54. От ученика эзотерических школ требовалось примирение со своей кармой. "Не использовать то­го, что дает человеку оккультное исследование, в жизни физического плана, — есть примирение со своей кармой, это есть отказ от того, чтобы при помощи оккультных средств искать выгоды для внешнего жизненного положения"
     "Результаты оккультного опыта нельзя было вносить в свои действия, в свои волевые решения; но суждения человека, как оккультного ученика, о существах минерального, растительного, животного царств, суждения о других людях, применение рассудка в обычном мире — все это можно было ставить под влияние оккультного опыта" (Напр., человек, как оккультист, знает, что его хотят обмануть, но он поступает так, как если бы он этого не знал, как если бы обладал обычными способностями). "Если после того, как проговорит рассудок, тотчас выступит воля с действием, к которому зовет рассудок, то сила рассудка тогда не может окрепнуть. ... Если же воздерживаться от действия ... то способность суждения и разли­чения приобретает большую силу ... Это вторая ступень ученичества: воспитание освобожденного от воли (от эгоистической воли) рассудка". Третья ступень состоит в отказе применять рассудок. Человек должен сказать себе: "проходя через свои жизненные странствия, положения на физическом плане, ты должен мыс­лить и рассуждать так, как ты мыслил и рассуждал до своего оккультного развития, согласно прежнему состоянию своего рассудка. ... Тогда ... деятельность рассудка, сила суждения переходит в нашу память, в наше воспоминание. Таков следующий шаг: все, что человек познал благодаря своей собственной силе рассудка, должно стать для него воспоминанием; он должен отказаться от всякого применения своего ук­репленного рассудка, от желания узнавать что-либо еще о мировых связях с помощью своего обостренного рассудка и должен все снова искать только в памяти то, что ранее приобрел себе силой этого обострен­ного рассудка... Он должен все более и более стремиться к тому, чтобы завоеванное его рассудком ста­ло для него чем-то таким, чем являются те мысли, которые он продумывал 10-20 лет назад и о которых он теперь не мыслит, а только припоминает их".
     В пифагорейских школах и в средневековье учили этим трем качествам: не вносить в эгоистическую во­лю культуру рассудка, уметь разделять и соединять (анализировать и синтезировать) явления обостренной силой суждения. Не критиковать, а сравнивать услышанное с узнанным ранее. Эта третья ступень называ­лась: "исключение более острой силы рассудка и ограничение своей душевной жизни памятью и воспоминанием". "Кроме того, разрешалось применять то, что в символах и образах могла порождать фантазия из припоминаемых суждений, понятий, идей. ... фантазия и память вступали теперь в действие. Они до­лжны были дистиллироваться из остальной душевной жизни ... и действовать отдельно". На этой ступени ученики воспринимали учения, теософию и давали ей воздействовать на себя. На следующей ступени гаси­лись воспоминания и фантазия. Здесь помогали запасы воли, накопленные ранее через ее удержание. Уче­ники воспринимали предлагаемое им оккультным обучением так, как воспринимают явления природы. "Тогда наступал момент полного внутреннего покоя ... пустой делалась душа... из нее исключались эгоистичес­кая воля, эгоистический рассудок, память, эгоистическая фантазия, душа открывалась навстречу действи­тельному новому миру". Тогда человек узнавал "сокровенный свет", "неизреченное слово", "сознание без предмета сознания". 137 (2)

     737. "Связанность во внутреннейшем мыслительном переживании с мировыми тайнами — это основной нерв "Философии свободы". И потому в ней стоит: в мышлении человек схватывает за краешек мировые тайны. ... Человек больше не может сомневаться в закономерностях мировой эфирной сферы, когда он схватывает мышление так, как оно схвачено в "Философии свободы". Так что здесь достигается то, что можно назвать эфирным переживанием. И поэтому, входя в это переживание, человек делает действитель­ный шаг вперед во всей своей жизни.
