вкуса и т.д.. Внутри встает взаимоотношение астрального и эфирного человека, и в нем возникают восприятия чувства жизни" и т.д. А далее эф. тело служит еще размножению и др.45, с.119-121
     "Двоякого рода существо пребывает в эфирном мире: то, которое воздействует на астрального челове­ка, и другое, которое сильнее и воздействует на эфирного человека таким образом, что может отпечат­леть в нем формы органов чувств. Так обнаруживается, что из эфирного мира действует нечто такое, что по­добно астральному человеку и что в эфирном человеке дает побуждение тем формообразующим силам, что создают (чеканят) органы чувств. ... Та часть эфирного мира, которая находится во взаимодействии с астральным человеком, может быть названа эфирным миром в узком смысле слова; другая же часть, к кото­рой привело рассуждение, пусть будет названа астральным миром из-за ее родства с астральным челове­ком. Итак, можно сказать, что на я-человека действует чувственный мир,на астрального человека — эфир­ный мир, на эфирного — астральный мир".
     И как у физического человека множество инструментов чувств, отдельных "...областей чувств, так в ас­тральном мире различимо множество различных силовых областей... Эти силовые области возбуждают в эфи­рном человеке соответствующие формообразующие силы, так что в физическом человеке образуются соответ­ствующие органы чувств". Но действие при этом происходит разное. Например, в обонянии человек мало проникает во внутреннее вещества, в чувстве тепла — более. "Отсюда следует, что орган обоняния мень­шими силами построен извне и большими изнутри"; орган тепла — наоборот. В ряду органов чувств сущест­вует степенеобразный порядок в действии внешних и внутренних сил. Первых три органа чувств — чувства жизни, движения, равновесия — в существенном построены изнутри. "Это означает, что в их построении деятельна та часть эфирного мира, которая развивается как эфирный человек. Это эфирный человек так формирует физ. тело, что оно делается способным на восприятия названных чувств. И он может его так формировать по той причине, что он сам побуждается к этому силами астрального мира". Здесь имеет мес­то "...взаимодействие астрального мира и эфирного человека, которое не имеет ничего общего с взаимодей­ствием эфирного человека и астрального человека. Иначе обстоит дело с обонянием, вкусом, чувством тепла и слухом. Здесь эфирный человек должен способствовать такому строительству, чтобы в области со­ответствующего органа чувств стало возможным взаимодействие эфирного мира и астрального человека. Это значит, что из астрального мира для каждого (из названных) органов чувств определенная сила должна воздействовать на эфирного человека. И из действия этих сил из астрального мира возникают в эфирном человеке формообразующие силы, ведущие к построению соответствующих органов чувств. Можно также ска­зать, что при образовании органов чувств жизни, движения, равновесия астральный мир взаимодействует непосредственно с эфирным человеком...". Во втором случае обращается внимание на астрального человека.
     При образовании органов чувств речи и понятия "...происходит намного более непосредственное взаимо­действие между внешним миром и астральным человеком, чем в случае пяти предшествующих органов чувств. Это непосредственное взаимодействие приближается уже к тому, что имеет место между я-человеком и ощущением чувств, действующем в мимике, в физиогномике. Поэтому области этих чувств впервые образу­ются, когда человек приходит в соприкосновение с внешним миром, после рождения; тогда как формообразующие силы других органов чувств в существенном приносятся в мир вместе с рождением. Будет правиль­ным сказать: в то время как силы для построения органов чувств жизни, движения и равновесия таятся глубоко за чувственным миром, силы для чувств речи и понятия находятся непосредственно за чувствен­ным миром". Между теми и другими лежат силы астральных органов чувств.
     Я и осязание нельзя причислить к области органов чувств. Однако они образуют границы жизни чувст­венных восприятий. Я превращает их в душевные переживания, делает их совершенно внутренними, и они тогда больше не принадлежат жизни чувственных восприятий. Осязание оставляет предметы совершенно вовне. От них остается внутреннее переживание, лишь через сокрытое суждение находящее отношение к внешнему миру. "А это внутреннее переживание принадлежит области чувств жизни, движения и равновесия. Ясно, что тот внешний мир, который открывается в осязании, впервые может быть назван совершенно внеш­ним, поскольку, чтобы быть воспринятым, он не нуждается в построении в человеке особого органа чувств. Между этим внешним миром и человеческим Я лежит область, из которой развивается четырехчленный че­ловек". (Три тела и Я).
     В первых трех органах чувств открываются силы эфирного человека, изживающиеся в физическом челове­ке. Астральный человек здесь не берется во внимание. Силы работают во внутренней телесности так,как если бы астр. тела тут не было. Следующие пять органов чувств считаются с астральным человеком. В чув­ствах речи и понятия появляются силы, близкие к тому, что открывается через органы чувств. "В соответ­ствии с этим следует различать чувственный мир, открывающийся в я-человеке и обра­зующий его сознательную жизнь; непосредственно скрытый за чувственным миром эфирный мир, который об­разует астрального человека; в этом эфирном мире опять-таки таится астральный мир, который так форми­рует эфирного человека, что тот развивает формообразующие силы физического человека; но за этим аст­ральным миром следует предположить еще один мир ... (пропуск в тексте подл.)".
     "Слух и чувство тепла более связаны с движением и с процессом согревания", предыдущие чувства — с процессами сохранения и роста. "Жизненные процессы роста и сохранения больше воздействуют на сто­рону внутренних чувств (жизни, движения, равновесия); согревание и дыхание более воздействуют на те органы чувств, через которые человек отворяет врата своей жизни вовне".45, с. 128-129
     "Мы воспринимаем цветок и говорим: этот цветок прекрасен. Между восприятием и суждением здесь вдвигается Я. Что же касается вызываемого процессами дыхания, согревания, то это благодаря самому себе, без того, чтобы сюда вмешивалось Я, указывает на нечто подобное суждению. В переживании чело­века непосредственно заключено указание на нечто, соответствующее голоду и так связанное с ним, как вынесенное суждение — с соответствующим ему восприятием чувств. ... Эта (первая) связь поэтому должна быть названа открывающейся инстинктивно. И она имеет место во всех внутренних переживаниях, связанных с процессами дыхания, питания, роста. Поэтому необходимо делать различия между удовольствием от дыха­ния, наслаждением теплом, поскольку они являются инстинктивными внутренними переживаниями, и соответ­ствующими им восприятиями чувства жизни. Волны инстинктивного должны сначала каким-либо образом ударить в я-человека, чтобы достичь чувства жизни. — И вот структура внутренних переживаний, разыгрываю­щихся благодаря указанным процессам позади я-человека, должна быть приписана астральному человеку. ... Как я-человек через инструмент органов чувств берет свои переживания из чувственного мира, так астральный человек — из мира, данного ему благодаря процессам дыхания, роста и т.д. Пусть этот мир будет назван жизненным. Ну а чтобы жизненный мир мог существовать, жизненные органы должны быть по­строены таким миром, который возвышается над всякой жизнью так же, как силы для построения органов чувств возвышаются над всем чувственным. Этот мир, опять-таки, открывается в своих действиях при по­строении жизненных органов". Но можно заметить, что жизненные процессы менее дифференцированы, чем восприятия чувств. Их органы перетекают одни в другие: легкие в кровеносную систему, а та — в обмен веществ. "Этим указывается на то обстоятельство, что соответствующие области того мира, в котором пре­бывают строящие их силы, также находятся в ином отношении друг к другу, чем силы, строящие органы чувств. Первые должны быть подвижнее, чем вторые. Переживание, например, вкуса может встретиться с переживанием слуха только в общем Я, которому они принадлежат. Чувство же роста через само себя вы­ступает в связи с тем, что выражает себя в процессе дыхания. Чувство силы роста проявляется в прият­ности дыхания, в согревании и т.д., в возрастании внутренней жизни".
     У каждого восприятия чувств свой круг, область, а Я движется повсюду. Чувства жизни все подвиж­ны и могут двигаться одни по другим. Но имеется и отчетливое отношение между чувственным восприяти­ем и жизненным процессом. Возьмем органы дыхания и слуха. Оба они вырастают из организма навстречу внешнему миру, но если первый из них должен подходить только организму, второй — внешнему миру: обла­сти звука. "Это показывает, что силы, сделавшие орган слуха инструментом чувственного восприятия, при­надлежат миру более раннему, или высшему, чем тот, в котором пребывают силы как таковые, которые, действуя в теле, образовали как орган слуха, так и орган дыхания". Подобное же можно сказать об орга­нах выделения и чувстве вкуса. Разной высоты духовные существа строят органы чувств и органы жизни. Последние из них "...астральный человек чувствует как свои внутренние и инстинктивные переживания; первые — я-человек как чувственную действительность (чувственный мир). ... астральный человек в пере­живаниях чувств, данных ему благодаря процессам жизни, воспринимает откровения сверхчувственного ми­ра, в которых органы этих процессов (органы жизни) воспринимают существ: 1)служащих жизни; 2) образую­щих из себя органы чувств. В таком переживании высказывается нечто такое, в чем другие инстинктивные переживания астрального человека сливаются воедино и свою высшую действенность открывают как формо-(облико) образующую силу. ... Чтобы стал возможным я-человек, силы сверхчувственного мира строят органы чувств. И поскольку человеческое тело есть носитель органов чувств, оно являет себя построен­ным из сверхчувственного мира. И лишь этот носитель органов чувств и назван физическим человеческим телом . Его пронизывает я-человек, чтобы с его помощью жить в чувст­венном мире. По этой причине в физ. теле можно видеть существо, построенное из сил, родственных в сво­ей неповторимости самому Я. Внутри чувственного мира физ. тело человека может являть себя в чувстве­нном откровении. По своей внутренней деятельности оно — существо сверхчувственного рода. Чтобы стал возможным астральный человек, сверхчувственный мир строит органы жизни". Эти силы открываются лишь в жизненных процессах. Органы жизни не могут воспринимать, поэтому ни непосредственно эти силы, ни их откровения в человеке воспринять нельзя. "Их откровение названо эф. телом человека. Как физи­ческий человек относится к я-человеку, так эф. тело человека — к его астр. телу. Физ. тело по его сути создано так, что делает себя чувственно воспринимаемым; эф. тело, как строитель органов жизни, может быть непосредственно, чувственнообразно пережито только астральным человеком". Итак, мы имеем четыре мира: 1)сверхчувственный мир, силы которого строят органы чувств; 2) тот, силы которого строят органы жизни (высший и низший духовные миры); 3) мир, в котором астральный человек приходит в такое отноше­ние к процессам жизни, что они открываются в нем как жизненные инстинкты (это астральный мир); 4) мир, где я-человек имеет чувственные переживания благодаря органам чувств (это физически-чувственный мир).45, с.54-63
     Астральный человек отражает процессы в органах жизни. Но эти его переживания не единственные. К ним следует добавить способность человека к движению. "Импульсы к движению заложены во внут­ренней жизни, поскольку она оказывается независимой от жизненных процессов. И в то же время, само­анализ показывает, что эти импульсы далеко не всегда проистекают от я-человека; они представляют со­бой инстинктивные переживания и потому принадлежат той же области, что и инстинктивные переживания, сливающиеся с процессами жизни, т.е. с астральным человеком. — Далее астральному человеку принадле­жат переживания, которые могут быть: названы инстинктивными вожделениями (желаниями). Вож­деления возникают на основе видимых восприятий. Только самоанализ в отношении их выявляет следующее. Видимые восприятия прежде всего ведут к суждению, если они восприняты я-человеком. Это суждение за­тем воздействует на астрального человека, если оно ведет к вожделению. В я-человеке образуется пере­живание: чувственно воспринятое ценно; к нему побуждается интерес. И если теперь интерес должен стать вожделением, то суждение должно быть взято импульсом астрального человека". Вожделения вызывают и жизненные процессы, но их природа иная. Переживание голода — это не вожделение. Лишь в форме сужде­ния оно указывает на жизненный процесс. "Вожделение — это самостоятельное переживание, которое астра­льный человек присоединяет к чувству голода. Наравне с этим имеются вожделения, коренящиеся в астраль­ном человеке, не будучи возбужденными жизненными процессами или внешними восприятиями. Некоторые жела­ния (потребности) принадлежат области, из которой вырастают эти вожделения".
     Третий род переживаний астрального человека вдвигается между чувственным восприятием и переживани­ем я-человека. Это образ. Образ остается, когда чувственное переживание уже прошло, и он при­надлежит к я-деятельности, к суждению. "Судить можно лишь на основе образов. В образе содержится переживание астрального, а не я-человека. Образ можно также назвать ощущением, если это сло­во применить не к чувственному переживанию. ... Как в отношении физического говорят об орга­нах чувств, эфирного — об органах жизни, так в отношении астрального говорят об импульсах движения, о вожделениях и ощущениях. Органы для этих переживаний не могут происходить из самого астра­льного человека, ибо ему их нужно уже иметь, чтобы получить переживания". Они происходят из мира, лежащего вне астрального человека, но той же природы, что и он. "Только необходимо отличать астр. че­ловека, каким он переживает внутренне самого себя в образах, вожделениях и импульсах движения, от астр.человека, который есть откровение лежащего вне импульсов движения и вожделений мира. Этого астр. человека следует отличать от первого, называемого астр. телом человека. ... Образ, возникающий благодаря чувственному переживанию, отделяется от этого переживания и остается как содержание астр.челове­ка. Но в отдельном образе следует мыслить наличие сил, образующих органы астр.человека; но не так, как видимые переживания". Итак, имеется коренящееся в действительности тело образов, возжигающее из себя силы вожделений и движения.
     Жизненные процессы протекают один над другим, поскольку остаются самими собою. — Орган дыхания строится заново под действием процесса поддержания, но сам процесс дыхания не меняется. "Иначе обсто­ит деле с процессами движения, вожделения и ощущения образов". Они действуют следующим образом. "Ощу­щение образов рождает себя действенно в вожделениях; вожделения живут далее в импульсах движения. По­этому правомерно сказать, что когда ощущение образа касается силы вожделения, то первое пронизывает второе, и в вожделении содержание ощущения образа живет далее. Таким же образом в движении живет вожделение — вместе с ощущением образа". Мир, из которого образуется астр. тело, есть астральный мир. Жизненные процессы должны сначала преобразоваться в жизненные инстинкты, чтобы стать импульсами в астр.человеке. "Итак, жизненные инстинкты, ощущения образов, вожделения и импульсы движения принадле­жат астральному человеку, поскольку он уже предполагает наличие нижнего духовного мира и сам имеет свое происхождение в астральном мире".45, с.64-69
     "Органы вкуса, зрения, тепла и слуха таковы, что в организме они образуются силами струящегося в нем вещества; для чувств обоняния, равновесия, движения, жизни и осязания внешнее вещество с его си­лами выступает как условие". (Напр.,для чувства равновесия необходимо трехмерное пространство, запол­ненное веществом). "Как жизненные органы в дыхании, согревании, питании указывают на вещественный внешний мир, также указывают на него и названные органы чувств. Зато выделение, поддержание, рост, воспроизводство, органы вкуса, зрения, слуха, слова, понятия и организм Я предполагают внутрен­ний принцип образования, который может действовать во взятой вовнутрь вещественности".45, с. 95
     Высший духовный мир. "Что следовало бы в нем искать? Не те силы, которые вообще образуют жизненные органы, но силы, которые своим образованиям насаждают задатки стать жизненными органами. Но эти силы следует мыслить как противоположности чувствам равновесия, движения и жизни. Если эти силы, до того как достигнуть границ своей действенности, удерживаются благодаря внутренним строящим процессам, при образовании указанных органов, то они тогда отпечатлевают из таких задатков к органам органы слуха, слова и понятия. А что получается, если они достигают границы, заложенной в их собственном характе­ре?". Тогда в высшем духовном мире следовало бы искать покоящееся в себе переживание чувств, родст­венное земным чувствам понятия, слова или слуха. Но перед ним там, вверху, стоит не Я, а сущность, творящая его деятельность.45 с.97-98

