В каком-то смысле, дорогой Корнелиус, в Вашем вопросе содержится уже ответ. Просто сразу видна разница в данном контексте между тем как пишут генеральные секретари и простые антропософы. Молчаливая, аскетичная Ася запечатлела тишину и торжественность смерти, а красноречивая и пылкая Симона пишет также как она говорила с трибуны...
Лучше бы всех безусловно это описала Ита Вегман, которая была неотлучна от Доктора все последние дни и Мария Яковлевна, которая только на последние несколько дней отъехала по делам. Но они предпочли оставить эти картины у себя в душе.
У Симоны в отрывке исчезает Мария Штейнер, с которой уже тогда у Форштанда были немалые трения... но в данном контексте она еще просто не приехала.
На самом деле Доктор просто ушел, будучи не в состоянии противиться все более обюрокрачивающимуся аппарату Форштанда и почти полному непониманию антропософов тех задач, которые он поставил на Рождественском собрании. Ита Вегман 19 апреля 1925 года пишет в статье "К друзьям": "30 марта 1925 года уходит из земной жизни Штейнер - очень неожиданно..." Значит силы у него были. И если бы антропософы во главе с верхушкой последовали к свободному духовному антропософскому обществу, то Доктор бы безусловно выздоровел и прожил еще 7-10 лет. Но болезнь и смерть Доктора - это прежде всего индикация состояния антропософского общества на 1925 год, особенно на решающее собрание от 8 февраля 1925 года, когда Доктор понял, что Общество бесповоротно катится к 4 культуре и не может являться новым и значимым свободным духовным импульсом современной жизни. Поскольку административный аппарат распространил свою власть на духовную жизнь Общества, это привело к остановке сердца антропософского движения. А следовательно и к остановке сердца Рудольфа Штейнера.