     Я бы мог этот шаг охарактеризовать следующим образом. Когда человек думает обычным сознанием, то он, находясь в этом пространстве, думает о столах, стульях, других людях и т.д. ... он думает о вещах, находящихся вне его. ... Когда же человек приходит к описанному переживанию мышления, то он схватывает не мир, он, я бы сказал, не сидит просто на корточках в точке своего Я, но с ним про­исходит нечто совсем другое. Человек обретает чувство, совершенно истинное чувственное переживание, что со своим мышлением, которое, собственно, не находится в каком-либо месте, он постигает все внут­ри. Человек чувствует: он осязает, ощущает внутреннего человека. Как в обычном мышлении он, я бы сказал, духовные нити чувств простирает вовне, так теперь своим мышлением, переживаемым внутри се­бя, он постоянно простирается внутрь себя. Человек становится для себя объектом, предметом.
     Это очень важное переживание, которое может иметь человек, когда он узнает: раньше ты постоянно постигал мир; теперь, когда ты имеешь переживание мышления, ты должен постигнуть себя. Здесь возни­кает в ходе этого очень сильного самопостижения некое как бы разрывание кожи. И как человек внутрен­не постигает себя, так постигает он изнутри весь мировой эфир; не в его отдельностях, разумеется, но приходя к очевидности: этот эфир распростерт по всей мировой сфере, внутри которой находится че­ловек, внутри которой он пребывает совместно со звездами, Солнцем, луной и т.д.
     Второе, что человек развивает в своей внутренней душевной жизни, заключается в том, что он не плетет и не ткет ее, побуждаемый мыслями, приходящими извне, а отдается своим воспоминаниям. Когда человек предается своим воспоминаниям и делает их действительно внутренними, то из этого, опять-таки, возникает вполне определенное переживание. Мыслительное переживание, которое я описал, оно прежде всего ведет человека к самому себе; он постигает самого себя. И человек получает определенное удов­летворение от этого себяпостижения. А когда он переходит к переживаниям в воспоминании, тогда, в конце концов, если он при этом идет совершенно внутренне, важнейшее переживание чувств является та­ким, что он не может с ним подойти к себе. Это получается во время мышления, поэтому в протекании мышления человек находит свободу, которая полностью зависит от личности человека; поэтому фи­лософия свободы должна исходить от мысле-переживания, ибо через переживание мысли человек подходит к самому себе и находит себя как свободную личность. Но не так обстоит дело с переживанием воспоми­нания. С переживанием воспоминания дело обстоит так, что в конце концов, если человек в состоянии принять все это совершенно серьезно, если он в состоянии целиком во все это погрузиться, он приходит к тому, что обретает чувство разделенности, ухода от себя. Поэтому те воспоминания, которые позволя­ют забыть настоящее, являются самыми удовлетворяющими. Я не хочу сказать, что они всегда лучшие, но во многих случаях они наиболее удовлетворяющие". Ведь настоящее может быть совсем не удовлетворяю­щим.
     "И когда вы попробуете действительно внести старое переживание в настоящее время, так что вы смо­жете жить в нем и совсем забыть о настоящем, то вы увидите, что приближаетесь к своему астр.те­лу, к своему спящему астр.телу.
     Но если вы ожидаете, что это произойдет таким образом, что справа и слева выступят туманные обра­зования в качестве вашего астр.тела, то вы ошибаетесь; так это не бывает. ... Что действительно при этом наступает — это может выразиться, например, в том, что благодаря таким переживаниям вы совсем иначе видите утреннюю зарю, чем видели ее раньше, вы совсем иначе ощущаете восход Солнца, чем ощуща­ли его раньше. На этом пути вы постепенно придете к тому, чтобы тепло утренней зари ощущать как не­что, исполненное духовных сил, и вы сможете с этой исполненностью силой пророчества связать внутрен­ний смысл, когда получите ощущение: утренняя заря имеет нечто родственное со мной. Благодаря описан­ным переживаниям вы сможете оказаться в состоянии, созерцая утреннюю зарю, ощутить: да, эта заря не оставляет меня одиноким. Она не просто там, а я здесь. Я внутренне связан с этой утренней зарей. Она является моим душевным свойством; я сам в этот момент являюсь утренней зарей. — И если вы так соединитесь с утренней зарей, что сами в некотором роде станете источником красочного излучения и блистания, исходящих от Солнца, самого себя переживете состоящим из красочного излучения и блистания, так что в вашем сердце Солнце перейдет из утренней зари в живое ощущение, то вы тогда получите так же представление, что вместе с Солнцем вы влечетесь по небосводу, что Солнце не оставля­ет вас одного так, что оно пребывает там, а вы здесь, но ваше бытие простирается некоторым образом до солнечного бытия. Вы вместе со светом идете через день". Развивая таким образом переживание из сил воспоминания, человек все вещи увидит в ином свете. Цветы на лугу начнут говорить к нашему ду­шевному.
