661. В прежние времена обучение, даваемое Христианом Розенкрейцем, было более естественнонаучным (алхимия, астрология), теперь оно более духовно-научно.130 (5)

554. "Поскольку человек своим мышлением, связанным с головой, противостоит миру, то он восприни­мает в себя распростертое в Универсуме. Поэтому мы хотим его соотнесенность с Универсумом предста­вить таким образом, что скажем: это есть охват Универсума изнутри, некий род оглядки на Универсум. Здесь мы имеем, я бы сказал, наивысшее отношение человека к Универсуму, из которого он построен. ... Человек не только оглядывается на себя, чтобы вновь найти в себе Универсум, но он оглядывается и вокруг себя. Он видит окружающий мир. ... имеет место не просто охват Универсума изнутри, но и осмотр окружающего Универсума и восприятие подвижности Универсума. Человек ста­новится внутренне подвижным. ... В этих двух случаях человек, собственно, еще не предоставлен самому себе. Когда он носит Универсум в себе, скажем, как геометрию, то живет во внешнем. Когда ребенок движется, подражая Универсуму, он живет во внешнем. Но каков человек внутренне? Как постига­ет он самого себя? ... просто потрогайте себя... Как и в других случаях вы, трогая, постигаете внешние предметы, так (осязая) постигаете вы самих себя. Всякое обнаружение Я, внутреннего, осно­вывается, по сути говоря, на этом самопостижении. ... Когда мы фиксируем глаза на какой-либо точке, то скрещиваем правую и левую оси зрения, подоб­но тому, как мы кладем левую руку на правую. Животное потому обладает меньшим внутренним (содержа­нием), что в значительно меньшей степени осязает себя. ... А теперь примем во внимание границу меж­ду внешним и внутренним. Укажем на этот процесс: проведем руками движение, описывающее плоскость. Плоскости повсюду проходят и в нас. Поверхность нашего тела замыкает наше внутреннее. Назовем это ... замыканием в себе. Когда вы живо чувствуете себя в своей форме, поскольку ваша кожа образует эту форму, то вы и постигаете это себя-замыкание.

1. Постижение Универсума изнутри. Оглядка.
2. Взгляд в Универсум. Восприятие подвижности Универсума.
3. Познание себя. Осязание.
4. Себя-замыкание.

     В этой четверичности происходит постепенное формирование человека извне вовнутрь: сначала весь Универсум переживают вовне, затем ему подражают; человек еще не приходит к себе, он подражает Универсуму. Че­ловек трогает себя и так извне приходит к себе. И только в четвертом моменте он приходит к себя-замыканию.
     В пятом мы должны уже искать внутреннее, что нас наполняет, что волнует и ткет нас насквозь. ... когда мы теперь — не за счет обладания кожей, но ее наполнения, входим т.обр. в себя, начинается то, что теперь форму разлагает, что форму вновь строит, что человека не только внутренне наполняет, но делает его, скажем, плодом, когда он созревает. Исследуем плод в точке, где он стоит на грани зрелости; перейдем эту грань и плод начнет засыхать. Здесь мы должны сказать о шестом — о зрелос­ти. ...Став зрелыми, мы начинаем некоторым образом внутренне распадаться. Мы — люди, но мы рас­падаемся внутренне, мы некоторым образом превращаемся в пыль. Мы становимся минеральными. Этим мы вновь включаем себя во внешний мир. Наполняясь, мы целиком находимся во внутреннем. Затем, когда мы внутренне распыляемся, мы снова включаем себя в минеральное. Телесно мы нек.обр. делаемся тяжелее. Так что седьмым мы можем назвать включение в неорганический мир. ... вчленение во внешние силы природы. Вы вчленяете себя во внешние силы природы, когда идете; когда вы идете неправильно, вы падаете; оно (седьмое), в первую очередь, выражается в поисках равновесия.
     Восьмое: здесь мы приходим к тому, что уже не просто включаем себя во внешний мир, но внеш­ний мир воспринимаем. Прежде мы включали в себя лишь то, что уже имели внутренне. ... теперь ... не­обходимо уяснить себе, что все воспринимаемое человеком извне ... не принадлежит человеку.
     В мире об этом восприятии чего-либо извне имеют совсем ложные представления. По сути говоря, все, что мы воспринимаем как питание, является ядом. Жизнь состоит именно в том, что мы, принимая пищу, соединиться с ней не можем, противимся ей. ... в ее отторжении и состоит жизнь...

5. Наполнение.
6. Зрелость.
7. Включение в неорганический мир, поиск равновесия.
8. Ядовитое жало.

     Внешний мир проникает в нас как некий род ядовитого жала. ...
     Тут человек уже уходит так далеко, что воспринимает внешнее. Через форму человека мы здесь выступаем из Универсума. Мы здесь переступили через форму человека изнутри; при этом мы пришли туда, где формируется внутреннее, когда оно обращается против внешнего. ... Девятым является деятельность человека, когда он принимает участие во внешнем мире, будучи поставлен на Земле, не в Универсуме. Во внешней жизни, в которую он поставлен культурно, он сначала является охотником. Девятое — это охотник.
     Продолжая действовать, человек идет дальше: он становится скотоводом. Такова следующая ступень. Девятое — это скотовод, одиннадцатое — земледелец. ... Таковы ближайшие ступени совершенствования. И, наконец, двенадцатое: человек становится торговцем". Таковы первичные виды человеческой деятельности. Все другие — вторичны.

9. Охотник.
10. Скотовод.
11.3емледелец.
12. Торговец.

     "Четыре (верхних) члена человеческого формирования (см.таблицу далее) выводят нас в Мироздание; по­следние четыре члена ведут нас на Землю, а звезды действуют сквозь Землю. С четырьмя средними члена­ми дело обстоит так, что звезды и Земля при этом удерживаются в равновесии. Здесь человек в своем внутреннем".
     Греки говорили: "Через созвездие Овна, Тельца, Близнецов, Рака человек оглядывается назад на свое внутренне-подвижное, на свое самопостижение и свое замыкание. Через другие созвездия, стоящие на противоположной стороне, которые закрыты Землей, человек ведет: бытие охотника через Стрельца, бытие скотовода, когда он приручает козла — Козерог; он ведет свое бытие земледельца, когда — возь­мем простейшую форму земледелия — льет воду, т.е. идет по полю с урнами и поливает почву — Водолей; и он торговец благодаря той звездной области, где находится то, что ведет его через моря. В очень древние времена корабли по форме напоминали рыб. И два корабля, плывущие рядом по морю, являются символом торговли. (В немецком языке корабли — Schiffe, рыбы — Fische).
     В середине находится наполняющее, т.е. то, что действует в человеке как наполняющая кровь. Но как же лучше всего символизировать наполняющую кровь? Вероятно, с помощью того животного, у которого особенно интенсивна деятельность сердца: Льва. Созревание — для этого нужно только взглянуть на по­ле, на котором стоит зрелая пшеница или рожь. Колос представляет собой именно то состояние, в кото­ром плодоношение переходит в созревание: Дева с колосьями. Колосья при этом — главное.

Формирование человека из Универсума. Голова
1. Постижение Универсума изнутри. Оглядка.	Овен
2. Взгляд в Универсум. Восприятие	Телец
3. Познание себя. Осязание	Близнецы
4. Себя-замыкание	Рак, краб
Формирование человека изнутри. Грудной человек
5. Наполнение	Лев
6. Зрелость	Дева с колосьями
7. Включение в неорганич. мир; поиск равновесия	Весы
8. Ядовитое жало	Скорпион
Формирование человеческой земной деятельности. Человек конечностей, или земной человек.
9. Охотник	Стрелец
10 Скотовод	Козел (Козерог)
11. Земледелец	Водолей
12. Торговец	Рыбы

     И если мы направим взор туда, где человек вновь вчленяется во внешний мир, т.е. ищет равновесия, то мы приходим к Весам. А там, где он чувствует ядовитое жало, где все содержит нечто ядовитое, там стоит Скорпион".
     "Характерно, что Овен смотрит назад: жест — вот что главное. ... Этот взгляд Овна назад дан в оглядке человека на самого себя, в оглядке на Универсум, который в нем живет". В древних изображениях быка, прыгающего с повернутой назад голо­вой, дан этот же универсальный принцип.
     "Когда вы смотрите на Близнецов, то... в любых изображениях правый человек правой рукой держит левого за левую руку, и в этом жесте опять-таки все дело. Это осязание себя, чувство себя.
     Левый и правый человек — это один самостоятельный человек, только он ведь всегда находится несколько вне себя, через осязание самого себя вбирает в себя своего человека из жизни до рождения.
     Закрывание, замыкание в себе — это Рак. Только и здесь материалистически-натуралистически берут рака как образ. Но что тут важно, когда рака берут как символ для замыкания, так это его способность замкнуться жертвуя клешнями, что он может отбросить клешни. Ведь и в слове "рак" (болезнь), который захватывает человека, в самом слове содержится это себя-замыкание. Рак — это за­мыкание. Он есть символ замыкающегося во внутреннем человека, который не просто осязает, чувствует себя, но замыкается извне вовнутрь.
     Лев держится на себе самом благодаря особой выработке сердца; это животное сердца. ... Он качест­венно выражает то, что должно быть принято во внимание как 5-й член (Манас). ... Козерог — это козел, закан­чивающийся рыбьим хвостом, т.е. нечто такое, чего в природе больше нет. ... Но человек, де­лаясь скотоводом, приручает диких животных, и они становятся смирными, как рыбы. Т.обр., здесь выступает искусственный символ.
     Для земледельца мы имеем Водолея. ... Он поливает. Он садовник, земледелец. Рыбы — ... торговля".
     "Если мы эту верхнюю часть нарисуем широкой, то снизу лучше нарисовать узко; и еще скажем: если человек хочет стать охотником, то он должен особенно сильно вырабатывать.... бедра. Их должен он иметь особенно крепкими, если хочет стать охотником. ... Торговец — если искать ему символ в самом человеке — это должны быть ступни. ...
     Когда я вам нарисовал эти фигуры, то, как бы само собой, их получилось двенадцать. Мы могли бы сказать: здесь (в середине) действует Универсум, звезды, действующие более во внутреннем человека; здесь (вверху) звезды действуют извне; а здесь (внизу) они его сдавливают. И в том, что здесь нарисовано, вы можете распознать форму человеческого эмбрио­на! ... Если вы так рисуете, так формируете круг Зодиака, что выступа­ет его закономерность в отношении к Земле, то благодаря внутренней за­кономерности вы получаете форму человеческого эмбриона, и, т.обр., вы непосредственно видите, что человеческий эмбрион образован всем Универсумом. ...
     Я упоминал ранее, что мы должны здесь встать на точку зрения греков, поскольку сегодни мы не можем начинать с Овна, мы должны сегодня начинать со знака Рыб. Уже столетия мы стоим в знаке Рыб, и именно в знаке Рыб совершается переход к че­ловеческому интеллектуализму. Если же вы идете назад, когда был правомерен Овен, когда можно было говорить о круге Зодиака в старом смысле, то Стрелец, Козерог, Водолей и Рыбы име­ли действительное отношение к охотнику, скотоводу, земледельцу и торговцу. Но все то, что пришло к индустриализму и т.п., принадлежит уже Рыбам; здесь вырабатывается вся современная машинная культура и т.д. Пойдем назад, в эпоху Овна. Мы находим там четыре честных профессии, хотя они и были несколь­ко сложнее, дифференцированнее; они ставили человека в связь с природой". Можно пойти еще дальше назад, и мы снова придем в эпоху, стоявшую под знаком Рыб. Человек тогда был всецело эфирным суще­ством и не сходил еще в физическое бытие. И поскольку тогда, он, как эфирное существо, был в Рыбах, то, теперь, по сути говоря, повторяет тот период своего становления. Он повторяет его с середины ХV столетия, но повторяет абстрактно, в то время он конкретно врастал в свою человечность. Потом он стал врастать в свои абстракции, поскольку машина — это также абстракция. С началом эпохи Рыб человек, собственно, поставлен в то, что его растворяет. А когда он (идя в будущее) вернется еще дальше назад, под знак Водолея (6-я послеатлантическая эпоха), то растворение зайдет еще дальше; тогда он не сможет найти ни малейшей связи с миром, не найдя отношения к духовному миру. Именно благодаря этому повторению человек вдвигается в духовный мир.
     Отсюда вы, опять-таки, можете видеть, что человек есть трехчленное существо: он образован из Универсума как головной человек; во внутреннем он образуется только во взаимоотношении с внешним миром, как грудной человек; в конечностях и обмене веществ он образуется, вступая в земной мир, как земной человек, или человек конечностей.
     И еще в одном отношении мы приходим к троичности. Подумайте о том, что когда человек проходит че­рез рождение, в нем заложены, собственно говоря, четыре первых силовых импульса. Он сначала выра­батывает их, но он в определенном смысле является также и целым человеком, только другие члены у не­го находятся в рудиментарном состоянии. Голова — это целый человек, только четыре первых и четыре последних члена в нем рудиментарные. Человек конечностей тоже является целым человеком, только голо­ва и грудь в нем рудиментарные. Т.обр., три человека коренятся в одном человеке. Первый, головной человек, является преобразованием предыдущей инкарнации. Грудной человек — это настоящая инкарнация в себе самой. А то, что человек делает, как он действует во внешнем мире, что выражается в его конеч­ностях и обмене веществ — это переносится в будущую инкарнацию. Так что и в этом отношении чело­век трехчленен. Так можно изучать форму человека в ее целостности".
     Примеры. В голове человека со­держатся его ноги, ибо нижняя челюсть — это метаморфизированные ноги прошлой инкарнации. ... Голова — это весь человек, у которого ноги и руки "вывернуты" наизнан­ку. В грудном человеке руки являются внешними представителями эфирных глаз. А в человеке конечностей почки станут в следующей инкарнации глазами. Человек во всех отношениях являет собой нечто трехчленное. Если вы возьмете его в эмбриональном состоянии, то там он весь хочет стать человеком конечностей и обмена веществ. Ребенок, как головной и грудной человек являет собой нечто целое. Подрастая, он весь тяготеет стать головным человеком: голова одного человека становится вос­питателем другого. В среднем возрасте преобладает грудной человек, и в старости — человек конечнос­тей. "В детстве человек ходит на всех четырех, далее — на двух ногах, а в старости — на трех (посох)".
     "В отношении головы человек всю жизнь остается результатом прошлой инкарнации. Голова, по сути дела, всю жизнь остается детской. И можно сказать: это проблема науки о воспитании — как наилучшим образом использовать детскую голову учителя для обращения с детскими головами учеников. В этом есть юмор, но и глубокая истина".
     Древние из инстинктивного ясновидения в символах круга Зодиака действительно выразили науку о человеке. Но ее нужно понять. Теперь часто таращат глаза на знак Овна и не знают, что главное заключено в повороте его головы назад, что главное в Тельце — это его прыжок и взгляд боком и т.д. "Все в символах круга Зодиака бесконечно глубокомысленно, бесконечно значительно".

Жизнь

     Человеческий эмбрион образован космосом, кругом Зодиака (см.рис. выше). Фактически весь круг Зодиака имеет форму эмбриона. "Но в своей жизни на Земле человек между рождением и смертью вырывается из этой эмбриональной формы. ... Я бы сказал: он вытягивается в течение земной жизни. ... И благодаря тому, что он поднимает голову … человек прежде всего в отношении формы головы получает возможность в головную форму воспринять то, что он приносит из про­шлой земной жизни".
     Если бы человек не распрямился, то остался бы под значительно большим влиянием Зодиака, и восприятие прошлой жизни было бы для него невозможным, как невозможно оно для животного с горизонтальным позвоночником.
     "Поднимается человек и в другую сторону, ориентированную на последние знаки: Стрельца, Козерога... в направлении древних внешних жизненных отношений: охоты, ско­товодства, земледелия, торговли, мореплавания. Благодаря тому, что эти отправления человек образовал из своей воли, т.е. из своей системы конечностей, что он выпрямился и вышел из ориентации круга Зодиака, — во всем, чем являются эти его отправления и вообще че­ловеческие отправления, для него осталась возможность сохранять семя для следующей земной жизни. Животное остается целиком ориентированным в круге Зодиака, поэтому оно не может ни воспринять что-то из прошлой жизни, ни взглянуть на будущую жизнь. Поэтому древнее инстинктивное познание и назвало этот ориентирующий круг животным".
     "Целостная форма человека внутренне и внешне состоит ... из двенадцати отдельных форм. Также и жизнь человека состоит из ряда отдельных жизненных ступеней. ... Первое, что человек своим повседневным сознанием обычно не считает за ступень жизни, — это жизнь чувств. Восприятия чувств вчленены во всё человеческое существо, но они расположены на периферии, вокруг человека, и в повседневной жиз­ни он забывает, что жизнь органов чувств освобождает самый внешний слой его жизни. ... жизнь нервов продолжает жизнь органов чувств (вовнутрь).
     Жизнь нервов, со своей стороны, соприкасается с другой жизнью. ... Вдыхаемый воздух вводит челове­ка в некий род внутреннего ритма. Он идет через канал в позвоночнике вплоть до мозга. ... Здесь жизнь нервов приходит в контакт с жизнью дыхания. ... Дыхание обновляет ... кровь. "Поэтому ритм дыхания связан с ритмом крови. ... Циркуляция крови, с др.стороны, связа­на с обменом веществ. ... Обмен веществ возбуждает то, что мы совершаем во внешнем движении. Лишь потому, что человек живет в обмене веществ, он может двигаться внешне. Человеческий обмен веществ — а также и у животных — образован так, что человеческая душа происходящее в обмене веществ может ис­пользовать так, что этим вызывает движение, и мы тогда приходим к жизни движения. Здесь мы включаем себя во внешний мир. Тем, что мы производим, мы принимаем участие во внешнем мире.
     Затем есть еще одна жизненная ступень — жизнь репродукции, размножения. В движении человек постоянно использует самого себя, и внутренняя репродукция должна наступить именно потому, что чело­век движется. Так что вместо жизни движения можно вписать ее кореллят: внутреннюю репродукцию, если оставаться внутри человеческой кожи. А когда репродукция выступает самостоятельно, то она высту­пает в жизни размножения.

1. Жизнь чувств.
2. Жизнь нервов.
3. Жизнь дыхания.
4. Жизнь циркуляции.
5. Жизнь обмена веществ.
6. Жизнь движения.
7. Жизнь репродукции.

     ... Эти семь ступеней жизни в действительности таковы, что своим эфирным телом человек живет на них различным образом". Эф. тело пронизывает орга­ны чувств; без него они представляют собой физический аппарат. "Но в общем и целом органы чувств являются мертвыми органами, эф.тело их просто пронизыва­ет. Так что жизнь чувств можно назвать умирающей жизнью.
     Жизнь нервов образуется из того, что переживается в чувствах; они сохраня­ют жизнь чувств. В жизни нервов покоятся все отзвуки, последействия. Например, когда мы рассматриваем глаз, то в жизни нервов мы имеем некий род покоящейся жизни, можно сказать, покоящейся или сохраняющей жизни.
     Зато жизнь дыхания приводит эту текучую и сохраняющую себя жизнь чувств к образности. На сопри­косновении ритма дыхания с нервным потоком покоится наша возможность создавать образы внешнего мира. Мысли, абстрактные мысли, вообще говоря, связаны с жизнью нервов, но образность — с жизнью ды­хания. ... Дыша, мы имеем в себе строящую жизнь. Она, естественно, живет в человеческой форме. ... Человеческая форма образована кругом Зодиака. Когда строящая жизнь, опосредованная дыханием, живет в человеческой форме, она принимает участие во всеобщей, внешней, образованной звездным небом форме. Благодаря этому форма вчленяется во внутреннее человека. И тот факт, что из процесса ды­хания исходит не только то, что человек имеет в сознании, но из него прежде всего исходят образы внутренних органов как подражание внешним формам, этот факт проистекает из дыхания. Т.обр., внутренние органы образуются окольным путем, через процесс дыхания, прежде всего как образы. Здесь они еще не субстанциональны. Дыхание образует сначала образ человека, образ внутреннего человека. Когда мы дышим — а, дыша, мы движемся с Землей по кругу Зодиака, — мы постоянно вдыхаем образы нашей внутренней организации. Так что можно сказать: здесь мы имеем строящую жизнь. — Эти образы, что здесь вдыхаются, они лишь через жизнь циркуляции распространяются по всему организму. Жизнь дыхания и жизнь циркуля­ции крови совместно ведут человека к тому, чтобы он был внутренним образом мира. Поэтому говоря: здесь строящая жизнь, — следует прибавить: здесь распространяющиеся образы, распространяющееся постро­ение органов.
     Лишь благодаря тому, что жизнь циркуляции замыкается обменом веществ, материя заполняет об­разы, и на пятой ступени жизни возникают материальные органы. Материя набивается в образы, окрашива­ет образы. Итак, благодаря верхнему человеку, благодаря нашей жизни дыхания, мы имеем наш внутрен­ний образ, и мы делаем его действительностью с помощью окрашивающей, набивающейся в него материи.
     Из жизни движения в материальные органы вдвигается сила. Так что мы можем сказать: у нас есть материальные органы и наполненная силой жизнь в органах, а репродуктивная жизнь является тогда об­новляющейся жизнью.
     Вы видите, в то же время, как образован трехчленный человек: нервно-чувственный, человек цир­куляции, ритма и человек конечно­стей и обмена веществ и движения. Через репродукцию впервые возни­кает новый человек.