Восприятия чувств и Я

1350. "В переживании самого Я через человека не содержится ничего такого, что возбуждалось бы процессами чувственных восприятий. Зато Я вбирает результаты процессов в чувственных восприятиях в свое собственное переживание и строит из них структуру своего внутреннего я-человека. Т.обр., этот я-человек полностью состоит из переживаний, имеющих свое происхождение вне Я, но после соответству­ющего чувственного переживания существующих далее в Я".
     "Считается, что переживание Я не может прийти в соприкосновение с внешним предметом. Он излучает свое существо, а я-переживание должно при соприкосновении отпрянуть назад. Тогда внутри Я возникает переживание, подобное переживанию осязания. При слабом противодействии Я в его переживание вступает нечто, втекает внешнее. Подобное происходит в переживании запаха". Отскок от внешнего может быть столь силен, что часть внешнего попадает в замкнувшееся в себе внутреннее и становится частью его. Это про­исходит в чувстве вкуса. Внешний мир, далее, может напечатлеть себя во внутреннем переживании. Это зрение. В нем внутри я-переживания внешний мир имеет дело с самим собой. Он как бы вчленяет себя в человека, а потом свое существо напечатлевает этому вчлененному ранее члену. Внешний мир, посылая се­бя во внутреннее, может целиком заполнить я-переживание. Тогда все внутреннее имеет свойство внешнего, оставаясь внутренним переживанием. "Излучение со стороны внешнего мира тогда открывается как не­что такое, что одного рода с внутренним. Я переживает внутреннее и внешнее как однородное. Таково чувство тепла. ... Представим себе тело, наполненное порождением внешнего теплового процесса, тогда имеет место второй род внутреннего переживания, как нечто такое, что наполняет Я и в самом Я становится я-природой. Т.обр., в Я встречается нечто вроде второго "я", наполняющего первое. Это второе "я" есть в действительности противостоящее первому я-переживание.
     Поскольку первое Я чувствует только само себя, второе "я" оно должно представлять себе как образ­ное ощущение. И тот внешний мир, в котором коренится второе "я", полностью стал внутренним миром.
     Если в обонянии, вкусе и зрении можно говорить об устремлении внешнего мира в я-переживание, то можно допустить случай, когда часть внешнего мира, ставшая внутренней, действует не только так, как в чувстве тепла, когда она наполняет внутреннюю жизнь, но еще и так, что мера этого наполнения выхо­дит наружу и в некотором роде заглушает внутреннее переживание. Тогда, как чувственное восприятие, оно возвещает о себе изнутри. Это имеет место в чувствах равновесия, движения и жизни. Благодаря им Я переживает свое внутреннее (физическое) наполнение".
     "Иначе обстоит дело в чувстве слуха. Здесь внешнему существу не то, чтобы позволялось подойти к я-переживанию, как в осязании; оно также не ввинчивается в я-переживание, как в чувствах вкуса, обоня­ния, зрения, но оно как бы озаряется лучами я-переживания; оно позволяет ему приблизиться к себе. Благодаря этому Я может нечто пережить — как бы самораспространение во внешнем мире, как перенесение я-переживания вовне. ... (при переживании цвета Я держится иначе). В еще большей мере это расшире­ние я-переживания в окружающем мире имеет место в чувстве слова и чувстве понятия".45, с.70-74
     "Все переживания органов чувств есть лишь ... различно модифицированные, или разделенные по степе­ням, я-переживания. В переживании самого Я человек стоит в непосредственном отношении со сверхчувственным миром. Другие я-переживания опосредуются ему органами. И через органы я-переживания открывают­ся в многообразии чувственной области".45, с. 75
     "При восприятии понятия оказывается, что выработанные человеком в предшествующей жизни понятия являются тем, что воспринимает новые понятия". Происходит раскрытие вовне и погружение в уже наличный орга­низм понятий. "Новому значению слова человек доступен в той мере, в какой он уже усвоил значения дру­гих слов". Организмы понятия и слова должны быть уже в наличии, чтобы я-переживание могло двигаться в этой области; они не вызываются силами, заложенными в жизни чувств. Но здесь необходимо еще нечто: Я должно противопоставить себя как ощущение переживанию понятия и слова.
     "Сверху вниз" можно мыслить разворачивание я-переживания; "снизу вверх" этому разворачиванию проти­вопоставляется я-организация, навстречу которой растет я-переживание. Подобно листьям на стебле, раз­вивающимся снизу вверх, ложатся на я-организацию образования организации понятий и слов, но идя свер­ху вниз.
     "Первоначальное я-переживание разворачивается из сверхчувственного мира, так что об обра­зовании организма Я, понятия и слова можно сказать, что в них работают силы, которые владеют тем же материалом, что находится и в я-переживании, только материал этот они слагают в образования, которые уже должны быть в наличии, чтобы я-переживание было чувственно воспринято". Проистекая из сверх­чувственного, я-переживание может быть воспринято лишь в наличный организм трех перечисленных чувств. С т.зр. астр.человека, я-организм дан в ощущении образов, которое возникает не благодаря переживаниям органов чувств. В организме понятий можно распознать силы вожделений; то же самое относится и к орга­низму слова: имеет место вожделение новых значений. "Из этого можно распознать деятельность астр. тела в становлении организма Я, понятия и слова".
     "В я-организации (приходящей) извне отражается обратно лишь собственная сущность Я; в организ­ме понятия собственное я-переживание в ином выражении отражается в само себя через внешнее; в организ­ме слова нечто от сути внешнего само переливается в я-переживание. И та принятая внешняя сущность дол­жна воспринять возникновение я-организма как нечто противоположное переживанию осязания (где мы узна­ем не внешнюю сущность, а только переживание собственного Я). Формообразование организма понятия она должна ощущать подобно тому, как человек ощущает свои жизненные процессы благодаря чувству жизни. Разница состоит лишь в том, что в чувстве жизни ощущаются собственные структуры, а та, (извне) воспри­нятая сущность в соответствующем ему органе чувства должна ощущать способ, каким это формируется в я —переживании человека".
     Если извне воспринятая сущность должна пережить имеющееся в чувстве слова внешнее излияние, то это может произойти через некую противоположность чувства движения, когда та сущ­ность ощущает движение, идущее внутрь собственной сущности, в я-переживание. "В действительности про­цесс образования организма понятия можно представить себе как направленное извне вовнутрь воспроизведение, образование организма слова, как врастание части воспринятого внешнего существа в я-пережива­ние. Только необходимо подумать о том, что в качестве материала для этого воспроизведения и роста ис­пользуются сами я-переживания".45, с.77-80
     В чувстве слуха звук принадлежит внешнему предмету. "Орган же слуха указывает на деятельность, бла­годаря которой он образуется способом, подобным тому, каким организм понятия образуется благодаря об­ратному чувству жизни, а организм слова — обратному чувству движения". Здесь мы имеем дело с обратным чувством равновесия; оно действует в образовании органа слуха. В чувстве тепла обнаруживается противоположное переживанию обоняния, в зрении — вкуса. Чувство вкуса можно также назвать вывернутым обоняни­ем. Но это выворачивание имеет иное значение, чем то, когда мы сравниваем чувство вкуса и зрения. За переживаниями органов чувств нет нужды представлять себе что-то материальное. Наблюдение же чувственного открывает непосредственно переживания чувств, а не находящееся позади них духовное.45, с. 81-85
     Я при осязании должно соприкоснуться с предметом и, испытав помеху, вернуться к себе. "Я-переживание налично тогда, когда всеобщность внутреннего переживания может разворачиваться беспрепятственно, если оно наполнено только своим собственным существом. Переживания других органов чувств лежат между этими пределами. В чувстве понятия переживание Я испытывает лишь малую помеху извне. Это переживание таково, что оно чувствует себя подавленным со стороны я-переживания. Его богатство приубавлено. ... Я отдает (нечто) от своего содержания восприятию понятия; происходит это по той причине, что оно чувствует идущую ему навстречу силу. Я как бы позволяет себе влиться в поток этой силы. И если бы имело место одно лишь уплывание я-переживания, то Я чувствовало бы лишь обеднение своего переживания. Но иду­щий навстречу поток силы — это реальность, и он взаимодействует с тем, что уплывает. Результатом их взаимодействия является переживание понятия. Теперь представим себе, что оба силовых потока текут в од­ном направлении, но при этом один существует уже давно, а другой приходит к нему. Затем второй поток изменяет первый и это изменение имеет свое основание в существе второго потока. Благодаря такому обра­зу становится наглядным восприятие понятия. Пусть оба потока представляют собой я-переживание. Старый поток течет в переживание понятия, новый — в собственное человеческое я-переживание. В их слиянии воз­никает изменение старого я-переживания. Это изменение выступает как третий факт наравне с обоими я-переживаниями". В этом изменении можно видеть орган восприятия понятия. Новое я-переживание образует его в старых.
     Этот же образ годится и для понимания чувства речи, только здесь молодое я-переживание встречает значительно большее изменение старого. И оно еще больше в чувстве слуха. "В нем старое я-пе­реживание отступает сильно назад позади изменения, которое оно испытывает от столкновения". В чувстве тепла старое я-переживание так изменяется, что принимает природу нового я-переживания. Внешнее тепло ощущается родственным внутреннему теплу. В чувстве зрения образ обоих потоков следует мыслить таким, что изменение новое я-переживание испытывает наравне со старым. При столкновении взаимодействуют их изменения. Нечто от обоих потоков втекает друг в друга, между ними возникает равновесие. В чувстве вкуса изменение нового я-переживания сильнее старого. Одна часть нового я-переживания уплывает, а другая возвращается в него обратно. В чувстве обоняния сила нового я-переживания возвращается в него обратно. В чувстве обоняния сила нового я-переживания возрастает еще более. И самым сильным оно оказывается в осязании. Здесь оно в соприкосновении со старым я-переживанием всецело сохраняет свое своеобразие и возвращается в себя. "В осязании человеческое Я высылает свои силы, чтобы при соприкосновении с вне­шним миром не испытать изменений, но чтобы вновь пережить их действующими в противоположном направле­нии". 45, с.131-134
     Если я-переживание в организме Я, понятия и слова имеет образ стремящегося сверху вниз растения, то всего остального человека можно представить себе как восстающего снизу вверх навстречу я-переживанию и приводящего его к некоему запруживанию в себе. Этот остальной человек есть временная предпосылка того, что стремится сверху вниз. Запруживание должны испытывать и силы, строящие органы чувств. И это происходит в их полярных противоположностях: в обратном действии чувства равновесия можно видеть стре­мящуюся навстречу деятельность силы звука; и так возникают задатки для органа слуха. Обоняние взаимо­действует с чувством тепла. "Обратное чувство обоняния проходит все тело, а с другой стороны идет об­ратное чувство вкуса, чтобы вместе с силой световых переживаний стать органообразующей силой для чувст­ва зрения". Т.обр.,из некоего окружения исходят силы, образующие органы чувств, чтобы действовать в центре. Но что локализует органы чувств — это иной природы, это силы органов жизни. "Лишь после того, как образованы органы жизни, отпечатлеваются в их облике органы восприятий". Но связи здесь не одно­образны. Например, органы осязания вообще не связаны с органообразующими силами органов жизни, ибо они от­ражают в себе лишь переживания органов жизни. То же относится к чувству жизни, движения и равновесия. "Назовем сумму сил, образующих в человеке органы жизни, эф. телом. Тогда становится очевидно, что эф. тело имеет свое происхождение в мире, лежащем над астральным. Это нижний духовный мир".45 с. 86-91

