Антропософский форум > Антропософия

Последние переводы отдельных лекций из ПС сочинений Р.Штейнера О НАРОДНОЙ ДУШЕ

<< < (3/4) > >>

Алекс:

ВОСЬМАЯ ЛЕКЦИЯ
Мюнхен 20 мая 1917
Перевод А.Демидов

Необходимость раскрытия внутренних душевных сил. Малодушие по отношению к новому, зацикленность на прошедшем, на примере Мориса Барреса. Извращение идей французской революции вследствие чисто теоретического понимания. Правомерность идей братства, свободы и равенства для тела, души и духа. Ликвидация духа вследствие Собора от 869г. (мнимо вселенского 8 собора – примеч. перев.) Ликвидация души посредством некоторых медикаментов. Заблуждения в понимании импульса Христа. Адольф Гарнак. Вынужденное силой посвящение римских императоров. Недостаточность воли в мышлении в наше время. Неверное сравнение между государством и организмом у Кьеллена (шведский политолог и политик, 1864-1922 - примеч. перев.) Вред, приносимый духовной науке вследствие вторжения в Общество личного элемента.


Из того, что было изложено вчера, вы могли видеть, как в наше время человек поставлен внутрь общего развития человечества. Было показано то, что подступает к отдельной личности вследствие самого развития человечества и как это развитие человечества требует, чтобы всё больше пробуждалось стремление возжечь и пробудить внутренний мир души, так, чтобы продвижение вперед у человека все менее носило внешний налет, но чтобы оно возникало из его внутреннего мира. Смысл того, что хочет духовная наука, состоит в следующем: дать человеческой индивидуальности возможность продвигаться дальше, в то время как в древности человек, только вследствие своего рождения в человечестве, обладал известной суммой переживаний, которые до некоторой степени способствовали его созреванию. Вы почувствуете, что знание о таком положении дел, как мы это описывали вчера, имеет огромное значение и основательно освещает то, что необходимо нашему времени и человеку нашего времени.
Входить в эти вещи правильно, как это следует в смысле духовной науки, можно по-настоящему только благодаря тому, что человек хочет открытыми глазами смотреть на то,  в какой форме, каким образом люди поставлены в современности по отношению ко всему земному развитию. Тут можно сделать бесконечно значительные открытия. Только эти открытия надо делать так, чтобы быть в состоянии оценить факты. Несомненно, в наше время имеются люди, которые чувствуют, что необходимо нечто для того, чтобы некоторым образом вывести душу из себя, то есть вывести её за пределы двадцать седьмого года. (см. л.7) Однако то мужество, та энергия, которые сегодня во внешней области творят чудеса, эта мужество и энергия действительно приводят к расцвету те душевные силы, которые сегодня встречаются не  часто. Всё-таки дело обстоит так, то мы встречаем людей, которые по-своему обладают известным стремлением находить нечто иное, нежели то, что может предложить живущее вокруг в современной культуре, в современных задачах. Но у них нет мужества, чтобы подступиться к тому образу действий и образу мыслей, которые действительно хотят чего-то нового: к духовной науке. Ведь нам известно, что такие люди не говорят себе ясно, но чувствуют: раньше окружающая среда, окружающий мир давали человеку больше, следовательно, мы должны снова искать то, что мир давал человеку раньше, мы должны найти контакт, должны подключиться к тому, что было дано человечеству раньше. Вот причина того, почему именно томящиеся по духу люди, - можно сказать, - вследствие бессилия ищут прибежища во всём том, что  в общечеловеческом развитии уже устарело, истлело. Примеры тому вы можете найти всюду. Давайте приведём нечто весьма характерное на примере писателя Мориса Баре (1862-1932, цитата из статьи об Анри Жермене: «Прощание с вождём молодежи» -примеч.-перев) который с юношески пылом, можно сказать, хотел штурмовать духовные небеса, однако затем, поскольку у него не нашлось мужества примкнуть к какому-либо новому духовному движению, искал контакта с католицизмом, как и многие в современности. Это, однако, странный образ мыслей: вместо того, чтобы искать пути вперед, он ищет путь назад. Характерны слова, которыми Барре описывает своё стремление к католицизму, ибо эти слова убеждают нас, как душевный порыв, лишенный мужества и энергии, поскольку он не желает искать новое, хватается за старое. Характерно и то, как он хватается. Возьмите слова такого мыслителя, который вырос в целом на основе образования нового времени, который всецело принадлежит своему времени, и, на основе этого образования развивает свою склонность к католицизму. Возьмите следующие слова: «Напрасный труд искать потустороннее. Оно, возможно, совсем не существует!» Представьте себе, после того, как некто искал контакта с католицизмом, он говорит о потустороннем: «Напрасный труд искать потустороннее. Оно, возможно вообще не существует. Приступая к нему, мы не можем ничего узнать о нём.  Предоставим это какому-либо оккультизму просветленных и шарлатанов; какую бы форму ни принял мистицизм, он противоречит разуму. Но мы, тем не менее, предадимся церкви» - представьте себе! -  «во-первых потому, что она неразрывно связана с традицией Франции. И затем, поскольку она на основе авторитета столетий сформулировала те великие практические познания и правила этики, которые должны изучать народы и дети. И, наконец, поскольку она весьма далека от того, чтобы предоставлять нам какой-либо мистицизм; она прямо защищает нас от него, она заставляет умолкнуть голосам таинственных дубрав, она толкует Евангелие, и жертвует мужественным анархизмом Спасителя ради потребностей современного общества». Вы  видите мотивы человека, характерного для современности, который побуждает искать дух по своему примеру: он хватается за то, что человечество приобрело когда-то без человеческих усилий. Он принимает это, не предъявляя каких-либо притязаний ко всему смыслу того, что он принимает. Можно сказать, нечто подобно является циничным или фривольным, если за этим не стоит большая серьёзность стремления. Но именно это подвержено роковой судьбе: серьёзность стремления сама стала фривольной, вследствие условий времени. Не воспринимаёте этих слов легкомысленно! Большой вред для нашего времени коренится в том, что люди склонны воспринимать эти вещи легкомысленно. Примеров, подобных Морису Барре, можно было бы привести бесчисленное множество. В самых разнообразных формах повсюду выступает то, что характерно для нашего времени в смысле только что приведенного.
Мы спрашиваем себя: что лежит в основе этого дела? Мы спрашиваем себя так потому, что для нас важно знать, как мы можем это изменить. Однако в этом мы может достаточно разобраться, если только взглянем на бедственное положение времени, на то, что лежит в основе такого образа мыслей. Надо чуть-чуть оглянуться назад на эволюцию человечества, если хотят понять то, что необходимо понять в современности, если ей предстоит двигаться вперед. Идя назад в развитии европейского человечества и принадлежащей ему азиатской части человечества,  - достаточно только вернуться к первой трети послеатантичекой эпохи,  -  сегодня, даже на внешнем пути исследования, обнаружится, что человек тогда ясно различал три основных составных части человеческого существа. То древнее, смутное, грезящее понимание привело тогда к тому, что человек умел различать эти три основные составные части человеческого существа. Это опять-таки причина того, что я в моей «Теософии» («Духоведении») с особой ясностью подчеркивал, что в основу подразделения человека должны быть положены именно эти три основные составные части. Возвращаясь назад, мы повсюду находим, что люди прозревали то, что человек сводится к телу, душе и духу. Но подумайте о том, какая неясность имеет место сегодня даже у тех, кто ищет ясности в отношении рассмотрения человеческого существа в соответствие с телом, душой и духом! Сегодня вы можете взять в руки одну философию за другой, вы можете старательно исследовать Вундта, известного не только в Германии, но и во всём мире, и вы увидите, что этот господин не в состоянии различить душу и дух, несмотря на то, что сегодня различение души и духа является одной из основополагающих потребностей. Когда же внешне выявилось то, что люди перепутали душу и дух? Как сказано, вы можете это обнаружить повсюду: человек распадается на тело и душу, и к душе примешан без какого-то различия также и дух. Это нашло своё ясное выражение в 869 году на мнимо-вселенском Соборе в Константинополе, где тогда дух был ликвидирован,  - извините меня за грубое выражение, - ибо учение, которое тогда было сформулировано, увенчивалось, в сущности, установлением  догмы, что человек, якобы, имеет в себе одну мыслящую душу, и одну духовную. Дух, таким образом, был ликвидирован, но немножко духа, который тогда ещё смутно предчувствовался, было примешано к душе, когда говорили: душа имеет мыслительную силу и ещё нечто духовное. Затем пришло средневековье с его во многих отношениях достойным удивления схоластическим исследованием. Однако последнее постоянно находилось всюду под энергичным притеснением со стороны догматики, и так называемая трихотомия была строго осуждена, запрещена. Надо было повсюду выпускать дух. Исходя отсюда, университетские профессора, продвигающие, по их словам, беспредпосылочную науку, приписали себе  манеру думать, -  или вообще не думать,  - о душе и духе.  Однако они не знают о тех предпосылках, а именно, о решениях мнимо-вселенского Собора 869. Так обстоят дела, а вы должны  слушать и энергично обращать внимание на это; делу не поможет, если закрывать глаза на эти вещи. Ибо если  антропософски ориентированная духовная наука должна стать для человека тем, чем она, в сущности,   должна быть в соответствие с законами развития человечества, тогда эти вещи должны быть приняты к сведению в первую очередь, и человечество должно снова вернуться к пониманию подразделения человеческого существа на тело, душу и дух. Как с одной стороны тело есть то, что между рождением и смертью или между зачатием и смертью, является посредником сознания, так, с другой стороны дух должен быть познан как духовный посредник того высшего сознания, которое человек должен развивать между смертью и новым рождением. Однако это связано с глубокими внутренними значительными условиями жизни современного человечества.
Возьмем наиболее характерное для  нашего времени. Мышление, о котором мы должны сказать, что оно стало абстрактным, в общественной жизни базируется на,  - пусть даже тут или там люди отклоняются от этого,  - на трёх абстрактных идеях. В наше время особенно видно, как эти три абстрактные идеи во всём мире ведут борьбу против Средней Европы. Однако, эта середина Европы поймёт свою духовную задачу только тогда, если она приспособится к тому, чтобы эти три абстрактные идеи сделать  конкретными, пропитанными действительностью идеями. Эти три абстрактные идеи резко, стремительно вторглись в сознание людей в конце 18 века в словах: братство, свобода, равенство. Они почти напоминают нам о трёх действительно конкретных идеях, которые теперь понимаются поистине абстрактно, хотя в своё время, когда они воплотились в сознание человечества, их можно было считать соответствующими действительности. Они напоминают нам о вере, надежде и любви. Но мы остановимся на этих трёх идеях братства, свободы и равенства. Теневой стороной мышления является то, что  эти три идеи мысленно пытаются осуществить по всему миру. Всё то, что как усилия предпринимает в этом направлении человеческая душа, основывается на том, что у людей нет склонности, иметь дело с действительностью. С этими тремя великими,  тремя кардинальными идеями они делают ни что иное, как и с идеей нового ориентирования: что каждый человек должен находится на подобающем ему месте. Они декламируют прекрасные идеи, делают эти идеи абстрактными понятиями, но не имеют склонности к тому, чтобы входить в действительность. А эта действительность связана с пониманием духовной науки.
Как перемешали друг с другом дух и душу, так перемешали друг с другом  свободу, равенство и братство. Идея братства может быть правильным образом понята человечеством только тогда, если уяснят себе, что человек  только одним членом своего существа полностью стоит здесь на физическом плане, тем членом, который мы называем телесностью. С этой телесностью человек поставлен здесь на физическом плане; но эта телесность связывает человека со всем человеческим родом посредством крови и других связей. Вспомним о прошлом, о том, каким образом физический человек был поставлен здесь, в мире по отношению к физическим людям. Человек имел в себе не только то, что он наследовал от родителей, но он нёс в себе бессмертную часть, которая проходила через рождения и смерти. Но она выделялась из воплощения в телесность. В древности человек был, - как я изложил это вчера, - был способен, когда он питался, переваривал, дышал, воспринимать, обнаруживать в окружающем мире духовность: он был в состоянии это делать. Вследствие этого в нём  в некотором смысле инстинктивно было нечто такое, что мы могли бы назвать суммой чувств, ощущений, представлений и понятий, которые устанавливали порядок в его поведении по отношению к его ближним. Это было в нём на инстинктивном уровне. Мы видим, что  в новое время это инстинктивное утеряно; те страшные взрывы ненависти, с которыми мы встречаемся сейчас, могут быть поняты только тогда, если мы поймём, что древние инстинкты прекратились, они отняты. Инстинкты ненависти гораздо более серьёзны, нежели это видно сегодня. И если то, что должно быть достигнуто в смысле истории развития человечества, не сможет быть достигнуто, то инстинкты ненависти станут всё больше и больше. Ведь даже если сегодня, во время свободы от авторитета, во время беспредпосылочной науки, отдельные люди  особенно стремятся к тому, чтобы их всё снова и снова водили на помочах, это не препятствует чувствам, вытекающим из  подсознания. Такие люди сегодня ищут всевозможных вождей; чем менее естественно они к этому стремятся, тем сильнее они подвергаются опасности, что их, так называемая  любовь, перекинется в ненависть. Это не то, что просто подвергается критике, ибо это глубоко обосновано законами развития  человечества, и чем больше будет проповедоваться человеческая любовь как абстрактная идея, чем больше в чисто абстрактной форме будет проповедоваться братство, тем больше будет расцветать среди людей обоюдная антипатия. Это тоже истина, которую надо особенно серьёзно и глубоко принимать к сведению, если хотят понять современность.  Должно было бы наступить проникновение  к ощущению того, что мы называем воззрением о повторных земных жизнях. Одно только то, что придерживаются чистой теории о повторных земных жизнях, ничего не даёт!
Но давайте подытожим, соберем вместе все то, что мы пытались принести в целом, чтобы из законов развития человечества в ходе времени получить то, что проводится перед нашими глазами уже не как абстрактная идея, но как конкретный факт,  - то, что в каждом человеке живёт нечто, проходящее через рождения и смерти; тогда эта абстрактная идея преобразится в ощущение, не в инстинкт, как у тех, кто существовал раньше, но в сознательный, осознанный инстинкт, каким образом людям надо контактировать друг с другом. Сегодня ещё существует сильное стремление толковать в эгоистическом смысле то, что воспринимают как идею повторных земных жизней. Сколько раз нам приходилось переживать, как тот или иной стремится в первую очередь точно узнать свою какую-нибудь раннюю инкарнацию! Это не должно быть практическим следствием идеи о повторных воплощениях, идеи о повторных земных жизнях. Нет, настоящим следствием должно было бы быть, чтобы мы всё больше и больше учились рассматривать каждого человека так, как будто бы в нём содержится много больше того, чем он может изжить в одной земной жизни, в которой он именно теперь предстаёт перед нами. Тут, прежде всего, возникает то, что часто называют чувством дистанции, правомерным чувством для того, чтобы правильно вести себя по отношению к другому человеку: не обожествляя его, всегда искать в нём нечто очень глубокое, то, что причастно бессмертию. Это фальшивая мистика, если человек всегда засиживается в себе самом. Мистика, в которой нуждаемся мы такова,  что ведёт нас к практическому, но эмоциональному человеческому познанию, так что мы не выступаем навстречу человеку, заранее считая его симпатичным или антипатичным, но выступаем, сознавая: каждая человеческая душа является, в сущности, бесконечной загадкой. Если эта идея воспринимается серьёзно, то из повторных земных жизней вытекает нечто, и, вытекая, изливает в нашу душу то, что в правильном смысле новое человечество должно будет переживать как братство, как братскую любовь. Такая братская любовь не станет, типичным образом всё снова и снова помогать человеку лишь следуя идее, которая нравится нам самим, эта братская любовь будет стремиться войти в человека, чтобы мы могли ему помочь так, как это для него подходит, чтобы мы помогали ему так, как этого требует его глубинное существо. Однако, такая идея удержит нас от скороспелой критики, которая часто, возникнув между нами и другими людьми, именно сегодня направляется лишь на нечто крайне ограниченное, и не позволяет непредвзято смотреть на то, что живёт в другом человеке. Лишь тогда, когда в нашей душе идея повторных земных жизней действует живо и практично, тогда и идея братства, в отношении того, чем являются друг для друга люди в своей телесности, сможет достичь правильной формы.