Нервно-чувст­венный чел-к	1.Жизнь чувств — умирающая жизнь. 2. Жизнь нервов — сохраняющая жизнь.	Сатурн Юпитер
Человек цир­куляции	3. Жизнь дыхания — строящая жизнь. 4. Жизнь циркуляции	Марс Солнце
Человек обмена веществ и конеч­ностей	5. Жизнь обм. вещ-в — материальные органы, или распространяющееся органообразование. 6. Жизнь движения — наполняющаяся силой жизнь 7. Жизнь репродукции - обновляющая жизнь	Меркурий Венера Луна

     "Во все времена из инстинктивного сознания люди говорили о тройном Солнце, о Солнце как источнике света, источнике жизни и источнике любви".
     "Ес­ли бы человек жил на Земле, подвергаясь действию одного Солнца, то он не смог бы развить жизни своих чувств. Возьмем, к примеру, глаза: они не смогли бы обособиться как физический аппарат. Они бы сидели на своем месте, подобно всякой другой части человеческого тела, и пред­ставляли бы собой какой-либо мускульный орган или что-то еще, сосуды. ... Развитием чувств человек обязан тому обсто­ятельству, что солнечное влияние ослабляет Сатурн, движущийся по внешней сфере. Сатурн неким образом иссушает сосуд, и благодаря этому возникает физический аппа­рат, грубо говоря. Исходя из подобного инстинктивного познания древний человек говорил: жизнь чувств вызывается Сатурном.
     Во вторых ... под действием одного Солнца человек не развил бы не только чувств, но и жизни нер­вов. Если бы жизнь нервов не иссыхала, то она бурно разрасталась бы. Нервы стали бы органами, по­добными мускулам. Иссыхание в жизни нервов вызывается действием Юпитера". Сатурн обращается во­круг Солнца за 30 лет. Человек редко переживает его приближение к Солнцу, когда он бывает особенно сильно закрыт Солнцем; и тогда действует одно Солнце. "Если человек хоть однажды во время своей земной жизни переживает констелляцию, при которой Са­турн не действует на его чувства, то может оказаться, что он обнаружит, как сквозь его чувства совершается особенное космическое действие. Он возбуждается, становится чувственно сильнее". Например, Вильям Джеймс говорит о всяческих "пробуждениях" (см. "Многообразие рели­гиозного опыта"), хотя абсолютно не понимает причин этого. Легче переживать констелляции Юпитера, в которых он полностью закрыт Солнцем, т.к. кругооброт Юпитера длится 12 лет.
     " Третьей планетой является Марс. Он ослабляет стремительную жизнь дыхания. Также и в отношении его бывают моменты (каждые два года), когда он полностью закрыт Солнцем. В таких случаях жизнь дыхания получает особое возбуждение. ... люди тогда делаются поэтами, музыкантами и т.п. ... Затем идет само Солнце, возбуждающее человека как жизнь, любовь и свет; внешне возбуждая свет, внутренне — любовь, а в общении с внешним миром, возбуждая жизнь. Оно находится в середине между жизнью дыхания и жизнью циркуляции ... а там ... находится сердце — выражение, но не мотор, выражение того, что разыгрывается между циркуляцией и дыханием", затем, с обменом веществ, картина меняется, начинаются планеты, которые сами закрывают Солнце. И это особенно существенно для их характеристики.
     "Меркурий закрывает Солнце, а это значит, что он ослабляет жизнь. ... Не будь она ослабленной, человек, приняв что-то в себя, тут же — я извиняюсь — выплевывал бы это; он не потерпел бы присут­ствия в себе внешней материи, он бы всё время плевался. Он отучился бы есть, ибо еда ему наскучила бы. Так сильна жизнь Солнца в человеке. Если бы была одна жизнь сердца, т.е. Солнца, то человек не смог бы перерабатывать в себе материю. Он выплевывал бы всё подряд. Развитием обмена веществ он обязан тому обстоятельству, что Меркурий ослабляет жизнь Солнца. Т.обр., существо Меркурия проталки­вает материю сквозь человеческий организм в отдельные органы. Сила же вводится через жизнь движе­ния.
     Жизнь движения зависит от Венеры, как обмен веществ — от Меркурия, Поэтому древняя мудрость эту силу, текущую сквозь человека, т.е. внутреннее самообновление, в-себе-второго-силового-человека-чувство приписывала жизни Венеры.
     Жизнь Луны, находящейся близко от Земли, действует так, что человек может перерабатывать материю и силу. Однажды я излагал, на чем основывается репродукция: происходит некое запирание материи, органическое ее отталкивание. На этом основано образование зародыша в чело­веке; материя органически отодвигается в сторону, и из космоса, согласно его силам, организуется эмбрион. Репродуктивная жизнь в этом отношении покоится на жизни Луны".
     "С жизнью дыхания мы проходим через круг Зодиака, воспринимая из него внутрь образы внутренних органов. Но нижнее действует в верхнее: образы окрашиваются материей, иначе никаких органов не образу­ется. Так что мы можем сказать: когда мы дышим, то образы, например почек, гонятся вовнутрь. Их на­полняет материя, но она действует им навстречу, идя вверх. Это означает, что образы отбрасывают­ся своего рода эхом. Образы человек воспринимает однажды. В то же время, органы не возникают сразу. ... Итак, представьте себе: вы воспринимаете образы для ваших внутренних органов вместе с процессом жизни, но образы отталкиваются назад, отбрасывается эхо этих образов, а следова­тельно — и круг Зодиака вместе с жизнью дыхания. Вы только подумайте о своих ушах, и вы получите это отбрасывание. Эти образы станут формироваться в воздухе: как гласные и согласные! От планет идут гласные, от образов Зодиака — согласные. Это отбрасывание является речью. Что входит здесь вовнутрь, образует органы, что отбрасывается назад — живет в речи. Согласные и гласные некото­рым образом вгоняются в нас и образуют основу наших органов. Что в нашем внутреннем является формой, в основном идет от образов Зодиака, что является жизнью — идет в основном от планет. Если большей частью оттесняется жизнь, то мы вокализируем (Vokale — гласный), если форма — то мы консонантизируем (Коnsоnant — согласный). Некоторым образом все это связано с жизнью дыхания. И в речи отчетливо выражена ваша связь с жизнью дыхания".
     "Здесь вы имеете Солнце (см.рис.выше), некоего рода середину. Возьмите три верхних планеты — это верх­ний человек; возьмите три нижних — это нижний человек. ... Из жизни циркуляции приходят глас­ные, из жизни дыхания — согласные. И здесь опять-таки вы приходите к примечательным связям. Жизнь об­мена веществ вы можете причислить к жизни нервов, жизнь движения — к жизни чувств. Но жизнь чувств причисляется к Сатурну, к движению Сатурна. Движение Сатурна проходит ближе всего к кругу Зодиака, так и человек в жизни движения лучше всего отображает себя вовне. Поэтому, если хотят космическую тайну отобразить через человека, то одним полюсом берут жизнь чувств, а дру­гим — жизнь движения, и из этого получают эвритмию. В эвритмии, т.обр., непосредственно видно отоб­ражение отношения человека к периферии космоса. ... Такова связь человека с космосом в отношении жизни. Вчера я изложил это отношение в связи с формой".

Душа

     "Мы знаем, что голова преимущественно является носителем органов чувств. Но мы также знаем, что органы чувств получили свои первые зачатки еще во времена др.Сатурна. ... Т.обр., все в человеческой голове указывает на прошлое, и в определенном отношении можно сказать: когда во время земного бытия образуется минеральное, то голова человека, как старейшее образование, принимает в минерализации че­ловека наибольшее участие". Кроме того, вырывая себя из космоса, человек консервирует свою форму. "И благодаря тому, что сохраняемое им как результат предыдущего космического развития он вырывает из космоса, он, в определенном отношении, уничтожает свое космическое прошлое. ... Внутри своей головы человек в действительности шагнул через процесс минерализации к некоего рода тонкому разделению. Ес­тественно, органические образования пронизывают также и голову, благодаря чему выходящее за минеральную ступень распыление материальной жизни вносится в органическое. ... Го­лова — это очаг процесса, в котором уничтожается материальное как таковое. Ма­териальное уничтожается, и благодаря этому голова делается носителем душевной жизни", жизни представлений, мыслей.
     "Когда в обычном сознании вы сознаете мысль, представление, то это основывается на том, что благодаря выходу из всего космоса (о чем мы говорили вчера и позавчера) материальное теряет всякое зна­чение. Человек постоянно вынужден свою голову как бы обновлять, поскольку от­дельные ее частицы постоянно распадаются, отмирают. И во время этого отмира­ния эфирное головы выделяется (см. рис., внешнее красное); и это выделение эфирного головы означает схватывание мыслей. Когда материальное распыляется, а эфирное остается, человек осознает свои представления. ... Я прошу вас следующее принять во внимание совершенно точно: в чувствах, и именно в чувствах, связанных с головой, выделенное эфирное существо ткет во время восприятий. — Т.обр., поскольку мы живем

в чувствах, в нас совершается некий род тонко­го эфирного процесса ...
     Возьмите глаз. Это физический аппарат, но он пронизан эфирным. И в этой пронизанности эфирным неорганиче­ского, которое постоянно хочет распасться ... живет свободное эфирное существо. Вот что можно сказать об области чувств. Для области нервов, являющейся продолжением области чувств вовнутрь, дело обстоит так, что хотя в области нервов эф.тело внутренне связано с материей, но вся наша нервная жизнь постоянно хочет стать чувственной жизнью. Итак, представьте себе: вы видите, скажем, цветную поверхность. Прежде всего, вы получаете от нее чувственное восприятие. Это происходит так потому, что эф.тело свободно ткет. Если вы теперь отвлечетесь от чувственного восприятия и предадитесь жизни нервов, то все существо нервов станет существом чувств. Здесь в вашем сознании присутствует представление. Можно сказать: поскольку человек является человеком нервов, он является в представлениях насквозь чувствующим существом.
     Затем происходит реакция. Чувства ориентированы на физическое. ... Организм нервов вбирает в себя то, что ему предлагают чувства. Он преобразовывает себя в существо чувств. Но этим он убивает себя. Он весь мог бы стать глазом, ухом или чем-то тому подоб­ным. Чтобы он этого не мог сделать, его, опять-таки, пронизывает жизненный принцип остального организма. Человек позволяет представлениям неким образом исчезать. Поэтому мы можем ска­зать: в головном человек уничтожает свое прошлое. Благодаря этому он становится, как нервно-чувствен­ный человек, носителем образов, он получает переживания образов, которые ткут в эфирном. ... Когда человек развивает голову в отношении ее формы, то при этом в настоящее время он подвержен действию тех сил, которые развиваются в космосе, когда Солнце стоит в знаках Рыб, Овна, Тельца и т.д.; но человек в отношении формы голову поднимает (за Зодиак). Поэтому голова у него не жи­вотная; он принимает вертикальное положение...
     Рассматривая жизнь, мы можем сказать: в отношении головы жизнь развивается под воз­действием внешних планет ... Но когда человек возвышает свою жизнь, то происходит сле­дующее: не будь планеты заслонены Солнцем ... вся жизнь нервов все более и более становилась бы жиз­нью чувств. Человек ощущал бы глаза, и это продолжалось бы в жизни нервов; он ощущал бы слух, и это продолжалось бы в жизни нервов. В жизни нервов хаотически, не органично столкнулась бы чувственная жизнь двенадцати чувств. Благодаря тому, что внешние планеты закрыты, жизнь нервов оторвана он жиз­ни чувств, и человек в состоянии ... сознательно, произвольно действовать в жизни представлений... Итак, мы можем сказать: в чувствах обособившееся эфирное существо ткет во время восприятий. В орга­низме нервов ткет связанная с телом, ослабленная жизнь чувств. — Все в целом получает образный хара­ктер (поскольку)... человек принимает вертикальное положение. Животное остается внутри Зодиака и имеет сновидческие, а не образные представления, как человек. А сновидческие представления проистекают из жизненного принципа организма, тогда как образные представления есть чистое порождение свободной эфирной жизни, больше не связанной с физическим телом". Благодаря освобождению головы от деятельности Зодиака и планет, в ней возникает свободная эфирная жизнь. "Она затем пронизывается астральным телом и Я, которые благодаря этому принимают участие в ткании мыслей и представлений эф.телом".
     Теперь обратимся к другому полюсу, выражающемуся в человеческой деятельности охотника и т.д. "Че­ловек закрепляется в этой деятельности благодаря тому, что отрывает себя от действия соответствую­щих зодиакальных областей". Животное образует свою систему конечностей под непосредственным влиянием соответствующих знаков: Стрельца, Козерога, Водолея. На человека они действуют сквозь Землю, когда Земля находится в север­ной полусфере. Однако это верно для более древних времен, теперь же различные человеческие формы на Земле перемешались. "Человек в вершине своей головы имеет образную жизнь, он воспринимает как обра­зы мира звезд, так и образы планетных движений, когда свое жизненное существо развивает по направлению к вершине головы. Он развивает здесь образную жизнь, а также воспринимает образы из космоса, из макрокосмоса.
     С другой стороны он образов не воспринимает. Поэтому возникают ... конечности, формы, противоположные, форме головы. Он также развивает деятельность, отдаляющую макрокосмическое влияние..." Если бы сквозь Землю, с той стороны, на человека продолжали действовать планеты и Зодиак, Земля не загораживала бы их действия, то он не развил бы свободной деятельности. Жизнь в его конечностях окостенела бы, материя приобрела бы рогообразный характер. Вырвавшись из Зодиака, человек избежал копыт.
     В конечностях происходит деятельность, противоположная той, что совершается в голове. Здесь ма­терия не распыляется, но ей даже не дают достичь полной космической зрелости. "Мы потому имеем паль­цы на руках и ногах, что не даем конечностям достичь полного роста". А если бы они выросли полно­стью, то вместо ногтей у нас были бы копыта. "Благодаря тому, что мы, т.обр., не дали созреть ко­нечностям, мы смогли развить в них волю, которая является задатком для следующей земной жизни. ... Волевое послание (в будущее) человека является не дошедшим до конца органическим образованием. ... А чем является не дошедшее до конца органическое образование? — Семенем. Ибо семя может развиваться далее".
     "Человек воспринимает оживляющий кислород, который связан в нем с организмом конечностей, со всем подвижным. Он соединяет кислород с углеродом. Углерод сначала действует возбуждающе — как убивающее — на нервно-чувственную жизнь, затем он выталкивается, как отмершее. Здесь мы имеем материально наивнешнейшую жизнь в кислороде и наивнешнейшую смерть в углероде: умирание — оживление, уми­рание — оживление. Так колеблется жизнь между умиранием и оживлением.
     Душевно это обстоит так, что мы внутренне нечто переживаем, что, с одной стороны, как жизнь мыс­лей, является чисто эфирным, но эф.тело захватывает определенные образования, железы. Железы отделяют, ослабляют материю. Телесно происходит так, что эф.тело действует на железы. Железы не соединяются подобно мышцам — которые, скажем, принадлежат конечностям — с эфирной жизнью, но в тот момент, когда эф. тело охватывает железы, они отделяют материю. Т.обр., это не полностью слитая взаимосвязь эфирной жизни с материальной жизнью. Это переход". В костях и мышцах конечностей эф. те­ло сильно захватывает материю и она остается свежей, живой. В голове материя не захвачена эф.телом, она там уничтожается. Свободная эфирная деятельность развивает жизнь мыслей. "Когда же эф.тело за­хватывает железы, то оно хотя и соединяется с ними, но они его не переносят; мышцы же его переносят.
     ...Железы тотчас же отторгают материю и изгоняют эф.тело. Такова душевно жизнь чувств. ...Но когда эф.тело исчезает в железах — до того, как появится отторжение — то тогда у человека нет эф.тела, оно исчезает в железах. Поэтому он переживает себя толь­ко в своем Я и в своем астр.теле. Так обстоит дело с чувствами.

Представление: эф.тело, астр.тело, Я.
Существо чувств: астр. тело, Я.
Жизнь воли: Я.