1681. "Человек, с одной стороны, является представляющим существом. Но когда он пользуется способно­стью представления, то теряет себя. И это свое собственное существо, неспособное проявиться в представле­нии, он получает, собственно, только благодаря тому, что воля действует из бессознательного. И не действуй воля, не чувствуй мы в себе волю, — весь мир призрачно предстал бы перед нами, если бы мы могли его только представлять. Мы имели бы перед собой призрачный мир, каким является мир естественнонаучных понятий. ... Этот мир лишь потому не оказывается призрачным, что постоянно действует воля".
     Если бы человек мог летать, как птица, то и тогда мир выглядел бы призрачно. Когда же он стоит твер­до ногами на Земле, то это дает ему чувство, родственное воле, дает естественнонаучную картину мира, чувство устойчивости мира. "Если бы вы не имели этого чувства, но могли бы только смотреть, то мир явился бы вам призрачно. Что разыгрывается в подсознании — именно этого вы не говорите себе. В под­сознании постоянно разыгрывается то, о чем человек там же, в подсознании, как бы говорит себе: да, мир, собственно, имеет вид призрака. Но если бы мир был таким, каким он предстоит моим глазам, то я не мог бы стоять на твердом, я должен бы был провалиться. Но я не проваливаюсь, значит мир не таков, каким он пред­стает перед моим взором. — Такое заключение постоянно делается в подсознании. Столь сложно совершенно обычное, повседневное отношение к миру. Это всегда бессознательное заключение, проистекающее, в опре­деленном отношении, из воли. Итак, при простом представлении нам, собственно говоря, недостает — если теперь выражаться научно, т.е. педантично — субъекта. Что мы обладаем субъектом, чувствуем себя совме­стно с миром, — это идет из воли.
     И опять-таки, когда мы волим, когда мы развиваем волю, то нам, собственно, недостает объекта. Объ­ект не входит основательно в наше сознание. Когда я хочу эту книжечку переложить слева направо и делаю это, то сам объект воления не входит в сознание. Вы видите путь, который проделывает книжечка, пред­ставление, которое призрачно встает из воли, но сам объект воли не входит в сознание. Т.обр., человек, когда он волит и представляет, — это звучит гротескно, поскольку имагинацию нужно облекать в слова — ... является калекой. Он представляет призрачно и волит частично. То, чем человек является в действите­льности ... это пребывает в середине между представлением и волей. Но дело обстоит так, что в обыч­ной жизни это не входит в наше сознание. Как во внешней природе не может возникнуть растение-животное, так человек не может осознать, чем он, собственно, является. Поэтому, как я однажды говорил, собствен­ное Я человек воспринимает как дыру в событиях жизни. Это важно понять, не правда ли? что человек может также воспринимать и дыру. О сне человек ничего не знает, он засыпает — пробуждается, засыпает — пробуждается; когда же он обозревает свою жизнь, то в его сознании имеются пробелы, дыры в сознании, как бы черные дырки на белой плоскости, в которых ничего не видно. Так выглядят дыры сознания во время сна. Но также обстоит дело с нашим Я и во время бодрствования. В действительности наше Я не подни­мается в сознание, в сознании от него имеется только дыра, и восприятие этой дыры обращает наше вни­мание на то, что мы имеем действительное Я".188 (3)

1771. Если человек что-то хорошо понимает, то он как бы теряет на время свое Я. Но когда он не понимает, то выставляет представления, которыми уже обладает, против новых представлений. "Пред­ставления воюют с представлениями, и вы в своей душе представляете собой поле битвы двух масс пред­ставлений. ... В тот момент, когда мы что-то не понимаем, к нам сзади как бы подступает некий демон, если же понимаем, то этого не происходит". Этот демон "...есть ткущее в душевной жизни Я, которое как бы нападает на нас сзади".115 (6)

1840. "Если так представить физ. тело (см.рис., оранжевое), а так эф. тело (зеленое), то мы получим живое ткание между ними в мыслях, которые мы здесь схватываем, и затем на пути такого наблюдения мы приходим к познанию, что между нашими физ. и эф. телами, безразлично, бодрствуем мы или спим, постоянно разыгрываются про­цессы, состоящие в ткущем бытии мыслей между нашими физ. и эф. телами (желтое). Т.обр., мы теперь постигаем объективированным первый элемент душевной жизни. Мы видим в нем ткание между эфирным и физи­ческим миром.
     Эта ткущая жизнь мыслей, как таковая, в бодрственном состоянии не вхо­дит в наше сознание. ... Когда мы просыпаемся, мы вскальзываем нашим Я и астр. телом в физ. и эф. тела.
     Я и астр. тело в нашем пронизанном эф. телом физ. теле принимают участие в жизни восприятий чувств. И когда вы имеете в себе жизнь чувственных вос­приятий, то вы пронизываетесь внешними мировыми мыслями, которые вы можете вырабатывать в чувственных восприятиях, и тогда имеете силу это объектив­ное ткание мыслей заглушить. ... В этом объективном ткании мыслей разыгры­вается то, что является субъективным тканием мыслей (белое), что заглуша­ет то другое мышление, но что разыгрывается также между эф. и физ. телами.
     ... Мы живем в этом промежуточном пространстве между эф. и физ. телами, ко­гда душой сами ткём мысли. Мы заглушаем объективные мысли, всегда присутствующие в сонном и бодрственном состоянии, нашим субъективным сплетением мыслей. При этом и те и другие присутствуют в одной и той же области нашего человеческого существа". Объективные мысли можно схватить в момент пробуждения, но "...схватываются они не как мыслительное, а как живущая в нас сила рос­та, как сила жизни вообще. Эта сила жизни связана со сплетением мыслей. Она тогда пронизывает эф., или жизненное тело изнутри, она конфигурирует вовне физ. тело".
     "Когда сон переживается при вплывании в эф. тело, не в последующем воспоминании, где его можно схватить лишь вкратце, как это обычно бывает, но если его схватывают в тот самый момент, когда он происходит, т.е. в момент вплывания (Я и астр. тела) в эф. тело, тогда он оказывается чем-то подвижным, чем-то таким, что переживается как сущностное, в чем чувствуют себя. Образность перестает быть просто образностью. Человек получает переживание, что он находится внутри образа. Но благодаря переживанию такого пребывания в образе, той душевной подвижности, что бывает лишь в бодрственной жизни, когда душа находится в одном движении с телом, волнуется в движении рук, человек начинает делаться во сне активным ... тогда при пробуждении к этому переживанию присоединяется другое: эта подвижность, переживаемая во сне, в которой человек находится как в чем-то сейчас происходящем, она погружается в на­шу телесность. И как во время мышления мы чувствуем: мы проникаем до границы физ. тела, где находятся органы чувств, и воспринимаем чувственные впечатления мышлением, — так чувствуем мы, как погружаемся в себя с тем, что во сне переживалось как внутренняя подвижность. ... И если человек ушел настолько да­леко, что это погружение имеет перед собой как переживание, то он также знает, что происходит при этом погружении: погрузившееся излучается назад в наше бодрственное сознание, излучается оно назад как чувство. Чувство — это погрузившиеся в нашу организацию сны. ...
     Итак, мы переживаем чувство благодаря тому, что находящееся в нашем астр. теле погружается в наше эф. тело и затем далее, в нашу физическую организацию, но не до области чувств, т.е. не до периферии организации, а только внутрь организации. И если это схвачено, прежде всего через имагинативное познание, особенно отчетливо увидено в момент пробужде­ния, тогда получают внутреннюю силу видеть это постоянно. ... Что является чувством (красное) — ра­зыгрывается между астр. телом (светлое) и эф. телом (зеленое). Естественно, оно отпечатлевается и в физ. теле. Сны, по сути говоря, продолжаются и днем, только наше мыслящее сознание затмевает их жизнью представлений. Но если заглянуть за представления — путем присутствия в момент сновидения, — то там видны эти сны, которые, погружаясь в нашу организацию, выступают как жизнь чувств".
     "С помощью упражнений в имагинации, Я и астр. тело усиливаются. Они делаются в себе крепче, науча­ются переживать себя. В обычном же сознании мы действительного Я не имеем".
     "Мы не воспринимаем Я непосредственно обычным сознанием, мы его воспринимаем наподобие сонного состояния. Но когда мы вырабатываем имагинативное сознание, то Я действительно выступает, и оно во­левой природы. И мы замечаем, что наше чувство обращается на мир с симпатией или антипатией, что ак­тивизирует в нас волю; это разыгрывается как процесс, подобный тому, который имеет место между бодрст­вованием и вхождением в сон. Его, опять-таки, можно наблюдать в момент его протекания. ... Что происхо­дит при засыпании, когда Я и астр. тело уходят из физ. и эф. тел — происходит внутренне всякий раз в волении". Правда, момент засыпания труднее схватить, чем момент пробуждения.
     "В воле мы погружаемся в тот же элемент, в который мы погружаемся при засыпании. В воле мы факти­чески освобождаемся от нашей организации. Мы соединяемся с реальной объективностью. При пробуждении мы просачиваемся сквозь наше эф. тело, сквозь наше физ тело до его периферии, занимаем место во всем теле, пропитываем всё тело; в чувстве мы отсылаем назад в тело наши сны, погружаемся в него внутренне; сны становятся чувством. Но когда мы не остаемся в теле, а, не идя до периферии тела, внутренне, духовно выходим из тела, то приходим к воле. Так что воля, фактически, возникает вне зависимости от тела. ... Воля (лиловое) разыгрывается между Я (синее) и астр. телом (светлое)".
     Так имеем мы (см.схему) на одном конце, на периферии физ. тела, восприятия чувств. А если через Я мы идем возне, то воля становится действием, другим полюсом по отношению к восприятиям чувств. "Таким путем мы объективно постигаем то, что субъективно переживается в течении мыслей, чувств и воли. Так переживание превращается в сознание".
     "Между астр. телом и Я развивается воля. Воля становится действием, когда идет далеко во внешний мир, до того места, откуда приходят впечатления чувств. Но во сне многое из того, что хочет стать деянием, не становится таковым, остается связанным с Я, когда оно через смерть переходит в ду­ховный мир. Вы видите, мы переживаем здесь, с одной стороны, нашу становящуюся карму (см.след.рис.). Между во­лей и действием переживаем мы нашу становящуюся карму. В имагинативном сознании прошлая и становящаяся карма сливаются; сливается то, что ткет и живет в нас и продолжает ткать под порогом, над которым находятся наши свободные действия, которые мы можем изживать между рождением и смертью. Между рождением и смертью мы живем в свободе. Но под этой областью ткет и живет свободная воля, та воля, которая, собственно, имеет бытие лишь между рождением и смертью, карма, чьи действия мы воспринимаем идущими из прошлого, когда в состоянии удержаться с нашим Я и астр. телом в эф. теле, пробиваясь вплоть до физ. тела. С другой стороны, мы воспринимаем становящуюся карму, когда в состоянии удержаться в области между волей и деянием". Но для этого нужно развить большую жажду упражнений. Однако ко всему этому можно прийти и без упражнений. При достаточной внимательности можно в присутствии духа постичь объективность прошлого, особенно в нравственных импульсах; хотя и не так точно. Каждый раз при пробуждении мы проходим область нашей прошлой кармы, а вечером, при засыпании — становящейся кармы.
     "Пугает восприятие того, что лежит между волей и действием, в чем можно застрять".

207(3)