     "Теперь возьмем оба этапа ощущений вместе. Возьмем первое ощущение, которое получают в результате внутреннего переживания мышления, которое от этого делается шире; оно полностью перестает быть вмес­те с чувством ограниченно узким пространством. Переживание человека становится шире; он чувствует совершенно определенно: в нашем внутреннем есть точка, выходящая в целый мир, состоящая из той же субстанции, что и весь мир. Человек чувствует себя единым со всем миром, с эфирным в мире. ... В тот момент, когда приходит мысле-переживание, человек больше не чувствует связи с Землей, но чувст­вует себя зависящим от далей мировых сфер. Все приходит из далей, не снизу, от средоточия Земли, а из далей (см.рис. стрелки сверху). И уже чувствуют тогда в человеке: если нужно понять человека, то должно быть это чувство прихода из далей (см.след.рис.) Это простирается именно до постижения че­ловеческого облика". И если я хочу художественно постичь человеческий облик, то только нижнюю часть головы можно представить себе образующейся из пространственно-внутреннего, из телесно-внутреннего человека (стрелки снизу: первый рис.). Верхняя часть формируется извне: извне вовнутрь. Лицо как бы вырастает от челове­ка, верх головы — из космоса.
     "Если вы развили в себе это мысле-переживание, то через него вы полу­чите впечатление от третьей Иерархии — Ангелов, Архангелов, Архаев. Как в тяжести, в переработке средств питания, через пищеварение и т.д. вы по­лучаете переживание человеческой телесности на Земле, так можете вы себе представить условия, в которых живут существа третьей Иерархии, когда че­рез мысле-переживание... почувствуете себя несомыми силами, подходящими к вам от конца миров. ... Когда же от мысле-переживания переходят к переживанию воспоминания, то уже не чувствуют так, что вот здесь конечная мировая сфера (самая верхняя дуга на рис.), до которой можно переживать. В мысле-переживаниях человек достигает такого конца мира". Но в переживании чувства человек не только имеет перед собой предмет: кристалл, цветок, животное, — но входит в пред­меты; не в неопределенные абстрактные дали, а в вещи. "Человек видит духов­ное во всех вещах. Он видит, например, действующих в свете духовных су­ществ света и т.д.; он видит в темноте действующих в темноте духовных су­ществ. Так что мы можем сказать: переживание воспоминания ведет во вторую Иерархию". Воспоминание дает душе цвет. Но есть еще нечто другое, кроме этого душевного цвета.
     Мы смотрим на человека: у него то иронически изогнуты губы, то наморщен лоб и т.д. Переживание жеста в лучшем смысле слова ведет нас еще дальше. "Через это мы приходим к представлению, как духовное повсюду действует непосредственно в физическом. Вы не можете внутренне с полным сознанием постигнуть, с каким жестом вы, скажем, 20 лет назад отно­сились к какому-либо внешнему побуждению, если, беря дело глубоко, серьезно и энергично, вы не при­шли к тому, чтобы общность духовного и физического постигать во всех вещах. Но так вы приходите к переживанию первой Иерархии. ... Переживание воспоминания позволило нам самим стать утренней зарей, когда мы созерцаем ее. Оно позволяет нам, чувствуя, внутренне пережить все ее тепло. Но если человек восходит к переживанию жеста, то выступившее нам навстречу из зари соединяется со всем тем, что мы вообще переживаем объективно, как цветное, звучащее. ... при переходе от переживания воспоминания к переживанию жеста постепенно растворяется материальное бытие того, что было цветовым переживанием. Цветовое переживание становится живым душевным, духовным, покидает пространство, в котором нам яви­лась физическая утренняя заря. И заря начинает нам говорить о тайнах связи Солнца с Землей. И мы познаем, как действуют существа первой Иерархии.