     В жизни мыслей физ. тело отталкивается и человек живет в эфир.теле, астр.теле и в Я.
     "В человеческой голове живет Я; оно ткет в астр. и эф. телах и отталкивает физ.тело. Поэтому Я с по­мощью астр. и эф.тел переживает мысли.
     Существо чувств: здесь человеком берется эф.тело, когда оно захватывает железы; до тех пор, пока железы полностью не обособятся, человек лишен эф.тела. Оно простирается в физ.тело. Здесь во внут­реннем, сознательном переживании человек имеет только астр.тело и Я. Он переживает их чувственно—сновидчески, поскольку утопает в физ.теле. Затем идет жизнь воли. Здесь все обстоит так, что чело­век со своим эф.телом полностью погружается в органическую материю. Но в бодрственном состоянии эф. тело берет с собой астр.тело. Благодаря этому человек способен совершать движения. Он берет астр.тело с собой в материю. Здесь также и астр.тело оказывается удаленным от человека, и человек лишь од­но Я переживает в сознании.
     Так находим мы полную взаимосвязь между душевной и телесной жизнью. Лишь из антропософского познания становится ясно, как Я, астр. и эф. тела принимают участие в физ.теле; затем мы замечаем разницу между душевной жизнью мыслей, душевной жизнью чувств и душевной жизнью воли".208 (15,16,17)

Процесс пищеварения

558. Жизнь к средствам питания в нас "...приходит на пути, идущем от кишечной организации через сосуды к сердцу. Так что мы можем сказать: когда средства питания достигают крови, а кровь проходит через сердце, тогда нашим эф. телом воспринимается то, что как мертвое средство питания проникло в нас. И вы можете себе представить: когда пища с губ достигает кишечника, то постепенно теряются последние следы внешнего мира ... но затем все вновь оживает на пути к сердцу. Это новое оживление означает, что средства питания восприняты нашим собственным эф. телом. Но вы бы слишком мало обладали характером земного, если бы просто происходило лишь то, что я вам сейчас описал. Мы могли бы стать существами, которые имели бы рот, аппарат пищеварения и сердце, а затем мы бы нача­ли превращаться в ангелов, поскольку наше эф.тело восприняло бы все как средства питания и полнос­тью растворило бы их. Мы бы не были земными существами. Мы бы тогда были порхающими устами и глоткой; к ним ещё добавлялись бы желудок, кишечник и сердце; ну, а потом, не правда ли? наше эф.тело все это восприняло бы в себя^*. Мы бы не смогли быть земными существами. А поскольку мы ими являемся, то это обусловливается тем, что в воздухе содержится кислород. В то, что в средствах питания пронизано эф.телом, воспринимается кислород, и благодаря этому для нас на Земле между рождением и смертью сохраняется возможность быть земными телесными существами. Итак, кислород делает земно-живым то, что улетучилось бы в нашем эф.теле. Кислород — это материя, которая ввергает в земное то, что иначе могло бы образоваться лишь эфирно, и тут мы подходим к связи сердца с легкими. Серд­це не сделало бы нас земными людьми, но повело бы нас так далеко, что мы, соединив с сердцем свое эф. тело, в таком виде парили бы как ангелы над Землей.
     И вот приходит необходимость то, что воспринимает наше эф.тело, что пропитано кислородом, соеди­нить с астр.телом, чтобы мы могли стать земными людьми. Воспринятое эф. телом не может быть воспри­нято астр.телом, должна быть развита деятельность, которая все то, что выработалось до сердечно­-легочной деятельности, воспринимает всем организмом, но так, что астр.тело будет при этом нечто де­лать. Эта деятельность совершается посредством системы почек, которые выделяют лишь ненужные суб­станции, принятые (в организм), а остальное в организме направляет по путям, которые современная физиология совсем не описывает, но которые существуют.
     И вот вся, если можно так выразиться, кашица, которая теперь остается живой — она только в кишечнике была мертвой, а затем ожила и пропиталась кислородом, — через деятельность системы почек, простирающейся через весь организм и излучающейся повсюду, способствует тому, что астр.тело может соучаствовать в дальнейшем формировании того, что вызывается в нас через средства питания.
     Этот астральный организм, поскольку он получает толчки от системы нервов, находится, в свою оче­редь, в связи с системой головы и чувств, которая образует над ним некоего рода крышу. Система голо­вы и нервов действует постоянно так, что протекающее сквозь сердце формируется в отдельные органы. ... Все они не могут быть твердыми. Формирование органов идет из почек, а почкам на помощь приходит то, что исходит из головы.
     Органы должны образовываться не только в детстве, но постоянно; ибо наши органы постоянно разрушаются. В течение 7-8 лет такой орган, как, например, желудок, мог бы полностью исчезнуть. ... Здесь должны постоянно присутствовать формообразующие силы, которые обновляют органы . В детстве эта работа должна совершаться в большей мере, но и позже должны присутствовать формирующие силы. ... Например, легочные крылья образованы так — если их рассматривать со стороны, — что, будучи предоставлены лишь первым силам, они были бы спереди об­разованы вполне миловидно, а сзади они бы совсем расплывались. К ним должна подступить сила из голо­вы; так что передние поверхности вырабатываются головой. ... Тем, что идет из головы, поверхности должны формироваться снаружи. Почки же посылают в организм некий род излучения..." изнутри, дей­ствуя наподобие скульптора, когда он, делая из куска гипса сферу, работает одной рукой внутри сферы. Так действуют астральные силы. В этом процессе происходит также сильное изменение азота. В излучении почек, в действенных силах астрального тела азот совершенно изменяется. Не измененный же азот выхо­дит с мочой.
     "Мы, опять-таки, могли бы стать ангелами, если бы в нас не действовал азот, который, излучаясь от системы почек, из астр.тела, удерживает нас в земном. Однако целое, в создании которого принимает участие также и Я, было бы иным, если бы не было еще системы печени. Система печени гонит всё в Я. Вы видите, это является продолжением деятельности сердца, ибо вплоть до желудка идет деятель­ность сердца.
     Всасывание через лимфатические сосуды есть нечто такое, что принадлежит сердцу. Сердце, как правило, является тем органом, который вместе с легкими внешнюю субстанцию вводит в наше эф.тело. А оттуда далее наши почки вводят ее в астр.тело. Печень с желчным пузырем вводят всё это в наше Я. Система печени и желчного пузыря имеется у высших животных; у низших ее нет, нет и желчи ... Благодаря тому, что имеется печень, а от нее отделен желчный пузырь, и питательная кашица уже в кишечнике смешивается, пронизывается печеночной секрецией, она может быть вог­нана в я-организацию. Так участвует наша я-организация через печень, которая физически в существенном представлена водородом, во всем построении человеческой организации. Человек не должен получать живого извне, не должен получать астрального; всё, что он получает извне, он должен сначала в своем собственном организме переработать так, чтобы оно могло быть воспринято в его собственное астраль­ное, в его собственное эфирное и в его я-систему". Так созвучно все в человеческом организме. И ес­ли астр.тело не в порядке, то возникают застои в почках; деградирующее сердце является точным отображением того, что происходит в эфирном сердце. Если эф.тело работает слишком сильно, а астральное — нормально, то в почках может возникнуть застой. В противоположном случае почки недостаточно принимаются во внимание, они выключаются, возникает сморщивание, уменьшение почек, что далее в обратном действии, выражается в вырождении сердца. (Соотношение ритмов эф. и астр.тел 1:4, что выражается в отношении ритма дыхания к пульсу).
     Если астр.тело неправильно пронизывает какой-либо орган, то исходящее от почек (от головы идет закругление, от почек — излучение) так возбуждается, что все работающее от сердца навстречу почкам оказывается слишком сильным возбуждением для них. В этом перевозбуждении — основа всех воспале­ний, всего нарывообразного в человеческом организме. Тогда необходимо ограничить деятельность почек, необходимо унять возникающее, как следствие этого, внутреннее излучение телесного тепла с помощью тех цветков растений, которые вызывают внутреннее охлаждение. Может оказаться слишком сильной плас­тическая деятельность головы, противодействующая деятельности почек; тогда возникают опухоли, в ко­торых, я бы сказал, слишком сильна кристаллизующая, закругляющая деятельность. Тогда нужно дополни­тельное тепло, но идущее извне (компресс). Однако необходимо иметь в виду, что у лечебных средств большая специализация, и что, например, помогает против рака желудка, не годится против рака груди.
     "С селезенкой связана вся деятельность, выходящая за человеческое Я, достигающая Самодуха (это выразил гений речи даже в самом слове в немецком и английском языках). Селезенка — это орган Самодуха. Здесь все уходит в дух, только человек должен быть способен это вынести. Многие люди не выносят духа, и деятельность селезенки не побуждает их к деятельности в духе, в спиритуальном, и они становятся "speeling" (от англ. "сплин", что также означает "селезенка". — Сост.) ... "Сплин" является не чем иным, как духом, который вместо того, чтобы идти в голову, проскальзывает в кишеч­ник". (В институте д-ра Колиско сделаны исследования деятельности селезенки, которые, будучи прове­денными в другом исследовательском институте, были бы объявлены эпохальными. Но когда что-то возникает в нашем кругу, то в мир оно проникнуть не может.)
     "В период от IV до ХIV столетия деятельность почек была важнейшей; но после того времени для всей человеческой природы важнейшей стала деятельность печени". Не входя в тонкие структуры человека, не­льзя изучить истории. Божественные творческие силы преобразуют человека также и тем, "...что, натянув однажды струны почечней деятельности, а затем отпустив их и натянув струны печеночной деятельнос­ти, они получают совсем иную музыку цивилизации".218 (4)

1391. "Когда эф. тело вошло в физическое (Атлантическая эпоха), то оно взяло с собой, так сказать, из "кассы" Бога сумму Божественной мудрости, принесло физ. телу мудрость. Но в физ. теле люциферические и ариманические духи мешают умножению мудрости. Когда в будущем эф. тело вновь выйдет из физического, то ничего не сможет взять с собой". И если бы Христос не пришел, то человек, исчерпав древнюю мудрость, ничего не смог бы к ней добавить. "Миссия Земли была бы потеряна для Мироздания. Человек ничего не принес бы в будущее. Лишь пустые эфирные черепа!" Физические тела иссохли бы. Благодаря Христу в эф. тела вливаются новая мудрость, жизнь и сила. Они могут быть обращены на оживление физ. тела, а благодаря этому сохраняются земные плоды. В своем эф. теле я должен быть целиком пронизан Христом.112 (12)

1784. "Мы сами являемся субъектами, а то, что подступает к нам, — это объекты. У человека, стремяще­гося к познанию посвящения, наступает полная переориентировка. Он должен осознать, что он как человек является объектом, и к этому объекту "человек" он должен искать субъект. ... Выражаясь несколько пара­доксально, я мог бы, имея целью мышление, сказать: в обычном познании мы размышляем о вещах; в познании посвящения мы должны искать, как нас мыслили в космосе.
     Это лишь абстрактные направляющие, но вы найдете, что им следуют повсюду, где пользуются посвяти­тельными методами. Если вы желаете воспринять современное, действительное теперь познание посвящения, то оно исходит от мышления. Должна быть полностью развита жизнь мышления, если хотят сегодня прийти к познанию посвящения". Эта жизнь мышления прошла особую выучку в естественнонаучном развитии последних столетий, где одни усваивают идеи развития от простейших до человека и мало смотрят на себя, что это они имеют эти идеи, в наблюдении внешних процессов развивают жизнь мыслей; другие занимаются математи­кой, но не задаются вопросом, как это они из себя ткут эту сеть мыслей. Самого мышления не понимают. С мышлением нужно проделывать то, что предлагается в "Как достигнуть познания высших миров?".214 (8)

84. "Исторические импульсы не вступают своим действием в обычное сознание, которым мы господствуем над повседневностью или над естествознанием; но происходящее в истории действует как импульсы, играющие роль только в жизни нашего сна. Можно сказать: историческое становление есть большой сон человечества. Но разыгрывающееся во сне как внезапно выступающие образы, — оно может стать ясным и понятным в имагинациях Духовной науки. Поэтому нет ничего исторического, что не было бы Духовной наукой". Обычная история "...имеет дело с трупом истории, а не с действительностью исторического становления".
     "К.Маркс, например, сделал не что иное, как превратил в теорию то, что человечество видело в снах на протяжении последних 4-х или 2-х столетий, что там действительно имело место, но что теперь целиком "изоспано" и должно очистить место для нового времени".181(1)

     172. Современная наука "является в действительности не чем иным, как деревом, что вырастает из могилы Адама. И приближается время, когда люди узнают, что эта наука есть дерево, растущее из могилы Адама, что это дерево должно стать крестом человечества, и что оно лишь тогда станет благословенным, когда на кресте будет распято то, что правильным образом связывает себя с лежащим по ту сторону смерти и в то же время живет в человеке и здесь: то, на что мы взираем в Святое Рождество, правильным образом ощущая это Святое Рождество в его тайне, что может быть представлено детски, но при этом таит в себе высшую тайну. ... Было время, когда Дитя представляли спящим не в колыбели, а на кресте. 165 (1)

     173a. "Реальный процесс, разыгрывающийся в современном естественнонаучном познании, совершается в теле. Я остается его наблюдателем, но копирует его в духе. Процесс, разыгрывающийся в человеческом действии, происходит в духе; Я вчленяет в этот процесс тело, но не знает о том, не познает процесс, и потому протекающий в теле процесс является, как таковой, не чувственным мировым процессом.
     Сверхчувственное познание видит вхождение в мир, когда само себя видит мыслящим в деятельности; и оно видит выход из мира, когда оно само себя в духовном становлении переживает приходящим к покою.
     Человек, занимающийся телесным познанием, делает себя наблюдателем мира, он вводит в свое сознание лишь дух мертвого. Поэтому он не есть "он сам", а "дух земли", который лишь живет в человеке; он не познает сверхчувственного мира (Ариман) — "игнорабимус".
     Антропософия переживается как свободное человеческое деяние; ей необходимо найти обратный путь к человеку. Сначала он находит духовное содержание, которое отделено от земной человеческой природы: человека, свободного от его грехов.
     Естествоиспытатель, он — грешный, ибо природа, переступив через него, ушла от него; он умирает в природе.
     Другим существам подобает природу иметь в себе, человеку — нет; она делает его грешным. Ему не следует быть просто природным существом. Ему это не позволено. Этим бросается свет на (сущность) милости. Человек воспринимает содержание своего существа в духе". 343 (II), с. 65-66

     177. Ученые-естествоиспытатели оказывают человечеству добрую услугу, доводя его лишь до завесы, отделяющей чувственный мир от сверхчувственного, "ибо если бы они прорвали эту завесу, то люди познакомились бы с силами, с теми разрушительными существами... стоящими на службе у Аримана. Следствие этого было бы таково, что неподготовленные люди, так сказать, с радостью переняли бы силы, пришедшие с этой стороны. С этими силами люди смогли бы сделать многое, но все это служило бы разрушению, умерщвлению доброго. Так что неведение, в котором находятся люди благодаря естественнонаучному мировоззрению, в определенном отношении является добром. Такова одна сторона дела". С другой стороны, благодаря естествознанию, люди столетиями живут в заблуждениях, души вязнут в сомнении за сомнением. В конце концов, эти души людей могут утонуть в колоссальном море скептицизма. Спасти положение может только Духовная наука. Те ариманические существа, что находятся за завесой природы, имеют родство с низшими инстинктами и страстями человека. Для них это составляет их высшее. Союз с этими существами означает для человека понижение его природы. 254 (9)

     198. "Это юридический закон проскользнул сквозь окно в природопознание и стал законом природы. Гете хотел постигать чистые явления, чистые факты, чистые феномены, пра-феномены. Без очистки нашего естествознания от придатков юриспруденции мы не придем к очищенной духовной жизни. Поэтому Духовная наука повсюду постигает факты, а на законы указывает как на вторичное явление". 195 (1)

     202. "Это зло, когда естественнонаучно мыслящий человек ворчит на мистику; ибо все, что он тогда говорит, — вздор. Но глупым вздором также является, как правило, и то, когда не знакомый с естествознанием мистик ворчит на него". 184 (5)

     212. Естественнонаучный путь "пришел к заблуждению потому, что духовный путь смог выступить лишь позже". 186 (12)

     217. "Труп является конечным состоянием всего существующего. Как же найти возможность вернуться к первоначальному состоянию, к началу, к рождению?
     Совершенно невозможно снова обрести ощущение скорости, если при наблюдении движения продолжать по-прежнему перебирать дифференциалы. Надо возвратиться к человеку. Надо наблюдать его извне, изучить его физ.тело и отчетливо понять, что именно в этом теле, особенно в его частях, мы только и можем найти первоначальное состояние всего того, что является живой реальностью природы. Именно в его физически-эфирном организме надо искать первоначальное состояние природы. Физика и химия сами ни к чему не придут, если только изучение человеческого существа, согласное с реальностью, не послужит им посредником.


     Но не надо забывать, что это познание человеческого существа не может быть достигнуто современными физическими методами. В самом деле, эти последние не видят в человеке ничего, кроме того, что уже мертво, неодушевленно; применяя их, мы никогда ничего не увидим, кроме трупа. Что надо изучать в человеке — это жизнь, и не надо стремиться вновь вводить в него химию и физику. Надо изучать его методами Духовной науки. Потребности будущего призовут Духовную науку дополнить науки естественные". 326 (9)

     224. "Эрнст Геккель невозможен вне христианской культуры... все новейшее естествознание суть дитя Христианства, прямое продолжение христианского импульса. Когда пройдет период детских болезней естествознания, человечество увидит, что это естествознание, будучи правильно исследованным, от своего первоисточника последовательно приводит к Духовной науке, что от Геккеля последовательный путь ведет к духоведению". 148 (1)

     227. "Что живет на других мировых телах — это повсюду представляет собой внутренние, преобразованные материальные процессы. Живущее в соответствующих высших существах как материальные процессы — это мы видим в телескопы, направляя их на звезды. ... Если звезда направит телескоп на Землю, то она заглянет вам в желудок, в сердце и т.д. ...Поскольку человек среди различных царств на Земле принадлежит к наивысшему, то извне видно то, что происходит внутри человеческой головы. И то, что с отдаленных звезд можно было бы увидеть на Земле, это, будучи внутренне освещено сознанием, переживается человеком как мистика. ... таковы ... неудобные истины Порога: это является именно мистикой, что мы познаем как земную материю. Даже рассматривая внешний мир, мы познаем не просто земные силы".
     "Переживающий внешний мир восприятий, что он имеет? — Он имеет просто истину, но никакой науки. А переживающий внутренне, абстрактно-мистически имеет просто науку, но никакой истины; ибо он заблуждается относительно основного феномена внутреннего, поскольку внутренние переживания являются пламенем материальных процессов. Ищущий во внешнем мире просто материальность интерпретирует мир в ариманическом смысле; а ищущий во внутреннем истину, ищущий во внутреннем истину абстрактно-мистическим образом интерпретирует ее люциферически. Искомое же антропософски ориентированной Духовной наукой представляет собой равновесие между этими двумя интерпретациями, является сплетением истины и науки. Мы .должны истину искать на одном полюсе, а науку — на другом и осознавать, как здесь поляризована живая действительность, когда мы истину пронизываем наукой, а науку — истиной. Тогда познание является деянием".
     "Рассматривая все звездное небо, формы облаков, содержание трех царств: минерального, растительного, животного, — а также и четвертого, человеческого царства, во всем, что мы воспринимаем как подступающее к нам, мы не должны искать какой-либо материи! Вообще все такие явления, феномены представляют собой подобие, например, радуги, хотя и выступают грубее радуги. ... Также, взяв в руки кристалл кварца — радугу мы взять в руку не можем, — несмотря на то, что органы чувств говорят нам об нем, мы все же должны говорить о кристалле как о феномене, нам не следует выдумывать какую-то материальную реальность, безразлично, что при этом представляет себе окольным путем природное воззрение. ... все это идет из другой реальности, которой мы не постигнем, не представляя ее себе духовно. Это ощущение мы должны развить: не искать материи во внешнем мире!
     При этом особенно искажают цель антропософского развития те, кто пренебрегают внешней материальностью, говоря: Ах, все это, воспринимаемое внешне, является лишь материей, над ней необходимо возвышаться! — Это, прямо говоря, ложно. Именно воспринимаемое внешне не является материальным, в этом мы не должны искать никакой материи".
     "Тот, кто считает, что сделал все, говоря: Ложно внутри мира восприятий искать материю, —тот еще не находится в антропософски ориентированной Духовной науке. Ибо одна лишь поправка теоретического воззрения еще не есть Духовная наука. Духовная наука должна познание брать как деяние, Духовная наука должна быть познанием, пронизанным волей, должна, т.обр., входить в реальность уже тогда, когда дает свои определения, свои пояснения. А это дело неудобное". 197 (6)

     228. "В наше время именно ученое образование возводит непреодолимые внутренние препятствия для принятия теософских истин". И если все же искать их преодоления, то они, прежде всего, пролегают через профессиональную деятельность ученых. 264 с. 41

     268а. Математики Лобачевский, Риман, Генрих Пуанкаре открыли совсем особую геометрию. Ей трудно найти применение в нашем мире. "Она как бы действительна для существ, которые живут совсем в ином, по сравнению с нашим, мире. И эта геометрия не является фантастической потому, что ее положения (мысли) совершенно созвучны между собой и не противоречат ничему, кроме нашего чувственного мира". Это пример того, что естествознание начинает сближаться с Духовной наукой. Д. 9, с. 9
     "Где начинается качественное, там кончается ее (математики) царство". Д. 12, с. 10
     "Если желаешь лишь формально постичь предмет в его глубине, необходимы приемы математики. Но если желаешь постичь его в реальности, то необходимо глубоко проникнуть в оккультизм". 324а, с. 100