1846. Представим себе душевную жизнь в виде сферы, вратами в которую служат органы чувств. Как бы из средоточия душевной жизни внутри этой сферы восходят вожделения — так это представляется обычному наб­людению — которые затем ведут к любви и ненависти. Но не вожделения следует искать первыми в душе. Они возникают у врат чувств. Во время восприятия внешнего мира у врат чувств вожделения соприкасаются с этим внешним миром и получают от него как бы печать. "В том, что противостоит чувственному переживанию извне, образуется отпечаток, и образовавшееся в собственной душевной жизни как отпечаток — это берется внутрь. Не цвет, не тон берется внутрь, а полученное переживание любви, ненависти, вожделений".
     "Имеются душевные факты, непосредственно доказывающие, что вожделения постоянно че­рез врата чувств выбиваются наружу, воспринимают ли цвет, запах или звук. Такими фактами является внимательность. При обычном глазении на предмет впечатление слабо и не сохраняется в душе. Сила внимания вызывает в душе представление воспоминания".
     "Чувственное впечатление возникает благодаря тому, что способность суждения, как таковая, выключа­ется". В тоне, восприятии цвета, запаха лежат только вожделения, засвидетельствованные вниманием; суж­дения остаются подавленными. Чувственное впечатление и чувственное восприятие — это разные вещи. В чувственные впечатления заложены одни вожделения, проявленные через внимательность. Так что вниматель­ность — это особая форма вожделения. Но когда мы говорим: "это красное", то мы уже высказали суждение.
     Чувственное ощущение есть модификация вожделения. Оно возникает на границе душевной жизни и внешне­го мира, во вратах чувств. Но если сила вожделения не достигает этой границы, а принуждена в себе са­мой отказаться от себя, то возникает ощущение, чувство (рис. 3). "Внутреннее ощуще­ние возникает тогда, когда вожделение не отталкивается непосредственно при соприкосновении с внешним миром, но где-либо внутри души отталкивается самим собой. Т. обр., и чувство с т. зр. душевной субстанции есть вожделение".
     Нетерпение — это поток вожделений в душе, ищущий завершения, оканчивающийся удовлетворе­нием. Сила суждения при этом не действует. В надежде кроме вожделения действует сила сужде­ния, ищущая решения. Но оба элемента здесь находятся в равновесии. Если же стремящееся к удовлетворе­нию вожделение связано с суждением, не способным прийти к решению, то мы переживаем сомнение. И так во всех чувствах находим мы эти два элемента.
     Чтобы воспоминания приходили легче, необходимо представлениям придать нечто от основных элементов душевной жизни: вожделений и суждений. От вожделений мы можем отдать только вожделения. Это мы можем сделать, пронизав представления любовью, а следовательно — и интересом. Кто не способен потерять себя в представлении, тот его легко забудет. С другой стороны, "... представление легче приходит на память, если оно во­спринято через душевную силу суждения, чем просто приложено, добавлено к душевной жизни".
     "Если мы стремимся к мыслительным плодам души, то мы работаем внутри души с материалом, перед кото­рым вынуждена постоянно капитулировать способность вожделений. Вожделения ведь постоянно капитулируют перед могуществом истины. Но когда они это делают вынужденно, то дело не обходится без ущерба для здо­ровья душевной жизни. Постоянное стремление к мыслительной сфере, когда вожделения капитулируют посто­янно, иссушает в конце концов человеческую душу". Хорошо, когда мера суждений удовлетворена мерой удовлетворенных вожделений. А стремление к истине есть долг, необходимость. Способность иметь суждения можно назвать размышлением. Но одно размышление не ведет к решению. Истина лежит вовне, и решение есть сое­динение с истиной Поэтому решение — это чуждый душе элемент. Но и происхождение вожделений также следует искать вне души. Т. обр., и вожделение, и решение вступают в душевную жизнь извне. Внутри же душевной жизни разыгрываются удовлетворение и борьба за истину, идущая до выработки решения. В отношении суждения — мы борцы, в отноше­нии вожделения — потребители. Конец вожделения (удовлетворение) находится в душе, наполняет всю душу. Чувство, как окончание вожделения (удовлетворе­ние), есть лишь один его род. Другой род чувств возникает благодаря тому, что вожделение не удовлетворяется. Вожделение в этом случае действует на душу болезненно, т.к. сохраняется отношение между душой и неким "ничто".
     Возь­мем для примера глаз. В нем вожделение (поперечные линии) и суждение (верти­кальные линии) достигают лишь его границы и целиком совпадают в отношении чувственного впечатления. Вожделение тогда, возвра­щаясь назад, приносит с собой суждение. И это может быть только эстетическое суждение, связанное с искусством, с прекрасным. Возвращается не вожделение произведения искусства, а удовлетворенное суждением вожделение: это прекрасно! Вожделение совпадает с суждением, и решение приходит через добровольную остановку вожделения на границе душевной жизни. Поэтому пережива­ния прекрасного приносят большое удовлетворение. Душа оздоровляется.
     "Поиску истины человек должен отдать себя полностью, тогда обратно он получит истину. Эстетическому суждению, поиску переживания прекрасного мы также отдаемся полностью. ...Но если ... истина приносит нам назад суждение (от границы нашей души), то эстетическое суждение прино­сит нам назад также наше Я, как подарок. В этом состоит особенность эстетической жизни: она содержит истину, т.е. бескорыстие в себе, и в то же время — доказательство внутреннего господина в душевной жизни".115 (7)

Процессы в организме и память

1870.
"Все происходящее в физических глазах является чем-то косвенным. Происходящее там есть, собственно, игра процессов в Я и астр.организме. Я хочу изобразить это желтым, как пронизание глаза Я — что, естественно, идет затем далее в организм, — а красным — пронизание организма астраль­ным". Теперь рассмотрим систему почек (темно-синее). Она состоит из водного элемента и твердых частей (воды 90%). "Система почек является исходным пунктом водного, которое существует не только в виде выделений почек, но проходит через весь организм и среди прочего входит также и в глаза. ... это не мертвое водное, но живое водное. Вы бы получили совершенно ложное представление о том, что в человеке является жидким, водным, если бы пожелали представить себе в живом человеческом организме (синее) водное наподобие того, как оно течет в ручье. В ручье мы имеем дело с мертвой водой, в человеческом организме — с живой жидкостью. Жива не только плазменная жидкость, но жи­во все жидкое в человеческом организме. И в этом жидком повсюду тонко рас­творены твердые составные части, о которых было сказано ранее; как бы на волнах жидкого они несутся в разные места, в том числе и в глаза. Опять­-таки, на волнах внутренней жидкости излучается эфирный организм человека в глаза. В глазах встречается двоякое. Эфирный организм человека (синее) на­полняет глаза и глазной нерв; и то, что теперь струится в этой наполненной эфирным организмом жидкости, есть астральный образ, возникающий в челове­ческом астр. теле (красное). А это (желтое) является тем, что возникает благода­ря Я. Это струится сюда и далее.
     В результате в человеческом глазу, а также и в глазном нерве сходятся впечатления, идущие извне, которые сначала возникли в Я и в астр. теле, а оттуда выступили внутри физ. и эф. тел".
     "Голова образована как отображение тех космических переживаний, которые человек проделал в доземном бытии и удержал в виде пластических формообразующих сил. От головы ребенка исходят все пластические, формирующие облик мира силы. Из нее из­лучается в остальной организм то, благодаря чему человек во время роста пластически соответствующим образом формирует свои органы.
     Итак, исходящее из головы — это вообще лишь пластические формирующие силы. И когда в голову прони­кает нечто такое, что выступает в процессе зрения, то тотчас же это воспринимается как образующая сила, которая хочет формировать. Что здесь входит через глаза — это хочет в человеке внутренне принять об­лик. Прежде всего оно хочет нервы, систему нервов образовать так, чтобы некоторым образом во внутреннем человека возникал род отображения того, что было здесь как внешнее впечатление. ... сверху вниз, от чувств внутрь идет образующая сила. Она хочет человека неким тонким образом превратить в статую. ... Этому противится иная сила (снизу вверх). ... Она постоянно растворяет то, что хочет сформироваться. ... Постоянно имеет место некий род влияния, которое солевую субстанцию, в ином случае растворяющую­ся, определенным образом спекает, так что она хочет стать твердой солью. Итак, постоянно имеется тен­денция к образованию облика. А снизу идет тенденция, растворяющая его.
     Этот процесс, совершающийся через встречу астрального с эфирным, приходящим на волнах жидкого на­встречу астральному, он неизмеримо важен, в нем заключена, по сути говоря, вся человеческая жизнь. Ибо представьте себе, вам сегодня что-то сообщили. Это является впечатлением. Оно пришло иным чувст­венным путем, чем тот, на котором вы видите красную поверхность, но оно также является впечатлением. Что вам сообщено — это хочет, опять-таки, стать в вас обликом. И если оно станет обликом, то оно останется в вас как воспоминание. И если ваша голова особенно способна осоливать все впечатления, то тогда вы об­ладаете удивительной памятью. Вы можете, как автомат, регистрировать все, что вам когда-либо сообща­лось. Но у большинства людей это не так, поскольку у них сильна тенденция все снова растворять. Что как жидкостное излучение противостоит с эф. телом пластическим формирующим силам, оно постоянно раст­воряет их. Это теплый поток, который постоянно растворяет".
     Если человек запоминает как автомат, то он не самостоятелен, тогда вспоминает не он. В действите­льности это хорошо — когда происходит растворение, — что впечатление проникает в жидкое, но не созда­ет твердых образований. Тогда все остается в астр. теле. Человек засыпает, выходит с астр. телом и Я, и снова просыпается, и снова засыпает. Так происходит 3-4 раза. "Впервые лишь после четвертого сна растворяющие силы ослабевают, и тогда твердо оседает то, что этот пластический образ, который там внутри больше не растворяется, делает основой для представлений-воспоминаний, для памяти".
     "Если вы вспоминаете только вчерашнее, то это дело вашего астр. тела. "Но если человек забыл что-то на 4-й день, то, значит, растворяющая сила была достаточно крепкой и на 4-й день, и тогда она растворила все". Тогда мы забудем непременно.
     В трехчленном человеке (головы, ритма и конечностей) развитие в голове идет наиболее медленно. И если для какого-либо впечатления нужна, скажем, секунда, то со стороны системы почек успевает прийти четыре атаки растворения. Это выражается в том, что за одно дыхание наш пульс делает четыре удара. "Дыхательная система является тем, что, действуя из ритмической системы в голову, приносит ей в четы­ре раза замедленный темп. ... И в том, как это выражается через в четыре раза более медленный темп головы, в этом заложено все оплотневание. что в состоянии превратить человека в статую". Встреча впечатлений, идущих извне и из системы почек, совершается в ритмах дыхания и циркуляции крови. Потому и приходится на каж­дое впечатление четыре растворяющие атаки снизу, и потому же необходимо четыре сна, чтобы импульс из­вне достаточно окреп.
     "Если человек закроет глаза, сознательно притупит мозг и посмотрит на то, что струится от почек, то обнаружит имагинации, плывущие по живой воде; так предстает в имагинации собственное внутреннее". Если почки нездоровы, то слишком сильное излучение идет в живую воду, и тогда в имагинации выступает субъективное, выражающее заболевание почек.
     "Глазной нерв способен постоянно создавать в глазу контурные образования. Сосудистая оболочка с кровью хочет их постоянно растворять.
     Происходит это не так грубо, как обычно себе представляют, но так, что артерии глаза идут своим пу­тем, а потом вчленяют в себя вены, и не бывает так, чтобы одно примыкало к другому. Именно в глазу ар­терии проходят так, что кровь некоторым образом изливается из них, а затем вбирается венами; в глазу возникает некое легкое протекание и вбирание назад. Это ложное и грубое воззрение, когда считают, что артериальная кровь непосредственно приходит в венозную. Это не так. Возникает тонкое излияние и снова втягивание. И в том, что здесь возникает как такое излияние, вибрирует ритм циркуляции; а в нерве, который сюда подходит, в нем вибрирует ритм дыхания. В глазу же одно переходит в другое.
     Итак, зрение состоит в том, что эти два ритма сталкиваются в глазу. Если бы они были одинаковы, мы не могли бы ви­деть". Это подобно тому, как если бы вы пошли медленнее, чем идет повозка, и почувствовали, что ее что-то тянет. Свое Я вы чувствуете потому, что голова движется в 4 раза медленнее, чем остальной организм. Нарушение этого ритма 1: 4 обусловливает болезни. Одни из них вызываются чрезмерным преобладанием процесса растворения, другие — затвердения. Возникают, например, судороги. (Далее дано опи­сание причин возникновения некоторых детских заболеваний. — Сост.).
     В замедленном ритме действует ариманическое, в ускоренном — люциферическое. Это представлено в де­ревянной скульптурной группе. Ариман там находится в отвердевших формах, Люцифер — в закругляющихся.218(3)