     Мы познаем, когда направляем взгляд на утреннюю зарю, когда она нам еще является почти такой, как при переживании воспоминания, мы узнаем, каковы Троны. Затем заря тает. Цветовое становится су­ществом, становится живым, душевным, духовным, становится существом и говорит нам о том, каково отношение Солнца к Земле, как это обстояло некогда, во времена др.Солнца. Оно говорит нам так, что мы узнаем, каков Херувим. А затем, когда мы с энтузиазмом и полные почитания отрываемся от этих двух откровений утренней зари, от откровения Тронов и откровения Херувимов, и продолжаем жить в душе, то в наше внутреннее проникает из этой, ставшей живой, сущностной, утренней зари то, что составляет су­щество Серафима.
     Мыслительное переживание — третья Иерархия,
     переживание воспоминания — вторая Иерархия,
     переживание жеста — первая Иерархия". 232(1)

     738. "За воспоминанием начинается область, где собственное тело для обычного сознания исчезает в неизвестном. За восприятием — подобное же делает природа. К человеческому внутреннему и воспомина­ние, и восприятие имеют одинаковое отношение. В воспоминании на основе телесной деятельности возника­ет мысль. Ибо в мысли живет вспомненное. В восприятии также вспыхивает мысль. В нем откры­вающееся извне становится внутренним переживанием. Человеческое внутреннее и природное внешнее вст­речаются в мысли". В своем теле человек натыкается на дух, лежащий в основе тела. Этот дух можно ох­ватить духовными руками, как в воспоминании охватывается пережитое в прошлом. "И как в мысли внешняя природа встречается с человеческим внутренним, так в имагинации "дух природы" встречается с человече­ским духом. Дух в человеке, схватываемый имагинацией, подступает к духу в природе, который также от­крывается имагинативно. Обычному сознанию в воспоминании и в восприятии является мысль; обостренному сознанию во внутреннем душевном переживании и в переживании внешнего мира является имагинация". 36, с.366-367

     822. "В физическом теле, мы живем интимно с нашим мышлением, с нервом. ... Но мы живем не только в мышлении. Нерв излучается некоторым образом в то, чем является чувственный образ. Это можно выразить физиологически: нерв касается циркуляции крови и благодаря этому входит в чувственный образ. Мы здесь воспринимаем внешний мир. Но представьте себе, что мы не вос­принимаем внешнего мира, а просто развиваем жизнь в самом нерве и просто приходим к окончанию нерва. Мы не входим в циркуляцию крови глаза, но останавливаемся там, где нерв имеет свои окончания; мы про­сто идем до конца нерва. Мы имеем здесь воспоминание-представление, значит, также мысли. Здесь все остается воспоминанием. Поэтому оно теневое, поскольку не проникает в кровь. ... Теперь представим себе, что с помощью упражнений мы проводим до окончания нерва не только то, что носим в себе, но и то, что вбираем...из мира восприятий,что вы вбираете че­рез свой спинной нерв без восприятия, — тогда переживание приходит в нерв с другой стороны. Оно застаивается, не идет в восприятие. Тогда вы получаете ... имагинацию. И вы воспримете эф.тело, которое содержит в себе деятельность мышления... Инспирация идет не в нерв, а в дыхательный процесс и в процесс циркуляции. Благодаря ей понимают астр.тело". Чувствуя себя как другого человека, приходят к интуиции. 84 с.64-66

     865. "В духовные миры ничего не взять с собой из того, о чем человек знает, что это он и есть. Он может взять в те миры то, о чем он ничего не знает в обычной жизни. Это сокрытые, лежащие в под­основах человеческой души элементы бытия..."
     "Из подоснов души извлекаются в сознательное бытие переживания, которые выходят на поверхность в виде как бы сгущенной, окрепшей душевной жизни. Эта сгущенная, укрепленная (с помощью медитации и концентрации) душевная жизнь, о которой в обычном состоянии сознания ничего, не знают, может перейти в духовный мир".