Второе, что должно занять место в смысле эволюции человечества, есть то, что мы  признаём не только телесность человека, которую, единственно, хочет признавать сегодня материализм, но мы признаём также и душу человека, что мы каждому человеку сознательно приписываем душу. Но мы  приписываем ему не душу, если  мы насильственно рассматриваем эту душу лишь в соответствие с нашим образом мыслей, то есть, если мы считаем, что действительно отдаём должное этой душе, когда навязываем ей наши мысли, а именно форму наших мыслей. Мы должны признать за душой свободу, мы не можем признавать её за телом. Свобода только в общении одной души с другой несет то, в чем тут дело. И основным нервом свободы является свобода мыслей. Если будет правильно понят этот второй член человечества, душевное начало наряду с телесным, тогда больше не будут смешивать друг с другом свободу и братство, но будут говорить: братство необходимо, поскольку люди должны основывать социальный порядок на основе братства. Социальная структура в смысле братства должна появиться, и до тех, пока люди не постигнут истинно практической идеи братства, они никогда не смогут найти государственную структуру, в которой люди могли бы разумно жить совместно друг с другом. Но если люди не признают, что в рамках государственного устройства человек живёт не только как телесность, но и как душа, они никогда не смогут соответствующим образом понять идею свободы. Ибо свобода заключается в отношении одной души к другой, в поведении одной души по отношению к другой, а не в отношении тела к телу. Свобода, в которой нуждается тело, приходит сама собой как необходимое следствие, если душа контактирует с  другой душой в смысле мыслительной свободы.  Но этим обусловлено в первую очередь то, что мы, в конце концов, научаемся больше не навязывать человеку собственных своих мыслей, но учимся в каждой душе уважать её собственное направление мыслей. Тут мы должны, однако,  должны особенным образом усвоить для себя смысл действительности, ибо ни в какой области нельзя погрешить больше, чем в области науки и религии.
Я всегда могу указывать  лишь на один пример, который повстречался мне в одном южно-немецком городе. Я читал лекцию о сущности христианства. Это был один южно-немецкий город, так что на моей лекции были даже два католических духовных лица. Они после лекции сказали: да, относительно того, что Вы говорили сегодня, по содержанию против Ваших  утверждений мало что можно возразить, но, тем не менее, можно быть несогласным. – Я сказал: почему?  - Главное состоит в том, сказали оба господина, Вы говорили обо всех этих вещах по отношению к христианству так, как это может быть понятно только некоторым людям с известной степенью образованности, с определенными запросами и так далее. Однако мы ищем такую форму высказываний, которая была бы пригодна для всех людей; мы формируем наши мысли так, чтобы все могли согласиться. – Я отвечал: господин пастор, как я или вы думаете о том, что  полезно всем людям, это дело ваше или моё, об этом мы, вы и я можем составить представление; и если мы составим такое представление, мы будем, само собой разумеется, полностью убеждены, что оно правильно. Мы были бы странными чудаками, если бы строили идеи, не веря в то, что они подходят для всех людей. Но дело не в том, что вы или я думали о нашем особом развитии так, чтобы это подходило для всех людей. В конце концов, это совершенно безразлично, мы должны преодолеть это посредством упорядоченного, активного, практического самопознания. Откуда происходит, что изучая действительность, спрашивают: так что же диктует эта действительность, чему учит нас время и его содержание как необходимому для людей, чему учат нас страстные желания людей? Тут, однако, возникает вопрос, несколько иной, нежели ставите вы, вопрос: разве все люди приходят к вам в церковь? Если уж вы  говорили ко всем людям, то все должны были бы придти к вам. -  Тут они не смогли не сказать: конечно, теперь не все люди ходят в церковь. -  Так что, - сказал я,  - видите ли, среди тех, кто сидит тут, имеются по большей части такие, которые не ходят в церковь, но ведь они тоже имеют право найти путь ко Христу; вот для них я и говорю.
Нельзя, в соответствие со своим упрямым мнением строить идеи о том, что надо людям, но только в соответствие с тем, что говорит действительность. Но ведь это неприятно, – изучать действительность. Тут необходимо всё снова и снова соответственным образом использовать наблюдательность, всё снова и снова иметь волю, чтобы спросить: каковы, всё же, потребности времени? Как представить себе то, что необходимо именно в наше время? -  И пока этот смысл, этот практический смысл, в основе которого должна лежать мысль о свободе не проникнет в души людей, мы не придём к соответствующему поведению, к соответствующему отношению души к душе. Как социальная структура, к которой должно стремиться человечество, зависит от того, придёт ли человек в смысле духовной науки к пониманию телесности, сможет ли он понять идею братства, так следует учиться достижению понимания души, помогая осуществить идею мыслительной свободы как в области науки и образования, так и в области религиозного образа мыслей.
Третьим является дух. Если действительно удастся снова предоставить духу его права, отодвинув назад то, что на уровне соборного решения признал мнимо-вселенский Собор в Константинополе в 869, тогда и к духу подойдёт нечто такое, что в практическом смысле поведет жизнь людей навстречу будущему. Сегодня мы уже имели две тенденции: одна направлена туда же; она движется в том же самом направлении, как и собор в Константинополе, то есть к ликвидации духа. Монистическое мировоззрение стремится к тому, чтобы упразднить ещё и душу, и кто считает, что естественнонаучный монизм настолько толерантен,  - как употребляют сегодня это слово, - что он не ведет к тому, чтобы, созвать собор и запретить душу, тот думает ложно. Эта тенденция направлена на то, чтобы  с духом также ликвидировать ещё и душу. И те, кто сегодня является монистами малого масштаба, хотят вырасти в совсем крупных монистов, и, поскольку они пренебрегают тем, чтобы проводить соборы,  - ведь они свободные мыслители, поскольку они сделались свободны от всякого духа,  ведь они пренебрегают соборами, причем это превратилось у них в известную гражданскую традицию. Придет и то,  - не принимайте это за шутку! - что и душу ликвидируют.( da? die Seele abgeschafft wird) К различным лекарственным средствам, соматическим лекарственным средствам, которые имеются сегодня,  будет добавлен ряд других средств, предназначенных для того, чтобы лечить тех,  кто говорит о чём-то фантастическом, как о духе или душе. Таких будут подвергать лечению, им будут давать медикаменты, для того, чтобы они больше не говорили о духе и о душе.  Дух им нужно было ликвидировать начисто;  душу сумеют изгонять из людей, леча тело посредством медикаментов. Сколь бы гротескно это не выглядело сегодня, эта тенденция движется в определенном направлении к тому, чтобы изобрести средства, с помощью которых детям будут вводить как прививку всякую гадость, всякие вещества, вследствие чего их телесная организация будет настолько надломлена, ослаблена, что материалистический образ мысли вполне будет уживаться в ней. Лечить старую идею о душе и духе надлежит как нечто такое, во что верили в древности, и что выглядит очень забавно.
Разговор о таких вещах очень многие люди расценят сегодня как безумие; но если сегодня у человека нет мужества, чтобы признать эти вещи, у него никогда не будет энергии внести в души духовнонаучную спиритуальность ради расцвета и развития. Поэтому к той тенденции, которую я только что  характеризовал, - которая посредством лечение удаляет душу, ибо последняя расценивается как болезнь, - к этой тенденции надо присоединить другую тенденцию: тенденцию снова энергично задействовать то, что человек в дополнение к телу и душе несет в себе также и дух. Для этого, несомненно, было бы необходимым, чтобы познание о духе завоевало себе место, чтобы духовная наука действительно прижилась, чтобы люди познали то, что принадлежит к их существу, если они проходят через врата смерти.  Одна из древних народных поговорок, которые часто переносят добрые старые воззрения в новое время, есть следующая: в смерти все равны,  -  ибо все становятся духами, и поскольку идея равенства соответствует духу.  Равенство в духе! Нельзя перепутывать эти три идеи  -  свободу, братство, равенство – но надо знать конкретно в соответствие с действительностью, чем является человек, что он должен быть свободным в соответствии с душой, быть в братстве в соответствие с телом, и быть равным  (другим) людям в соответствие с духом. Ибо неравенство, существующее между людьми, является тем специфическим свойством, которые приносятся посредством тела и души, когда дух специализирует себя в теле и душе. Пневматология, учение о духе, духовные воззрения есть основа для идеи равенства. Таким образом, мы имеем перед собой удивительный факт, что  в конце 18 столетия во всём мире хаотически выкрикивались идеи братства, свободы и равенства. Постепенно должны были понять, что идеи братства, свободы и равенства могут  осуществиться только тогда,  если человек будет в состоянии внести в действительность познание троичности существа человека в соответствие с телом, душой и духом. 
Это легло в основу того, что в моей «Теософии» («Духоведении») была предпринята энергичная попытка провести это разделение на тело, душу и дух. Этого разделения требовало наше время и ближайшее будущее. Только благодаря тому, что эти идеи войдут в практику и человек научится смотреть на человечество именно так, единственно благодаря этому он сможет преодолеть двадцатисемилетний возраст; в ином случае он так и останется в этом двадцатисемилетнем возрасте.  Представьте себе перспективу: за нашей пятой послеатлантической эпохой последуют шестая и седьмая. В шестой человечеству в целом будет присуще то, что в индивидуальном развитии соответствует периоду до двадцати одного года. Люди не смогут становиться старше двадцати одного года, хотя они не умрут. А в седьмом послеанлантическом периоде люди не будут переступать за возраст, который в индивидуальном развитии соответствует четырнадцатому году жизни. Если благодаря воодушевлению, воспламенению внутреннего мира человек не станет старше, то человечество будет охвачено эпидемическим юношеским слабоумием. Кто имеет уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть, кто не проживает жизнь бессмысленно, может, будучи вооружен такими идеями, правильно оценить некоторые явления современности!
Возьмём только одну область: куда завела наша современность представление об импульсе Христа? Как много людей разделяют мысли Мориса Барре, чтобы великодушное мировоззрение Спасителя с помощью церкви приспособить к потребностям современного общества, что именно поэтому с церковью можно было бы обходиться так хорошо?  Кто  прилагает усилия,  - вероятно,  кто-то в отдельности, но, в общем,  -   кто действительно  прилагает усилия, чтобы дать восстать, воскреснуть из Евангелий тому, что Христос противопоставлял другому, против чего Он выступал в первую очередь? Самые значительные, самые глубокие вещи в христианстве, как понимаются они сегодня? Я хочу вспомнить только о центральной идее христианства: приходе Царствия Небесного. Сама Блаватская подшучивала, что, мол, было предсказано о приходе Царствия Небесного, однако, в то время, когда оно должно было бы придти, пшеница не цветет как раньше, винограда не становится больше, короче, Царствие Небесное будто бы и не придёт на Землю.
Человек считает себя разумным; но из этой разумности не возникает ничего иного, как эти суждения, а эта разумность не допускает глубокого вопроса: а не может ли быть так, что Христос имел в виду нечто другое? Сегодня уже признают Христа, но так, что, прежде всего, хотят, чтобы их собственные идеи, именно те, которые они себе составили, жили также и у Христа. Социалист делает из Него бравого социалиста, либерал  - либерала, член протестантского союза  - руководителя протестантского союза, и так далее. Современная школа теологии конструирует Его так, как профессор Гарнак, и люди прислушиваются к тому, как профессор Гарнак говорит о важнейших понятиях Христа Иисуса. Однажды случилось так, что я читал лекцию в одном объединении, чей председатель был человеком, хорошо подкованным в Библии и современной теологии. В ходе этой лекции я сказал, что добрый Гарнак имел, в сущности, странную идею о Воскресении, так как в своей книге «Сущность христианства» стояла замечательная фраза: о том, что могло произойти в Гефсиманском саду, мы сегодня больше судить не можем, поскольку это выше человеческого познания и выше справедливых требований веры. Но из Гефсиманского сада исходит вера в Воскресение, и это особенно ценно для человечества.  – Правда ли то, что Христос когда-либо воскресал, дело не в этом! Надо верить в то, что вера в Воскресение происходит из Гефсиманского сада.  – Таково учение Гарнака. Тот, кто был председателем этого объединения, сказал: Вы ошибаетесь, ибо Гарнак был бы в этом случае прямым католиком,  - этот человек ощущал себя истинным протестантом,  - это было бы тогда как у католиков, которые говорят: неважно, откуда происходит кусочек одеяния, которому как священной реликвии молятся в Трире, неважно, откуда взялись те, или иные мощи, дело не в этом, дело только в том, что распространилась вера, что эти вещи происходят от определенных святынь. Но это католический принцип,  - считал данный человек, - мы, само собой разумеется, не можем верить в нечто подобное. Это было бы совершенно подобно тому, как если бы Гарнак сказал: дело будто бы не в том, правда ли, что Христос действительно воскрес, но в том, что  вера в это происходит из Гефсиманского сада. Итак, сказал он мне, Вы наверняка ошиблись.  – Тут я сказал: Вы знаете, но ведь это стоит в книге «Сущность христианства».  – Нет, отвечал он, этого там быть не может. Вы читали эту книгу?  - О, частенько, сказал я, и завтра я сообщу Вам на карточке страницу и строку из книги «Сущность христианства», где это стоит.
Этот человек, который так хорошо знал теологию и был знатоком Библии, не умел читать так точно, чтобы знать о том, что стоит в книге. Но это там написано. Так обстоит дело с сегодняшним мышлением. С этим сегодняшним мышлением во всех областях дело обстоит странным образом, особенно если стараются сделать его популярным.
Но не только теология обнаруживает огрехи, но и естественные исследования. Есть такая книжечка: «Механика духовной жизни». Я не знаю, есть ли уже книга о деревянном железе. Имя автора Ферворн,  - я очень ценю его, как многих, на кого я нападаю. В этой книжечке он занимается сновидениями, и подчеркивает, что при сновидениях имеет место подавленная, ослабленная жизнь головного мозга, что эта жизнь головного мозга активна лишь отчасти. Если кто-либо постучит булавочной головкой по оконному стеклу, - говорит Ферворн, - нам может присниться, что поблизости раздаётся артиллерийская канонада. – Это известный сон. Это Ферворн говорит выше; затем он кое-что говорит в промежутке, и в конце на той же самой странице он говорит дальше: сон имеет собственный своеобразный характер, поскольку головной мозг в своей деятельности подавлен, приглушен.  – Подумайте, насколько это разумно: если наш головной мозг задействован полностью, то мы слышим только тихие постукивания, тихие удары булавочной головки; но если головной мозг подавлен, мы слышим артиллерийский гром. – Это объяснение взято, как и кое-что ещё, у Фрейда, и благосклонно принято, поскольку в промежутке стоит пара строк.
Но это вообще заложено в основу нашего времени:  в наше время редкостью является воля добираться посредством мышления до всего, что подступает. Поэтому  нет ничего особенно непонятного в том, что не желают понимать нечто такое, как приход «Царствия Небесного», поскольку к этому относится ещё нечто другое. Вплоть до Мистерии Голгофы Царствие Небесное подступало к человеку как сон, как грёза. Перед атлантической катастрофой человек даже с пищеварением принимал его. Но теперь оно должно было отступить. Оно отступило, но так, что человек должен в своём духе прилагать усилия, чтобы охватить Царствие Небесное. Имеется в виду не то, чтоб виноград стал больше, что пшеница цветет полнее, но то, что это Царство посреди нас живёт, однако мы посредством подготовки нашего собственного духа   должны найти его вокруг нас.
В основе того, что я кратко, эскизно изобразил, лежит грандиозное понимание Христа Иисуса. Несомненно, что это представление требует от нашей души энергии, если мы хотим вчувствоваться в него. И таковы многие христианские представления. С ними Христос выступил навстречу Римской Империи, той Римской Империи, которая была построена в полной противоположности к христианству. Эта Римская Империя перешла в цезаризм, и насильственным путём подчинила древние мистерии своему господству. Август был первым императором, которого ради его внешней власти должны были посвятить в мистерии. И его последователи, Тиберий, Калигула и другие были людьми, посвященными в мистерии. Только они применяли мистериальные воззрения к внешнему миру и не переносили Царство Духа в царство мира, подобно тому, как это делали жрецы египетских храмов. Комод даже выполнял роль инициатора, и когда он должен был ударить другого, инициируемого, он нанес ему «символически» такой удар, что убил его.
Так имели место две мощные противоположности: Римская Империя и христианство. Эта противоположность должна была придти в равновесие. Но равновесия до сих пор не найдено. Мы должны стать способными признавать дух,  вводить этот дух в жизнь. Я хочу говорить об этом сегодня лишь постольку, поскольку в нашем мышлении, в нашем чувстве продолжает жить многое из того, что было привито людям как логика, как образ мыслей и чувств, - привито так, как они господствовали в Римской Империи. Наши гимназисты в первую очередь изучают латынь, а тем самым образ мыслей Римской Империи, который продолжает жить дальше. Не знают, сколько от этого составляет самый внутренний нерв нашей жизни. Сегодня ещё не знают, как в правильном смысле искать и находить духовную дорогу ко Христу. Однако, на этом пути надо иметь волю к мышлению, которое особенно отступило в наше время, можно сказать во время интеллектуальности. Наше время, столь гордое интеллектуальностью, в сущности, нуждается в интеллекте, в интеллигенции, ему на почве мышления недостает духовной науки.
Популярна, читаема книжечка, которая занимается вопросом «Христианство в мировоззренческой борьбе современности». Она повторяет лекции, которые были прочитаны тысячам и тысячам людей одним из ведущих мыслителей современности, который, само собой разумеется, изучал философию, теологию.  Тут будут развиты идеи, что можно полезть на стену!  В конце натыкаешься о прекрасную фразу, которую, якобы, сказал ещё Гёте:

Во внутрь природы
Не проникает сотворенный дух,
Блажен, кому она
Лишь оболочку внешнюю являет!