Представление — воспоминание

1871. "Можно заметить такую тенденцию: Я помрачается, когда помрачается чувственное восприя­тие. Когда к чувственным восприятиям мы присоединяем представления, то проникаем нашим Я в наше астр. тело. Так что можно сказать: как жизнь в чувственных восприятиях связана с переживанием Я, так жизнь представлений связана с астр. телом.
     Прежде всего это помрачение Я выражается в том — и это, собственно, наиболее значительное, на что следует обратить внимание, если хотят понять, о чем я здесь говорю, — что мы, оставаясь при восприятиях чувств, имеем нечто совершенно индивидуальное. Комплекс чувственных восприятий, который мы получаем от самих себя, их никто другой не может получить точнее нас самих... и в этом совершенно индивидуальном мы получаем в то же время наше я-переживание. Поскольку мы восходим к переживаниям представ­лений, мы, в то же время, получаем силу приходить к чему-то более всеобщему, например, можем образовы­вать абстракции, которые затем в том же самом облике можем сообщать другим, и другие могут понять то же, что и мы. ... Но это выражается уже в том, что Я замутняется, когда от переживаний чувств мы продвигаемся вверх к переживанию представлений. Хотя, в то же время, мы уходим глубже в себя: и это также является непосредственным переживанием. Но когда развиваются представления — или, лучше сказать, то, что в нас разыгрывается для их возникновения, и что мы сегодня оставим в стороне, — то из представлений возникают воспоминания. Представления, собственно говоря, сначала исчезают из нашего сознания. Из ка­ких-то подоснов — сегодня мы оставим это без разъяснения — возникают факты, вследствие которых мы мо­жем вызвать те же самые представления.
     Это единственное, что мы можем утверждать. Неправомерно говорить, что представления гуляют где-то в подсознании, пока мы их не вызовем вновь, может быть через годы. ... Но мы также знаем, что предста­вления, которые человек образует в связи с чувственными переживаниями, преходящи, и что если даже это порой стушевывается, то должна быть развита внутренняя сила, которую можно пережить, когда прошедшее переживание в воспоминании снова становится представлением. Что здесь становится побуждением к воспо­минанию-представлению — это сидит в нас глубже, чем обычные, связанные с чувственными ощущениями пред­ставления. Это в нашей организации основанное воспоминание-представление; оно связано с тем, чем мы являемся как временные существа. Мы знаем, что представления по-разному вспоминаются в зависимости от того, насколько далеко в прошлом они находятся. ... Во всяком случае, живущее в представлении, свя­занном с чувственным восприятием, втянуто во временной поток, в котором живем мы сами. Определенные ощущения, которые мы имеем, когда всплывают воспоминания, говорят нам, как воспоминание связано со всей нашей организацией. Мы знаем также, как в различном возрасте сила воспоминания бывает большей и меньшей.
     Если мы исследуем эти факты, то сможем сказать себе, что как сила представления связана с астр. телом, так сила воспоминания связана с эф. телом. ... память образует одно с эф. телом, как жизнь пред­ставлений — одно с астр. телом, как чувственные восприятия — одно с Я. Во всяком случае, лежащее в основе представлений берется во временной поток нашего бытия. Не только развитие нашего роста между рождением и смертью находится в определенном временном потоке, но и то, что изживается в виде воспоминания, и мы чувствуем их взаимопринадлежность".
     Особенно в патологических случаях можно наблюдать связь нарушений памяти с нарушениями роста и питания, также связанными между собой. Существует и связь воспоминаний с физ. телом. Если вы привыкли совер­шать какое-либо непроизвольное движение пальцем, то всегда можно найти комплекс переживаний, приведший к этому. Переживания слишком сильно отпечатлелись в физ. теле, им же следовало отпечатлеться только в астр. теле. "Если же они слишком сильно отпечатлеваются в физ. теле, то тогда они встают под влияние вос­поминаний. Но такого не должно быть. Имагинативное наблюдение показывает нам, что действующее в памяти, в эф. теле является некоего рода развитием движения. В физ. теле это скапливается, застаивается. Это не должно целиком пронизывать физ. тело; оно должно физ. телом отталкиваться".
     "Вот действует чувственное восприятие. Сначала его воспринимает Я. Когда оно вживается в астр. тело, к нему присоединяется представление, действует сила, делающая возможным последующее воспоминание, когда это переживается как движение в эф. теле. Но вот все это должно скопиться, задержаться, не пронизывать далее целиком физ. тело. В физ. теле возникает — вначале, естественно, целиком бессознательно — от того, что живет в воспоминании, образ. Этот образ совсем не подобен тому, чем было воспоминание, — тут имеет место метаморфоза; но образ возникает. Так что можно сказать: как с эф. телом связана память, так с физ. телом связан действительный внутренний образ. Всегда, когда в физ. теле запруживается движение, исходя­щее из эф. тела, ему напечатлевается образ; этот образ, естественно, может быть постигнут имагинативным представлением. Тогда становится видно, как действительно физ. тело становится носителем всех этих образов".
     "Этот образ есть последнее, к чему приходят внешние переживания. Другим является представление; вос­поминание — это проходной момент. Переживаемое нами во внешнем мире не должно просто проходить сквозь нас. Мы должны быть изолятором; мы должны это задерживать, что в конце концов и делает наше физ. тело. Наше астр. тело изменяет это, делает бледным в представлении; наше эф. тело вбирает все его содержание и сохраняет лишь одну возможность вызвать это вновь. Но произведенное в нас действием, отпечаталось в нас образно. С этим мы живем далее. Но мы не должны пропускать это сквозь нас. Предположим, что мы пропускали бы сквозь себя представления, так что они не отталкивались бы эластично эф. телом: они тогда проходили бы сквозь эф. тело, сквозь физ. тело. Тогда мы барахтались бы в окружающем мире, как нам это повелевали бы делать внешние события". В нас вспыхивало бы желание подражать всему, что попадало бы в поле нашего зрения.
     Рассмотрим человека с другой стороны. Для внешнего наблюдения нет разницы между движением нас самих и неодушевленных предметов. Тогда речь идет лишь о перемене места. "И это, в конечном счете, и есть, по сути, то, что мы имеем в сознании от нашего движения в обычной жизни; ибо мы должны различать между намерением совершить движение и действительным движением".
     Движущийся человек развивает силу (возьмем одно это). "Итак, когда мы представляем себя в движении и смотрим на физ. тело, то можем здесь гово­рить только о силе". Но перейдем к внутренним процессам. Там становится необходимой еще материя: для сил роста, питания, воспроизводства. Происходящее здесь мы должны искать в эф. теле. Внешние силы жёст­ки, например, вес тела. Опустим тело в воду, оно потеряет в весе столько, сколько весит вытесненная им вода. Но внутренние силы подвижны; они могут простираться и сжиматься. "Каждая сила, так можно сказать (продолжая закон Архимеда), связываясь с эфирными силами, теряет столько от своей жесткости, неподвижности, сколько эфирные силы приносят ей навстречу поглощающих сил (Saugkraften). Эфирные силы стано­вятся движением, они тогда деятельны в растительном организме ... но также и в животном, и в человече­ском организме.
     Но пойдем далее от эф. тела к астрельному; также и во внешнем наблюдении пойдем от растения к живот­ному. Тут бывшее в силах роста внутренней подвижной силой, освобождается, внутренне освобожда­ется подобно тому, как я описывал освобождение силы с семи лет, со сменой зубов. Так что происходящее здесь больше не связано с силами твердого тела. Что здесь внешне выражает себя как свободные силы, яв­ляется у животного и человека силами инстинкта. Так проникаем мы к астр. телу, и то, что здесь внизу выступает как сила, является инстинктом. — Проникая до Я, инстинкт становится волей.

Я:	чувственное восприятие	Воля
Астральное тело:	жизнь представлений	Инстинкт
Эфирное тело:	память	Силы роста
Физическое тело:	образ	Сила

     ... Для внешнего взгляда физ. тело представляет собой силовую организацию. И если его наблюдать пра­вильно, то оно, фактически, состоит из взаимодействия сил с образами. ... если вы рассмотрите взаимо­действие идущего сверху и снизу ... т.е. идущие колебаниями вниз представления и идущие снизу вверх процессы питания, роста, дыхания, то вы получите живой образ эф. тела, и, опять-таки, если вы обдумаете все то, что вы переживаете сами, когда в вас деятельны инстинкты, когда вы хорошо поймете, как инстинкты действуют в циркуляции крови, в дыхании, во всей ритми­ческой системе, как инстинкты зависят от нашего воспитания, то вы получите живое действие того, что является астр. телом.

И когда, наконец, вы обдумаете взаимную игру волевых актов ... с восприятиями чувств, то вы получите живой образ того, что здесь как Я вживается в сознание". "Внешним миром воз­буждаются чувственные восприятия (см. схему, синее), но внутри этих чувственных восприятий живет Я (оранжевое)". "Это Я живет, собственно говоря, во внешнем мире и напол­няет нас через восприятия чувств, а далее наполняет нас, ко­гда в чувственные восприятия (оранжевое), проникая до астр. тела, вчленяются представления (желтое). ... Это иллюзия, будто наше Я пребывает внутри ... физического организма. Оно из внешнего мира относится к этому физическому организму таким образом, что как бы протягивает свои щупальца в наше внутреннее, преж­де всего в представления, т.е. к астр. телу или до астр. тела.
     Рассмотрим точнее мир воспоминаний. Воспоминания восходят из нашего внутреннего. Когда они восходят внутри, то в первую очередь представляют собой деятельность в эф. теле, которая и возбуждает пред­ставления в астр. теле (стрелки). Но в конце концов представления должны происходить из того, что в физ. теле является образами.
     Теперь заметьте себе, что — исходя из физ. тела — к эф. телу устремляется возбуждение, лежащее в ос­нове воспоминания, и в нем пребывает Я. Все это можно нарисовать так, что схематически я мыслю Я не только здесь, внешне, но также пребывающим в физ. теле (красноватое) и из физ. тела возбуждающим вос­поминания (зеленое), которые затем делаются представлениями (желтое)... Когда я принимаю во внимание воспоминания, то я должен пребывающее здесь, наверху, как Я, заложить также и в физ. тело. Я обособлено для себя, а, с другой стороны, наполняет физ. тело. ... А теперь обратите вни­мание на следующий процесс. Представьте себе, что вы встретили на улице человека и у вас возникло чувственное восприятие этого человека. Ваше Я внутри, и там высту­пает воспоминание: вы вновь узнаете человека. Воспоминание пришло из­нутри, а извне — чувственное восприятие. И они сцепляются". Феномен такого сцепления был известен древним духоиспытателям. Они его изображали в виде змеи, кусающей свой хвост. Но истоки подобных символов теперь мало кто знает, а без того в них нет смысла.
     "В действительности Я — это поток, который приносит телу чувственные возбуждения. Тело отражает их назад, и прежде всего то, в чем сидит само Я. Я, собственно, здесь, но также и во внешнем ми­ре. Оно в физ. теле, но и отражается им. Человек воспринимает не свое действительное Я, а отражение. Он воспринимает отраженное излучение, когда ощущает: это отражение". "Это нужно представить себе как образ: душа находится во внутреннем вращательном движении. Это предстает созерцанию".206(12,13. VIII)

XII. ДУША МЕЖДУ ФИЗИЧЕСКИМ И СВЕРХЧУВСТВЕННЫМ

Кругооборот тела, души и духа

1908. "Только благодаря тому, что мы в бодрственную жизнь представлений некоторым образом вли­ваем воспоминания, что мы обладаем состояниями, в которых мы не имеем переживаний, состояниями сна во время от засыпания до пробуждения, мы ведемся назад в самих себя. И также неопределенная память о том, что мы хотим, т.е. нечто сновидческое, играющее в нашем сознательном бытии, дает нам я-чувство, наш я-импульс. В обычном сознании мы не переживаем его в полном сознании, мы переживаем его как толчок, идущий из нашей организации в сознание, этот я-импульс. С другой стороны, мы переживаем его благодаря тому, что от засыпания до пробуждения мы с нашим Я, не вступающим в обычное сознание, и с нашим астр. телом, которое также не вступает в обычное сознание, встречаемся с космосом и в наше сознание ударяет то, что мы как затемнение этого сознания переживаем от засыпания до пробуждения".
     Но что ввергает нас в сон? Сон наступает благодаря тому, что "...в воле мы развиваем органическую дея­тельность". Душевное действует в воле вплоть до мышц, как бы тонет в них и делается бессознательным. "Это исходит от потребностей, от телесных условий, из того, что мы в обычной жизни осознаём наше Я.
     Это происходит оттого, что мы носим на себе тело, которое, когда должна быть исполнена воля, прибе­гает к душе, которое, когда оно развиваемые им в воле силы хочет уравновесить, похищает душу в бессо­знательное сна, чтобы способствовать полному сознанию, собственно, пребывающего в бессознательности Я... Мы утопаем в телесно-физическом, когда в это телесно-физическое изливаем наш дух, а прежде — нашу душу. ... Мы чувствуем себя сильно, когда душа изливается в тело.
     Мы чувствуем себя не сильно, а бодрственно, когда обладаем представлениями и чувственными восприятия­ми. Иметь представления и чувственные восприятия означает жить вне тела. ... человек живет в духовном мире уже тогда, когда имеет чувственные восприятия и образует представления. ... Физический аппарат (чувства) не переживается; духовное, совершающееся в нем, — вот что переживается. По своей сути со­держание восприятий вообще духовно. Только, как мы уже видели, в представлениях мы простираем деятельность чувств в организацию нервов. Деятельность нервов состоит в отмирании. Органическая деятельность непременно должна быть выключена, когда мы хотим представлять. Поэтому в чувственных восприятиях и представлениях мы живем в духовном. Но мы также, как люди, живущие от рождения до смерти, живем в ду­ховном благодаря тому, что от этой жизни мы получаем только образы. Это своеобразное явление, что ду­ховное, осознаваемое нами в представлениях, в чувственных представлениях, предстает только в образах. ... В представлениях мы сознательны, они, как таковые, носят абстрактный характер, они не являются интенсивно насыщенными образами. ... Но они серы только для нашего сознания. В действительности все представления, развиваемые человеком, содержат имагинации. ...

     Имея представления, вы имеете имагинации. Только представления остаются в сознании, а имагинации соскальзывают вниз и живут во всеобщей витальности вашего организма, во всеобщей жизнедеятельности. ... Мы обладаем чувственными восприятиями (см.рис., красное), затем в нас есть деятельность представлений (синее, зеленое), которую мы образуем из чувственных восприятий, и так получается голова Януса. Спереди она есть бледные представления, приходящие в сознание; сзади она есть имагинации, но они не приходят в сознание. Имагинации идут вниз, в организм и образуют всеобщую жизнедеятельность... они живут в сердце, в мозгу, в легких, повсюду. ... Благодаря этому все происходит так удивительно: здесь у нас — нарисованное красным и синим — дух в образе ... мы переживаем это душевно. Та­ким образом, дух является духом, когда он обращен вперед; назад, будучи обращенным к организму (зе­леное), он является душой. Но в душевном он начинает утопать в полубессознательном и бессознательном и соединяться с телесным.
     За бессознательной душевной деятельностью исчезают имагинации. А с другой стороны выступает телесность. Но она пребывает в ночи сознания, тонет во сне и, лишь посылая волю в сознание, выявляет себя. Эта воля толкает нас с другой стороны; она делает нас сильными и дает нам переживание действительности. Но это переживание действительности и в наивысшем заявляет о себе как чувство. Мы видим здесь сны о действительности, но в бодрственном сознании ее нет. Так что между рождением и смертью мы дорогой ценой платим за наше бытие в духе: дух переживаем в образе, в образе чувственных восприятий, в образе представлений".
     "Но все телесное построено духом. И когда человек образует свои имагинации, он переживает эту лежащую на заднем плане жизнь имагинаций. Далее он переживает позади душевного то, что в обычном сознании пребывает как чувство. Чувство он сначала переживает сознательно. А за чувством находится инспирация". С каждым чувством вы получаете инспирацию, но она уходит в телесность, как имагинация — в жизненность. Инспирация нужна там для ды­хательной, для ритмической деятельности. За волей стоит интуиция.

"Восприятия чувств.
представления:	духовное переживание, но в образах, имагинации соскальзывают в жизненность
Чувства:	душевные переживания, но сновидческие,инспирация соскальзывает в ритмическую деятельность
Воля:	телесно-физические переживания, но во сне, интуиция соскальзывает в деятельность обмена веществ и движения."