     435. "Мы должны существо бабочки представлять себе таким, что оно некоторым обр. является зеркальным отражением красот высшего космоса. В то время как человек то, что является верхним космосом, воспринимает в себя, замыкает в себе, делает внутренне-душевным, душевным как концентрацию космоса, которая затем излучается вовне и в человеческой голове дает себе форму, в то время как мы, т.обр., в человеческой голове имеем нечто, образованное изнутри наружу, в существе бабочки мы имеем нечто, образованное снаружи вовнутрь. И тот, кто эти вещи рассматривает ясновидчески, научается чему-то колоссальному, когда подходит к делу, говоря себе: Я хочу обосновать тайну, древнейшую тайну, сатурническую тайну человеческой головы, я хочу знать, что за силы господствуют внутри черепа. ... И он должен тогда указать себе на то, что человек повсюду видит вовне, что повсюду излучается внешне! Чтобы изучить человеческое существо, чтобы познать чудо его собственной головы, необходимо изучить чудо, каким является бабочка во внешней природе: это большое учение, которое ясновидящему наблюдателю дает космос.
     Когда эволюция делает шаг от времени Сатурна ко времени Солнца, тогда возникает существо, обладающее воздушно преобразованной, воздушно метаморфизированной головой; но одновременно вычленяется, в тонкой, конечно, субстанции, то, что позже становится грудной организацией, дыхательным и сердечным образованием человека. Итак, здесь — на Сатурне — мы имеем в основном метаморфозу, которая представляет человеческую голову. Но перейдем к солнечному времени; тогда мы имеем человека головы и груди, ибо к голове человека причленяется грудь. В начале солнечного времени возникает то, представителем чего является орел. В начале солнечного времени возникает птичье племя, а во второй его половине — зачатки того животного племени, которое можно назвать грудными животными, например львы — как представители, — но также и другие животные. Т.обр., зачатки этих животных восходят ко времени древнего Солнца. ...
     ... Первое, что человек выработал в эволюции, —это голова. Остальные органы возникли как дополнение к ней, они как бы висят на головном образовании. В космической эволюции человек растет от головы вниз. Зато лев, например, во время др. Солнца, во время второй его половины, образовался как животное грудное, как животное с сильным дыханием и очень маленькой, чахлой головой. И когда уже в земное время Солнце выделилось из Земли и действовало извне, лишь тогда из груди образовалась голова. Лев, т.обр., растет от груди, человек — от головы вниз. Это космическое различие в эволюции их обоих.
     ... Во время древнего Солнца человек был пронизан блистанием, волнами света, воздуха и для своего питания нуждался в дыхательном аппарате, примыкавшем к нему снизу. Человек в солнечное время представляет собой головной и дыхательный орган. Во время др. Луны он вчленяет в себя систему пищеварения, и с этим он получает нижнюю часть тела. А поскольку на Луне субстанции были водные, то он имел определенные выросты, которые позволяли ему, плавая, передвигаться в воде. О руках и ногах речь может идти только в земное время, когда существует сила тяжести и образует то, что, прежде всего, идет вдоль направления силы тяжести: конечности". Тот аппарат пищеварения был совсем другим и не мог служить свободной подвижности. В животном мире в то время образуется тот животный род, представителем которого является корова. На древней Луне она в основном образует один только аппарат пищеварения, позже из него вырастают грудь и голова; это происходит на Земле после выделения Луны. "Итак, вы видите: человек растет от головы вниз, лев — от головы вверх и вниз, корова — от аппарата пищеварения ... вверх, к сердцу, к голове".
     Наравне с описанными животными в соответствующие эпохи возникают и другие. Некоторые из них возникают во время последней лунной метаморфозы, они тогда получают свои первые зачатки. "Но они, например, не могут соучаствовать в выходе Луны ... который вытянул из живота коровы сердечный и головной органы; и эти выступившие позже животные остались на той точке, которой отмечено появление пищеварения у человека. . ... на той ступени, которую человек носит в нижней части своего тела.
     И как орел и бабочка должны быть причислены к голове, лев — к груди, так корова — к нижней части тела; но — я бы сказал, — будучи животным позднейшей эволюции, корова получила и всю верхнюю часть, тогда как амфибии и рептилии, а значит, и жабы, лягушки, змеи, ящерицы и т.д. получили лишь человеческую нижнюю часть, его аппарат пищеварения. Они суть один лишь аппарат пищеварения, возникший как животные.
     Они возникли во второй половине лунного времени как в высшей степени неуклюжие формы, как странствующие желудки и кишки. И только лишь в земное время они получили не особенно приятно выглядящие головные части; разглядите сами лягушку и жабу или змею! ... И в земное время, когда человек выработал конечности под влиянием земной тяжести и магнетизма, у черепах — возьмите их опять же как представителей — от панциря простерлись в стороны голова и лапы, причем голова выросла наподобие конечности. И здесь вы можете понять, сколь неуклюжа голова у рептилий и амфибий. Она образована так, что вызывает чувство: за губами здесь сразу начинается желудок. ... И, фактически, можно сказать, что как человек носит продукты пищеварения в кишечнике, так космос окольным путем, через Землю, носит жаб, змей, лягушек в некоторого рода космическом кишечнике, образуя их в водно-земном элементе Земли.
     Что связано более с человеческим размножением, что получило свои первые зачатки в самое последнее время древней Луны, — это в земной метаморфозе выступило как рыбы и еще более низшие животные. Так что их следует рассматривать как результат развития тех существ, которые возникли в ряду животных в тот момент эволюции, когда человек к органам пищеварения присоединил органы размножения. Змея является посредницей между органом размножения и органом пищеварения.
     Если правильно рассмотреть человеческую природу, то что тогда представляет собой змея? Змея, будучи правильно увиденной в человеческой природе, представляет собой т.наз. почечный канал. Она возникла в то же время мировой эволюции, когда у человека выработался почечный канал".
     "В бабочке, в птице мы имеем нечто такое, что напоминает о тех духовных формах, среди которых жил человек до того, как низошел на Землю, о существах высших Иерархии. И если смотреть на бабочек, птиц, то они являют собой маленькие преображения, метаморфизированные воспоминания о тех формах, которые окружали человека как духовные формы, когда он еще не сошел в земное развитие. Поскольку земная материя тяжела и должна преодолеваться, то бабочки стянули свой гигантский облик, который они имеют, до совсем малого. И если вам удастся отделить от бабочки все, что составляет земную материю, то она обратится в облик Архангела, как духовное, как световое существо. В животных, населяющих воздух, мы имеем земное отображение того, что в высших сферах пребывает духовным образом. Поэтому во времена инстинктивного ясновидения было естественным из форм летающих животных художественно делать символические изображения, образные формы духовных существ высших Иерархий. Это имеет внутреннее основание. И физические формы бабочек и птиц — это физические метаморфозы духовных существ. Но духовные существа метаморфизировались, и их метаморфизированными отображениями являются бабочки и птицы; Иерархии же — это, естественно, другие существа".
     "Проодухотворенную земную материю, которая высылается в космос бабочками, можно, заимствовав выражение из физики Солнца, назвать короной бабочек. Эта корона бабочек постоянно излучается в космос. Но в ней также излучается то, что племя птиц посылает в космос, когда птицы умирают. Так что туда, в космос, излучается одухотворенная материя птиц. И глядя извне, духовно, можно увидать мерцающую корону, исходящую от племени бабочек — по определенным законам она сохраняется и зимой, —и в форме лучей из нее исходят излияния птиц.
     Видите ли, когда человек собирается низойти из духовного мира в физический, то сначала ему предстает корона бабочек. Это изумительное излучение одухотворенной земной материи, которое зовет его в физическое бытие. А излучение короны птиц ощущается более как силы, которые его притягивают". Вступая затем в земной элемент, человек находит его подготовленным для себя в теле матери, где он сначала получает головную организацию (как метаморфозу всего тела предыдущей жизни), а затем организм пищеварения. Образованию головы также родственно все то, что является в короне бабочек и птиц. "Если бы все это образовалось само извне в теллурическом, разделяясь на части в земном, то оно стало бы тем, чем являются низшие животные формы, амфибии и рептилии ... рыбы и еще более низшие животные". (В этой связи полезно обдумать вопрос: что могло образоваться в той колбе, где итальянский ученый некоторое время тому назад пытался вырастить человеческий эмбрион? — Прим.составителя).
     Мы рассмотрели бабочку как световое существо, птиц — как воздушное. Рыбы живут в водном элементе, который пронизан всевозможными космическими силами, силами звезд. "... и рыба чувствует себя как земноводное существо ... рыба чувствует себя как то, что включает в себя воду, она чувствует себя как окружение воды. Она чувствует себя как блистающую оболочку, покров воды. Но саму воду она чувствует как чуждый элемент, входящий и выходящий из нее, приносящий воздух, необходимый ей, но воду и воздух она чувствует как чуждое. ... благодаря тому, что она чувствует себя как оболочка и вода остается связанной с остальным водным элементом, благодаря этому рыба чувствует эфир как то, в чем она, собственно, живет; астральное же она не переживает как принадлежащее к ней. Рыба — это удивительное животное. Она по-настоящему эфирна. Сама по себе она является физической оболочкой воды. Воду, находящуюся в ней, она чувствует принадлежащей ко всей воде в мире. ... и повсюду во влаге (а она есть везде) она воспринимает эфир". Если бы рыба могла говорить, то она сказала бы: "Я являюсь покровом, но покровом, несущим распро-страненный повсюду водный элемент, носитель эфирного элемента. В эфире я, собственно, плаваю. Рыба могла бы сказать: Вода — это майя, действительностью является эфир, в котором я, собственно, и плаваю. — Итак, рыба чувствует свою жизнь как жизнь Земли. ... и потому она принимает участие во всем, что происходит в кругообороте года с Землей: выход эфирных сил летом и их возвращение. Так что рыба чувствует нечто такое, что дышит во всей Земле. Эфир рыба ощущает как дыхание Земли.
     Однажды д-р Ваксмут говорил здесь о дыхании Земли. Это было очень хорошее сообщение. ... Иначе это обстоит у растений и амфибий. У лягушек, например, это выступает особенно характерно. Они менее связаны с эфирным элементом космоса, они более связаны с астральным элементом космоса. Если спросить рыбу: Как обстоит дело с тобой? — то она ответит: Здесь, на Земле, я — земнорожденное творение, образованное из земно-влажного элемента; но моя настоящая жизнь является жизнью всей Земли с ее космическим дыханием. — У лягушки это обстоит значительно иначе. Она принимает участие во всеобщей астральности.
     Я рассказал вам, как астральность космоса сверху касается цветов. С этой астральностью, с этим, в определенном роде, астр.телом Земли лягушка связана так же, как рыба с эф.телом. Лягушка имеет очень крепкое собственное эф.тело, более крепкое, чем у рыбы, но она живет во всеобщей астральности, поэтому она сопереживает годовые процессы астрального Земли в испарениях и конденсации воды". Другие амфибии проделывают то же, что и лягушки, но в более слабой степени. "Лягушка является носителем чувства, которое имеет Земля в периоды дождей и в сухие периоды. Поэтому при различных погодных отношениях вы слышите более или менее прекрасные или ужасные лягушиные концерты. Лягушки выражают в них то, что они сопереживают в астральном теле Земли. Они не квакают, не побуждаясь к тому всем космосом.
     Теми же силами, какими человек переживает, космос образует внешнюю природу: змей, жаб, лягушек. И если, например, вы хотите изучить толстый кишечник у человека — в природе обо всем следует говорить не с отвращением, а объективно, — процессы выделения в нем, то вам следует заняться внешним изучением жаб".
     Итак, в видимом мы получили образ того, как Земля, со своей стороны, сопереживает космическую жизнь. Ибо посмотрите на своего рода органы выделения Земли: ее выделения не менее живые, чем у человека, она вообще выделяет живое, например жаб, и этим избавляется от того, что ей не нужно. ... повсюду во внешнем мире содержится внутреннее природы. Мы можем изучить все внутреннее существо человека, если поймем, как ткет и живет внешний космос". 230 (6)

     439. "Когда мы смотрим на канто-лапласовскую первичную туманность, то мы должны ее завершить благодаря тому, что рассматриваем ее как тело духовно-душевного, конечно, такого духовно-душевного, которое не единой природы, какой оно выступает в человеке, но многообразно, многолико". 213 (3)

     440. "Старая, птолемеевская, система мира не является физической системой, ее корни — в духовном наблюдении, когда знали, что планеты есть границы известных областей владычества высших Существ". В основе системы Коперника лежит лишь физическое наблюдение. "Для духовной деятельности в центре стоит не Солнце, а Земля", ибо цель развития Солнца заключена в Земле, в развитии земного человека; оно выделилось, чтобы человек мог развиваться правильно. Для физического наблюдения центр нашей системы есть Солнце; но если мы спрашиваем об устроении Солнечной системы как исходящей из духовных Иерархий, то в центре находится Земля.

     Соотношение между птолемеевской и коперниканской идеями солнечной системы: Овен был весенним созвездием Зодиака с 800 до н.э.; до того был Телец. Близнецы были весенним созвездием 3одиака за 800-2200 лет до нашего летоисчисления. Это было время расцвета Мистерий Заратустры. Тогда Земля, Меркурий, Венера стали по одну сторону от Солнца, а Марс, Юпитер, Сатурн — по другую сторону (см.рисунок). 110 (6)

III. ИСКУССТВО*

     538. "Великие импульсы культуры (превосходящие сферу действия Духов Времени) исходят от Духов Движения, прошедших правильное развитие". Например, буддизм был инспирирован Духом Движения, пребывающим на Меркурии (отсюда понятие: Будда = Меркурий), в другое время действовали Духи Движения с других планет. 136 (9)

____________________________________
* Теме искусства в Антропософии посвящена целая серия циклов лекций Р. Штайнера. Но все они не столько поясняют смысл, значение искусства, сколько-либо дают импульсы к развитию совсем новых искусств, таких , как эвритмия, рецитация, — либо служат обновлению традиционных: живописи, пластики, архитектуры, музыки. Эти ле­кции представляют собой учебные пособия в прямом смысле слова, поэтому делать из них отдельные выписки не имеет никакого смысла. Материалы, представленные в этой главе, взяты не из специальных лекций по искусству и имеют целью помочь читателю выработать свой взгляд на искусство, исходя из духовнонаучных оснований. Сказанное т.обр. об искусстве можно было бы повторить и в отношении тем "Наука" и "Педагогика" (Прим.сост.).

     164. "Остро мыслить сегодня могут только те люди, которые усвоили какие-то естественнонаучные представления. Остальные мыслят расплывчато". 186 (11)

     165. "Духовное воззрение, прошедшее через любовь к природовоззрению, обогащает жизнь истинными сокровищами души; духовные сны, развивающиеся в противоречии с природовоззрением, обедняют человеческое сердце". 37 с. 57.

     170. "Человек сегодня должен изучать естествознание. Почему? — Когда он смотрит в микроскоп, то он знает, что такое не дух. Когда он через телескоп смотрит в мировые дали, то открывает то, что не есть дух. Когда он другим образом экспериментирует в физико-химической лаборатории, то ему открывается, что такое не дух. В чистом облике открывается ему все, что является не духом". Это все зимняя мудрость. 223 (5)

ФИЛОСОФИЯ: ЕЕ СУТЬ. ГРАНИЦЫ И СОДЕРЖАНИЕ

1. Происхождение философии и ее отношение к другим формам познания.

Греки и Восток

     116 . "Любовью к мудрости является философия. Любовь же представляет собой нечто такое, что коренится не просто в рассудке и в разуме, но во всей человеческой душе, во всем человеческом характере. ... Должен быть захвачен весь человек, когда он занимается философией. Но ведь нельзя же любить в истинном смысле слова то, что является простой теорией, сухой и холодной. Если философия является любовью к мудрости, то это предполагает у тех, кто переживает философию подобным образом, отношение к этой Софии, к этой мудрости как к достойному любви, как к чему-то действительному, существенному, чье бытие не нужно доказывать". "Человеческая конституция грека была такова, что он чувствовал, переживал в своем эф.организме. И когда он так напрягал эф.организм, так приводил его в действие, как это делают с физ.организмом, например, во время дыхания или смотрения, то в эф.человеке возникала философия". И как не сомневаются в истинности дыхания, так не сомневался грек в пережитой им в философии мудрости. "Ибо он осознавал свое эф.тело. Он осознавал, что философствование происходит в его эф.теле; ему это было ясно. ... И если философия снова должна ощущаться как действительность, то сначала должно прийти знание эф.человека. Затем в этом знании сможет снова возникнуть правильное философское переживание. Посредником в этом познании эф.человека на первых шагах должна быть Антропософия". 215(1)

     153. "Теософия есть то, что постигается, когда Бог говорит в человеке: дай Богу говорить в тебе, и то, что Он говорит о мире, есть теософия. "Стань в середине между Богом и природой, дай человеку говорить в тебе — как о том, что выше тебя, так и о том, что ниже тебя, — тогда ты имеешь Антропософию, т.е. мудрость, которую высказывает человек". Антропология — это взгляд на мир предметов из их среды, так сказать, с равнины. Теософия — взгляд на мир с вершины горы, когда открывается большое пространство, но подробности бледнеют. Антропософия стоит в середине, дабы иметь перспективу и не утратить деталей. Антропософия постоянно исходит из всего того, что является чувственной действительностью. И в этом смысле она является истинной антропологией.
     "Теософским образом рассмотрения является взгляд на человека — исходя из мирового целого — в его космических взаимосвязях. Антропософия же должна в отношении чувственно-физического мира исходить от человека ... поскольку он есть чувственное существо. И лишь затем мы можем обратиться к рассмотрению эф.тела, астр.тела, Я и т.д.".
     "Что означает философия " это теперь могут понять только антропософы, а не философы... Ее можно понять, если рассматривать ее в становлении ". 115(1)

К пониманию истории философии

     154. "Когда мы пытаемся личную карму привести в связь с констелляциями знаков Зодиака, то мы живем примерно в той сфере мира, к которой применимы законы эпохи Сатурна". "Сколь мало отдельный параграф закона — в том виде, в каком он записан на лист белой бумаги — осуждает человека, столь же мало Овен, Телец, Близнецы и т.д. вызывают человеческую судьбу. ... Что следует из звездных письмен — это остаток древнего сатурнического развития, ставшего чисто духовным, и лишь знаки его остались в звездных письменах космоса. ... Законы др. Сатурна стали духовными, так что, я бы сказал, мы можем исследовать их целиком в законах нашей судьбы за пределами пространства и времени. Когда мы рассматриваем человеческую жизнь в целом, то мы сегодня еще находим эти древние законы Сатурна, еще находим то, чего мы не можем видеть, встречая человека в физическом мире". Такой физический человек представляет собой лишь воплощение Я, в котором действуют законы Земли. Законы же физ., эф. и астр.тел принадлежат прошлым воплощениям Земли, и там в глубинах сокрыта личная человеческая судьба. Законы др. Луны действуют в человеке в период эмбрионального развития, они наследственные и преодолеваются после рождения. Физически эти законы можно изучать лишь в оболочках, окутывающих человеческий эмбрион в теле матери. На др. Луне эта стадия развития была завершающей.
     "В то время как то, что мы называем кармой, личной судьбой, располагается в высших областях, в сатурнической части человека, лунную часть нет нужды искать столь высоко, ибо мы еще находим ее сокрытой в чувственном. Солнечную часть тоже не следует искать слишком высоко..." Для ее поиска обратимся к тому, что дано в "Загадках философии" как периодизация развития философии.

1-й период	2-й период	3-й период	4-й период
VIII - VI в до Р.Х.	в. - VIII в. до Скотуса Эригены	IX в. - XVI в.	XVIв. - XXIIIв.

     В первом периоде философы ( в том числе Платон и Аристотель) еще воспринимали мысли. Во втором периоде возникает т.наз. патристика, писания отцов церкви, когда мысли уже не воспринимают, но возбуждаются духом к мыслительным инспирациям. Так действовал Импульс Христианства. В третьем периоде человек понял, что думающий — это он сам.
     "Платон и Аристотель еще не думали. Но и они столь же мало сомневались в полной объективной действительности мыслей, сколь мало сомневается человек в полной объективной действительности земного, глядя не зеленеющее дерево.
     Во второй эпохе была интенсивная вера в Импульс Христа, который давал уверенность пробуждающемуся мышлению. Но потом пришла эпоха (третья), когда человеческая душа начинает говорить: так это ты сама думаешь, мысли выходят из тебя. ... И в этом состоит существенное эпохи схоластики: в ней была увидена субъективность мышления. ... Затем приходит четвертый период свободного господства мыслей во внутреннем, дальнейшая эмансипация мыслей от внешнего восприятия мыслей, свободное творение мыслей во внутреннем". Возникает сильное стремление обосновать внешнюю действительность мыслей. Аквинский в этой связи еще апеллировал к унаследованной догматике, но не Декарт.
     "Философское мышление в древней Греции действовало так, что несмотря на то, что в целом древняя Греция была временем души рассудочной, это древнее мышление было еще мышлением-восприятием, находилось еще под глубоким влиянием души ощущающей и даже еще тела ощущений, астр.тела. Оно еще цеплялось за внешнее. Мышление Фалеса, первого философа, находилось под влиянием эф.тела. Темперамент сидит в эф.теле, а именно из темперамента творили греки их водно-воздушно-огневую философию (в зависимости от темперамента первопричина вещей искалась в одной из этих стихий). Таким образом, можно сказать: философия тела ощущений переходит в философию эф.тела. — Затем мы приходим в христианское время. Христианский импульс проникает в душу ощущающую.