Куда мы зашли, чтобы признавать нечто подобное! Этот человек так «хорошо» знает Гёте, что цитирует высказывание Галлера как высказывание Гёте, не                                                                                                                                                                                                                                 смотря на то, что Гёте по данному поводу сказал:

Кляну украдкой я такой ответ:
В природе ни ядра, ни оболочки нет ,
Оно едина.
Сам себя проверь-ка точно:
Ядро ты, или оболочка?

Так сегодня людям в качестве  воззрения Гёте навязывают то, о чём Гёте сказал «Кляну это!» Но эти люди охотно прислушиваются к этому, таково всеобщее мышление в настоящее время. Нет пользы от того, что человек с вожделением смотрит на некоторые идеи, приходящие от духовной науки. Эти идеи должны сначала полностью войти в душевную жизнь, тогда будет создано другое течение, спиритуальное течение, которое  современный образ мыслей не пропускает к человечеству; тем не менее, люди развиваются индивидуально, так, что они могут вносить во всеобщее развитие то, что может отделиться от того, что существует само по себе. Однако должно придти ещё многое, перед тем, как такие вещи будут поняты в их настоящем, конкретном смысле, будут поняты так, что люди по-настоящему достигнут мышления, несущего действительное.
Появилась  прекрасная книга: «Государство как жизненная форма» Кьеллена, знаменитого шведского политолога, исследователя государства. Я привожу её по той причине, что он является человеком, который с большой охотой идет навстречу нашим и моим делам, так что не следует полагать, будто бы это какие-либо происки с моей стороны. Но именно поэтому я смею сообщать о нём как о характерном явлении  известного образа жизни.
В этой книге он пытается достичь такой идеи о государстве, которая может быть выведена из некоторых ошибочных положений. Он, конечно, возвращается к идее государства как организма. Он заходит дальше, чем Вильсон. Вильсон в своё время очень порицал то, что люди, ко времени Ньютона не размышляли самостоятельно о государстве; учение о тяготении так повлияло на них, что они судили о различных импульсах человеческого мышления в соответствие с абстрактным тяготением, силой тяжести. Они должны были мыслить о государстве как о неком организме. При этом Вильсон не замечает, что те люди мыслили в соответствие с Ньютоном, а он мыслит в соответствие с Дарвиным. Кьеллен тоже думает, что государство будто бы является неким организмом; отдельные люди являются его клетками. Конечно, некое целое, в котором имеются проявления жизни, можно сравнивать с организмом, а его части  - с клетками. Но если идея не способна погрузиться в действительность,  сравнивать можно, в сущности, всё, даже ящерицу с перочинным ножиком. Сравнению доступно всё. Сравнение само собой приводит  к тому, что правильно, лишь в том случае, если у человека есть чувство истины. Это сравнение Кьеллина вело бы к тому, чтобы,  понимать одно государство как организм, а второе государство, как  организм, граничащий с первым. Однако для того, кто умеет думать в соответствие с действительностью, было бы совершенно невозможным думать о людях как о клетках. Можно было бы принять сравнение, если бы все государства в целом сравнивали с одним организмом, а отдельные государства  - с клетками; но тогда  о цельном человеке в государстве речи бы не шло. Можно было бы сравнивать с организмом лишь социальную жизнь по всей Земле. Но если бы сюда хотели прибавить и человека, его рассматривали бы так: если мы представим себе организм, то его клетки должны были бы выпирать отовсюду подобно иглам. Получился бы своеобразный ёж. Только если бы это было таким организмом, где всюду выступает нечто живое, с этим организмом можно было бы сравнивать всю социальную жизнь на Земле.
Но это значит: общая жизнь людей вообще не входит в государственный порядок. Она должна была бы всюду выступать, выдаваться в духовное, выходя из того, что государство в состоянии охватить. Сегодня на практике  об этом слишком забывают во всех областях, так что можно создавать одно учреждение за другим, которые докажут, что об этом забывают; как забывают о том, чтобы наряду с внешними учреждениями, построенными по модели Римской Империи, на Земле надо строить Царство Духа, которое хотел принести Христос. Эту мысль с полной серьёзностью необходимо оценить по достоинству.
Знаете ли, там, где речь идет о конкретном, одного мышления оказывается недостаточно. Представьте себе, как в последнее время всё движется к тому, чтобы  оттеснить автономию научного образования, придав ей такую форму, что всё, зависящее от научных учреждений будут утеснено и поставлено под управление государственного принципа.  Уже сегодня медик, для того, чтобы вообще стать медиком, должен прежде выдержать государственный экзамен; тогда он может получить медицинский титул доктора как своего рода декорацию. Автономия духовных учреждений как таковая, полностью устраняется. Мы могли бы привести много примеров, где правит настоящий энтузиазм, чтобы двигаться в этом направлении. Эти люди не могут  сделать так, чтобы все титулы стали государственными. «Инженер» связывался с понятием «ingenium», способность (лат.) Теперь не стремятся что-либо делать, но стремятся к диплому. Если там стоит, что человек является инженером, то он имеет право так себя называть; в ином случае «способность» ему не поможет. Эта направленность уводит от духовного постижения мира. Люди об этом не думают. Наоборот, их воодушевляет  эта борьба против духа во всех областях. Чтобы сделать это заметным, можно было бы,  -поскольку теперь люди клянутся словами, - изобрести новое слово и сказать: люди «отелесились»  из-за отсутствия духа. Тогда, возможно, отдельные люди начнут немного обращать внимание на то, чем является направление, по которому ударились! То, что на это не реагируют, является доказательством бессмысленности жизни, доказательством ненависти, проявляемой против воли к мышлению. 
Так вы видите, насколько необходимо  действительно вводить духовную науку в самую повседневную жизнь. Она является серьёзной вещью, эта духовная наука. Вот почему надо было, наряду с тем значительным о чём шла речь вчера, упомянуть также то, что непосредственно актуально. Ибо тому, что хочет духовная наука, не должен быть нанесен вред вследствие того, что выступает, как филистерство, как клика, вследствие того, что посредством Антропософского Общества создается препятствие за препятствием для того, что хочет духовная наука. (Denn es darf nicht dasjenige, was Geisteswissenschaft will, dadurch beeintr?chtigt werden, da? es verphilistert und vercliquiert wird, da? durch die Anthroposophische Gesellschaft Hemmnisse ?ber Hemmnisse geschaffen werden f?r das, was Geisteswissenschaft will.) У разумных людей, конечно, всегда найдется понимание того, что в Антропософское Общество вступили именно те люди, которые так или иначе находятся в раздоре с жизнью, причем настолько сильно, что они потеряли равновесие. Всегда возникает вопрос: надо ли идти этим людям навстречу, или надо быть жестким?  -  Порой эти люди меняются так,  что они теряют равновесие в ещё большей степени, или они меняются так, что те вещи, которые надлежащим образом  рассказываются сейчас, некие священные вещи, они переливают в сплетни, клевету и поношение. Если находят неправомерным то, что я сказал вчера: «в сущности, мало придают значения тому, что я говорю»,  - то тогда это, конечно, полное право отдельного человека. Также я сказал: вовне говорят о «слепом приверженстве». Для учения это не играет роли, так как его можно проверить. Лишь для некоторых вещей, касающихся учреждений, необходимо некоторое доверие. Однако именно в таких делах обычно происходит противоположное тому, что имел в виду я сам. Можно чувствовать неправильным то, что я вчера определил как необходимые меры. Однако эти меры будут оправданы, несмотря на то, что с другой стороны будет проявлена забота о том, чтобы эзотерическое развитие могли проделывать те, кто хочет проделывать его энергично. Только дайте мне немного времени. Сколь многие вещи вследствие головотяпства в Антропософском Обществе будут обнаружены, сколько оценок будет вынесено в мире вследствие непонимания и клеветы! Люди, которым хорошо известно, сколько времени занимает то или иное, убедятся в том, что книги, которые ещё не появились, появятся, если названные меры продлятся некоторое время. В своё время у меня добились права печатать циклы, которые я не смог просмотреть. Моей воли на это не было; это была воля других, кто хотел их читать. Конечно, не надо было настаивать на исполнении своей воли, надо было уступить; но вы можете прочесть упреки, которые были сделаны, причем говорилось, будто это было уловкой, и в циклах господствует такой стиль, который заслуживает лишь порицания. Всё было извращено вследствие злой воли. Однако, мои дорогие друзья, если духовная наука должна занимать правильную позицию по отношении к Антропософскому Обществу, то и Антропософское Общество должно чувствовать связь с жизнью духовной науки как таковой. Но сколь многие чувствуют связь лишь со своей  собственной  личной жизнью!
В Антропософском Обществе есть, и всегда было множество людей, которые в той или иной форме просто высказывались о том, что они, в сущности, вступили в Антропософское Общество только ради того, чтобы иметь возможность обсудить со мной тот или иной вопрос эзотерики; что они не желают оказывать доверие тем людям, которым доверяю я сам. В этом отношении приходится переживать особенно  плохое. Что пользы в том, что я оказываю доверие тому или иному другу в Обществе; этих вышеназванных людей не хотят, их стараются обходить. Все эти вещи имеют свою первопричину  в том, что так много, так бесконечно много личного вносится в это Антропософское Общество. Знаете ли вы, какое слово я чаще всего слышал при так называемых эзотерических обсуждениях? Не думайте, что я чаще всего говорил и слышал о таких делах, как свобода, равенство, эволюция человечества и так далее. Чаще всего я слышал от каждого в отдельности слово «я». Люди приходили туда с самыми, что ни на есть, личным делами. Это, конечно, тоже с радостью учитывалось, но дальше так не пойдёт по названным вчера причинам.  И это должно быть понято.
Я знаю, что наилучшим образом это будет понято теми, кто действительно самоотверженно и с пониманием сотрудничает в антропософском развитии, кто в состоянии увидеть в этом антропософском развитии задачу человечества, кто не  ищет только освещения своих семейных обстоятельств или иных личных обстоятельств посредством принадлежности к Антропософскому Обществу, кто не ищет недозволенных законом обходных путей, поскольку они всегда потянут назад, если речь пойдёт об открытом преодолении материалистической медицины. Они, однако, ищут  обходные пути, чтобы лечить, не взирая на эту материалистическую медицину! – Это больше невозможно ни на каком другом пути, как только противостоять всем  делам, которые как вредные возникли из Общества и наносят вред антропософскому движениию. Противостоять посредством мероприятий, о которых я говорил вчера, от которых в ближайшее время наверняка придётся не отступать.  Лишь благодаря этому можно действительно преодолеть то, что так страшно угнездилось. Вследствие этого Антропософское Общество будет развиваться всё лучше и лучше. Также и эзотерическая жизнь,  - о которой я буду заботиться,  - сможет развиваться всё лучше и лучше. Те выдумки, - дело в них,  -  на которые я указывал вчера, возможно, могут лишиться почвы, если упомянутые вчера и состоящие из двух частей меры будут энергично проведены. Поймите это, ибо таким пониманием вы покажете понимание самобытности и задач антропософского движения. Вовне достаточно людей, которые не чувствуют себя способными бороться за антропософию, как она имеется в виду здесь. Это им тоже слишком неприятно; ведь для этого нужно, чтобы человек знал антропософию.  Однако передавать клевету и поношения, распространять их,  - это средство, чтобы бороться против антропософии, не понимая её. Ибо наши современники очень падки на клевету и поношения. Ничего не читают охотнее, как клевету и поношения. Поймём серьёзно задачи антропософии, поймём серьёзность положения, и тогда мы будем считать эти меры справедливыми. В этом смысле давайте закончим. Надеюсь, мы останемся вместе, соответствующим образом работая с нашими силами.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 

Алекс:

ДЕВЯТАЯ ЛЕКЦИЯ
Мюнхен, 14 Февраля 1918 г.
Перевод с немецкого А.Демидов (при переводе использован неполный текст неизвестного переводчика)

Духовная наука сегодня. Сон и бодрствование по отношению к мышлению, чувству и воле. Переворачивание соотношений сознания в жизни после смерти. Импульсы исторической жизни  переживаются на уровне грёз. Ложные представления у историков относительно прошлого и будущего. Общение с умершими. Искалеченное мышление. Внимательное и образное мышление в общении с умершими. Умершие в юности и в старости. Духовная наука действует на чувство и волю.