     И только предметное познание мы шлем в образной форме, как духовную деятельность. А поскольку это просто образы, то они могут соединяться с образами внешнего мира". Итак, душевное действует в голове, в нервно-чувственной организации, когда органическое там отмирает. В деятельности желез душевное не касается физического, железы его отделяют. В мышцах и костях ду­шевное полностью связано с физическим.
     Имагинации, инспирации и интуиции реально присутствуют в нашей телесной деятельности, когда мы схватываем образы духа. "Когда дух погружается в телесность, когда он посылает в нее инспирацию, то он снова выступает на поверхности, проникает через жизненные импульсы вовне, цвет, прежде всего, дает человеческой коже, инкарнат, образует то, что называется человеческой физиономией, выявляется в благородном строении лба, в форме губ, подбородка, носа и т.д. Этот дух, погружающийся как инспирация, является нам, действуя сквозь ступени жизни, в покоящемся человеке". Походка, жестикуляция выражают интуитивное действие духа, когда он присутствует в теле не как дух, а как образование тепла, как хими­ческие процессы разложения, происходящие во время человеческой деятельности. Дух, погружаясь в челове­ка, в его формах вновь соединяет его с миром. И так замыкается кругооборот.208(18)

Восприятие Я. Местопребывание Я

1551. "Функционируя, наше тело образует как бы зеркало, отражающее нам наше Я, что схематически выглядит следующим образом":

     В то же время Я лучится че­ловеку из духовного мира. "Это Я нужно научиться чувствовать, научиться чувствовать, что че­ловек имеет в себе то Я, за ко­торым стоят Иерархии, как за тем "я", которое есть лишь об­раз, стоит тело, состоящее из трех природных царств, соединенных вместе. От пассивности переживаний необходимо перейти к полной их активности. Нужно на­учиться чувствовать: из двух миров ты вырабатываешь свое действительное Я. — Тогда также научатся чувствовать: отраженный образ "я" вырабатывается принадлежащим к физическому бытию телом.
     Это инверсия (обращение) внутренних чувств, и в эту инверсию внутренних чувств необходимо вживаться. Особенно важно — не собирать данные. Их соберется множество, если прежде пережить инверсию чувств. Затем, когда мыслят активно, приходят те мысли, которые могут также оплодотворять и социальные мысли. Если дать Я только отражаться, то постоянно приходят к рассмотрению лишь тех социальных мыс­лей, ... что возникают через осадок речи. И только когда человек хочет быть активным в своем Я, он начинает схватывать и свободные мысли". В прошлом такие мысли приходили только из инстинктов. Но вста­ет задача приходить к ним сознательно.196 (6)

1552. "Я — вместе со всем сущностным человеческим ядром — может рассматриваться как существо, ко­торое свое отношение к объективному миру переживает в нем самом и которое свои переживания как отраже­ния жизни представлений воспринимает из телесной организации. Отделение человеческого сущностного ядра от телесной организации следует мыслить, конечно, не пространственно, но оно проявляется как от­носительно динамическое освобождение. ... В бодрственном состоянии человеческое сущностное ядро так встраивается в физическую организацию, что благодаря своему динамическому отношению к ней в ней от­ражается; в состоянии сна отражение упраздняется". Поэтому то Я, которое имеется в виду в философии, во время сна исчезает.35 с.142-43

1561. "Восприятие чувства становится душевным переживанием, когда из области чувств берется в сферу Я".45 с.41

Самопознание

     628. "Не повторением в мыслях, а реальной частью мирового процесса является то, что совершается во внутренней жизни человека. Мир не был бы тем, чем он есть, если бы в человеческой душе не совершалось этого принадлежащего миру процесса. И если наивысшее, доступное человеку называют Божественным, то нужно сказать, что это Божественное существует не как нечто внешнее, чтобы быть образно повторенным в человеческом духе, но что это Божественное пробуждается в человеке. Ангел Силезский нашел для этого настоящие слова: "Я знаю, без меня не может жить и Бог; коль обращусь в ничто, испустит дух и Он". "Не может без меня создать Бог и червя: не поддержу я с Ним — и тотчас рухнет все". Подобное утверждение способен сделать только тот, кто предполагает, что в человеке выявляется нечто такое, без чего не может существовать никакого внешнего существа. Если бы все, что нужно "червяку", существовало и без человека, то невозможно было бы сказать, что он должен будет "рухнуть", если человек его не поддержит.
     Наивнутреннейшее существо мира оживает в самопознании как духовное содержание. Переживание самопознания означает для человека жизнь и деятельность внутри мирового Существа. Кто проникся самопознанием, у того в свете самопознания протекают, конечно, и собственные его поступки".
     "Следующими словами И.Фихте выразительно указывает на отличие самовосприятия от всякого другого рода восприятия. "Большинство людей, — говорит он, — легче было бы заставить считать себя куском лавы на Луне, нежели носителями "я". Кто внутренне еще не разобрался в этом, тот не поймет настоящей философии, да и не нуждается в ней. Природа, которой он является орудием, уже безо всякого его содействия будет руководить им во всех дедах, которые ему надо выполнить. Для философствования нужна самостоятельность: и ее человек может дать себе только сам. Мы не должны хотеть видеть без глаз, но мы не должны также утверждать, что видит (сам) глаз".
     Итак, восприятие самого себя есть в то же время пробуждение своего "я". В нашем познании мы связываем сущность вещей с нашей собственной сущностью. Сообщения, получаемые нами от вещей на нашем языке, становятся членами нашего собственного "я". Вещь, стоящая передо мной, уже более не отделена от меня, если я ее познал. То, что я могу принять в себя от нее, входит в состав моей собственной сущности. Но, пробуждая мое собственное "я", воспринимая мое внутреннее содержание, я пробуждаю к высшему бытию также и то, что я извне включил в мою сущность.... что я привношу к вещам благодаря этому пробуждению — это не новая идея, не обогащение моего знания содержанием, это возведение познания на более высокую ступень, на которой всем вещам сообщается новое сияние. Пока я не вознес познания на эту ступень, всякое знание остается для меня, в высшем смысле этого слова, не имеющим никакой цены. Вещи существуют и без меня. Они обладают своим бытием в себе. ... С пробуждением моего "я" совершается новое, духовное рождение вещей мира. То, что являют вещи в этом новом рождении, не было им присуще дотоле.
     Вот стоит дерево. Я воспринимаю его в мой дух. Я проливаю мой внутренний свет на то, что я постиг. Дерево становится во мне чем-то большим, чем вне меня. Входящее от него через врата внешних чувств, включается в некое духовное содержание. Идеальный противообраз дерева находится во мне. Он говорит о дереве бесконечно многое, чего не может мне сказать дерево вне меня. Только из меня сияет дереву то, что оно есть. Теперь дерево уже не отдельное существо, каким оно является вовне, в пространстве. Оно становится членом всего духовного мира, живущего во мне. Оно становится членом всего мира идей, обнимающего царство растений; оно включается, далее, в лестницу всего живого".
     "Мышление, не заражающее себя логическими предрассудками пути к внутреннему опыту, приходит в конце концов всегда к признанию действующего в нас существа, которое связует нас со всем миром, потому что через него мы преодолеваем противоположность внутреннего и внешнего в человеке. Пауль Асмус, рано умерший вдумчивый философ, говорит об этом следующим образом ("Я и вещь в себе"): "поясним это примером: представим себе кусок сахара; он круглый, сладкий, непроницаемый и т.д.; все это качества, которые мы понимаем; только одно при этом представляется нам как просто "иное" для нас, нами не постигаемое и настолько отличное от нас, что мы не можем проникнуть в него, не утратив себя самих; это нечто такое, от самой поверхности чего мысль боязливо отшатывается. Это — неведомый нам носитель всех этих свойств, то "само по себе", которое составляет внутреннюю сущность данного предмета. Правильно говорит Гегель, что все содержание нашего представления относится к этому смутному субъекту лишь как акциденция, не проникая в глубины этого "самого по себе"; мы только приводим в связь с ним определения, которые, в конце концов — так как его самого мы не знаем, — тоже не имеют действительно объективного значения и оказываются субъективными. Мышление в понятиях, напротив, не имеет такого непознаваемого субъекта, для которого его определения были бы лишь акциденциями; предметный субъект совпадает здесь с понятием. Когда я что-нибудь понимаю, то оно во всей своей полноте бывает дано в моем понятии; я присутствую в самом внутреннем святилище его существа; и не потому, что у него нет своего собственного "самого себя", но потому, что благодаря господствующей над нами обоими необходимости понятия, проявляющегося во мне субъективно, а в нем объективно, оно принуждает меня согласовать мышление с понятием. Через это размышление, как говорит Гегель, нам открывается одновременно с нашей субъективной деятельностью также и истинная природа предмета". — Так может говорить только тот, кто способен освещать переживания мышления светом внутреннего опыта".
     "Мои органы — члены пространственного мира, подобно другим вещам, а их восприятия — временные процессы, не отличающиеся от других. Сущность их также является только тогда, когда они погружаются во внутреннее переживание. Таким образом, я живу двойной жизнью: жизнью предмета среди других предметов, предмета, который живет внутри своей телесности; а над этой жизнью я живу еще другой, более высокой жизнью, которая не знает такого разделения на внутреннее и внешнее и которая объемлет внешний мир и самое себя, простираясь над обоими. Таким образом, я должен сказать: один раз я индивидуум. ограниченное "я"; другой раз я — всеобщее, вселенское Я. Или, как это метко выразил Пауль Асмус ("Индогерманские религии в главной точке их развития". Том I): "Деятельность погружения себя в другое мы называем "мышлением"; в мышлении "я" выполнило свое понятие и отказалось от себя в своей отдельности; поэтому в мышлении мы находимся в равной для всех сфере, ибо принцип обособления, заключающийся в отношении нашего "я" к иному для него, исчез в деятельности самоупразднения отдельного "я"; тогда это — лишь общее всем Я"."
     "Мы разобщены только как индивидуумы; действующее же в нас — всеобщее, оно — одно и то же. И об этом факте также невозможно спорить с тем, кто не имеет о нем опыта. Он не перестанет подчеркивать: Платон и ты суть двое. Что эта двойственность, что вообще всякая множественность возрождается как единство при пробуждении высшей ступени познания — это не может быть доказано, это должно быть испытано. Как ни парадоксально звучит это утверждение, однако оно истинно: идея, которую представлял себе Платон, и та же идея, которую представляю себе я, суть не две идеи. Это одна и та же идея. И существуют не две идеи, одна — в голове Платона, а другая — в моей, но в высшем смысле ум Платона и мой проникают друг друга; проникают друг друга все умы, постигающие одинаковую, единую идею; и эта идея существует только как единственная и только один раз. Она существует, и все умы перемещаются в одно и то же место, чтобы иметь в себе эту идею".
     "Человек не был бы человеком, если бы не был обособлен как "я" от всего другого; но он также не может быть в высшем смысле человеком, если, будучи таким замкнутым в себе "я", он не сумеет из самого себя снова расшириться до вселенского Я. Человеческому существу безусловно свойственно преодолевать изначально в него заложенное противоречие". 7(1)