     Солнечный закон. Эфирное тело

I. 800 /600/ до Р.X.	тело ощущений	восприятие мыслей
II. от Р.Х до 800 /900/	душа ощущающая	духом возбуждаемая мыслеинспирация
III. 800 /900/— 1600	душа рассудочная	осознание субъективности мыслей
IV.1600 ...	душа сознательная	свободное творчество мыслей

     Философия внутренне переживалась, внутренне ощущалась, но совместно с тем, во что человек верил, что мог чувствовать; здесь имело место влияние души ощущающей. В третьей эпохе, эпохе схоластики, существенным элементом философского становления мы имеем душу рассудочную, или характера. Вы видите, что философское становление идет иным путем, чем всеобщее развитие человечества. И наконец, впервые с ХVI столетия также и философия совпадает со всеобщим развитием человечества: здесь мы имеем свободные мысли, господствующие в душе сознательной. — Душа сознательная!.. свободная мысль распространяет свое господство от абстракции бытия до высочайшей духовности. Подобно мыслеорганизму, целиком исходящему из мира и лишь господствующему в себе, служит философия Гегеля: лишь в сознании живущие мысли. ... Итак, нечто развивается подобно тому, как развивается сам человек: от эф.тела к телу ощущающему, душе ощущающей, рассудочной, сознательной. Мы исследуем путь, подобный пути развития человечества, но организованный иначе. Это не путь развития человечества, это нечто другое. Развивается Существо, и оно использует человеческие силы в душе ощущающей, рассудочной и т.д. Через человека и его работу проходит другое существо с иными законами, чем законы человеческого становления. Видите ли, это есть деятельность солнечных законов!
     Здесь нет нужды восходить в сверхчувственные области, как в случае исследования личной судьбы. Как остатки солнечных законов мы находим философское развитие человечества". Как уже говорилось, Ангел имеет отношение к эф.телу. "Этот Ангел развивается. И когда люди думают, что они философствуют сами, в них, поскольку они несут в себе солнечное развитие — т.е. то, чем солнечное развитие оформляет их физ.тело и что действует в их эф.теле, — действуют законы солнечного бытия. Эти законы действуют от эпохи к эпохе, и они действуют так., как это выражается в развитии философии. И потому, что эти солнечные законы присутствуют здесь, Христос, Солнечное Существо, смог вступить во вторую эпоху. Подготовлялось это в первой эпохе, а во вторую эпоху Христос, Солнечное Существо, вступил на Землю.
     Вы видите, как все это соединяется. Но когда Христос, Солнечное Существо, пришел, то Он пришел в связи с развитием, которое не является человеческим, человеческим земным развитием, а солнечным развитием внутри земного бытия. ... Когда мы все это представим себе, как философское мышление развивалось от философа к философу, то увидим, как внутри этого действовали не земные, а солнечные законы! Эти законы в свое время разыгрались между Духами Мудрости и Архангелами, а на Земле они выступили на свет Божий в философском стремлении к мудрости... Когда человек перестал замечать, что в философском развитии его душу пронизывают пульсацией Духи Мудрости, он стал развивать свою философию. Древнее солнечное бытие живет в философском развитии. Оно действительно и истинно живет в нем. А поскольку оно живет там, то там же живет и нечто отставшее, нечто связанное с древним солнечным развитием". И конечно, отставшие на Солнце существа пытаются использовать силы философского развития для продления древнего солнечного бытия. Они упустили возможность проделать развитие, которое человек проделал в эф.теле, в теле ощущений и в душе ощущающей совместно с Духами Мудрости и Архангелами. И это ариманические духи. "Ариманические духи испытывают соблазн паразитически вползать в то, что человек достигает в своей философии, и таким путем печься о своем бытии. Развиваясь философски, люди подвержены действию ариманически-мефистофельских духов". Но вы знаете, что Ариман и Люцифер являются вредными духами, пока мы их не распознали, пока человек в духе не заглянул им в глаза.
     Возьмем человека, развивающего мысли в земном бытии. Он развивает мысли, для которых как инструмент необходим земной разум. "Таковы гегелевские мысли! Они суть чистые мысли, но только мысли, какими они могут быть постигнуты с помощью инструмента физ.тела, которое отпадает со смертью.
     Гегель продумал глубочайшее из того, что может быть продумано в земной жизни, но что в своей конфигурации отмирает со смертью. И трагедия Гегеля состоит в том, что он не замечает, что он постигает дух в логике, в природе, в душевной жизни, но только тот дух, который существует в форме мыслей и не идет с нами за врата смерти. И чтобы уяснить себе это, Гегель вынужден был сказать: Если бы я мог верить, что проходящее через мышление — что я, таким образом, думаю об абстрактном бытии с помощью логики, мыслей: о природе, о душе и вплоть до философии, — если бы я мог верить, что это ведет меня за кулисы бытия, то я оказался бы соблазненным Мефистофелем!
     Это было воспринято другим человеком, Гете, который выразил это в своем "Фаусте" как борьбу думающего человека с Мефистофелем, с Ариманом. И мы видим в 4-ю эпоху философского развития, как в солнечное развитие вмешивается Ариман и как человек ясным образом противостоит Ариману, когда действительно познает свое существо, овладевает им.
     Поэтому сегодня мы стоим на повороте также и внешнего философского мышления; поэтому это философское мышление, дабы не подпасть соблазну Аримана, дабы не стать мефистофельской мудростью, должно зайти за это существо, должно его постичь, должно войти в Духовную науку". Так хотя бы на примере вы видите действие солнечного развития в человеческой земной жизни. В догомеровские времена, в ХII-ХIV вв. даже физ.тело было предпосылкой мировоззренческих импульсов. "В греческую эпоху родилось мышление; в новое время мысли пришли к самосознанию в душе сознательной. ... мысль является самостоятельно действующим существом".
     "Существо, развивающее себя как философия (мы называем его абстрактным именем "философия"), оно живет в эф.теле 700 лет, в теле ощущений 700-800 лет, в душе рассудочной или характера — 700-800 лет и в душе сознательной 700-800 лет". В начале греческой эпохи это Существо достигло развития, соответствующего в человеке периоду половой зрелости, возрасту в 14-16 лет. В расцвете греческой эпохи его развитие соответствовало возрасту с 14 до 21 года. Сейчас оно живет в возрасте от 35 до 42 лет. И это Существо развивает солнечную закономерность. Человек идет с этим Существом через свои воплощения; это Дух, регулирующий нашу внешнюю судьбу, столетие его жизни соответствует году нашей жизни. Настоящая история философии и есть биография этого Существа, Богиней нисходящего из божественных облачных высот. "В Антропософии мы видим действительную водительницу не только к познанию, но к живому Существу, которое окружает нас так, что мы ничего не знаем о нем". 161(2)

     158. "Через интуицию мы познаем, как в момент смерти входим в духовный мир. Это значит, что мы познаем действительное вечное сущностное ядро человека в его нерожденности и в его бессмертии. По сравнению с этим современная философия работает только в идеях, взятых у обычного сознания. ... Это мертвые душевные существа. ... Что же должна делать философия, желающая оставаться внутри обычного сознания? Она должна бы сказать себе: если я не желаю восходить к какому-либо сверхчувственному познанию, то я, по меньшей мере, должна анализировать, что предлагает обычное сознание. И если она это делает непредвзято, то находит, что мышление и представления обычного сознания являют собой нечто умершее. Она, таким образом, должна сказать: поскольку это является чем-то таким, что свое существо не может объяснить из себя, я должна примкнуть к тому, что предлагает действительную суть дела. — А сюда относится та непредвзятость в анализе души, которая познает, что мышление и представление — мертвые. И такая объективность возможна. ... Вполне возможно в умершее мышление воспринять содержание естествознания". Это с одной стороны. С другой же стороны, если философия хочет косвенно прийти к вечному ядру человека в его предшествовании, то кроме интеллектуального мышления ей необходимо войти в переживание воли, более юной, чем мышление, душевной силы. Тогда она познает эмбриональное свойство воли. Это стремление можно увидеть у Бергсона. Но он отклоняет сверчувственное познание и потому приходит к такому сущностному ядру человека, каким оно открывается лишь в земной жизни. Ему не удается доказать ни его нерожденности, ни его бессмертия.
     "Итак, можно сказать: все построенное обычным сознание как философия идей через непредвзятый анализ идей и воли косвенным путем может прийти лишь к выводу о том, что душа не рождена и бессмертна, а не к прямому созерцанию этого. Это прямое созерцание, т.е. наполнение философских идей, созерцание действительного вечного существа души приобретается через имагинацию, инспирацию и интуицию. Поэтому то, что касается вечного человеческой души, когда оно выступает сегодня в философии, лишь традиционно почерпнуто из старого сновидческого познания, хотя часто философы об этом не знают и полагают, что извлекают все из самих себя. Это содержание может быть пронизано диалектикой и логикой. Но действительное обновление философской жизни зависит от того, что духовная жизнь современности признает полностью сознательную имагинацию, инспирацию и интуицию; и не только признает их, но применит их результаты к философской жизни". 215(4)

Шеллинг

     367. "Подобно блеску молнии, которая в развитии мировоззрений освещает прошлое и будущее, звучит мысль, которую Фридрих Вильгельм Иосиф Шеллинг (1775-1854) высказал в своей натурфилософии: "Философствовать о природе — значит творить природу". Той мысли, которой были проникнуты Гете и Шиллер: продуктивная фантазия должна участвовать в творении мировоззрения, — эта фраза дает монументальное выражение. Не в том, что природа дает нам добровольно, когда мы ее наблюдаем, созерцаем, содержится ее глубочайший смысл. Человек не может извне воспринять этого смысла. Он должен его создать.
     Дух Шеллинга имел особенную склонность к такому творчеству. Все его духовные силы стремились к фантазии. По находчивости его нельзя сравнить ни с кем, но его воображение создает художественные образы, а не понятия и идеи. Своей духовной особенностью он был призван продолжать ход мыслей Фихте. Этот последний не обладал продуктивной фантазией. Своим требованием истины он дошел до душевного центра человека, до "я". Если это может стать источником мировоззрения, то тот, кто стоит на этой точке зрения, должен быть также в состоянии из "я" достичь полных содержания мыслей о мире и жизни. Это может произойти только с помощью воображения. Фихте им не обладал.
     Подлинное мнение Шеллинга о единстве природы и духа редко понимается правильно. Необходимо целиком перенестись в его образ представлений для того, чтобы не понять их как тривиальность или абсурд. Для того, чтобы пояснить этот образ представлений, мы приведем здесь одну мысль из его книги о мировой Душе, в которой он высказывается о силе тяготения. Многие усматривают трудности в этом понятии, ибо оно предполагает т.наз. "воздействие на расстоянии". Солнце действует притягивающе на Землю, несмотря на то, что между Солнцем и Землей нет ничего такого, что способствовало бы этому притяжению. Следует представить себе, что Солнце через пространство простирает сферу своего действия на места, в которых его нет. Живущие в грубо чувственных представлениях усматривают в подобной мысли трудность. Каким образом может тело действовать там, где его нет? Шеллинг опрокидывает весь этот ход мысли. Он говорит: совершенно правильно, что тело действует только там, где оно находится, но точно так же истинно, что оно находится только там, где оно действует. Если мы видим, как Солнце действует на нашу Землю посредством силы притяжения, то из этого следует, что оно в своем бытии простирается вплоть до нашей Земли и что мы не имеем права переносить его бытие лишь в то место, в котором оно действует видимо. Солнце со своим бытием выходит за границы, в пределах которых оно видимо; видима лишь одна часть его существа, другая обнаруживается путем притяжения. Приблизительно так же должны мы мыслить отношение духа к природе. Дух не только там, где его воспринимают, но также и там, где он воспринимает. Его существо простирается до самых отдаленных мест, в которых он может наблюдать предметы. ... Только в случае, если дух не принимает в расчет природу и взирает на себя самого, ему представляется, что он отделен от природы, как глазу кажется, что Солнце заключено внутри некоего пространства, если упустить из виду, что оно находится также и там, где оно действует путем притяжения. Таким образом, если я даю возникнуть в моем духе идеям, выражающим законы природы, то одинаково правильно будет как одно утверждение: что я творю природу, — так и другое: что. природа сама творит себя во мне.
     Есть две возможности описать существо, являющееся одновременно духом и природой. Одна из них: я описываю реально действующие законы природы; другая: я показываю, каким образом дух приходит к этим законам. В обоих случаях мною руководит одно и то же. В одном случае закономерность показывает мне, как она действует в природе; в другом случае дух показывает мне, что он предпринимает для того, чтобы представить себе эту же закономерность. В одном случае я занимаюсь естествоведением, в другом — духоведением. Шеллинг привлекательно описывает связь между обоими: "Необходимая тенденция всякого естествознания заключается в том, чтобы от природы прийти к разумному. Это, а не что-либо иное лежит в основе стремления внести теорию в явления природы. Величайшим усовершенствованием естествознания было бы совершенное одухотворение всех законов природы до законов созерцания и мышления. Феномены (материальное) должны совершенно исчезнуть, и остаться должны только законы (формальное). Отсюда проистекает то, что чем больше выступает в самой природе закономерное, тем более исчезает оболочка, а сами феномены становятся духовнее и в конце концов совершенно прекращаются. Оптические феномены являются не чем иным, как геометрией, чьи линии проведены светом, и самый этот свет двояко материален. В явлениях магнетизма уже исчезают всякие материальные следы, а от феноменов силы тяготения, которые даже естествоиспытатели, как они полагали, могли понять только как непосредственно духовное воздействие — воздействие на расстоянии, — не остается ничего, кроме их закона, осуществление которого в целом заключено в механизме небесных движений. Законченной теорией природы была бы такая, в силу которой вся природа растворилась бы в разуме"."
     "Шеллинг хочет при помощи творений природы проникнуть к творчеству; он погружается внутрь творящей природы и дает ей возникнуть в своей душе, как художник дает возникнуть своему произведению искусства. Таким образом, чем являются, по мнению Шеллинга, мысли, содержащиеся в его мировоззрении? Это идеи творящего Духа природы. Что предшествовало вещам и что их создало, возникает в отдельном человеческом духе как мысль. Эта мысль так относится к своему первоначальному действительному бытию, как образ воспоминания о каком-либо переживании относится к самому этому переживанию. Итак, человеческая наука становится для Шеллинга образом воспоминания о духовных прообразах, творящих до бытия вещей. Божественный Дух сотворил мир; в конце он творит также и людей для того, чтобы в их душах создать себе орудия, при помощи которых он может помнить о своем творчестве. Таким образом, предаваясь размышлению о мировых явлениях, Шеллинг совершенно не чувствует себя отдельным существом. Он кажется себе частью, членом творящих мировых сил. Он не мыслит, но Дух мира мыслит в нем. Этот Дух в нем созерцает свою собственную творческую деятельность".
     "По воззрению Шеллинга, природа, искусство и мировоззрение (философия) находятся в таком взаимоотношении, что природа дает готовые внешние продукты, мировоззрение — творческие идеи; искусство — и то и другое в гармоническом взаимодействии. Художественная деятельность стоит посередине между творческой природой, созидающей без знания идей, на основании которых она творит, и мыслящим духом, знающим эти идеи и не могущим с помощью их творить вещи. Шеллинг выражает это в словах:
     "Идеальный мир искусства и реальный мир объектов являются, таким образом, продуктами одной и той же деятельности; совпадение обоих (сознательной и бессознательной) без сознания дает действительный, с сознанием — эстетический мир. Объективный мир есть лишь первоначальная, еще бессознательная поэзия духа. Общее орудие философии и заключительный камень всего ее свода — философия искусства"."
     "Фихте все заключает в "я". Шеллинг распространил "я" на все. Он не хотел подобно Фихте показать, что "я" является всем, но наоборот, что все есть "я". И Шеллинг имел мужество объявить божественным не только содержащее идеи "я", но всю человеческую духовную личность. Он не только сделал человеческий разум божественным, но и содержание человеческой жизни сделал божественным, личным существом.
     Антропоморфизмом называют такое толкование мира, которое исходит из человека и представляет себе, что в основе кругооборота мира в целом лежит существо, направляющее его подобно тому, как человек направляет свои собственные действия. Антропоморфичным считает мир также и тот, кто в основу событий кладет всеобщий мировой разум. Ибо этот всеобщий мировой разум есть не что иное, как человеческий разум, превращенный в общий. Когда Гете говорит: "Человек никогда не поймет, как он антропоморфичен," — то он имеет в виду, что в простейших наших изречениях о природе заключен скрытый антропоморфизм. Когда мы говорим, что какое-либо тело продолжает катиться оттого, что его толкнуло другое, то мы сознаем такое представление исходя из нашего "я". ... Шеллинг имеет мужество признать самый последовательный антропоморфизм. В конце он провозгласил человека со воем его содержанием жизни божеством. И так как для этого содержания жизни необходимо не только разумное, но и неразумное, то он имел возможность объяснить и неразумное в мире. Хотя для этой цели он должен был дополнить разумный взгляд другим, источник которого не заключен в мышлении. Этот, по его мнению, высший взгляд он назвал "положительной философией". Она "есть подлинная свободная философия"... "Отрицательная философия" останется преимущественно философией для школы, "положительная" — для жизни. Полное посвящение, которого можно требовать от философии, дают лишь обе вместе. Как известно, в Элевзинском посвящении различались малые и великие Мистерии, малые считались предварительной ступенью к великим... Положительная философия есть необходимое следствие правильно понятой отрицательной, и, таким образом, можно сказать в отрицательной философии празднуются малые, в положительной — великие Мистерии философии". 18(7)

     379. "Мировоззрение Гегеля распадается на три части. Первую часть Гегель называет логикой. Но логика для него — это не субъективное человеческое мышление, а сумма всех идей, которые деятельны в мире. Гегель именно в идеях видит не только то, что мерещится в человеческой голове. Для него это только наблюдение идеи. Идеи для Гегеля суть некоторые силы, которые сами деятельны в вещах. И он не идет в вещах дальше идей, так что в своей логике он как бы хочет дать сумму всех идей, которые содержатся в вещах. Идеи, которые не проявляют себя в природе творчески, идеи, достигающие отражения, познания в человеке, суть идеи в себе, которые в мире. Я очень хорошо знаю, что вы из сказанного мною не особенно много можете понять; но это люди утверждают уже давно, что они не понимают Гегеля, поскольку не могут себе представить, что может существовать чистое идееобразование. Гегель же в этом чистом идееобразовании видит Бога до творения мира. Бог для Гегеля является, собственно, суммой или, лучше сказать, организмом из идей, и именно в форме, в какой эти идеи должны были существовать до того, как возникла природа, и до того, как на природном основании развился человек. Так пытается Гегель представить идеи в чистой логике. Это — Бог до сотворения мира. Бог до сотворения мира является, таким образом, чистой логикой.
     Можно было бы сказать, что весьма плодотворно было бы для духовной жизни человека, если бы некто представил все идеи, которые были здесь, безразлично, были бы они идеями живого Бога или лишь как идеи, которые подобно паутинам, носились в воздухе (которого тогда еще не было); в любом случае это было бы приобретением для человеческой души. Но если вы воспримите эту чистую логику Гегеля — и в этом заключается причина того, что столь немногие ее воспринимают, — то вы найдете, опять-таки, не что иное, как построение, составленное из идей. Начинается с простейшей идеи, с чистого бытия. Затем идет восхождение к небытию, затем — к бытию и т.д. Вам, таким образом, предлагается поставить перед душой сумму всех идей, которые человек вырабатывает в мире — к которым он обычно не возвращается из-за лености, — от чистого бытия до целесообразного построения организма, не говоря уж о внешнем мире. Здесь вы получаете сумму идей, но абстрактных идей. И живое человеческое чувство, естественно, несколько отстраняется от этой суммы или этого организма из абстрактных идей. Некто мог бы здесь возразить: это пантеистический предрассудок Гегеля — верить, будто идеи существуют как таковые; я стою на точке зрения, что Бог, существовавший до сотворения мира, имел эти идеи и согласно им создал мир. Но попытайтесь представить себе однажды разум и душевную жизнь Бога, который не имел в себе ничего, кроме гегелевских идей, который постоянно только размышлял о том, что живет между бытием и целесообразной организацией, который имел бы в себе только идеи наивнешней абстрактности!... И тем не менее, для Гегеля сумма этих абстрактных идей Бога является не только разумом Бога, но самим Богом до сотворения мира! Существенное здесь заключается в том, что Гегель в действительности не выходит за абстрактные идеи, но именно абстрактные идеи рассматривает как Бога.
     Затем он переходит ко второму: к природе. ... Логика содержит, согласно Гегелю, идеи и для себя. Природа содержит идеи в своем внешнем явлении. Что вы, таким образом, обозреваете как природу, есть также идея, есть, собственно, не что иное, как то, что содержит и логика, но только в другой форме: бытие вне себя, или инобытие. Затем Гегель берет природу от простой механики до изложения биологических растительных, животных отношений. Он пытается, где природа предлежит человеку, доказать наличие в ней идей: в свете, в тепле, в других силах, в силе тяжести и т.д. Осмысленному восприятию читателем его абстракций Гегель хочет помочь именно свойственной ему наглядностью и образностью. Однако эта наглядность и образность Гегеля несколько опасны для понимания того, чего он, собственно, хочет. Однажды я защищал Гегеля перед одним профессором. И он сказал: "ах, оставьте меня в покое с этим Гегелем; если человек называет кометы сыпью неба, то кто станет принимать его всерьез?"
     Затем Гегель восходит к третьему: к духу. "В духе он видит идеи в бытии для себя, т.е. здесь они не только такие, какими были до сотворения мира, не только в их в-себе-бытии, но здесь они пребывают для себя. Идеи живут в человеческой душе, затем вовне объективно, и кроме того — еще для себя, для людей. Но поскольку человек есть идея, ибо все есть идея, то это — идея в ее бытии для себя. Здесь Гегель опять пытается исследовать идеи, какими они присутствуют в душе отдельного человеческого индивидуума, затем — как они присутствуют — если сделать скачок — в государстве. В душе человека идея работает во внутреннем; в государстве она вновь разобъективируется; там она живет в законах, в учреждениях. Во всем этом живут идеи, здесь они становятся объективными. Затем объективно они развиваются далее в мировой истории. Государство, мировая история! Здесь, в мировой истории, регистрируется все, что вызывает поступательное развитие человечества на физическом плане. Все, что в идеях живет в душе, государстве, мировой истории, нигде не выводит из физического плана, нигде не обращает внимания человека на то, что является сверхчувственным миром, ибо сверхчувственный мир для Гегеля — это лишь сумма идей, живущих во всем: однажды в бытии в себе, до сотворения мира, затем в бытии вне себя (инобытии) — в природе, и в бытии для себя — в человеческой душе, в государстве и в мировой истории. Затем идеи развиваются к наивысшему, в некий последний миг становления приходят к себе в искусстве, религии и философии.