Перед тем, как я перейду к предмету нашего сегодняшнего рассмотрения, мне хочется по зову сердца, от меня лично и от имени нашего дела высказать чувство глубокого удовлетворения в связи с пространством этого помещения. В нём мы сегодня встретились друг с другом; здесь, в Мюнхене оно может служить той цели, той работе и тем стремлениям, которые обещают самые благие воздействия. Они уже начали действовать, и о них мы должны думать, что они смогут посылать значительные импульсы в духовную жизнь нашего времени.
Переходя к предмету наших рассмотрений, мне хотелось бы, особенно в это время,  указать, что тем,  кто имеет искренний интерес к устремлениям антропософской духовной науки, в это  время тяжких испытаний для человечества, было бы естественно поразмышлять над соотношением двух фактов.  Отношением между тем фактом, что духовнонаучное движение стало в начале двадцатого столетия посылать свои импульсы в эволюцию человечества, и  другим, фактом, что человечество в настоящее время во многих областях  вовлечено в катастрофические события. Насколько эти события катастрофичны для человечества, в широчайших кругах ещё не выработано достаточно веских и впечатляющих понятий, Люди сегодня привыкли к желанию жить без духа. Однако, желать жить без духа —  значит, в сущности, жить поверхностно, а поверхностная жизнь в свою очередь заставляет человека проспать важные впечатления от событий, происходящих вокруг него. Можно сказать, что люди современности особенно настроены на то, чтобы многое проспать. Они, по крайней мере, ищут  надлежащего понимания тяжести  и проникающей внезапности событий современности. Но большинство из них живет одним днем. Если пытаются говорить о грядущем, то люди — и во многих случаях именно те, от кого зависит ход событий — яростно отвергают эти попытки. Если среди многих своих задач духовной науке удастся сделать человеческую душу более энергичной, более бодрствующей, то она, в сущности, выполнит нечто важное для настоящего времени.  Духовнонаучные понятия требуют большего напряжения мышления, большей интенсивности чувства и ощущения, нежели те, которые господствуют в современности.
Важно, особенно в это время, познакомиться именно с теми полученными на пути духовных исследований понятиями, которые могут направлять и вести нас к пониманию современности в самом широком смысле. Сегодня я хочу развить несколько основных понятий,  на основе которых, мы в наш следующей вечер на ветви могли бы нечто построить, — понятий, которые способны осветить нечто важное в современности. Сегодня я хочу  исходить из наиболее общих представлений, исходить из представлений, в большей степени касающихся личного в человеке.  Однако, затем они с определенной точки зрения, должны будут предоставить основание для наших ближайших духовнонаучных рассмотрений.
В ходе наших духовнонаучных исследований мы должны снова и снова подчеркивать тот факт, что смена состояний нашего сознания пронизывает всю нашу жизнь между рождением — или, вернее, зачатием — и смертью: смена сна и бодрствования. В общем смысле, в крупных чертах человек знает разницу между сном и бодрствованием, но только духовнонаучное познание в состоянии показать человеческой душе более внутренним образом истинную разницу между сном и бодрствованием. В обычной жизни мы считаем, что мы спим только с момента засыпания до момента пробуждения и что мы бодрствуем с момента пробуждения до засыпания. Но так обстоит дело только в грубых чертах. В действительности эта граница, которую мы проводим  между сном и бодрствованием, проведена совершенно неправильно. Ибо то состояние смутного сознания, которое во многих отношениях сознанием не является и через которое мы проходим в состоянии сна, простирается также и на нашу дневную жизнь; частью нашего существа мы находимся в этом состоянии так же во время между пробуждением и засыпанием. Мы никоим образом не бываем полностью бодрствующими всем нашим существом между пробуждением и засыпанием; мы пробуждены только частью его, а другая часть продолжает спать, хотя мы и считаем себя бодрствующими. Мы всегда в некотором отношении спящие люди. Мы действительно пробуждены только в отношении наших восприятий  и в отношении наших представлений. Воспринимая внешний мир посредством наших органов чувств, слыша, видя и т. д., мы в этом слушании, видении, короче — в этом восприятии, бодрствуем. Здесь мы полностью бодрствуем. Мы также бодрствуем, хотя и в меньшей степени, в представлениях. Когда мы образуем мысли, когда возникают в нас представления, когда воспоминание всплывает из темных подоснов нашей душевной жизни, мы бодрствуем в отношении переживаемых процессов, то есть в отношении процессов восприятия, воспринятого, представленного.
Вы знаете, однако, что кроме восприятий внешних чувств и мышления наша душевная жизнь содержит также чувства и волю. В отношении чувств мы не бодрствуем, даже если считаем себя бодрствующими; нет, когда дело касается чувств, когда мы чувствуем, то знаем обо всём происходящем в нас  не больше, чем знаем мы, когда видим сновидения во сне. Степень и интенсивность сознания, которые мы имеем, чувствуя, равнозначны степени и интенсивности сознания, которые мы имеем при сновидениях. И как сновидения поднимаются как карти¬ны из бессознательных подоснов нашей души, так и чувства поднимаются в нас как эмоциональные силы. В чувстве мы бодрствуем не более, чем в сновидении; только сны, после того как мы спали, мы приносим в обычное бодрствующее сознание Сны отличаются от бодрствования тем что мы вспоминаем их,  в то время как в случае чувства все это происходит одновременно.  Само чувство грезит в нас, но мы сопровождаем наше чувства нашими представлениями. Чувство не содержится в представлениях, но мы взираем от представления на чувство так же, как мы оглядываемся после пробуждения на наши сновидения. И так как в случае чувства мы делаем это одновременно, то мы и не замечаем того факта, что мы имеем только представление о чувстве в действительном сознании, в то время как чувствование само остается в области сновидений как любое сновидение.
Саму волю вы можете познавать чисто внешне. Что знаете вы о происходящих процессах, когда вы решаете взять книгу, и затем ваша рука действи¬тельно берет книгу? Что вы знаете о том, что разыгрывается между вашим представлением, которое вы имеете исключительно в сознании: "Я хочу взять книгу", и всеми таинственными процессами, которые затем разыгрываются в организме? Мы знаем, что мы думаем относительно воли, но сама воля остается неизвестным для обычного сознания. В то время как относительно  чувства мы грезим, то относительно  истинного содержания нашего воления мы спим (без сновидений). Будучи воспринимающим, представляющим человеком, мы бодрствуем; но когда мы во время бодрствования чувствуем и волим, мы грезим и спим.  Так в чувстве и в воле состояние сна вклинивается в наше бодрствующее сознание. Поэтому мы должны сказать: состояние, в котором мы, относительно нашего человека в целом находимся от засыпания до пробуждения, присуще нам  в отношении нашего чувства и воли, когда мы бодрствуем.
Посредством восприятий и представлений мы учимся познавать  вокруг нас тот мир, который мы обозначаем как физически-чувственный мир; посредством чувства и воли мы не учимся познавать тот мир, в котором мы существуем как чувствующие и волящие люди. Мы  постоянно находимся в неком сверхчувственном мире.  Наши чувства и наша воля в своих силах порождаются этим сверхчувственным миром так же, как наше восприятие и представление порождаются физическим миром. Мы не имеем телесных органов для чувства и воли; мы имеем телесные органы для восприятия и представления. Многие физиологи верят, что органы для чувства и воли существуют,  - некоторые физиологи, мыслящие физиологи так не считают,  - эта вера происходит от того, что они не знают, о чем говорят, но всё же говорят о том, что они хотели бы знать, но не знают.
 То, что я описал сейчас, является закономерным состоянием, в котором мы живем между рождением и смертью. Тут  мы бодрствуем в отношении восприятия и представления, но спим в отношении  нашего чувства и нашей воли.
Иначе обстоит дело  между смертью и новым рождением. Тут в некотором смысле дело обстоит наоборот, тут мы начинаем  бодрствовать в отношении наших чувств и воли. И в известном смысле мы тогда спим  в отношении нашего восприятия и нашего преставления, — хотя сон является иным состоянием в том мире, в котором мы тогда живём с нашими душами. Из того, что я только что сказал, вы узнаете, что так называемые умершие отличаются, в сущности, от так называемых живых только тем, что так называемые живые спят в отношении того, в чем так называемые умершие в действительности пребывают. Так называемые живые спят относительно чувства и воли, которые постоянно струятся через их существо; умершие находятся внутри этих чувств и воли. Нам не трудно понять, что умершие пребывают в том же самом мире, в котором пребываем и мы, так называемые живые. Мы отделены от умерших никак иначе, как только тем, что мы не воспринимаем мира, в котором они находятся, в котором они живут и творят. Те, кто умер, всегда находятся вокруг нас, нас всегда окружают те существа, которые живут, не будучи физически воплощенными. Мы только не можем воспринять их. Мы должны только составить себе представление о  спящем в комнате человеке: вокруг него находятся предметы, но он не воспринимает их. Тот факт, что что-то не воспринимается, не является доказательством того, что этого нет. На самом деле в отношении мира умерших мы находимся в том же самом положении, в котором мы находимся в отношении мира физических существ, когда мы спим. Мы живем в том же самом мире, где находятся  умершими и где в более высоком царстве находятся духовные Иерархии: они находятся среди нас и мы отделены от них только благодаря типу нашего сознания.
Однако из этого следует, что человек воспринимает и  только часть той реальности, познаёт только часть той действительности, внутри которой он, собственно, пребывает. Если бы человек  постиг полноту реальности, его познание, само собой разумеется, выглядело бы совершенно иначе, нежели выглядит оно теперь.  В границах этого знания оказались  бы не только силы,  приходящие из известных нам царств природы,  но в границах этого знания оказались бы также силы высших духовных  существ и силы из царства так называемых умерших. Сегодня такие факты кажутся широчайшим кругам человечества гротескными. Однако, для все более широких кругов человечества и особенно для заинтересованных в эволюции и прогрессе человеческой жизни это станет предметом, подлежащим познанию. Ибо вплоть до нашего времени, человек был ведом, более или менее темными, неведомыми силами в отношении всего, чего он не мог воспринять в своем окружении. Это водительство посредством темных, неведомых сил,  - о чем мы ещё будем говорить в ближайший вечер на ветви, - в наше время более или менее прекратилось. Теперь человек в наше время должен сознательным образом связать себе с некоторыми силами, которые достигают нашего мира из царства, где пребывают так называемые умершие. Несомненно, представляет собой известные трудности, привести такие вещи  к осознанию их человечеством  в необходимой степени, если истинная реальность должна выступить вместо той фантастики, которая преобладает в современности и катастрофически выявляется. В этом направлении я хочу в качестве введения привлечь ваше внимание к одному единственному пункту.
Среди многих так называемых «научных» направлений имеются также и исторические исследования. Историю, например, преподают и изучают  в школах. Но что такое эта история?  Осведомленное лица знают, что историческая наука насчитывает не более, чем сто лет.  Те, кто знаком с литературой прошлых времен, знает, что то, что сегодня называется наукой истории, не намного старше. Я не хочу больше входить в этот вопрос. Однако то, что сейчас является историей, осмысливается и основывается теми же самыми людьми с теми же самыми представлениями, с теми же самыми понятиями, которые они могут применять в обычной внешней жизни, наблюдая природу. Но никто не спрашивает, допустимо ли наблюдать историческую жизнь тем же путем, каким наблюдают внешнюю природу? Это как раз недопустимо. Ибо историческая жизнь человечества управляется импульсами, которые нельзя постичь, пользуясь представлениями нашего бодрствующего сознания. Однако каждый, кто действительно изучал историю, знает, что мы в историчес¬кой жизни управляемы импульсами, которые для обыкновенного сознания доступны лишь на уровне  состояния сна, в лучшем случае, на уровне сновидческого состояния. О том, что протекает как история, человечество грезит, мечтает. Так же как человечеству снится его жизнь чувств, так же снятся ему и импульсы истории. Если мы попытаемся наблюдать историческую жизнь человечества путем обычных понятий, которые очень хороши для естественных наук, то мы не сможем постигнуть ее. Мы наблюдаем ее тогда только на ее поверхности. Что преподают, и что изучают как историю в школах? В отношении истинной истории это не более, как если бы вы рассматривали труп и то, что вы могли бы описать относительно трупа, считали описанием человека. История, какова она сегодня, есть рассмотрение трупа.  История должна претерпеть самое основательное превращение. И то, что правит в истории, в будущем будут понимать посредством инспираций, посредством инспирированных понятий. Тогда мы будем иметь истинную историю. Тогда мы будем знать, что  управляет человечеством, что  из исторической жизни воздействует на жизнь социальную.
То, что я тем самым высказываю, имеет очень глубокое значение. Люди полагают, что они понимают социально-историческую жизнь.  Они не понимают ее, так как пытаются постичь ее посредством обычных представлений повседневной бодрствующей жизни. Это, конечно, не становится очевидным, если пишут историю, ибо дело не в том, находят ли  правильное решение. Я хочу дать вам простейший пример того, что от этого зависит не так уж много! Я хочу привести такой близкий пример: вы изучаете обычно в исторических книгах, что Америка была открыта в 1492 г. Это имело место. Но из того, как это описывается в исторических книгах, мы получаем представление, будто бы до 1492 г. Америка была полностью неизвестна, как бы далеко мы не заглядывали в историю. Но это не так. Еще в двенадцатом и тринадцатом столетиях существовало оживленное сообщение между Исландией, Ирландией и Америкой. В Европу из Америки благодаря живому сообщению ввозились лекарственные травы и другое. По некоторым причинам, связанным с внутренней кармой Европы и прежней ролью Ирландии, Рим приложил все возможные усилия, чтобы отсечь Европу от Америки, так чтобы Америка была забыта. Эти усилия со стороны Рима не были вредны для Европы того времени; имелись в виду благие намерения. Я хочу показать вам на этом примере только то, что факт не обязательно должен быть историческим фактом, что мы можем быть совершенно не сведущи исторически в отношении важных вещей.
С другой стороны, весьма значительно то, имеют ли люди историческое познание или остаются исторически невежественным в отношении социальной, общественной жизни человечества. Это значительно. Как часто слышим мы сегодня людей, говорящих: мы должны думать о том или ином событии именно так, потому что так учит нас история. Возьмите современную публицистику, особенно современные журналы и газеты, и вы увидите, как часто употребляется фраза: "История учит нас тому или иному".  -  Исторические события,  которые сопереживает человек, он частично просыпает, но, тем не менее, он образует суждение о них, или оно прививается ему подобно инъекции. Очень часто слышится фраза: "История учит нас тому или иному".    В начале этой войны очень значительные люди говорили о том, чему учила история. Это было честное убеждение так называемых "умных людей", что согласно общим социальным и экономическим условиям на Земле на земле война не может длиться более чем от четырех до шести месяцев. Многие предсказывали это: самое большее — от четырех до шести месяцев! Это сбылось точно так же, как  сбылось то, что было высказано человеком неизмеримо большим, нежели исторический пророк, но именно,  - в качестве исторического пророчества. Это было высказано, исходя из обычных представлений обычного человеческого сознания, которое не может уловить историю, так как история в лучшем случае снится, частью её просыпают; овладеть ею можно только с помощью масштабных понятий. Когда Фридрих Шиллер стал профессором философии в Иенском Университете, он произнес свою всемирно известную вступительную речь об изучении истории ("Что значит и  для какой  цели  изучать  Всемирную историю?" май, 1789 г.).     Это было незадолго перед началом французской революции. Тут Шиллер назвал,  - то есть поистине не какая-либо незначительная личность, - свое убеждение, извлеченное из истории, но полученное при помощи обычных концепций.  Не  буквально, но по смыслу: хотя история учит нас, что среди людей  в древние времена случалось много распрей и войн; однако из всего того, что происходило, мы могли бы сделать вывод, что в будущем дисгармонии среди европейских народов хотя и будет иметь место, но они будут чувствовать себя как члены одной большой семьи и не станут больше рвать друг друга на части. — Так сказал Фридрих фон Шиллер! Вскоре после этого в 1789 г. разразилась французская революция. Все, что выпало на долю европейской семье народов в девятнадцатом столетии и что происходит теперь, много позже, безусловно, сводит на нет так называемые исторические суждения Шиллера самым основательным образом.
История научит нас чему-нибудь только тогда, когда мы окажемся в состоянии постичь ее при помощи инспирированных понятий. Ибо историческая жизнь человечества находится под влиянием не только так называемых живых, но и душ умерших, а также духов, среди которых так называемые умершие живут точно так же, как мы живём среди существ животного, растительного и минерального царств. Сегодня многое воспринимают как фразу. Но человечество должно отвыкнуть от  привычки нести навстречу фразам то признание, которое имеет место теперь. Однако оно сможет сделать это, только если приобретет понятия, соответствующие действительности, истинные понятия. Очень важным, настоящим понятием является то, которое сообщает нам сознание о том, что мы не отделены от так называемых умерших ни чем иным, как только  нашим сознанием, которое является спящим в отношении мира чувства и воли, то есть того мира, находясь в котором, умершие окружают нас. Это спящее сознание подобно тому сознанию, в котором мы пребываем между засыпанием и пробуждением в отношении физических предметов вокруг нас. Ясновидческое сознание подтверждает на каждом шагу то, что было охарактеризовано здесь  общими словами.
Однако может всплыть вопрос: как происходит, что человек ничего не знает о мире, внутри которого он живет, через который он проходит с каждым шагом своей жизни? Видите ли,  самый путь, самая форма в который ясновидческое сознание конкретно объясняет то, что мы можем назвать   общением с так называемыми умершими, является живым доказательством факта, что для обычного сознания мир, в котором живут умершие, должен поначалу оставаться неизвестным. Мне стоит только привести несколько характерных черт этого общения,  - конечно при известном развитии ясновидческого, видящего сознания,  - с так называемыми умершими, и тогда вы усмотрите из этого, что человек  в обычной жизни ничего не знает относительно общения с умершими. Вполне возможно, - хотя во многих отношениях это рискованное  дело, - что человек в определенном направлении приведет свое сознание к пробуждению так, что мир умерших откроется, что он сможет воспринимать мир  так называемых умерших , что человек,  - если мне позволено так выразиться,  -  будет в состоянии общаться с отдельным умершим. Тогда человек,  желая объясняться с умершими, должнен усвоить совершенно иной тип  сознания, нежели тот тип сознания, который он имеет здесь на физическом плане. Я хочу описать пару его черт.
Видите ли, если в физическом мире некто  общается с другим человеком, то он имеет определенные привычки, навыки такого общения. Если я говорю с кем-нибудь здесь, на физическом плане, спрашиваю что-то, сообщаю что-либо ему, тогда говорю я, и я сознаю тот факт, что речь проистекает из моей души и через мои органы речи передается ему. Я сознаю тот факт, что говорю я. Я сознаю этот факт также в отношении внешнего восприятия. И если это другое человеческое существо, здесь, на физическом плане, отвечает мне или сообщает мне что-нибудь, тогда я слышу его слова, эти слова звучат мне с его стороны.
Не так обстоит дело при полностью сознательном общении, - при полусознательном общении дело обстоит иначе,  - с умершими.  Тут все это будет перевернуто наоборот. Оно таково,  - если относительно этой области позволить себе такое выражение,  - что будет совершенно отлично от ожидаемого. Когда я сталкиваюсь с умершим, то он говорит в своей душе то, что я  спрашиваю у него, или что я хочу сообщить ему.  Это я получаю как сказанное от него. А то, что он собирается сказать мне, звучит из моей собственной души.