     "Необходимо при помощи медитации, концентрации и т.д. подготовить себя так, чтобы, перейдя через Порог в духовные миры, иметь силу удерживать в сверхчувственном воспоминании то, что было нами оста­влено. ... при помощи сверхчувственного воспоминания, находясь в духовном мире, вспоминать то, что было нами оставлено. Кроме этих воспоминаний больше ничего нельзя брать с собой". 138(4)

     872. "Чтобы мысль достигла цели духовного исследования, она должна умереть в душе. ... Когда мысль умирает в нас в мыслительной концентрации, то она пробуждается к совершенно иной жизни; и эта жизнь иного рода раскрывается не ранее, чем мысль умрет во внутренней острой концентрации. Нужно прекратить мысль, чтобы душевное растение, произрастающее из мысли, получило возможность прорасти из своего се­мени". Когда мысль т.обр., умирает, душу наполняет прорастающая сила, духовно-душевная сила, но свя­занная с телом, с мозгом, с нервами. Возникает вопрос: куда ушла мысль и где теперь я сам? Мысль взя­ла меня с собой, и я мыслюсь ею в духовном мире. Это потрясающее переживание себя как объекта.
     "В тот момент, когда мысли внутренне истаивают, возникает ощущение: чем больше человек выживается из собственного сознания и переходит в сознание невидимых духовных существ, которые господствуют в невидимом, тем более пробуждаются внутренние силы, которые встают в стремительную оппозицию к этому переходу из одного сознания в другое. Чувствуют, как подходит нечто такое, что не хочет того, что де­лает человек. И этот внутренний разлад, этот протест против собственного поступка превращается в тра­гическую внутреннюю войну. Каждое настоящее внутреннее исследование должно интенсивно решаться боем. Нет слов, чтобы выразить это переживание. ... та оппозиция, проявляясь, говорит: ты ведь не хочешь се­бя потерять и в то же время делаешь все, чтобы себя потерять. Ведь это смерть, которую ты себе приго­товил; ты же не живешь со своею сущностью в себе, ты стал мыслью другого, ты умираешь в себе!".
     И ес­ли удается над этой оппозицией возобладать, то из концентрации выступает нечто, соответствующее вто­рому великому духовному закону развития души. Человек тогда переживает: что вызывает во мне этот бунт? И здесь нужно суметь соединиться — как прежде соединялись с мыслью — с человеческой судьбой. Тогда мы переживаем "ее внутренний удар — будь то добрый или плохой — как бы подступающий к нам извне". И здесь необходимо уметь по-другому относиться к судьбе. Теперь человек переживает, что его су­дьба, как особое Я, от которого прежде он был отделен, как бы берет его с собой; мы врастаем в на­шу судьбу, целиком врастаем в нее, наши поступки делаются едиными с нею. Тогда мы больше не говорим, что удар судьбы постиг нас случайно. "Срастание с судьбой переживается; Я распространяется над су­дьбой. И то, что тут распространяется, — это учатся познавать как нечто совсем иное, чем мысли. ... как волю, несомую чувством". Наша воля разрастается во временные дали, делается все крепче. "Когда мы чувствуем себя одним с судьбой, то мы переживаем не умирание в мыслях, а все более и более оживающую волю". Она как бы прорастает из точечного семени в поток времени, светящий назад к тому, что нас самих в некотором роде создало. Воля, передающаяся судьбе, — это второй закон. Теряя себя в судьбе, воля делается крепче. С мыслями мы уходим в себя, с волей мы выходим вовне и через судьбу нахо­дим путь в духовные миры, где наша душа пребывала до рождения. Далее душа переживает страстное, не­оборимое желание вернуться в тело. И если его преодолевают, то это желание, как туманное образова­ние, пронизывается ясностью и в душе встает сознание высших существ; душа тогда переживает, как они поддерживают ее от рождения до смерти. Возвратясь затем в тело, душа может все это найти в себе как воспоминание. 64 с.64-102

     876. "Обычная способность воспоминания в сверхчувственном созерцании выключается. На ее месте вы­ступает непосредственное созерцание прошлого (в обратном духовном наблюдении)... Обычная способ­ность любить связана с физическим организмом. В сверхчувственном переживании на ее месте выступает одухотворенная сила любви, которая одного рода с силой восприятия". 35 с.402

     895. "В обычном состоянии сознания человек, засыпая, выходит из своего физ. и эф. тел; обладая имагинативным познанием, он это делает в бодрственном состоянии. Но область, в которую он сначала вступает, я бы сказал, первая область, в которую он при этом попадает, вступая в духовный мир, открывающийся за­тем в имагинациях, ее ощущают сначала как абсолютно пустое, темное пространство, и невозможно войти в духовный мир, миновав эту пустую тьму".