     Когда все три: искусство, религия и философия — выступают в человеческой душе, то они стоят над государством, над мировой историей, но тем не менее они суть лишь воплощение чистой логики, воплощение абстрактных идей. В искусстве эти идеи, что как логика существовали до сотворения мира, предстают в чувственном образе, в религии — через чувственное представление, и в философии идея, наконец, выступает в ее чистом облике, в человеческом духе. Человек наполняет себя философией, оглядывается на все остальное, что человечество и природа произвели в идеях, и чувствует теперь себя наполненным Богом, который, со своей стороны, есть идея, которая оглядывается на все ее предшествующее становление. Бог видит в человеке самого себя. Но собственно идея созерцает саму себя в человеке. Абстракция созерцает абстракцию". Нельзя гениальнее думать о человеческих абстракциях, и нельзя смелее объявить что высшее есть идея, что вне идеи нет Бога.
     "В философии Гегеля от начала до конца отсутствует всякий путь, который вводил бы в сверхчувственный мир. ... когда человек умирает, то в смысле гегелевской философии, поскольку человек есть лишь идея, он переходит во всеобщий поток мировых идей. И только об этом потоке мировых идей можно что-либо сказать. Нет никакого отдельного понятия — в этом именно заключается грандиозность гегелевской философии, — которое трактовало бы о чем-то сверхчувственном. Все, что выступает нам навстречу как философия Гегеля — конечно в ледяных абстракциях, — само есть сверхчувственное, но именно абстрактно сверхчувственное. Это оказывается совершенно непригодным для восприятия чего-либо сверхчувственного; это оказывается пригодным для восприятия в себя чувственного. Через сверхчувственное одухотворяется чувственное, конечно, только в абстрактных формах; и в то же время все сверхчувственное отклоняется поскольку сумма идей, данных от начала до конца, отнесена именно только к чувственному миру. Так этих идей Гегеля — я бы сказал — особенно не касается сверхчувственный характер, ибо их сверхчувственное относится не к сверхчувственному, а только к чувственному.
     Я хотел бы на это обратить ваше особое внимание, что тенденция мышления нового времени выражает себя в том, чтобы со всей основательностью отклонить сверхчувственное; не с помощью поверхностного материализма, а с высшей силой духовного мышления. Поэтому Гегель нисколько не материалист, он объективный идеалист. Его объективный идеализм представляет собой воззрение, что объективная идея есть сам Бог, основа мира, — все.
     Кто продумывает подобный духовный импульс, тот ощущает в этом измышлении определенное внутреннее удовлетворение, которое отводит его взор от того, чего не достичь. Кто подобную систему мыслит не изначально, а во вторую очередь, тот тем сильнее может ощущать ее неудовлетворительность, недостаточность. Об этом я писал в "Загадках души".
     А теперь представьте себе человека, не такого, как Гегель с его внутренним сверхчувственным импульсом, но такого, который воспринимает, сплетает эти мысли подобно Гегелю, однако обладает лишь чувством материального, как это и было в случае Карла Маркса. Тогда идеалистическая философия Гегеля становится как раз побуждением все сверхчувственное, а вместе с тем и все идеалистическое отбросить. Так это произошло у Карла Маркса. Он усвоил себе гегелевскую форму мышления. Однако он не рассматривал идеи в действительности, но рассматривал действительность так, как она сама себя постоянно ткет как простую внешнюю материальную действительность. Он понес импульс гегелизма далее и материализовал его. Так основной нерв современного социалистического мышления коренится в заострении современного идеалистического мышления. В том факте, что лично и всемирноисторически наиабстрактнейший мыслитель соприкоснулся с наиматериалистичнейшим мыслителем, была внутренняя необходимость XIX в., а также и его трагедия; это в своем роде впадение духовной жизни в свою противоположность.
     Гегель шествует вперед в абстрактных понятиях. Бытие ударяется в небытие, не может с ним примириться и через это делается становлением. Так шествует понятие через тезис, антитезис, синтез далее к некоему внутреннему трезвучию, которым Гегель так грандиозно пользуется в сфере чистой идеи. Карл Маркс переносит это внутреннее трезвучие, которое Гегель искал для логики, природы и духа во внутреннем движении идей, на внешнюю материальную действительность, когда он, например, говорит: из новой частнособственнической капиталистической формы человеческой общности развиваются, как у Гегеля из бытия небытие, тресты, капиталистическая социализация частно-капиталистического хозяйства. Когда тресты сконцентрируют все больше и больше средств производства, то частно-капиталистическая собственность превратится в свою противоположность. Возникнут кооперативы — противоположность единичного хозяйствования. Это превращается в свою противоположность, в антитезис. Затем приходит синтез. Все в целом еще раз изменяется, как небытие в становление, и спайка частных хозяйств в тресты превращается в нечто еще большее, что, в свою очередь, упраздняет тресты, — в хозяйство обобществленных средств производства. Так вступает в трезвучие чисто внешняя экономическая действительность. Карл Маркс все это продумал на манер Гегеля, только Гегель со своим мышлением двигался в элементе идей, Карл Маркс — в жизни внешней экономической действительности. Так сходятся крайности: как бытие и небытие".
     "Можно сколько угодно спорить на темы идеализма, материализма, реализма и т.д., и без всякого результата. Человек может быть понят одним-единственным путем, если вы помыслите о современной троичности: Человек в середине; один предел — люциферическое, это с одной стороны; с другой стороны — ариманическое, ариманический предел. Ариманический материализм, люциферический спиритуализм — это два предела, а человек — центр равновесия. Если вы хотите прийти к истине, то вы не можете быть ни идеалистом или реалистом, ни материалистом или спиритуалистом; вы должны быть как тем, так и другим. Вы должны искать дух с такой интенсивностью, чтобы находить его как дух также и в материи, и вы должны смотреть сквозь материю и так вновь находить дух. Такова задача нового времени: не спорить более о спиритуализме и материализме, но находить состояние равновесия. А что касается обеих крайностей: гегелевского люциферизма и марксова ариманизма, — то они обе изжили себя. ... Состояние равновесия может найти только антропософски ориентированная Духовная наука. Здесь, конечно, также необходимо восходить к чистому мышлению, как этого достиг Гегель, но это чистое мышление должно быть употреблено для проникновения в сверхчувственное. Не нужно искать логику, или организм из идей, который затем может быть обращен только на чувственный мир; необходимо в том месте, где открыта логика, из чувственного пробиться в сверхчувственное. Это не удалось сделать Гегелю. Поэтому человечество было отброшено назад.
     Что появился социализм без указания на что-либо духовное — это связано в определенной мере с чистейшим, благороднейшим, к чему могло подняться мышление нового времени. Во внутреннем ходе развития человечества содержится трудность для социалистического мышления подойти к духовному мышлению. Однако эта связь должна быть увидена, из этого будут почерпнуты силы спасения".
     "По-настоящему принимать философию Гегеля — значит желать ее продолжать. Она есть лишь этап в развитии XIX века". 189(8)

     417. "Кто добавит дух к тому, что говорит материалист, тот в геккелизме познает прекрасную элементарную теософию. Результаты исследований Геккеля образуют, так сказать, первую часть теософии, или тайноведения". 54(1)

     589. "Что у Гете выступает более инстинктивно, следует сознательным образом сделать предметом рассмотрений — в этом состоит восхождение от науки чувственных восприятии к Духовной науке". 65, с.643

     633. В свете Гетевского образа мышления мы должны подчеркнуть, "что все содержание науки есть данное; частью данное как чувственный мир, извне, частью — как мир идей, изнутри".
     "Гипотезу я могу принять лишь такую, которая хотя и не воспринимается, но будет тотчас же воспринята, когда я уберу внешние препятствия. Гипотеза должна предполагать хотя и не воспринятое, но воспринимаемое. ...Гипотезы о центральном принципе науки не имеют никакой ценности".
     "Научное суждение возникает благодаря либо соединению двух понятий, либо восприятия с понятием. Суждение первого рода таково: нет следствия без причины; второго рода: тюльпан — это растение. Повседневная жизнь знает еще суждения, где восприятие соединяется с восприятием, например: роза красная". 1(10)

     652. "Я ощущаю нечто более высокое и более прекрасное, когда даю действовать на себя откровениям "Естественной истории творения", чем когда мне навязывают сверхъестественные чудесные истории различных вероучений. Ни в одной "священной" книге я не знаю ничего, что раскрывало бы мне такие возвышенные вещи, как тот "сухой факт", что каждый человеческий зародыш в чреве матери последовательно повторяет вкратце все животные формы, через которые прошли его животные предки. Если мы только исполнимся в душе нашей величием фактов, доступных созерцанию наших внешних чувств, то мало места останется для "чудес", лежащих вне круговорота природы. Если мы переживаем в себе самих дух, то нам уже не нужно никакого духа во внешней природе. ... Растение или животное ничего не выиграют для меня, если я населю их душами, о которых мои внешние чувства не дают мне никакого свидетельства. Я не ищу во внешнем мире никакой "более глубокой", "душевной" сущности вещей, я даже вовсе не предполагаю ее, потому что я думаю, что меня спасает от этого мое познание, раскрывающееся мне в моем внутреннем мире. Я полагаю, что вещи чувственного мира и есть то самое, чем они нам представляются, потому что я вижу, что истинное самопознание ведет нас к тому, чтобы не искать в природе ничего, кроме естественных процессов. Я не ищу никакого духа Божия в природе, потому что я думаю, что слышу в самом себе сущность человеческого духа. К признанию своих животных предков я также отношусь спокойно, потому что я полагаю, что там, где берут свое начало эти животные предки, не может действоват ь никакого душеподобного духа. Я могу только сочувствовать Эрнсту Геккелю, когда он предпочитает "вечный покой могилы" тому бессмертию, которому учат многие религии. Ибо я нахожу унижение духа, тяжкий грех против духа в представлении о душе, продолжающей жить наподобие чувственного существа. — Я слышу резкий диссонанс, когда естественнонаучные факты в изложении Геккеля сталкиваются с "благочестивым учением" многих современников. И в религиозных учениях, плохо согласующихся с фактами природы, не звучит для меня дух того высшего благочестия, которое я нахожу у Якова Беме и Ангела Силезского". 7(8)

Особенное и типичное в антропософском методе познания

     655в. "Духовно-научное исследование покоится на основаниях, удовлетворяющих любое научное требование, поскольку применяет средства доказательства более сильные, чем само естествознание, а также поскольку стремится фактически понять природу мистического переживания". Д. 45, с. 13
     "В Дорнахе не стремятся к чуждым научности грезам, освобождающим от "оков" познания, поскольку кто-то по личному произволу желает "фланировать" в вечно-духовном; здесь также не стараются следовать тому направлению, где поверхностное переживание внешнего мира надеются преодолеть с помощью другой поверхностности — поверхностности сердца, которую часто называют мистикой. Здесь, в Гетеануме, стремясь взойти к духовным высям, придерживаются строгой научной дисциплины и занимаются самовоспитанием, которые завоеваны ради процветания человечества в низинах чувственного мира. Здесь не стремятся отказаться от Галилея ради того, чтобы можно было мечтать о вечном идей Платона. Известно, что сам Платон не был мечтателем и, кроме того, он жил в эпоху, когда человечество располагало другими силами. И нам известно, чего можно достичь, если через Галилея взойти в те области, где бывал он со своей душевной жизнью. Здесь также развивают силы, живущие во внутреннем души, — но не с помощью индийской йоги, и не так, как это делали гностики. Их развивают из подоснов путем нового наблюдения природы, и нового самосознания. Думают, что знают внутренние духовные силы Майстера Экхарта, но их развивают теперь, прибегая к современным экспериментальным методам". Д. 8, с. 5-6
     "1) Антропософия имеет результаты, выходящие за пределы познания природы; поэтому она стоит на почве этого природопознания; 2) но в равной мере далеко отстоит от материалистического истолкования природы и от мистики; 3) она строит на способностях, которые еще нужно развить. Способность воспоминания — она позволяет выступить не-чувственному — в силе, которая вспоминаемое поднимает наверх.
     Тут же вмешивается воля. — Сначала реальное в жизненных воспоминаниях.
     4) Когда оно воспринято в волю, выступает мир души.
     Познают 1. как обращаться с логикой в естествознании; 2. познают, что человек, поскольку он способен любить, не принадлежит к природе, где действительно природопознание. — Это коренится в силе воспоминания.
     Образы в мышлении: поэтому субстанциональное, делающее возможными образы — Воспоминания — Образы.
     Чтобы иметь имагинации вне хода собственной жизни, нужно забывать. Вплоть до забвения современности.
     Высоко возросшая способность представления при пустом сознании.
     Философия — для выработки душевных сил.
     1) Представления, приходящие из способности воспоминания, но не являющиеся воспоминанием.
     2) Впечатления, выступающие как волевые импульсы, но таковыми не являющиеся. Нужно идти до границы восприятий чувств. Выключить их. Необходимо знать, что чувственный мир стоит выше всего "мистического"." Д. 21, с. 5-6
     Главное возражение сводится к тому, что Антропософия якобы способствует "иррациональности, таинственности, парадоксальности. Космического Христа находят незначительным.
     Антропософия же имеет в виду следующее:
     1. позицию обычного сознания. Существует божественное сознание — Отца. Нужно быть больным, чтобы не иметь его.
     2. Сверхчувственное состояние сознания:
     в чувственном мире — чувственный опыт и мысли;
     в сверхчувственном — чувства и импульсы воли.
     В сфере реального существует этический мир; в феноменальном — чувственный мир.
     Мир изменяется, преобразуется.
     Человек познает себя так, что когда он развивает природу, то возникает зло; лишь природой должна оставаться "природа", но не человек, — объективная сила, возникающая для него из природы, не может сделать его добрым. Это может сделать только Христос. Его нужно переживать в душе. Это несчастье, если Его не могут переживать. Здесь не поможет никакое исследование Иисуса, проводимое по естественному или историческому методу. Это ведет к вневременному Христу. Дело же заключается в том, чтобы в Иисусе познать Христа.
     Некогда человечество познавало с помощью мудрости. Теперь встает вопрос: что для него из того возникло?
     На естественном пути развития оно пришло к рационализму; оно отделилось в себе, в своем "Я" от естественной сущностной основы. Оно поняло, что "природа" делает его плохим. — Так пришла "болезнь". Взирать на "природу" в человеке как на "зло" и в естественном "Я" видеть производителя этого "зла" — природа умирает во зле. Христос пробуждает, воскрешает умирающее человечество; никакой "человек" не способен на такое.
     Познавать в истории душевное значение смерти означает искать Христа — в свободном деянии". Д. 21, с. 12
     "Когда возникает представление, например розы, то оно есть порождение и розы, и Я. Также чувство требует объекта, который не дан Я. Каким образом нечто чуждое вступает в деятельность Я? Без участия Я чуждый элемент не может вступить в него. Так что он может вступить через Я и быть преобразован Я в его собственное существо, чтобы Я могло остаться тем, что оно из себя делает". Тут в дело вступают определения. В них соединяются два противоположных элемента: "1. Действие определения, 2. определяемые члены; этих последних каждый раз является два: "Я" и "не-Я". Тот, который деятелен, есть всегда Я. Тут прежде всего нужно различать двоякое. Лучше всего это показать с помощью схемы.
     Допустим, определяющее есть Я, как деятельное определяющее. Воспринятый чуждый объект обозначим как А.; т. е. А. есть не-Я, оно возникло, и возникло на всем протяжении А., благодаря определению и именно определению, сделанному Я, т. е. оно определено благодаря определению со стороны другого, чем Я и помимо Я, поскольку благодаря деятельности Я, оно стало именно А. Пусть, поскольку все должно быть как-то названо, первый род определения будет называться деятельным, второй — страдательным. Оба рода определения существенно отличаются друг от друга и не должны быть смешиваемы". Д. 30, с. 34
     Чтобы оживить в себе высшее Я и осознать его, имеется "простое средство — не презирать, привыкнуть мыслить в линиях и точках. Так поступали духовные существа, которые, например создали кристалл, а также, когда они сотворили тебя". 266-1, с. 384
     "В методе, роде исследования человеческого духа и души научность вполне возможна"... Д. 91, с. 23
     "Кто не может изучать много, должен немногое изучать серьезно". 266-1, с.257
     "Лучше одну работу прочитать 25 раз, чем 5 книг по 5 раз; если книга (теософская) прочитана 2 — 3 раза, то ее вообще не следует считать прочитанной". 266-2, с. 159