Мы должны привыкнуть к этому. Мы должны привыкнуть слышать то, что говорит другой, звучащим из нашей собственной души, и слышать то, что мы говорим, звучащим как бы из  духовного внешнего мира. Это столь отлично от того, что человек привык испытывать здесь, в физическом мире, что он не знает, как отнестись к такой вещи. Вы только представьте себе:  если вы идёте по жизни, и при каких-либо обстоятельствах нечто говорит из вашей души, вы  приписываете это себе. Человек в некоторых отношениях, как говорят, эгоцентричное существо, и если нечто возникает в его душе,  он склонен приписывать это своему собственному дарованию, - уж как он там это захочет назвать,  - или своему собственному гению. Только путем ясновидческого сознания мы научаемся узнавать, что  возникающее в наших душах, поистине, говорится нам умершими. Царство умерших постоянно играет роль в нашей воле, играет роль в нашем чувстве, оно постоянно поднимается вверх. Возможно, мы приписываем нечто, поднимающееся в нас хорошей идее: в действительности это сообщение от умерших.  Это нечто иное, для человека оно совершенно непривычно. Вот почему он вообще не обращает внимания на то, что, так сказать, может явиться ему из сумеречного духовного окружения, которое под обличьем наших собственных мыслей окружает нас. Если  человек может быть достаточно объективен в отношении к собственным мыслям, как если бы они роились, кружась вокруг него, тогда умерший понимал бы эти мысли.  Человек, даже в обыкновенном сознании, связан с умершими, но он не сознает этого, так как не умеет объяснять факты, которые я только что описал.
Чтобы это увидеть, мы, несомненно, должны принять в сведению, что кроме сна, бодрствования и сновидений мы имеем еще два других состояния сознания. Мы имеем ещё два других важных состояния сознания, даже исключительно важных состояния сознания, но мы не обращаем на них внимания в обыденной жизни. Мы не обращаем на них внимания по определенной причине, которую вы сразу поймете, когда я назову эти два состояния сознания: мы имеем состояние засыпания и состояние пробуждения. Они длятся недолго; и проходят так быстро, что человек не обращает внимания на их содержание. Но чрезвычайно важная вещь происходит в момент засыпания и в момент пробуждения. Если мы научимся познанию истинной сущности этих двух моментов засыпания и пробуждения, мы в некотором отношении приобретем правильные понятия, касающиеся взаимосвязи человека с миром, в котором умершие сосуществуют с нами.
Я сказал: человек находится в постоянной связи с миром умерших, и эта связь особенно активна в момент засыпания и в момент пробуждения. Как показывает ясновидческое сознание, дело обстоит так, что в момент засыпания человеческое существо особенно способно задавать вопросы умершим, давать сведения умершим и так далее, — вообще, обращаться к умершим. В момент пробуждения человек особенно способен получить сообщения, послания от умерших. Он получает их очень быстро, эти сообщения, затем он сразу же пробуждается.   То, что так быстро проскальзывает мимо, сразу же тонет в суете бодрствующей жизни. Не так давно более примитивные люди в их атавистическом состоянии сознания сознавали эти факты и толковали их. Однако под влиянием нашей материалистической культуры подобные вещи гибнут даже в отдаленных, примитивных областях. Каждый, кто вырос среди старых людей в сельской местности, знает, что одним из основных их правил, при пробуждении утром, является оставаться на некоторое время спокойным и воздерживаться смотреть в освещенное окно, не смотреть  на свет, поскольку эти люди не хотят, чтобы то, что действовало на них из сна, что подступило к душе при пробуждении, было заглушено натиском бодрствования.  Этот примитивный человек хочет ещё немного остаться в покое в своей темной комнате и не смотреть в окно немедленно, как только он проснулся.
Сюда также относится и то, хотя это не совсем трудно заметить, что моменты пробуждения и засыпания имеют совершенно особый характер. Но для того, чтобы осознать подобные вещи, мы нуждаемся, если можно так выразиться,  - в некоторой бдительности мышления, в качестве, которое ни в одно время не существовало в столь малой степени, как в наше время. Можно привести  гротескные примеры того, как обстоит дело с бдительностью мышления. Банальные примеры, которые происходят в повседневной жизни, можно встретить,  на улице. Я хочу привести один совсем банальный пример.
Несколько дней назад я заметил  объявление, занимавшее примерно восьмую часть страницы в большой газете, объявление, по которому было видно, что оно очень широко распространено. Оно рекламировало хорошо распространенное учение о памяти, учение некоего Пёльмана, или звучащего примерно так. (Людвиг Пельман, родился в 1867 г. "Учение о памяти", 1894 г.) Это широко рекламировалось. Анонс начинался примерно следующим образом: оно хочет показать, что, можно достичь влияния на других людей, только применяя методы г-на Пельмана, но не другие методы. Я не буду говорить о том, допустимо ли или нет, имеем ли мы право, или нет пытаться "дос¬тичь влияния" на других людей; в настоящий момент это нас не касается; я говорю, что формальным образом было сказано о деле в этом объявлении. Там сказано:  некоторые люди претендуют  на то, что они могут достичь влияния на других людей, культивируя личный магнетизм или укрепляя, - о чём  я знаю,  - иные силы в человеческом существе. Не трудно доказать, что люди эти говорят неправду, так как ни один из них не может сказать, что он личным влиянием заставил г-на Ротшильда или другого богатого человека дать ему миллион долларов. Доказано, что этого не было, — а это непременно было бы использовано, если бы были шансы на успех,   —   то значит доказано также, что посредством этого метода никакого влияния на других людей достигнуто быть не может. Влияние может быть достигнуто только на пути науки и образования. — А затем описывается метод Пельмана. Мы знаем, что множество людей будут убеждены, что и все другие «ребята» не достигли возможности культивировать такие способности, которые влияют на людей,  поскольку совершенно ясно:  они не в состоянии повлиять на г-на Ротшильда так, чтобы он предоставил им свои миллионы?  Но сколько найдется людей, - можете вы спросить себя, - из прочитавших объявление, у которых сразу возникает возражение: много ли у этого Пельмана учеников, которые преуспели в отвоевании миллиона у Ротшильда? – Вам надо только спросить себя, сколь многим приходит такая очевидная мысль?
Это тривиальный пример, но пример, который показывает, как мышление не бодрствует в отношении того, что мы читаем. Я выбрал этот пример, во-первых, потому, что он имеет повседневный характер, а во-вторых, потому, что всякий из здесь присутствующих не замедлил бы заметить, что даже Пельману не удалось получить миллионы. Само собой разумеется, те, кто попались на такое объявление, находятся вне нашего круга; из вежливости я не упомяну ни одного примера, который мог бы относиться к кому-нибудь из присутствующих! Но я хочу сказать, что в бесчисленных случаях жизни с людьми с утра и до вечера происходит так, что человек читает подобные вещи.  Они говорят: мы не обращаем на это внимания. Не обращаем внимания. Недавно я прочел речь, в которой была такая фраза: "Наши взаимоотношения с одной известной страной являются тем центром, который даст нам направление в нашей политике в будущем". Представьте себе конструкцию этой мысли: "взаимоотношения" являются "центром", который станет "направлением"! Люди, которые так думают, способны на что угодно! Но мы не замечаем связи, которая существует между таким ущербным мышлением и общественной жизнью.
Необходимо в наши дни обращать внимание на отсутствие бодрствования в мышлении, которое является знаком нашей культуры, обращать внимание именно на это отсутствие бодрствования, бдительности в мышлении. Упорядоченные мысли — вот первое требование, если мы хотим обращать внимание на откровения, возникающие в момент засыпания и пробуждения.
Однажды я слушал речь очень известного профессора истории литературы. (Не идентифицирован); это была его вступительная лекция, и он очень старался. Он сформулировал всевозможные литературно-исторические вопросы и в заключение сказал: видите, господа, я привел вас в лес вопросительных знаков. — Я вообразил себе: лес вопросительных знаков. Только подумайте: лес вопросительных знаков!
Только тот, кто привык осуществлять возникающие у него представления, то есть тот, кто развивает бодрствование в своем мышлении, подготовлен к тому, чтобы замечать такие вещи, как происходящие в моменты пробуждения и засыпа¬ния. Однако если что-то и не воспринимается, оно все же существует. Общение человека с умершим существует, и оно особенно активно в моменты засыпания и пробуждения.  В сущности, каждый человек ставит бесчисленные вопросы и сообщает бесчисленные сведения своим любимым умершим в момент засыпания и получает послания и ответы от них в момент пробуждения. Однако это общение с умершими может быть,  - я бы сказал,  -  определенным образом культивировано. Ранее мы описывали несколько путей, ведущих к этому; сегодня мы добавим следующее.
Существует разница, ведут ли нас какие-либо мысли, которые мы имеем в связи с умершим, к тому, чтобы в момент засыпания мы могли направить их к нему, или они к этому не ведут. Существует известная разница. Тот, кто не ведет просто чувственно-эгоцентрическую жизнь, будет из здоровых побуждений стремится к тому, чтобы не прерывать те связи, которые карма принесла ему, связи с некоторыми личностями, которые недавно или давно прошли через врата смерти. Он, естественно, будет часто связывать свои мысли с этими личностями. И мысли, которые мы соединяем с нашим представлением об ушедших личностях, могут привести к действительной связи с умершими,  даже если мы их не знаем, даже если мы не в состоянии наблюдать то, что происходит в момент засыпания. Однако некоторые мысли более благоприятны для такого общения, другие менее благоприятны. Абстрактные мысли — мысли, которые мы образуем с известным безразличием, возможно только из чувства долга — мало подходят к тому, чтобы перейти к умершему в момент засыпания. Но мысли, представления, которые возникают из переживаний особенной заинтересованности, которая связывала нас при жизни, очень подходят для передачи умершему. Если мы вспоминаем умершего таким образом, что не просто думаем о нем, используя абстрактные мысли и холодные представления, но вызываем в нашей душе моменты, когда нам в душе было тепло, когда то, что он говорил нам, было не просто сообщением, но чем-то дорогим, любимым, если мы вспоминаем именно те моменты, которые мы с ним прожили в общности чувств и в  общности волевых импульсов, если мы вспоминаем время, когда мы что-либо вместе решали и предпринимали, что мы оба ценили, и что приводило нас к общности действия — короче говоря, нечто, что заставляло наши сердца биться как одно; если мы живо вспоминаем это общее биение сердец, — тогда все это окрашивает наши мысли об умершем так, что они в состоянии устремиться к нему в ближайший момент засыпания. Неважно, когда эти мысли приходят к нам — в девять утра, в полдень или в два часа пополудни. Мы можем иметь их в любое время дня — они останутся и устремятся к умершему в момент засыпания.
В момент пробуждения мы, в свою очередь, можем получить ответы, сообщения, послания от умерших. Не обязательно в самый момент пробуждения возникают они в нашей душе, так как возможно, что мы не в состоянии обратить на них внимание; но в течение дня нечто может возникнуть в нашей душе в  форме какой-либо внезапной идеи —  как мы считаем, если верим в подобные вещи. Но и здесь тоже что-то  более благоприятно, другие — менее благоприятно. При некоторых условиях умершим легче найти доступ к нашей душе, чтобы высказать в нашей душе то или иное, так, чтобы оно само говорило в нашей душе; в других случаях условия менее благоприятны. Условия особенно благоприятны, если мы приобрели достоверное представление о существе умершего, если мы были так глубоко заинтересованы в  существе умершего, что оно действительно стоит перед нашим духовным взором. Вы спросите себя: к чему он это все говорит? Ведь если кто-то был нам близок, мы, безусловно имеем представление о его существе! — Я совсем не верю этому, мои дорогие друзья, особенно в наше время. Люди в наше время проходят мимо друг друга и знают друг о друге очень, очень мало. Это не отчуждает нас от других существ здесь, в физическом мире, но это очень отчуждает нас от существ, которые обитают в мире умерших. Видите ли, здесь, в физическом мире, имеются многочисленные бессознательные и подсознательные силы и импульсы, которые привлекают людей друг к другу, даже если они не хотят изучать друг друга. Случается в жизни, и вы, наверное, читали об этом, что люди могут быть женаты десятки лет и все-таки очень мало знать друг о друге. В этом случае импульсы, которые свели вместе этих людей, были другими, они не основывались на взаимном понимании. Жизнь повсюду проникнута бессознательными и подсознательными импульсами. Но как было сказано, эти подсознательные импульсы связывают нас вместе здесь, на Земле, однако они не связывают нас с существами, которые прошли через смерть раньше нас.  Необходимо, чтобы мы приняли в свою душу нечто, благодаря чему существо другого человека  живо жило в нас. И чем живее оно живет в нас, тем легче этому существу найти доступ к нашей душе; тем легче для него сообщаться с нами.
Вот это я и хотел сказать вам о постоянно происходящем общении между так называемыми живыми и так называемыми умершими. Каждый из нас находится в постоянном общении с так называемыми умершими, и причиной, по которой мы не знаем об этом, является наша неспособность к достаточному наблюдению моментов засыпания и пробуждения. Я говорю вам все это  с целью придать более конкретную форму вашим связям со сверхчувственным миром, в котором обитают умершие. Эта связь примет еще более определенную форму, если мы учтем некоторые другие взаимоотношения.
Умирают молодые, умирают старые. Смерть молодых людей, которые умирают, отлична от смерти более старых людей в их отношении к оставшимся живущим. Подобные вещи могут обсуждаться только в случае, если возможно взглянуть на определенные конкретные условия, существующие в этой области. Я описываю это не как общее знание, но как итог того, что действительно происходило в отдельных конкретных случаях. Если посредством ясновидческого сознания исследуют, что происходит, когда  дети, умирая, оставляют родителей, когда молодые люди уходят от близких и проходят через врата смерти; если затем учится познанию того, как живут эти души дальше, то знание, которое возникает таким образом, может быть подытожено в следующих словах. Сознание молодых людей, прошедших через врата смерти, можно охарактеризовать, сказав, что они не потеряны для живущих; они остаются жить здесь, они остаются по соседству, в существе тех, кого они оставили позади. Долгое время эти молодые люди не разлучаются с теми, кого они оставили позади; они остаются надолго внутри их сферы. — Иначе обстоит дело в том случае, когда умирают старые люди. Легче объяснить эти вещи в острой форме. О старых умерших можно сказать: души тех людей, которые умерли в поздние годы своей жизни, не теряют, со своей стороны, души тех, кто остался позади. Таким образом, те, кто остался на Земле, не теряют души людей, умерших юными, а старые люди, пройдя врата смерти, не теряют души живущих, несмотря на то, что последние существуют здесь, на Земле. Они как бы берут с собой то, что они хотят иметь от нас; они с большей легкостью имеют от оставшихся здесь душ всё, что хотят, то, что более юные лишь хотели бы иметь, оставшись здесь. Они, эти юные души, тоже это делают, они в большей или меньшей степени остаются в сфере остальных оставшихся.
Надо изучить эти взаимоотношения вполне определенным образом, чтобы удостовериться в фактах, которые я только что описал. Изучение, конечно, должно проводиться посредством ясновидческого сознания.  Посредством ясновидческого сознания можно изучать печаль и страдание разлуки. Печаль и боль разлуки являются двумя совершено различными состояниями. Люди не знают этого. Но если наблюдать печаль, скорбь в душах людей над умершим ребенком, — это окажется состоянием, совершенно отличным  от печали и скорби, которые наблюдаются, если умирает старый человек. И хотя люди не знают этого, выявляется существенное различие, если эти внутренние состояния оцениваются в душе.
Вот странный факт: если родители оплакивают ребенка, умершего в ранние годы, эта скорбь и в своем подлин¬ном содержании, и в глубочайших импульсах является только рефлексом, отраженем в душах родителей того, что переживает ребенок. Ребенок остается здесь, оставшись, он имеет всякие ощущения; они вживаются в души, проникюет в души оставленных, вызывая этот импульс. Это боль сострадания, боль сопереживания, есть, в сущности, боль и скорбь самого ребенка — это то, что переживает человек; он безусловно приписывает её себе, эту боль, но это только скорбь сочувствия. Поймите меня правильно, мои дорогие друзья; мы должны разумным образом принять выражение, которое я собираюсь употребить, принять с пониманием и без двусмысленности. Мы можем сказать: если умирает молодое существо, то мы одержимы собственной болью души умершего, хотя мы "одержимы" в рамках нормы, что не является вредным, он живет в нас, и то, что выражается как боль, это его жизнь в нас.
Иначе обстоит дело, если мы печалимся по отношению к старому человеку, покинувшему нас. Здесь горе не является отражением того, что живет в другом, (в умершем), так как он действительно может получать то, что живет в нашей душе: ведь он сам не теряет нас. Мы не можем  быть одержимы его болью, не можем быть некоторым образом одержимы какими-либо его чувствами, ибо он не желает внедряться со своими чувствами в нас, потому, что именно он увлекает нас за собой. Он не теряет нас. Поэтому эта боль, эта печаль являются эгоистической болью и печалью. Это не  упрек, так как и боль, и печаль тут оправданы; но мы должны самым существенным образом отличать друг от друга эти два вида печали, скорби.
Дело становится важным тогда, когда мы переходим в рассмотрении от описания боли или совместной жизни с ушедшим умершим, к самому умершему. Поскольку отношения к умершим в юности так отличны от отношений к тем, кто умер в поздние годы жизни, вы без труда поймете, что должна быть разница в обряде поминовения их. В отношении ребенка мы примем правильный обряд, правильное поминовение, мы будем нести его в памяти  правильным образом, если мы примем во внимание, что ребенок остался с нами, что он любит быть осведомленным о том, что мы могли бы давать ему, если бы он жил. Опыт показывает, что дети после своей смерти стараются найти в поминовениях, которые мы предлагаем им, общие человеческие взаимоотношения они стремятся найти в заупокойной службе то, что представляет общий интерес и не касается частных интересов. Поэтому католическая заупокойная служба является наиболее подходящей для детей; это общий обряд, действительный для каждого одинаковым образом. Умершему ребенку нравилась бы заупокойная служба, носящая общечеловеческий характер, пригодная для всех, а не для него одного.
Протестантская заупокойная служба, в ходе которой произносится речь, отмечающая особые, индивидуальные жизненные взаимоотношения отошедшего, более подходит для поминовения старого человека. И если мы хотим почтить его память, лучше придерживаться деталей его жизни, которые были характерны для него, и вглядываться в его особую, индивидуальную жизнь в поиске мыслей, которыми мы отмечаем его память.
Из этого вы видите, что правильно понимаемая духовная наука не может оставаться просто теорией. Она показывает нам нечто из взаимоотношений, которые существуют в том мире, от которого мы отделены только благодаря тому факту, что о наших чувствах мы только грезим и спим в отношении наших волевых импульсов. Она говорит о мирах, в которых мы пребываем с чувствами и волей. Если мы овладеем духовнонаучным мышлением с достаточной интенсивностью, с должной энергией, оно не останется только мышлением, но будет воздействовать на чувства и волю. — Вы только представьте себе плодотворное действие этих духовнонаучных представлений на жизнь! Священнослужитель, который не придерживается только абстрактной теологии, получит помощь от этих идей в проведении заупокойной службы должным образом и с должным тактом.
И это не удивительно, так как мир, о котором говорит духовная наука, — это реальный мир, в котором живут наши чувства, наши волевые импульсы; ибо то, что способна дать духовная наука, проникает в свою очередь, в чувства и волю. Она воздействует на чувства и тогда, - хотя и иначе,  - если мы развиваем наши чувства в отношении наших умерших. Но она должна также играть роль и в импульсах воли. В наше время это надо особенно иметь в виду.  Ибо, если, мои дорогие друзья,  мы проследим волевые импульсы людей нашего времени, мы не столкнемся к особо глубокими областями человеческой души. Отличительной чертой нашего времени является то, что человечеству необходимо искать духовных импульсов для своей воли. Трагизм  настоящего времени состоит в том, что до сих пор не решаются искать их. Спасение от смуты нашего времени будет дано только тогда, когда человек захочет в духе искать импульсы для внешней жизни. Как я уже говорил сегодня вечером, люди в широчайших кругах все еще отказываются от этого. Но они должны будут выучиться этому, ибо наша эпоха для поколения, которое должно будет пройти её, станет в еще большем масштабе великим наставником, нежели была доселе.
К тому, что было изложено сегодня, мы хотим присоединить в следующее воскресение в первой половине дня понятия,  касающиеся индивидуального, личного элемента, чтобы поговорить о событиях нынешнего времени с истинно духовнонаучной точки зрения.