     26. В исходной точке новой духовной жизни, импульсируя эту жизнь, стоят Мистерии Ирландского остро­ва, Мистерии Гибернии. Необычайно трудно проникнуть в Акаша-Хронике к тому, что там отпечатлели эти Мистерии. "Если посмотреть на подготовление, через которое сначала должен был пройти посвящаемый в Гибернии, то оно состояло из двух вещей. Первая заключалась в "том, что подготовляемый подводился душевно ко всем трудностям познания вообще. Все, что, я бы сказал, может составить муки познания, на том пути познания, который еще не идет в глубины бытия, но который состоит просто в том, что обычные ду­ховные силы, которыми человек обладает в повседневном сознании, напрягаются так сильно, как это только возможно, — все те трудности, которые встречает обычное сознание на этом пути познания, они ставились перед учениками душевно. Ученики должны были пройти через все сомнения, все муки, через всю внутреннюю борьбу и частые неудачи в этой борьбе, через заблуждения даже с хорошей логикой и диалекти­кой. Они должны были проделать все, что человек ощущает в трудностях, если он действительно хочет од­нажды завоевать познание, а затем высказать его.
     Вы чувствуете, дорогие друзья, что мы, по сути, имеем тут дело с чем-то двояким — с необходимостью завоевать истину и высказать, сформулировать ее. Если человек серьезным образом идет путем познания, то у него есть чувство, что все то, что можно втиснуть в слова, уже не является целиком истинным, но перемежается подводными камня­ми и ловушками. ... Затем делалось понятным второе — и ученики, опять-таки, душевно, испытывали это, — что могло стать познанием на обычном пути познания, а именно: как мало ... логика, диалектика, риторика могут привнести к человеческому счастью. Но, с др. ст. ученикам объяснялось, что человек, если он хочет держаться в жизни прямо, должен подступить к тому, что ему определенным образом несет радость, счастье. Итак, с одной стороны, они подводились к пропасти и постоянно побуждались к сомнению, как если бы они должны были ждать, пока им будет построен мост через каждую отдельную пропасть. И они так силь­но посвящались в сомнения и трудности познания, что, будучи проведенными от этого подготовления к действительному вступлению в мировые тайны, приходили даже к такому заключению: если подобное возможно, тогда мы хотим отказаться от познания, тогда мы хотим отказаться от всего, что не может принести чело­веку счастья".
     "Далее, когда ученики оказывались подготовленными для указанной степени, они подводились к двум колоссальным статуям, к двум огромным, величественным статуям. Одна была величественной благодаря внешней пространственной величине, другая была такой же большой, но кроме того она впечатляла своим особым видом. Одна статуя представляла мужской облик, другая — женский.
     В связи с этими статуями ученики должны были пережить в своем роде приход мирового Слова. В некото­ром роде обе эти статуи должны были стать внешними буквами, с помощью которых ученики должны были начать расшифровывать мировые тайны, встающие перед человеком.
     Мужская статуя была из совершенно эластичного материала. И она была такая, что при нажатии вдавли­валась в любом месте; ученикам предлагалось надавить ее повсюду. И тогда выяснялось, что она внутри полая. Она оказывалась, по сути, лишь оболочкой статуи, но сделанной из эластичного материала, и пос­ле того, как ее переставали надавливать, она тотчас же снова восстанавливала свою форму. Над статуей, над головой статуи, весьма характерной, находилось нечто, выражавшее собой Солнце. Вся голова была такой, что человек видел: она, собственно, должна была бы вся быть как душевный глаз, микрокосмически представлять содержание всего Макрокосмоса. И эта манифестация всего Макрокосмоса должна была бы через Солнце выражаться в этой колоссальной голове.
     Я могу лишь схематически набросать здесь эти статуи. Одна из них производила такое впечатление: здесь Макрокосмос действует через Солнце и формирует человеческую голову. Другая статуя была такой, что взгляд ученика сначала падал на нечто такое, что являло собой некоего рода световое тело, являло сияние, идущее вовнутрь. И в этом обрамлении ученик затем видел женский облик, повсюду находящийся под влиянием этого излучения; у него возникало чувство, что голова рождается из этого сияния. Голова имела нечто неотчетливое. Эта статуя состояла из другой ... пластичной субстанции, не эластичной, а пластичной, исключительно мягкой субстанции. Ученику предлагалось надавить также и на нее. И когда он надавливал, то оставалась вмятина". Но когда в соответствующей церемонии ученик через некоторое время подводился к статуе, то вновь находил ее целой.
     "От второй статуи возникало впечатление: она полностью находится под влиянием лунных сил, которые пронизывают организм и дают из организма произрасти голове. Ученики получали исключительно сильное впечатление от того, что они здесь переживали. Статуя все снова восстанавливалась. И часто группа уче­ников приводилась на небольшое время к этой статуе. И когда их приводили к статуе, то кругом в первый раз царила полная тишина. К статуе их подводили посвященные и оставляли там; дверь в храм закрывалась, и ученики предоставлялись своему одиночеству.
     Затем наступал момент, когда каждый ученик уходил в себя и побуждался испытать статую, чтобы по­чувствовать эластичное одной статуи и пластичное другой, на которой сохранялась сделанная им вмятина. Затем он оставался один о самим собой и с впечатлением от того, что, как я сказал, сильно, очень силь­но воздействовало на него. И благодаря всему тому, что ученик проделал на пути вначале и о чем я уже говорил, он переживал все трудности познания, все трудности, я хотел бы сказать, блаженства. Да, пере­жить подобное означает больше, чем когда это выражается только в словах ... такое переживание означа­ет, что человек прошел через всю шкалу ощущений. И ощущения приводили к тому, что ученик, будучи подведенным к обеим статуям, испытывал страстное желание являвшееся ему как большая загадка каким-либо образом в своей душе разрешить, подойти к тому, чего собственно хочет эта загадочность, с одной стороны, загадочность вообще, какой ее встречает человек, а с другой — загадочность, заложенная в этих образах и во всем роде отношения самого человека к ним. Все это действовало глубочайшим, чрезвычайно глубоким образом на учеников. Перед статуями мы, можно сказать, всей своей душой и всем своим духом превращались в колоссальный вопрос. ... Все в них спрашивало. Рассудок спрашивал, сердце спрашивало, воля спрашивала, все, все спрашивало.
     Подобные вещи, представавшие наглядно в древ­ние времена, нет больше нужды прежним образом вводить в посвящение, но современный человек должен учи­ться проходить эту шкалу ощущений, чтобы действительно приблизиться к истине, которая потом вводит в тайны мира. Ибо, если для современного ученика правильным является подобные вещи проделывать на внут­реннем, внешне не наблюдаемом пути развития, то при этом остается обязательным также и для современ­ного ученика проходить через ту же шкалу ощущений, через внутренние медитативные переживания дать этим ощущениям проникнуть в себя. ...
     Когда все описанное проделывалось, ученика подводили к некоего рода испытанию через совместное действие всего предыдущего: с одной ст., бралось вообще все, что было проделано в процессе подготовления на обычном пути познания и пути блаженства, а с другой — то, что стало в них большим вопросом всей души и даже всего человека. Это должно было теперь взаимодействовать.