     85. "Когда дело заключается в том, чтобы реальное познание по способу древних Мистерий воссоздать из человека, то это познание в определенном смысле должно быть где-то записано. Чтобы его можно было уви­деть, оно должно быть внесено в называемый так издревле астральный свет, в тонкую субстанциональность Акаши. Сюда должно быть записано все. И человек должен развить способность записывать в астральный свет". Эта способность изменялась в ходе человеческого развития. Если обратиться сразу к древней персидской культуре (в пра-персидской культуре дело обстояло в значительной степени по-другому), то тогда через ин­стинктивное ясновидение достигалось знание о божественно-духовных мирах, которое записывалось в астраль­ный свет благодаря тому, что земля создавала сопротивление. "Запись, естественно, производится духов­ными органами, но духовные органы нуждаются в сопротивлении. Не на Земле, естественно, производились те записи, а в астральном свете, но Земля создавала необходимое сопротивление. И благодаря тому, что сопротивление земли в пра-персидскую эпоху могло быть почувствовано познающими, то познание, которое они черпали из своего внутреннего, могло стать для них также и видимым".
     В древнеегипетскую эпоху познание посвященных записывалось в астральный свет через жидкий элемент. "Вы должны только правильно себе это представить. Посвященный пра-персидской эпохи смотрел на твердую землю и повсюду, где были растения, где были камни, астральный свет отражал ему его собственные со­зерцания. Посвященный египто-халдейской эпохи смотрел на море, на реки, он смотрел на падающий дождь, на поднимающийся туман. Тайны, относящиеся к прошлому, видел он в падающем дожде, в восходящем тумане".
     В греко-латинском периоде видение выступало в воздухе как Фата-Моргана. И это сохранялось до IV христианского столетия. И даже некоторые отцы церкви через сопротивление воздуха смотрели на астраль­ный свет. Только единицы сохранили особой милостью эту способность до ХII-ХIII столетия. И когда выступи­ло абстрактное познание, логическое мышление, то сопротивление этому оказывал только элемент теплово­го эфира. И тогда возникает следующее. Когда сопротивление создавала Земля, то содержащееся в астраль­ном свете сияло до сферы Луны, а оттуда возвращалось назад. Отражавшееся водой излучалось до сферы Сатурна и оттуда возвращалось назад. Внесенное в астральный свет через воздух достигало конца мировой сферы, и тогда возвращалось назад. Но когда сопротивление начал создавать тепловой эфир, то все, записанное в него, он понес в мировые дали, за пределы пространства в духовные миры. "Такая индивидуаль­ность, как Христиан Розенкрейц сознавала, что посвященные древности сживались со своими созерцаниями, что увиденное они усиливали тем, что сознавали: увиденное — оно здесь, оно рефлектируется где-либо в небе, в лунной ли, планетной ли сфере или у границ Мироздания. А теперь это не рефлектировалось. Это не рефлектировалось для непосредственного бодрственного созерцания. Люди теперь могли находить идеи относительно природы, могла возникнуть коперниканская система мира, стало возможно найти любые идеи, но все они рассеивались в тепловом эфире в мировых далях.
     И тогда Христиан Розенкрейц по вдохновению высокого Духа нашел путь, как все же воспринимать обратное излучение и от теплового эфира. Это стало возможным благодаря использованию другого, смутного, подсознательного, подобного сну состоянию сознания, того состояния, в котором нормальным образом человек пребывает, находясь вне своего тела. И там, хотя и не в пространстве, но все же в мире, в духовном мире, можно было воспринимать записанным то, что возвещается о вещах в современных абстрактных идеях. Так для розенкрейцерства выявилось нечто примечательное: розенкрейцерство как бы в переходной стадии ознакомилось со всем тем, что в новой эпохе могло быть исследовано в природе. Оно восприняло это в себя и переработало так, как это может переработать только человек. Что другие сделали наукой — это оно возвело до мудрости. Затем розенкрейцеры сохраняли это в своих душах и пытались со всевозможной чистотой в интимной медитации перевести в сон. И тогда произошло так, что духовно-божественные миры — не границы мира, а духовно-божественные миры — принесли им назад в духовно конкретной речи то, что было схвачено в абстрактных идеях.
     В розенкрейцерских школах, напр., изучали коперниканскую систему мира, но в особом состоянии созна­ния в ответ на это приходили идеи, о которых мы говорили в эти дни. Так что, в действительности, именно розенкрейцерами было признано, что содержащееся в современном познании сначала должно быть до­несено до богов, дабы они перевели это в свою речь и вернули назад людям.
     И так это осталось и поныне. Ибо дело обстоит так, милые друзья: если вас затронули разумеемые здесь розенкрейцерские принципы посвящения, то изучите геккелизм со всем его материализмом, изучите его, а также дайте пронизать себя тем, что как метод познания содержится в "Как достигнуть познания высших миров?"... и понесите это затем навстречу богам, — назад вы получите то, что в моей книге "Очерк тайноведения" рассказано об эволюции мира. Как видите, существует связь между слабым, тусклым знанием, которое человек вырабатывает здесь со своим физ.телом, и тем, что при надлежащем настроении, при надлежащей подготовке может быть дано богами в связи с этим знанием. Но человек должен то, что он может изучить на Земле, принести навстречу богам, ибо времена изменились.
     И пришло еще нечто. Человек сегодня может стремится сколько хочет, но черпать из себя так, как это делали древние посвященные, он больше не может. Здесь все стало нечистым, все пропиталось инстин­ктами, как это выступает у спиритических медиумов в болезненных патологических состояниях. Все, что приходит только изнутри, становится нечистым, ибо времена для этого черпания из себя прошли. Они про­шли уже с ХII, ХIII веком, и то, что при этом произошло, можно описать примерно следующим образом".
     Посвященные др.Персии многое вписали в астральный свет через сопротивление Земли. И в этой части, так сказать, вся доска астрального света была исписана, но она оставалась чистой в Других частях. Они были заполнены впоследствии через сопротивление воды, воздуха. С ХIII-ХIV столетия до XIX столетия записывали в тепловой эфир. Но теперь пришло время, когда люди должны признать: не из себя в древнем смысле должны они искать тайны мира, но через такое подготовление души, чтобы можно было читать на целиком исписанных таблицах. Человек должен подготовить себя к тому, сделать себя зрелым для того, чтобы чер­пать не из себя, как древние посвященные, но мочь читать в астральном свете то, что человек получает из мирового эфира. И тогда получаемое из мирового эфира действует благодаря тому, что навстречу чело­веку идут боги и вносят в реальность то, что должно быть выработано здесь, на Земле; затем это воздей­ствует в обратном направлении на то, что стоит записанным на таблицы через воздух, воду, землю.
     Т.обр., естествознание является сегодня фактически основой для видения. Если человек сначала через естествознание познает особенности воздуха, воды, земли и достигнет при этом внутренних способностей, то при взгляде в воздушное, водное, земное ему навстречу из них устремится астральный свет. Но он из­ливается не как неопределенный туман, а так, что в нем можно прочитывать тайны мирового бытия и чело­веческой жизни. Что, по сути, мы там читаем? Как человечество, мы сегодня там читаем то, что сами впи­сали. Ибо что это означает: древние греки, древние египтяне, халдеи, персы нечто вписывали туда? — Это означает: мы сами в своих предыдущих земных жизнях производили эти записи.
     "Видите ли, как наша память, наша внутренняя память сохраняет нам внешние вещи, которые мы пережи­ли, так астральный свет сохраняет нам то, что мы записали как окружавшее нас, и в виде исписанных та­блиц являет нам тайны, которые мы сами вписали, и это одновременно является тем, что мы должны про­честь, если хотим прийти к тайнам. Это своего рода память эволюции, которая здесь должна вступить в среду человечества. И постепенно должно возникнуть сознание того, что здесь присутствует такая память эволюции, и человечество сегодня должно читать в ней в астральном свете о прошедших культурных эпохах, как в старости в обычной памяти мы читаем о своей юности. ... Древнее посвящение в существенном сводилось к субъективному. Новое посвящение идет к объктивному. Это большая разница. Ибо субъективное вписыва­ет во внешний мир все, что боги как тайну заключили в человека. Что как тайну они заключили в его те­ло ощущений — это выступило в пра-персидскую эпоху. Что как тайну они заключили в душу ощущающую — это выступило в египетско-халдейский период. Что как тайну они заключили в душу рассудочную, или душу ха­рактера, — это выступило в греческую эпоху. Но душа сознательная, которую мы должны развивать теперь, она самостоятельная, она не выступает из себя. Она встает напротив того, что уже присутствует здесь. Мы должны, как люди, наше человеческое снова обрести в астральном свете.
     В этом состоит своеобразие розенкрейцерства, что оно в переходное время должно было придерживаться некоего сновидческого состояния и в нем, в сновидениях, находить те высокие истины, которые наука трезво находила здесь, в природе.
     Но с начала эпохи Михаэля, с конца семидесятых годов XIX столетия, достигаемое в старое розенкрейцерcкое время описан­ным путем может достигаться сознательным образом. Так что теперь можно сказать: больше нет нужды в прежних полубессознательных состояниях, но необходимо высшее сознательное состояние. И в этом состоя­нии с приобретенным познанием природы можно погрузиться в высший мир. ... И когда человек это делает, вносит в духовный мир добытое здесь природопознание, или также творения натуралистического искусства, или ощущения религии, натуралистически действующей во внутреннем души — ибо, по сути говоря, также и религия становится натуралистической, — когда человек все это вносит в духовный мир, когда он развива­ет для этого способности, то он встречает Михаэля. ... просветленнейшие последователи розенкрейцерства испытывали сильную тоску по встрече с Михаэлем. Такая встреча была доступна им лишь как сон. С ко­нца последней трети XIX столетия люди могут сознательным образом встретить Михаэля в духе ". 233 (15)

     188. "Это движение (Антропософия) духовно не зависит ни от каких других движений, и его связи с ними могут быть только внешними". Это движение, которое "знает приемы и средства современной науки и действует в полном созвучии с научным сознанием современности. Это во-первых.
     Во-вторых, это движение поистине полным жизни образом имеет что сказать о жизненных вопросах со­временности, напр., о социальных вопросах. ... Третье, третья часть пробного камня заключается в спо­собности этого движения осознанно уяснить себе религиозные потребности, уяснить в том смысле, что это уяснение религиозных потребностей находится в связи с полным, непосредственным знанием действительно­сти. Благодаря уже этому вы можете отличить это движение от всех других ... где все отчуждено от мира". 186 (10)

     188а. "Возникновение и исходный пункт анропософского мировоззрения... находятся в естественно-научном мировоззрении нового времени". Д. 116, с. 3
     Антропософия "...не строит одни лишь представления, которые являются образом существа природы. Она формирует представления, в которые втекает живой дух. Поэтому она проникает в область, где коренится воля человека". Д. 8, с. 16
     "Духовная наука должна иметь у себя за спиной, с одной стороны, опыт, получаемый на границе естествознания, а с другой — познание недостаточности обычной мистики". Д. 91, с. 26

     192. "Антропософски ориентированная Духовная наука не ищет окольных путей, но говорит к людям та­ким же образом, как это делает современная наука. Только в терминах этой науки Духовная наука, если можно так выразиться, говорит о том, что в настоящее время Небо хочет открывать людям. И это долж­но быть понято. Это есть нечто такое, что Духовную науку как таковую, а не общественную жизнь, ставит на передний план; ставит на передний план объективно, а общество делается только ее носителем". 186 (II)

     196. "... только тогда это действительная Духовная наука, когда она во всеобъемлющем смысле вника­ет в вопросы естествознания". 171 (14)

     224. "Антропософия способствует познанию, обретаемому духовным образом. Но она это делает толь­ко потому, что повседневная жизнь и наука, основанная на восприятии чувств и деятельности рассуд­ка, приводят к границам жизненного пути, где человеческое бытие должно бы было умереть, если бы оно не смогло переступить этой границы". 26(2)

     229. "По сравнению с глубиной, заложенной в Гете, Шлегеле, Шеллинге, поистине вещи (которые появляются в последней трети XIX в. и в начале ХХ в.), признаваемые за высокую мудрость, являются тривиальными, поистине тривиальными. ... Для того, кто воспринял в себя дух Гете, собственно, и такие вещи, как "Свет на пути" (М.Коллинз), оказываются тривиальными". По сути, вся теософская ли­тература отличается тривиальностью. Но так получилось, что люди, имевшие волю прийти к спиритуальной жизни, в силу своего духовного облика получали определенное удовлетворение в этой тривиальной литературе. С другой стороны, люди научно образованные оказались не в состоянии свои научные по­знания выработать так, чтобы они могли сомкнуться с Духовной наукой. Тем не менее остается задача навести мосты между Духовной наукой и внешней современной наукой, за исключением теологии. 174 (25)

     341. "Должно стать ясно, сколь неплодотворны сегодня дискуссии, когда человек, владея обеими обла­стями: современной наукой и Антропософией, — попытается одно осветить другим. И нечего надеяться — а если кто эту надежду имеет, то это только вредит Антропософии! — что те, кто привык к материалисти­ческим представлениям, могут без дальнейшего быть переубеждены в дискуссии. Об этом нужно иметь совер­шенно ясное, отчетливое понятие. Тогда увидят, что сначала должен быть усвоен весь род и образ, каким усваивается Антропософия, прежде чем человек вообще сможет войти в это антропософское воззрение и по­знание".
     "Кто однажды со своими привычками мышления врос в современную научную жизнь, тому, собственно, невозможно просто так перейти к антропософскому пониманию. Поэтому вряд ли стоит ждать, что с этой стороны скоро придет какое-либо согласие с антропософским познанием мира.
     Те же, кто своими привычками мышления либо не вросли в научное производство, либо, как молодежь, одновременно с врастанием в него из него в то же время и вырастают, те главным образом увидят право­мерность антропософского мировоззрения". 225 (8)

     347. "Антропософия как таковая ... могла бы возвещаться так же, как сегодня людям говорят о химии, а люди могли бы к антропософским истинам подходить точно так же, как они подходят к истинам химии или математики. А что из этого следует для отдельной души, как Антропософию воспринимает отдельная душа и делает ее жизненным импульсом — пусть остается делом этой отдельной души". 135 (5)

Новая Изида

     390. "Я хотел бы рассказать вам другой миф об Озирисе и Изиде, при этом я хотел бы апеллировать к вашему непредвзятому пониманию. Этот другой миф об Озирисе-Изиде имеет примерно следующее содержание.
     Дело произошло во времена научной глубокообоснованности в стране Филистерии. Там было возведено на одном духовно уединенном холме строение, которое в стране Филистерии нашли весьма удивительным. Я бы мог сказать: будущий комментатор добавил бы здесь, что под страной Филистерией не подразумевается про­сто ближайшее окружение. Если говорить языком Гете, то можно было бы сказать, что строение являло со­бой "открытую тайну". Ибо строение не было ни для кого закрытое; оно было доступно всем. ... Но подав­ляющее большинство людей не видело его. Подавляющее большинство людей не видело ни того, что строи­лось, ни того, что построенное представляет собой. ...Средоточием строения предполагалось сделать од­ну скульптуру. Эта скульптура представляла собой некую группу существ: Представителя Человечества и Люцифера с Ариманом. Люди рассматривали ее и в эпоху научной глубокообоснованности в стра­не Филистерии, ее не понимали, не понимали, что эта скульптура, по сути, есть лишь покров для скульптуры невидимой. Но невидимой скульптуры люди не замечали: ибо та невидимая скульптура была новой Изидой, Изидой новой эпохи.
     Однажды люди узнали об этой взаимосвязи и в своем глубокомыслии стали утверждать: это совместное изображение Представителя Человечества с Люцифером и Ариманом означает Изиду. И этим словом "означает" они не только разрушили художественное воление, из которого все это должно было исходить — ибо художе­ственное не только означает нечто, но еще и есть нечто, — но все положение вещей в ос­нове полностью оценили неправильно. Ибо дело заключалось вовсе не в том, что образы нечто означали, но образы уже являлись тем, что они собой давали. И за образами была не абстрактная новая Изида, а действительная, реальная новая Изида. Образы ничего не означали, образы сами по себе были тем, что они давали. Но они обладали в себе той особенностью, что за ними было реальное существо, новая Изида.
     Немногие, кто в особом положении, в особые моменты видели эту новую Изиду, находили, что она спит. И тогда они могли сказать: действительная, глубинная скульптура, что таится за внешней, открытой ску­льптурой, — это спящая новая Изида. Там видели спящий облик, но немногими он увиден. Многие тогда в особые моменты обращались к надписи, которая там отчетливо стоит, но при этом немногие на том месте, где готовилась эта скульптура, могли ее прочесть; и тем не менее надпись там стоит, стоит совершенно отчетливо, так же отчетливо, как некогда стояла надпись на закрытом облике в Саисе. Да, там есть надпись, и она следующая: Я есмь человек, Я есмь прошлое, настоящее и будущее. Мое покрывало должен приподнять каждый смертный.
     Однажды спящий облик Новой Изиды приблизился (к скульптуре. — Сост.) впервые, а затем все вновь и вновь (к ней) стал приходить другой облик, как посетитель. И спящая Изида приняла этого посетителя за своего особого благодетеля и полюбила его. Однажды она поверила в особенную иллюзию, и посетитель однажды также поверил в особенную иллюзию: новая Изида получила отпрыска и сочла посетителя, которого приняла за своего благодетеля, за отца. Тот и сам счел себя за отца, однако он им не являлся. Духов­ный посетитель был не кто иной, как новый Тифон. Он полагал, что таким образом он сможет получить в мире особый прирост своей силы, что он овладеет этой новой Изидой. Итак, новая Изида имела отпрыска, но она не распознала его сути, она не знала о существе этого нового отпрыска. И она отослала его от себя, выслала в далекие страны, ибо полагала, что должна так сделать. Она отослала нового отпрыска. И когда она засылала его в различные области мира, то он как бы силой мира разорвался на 14 частей. ...
     Когда духовный посетитель, новый Тифон, узнал об этом, то разыскал и собрал все 14 частей и со всем знанием, естест­веннонаучной глубокообоснованностью вновь сделал из этих 14 частей одно существо. Но в нем была только механическая закономерность, только машинообразная закономерность. Так возникло существо с видимостью жизни. ... И это существо, поскольку оно состояло из 14 частей, могло сделаться четырнад­цатикратным. Тифон смог каждой части дать отблеск своего собственного существа, так что каждый из 14 отпрысков новой Изиды получил лицо, подобное новому Тифону.
     И Изида должна была следить своим предчувствием за всеми этими удивительными вещами; предчувствием могла она созерцать все эти чудеса, происходящие с ее отпрыском. Она знала: она сама отослала его, она сама все это вызвала. Но пришел день, когда она смогла получить его назад в его правильном облике в его истинном облике из рук ряда духов, элементарных духов природы. ... Когда она получила назад сво­его отпрыска, который только в силу иллюзии получил отпечаток отпрыска Тифона, то перед ней ясновидчески предстал примечательный лик, она внезапно заметила, что еще со времен древнего Египта имеет коро­вьи рога, несмотря на то, что стала новой Изидой.
     И вот, когда она стала так ясновидящей, то этой силой своего ясновидения она вызвала, одни говорят — самого Тифона, другие говорят — Меркурия. И он был вынужден силой ясновидения новой Изиды возложить ей на голову корону, на то же самое место, где некогда древняя Изида носила корону, которую сорвал с нее Горус. Значит, он возложил ей корону на то же место, где у нее были коровьи рога. Корона эта была из простой бумаги, исписанная глубокообоснованными научностями; но она была из бумаги. У нее теперь было две короны на голове: коровьи рога и корона из бумаги, украшенная всяческой мудростью научной глубокообоснованности.
     Через силу ее ясновидения однажды ей открылось глубокое значение того ... что в Ев.от Иоанна обо­значено как Логос; ей открылось Иоанново значение Мистерии Голгофы. Через эту мощь сила коровьих ро­гов захватила бумажную корону и превратила ее в действительную золотую корону из истинной субстанции.
     Таковы некоторые черты, которые могут быть сообщены об этой новой легенде об Озирисе и Изиде. Ра­зумеется, я не могу самого себя сделать комментатором этой легенды. ... Это другая легенда об Озирисе и Изиде. Но в связи с ней мы должны поставить перед нашей душой следущее: хотя сегодня эта попытка дать новый образ Изиды слаба, пусть эта скульптура есть лишь попытка, опыт в осязании, но все же она должна стать исходной точкой того, что глубоко правомерно в импульсах нового времени, глубоко обосновано в том, что этот век должен и что этому веку подобает". Мы живем в век абстракции, когда слово, человеческое представление имеет только абстрактное значение. "Но сила слова, сила Логоса должна быть вновь обретена. Коровьи рога древней Изиды должны превратиться в совершенно иной образ.
     Подобные вещи нелегко выразить в современных абстрактных словах. Для подобных вещей лучше, если вы попытаетесь их в этих имагинациях, которые приведены вам, провести перед своим душевным взором и переработать их как имагинации. Это очень значительно, что новая Изида через силу слова, какой она должна быть вновь завоевана с помощью Духовной науки, коровьи рога преобразует так, что бумажная ко­рона, исписанная новой глубокообоснованной научностью, что сама бумажная корона становится чисто золотой.
     Далее. Однажды некто подошел к предварительной скульптуре новой Изиды. Слева вверху там помещена юмористически выполненная фигура, которая в своем мировом настроении содержит нечто между серьезнос­тью, серьезностью в представлениях о мире и, можно сказать, насмешкой над миром. И вот однажды, когда некто в особенно благоприятный момент встал перед этой фигурой, то она ожила и сказала, полная юмора: человечество только не помнит этого, но уже столетиями перед новым человечеством стоит нечто, относя­щееся к его природе. Оно же занято большей частью абстрактными словами, абстрактными понятиями, аб­страктными идеями и очень далека от действительности; и все потому, что это новое человечество держит­ся за слова и все время спрашивает: а что это: тыква или фляга, — если случайно из тыквы получится фляга? Оно постоянно держится за определения, всегда остается только со словами! В ХV, ХVI, ХVII столе­тиях, — так говорило усмехающееся существо, — человечество еще имело самопознание относительно этого исключительного отношения, что слова, взятые в ложном смысле, в их поверхностном смысле, не имеют от­ношения к действительности, но в век вильсонизма человечество забыло все то, что однажды в хорошем смысле имело отношение к его самопознанию ХV, ХVI, ХVII вв.
     И существо усмехалось далее и говорило: тот рецепт, который современное человечество должно принять против абстрактного духа, изображен на надгробном камне в Мельне, что в Лауэнбурге. Там есть надгроб­ный камень, и на нем нарисована сова, держащая перед собой зеркало. И рассказывают, что Тиль Ойленшпигель (это имя в немецком языке образовано из двух слов: Еullen — сова — Spiegel — зеркало. — Сост.) после того, как он со всяческими проделками закончил свой жизненный путь, был там погребен. Рассказывают, что Тиль Ойленшпигель существовал в действительности. Он родился в году 1300, побывал в Польше, затем пришел в Рим и там имел даже спор с придворными шутами обо всяческих умных глупостях; с него и списаны все последующие Тили Ойленшпигели, о которых теперь читают в литературе".
     О существовании Тиля Ойленшпигеля ученые спорят. В Бельгии нашли еще один надгробный камень о изображением совы, ну и, конечно, это явно доказывает, по мнению ученых, что Тиля Ойленшпигеля не существовало. Однако задумайтесь, какой характер носят проделки Ойленшпигеля? Существенно в них то, что он берет вещи буквально и выводит из них противоположное. Он берет вещи по одному их словесному значению. "Но поэтому-то Тиль Ойленшпигель и является представителем современной эпохи. Он задает основной тон в современную эпоху. Слова сегодня далеко отстоят от их первоначального места, то же происходит и с понятиями: люди не замечают этого, ибо они ойленшпигелеобразно (сово-зеркало-образно. — Сост.) относятся к тому, что сегодня преподносит культура. ... Человечество ничего не знает о том, что Ойленшпигель стал его святым заступником, что он все еще странствует по странам.
     Основное зло нашего времени заключается именно в том, что современное человечество бежит от Паллады Афины — Богини Мудрости, которая своим символом имеет сову. И хотя человечество об этом вовсе не подозревает, однако это истина: что составляет для нас основу внешнего познания — это лишь зеркальный образ, но в зеркале человек видит то, чем он является! Также и сова — или, если хотите, современная научная глубокообоснованность — в зеркале, в мировой майе видит только свое собственное совиное лицо.
     Вот какие вещи высказало, усмехаясь, существо, что изображено вверху слева над статуей современной Изиды. Высказало оно и многое другое, о чем лучше пока умолчать, считаясь с определенной куртуазностью в отношении к современному человечеству. Но должно быть вызвано одно чувство, что особенность этого изображения человеческой тайны с помощью люциферического и ариманического присутствия вместе с самим Представителем человечества состоит в том, что должно быть вызвано такое состояние в челове­честве, которое будит именно те импульсы в душе, которые необходимы для грядущей эпохи.
     "В пра-начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было Бог". Но слово стало фразой, слово отделилось от своего начала. Слово, оно произносится, оно звучит, но его связи с действительностью не ищут. Это не составляет стремления человечества: действительно исследовать основополагающие силы того, что происходит вокруг нас. А эти основополагающие силы только тогда исследуют в смысле совре­менной эпохи, когда придут к пониманию того, что с микрокосмическими силами человека действительно связаны существа, которых обозначают как люциферические и ариманические. Сегодня человек, живущий между рождением и смертью, может понять действительность только в том случае, если составит себе преставление еще об одной действительности... которая лежит между смертью и новым рождением. Ибо одна действительность — это лишь полюс другой действительности". 180(10)