Алекс:
ДЕСЯТАЯ ЛЕКЦИЯ
Мюнхен, 17 февраля 1918 г.
Перевод А.Демидов; использован неполный перевод неизвестного переводчика.

Является ли наше время спиритуальным или материалистическим? Задача ариманических существ и Архангелов. Духовная борьба Михаила. Зеркальное отражение событий перед и после 1879: 1844-1879-1914. Март 1917. Внезапная смерть, смерть от болезни. Сороковые  годы 19 века. Мистерия Голгофы. Цикл о Народных Душах. Александр Мошковский, «Сократ- идиот». Иисус как больной.




Моей задачей сегодня будет продолжить наши духовные наблюдения, основание которым мы положили здесь в последний раз, и перейти к таким духовным процессам, которые лежат непосредственно позади событий нашего времени,  тяжко отзываясь в наших душах.
Вы можете представить себе  то, что мы, - в смысле нашей духовной науки, - называем совместной жизнью с силами,  которые от так называемых умерших втекают в царство, где мы обитаем во время нашего воплощения. В этой совместной жизни одновременно с иной жизненностью можно наблюдать и то, что духовно заложено в основе нашего столь трудного времени. Правда, люди нашего времени очень мало  ищут духовные основы бытия. Такое отсутствие поиска очень тесно связано с тем, что эта тяжкая катастрофа разразилась над  человечеством нашего времени. Я привлекал внимание к тому, что в то время, которое можно обозначить как последнюю треть девятнадцатого столетия, в противоположность более ранним периодам времени, произошли большие всеобъемлющие изменения в человеческой эволюции. Надо согласиться с  тем, что слишком мало людей видит в настоящее время, сколь основательно отличается духовная жизнь  с конца 70-х 19в от той, которая ей предшествовала. Мне хотелось бы сказать: люди ещё слишком мало дистанцировались, чтобы это увидеть в перспективе.  -   Это можно увидеть только тогда, когда человек сможет наблюдать эту духовную жизнь в её различии, в её дифференциации, когда стоишь не рядом с вещью, но на известном удалении. Такое отдаление,  - если человечество не хочет увидеть еще больших несчастий, — должно быть достигнуто человечеством как можно скорее. Ибо наше время, будучи рассмотрено духовно, управляется странными и очень яркими противоречиями. Если я опишу вам эти противоречия,  вы найдете их слишком гротескными:  в человеческой эволюции, насколько она  поддается историческому исследованию, никогда не было времени столь спиритуального, как то время, в котором мы живем, — время, начиная с конца 70-х годов. С исторической точки зрения мы живем в самое спиритуальное время. Однако, — и это неоспоримый факт, — мы живём так, что люди, считающие себя духовно развитыми, верят, будто бы наше время полностью материалистично! Видите ли, относительно жизни, наше время не материалистично; но относительно веры многих людей, относительно того, что вытекает из этой веры многих людей, наше время, безусловно, материалистично. Что мы имеем в виду в действительности, когда говорим: наше время спиритуально?
Прежде всего, мы имеем естественнонаучную концепцию мира; по отношению естественнонаучной концепции мира  все более ранние  естественнонаучные концепции мира  материалистичны!  Мы имеем естественнонаучную концепцию мира, которая поднимается до самых тонких, самых одухотворенных понятий.  Это наилучшим образом заметно тому, кто видит бытие выше, за пределами непосредственного физического настоящего.
От большинства представлений, хорошо развиваемых сегодня в спиритуальном смысле,  так называемые умершие имеют исключительно мало,  -  так называемые умершие. От естественнонаучных представлений современности, если они продумываются без предубеждений, они имеют исключительно много. Очень интересно, что именно в царстве умерших, так называемый материалистический дарвинизм понимается и применяется совершенно духовным образом. В  жизни вещи представляются совсем иными, чем они выступают в верованиях, часто ошибочных верованиях, являющихся следствием того, что люди переживают в теле. Что я действительно имею в виду, указывая на естественнонаучную спиритуальность? Видите ли, для того, чтобы быть способным образовать эти понятия, подняться до таких мыслей, которые развиваются сегодня в отношении эволюции и т. д., необходима духовность, какой не было в предыдущие века. Гораздо легче видеть призраки и принимать их за нечто духовное, чем формировать утонченно-филигранные понятия о том, что кажется только материальным. Это приводит к тому, что люди развивают в своей душевной жизни самые одухотворенные понятия, и отрицают эти одухотворенные понятия. Они уплотняют, приземляют эти одухотворенные понятия, так, чтобы они могли говорить лишь о материальном. Материалистическая интерпретация нашего естественнонаучного мировоззрения является ничем иным как отрицанием  истинного характера этого естественнонаучного мировоззрения. Она появилась из наклонности, которая, в сущности, является  трусостью! Не могут придти к тому, чтобы жить со своей живой восприимчивостью, охватывая духовность – если можно так выразиться,  - в её утончённости; а её необходимо охватывать, для образования чистых понятий относительно природы. Не смеют признать, что живут в духе, когда развивают эти утонченные, одухотворенные понятия, и оттого обманывают себя, говоря: эти понятия относятся только к материальному, что неверно, что представляет собой лишь  самообман. Так обстоит дело  и в других сферах жизни. Можно указать на то, - я это делал позавчера,  - (В публичной лекции "Откровения бессознательного в душевной жизни с духовнонаучной точки зрения", Нюрнберг, 12 февраля 1918 г См. берлинскую лекцию от 21 марта с тем же названием в томе "Вечное в душе человека. Бессмертие и свобода"   ПСС, т   67 –примеч. перев.), когда я указывал, что, например, многие художественные произведения современности появились благодаря этим спиритуальным, утонченным чувствам, которых не было в  эпохи более раннего развития искусства. Нет сомнений, что сейчас в области художественного творчества выступило много такого, что напрасно было бы искать у Рафаэля или Микеланджело. Этот переворот в духовной жизни произошёл благодаря  вполне определенному духовному событию, которое я хочу охарактеризовать сегодня с определенной точки зрения.
Когда середина  девятнадцатого столетия еще не была достигнута, - так примерно в начале сороковых годов 19 столетия, - одно известное духовное существо, - имя тут не имеет отношения к делу, однако, чтобы иметь это имя, можно заимствовать у христианской теологии имя Архангела Михаила, - это духовное существо, Архангел Михаил намеревалось постепенно подняться из чина Архангела в чин Духа Времени. То есть достичь такого развития, которое позволяло ему вмешиваться в жизнь людей не только со сверхземной точки зрения, но и непосредственно с земной точки зрения. Он должен был подготавливаться, чтобы самому спуститься  к Земле, чтобы  жить, следуя примеру  великого деяния Самого Христа Иисуса — чтобы взять за исходный пункт Землю и действовать дальше с земной точки зрения, жить, следуя этому великому  процессу. Для этого было необходимо, чтобы с сороковых годов 19 столетия до конца семидесятых годов  это духовное существо подготавливалось к своей задаче. Можно наблюдать, что годы между сороковыми годами и 1879 г. представляют собой знаменательную битву в той сверхземной сфере, которая граничит непосредственно с земной сферой. Это духовное существо, которое мы можем называть Архангелом Михаилом, дол¬жно было вести тяжелую, суровую битву с некоторыми противостоящими духами. Если мы хотим понять, что действительно случилось там, мы должны немного рассмотреть этих противоборствующих духов.
Духовные существа, которых должен был побороть Архангел Михаил, становясь Духом Времени, всегда вмешивались в жизнь и развитие человечества. В течение последнего тысячелетия, предшествовавшего середине девятнадцатого столетия, их задачей  было, исходя из духовного мира, создавать различия между человеческими существами. Те духовные существа, которые являются прямыми последователями Архангела, должны были в некотором смысле вести человеческие существа обратно к групповой душе, изливать единство на все человечество. Оно бы не развивалось, если бы одни эти существа действовали на человечество. Человечество превратилось бы в нечто нераздельное, оно стало бы представлять собой вид, подобный животному виду, но на несколько более высоком уровне. Однако те духовные существа, против которых должен бороться принцип Михаила, имели задачей распространить различие среди людей, разделить единое человечество на расы и народы, вызвать все те различия, которые связаны с кровью и с нервами, темпераментом. Это должно было произойти. Таких  существ, ведущих к подобной дифференциации в человечестве, можно называть ариманическими существами; можно называть их так, но надо уяснить себе, что этот ариманический принцип был необходим в ходе эволюции человечества.
Пришло время, оно было важным временем  в эволюции человечества,  связи с тем, о чём я только что сообщал. Пришло время,   начавшееся с сороковых годов девятнадцатого столетия, когда старые различия должны были исчезнуть, время, когда дифференцированный человеческий род  должно был сплотиться в общечеловеческое единство.
 Космополитические воззрения, которые,нечно, иногда превращались в космополитические лозунги, в восемнадцатом и первой половине девятнадцатого столетия явились просто отражением того, что происходило в духовном мире. В человечестве существует тенденция стирать различия, порождаемые кровью и нервным темпераментом. Тенденцией духовных миров не является создание дальнейших различий среди человечества, но тенденцией духовных миров является влить в человечество космополитический элемент. Хотя под влиянием нашего катастрофического времени люди мало понимают это, это все же должно быть признано за истину.  Этот факт, отраженный в земных событиях,  - будучи наблюдаем в его духовных подосновах, - ведет к видению того, как против Духов Рас, тех Народных Духов, которые производят различия между людьми, с начала сороковых годов борется тот Дух, который должен стать Духом Времени в новое время. То, что всегда изображалось многозначительным символом, происходило здесь, хотя и на иной стадии. Символ этот указывает также и на другие стадии эволюции, так как события повторяются на различных стадиях эволюции всё снова, и то, о чем я говорю вам сейчас, это только повторение определенной стадии духовного свершения, которое происходило прежде на других стадиях. Это то, что изображается  символом Архангела Михаила, побеждающего дракона. Эта победа  Архангела Михаила над драконом означает, что противоборствующие силы были низвержены из царства, в котором правит Архангел Михаил, эта победа совершалась в определенной сфере, начиная с сороковых годов последнего столетия. Некоторые духовные существа, задачей которых в духовном мире было разделение человечества на расы и народы, были, - если мне позволено употребить такое выражение,  - низвержены с неба на Землю. Эти духовные существа, которые до сороковых годов производили эти различия между людьми, не имеют больше никакой силы в областях, граничащих с земным миром. Они были низвержены к людям, со всем, что они могли принести с собой, они были вытолкнуты к людям на Землю. Вот то, что духовная наука обозначает как победу Архангела Михаила над противоборствующими духами, которая произошла в конце 70-х годов, — низвержение на землю некоторых духов, сопротивляющихся ему.
Таким образом, начиная с конца семидесятых годов,  мы имеем две вещи. Мы имеем с одной стороны   для тех, о ком можно сказать, что это люди доброй воли — если мы понимаем это выражение в правильном смысле, — мы имеем  с 1879 правление Духа Времени Михаила на Земле, который дает нам возможность достичь спиритуальных понятий  спиритуальной духовной жизни. Мы имеем на Земле также противоборствующих духов, которые соблазняют нас отрицать духовность современности. Если мы боремся против материализма нашего времени, мы постоянно должны осознавать, что мы не должны бороться против того, что есть хорошего в нашей эпохе, но должны бороться против лжи нашей эпохи.  Духи, сброшенные с неба на землю, это главным образом духи лживости, те духи, которые  как духи препятствий временно противодействуют нам в поисках духовного в природном бытии. Если познакомиться с теми людьми, которые спустились из духовного мира в земное воплощение после 1841 г. и уже умерли, можно на самом деле увидеть, как эти вещи рассматриваются, так сказать, с той стороны мира. Тогда можно будет уточнить многое, что здесь, в физическом мире, очень трудно прозревать.
      В начале XX столетия постепенно становилось ясно, как необходимо снова указать на различные сферы деятельности духа в жизни.  Привлекали внимание к этому факту, главным образом, такие люди, которые после 1848 г.,  после 1840 г.  принимали участие в тяжелой битве, которую вел Архангел Михаил в духовном мире. Она завершилась в 1879 г. низвержением противоборствующих духов в  жизнь на Земле, где они сейчас находятся вместе с людьми. В существенном, участником  битвы Архангела Михаила является тот, кто восстает против этих духов и пытается изгнать их с поля их действия.
Существует определенный закон, мои дорогие друзья. Этот закон  гласит, что от любого пункта эволюция может быть прослежена  как назад, так и вперед. Если мы сконцентрируем наше внимание на любой точке исторического развития человечества, мы можем сказать: вот некий момент времени, в этот момент времени случилось то-то и то-то. Время течет дальше, и человек может  наблюдать  события; но время также можно наблюдать и в обратном направлении. Мы можем пойти назад от 1879 г. в 1878, 1877, в 1860-е, 1850-е годы и т. д. и можем тогда наблюдать, как проявляет себя то, что в духовном мире надо наблюдать ретроспективно. Тогда представляется следующее. Видят, как в глубинных структурах происходящих событий мы можем обнаружить повторение того, что им предшествовало. Если выражать нечто великое простым языком, оно может звучать слегка тривиально. Но я хочу говорить просто. Если мы рассматриваем момент времени, обозначенный 1879 г., мы можем продвинуться к 1880 г., или вернуться к 1878 г.  Если мы продвинемся вперед до 1880 г., то  заметим в глубочайшей духовной структуре этого года, как то, что происходило в 1878 г., некоторым образом содействует, содействует так, что  позади событий 1880 г. стоят  силы событий 1878 г. и они содействуют. А позади событий 1881 г. стоят, как активные силы, события 1877 г. Дело обстоит так, как если бы, чем дальше человек уходит назад, линия времени перевертывалась, так что события, которые более отдалены в прошлое от точки отсчета времени, определяют события, в большей степени ушедшие вперед от этой точки отсчета времени, от известного временного пункта. Многое может стать понятным, если мы поймем эти вещи.
Теперь я прошу вас вспомнить, что я уже много лет назад говорил вам о 1879 г. (См., в частности, "Духовные подосновы внешнего мира. Низвержение духов тьмы". ПСС, т. 177 –примеч. перев.)., а не только после 1914 г., что мало бы стоило. Это очень важно, мои дорогие друзья. Я прошу вас сделать вместе со мной простые вычисления. Считайте назад от 1879 г. Считайте назад к году, который я часто обозначал вам как другую границу. Я всегда сообщал, что битва, о которой я теперь говорю, началась в начале сороковых годов, около 1840—1841 гг. Считайте назад: 1879, 1869, 1859, 1849 и еще восемь или девять лет; будет 38 или 39 лет. Теперь считайте вперед: 1879, 1889, 1899, 1909, 1914 и прямо в наши дни и вы также получите ровно столько же,  - тридцать восемь или тридцать девять лет. Если вы обратите внимание на 1917 г., вы получите удивительный результат. Вы поймете глубокое значение заявле¬ния оккультистов, что, отправляясь от решающего исторического события, вы найдете предшествовавшее духовное событие повторенным в последующем.
Позади земных событий наших дней стоят духовные события, начавшиеся в сороковые годы и которые мы обозначали как битву Архангела Михаила с противодействующи¬ми духами. Эти события стоят позади событий сегодняшнего дня. Мы имеем сегодня повторение того, что происходи¬ло в начале сороковых годов. Вы можете себе представить, как совершенно иначе выглядят события нашего времени, если обращать внимание на этот закон. Развивается глубокое понимание событий, которые иначе проходят незамеченными, не проникают в душу. Приходит понимание, что битва Архангела Михаила с противоборствующими силами, до известной степени, вернулась к своей отправной точке.
Вообще, очень трудно говорить современным людям об этих глубочайших взаимосвязях, потому, что они энергично отбрасывают все, что могло бы помочь им понять настоящее время и правильным образом вмешиваться в него. Наше время делает необходимым, избавиться от старых предубеждений, оно делает необходимым понимать факты и вызывать их в сознании. Ибо здесь, на физическом плане, случаются вещи, природа которых значительно более духовна, чем происходящее иным образом. Это связано с нисхождением Архангела Михаила в нашу земную область. Многие люди говорят об этом нисхождении Архангела Михаила в земной регион. Но если их серьезно призывают признать этот факт в его истинной основе, эти люди не хотят идти вместе, они не хотят идти вместе! Однако именно это  необходимо, чтобы духовное понимание самых важных импульсов нашего времени охватило как можно более широ¬кие круги наших современников. Поэтому было очень важно годами в ходе наших встреч привлекать внимание к необходимости не проспать поток событий, на которые в наше время так сильно влияет дух. Просыпать события — характерная черта нашего времени. Люди проходят мимо событий как спящие, и, можно наблюдать, что чем более решающий, чем более значительный характер носит событие, которое вступает на физический план, тем более люди просыпают его.
  Март 1917 г. — если мне будет позволено указать на конкретный факт — представляет собой нечто могущественное по своему замыслу, он повлечет за собой столь значительные вещи, которые ещё не снятся сегодня человечеству.  Поистине гротескно то, как мало людей понимает необходимость пересмотра, ревизии почти всех их суждений, полного пересмотра всего, во что верили до 1914 г.
По этому поводу я позволю указать себе на факт, что в 1910 г. я прочел ряд лекций в Христиании относительно  европейских Народных Душах. («Миссия  отдельных Народных Душ   в связи с северогерманской мифологией", ПСС, т.   121). В первых же лекциях вы можете прочесть, что человечество скоро будут призвано к пониманию отношений  европейских Народных Душ. Многократно подчеркивалось в наших лекциях следующее: надо направить взгляд непосредственно на  Восток; важно то, что, исходя оттуда, совершается для человеческой эволюции. - Как часто это говорилось.  Каждый из моих слушателей знает это.  Также и весной 1914 г. в цикле лекций в Вене о жизни между смертью и новым рождением («Внутреннее существо человека и жизнь между смертью и новым рождением" ПСС, т   153) я осмелился настоятельным образом выдвинуть один тезис, тезис о том,  что социальная жизнь нашего времени может быть сравнима с особой формой заболевания, а именно с раковым заболеванием; я утверждал, что раковое заболевание, подкрадываясь, пронизывает социальную жизнь. - Естественно, в нашей современной ситуации, эти вещи не могут формулироваться иначе; но они должны быть поняты.
 Исторические события разыгрываются не так, что ими правит некий прекрасный прогресс, - этой фабулы придерживаются  историки: будто бы всегда более позднее событие развивается из предшествовавшего, это последнее  - снова из предшествующего и так далее. Предубеждение, которое утверждает, что последующее самым спокойным образом развивается, или должно развиваться  из предыдущего, мы оставим тем, кто в меньшей степени имеет чувства реальности, нежели должен развивать его тот, кто мыслит  антропософски. Это предубеждение мы можем оставить, - если уж я должен указать на нечто конкретное,  -  политикам старой школы, можем оставить также и современности, насколько угодно это будет человечеству.  В действительности, однако, речь идёт о совершенно ином. Речь идет о том, что ход  событий является как бы парой чашек полностью действующих, движущихся весов, где коромысло  опускается то в одну сторону, то в другую. Поэтому время с начала 40-х годов характеризуется следующим образом: чаша весов опустилась бы на другую сторону, если бы существовала возможность, если бы от 1840 г. до 1914 года, — 1879 г. делит этот период на две части, — была предпринята попытка, соответствующим образом подготовить то одухотворение человечества, которого требовал Архангел Михаил.  Если бы была сделана попытка в большем масштабе вдохнуть в человечество духовные представления, духовные понятия, если бы нечто такое, - поскольку человечество нового времени должно быть свободным, - было бы предпринято из свободной человеческой воли, чашка весов опустилась бы на другую сторону.   То, что могло быть достигнуто на духовном пути, теперь разряжается через кровь.  Оно разряжается, можно сказать, на сверхфизическом уровне. То, что мы испытываем в наше катастрофическое время, — это выравнивание чашек весов. Человечество, которое отбросило одухотворение, должно было  принять его по принуждению. Это может случиться вследствие физической катастрофы.