     И вот, когда вну­треннее ученика ощущало это сов­местно, когда во внутреннем это вы­ступало в совмест­ном действии, тогда, насколько это было возможно в то время, ученику сообщалось о тайнах мира, о микрокосмосе, о Макрокосмо­се, сообщалось не­что о тех связях, которых мы как раз касаемся в этих лекциях, которые также составляли содержание Мисте­рий Артемиды в Эфесе. Часть из них сообщалась во время испыта­ния. Благодаря этому стоявшее в душах учеников большим вопросом поднималось еще выше. И ученик действительно, я бы сказал, в этой форме вопроса, через колоссальное углубление, которое получала душа, переживая, перенося все это ... подводился к духовному миру. Со своим ощущением он фактически входил в область, которую переживала душа, когда чувствовала в себе: теперь я стою на Пороге сокровенных сил. ... Когда ученики проходили через эти испытания, их опять приводили к статуям. И тогда они получали совершенно особое впечатление, встряхивавшее все их внутреннее. То впечатление я могу вам представить, только воспроизведя на современном немецком языке употреблявшееся на том древнем языке.
     Итак, когда ученики продвигались так далеко, как я это охарактеризовал, то их снова по одному под­водили к статуям. Но теперь посвящающий жрец, инициатор, оставался с учеником в храме. И ученик ви­дел, снова еще раз в абсолютной тишине вслушавшись в то, что могла ему сказать собственная душа ... посвящающего жреца восходящим над головой одной из статуй. При этом Солнце как бы отступало вдаль, и в этом пространстве между Солнцем и статуей являлся жрец, как бы закрывая собой Солнце. Статуи были очень большими, и жрец выглядел довольно маленьким над головой первой из них, как бы закрывая со­бой Солнце. И затем, как бы действуя из музыкально-гармонического — музыкально-гармоническим начина­лась церемония, — раздавалась речь посвятителя. И на той стадии, где тогда находился ученик, это явля­лось ему так, что слова, звучавшие из уст посвятителя, как бы говорились самой статуей. Слова звучали так:
     Я есмь образ мира.
     Смотри, как мне недостает бытия.
     Я живу в твоем познании,
     Я стану в тебе теперь исповеданием.
     И это опять-таки, как вы можете себе пред­ставить, производило мощное впечатление на ученика. ... Когда все это проходило через его душу, он был внутренне готов всей своей душой уцепиться за этот образ, за то, что было мировой силой, символизированной в этом образе, он мог тогда жить в этом, передать себя этому. И он был готов к тому, чтобы ощущать исходившее из уст жреца, которое являлось ему так, как если бы статуя была буквой, представлявшей ученику то, смысл чего был выражен в приведенных четырех строках.
     Когда жрец возвращался вниз, ученик снова погружался в безмолвную тишину; жрец уходил, и ученик оставался один. Через некоторое время приходил другой посвятитель; он являлся над второй статуей, и опять как бы из музыкально-гармонического являлся голос жреца-посвятителя, он произносил слова, ко­торые я могу передать вам так:
     Я есмь образ мира,
     Смотри, как истинности мне недостает.
     Коль ты отважишься жить со мною,
     То я стану для тебя удовольствием.
     И ученик теперь, после всех подготовлений, после того, как он был приведен к внутреннему счастью, к страстному желанию внутренней полноты, после того, как он че­рез все, что должен был пережить, приходил к тому, чтобы ощутить необходимость однажды подойти к этой полной радости внутренней полноте, он приходил теперь, услышав то, что звучало от второй статуи, не только к тому, чтобы рассматривать, но и действительно рассматривал мировые могущества, говорившие через вторую статую, как те, которым он хочет отдать себя.
     Посвятитель исчезал. Ученик снова оставался один. И во время этой одинокой тишины он ощущал — по меньшей мере это кажется так, что каждый это ощущал — нечто такое, что можно выразить следующим обра­зом: я стою на Пороге духовного мира. Здесь, в физическом мире, нечто называют познанием, до в духов­ном мире это не имеет никакой ценности. И трудности, которые человек имеет здесь, в физическом мире, в связи с познанием, обретаемым здесь, — они являются физическим отображением утраты им ценностей в сверхчувственном духовном мире. И ученик при этом также переживал: многое здесь, в физическом мире, обращается к человеку, ты же должен отказаться от внутренней полноты радости и идти некоего рода аскетическим путем, чтобы войти в духовный мир. Однако это, собственно говоря, иллюзия, это, собственно говоря, заблуждение. Ибо являющееся во второй статуе говорит выразительно само о себе: смотри, как истинности мне недостает. ... Таковы были ощущения, отчасти вызывавшие в ученике сознание, что он постигает физический мир, проходя через многие заблуждения и преодолевая их. Но случались также и ощущения, которые по временам были подобны внутренне действующему пламени, так что человек чувствовал себя словно поврежденным внутренним огнем, словно внутренне уничтоженным. И душа колебалась между од­ним ощущением и другим, туда и обратно. Ученик, так сказать, испытывался на весах познания-счастья.
     И в то время, как он проделывал все это внутренне, статуи как бы начинали говорить сами. Он достигал в некотором роде внутреннего слова, и статуи как бы говорили сами. Одна из них говорила:
     Я есмь познание. Но то, что я есмь, — это не бытие.
     И теперь к ученику приходило, я бы сказал, излучающее страх чувство: все, что он имел в идеях, — это только идеи, в этом нет никакого бытия. Человек напрягает голову — так чувствовал ученик, — и хотя он приходит к идеям, но бы­тия в них нет нигде. Идеи — это лишь видимость. Затем как бы начинала говорить и вторая статуя; она говорила:
     "Я есмь фантазия. Но то, что я есмь, — это не истина.
     Так представали перед учеником обе статуи". Я прошу вас понять все это правильно. Здесь не дается догм, не выра­жается каких-либо истин познания, но здесь даны переживания ученика в святилищах Гибернии. Что там переживал ученик — только это изложено здесь.
     "Все это переживал ученик в абсолютном одиночестве. Его внутренние переживания были столь сильны, что его лицо становилось совсем неподвижным. Оно больше не действовало. Через некоторое время он бо­льше не видел статуй. Но он читал на том месте, где он их раньше видел, нечто, написанное огненными письменами, что являлось тем не менее внешне-физически, и он видел это с потрясающей отчетливостью. На том месте, где ранее была голова статуи познания, он видел слово НАУКА, а там, где была голо­ва другой статуи, — слово ИСКУССТВО.
     Пройдя через все это, ученик выходил из храма. Возле храма стояли оба посвятителя. Один из них брал ученика за голову и поворачивал к тому, что ему показывал другой: образ Христа. При этом произно­сились слова призыва. Жрец, показывавший изображение Христа, говорил ему:
     Восприми Слово и Силу Этого Существа
     В свое сердце.
     А другой жрец говорил:
     И от Него восприми, Что тебе оба облика Дать желают:
     науку и искусство.
     Таковы были, так сказать, первые два акта посвящения в Гибернии, где ученики особым образом приводились к действительному ощущению внутрен­ней сути Христианства, и это исключительно глубоко отпечатлевалось в душах учеников, после чего они могли далее идти своим путем познания". (Лекция 7)
     "Когда ученик отдавался впечатлению от мужской статуи ... то он переживал род душевного оцепенения, которое проявлялось все более и более ... А затем ученик как бы чувствовал, что бывшее в нем оцепеневшим, т.е. он сам, вбирает­ся Мирозданием; он чувствовал себя как бы ввергнутым в дали Мироздания. И он мог сказать себе: миро­здание восприняло меня.
     Но затем приходило — это не было увяданием сознания, а становлением его другим, — затем приходило нечто особенное. Когда ученик достаточно долгое время переживал оцепенение, эту взятость себя Ми­розданием, — а посвятители заботились о том, чтобы оно длилось достаточно долго, — он говорил себе при­мерно следующее: лучи Солнца, лучи звезд притягивают меня во все Мироздание, но я, собственно, остаюсь сосредоточенным в себе. И когда ученик достаточно долго проделывал это, то приходил к примечательно­му воззрению. Теперь впервые он, собственно, осознавал, для чего было нужно это сознание, наступавшее во время оцепенения, ибо теперь, в зависимости от его переживаний в созвучии с чем-либо иным, он по­лучал многочисленные впечатления от зимних ландшафтов. Зимние ландшафты вставали перед ним в духе, ландшафты, в которых он всматривался в завихрения снежных хлопьев, наполнявших воздух — все, как ска­зано, в духе, — или ландшафты, где он всматривался в леса, где на деревьях лежал снег, и т.п. ... И он чувствовал внутреннюю общность, напр., его глаза с ландшафтом. Он чувствовал, как если бы в каждом глазу весь этот ландшафт, который он обозревал, был деятелен, как если бы он действовал повсюду в глазу, как если бы глаз был внутренним зеркалом для того, что являлось вовне.
     Но он чувствовал еще следующее: он чувствовал себя не как единство, он чувствовал, по сути говоря, свое Я столько же размноженным, сколько он имел чувств. Он чувствовал свое Я удвенадцатиренным. И из того, что он чувствовал Я удвенадцатиренным, в нем возникало своеобразное переживание, он говорил: здесь присутствует мое Я, оно смотрит сквозь мои глаза; здесь присутствует Я, оно действует в моем чувстве мысли, в моем чувстве речи, в моем осязании, в моем чувстве жизни; я, со­бственно, расчленен в мире. — И от этого возникала живая тоска по соединению с сущностью из Иерархии Ан­гелов, чтобы в этом соединении с сущностью из Иерархии Ангелов получить силу и власть для овладения Я, расчлененным в отдельных переживаниях чувств. И из всего этого в Я восходило переживание: почему я имею органы чувств?
     В конце концов у ученика возникало ощущение, как все, связанное с органами чувств и продол­жением их вовнутрь, внутрь человека, родственно с действительным окружением человека на Земле. ... из всех этих переживаний ученик получал совокупное постижение своей души. схватывал ее всю целиком. Это совокупное постижение души со­стояло из ряда частей.
     Я проделал, говорил себе ученик, в моем мистериальном странствии то, что в Мироздании является про­шлым. Массы снега и льда моей волшебной зимы показали мне, сколь убийственные силы действуют в Мироздании. Я познал импульс уничтожения в Мироздании. И мое оцепенение во время моего мистериального странствия возвещало о том, что я должен всмотреться в имеющиеся в Мироздании силы, приходящие из про­шлого в настоящее, но в настоящем оказывающиеся мертвыми мировыми силами. — Это сообщалось ученику че­рез отзвук его переживаний в мужской статуе.
     Затем он подводился к тому, чтобы в его переживаниях возник отзвук пластической статуи. И тогда он как бы множился внутренне не в оцепенении, окоченении, а во внутреннем жаре, в лихорадке души, в вос­паленном состоянии, которое действовало примерно так, что вещи, которые так сильно могли воздейство­вать на душу, поскольку были внутренними, начинались вообще с телесного комплекса симптомов. Ученик ощущал это так, как если бы был внутренне стеснен, как если бы все в нем было сильно сдавлено: дыхание, кровь по всему телу. В большом страхе ученик впадал в глубокое внутреннее душевное страда­ние. И в этом глубоком внутреннем страдании в нем возникало сомнение в том, что он должен был делать. Рождавшееся тогда в душевном страдании можно в какой-то мере выразить такими словами: во мне что-то есть, что происходит от моей телесности в обычной земной жизни. Оно должно быть преодолено. Мое зем­ное Я должно быть преодолено. — Это сильно жило в сознании ученика.
     Затем, когда он достаточно долго преодолевал, проходил через этот внутренний жар, внутреннюю нужду, через чувство, что нужно преодолеть земное "я", тогда в нем наступало нечто такое, о чем он знал, что это не прежнее состояние сознания, а хорошо известное ему состояние сознания сна со сновидениями.
     Если действовавшее из оцепенения сопровождалось отчетливым чувством, что это состояние сознания, кото­рого он не знал в обычной жизни, то теперь он мог о своем сознании сказать: оно есть род сновидения. ...
     В то же время ученик теперь осознавал: что как волшебное лето выступало или выступает перед его со­знанием в беспрерывном изменении — это переходит как импульс в далекое будущее Мироздания. Но теперь он чувствовал себя не так, как прежде, расчлененным, размноженным по органам чувств; нет, теперь он чувствовал себя внутренне соединенным в единстве, он чувствовал себя сосредоточенным в своем сердце. И это было кульминацией, высшей точкой того, через что он проходил: эта сосредоточенность в сердце.
     И это было кульминацией, высшей точкой того, через что он проходил: эта сосредоточенность в сердце, это внутреннее самопостижение, самообладание, чувство своего родства во внутреннейшем существе челове­ческой природы не с летом, каким человек видит его внешне, но со сновидением об этом лете. И правиль­ным образом ученик говорил себе: в сновидении о лете, которое я переживаю внутренне в моем человечес­ком существе, в нем заложено будущее.
     Когда ученик проделывал все это, то к нему приходило переживание, что оба эти состояния следуют од­но за другим. Он всматривался, скажем, в ландшафт, состоящий из лугов, прудов, маленьких озер. Он всма­тривался в лед и снег, которые превращались в вихрящийся падающий снег, как бы в туман из снега, кото­рый все более и более утончался и истаивал в ничто. И когда это истаивало в ничто, ученик чувствовал себя как бы в пустом мировом пространстве, и в этот момент на этом месте выступал летний сон. И ученик сознавал: теперь моей собственной душевной жизни касаются прошлое и будущее. ... В ледяных кристаллах зимы мы имеем внешний знак продолжающегося отмирания духа в материи. Мы, как люди, не предрасположены видеть умирающий дух символизированным в снеге и льде во внешней природе, если этому не предшествует инициация. Если же она совершается, то мы видим это превращение в ничто, а из него возникает сновидение о природе, содержащее семя мирового будущего. Но ученик должен стоять внутри мировой смерти и мирового рождения. Ибо если человек не стоял бы внутри этого — как уже сказано, я описываю вам только опыт ученика в посвящении Гибернии, — если бы человек не стоял внутри этого, то действительные процессы, в которые ученик всмат­ривался через рождающееся из оцепенения новое сознание, были бы действительной мировой смертью, и сно­видения за мировой смертью не последовало бы. У прошлого не было бы будущего. Сатурн, Солнце, Луна, Земля были бы здесь, но не было бы Юпитера, Венеры, Вулкана. Чтобы это будущее космоса вчленилось в прошлое, для этого необходимо, чтобы между прошлым и будущим стоял человек. Это сознавал уче­ник из того, что он переживал".
     Посвятитель выражал это ученику в изречении. О состоянии оцепенения он говорил:
     В далях ты должен учиться,
     Как в синеве эфирных далей
     Бытие мира исчезает
     И вновь в тебе себя находит".
     "Другое ощущение под влиянием второй статуи выражалось так:
     В глубине решить ты должен
     Из горячечного зла,
     Как истина воспламеняется
     И через тебя в бытии утверждается".
     Ранее ученику на месте первой статуи представало позна­ние, но лишенное бытия, как лишь идеи, вырабатываемые на Земле. Но теперь в отзвуке являлось, что человек может най­ти бытие для познания, потеряв себя в далях мира: "В далях должен ты учиться...". Ученик ощущал, как он соединяется с синими далями эфира, где Земля превращает­ся в ничто. Ощущать ничто он учился на волшебных зимних ландшафтах. И теперь он знал, что в этих да­лях сохраняется только человек. А чтобы мир имел будущее, человек должен зло преодолеть добром в сво­ей природе: "В глубине решить ты должен...". Ученик прошел через влечение удовлетвориться не истиной, а фантазией о мире, субъективными образами. В сновидениях о лете он понял, что в фантазиях из внутре­ннего вырастают имагинации, имагинации растений. С одними образами фантазий он остается чужд окруже­нию. Имагинациями же он врастает в мир растений, животных, в мир людей. Навстречу всему встреченному вовне тогда изнутри восходит нечто, связанное с ним.
     "Эта двоякая связь с миром встает перед учеником в действительном внутреннем грандиозном ощущении как отзвук обеих статуй. И ученик, т.обр., действительно учился, с одной стороны, простирать свою душу в да­ли мира, а с другой — сходить в глуби своего внутреннего, где это внутреннее не действует с той вяло­стью, с какой оно действует в обычном сознании, но где внутреннее действует так, как если бы оно ста­ло наполовину действительностью, а именно прозревалось бы, потрясалось бы, проколдовывалось бы снови­дениями. Ученик учился всю интенсивность внутреннего импульса приводить в связь со всей интенсивнос­тью внешнего импульса. Из родства с зимними и летними ландшафтами он получал разъяснения о природе и о собственной самости. И он глубоко роднился с внешней природой и со своей самостью".
     Перед ним выступало все то, что он имел как переживания до нисхождения из духовных миров на Землю. При повторении состояния выхода в дали он уже не чувствовал, будто бы его высасывают лучи Солнца и лучи звезд. Но он чувствовал, что достигает середины бытия между смертью и новым рождением.
     "Затем ученик учился внутренне раздельно переживать обе статуи и каждое состояние все более отчет­ливо. А когда для него становилась ясной и живой возникающая в сердце взаимосвязь, когда в его созна­нии живо вставала середина жизни между смертью и последним рождением, тогда посвятитель говорил ему:
     Научись духовно созерцать зимнее бытие,
     И ты узришь доземное.
     Научись духовно сновидеть летнее бытие.
     И тебе будет дано пережить послеземное".
     Обратите особое внимание на колоссальную разницу, содержащуюся в этих изречениях. Когда ученик достаточно долго проделывал описанные упражнения, то его внутрен­няя сила и энергия углублялись, и он мог идти дальше.
     "Все это ученик переживал в состоянии оцепенения, а затем по указанию посвятителя он разливался до эфирных далей, до границ пространственного бытия. Там, на этих границах, к нему подступало пережива­ние астрального, которое в те времена куда живее, значительнее, энергичнее соединялось с человеческим существом, чем теперь. Человек прежде внутренне был более чувствительным, поэтому он и проходил дру­гое обучение, чем теперь".
     "Ученику Гибернийских Мистерий в высшей степени прививалась способность при излиянии в синие эфир­ные дали, при втекании астрального света прежде всего не чувствовать себя, но в своем сознании чувст­вовать мощный мир, о котором он мог сказать следующее: я живу целиком в некоем элементе с другими су­ществами. И этим элементом является, по сути говоря, чистое природное добро. Ибо повсюду я чувствую, как из этого элемента нечто струится в меня — простите, что я воспользуюсь оборотом, который было бы правомерным употребить лишь позже, — а я плаваю, подобно рыбе, в воде, сам при этом состоя лишь из теку­чих, легких элементов; во всем планетарном элементе я чувствую приятное струение в себе со всех сто­рон. Ученик, собственно, чувствовал, как со всех сторон к нему струится астральное, формируя и строя его. Этот элемент есть чистое природное добро — мог бы он сказать о нем, — поскольку он повсюду дает мне нечто. Я, собственно, окружен одним добром. Добро, добро повсюду, природное добро окружает меня.
     Но это природное добро, оно является не только добром, но творческим добром, ибо оно своими силами в то же время делает то, что я есмь, дает мне облик, поддерживает меня, когда я в этом элементе плаваю, парю и тку. Таково было получаемое здесь естественно-моральное впечатление". Если понюхать розу и ска­зать, что из нее струится добро, распространенное по всей планете, и оно сообщается моему обонянию, то мы получим слабую тень того, что составляло переживание бытия др.Солнца. Будучи приведенным к бытию одних чувств в глазах, в ушах, в чувстве вкуса и т.д., при утрате всего остального организма, ученик переживал бытие др.Сатурна. Вживаясь во внутреннее сдавливания, в чувство тепла, ученик Гибернии пере­носился сознанием в бытие Юпитера, которое возникает из Земли. И он чувствовал не только физическое, но также и душевное тепло. "Ибо мы станем людьми Юпитера только благодаря тому, что свяжем физическое тепловое с душевным тепловым.... Излияние любви и тепла станет нераздельным". Когда же ученик переживал душевное страдание, ощущал необходимость преодолеть собственное "я", поскольку оно может стать источником зла, то переживаемое им физически-душевное тепло начинало светиться. Ученику открывалась тайна душевного блистания света. И так он входил в будущее бытие Венеры.
     "А затем, когда все, пережитое раньше, ученик чувствовал слившимся воедино в своем сердце ... тогда все, что он вообще переживал в своей душе, являло себя в то же время как переживание плане­ты. Человек имеет мысли; мысль не остается внутри человеческой кожи: она начинает звучать, она стано­вится словом. Все, чем живет человек, формируется в слове. Слово распространяется на планете Вулкан. Все в Вулкане является говорящим, живым словом. Слово звучит к слову, слово объясняется словом, слово говорит слову, слово учится понимать слово. Человек чувствует себя как понимающее мир слово, как слово-мир понимающее слово. И когда это в образе вставало перед посвящаемым в Гибернии, он сознавал себя в бытии Вулкана". Таковы были великие Мистерии Гибер­нии. Человек познавал в них себя как микрокосмос, как духовно-душевно-физическое существо в связи с Макрокосмосом. Он познавал становление, созидание и прохождение, метаморфозу Макрокосмоса.
     "Расцвет Мистерий Гибернии предшествовал Мистерии Голгофы. И особенность этих больших Мистерий со­стояла в том, что в них о Христе говорилось как о Грядущем, как позже о Нем говорилось как о Прошед­шем через прошлые события. И когда при первом посвящении ученик выходил из храма и ему показывали об­раз Христа, то этим хотели сказать: все, что составляет становление Земли, склоняется к Событию Гол­гофы. Это тогда представлялось как будущее.
     На этом, прошедшем позже через многие испытания острове было место больших Мистерий, место Христи­анских Мистерий до Мистерии Голгофы, в которых правомерным образом еще до Мистерии Голгофы человек велся к духовному взгляду на Мистерию Голгофы.
     А когда наступила Мистерия Голгофы, в то время, когда в Палестине произошли примечательные собы­тия ... в Гибернийских Мистериях и в их общине, т.е. в народе, принадлежавшем к ним, был отпразднован большой праздник. И что действительно случилось в Палестине — это стократно образно — но так, что об­раз не был памятью о происшедшем — было воспроизведено на Гибернийском острове. ... На Гибернийском острове человечество пережило Мистерию Голгофы духовно".
     "Началось время, в которое люди все более и более принимали только физически увиденное, и они бо­льше не принимали вещи за истинные, если они не были связаны с физически увиденным. Так мудрость, пришедшая из Гибер

нии, больше не чувствовалась в ее субстанциональности. Искусство, пришедшее из Гибер­нии, больше не чувствовалось в его космической истине. ... стало необходимым чувственно наглядное в качестве модели — таково, собственно, и искусство Рафаэля. — тогда как Гибернийское искусство исходи­ло из того, чтобы духовное, спиритуальное осуществлялось непосредственно через художественные средства".
     "Когда в Акаше-эволюции человек приближается к образам Гибернийских Мистерий, то он ощущает, как нечто как бы отталкивает его, что-то как бы удерживает его силы на расстоянии, не дает его душе приблизиться к себе. И чем ближе человек к этому подходит, тем более оно затемняется ... в Гибернийс­ких Мистериях человечеству дан последовательный исход древних божественно-духовных сил. Но когда Гибернийские Мистерии сошли в теневое бытие, они были в то же время духовно окружены плотным валом, чтобы нельзя было изучать их пассивным образом, чтобы к ним нельзя было приблизиться иначе, как только пробудив в себе спиритуальную активность, т.е. став настоящим человеком нового времени". 232 (9)