     451а. "Поскольку Антропософскому движению сегодня необходимо стать чем-то универсальным, антропософские ветви не могут прийти к истинной жизни, ибо они колеблются туда и сюда, между религиозным элементом и в особой мере направленным в жизнь всех ветвей духовным элементом. Поэтому они, естественно, не могут прийти к настроению истинного братства; они вообще в таком случае не приходят к пониманию социальных задач, состоящих в том, чтобы в маленьких общинах конкретно создавать прообразы того, что затем должно распространяться в сфере человечества. Ветви либо вырождаются в простом переложении учения или в них ощущается человеческое сопротивление, протест против объединения и раскол мнений, ссоры и т. п.". 342, с. 60
     "Со многими, приходящими к Антропософии происходит так, что телегу они ставят правильно, а лошадь впрягают задом наперед". 343, с. 126
     Придет время, когда "...сатанинская власть станет столь большой, что подступит ко всем образуемым людьми группам ... станет действовать от четырех сторон (углов) света (мира). И эти группы, малые — гог, или большие — магог, будут все подвержены искушению сатанинской силой". Решающим тогда станет овладение интеллектуальностью с помощью силы Михаэля. 346, с. 263

     637. "Я-познание дает истинное природопознание. Истинное природопознание достигает своей вершины в я-познании. Поэтому природопознание и духопознание должны приветствовать друг друга как братья, ес­ли правильно понимают себя". 36 с.76

Действия Люцифера и Аримана

     963. "Лютер боролся с врагом человеческим, перед которым он испытывал внутренний страх. Он приближался к Лютеру с одной стороны, как нарождающееся естествознание, а с другой — в виде его неизбежного коррелята, абстрактной мистики во внутреннем человека, эгоистической мистики. Антропософии надлежит избегать обоих этих подводных камней. Она преодолевает их благодаря тому, что, с одной стороны, не робеет полностью вживаться в естествознание, т. е. пережить все то, что переживает естествоиспытатель, познавая природу. Иными словами, человек в некотором роде низвергается в эту пропасть, оставшись в которой он, безусловно, потерял бы себя. А с другой стороны, Антропософия не робеет перед мистической пропастью, которую также следует познавать. Мистику действительно необходимо переживать, но также и преодолевать: чтобы не упасть в пропасть эгоизма. В эгоизме можно потерять себя точно также, как и в нулевой точке (в нереальности материалистического естествознания. — Сост.)
     Оставаться с одним естествознанием означает лично искушаться прежде всего люциферическими силами, если даже желают прийти к духовному. Оставаться с одной мистикой, означает лично искушаться прежде всего ариманическими силами. ...нужно просто знать, что силой Христа преодолеваются и естествознание, и мистика. И не нужно пугаться переживать их обеих, ибо эти враги человечества опасны лишь тогда, когда господствуют в нас бессознательно. Свою власть над человеком они теряют уже благодаря одному тому, что он поднимает их в полное сознание".
     Люцифер зовет нас следовать интеллектом за ним в бесконечные дали. Но в таком случае мы оставляем любовь на Пороге, а тогда сила Христа не сопутствует нам в тех далях. Погружаясь в себя с непреодоленным эгоизмом, я имею дело лишь с иллюзиями Аримана; тогда я не найду истинного Облика Христа, правящего во мне, и могу потерять свое Я. 343, с. 379-380
     Люциферическое и ариманическое. "В физически-чувственной жизни обе эти силы слиты вместе. Но в эзотерической жизни такого не должно быть; здесь люциферическое и ариманическое должны удерживаться на расстоянии".
     "Ариман является искусителем также и в элементарном мире. Поэтому о созерцаниях элементарного мира нельзя рассказывать так: я чувствую себя в мире тепла, нету твердого, потоки и т. д. ...нужно научиться читать и мочь потом сказать, что это развитие древнего Сатурна". 266-3, с. 154, 179
     "В наше время для стремящихся к сверхчувственному познанию особенно важно созерцать во всем их многообразии, во всей их изменчивости такие образы, как образы Люцифера и Аримана, которых душа всегда встречает на пути к посвящению. Это созерцание покажет, как удивительны отношения и сцепле­ния одного мира с другим". 138 (6)
     "Если бы душа не вооружилась достаточной силой мышления, то люциферические существа при созерцании их из духовного мира овладели бы миром ясновидческих образов и вызвали бы в созерцающей душе иллюзию, будто она все глубже и глубже проникает в искомый ею духовный мир, между тем как на самом деле она все глубже погружалась бы в тот мир, который люциферические силы пытаются создать как тождественный с их существом. Правда, душа чувствовала бы себя все более самостоятельной, но она вживалась бы в духовный мир, не соответствующий ее существу и ее первоисточнику. Она вступала бы в чуждое ей духовное окружение". 17 (6)

     1191. "Моя "Философия свободы" основана на некоем переживании, состоящем в согласовании челове­ческого сознания с самим собой. Воля есть упражнение в свободе, чувство — ее пере­живание, мысль — ее познание. Но только при достижении этого не нужно терять жизнь в мышле­нии.
     Когда я работал над "Философией свободы", моей постоянной заботой было сохранить при изложении моих мыслей внутреннее переживание бодрствующим в этих самых мыслях. Это придает мыслям мистический характер внутреннего прозрения, но и делает это прозрение подобным внешнему чувственному созерцанию мира. При достижении подобного внутреннего переживания не ощущается более разницы между природопознанием и духопознанием. Становится ясно, что второе есть лишь метаморфизированное продолжение пер­вого. Поскольку мне стало это ясно, я мог впоследствии выставить на заглавном листе моей "Философии свободы" следующее мотто: "Результаты душевных наблюдений по естественнонаучному методу". Ибо если в области духа добросовестно придерживаться естественнонаучного метода, то будешь непременно приве­ден познанием в эту область".
     "Задача, поставленная мною в работе на степень доктора и называвшаяся "О достижении согласова­ния человеческого сознания с самим собой" ("Истина и наука". — Сост.), была пережита внутренне. Ибо я видел, что человек только тогда в состоянии понять, чем является истинная действительность во внешнем мире, когда он прозрел эту истинную действительность в самом себе. Эта встреча истинной действительности внешнего мира с истинной действительностью во внутреннем души должна быть завоевана познаю­щим сознанием при помощи живой духовной внутренней деятельности; она всегда существует для волящего и действующего сознания, когда человек воспринимает свою свободу в действии". 28 (гл.12)

     1260. "Мир прежде управлялся самой божественной сущностью, а теперь его ведет ставшее объективным Божественное откровение, за которым Божест­венная Сущность проходит следующую ступень Своего собственного развития.
     И опять Михаэль управляет космическим разумом, поскольку тот через откровения космоса течет в строе идей.
     Третья фаза развития есть дальнейшее отделение космической интеллигенции от своего первоисточ­ника. В звездных мирах современный строй идей уже более не действенен как божественное открове­ние: звезды движутся и строятся согласно заложенному в них в прошлом строю идей. Михаэль видит, как то, чем он управлял в космосе — космическая интеллигенция, — все больше направляется к земно­му человечеству. Но Михаэль видит также, как для человечества все усиливается опасность подпасть ариманическим властям. Он знает: для себя он всегда будет попирать Аримана, но будет ли это также для человека? Михаэль видит, как наступает величайшее событие Земли: из царства, которому служил сам Михаэль, опускается в область Земли Сущность Христа, дабы быть там, когда интеллигенция впол­не будет у человеческой индивидуальности. Ибо тогда человек сильнее всего ощутит побуждение отдаться силе, которая без остатка, наиболее совершенным образом сделала себя носителем интеллекту­альности. Но там будет Христос; путем Своей великой жертвы Он будет жить в той же сфере, где жи­вет и Ариман. В развитии человечества мир сможет найти путь Христа.
     Таков космический опыт Михаэля в отношении того, чем он должен управлять в космосе. Дабы оста­ться с объектом своего управления, он вступает на путь из космоса к человечеству. На этом пути он находится с VIII в. после Рождества Христова, но лишь в последнюю треть XIX в. дошел он, собствен­но, до своего земного служения, в которое превратилось его космическое служение.
     Михаэль ни к чему не может принудить людей. Ибо принуждение прекратилось именно благодаря то­му, что интеллигенция совсем вступила в область человеческой индивидуальности. ... Он может при­вести к явлению то, как действие этой интеллигенции прошлого в настоящем является правдивее, прекраснее и добродетельнее, чем все, что в непосредственной интеллигенции настоящего в лживом соблазнительном блеске изливается от Аримана. Он может показать, что для него Ариман всегда будет низшим духом, попираемым его ногами.
     Люди, созерцающие ближайший к чувственному сверхчувственный мир, воспринимают описан­ным образом Михаэля и его воинство. ... Если таким людям удастся путем своего видения раскрыть также сердца и помыслы других людей, дабы круг людей знал, как теперь Михаэль живет среди людей, то тогда человечество начнет праздновать праздники Михаэля, исполненные истинного содержания, во время которых души дадут ожить в себе силе Михаэля. Тогда Михаэль будет действовать среди людей как реальная власть. Человек тогда будет свободен и в то же время в сердечном общении с Христом будет проходить своим духовным жизненным путем через космос".
     "Полное осознание деятельности Михаэля в духовном соотношении Вселенной есть решение загадки человеческой свободы, исходя из косми­ческих соотношений, поскольку это решение необходимо земному челове­ку. Ибо "свобода" дана непосредственно как факт каждому человеку, который понимает самого себя в настоящем отрезке развития человечества. Никто, если он не хочет отрицать очевидного факта, не может говорить: свободы нет, хотя можно найти противоречие между тем, что дано фактически, и собы­тиями в космосе. Это противоречие отпадает при рассмотрении посланничества Михаэля.
     В моей "Философии свободы" показана "свобода" человеческого существа как содержание сознания в современную мировую эпоху; в изображении миссии Михаэля, данном здесь (в антропософских тези­сах), становление этой "свободы" обосновывается космически".
     "Лишь в одном углу арены действия богов можно заметить что-то вроде человечества. Оно — лишь часть действия богов. Михаэль — это та духовная сущность, которая с самого начала обратила свой взор на человечество. Это он, до известной степени, так распределяет действия богов, что в одном углу может существовать человечество. И его образ действия при этом сродни той деятельности, ко­торая позднее проявляется в человеке как интеллект; но только он проявляется как сила, протекаю­щая через космос в строе идей, обусловливая действительность. В этой силе действует Михаэль. Его служение есть управление космической интеллигенцией. В своей области он стремится к дальнейшему движению вперед, которое может состоять лишь в том, чтобы в человеческой индивидуальности позднее сконцентрировалось все то, что действует через весь космос как интеллигенция. Так в миро­вом развитии наступает время, когда космос живет уже своим прошлым, а не настоящим разумом. Сов­ременная интеллигенция пребывает в потоке человеческого развития.
     Михаэлю хотелось бы все время сохранять связь между тем, что развивается в человечестве как интеллигенция, и божественно-духовными существами".
     "Михаэль получает глубочайшее удовлетворение от того, что ему удалось посредством человека еще сохранить непосредственную связь между звездным миром и Божественно-духов­ным. Когда, свершив жизнь между смертью и новым рождением, человек опять вступает на путь к ново­му земному бытию, тогда, при нисхождении к этому бытию, он ищет установить гармонию между ходом звезд и своими земными жизнями. Эта гармония раньше подразумевалась сама собою, ибо Божественно-духовное действовало в звездах и там же был и источник человеческой жизни; но теперь, когда ход светил лишь продолжает деятельность Божественно-духовного, этой гармонии не было бы, если бы ее не искал сам человек. Свое из прошлых времен сохраненное Божественно-духовное он приводит в отношение к звездам, в которых Божественно-духовное имеется лишь как продолжающееся воздействие бы­лого. Благодаря этому в отношение человека к миру входит Божественное, соответствующее прежним време­нам, но выявляющееся в позднейших. Что это так — это дело Михаэля. И это дело дает ему такое глубокое удовлетворение, что в нем он обретает часть своего жизненного элемен­та, своей жизненной энергии, своей солнечной, жизненной воли. ... Человечество будет раскрываться в ходе развития мира; Божественное духовное, из которого происходит человек, как космически расширяю­щаяся сущность человека, может пронизать светом космос, который пока существует лишь в отображении божественно-духовного.
     Тогда через человечество засияет не та же самая сущность, которая некогда была космосом. Божественно-духовное, про­ходя через человеческое, будет порождать сущность, которой оно ранее не про­являло. Против такого хода развития восстают ариманические силы. Они не хотят, чтобы первоначальные божественно-духовные власти давали свет Вселенной в ее дальнейшем движении; они хотят, чтобы впитан­ная ими космическая интеллигенция пронизала весь новый космос и чтобы человек продолжал жить в этом ариманизированном и интеллектуализированном космосе.
     При такой жизни человек потерял бы Христа. Ибо Христос вступил в мир с точно такой интеллигенцией, какая некогда жила в Божественном, когда оно своей сущностью еще образовывало космос. Когда теперь мы говорим так, что наши мысли могут быть и мыслями Христа, то мы противопоставляем ариманиче­ским силам нечто такое, что охраняет нас от подпадения им.
     Постигать смысл миссии Михаэля в космосе — значит уметь говорить так, как того требует этап разви­тия души сознательной. Нужно мочь воспринять чисто естественнонаучный образ мышления. Но следовало бы также научиться говорить о природе таким образом, ощущать ее так, как это свойственно Христу. И языком Христа мы должны научиться говорить не только об освобождении от природы, не только о душе и Божественном, но и о космосе.
     Если внутренним, сердечным чувством мы целиком вживемся в то, чем является среди нас Михаэль и его воинство в их деяниях, в их миссии, то мы придем к тому, что наша человеческая связь с первоначаль­ным Божественно-духовным сохранится такой, чтобы мы научились говорить о космосе языком Христа. Ибо понять Михаэля — значит найти в настоящее время путь к Логосу, Христос Которого живет на Земле среди людей.
     Антропософия должным образом ценит то, как естественнонаучный образ мышления научился говорить о мире за последние четыре-пять веков. Но кроме этого языка она говорит о сущест­ве человека, о развитии человека и о становлении космоса еще и на другом; она хотела бы говорить языком Христа-Михаэ­ля.
     Ибо, если будут говорить на обоих языках, тогда развитие не оборвется и не перейдет к ариманическо­му прежде, чем будет найдено первоначальное Божественно-духовное, чисто естественнонаучный способ вы­ражения соответствует отъединению интеллигенции от первоначального Божественно-духовного. Если миссия Михаэля не будет принята во внимание, то эта интеллигенция может перейти в ариманическое. Этого не случится, если освободившийся интеллект силой праобраза Михаэля вновь найдет себя в отделившейся от человека, ставшей по отношению к нему объективной первоначальной космической интеллигенции, лежащей в источнике (происхождения) человека и сущностно появившейся в пределах человечества в Христе после того, как она ушла из человека ради развития его свободы". 26(109-112)

     334. "Объяснение химических явлений природы можно будет найти в жизни эф.тела, в той жизни, которая выражается в циркуляции жидкостей в человеческом организме.
     В этом для Антропософии заключается капитальная задача, для решения которой должны быть основаны лаборатории, в которых основательно работали бы по методам Духовной науки". 326 (9)

     335. "Дело заключается в изучении результатов духовной жизни, а не в удовлетворении вожделений яс­новидения. ... Ибо во всеобщем культурном процессе человечества особенно важно это применение духовнонаучного метода к внешней жизни, к познанию большого мира, внечеловеческого мира". 201 (10)

     337. "Мы должны Антропософию в некоторой степени представить широкой публике, и этого не сделать, не вступив в диалог с ведущими личностями. Речь не идет о том, чтобы Антропософию приблизить к науке, но науку пронизать Антропософией". 211 (12)