Это представление может быть подтверждено, если мы будем опираться на следующее: мы живем здесь, в этом физическом мире, но, собственно, бодрствуем в этом физическом мире только благодаря нашим восприятиям и нашим представлениям, как я описал вам это недавно. В отношении наших чувств мы здесь находимся в грезящем состоянии, в отношении наших волевых импульсов мы спим. Это естественно для человека. Но когда посредством имагинации, инспирации и интуиции мы вживаемся в духовный мир, который всегда окружает нас, как воздух, и в котором существуют совместно с нами так называемые умершие, когда мы вживаемся в мир, в котором деятельны их импульсы, тогда мы постигаем, как жизнь здесь, в физическом мире, связана с жизнью так называемых умерших. Умершие в состоянии получать от человеческих сердец только спиритуальные представления.
Вспомните, что я сказал в прошлой лекции три дня тому назад: если человек умирает в юности, то он, в духовном смысле, не покидает совершенно своих ближних; он в действительности остается здесь. Но для умерших речь идет о чем-то совершенно ином, нежели о пребывании здесь, -  я прошу вас принять это очень серьезно, -  для умершего речь идет о том, чтобы вытерпеть, перенести это бытие, суметь понять его. Если умерший присутствует в материалистически настроенной семье, которая не культивирует духовных представлений, то в такой семье умерший, хотя и присутствует, но она постоянно подавляет и утесняет его. Семья является для него своего рода кошмаром,  сравнимый с  кошмаром, который мы испытываем, когда задыхаемся. Только духовные представления изгоняют  этот кошмар и делают  его жизнь совместную жизнь с теми, среди которых он остался, сносной, возможной.
Опять-таки, я   говорил вам: если более старый человек отрывается от своих ближних,  он, в некотором смысле, берет их души с собой. Он берет их с собой; но если они не пронизаны духовными представлениями, то они, подобным же образом, составляют кошмар для него.
Теперь рассмотрим следующее: мы можем научиться необыкновенно многому, если при известных предпосылках будем наблюдать внезапную смерть человеческого существа, причиненную внешними или анормальными внутренними условиями. Например, если человек убит или застрелен. В таком случае смерть вызывается путем, совершенно отличным от постепенного естественного умирания вследствие болезни. Представьте себе, что человек был застрелен в тридцатипятилетнем возрасте; его жизнь разрушена извне. Если бы пуля не поразила его, -  безусловно, существуют кармические связи, но то, что я собираюсь сказать, тем не менее, справедливо, - если бы человек не был застрелен, организм этого человека позволил бы ему прожить еще тридцать пять лет. Не правда ли, его организация могла бы жить дальнейшие тридцать пять лет. А это дает совершенно определенный результат.
Если человек умирает насильственной смертью, когда его жизненные силы еще особенно активны, он переживает в момент смерти потрясающе много. Он переживает, сжатыми в одно мгновение, вещи, которые должны были развернутьсяв большой период времени. То, что он должен был пережить в течение тридцати пяти лет, следующих за первыми тридцатью пяти годами, то, что должно было бы распределиться на много лет, сжимается теперь в одно единственное мгновенье. Ибо, наиважнейшим переживанием в час смерти является то, что человек в этот час смерти приходит к тому, чтобы действительно увидеть свою телесность извне. Он видит, как эта телесность переживает переход от нахождения под управлением сил, которым она была подчинена раньше,  когда душа пребывала в теле, к становлению её природным существом, отданным природным силам, внешним физическим силам. Необычайно значительно   в момент смерти является то, что человек ретроспективно созерцает, как его организм передаётся физическим силам  природы. Если человек претерпевает  насильственную смерть, он внезапно не только передается тем природным силам, которые соответствуют норме, но он, как организм, простреленный пулей навылет,  становится подобен  неорганическому, безжизненному телу, он теперь полностью перемещён в неорга¬нический мир. Есть большая разница, зачах ли человек,  или настигнут внезапной смертью вследствие того, что извне, из Универсума смерть вторглась в его организм, будь то в виде пули, или в иной форме.  Тут происходит внезапная вспышка, воспламенение беспредельной духовности. Имеет место воспламенение духовной ауры, и тот, кто проходит через врата смерти, оборачиваясь, видит это воспламенение. Это воспламенение очень похоже на то, что происходит, когда люди предаются духовным представлениям. Это взаимозаменяемые ценности. Чрезвычайно интересно видеть, как  созерцаемая с той стороны, со стороны умерших, мысль, прочувствованная мысль созерцателя или творца художественного произведения, картины, рожденных духовной жизнью, сходна с тем ощущением человека, -  который, конечно, не сознает этого, -  страдающего от внешнего ранения, скажем, руки, когда рана причиняет боль. Здесь имеется большое родство между двумя событиями; одно может занять место другого.
Теперь вы будете понимать кармическую связь между двумя событиями. Конечно, довольно большое количество людей знало "положение звезд", об «аспекте звезд», когда приблизились сороковые годы девятнадцатого столетия. Когда оккультисты хотели обозначить такое событие как битва Архангела Михаила с дра¬коном, они употребляли техническое выражение: "Это — аспект звезд". - В то время существовало довольно много людей, которые знали, что происходит  значительное событие. (1840-41,42гг имел место парад планет в нижней части Зодиака –примеч. перев.) Были такие, которые хотели принять меры предосторожности, но другая чаша весов была, я бы сказал, слишком тяжело нагружена: материалистические чувства были слишком сильны у людей. И прибегли к тому, что оказалось наихудшим средством. Люди видели, что духовная жизнь должна войти в человечество. Это было показано совершенно ясно. Ибо в сороковых годах были поняты многие, многие знамения времени, убеждающие в том, что спиритуальная жизнь должна войти в человечество. Если бы эта спиритуальная жизнь в начале сороковых годов вошла в человечество, это человечество было бы избавлено от многих катастроф. Ибо то, что должно было произойти, исполнилось бы, но в другой форме. То, что кармически необходимо — происходит; но оно может произойти в разнообразных формах. Всегда надо придерживаться этого.
Я хочу высказаться более ясно: если сегодня человек размышляет над тем, что должно произойти в социальной области, или в другой области, он может сделать это двояко. Он может представить программу, сформировать программные понятия,  может придумать, каким должен быть мир в какой-то области. Это может быть представлено в прекрасно звучащих словах. Мы можем клясться этими словами, как догмами, но  в результате  из них не произойдёт ничего, — совершенно ничего! Мы можем иметь самые великолепные идеи о том, что должно быть, но из них ничего не получится. Идеи, как бы они ни были прекрасны, не ведут ни к чему.  Придуманные программы, — самая никчемная вещь в жизни. В  противоположность этому мы можем сделать что-то другое, - и многие люди делают это без какого-либо специально развитого ясновидения, - просто благодаря безыскусному,   интуитивному знанию условий  времени, спросить себя: что неминуемо произойдет в ближайшие двадцать или тридцать лет? Что заложено в нашем времени, что стремится стать реальностью? - И тогда, если человек разгадал, что произойдёт в каждом случае, он может сказать себе: теперь есть выбор,  - или взяться за ум и направлять развитие в том направлении, в котором оно будет происходить при всех обстоятельствах; тогда дело пойдёт хорошо. Или он отказывается от этого, пускает дело на самотек,  спит, не бодрствует; в этом случае то, что должно произойти,  осуществится путем катастроф, революций, катаклизмов и так далее. - Никакая статистика, никакие программы, как бы они ни были хорошо придуманы, не имеют  цены.  Ценность имеет единственно наблюдение того, что заложено в лоне времени.  Это должно быть принято, этим следует проникнуться, этим должны руководиться замыслы современности.
В 40-е годы (19в) многие люди, придерживающиеся программ, одержали победу над немногими, которые понимали то, что я только что изложил. Отсюда возникли различные попытки одухотворения человечества; спиритизм, например, был одной из попыток  спиритуализировать человечество негодными средствами, и предложить взаймы, раскрыть духовный мир, реформированный материалистически. Даже в мыслях человек может быть вполне материалистичным. Человек является материалистичным, если, например, говорит:  та или эта определенная группа человечества права, — почему же духовные силы не вмешиваются и не помогают им? Как часто слышим мы сегодня людей, говорящих: почему не вмешиваются духовные силы? - Я недавно дал ответ на это в более абстрактной форме: человечество должно сегодня быть свободным. Те, кто спрашивают: почему духовные силы не вмешиваются? — исходят из предположения, что вместо людей политику должны делать призраки. Безусловно, это был бы очень легко достижимый прогресс,  если бы вместо людей духи проводили бы необходимые реформы. А они этого, конечно, не делают, так как люди должны быть свободны. Ожидание призраков — вот что сбивает людей с толку; оно отвлекает их внимание от того, что должно происходить. Таким образом,  то время, когда человечество, в соответствие со своей жизнью,  вырабатывало себе  утонченные духовные понятия, явно живущие в некоторых людях, было, с другой стороны именно тем временем, когда человечество  подвергалось сильнейшим материалистическим искушениям. Люди были просто не в состоянии  различить утонченные спиритуальные понятия  и ощущениями, с одной стороны, и то, что, с другой стороны, подступало к ним как искушение;  что противодействовало овладению тем, что было спиритуализировано внутри них самих, что действительно являлось несколько спиритуальным. Именно потому, что люди не поняли в должное время, как должно происходить развитие, наступила наша катастрофическая эпоха, стали необходимы наши нынешние трудные времена. Без этой тяжкой современности человечество погрузилось бы еще глубже в неверие в самого себя. Оно бы еще больше пришло к тому, чтобы, - хотя и развивая спиритуальное, -. отрицать это спиритуальное.
Таковы кулисы исторического становления. Я очень хотел бы, исходя из этого заднего плана, осветить многое, находящееся на переднем плане; но по понятным причинам это не может быть сделано особенно в наше время. Я должен предоставить каждому, лично осветить для себя то, что живет в нашем непосредственном настоящем, рассматриваемом со стороны заднего плана, который я только что описал.
 Проспать события, которые я характеризовал, значит проглядеть острые углы и контуры жизни. Но если мы проглядим острые углы и контуры жизни, возникают компромиссы. Бывают времена, подходящие для компромиссов. Время, предшествовавшее сороковым годам девятнадцатого столетия, подходило для компромиссов, но   для нашего времени это не подходит. Наше время требует, чтобы мы видели вещи, как они есть: со всеми их углами и контурами. Однако это побуждает человеческую душу — именно, по причине наличия этих острых углов и контуров — сонно закрыть  глаза на эти острые углы и контуры. То, что я только что сказал, замечается и в отношении величайшего, значительнейшего события в человеческой эволюции.
В отношении величайшего события мирового развития совершившаяся эволюция как раз выдвинула эти острые углы и контуры, даже в отношении величайшего события мирового развития — Мистерии Голгофы! Мы знаем все толкования, которые делались в ходе теологического развития девятнадцатого столетия в отношении Мистерии Голгофы. С момента, когда Лессинг (Готтхольд Эфраим Лессинг 1729—1781) — говорил о христианстве в своих теологических сочинениях и статье "Воспитание рода человеческого", начали говорить о Мистерии Голгофы, вплоть до теолога Древса (Артур Древс  1865—1935; отрицал историчность Иисуса Христа. Его "Миф о Христе" в 2х   томах появился 1909 — 1911 годах). в отношении нее говорилось всё, что только возможно. И можно сказать: всё теологическое развитие 19 века дает  полнейшее доказательство того, что люди совершенно разучились понимать что-либо вообще относительно Мистерии Голгофы. Было, однако, несколько очень интересных публикаций, касающихся Христа Иисуса.  Возьмите, например, датские. (Доктор Георг Ломер "Иисус Христос глазами психиатра", Бамберг, 1905 г. Датская публикация: Эмиль Рас-муссен "Иисус. Сравнительный психопатологический этюд". Лейпциг. 1905 г..) Эта датская публикация написана полностью с точки зрения естественнонаучно мыслящих. Автор утверждает: я — психолог, физиолог и психиатр, и я исследую Евангелия с этой точки зрения.  К каким же заключениям он приходит? Конкретно, в смысле современного психиатрического суждения, он приходит к следующему: образ Христа Иисуса, Который обрисован в Евангелиях, является образом больного. Мы можем представить себе Христа Иисуса только как лицо, страдающее безумием, эпилепсией, патологическими видениями и тому подобными состояниями; он обладает всеми симптомами серьезной психической болезни.  —  Когда прочтешь людям самые важные места этой книги, как я недавно это сделал  (В лекции от 24 декабря 1917 г. в Дорнахе в " Мистериальных истинах и Рождественских импульсах" ПСС, т. 180)., то они ужасаются. И это понятно; люди ужасаются, когда то, что они почитают священным, описывается как патологический случай. Но каковы реальные факты, стоящие за этим? — Факты, мои дорогие друзья, следующие: Из большого числа нечестных соглашателей выдвигается один, кто основывается полностью на естественнонаучной точке зрения; он не идет ни на какие компромиссы, а утверждает: я — ученый, потому я должен говорить так, как я это делаю; потому что таковы факты.
Если люди честно встанут на точку зрения естественной науки, они должны будут держаться подобных взглядов. Здесь как раз налицо те острые углы и контуры, иначе и быть не может. Не может быть иначе, как: либо оставить естественнонаучную точку зрения и встать на духовнонаучную — тогда тоже оставаясь честным. Либо  можно оставаться честным на естественнонаучных позициях, тогда надо действовать без компромиссов, как размышляет такой недалекий, но честый в своей области человек, который всего лишь полностью ограничен, но свою ограниченность не маскирует, ограничен, но последователен. Надо встать на эту точку зрения. Когда люди увидят, что делает сегодня необходимм многие нюансы, когда это ясно выступит, тогда впервые вы увидите жизнь без компромиссов.
Кто-то передал недавно мне в руки занятную записку со ссылкой на книгу, которая уже известна мне, но так как у меня нет здесь с собой книги, я прочту вам только то, что написано в этой записке. То, что подобная записка попала мне в руки, свидетельствует о том, что сегодня все возможно.
"Каждый, кто сидел на гимназической скамье, помнит незабываемые часы, когда он, изучая Платона, должен был "наслаждаться" беседами Сократа с его друзьями. Незабываемыми по причине невероятной скуки, которая порождалась этими беседами. Он, может быть, вспомнит, что эти беседы показались ему исключительно глупыми; но, конечно, он не смел высказать такое мнение, так как ведь человек, о котором шла речь, был Сократ — величайший философ. —  Такой, совершенно неоправданной оценкой храброго афинянина производит опустошение книга «Сократ-идиот» Александра Мошковского (Александр Мошковский 1851 — 1934 — известен больше как писатель-юморист. С 1886 г., редактор "Веселых страниц". Книга "Сократ — идиот" появилась в 1917 г. в Берлине.)  В этой небольшой, занимательно написанной книге историк широкого профиля Мошковский берет на себя задачу полностью лишить Сократа его философской славы. Заглавие "Сократ - идиот" должно быть понято буквально. Мы не ошибемся, предполагая, что эта книга вызовет научные споры."
Вы, может быть, подумаете, как это ужасно, что пишут¬ся подобные вещи. Но я совсем не нахожу это ужасным. Я нахожу это самоочевидным и вполне честным со стороны Мошковского; ибо в соответствии с его идеями и чувствами он не мог сделать иначе, если хотел оставаться последовательным, как назвать Сократа идиотом; это само собой разумеющееся. Делая это, он более честен, чем многие другие, которые, придерживаясь своих взглядов, должны были бы так же назвать Сократа идиотом, но не делают этого из  соображений компромисса. Я думаю, что мне не нужно говорить, мои дорогие друзья, что вам не следует, выйдя, из проницаемых стен Мюнхенской ветви сейчас же распространять новость, что я солидарен с Мошковским, когда он объявляет Сократа идиотом. Я надеюсь,  вы понимаете, что я действительно имел в виду.
Но точно также я должен признать то, что люди в наше время приходят к некоторым суждениям потому, что они прибегают к нечестным компромиссам. Невозможно думать о психических заболеваниях, как думают современные психиатры и не написать книгу, подобную книге датского автора, касающейся Христа Иисуса. Этого невозможно не сделать. Было бы нечестно, не отбросив этих понятий и не заменив их духовными понятиями, не принять точку зрения, что Христос Иисус был психически больной. Если ознакомиться со взглядами подобных людей, если знать своеобразные взгляды Александра Мошковского относительно   теории радиации и теории квантов,  -  таких людей надо просто знать, надо знать  воззрения Мошковского  относительно границ познания, об устройстве мира,  - можно понять, почему он, если хочет остаться честным и последовательным, должен считать Сократа, а также и Платона идиотами.
К тем импульсам, которые особенно необходимы человечеству, относится, прежде всего, следующее: отбросить компромиссы, не заключать компромиссов, по крайней мере, в своих душах.  Важно, чрезвычайно важно рассматривать это как требование нашего времени. Ибо к важнейшим импульсам Духа Времени Михаила относится: пролить свет ясности  в души людей. Если хотят следовать за Архангелом Михаилом, необходимо вливать ясность в человеческие души, преодолевать сонливость. Эта сонливость возникает и в других сферах, но больше всего сегодня необходимо видеть последствия какого-либо дела. В предшествовавшие эпохи это было иначе. В более ранние времена в течение столетий, когда перед Архангелом Михаилом европейское человечество управлялось Архангелом Гавриилом, компромиссы, которые человечество допускало в своем мышлении, смягчались влиянием духовного мира. Михаил — это тот Дух, который работает над свободой человека в самом высоком смысле. Тем самым  Михаил поступает правильно. Вы не должны думать, что Михаил поступает неправильно,  он поступает правильно. В бессознательных областях души каждого человека сегодня резко очерчены  все контуры и углы духовной жизни. Это уже имеет место. Тот, кто имеет хотя бы малейшие задатки, пусть они ещё малы,  - задатки  извлекать то, что существует в глубинах душевной жизни как скрытое видение, тому известно, что  сегодня, в сущности, всё в  душе живет, будучи построено на  противоречии и разладе. Он знает, что в душах уживается друг с другом современная материалистическая психиатрия,  которая не боится  видеть эпилептика в Христе Иисусе, и тем не менее признавать Христа Иисуса.  Он это знает. Если  эти вещи, хоть немного осознаются, поднимаются в сознание, если каждый, кто имеет к тому хоть малые задатки,  поднимает эти вещи в сознание, ему становится ясно, как обстоит дело. Было бы интересно, если бы хороший художник, с истинным пониманием нашего времени, написал бы "Христос глазами современного психиатра", изобразив это на уровне экспрессионизма. Результат был бы очень интересен, если бы художник имел истинное понимание того, что разыгрывается в настоящее время в основах душевной жизни..
Видите ли, в наше время мы должны копать глубже, если хотим овладеть тем, что происходит на поверхности бытия. Но надо понимать, с другой стороны, что люди поддаются некоторой трусости и отсутствию мужества, когда они должны подступать к указанным вопросам. Вот дру¬гое, необходимое в современности: мужество, даже некоторая дерзость в образе восприятия, в образе мыслей — дерзость, которая не  притупляет наши понятия, но делать их максимально острыми. Я сказал все эти вещи, для того, чтобы их наблюдали, насколько это духовно доступно каждому. Надо наблюдать сами эти вещи, если человек действительно хочет наблюдать духовную жизнь современности. Всё то, что должно было быть сказано сегодня надо обнаруживать во внешних событиях, извлекать из внешних событий;  духовный исследователь более точно описывает их, поскольку видит их подоснову. Если же эта подоснова становится известной благодаря описаниям духовного исследователя, тогда человек в этих событиях найдёт еще большее подкрепление того,  на что, например, было указано сегодня.
Иной человек спрашивает сегодня: что,  в сущности, он должен делать. - Это так очевидно, что он должен делать. Можно сказать так: надо открыть свои глаза, то есть, конечно, духовные глаза. И если каждый откроет глаза, тогда появится и воля. Воля во многом зависит от места, которое занимает человек. Не всегда возможно именно на своём месте, в соответствии с  кармой, совершать верные поступки, но каждый должен стараться раскрыть глаза на духовном уровне.  Сегодня, однако, часто случается следующее: если кто-то пытается сообщить людям на словах то, что необходимо для нашей эпохи, они быстро закрывают свои глаза, затем быстро отвращают от этого и свой ум. Это есть качание чаши весов в другую сторону.
Когда я говорю так, это может легко показаться критикой нашего времени. Это не было моим намерением. Я имел в виду следующее:  привлечь внимание к тому, что как импульсы спиритуального мира,  должно вступить в человеческие души, в человеческие умы, если мы хотим выйти из того катастрофического времени, в котором мы живем. Как сказано, в конкретные детали, к сожалению, входить невозможно. Каждый должен сделать это  для самого себя сам.