     "Если нет истинной гармонии, если духовно-душевное или телесно-физическое развиваются слишком односторонне, так что обе стороны не могут прийти к полному выражению, то наступает болезнь. С од­ной стороны, выступает болезнь, когда человек туда, где для него должна быть пустота, изливает свое собственное существо. Он тогда начинаете жить в этом пустом существе, а именно в мире своих видений и галлюцинаций.
     Это именно то, что должно быть преодолено правильным оккультным обучением: видения и галлюцинации. Ибо неустанно должно подчеркиваться: это болезнь. В оккультном обучении развиваются силы, противостоящие силам, выступающим во время галлюцинаций и видений". Многие люди проходят через жизнь с ви­дениями и очень горды этим, тогда как в действительности это лишь их собственная анормальная вегета­ция, излитая в пустоту; хотя некоторые даже утверждают, что они "посвященные".
     "Но если мы переживаем пустоту, то затем в нее входит — абсолютно так же, как через наше чувство действует внешний мир — то, что я уже обозначил как ткущий, действующий мир Иерархии Ангелов. Вокруг нас действует ткущий мир Иерархии Ангелов". Этот мир находится не вне человеческой жизни, а вне об­ласти обычного сознания. С этим миром связано наше Я; мы можем в него вступить лишь с укрепленным сознанием, иначе мы заснем, впадем в нем в бессознательность. "Переживаемое там, если не высту­пает болезненно, должно оставаться внутри человека. Человек не должен впускать это в свое обычное сознание. Он должен эту область оставить внизу, там, где она обычно бывает бессознательной. Это зна­чит, что человек должен эту область, которая ведь находится в эф.теле, не пускать в свое обычное со­знание, но свое обычное сознание он должен низвести в эф.тело. Находящееся там, внизу, не должно про­никать в обычные представления, но обычные представления должны проникать туда". В том мире также ко­ренится человеческое зло. И если туда проникают, будучи недостаточно укрепленными морально, то риску­ют открыть этому злу путь в сознание, заразить им жизнь представлений.
     "В этой связи можно было бы спросить: но тогда зачем подобное находится в человеке? Однако зада­вать такой вопрос, — все равно что спрашивать: почему растение не перестает расти, когда у него распу­скаются листья? — Оно продолжает расти благодаря своей собственной силе. Мы носим в себе процесс уми­рания, который развивает наше мышление. Этот процесс в какой-то мере осознается, хотя он должен оста­ваться в бессознательном. Если бы он прекратился, то наши мысли ни в коей мере не могли бы настолько консо­лидироваться, чтобы в нас возникли воспоминания, чтобы в нас позже вновь могли всплывать мысли, всплы­вать переживания, сопутствующие мышлению. Итак, должен совершаться процесс отмирания, чтобы мы могли иметь воспоминания. А существа, которым мы, как люди, обязаны воспоминаниями, суть те же самые, которые выступают и в тех случаях — но тогда выступают неправильно — когда в человеке всплывают мотивы зла. В некоторой степени склонность определенных людей ко злу является духовно-душевной "отрыжкой" — простите, что я пользуюсь таким выражением — того, что должно оставаться внизу и заботиться о вос­поминаниях". Область, где пребывают наши воспоминания, — это область первой Иерархии. 206 (14.VIII)

     1125. "В каждой имагинативной мысли имеется субстанция, имеется сок и сила. Человек знает: в имагинативном мышлении он живет в той же самой силе, которая нас из ребенка делает взрослыми людьми. Это пе­реход от обычной действительности к эфирной, когда человек приникает к имагинативному мышлению. Но бла­годаря этому он также впервые получает доступ к познанию физ.тела. Он видит физ.тело как зеркальный ап­парат, который отбрасывает мысли".
     "Человек должен постоянно одно сравнивать с другим: высшее сознание и обычное сознание. И как в обычной жизни человек переходит от одной мысли к другой, так от пережитого в имагинативном сознании человек должен переходить к пережитому в обычном сознании и наоборот. Эта характеристика имеемого здесь в виду высшего сознания особенно важна. Все, кто рассматривает антропософские исследования только внешне, часто полагают, что выступающее как имагинация может быть отклонено как какое-либо визионарное, галлю­цинаторное содержание сознания. Но следует заметить радикальную разницу между правильной имагинацией и визионерством. Визионерство, видения также дают человеку образное содержание, но человек при этом весь уходит в свои видения. Когда он имеет видения, его сознание преобразуется в них и он не может по своему произволу от видений переходить к обычному сознанию и назад к видениям. У имагинирующего человека обычное сознание не преобразуется в видения, но его обычное сознание обогащается имагинациями. ... Имагинирующий знает, что это такое — быть свободным душой от тела, ибо он душу действительно извлекает из физ.тела и приводит к активности. Но у визионера душа еще глубже коренится в физ.теле, чем в том случае, когда он обычным сознанием воспринимает внешний мир".
     "Первое, что утрачивает человек в имагинативном мышлении, — это воспоминание. В обычном сознании у человека есть воспоминание, но рядом с обычным сознанием развивается это другое, имагинативное созна­ние. В последнем нет никаких воспоминаний. Как это происходит, я прошу вас понять следующим образом. Когда человек вспоминает себя, то во всех переживаниях обычного сознания он живет в настоящем. Если он воспринимает нечто, стоящее в данный момент напротив него, то он думает о настоящем, а если он вспо­минает прошлое, то, опять-таки, в настоящий момент имеет образ, лишь указывающий на прошлое. Итак, обычное сознание переживает настоящее. Имагинативное сознание так переживает собственный ход жизни, что отдельные его части встают зримо, и вещи, совершавшиеся во времени, встают в пространстве одна возле другой".
     "Представьте себе, имагинирующий переживает нечто в определенный момент своей жизни. Через три дня он хочет пережить это снова. Но так он не может вернуться в воспоминании к этому переживанию. Он должен снова проделать все те отправления, которые его приводят к переживанию хода жизни. Он должен снова упражняться в переходе к этому переживанию. Как реальная физическая вещь не может просто явиться в вос­поминании, но к ней необходимо подойти снова, так то, что человек переживает теперь, а именно свое эф. тело, он не может просто вызвать через воспоминание, ибо оно есть реальность; каждый раз оно должно вы­зываться заново (как реальность).
     Именно это многих, делающих подобные упражнения, вводит в заблуждение. Они берутся за уп­ражнения, достигают кое-чего, кое-что видят. Они полагают, что теперь это видение у них останется, что они смогут его вновь вызвать в воспоминании. Но они заблуждаются. Необходимо все вновь напря­гаться, чтобы переживания внутренне воспроизводить снова. ... Это должно возникать непосредственно в данный момент. Тогда оно становится в своем выражении (если, напр., его сообщают другим людям как лекцию), в своей формулировке непосредственным отзвуком спиритуального".215 (3)

     1126. "Увидеть отношение сверхчувственного к памяти важно, ибо все это реальности в человеческой жизни. ... То, что является воспоминанием, над этим активно работаем не мы одни, но над этим работа­ет наше бессознательное. Т.обр., переживаемое нами в имагинации остается в духовном мире, неким образом лишь подступает к человеку, соединяется с ним; а то, что становится воспоминанием, струится вниз, захватывает физическую организацию и побуждает ее к содействию. Оно проникает вниз, в физиче­скую организацию. Именно в сравнении имагинации с воспоминанием видна разница между тем, что воплощено, и тем, что продолжает в нас жить также и между смертью и новым рождением как сверхчувственное, но что удалено от обычного сознания и должно быть открыто через антропософское исследование". 303(5)