Алекс:

ОДИННАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Мюнхен 2 мая 1918
Перевод с немецкого А.Демидов

Растущая враждебность к антропософии со стороны представителей религии. «Христос в них»: смешивание Христа с Ангелом. «Бог» и «дух» в словарях. Маутнер и Болль. Люди больше не могут становиться старыми. Экзамен на одарённость, тест на интеллектуальность. Голова и конечности. Действие Народных Душ посредством различных элементов.


Сегодня, в первый день наших обсуждений на ветви, давайте,  - как это соответствует условиям времени,  - займёмся рассмотрением, нацеленным на то, что как свет может благодаря нашим духовнонаучным устремлениям осветить некоторые вещи, выступающие навстречу человеку в наше время. Эти вещи выступают навстречу, ставя вопросы, требуя; в их отношении должны быть выполнены задачи, задачи, поставленные в высшем смысле Духом Времени. От их понимания каждым отдельным человеком может зависеть многе в судьбе человечества в ближайшем будущем. Возьмём за исходный пункт то, что может находиться к нам ближе всего. Вы заметите, что уже в течение долгого времени происходит в некотором смысле изменение настроения со стороны внешнего мира по отношению к нашей антропософски ориентированной духовной науке. За этим изменением настроения стоит то, что там или тут на  эту духовную науку смотрят с возрастающей враждебностью. Только тот, кто не в состоянии правильным образом по достоинству оценить историю духовного движения, может удивляться такой смене настроения, такому изменению настроения; оно выступит с ещё большей интенсивностью. Пока такое движение как это удерживается в своих основных делах в пределах сектантских потребностей, пока оно держит себя так, что там или тут в разных городах сходится пара людей, как сектанты сходятся в переднем или заднем домике, чтобы то, или иное сектантски продвинуть, до тех пор на такое развивающееся движение смотрят с некоторым снисходительным благодушием, которое может тут, или там превратиться в нечто иное, но, в общем, считают, что нет необходимости серьёзно относиться к такому движению; оно, мол, снова исчезнет, а пространство в тех передних или задних домиках, где по-сектантски, больше на семейный лад продвигались такие дела, может быть использовано для чего-то другого. Такое настроение по отношению к нашему движению существовало во внешнем мире в течение многих лет, а враждебность возникала более или менее локально, поднимаясь там или тут из общего настроения. Но это дело несколько изменилось вследствие того, что с нашей стороны прилагались всё большие усилия, чтобы преодолеть сектантский характер. Несмотря на то, что именно из самих рядов нашего Общества всё снова и снова возникало сопротивление против преодоления этого сектантства, против объединения с общей культурой современности. Стало необходимым предпринять энергичную попытку против всякого сопротивления и всякой враждебности путём объединения с культурными стремлениями современности. В дальнейшем надо будет не только собираться и уютно читать вслух лекции и тому подобное,  - хотя, само собой разумеется, это может быть прекрасной семейной задачей.  Будет необходимо разбираться с тем, что там и тут хотят люди, примыкать к тому, что хотят там или тут, для того, чтобы благодаря смене обстоятельств, и даже совместно с противостоящими движениями внешнего мира находить то, что должна обрести современность благодаря антропософски ориентированной духовной науке.
Очень значительной задачей для наших друзей будет: достичь развития  подвижности духа, необходимой для того, чтобы найти этот выход из этой удобной, надежной, тёплой фамильярности, семейственности. Это необходимо, но эта необходимость ещё не везде почувствовали. Но это непосредственно ведет к тому, чтобы спросить себя: как в будущем те или иные импульсы нашего духовного движения будут согласовываться с тем, что устарело, или заново возникло, с тем, относительно чего верят, будто это нечто новое,  - как с такими движениями будет согласовываться то, что будет исходить от нас? Как это будет формироваться?
Прежде всего, несмотря на всё кажущееся тут и там согласие с той или иной стороны, сопротивления будет особенно велико со стороны официальных представителей религиозных конфессиональных мировоззрений. Эти религиозные конфессиональные представители мировоззрений, из рядов которых будут являться образцовые знатоки нашего движения, будут в своей многочисленности всё снова и снова акцентировать то, что они могут вычитать из унаследованного достояния их мировоззрений. Они будут находить согласие у массы современных людей, которые хотя и не склонны верить в авторитет, но поддаются любому авторитету. В частности, будет трудно распространять содержание духовной науки вопреки этому настроению, и вопреки этому настроению, основанному на исключительном его удобстве, столь привычному для человеческих душ, обеспечить им  отношения с духовным миром. Как много, в сущности, есть в современности людей, которые говорят: ах, вот приходят тут некие духоиспытатели, и конструируют все этажи, вплоть до иерархий! Только через иерархии Ангелов, Архангелов и так далее человек может подступиться к высшей духовности, к высшей божественности. – Всё это такие люди находят слишком «интеллектуальным», чтобы сопутствовать ему: они указывают на простые, как они называют наивные отношения, посредством которых благодаря сильному внутреннему переживанию душа может придти к Богу или ко Христу и тому подобному. Сегодня это то, что можно всё снова и снова услышать от благожелателей: непосредственное переживание высшей божественности! Почему человек должен нуждаться в таком многочисленном иерархическом посредничестве, чтобы придти к духовным познаниям? Обрести общность с высшей божественностью он может благодаря простому детскому переживанию.
Однако тут мы должны спросить себя:  что же происходит в душе тех, кто действительно, с известной честностью, если такая честность удобна, характеризуют свои стремления так: они говорят о Божественном, которое они переживают. Есть люди, которые испытывают некоторый подъём в своей душевной жизни, вследствие которого им всё то, что они называют духовным, Божественным, кажется иначе, нежели это  казалось им прежде. Одни называют это евангелизацией, другие – иначе, дело не в этом. Это вера в то, что эти люди детским, наивным образом нашли доступ к высшей Божественности. Некоторые люди просто представляют себе, что они в своём внутреннем мире переживают Христа. Но, что же они переживают в действительности?
Я исхожу из того, что переживания, которые имеются здесь в виду, настоящие и честные, что люди действительно переживают нечто такое, что они испытывают как настоящий подъём, переворот в их душевной жизни. Я исхожу из вполне честных убеждений. Я исхожу из некоторой непредвзятости по отношению к традиционным конфессиональным направлениям веры. То, что переживают эти люди, является в лучшем случае ближайшей духовностью, которую способен пережить человек. Что это за ближайшая духовность? Такой ближайшей духовностью является то существо из иерархии Ангелов, которое выделено каждому человеку в качестве его водителя, которого человек может освятить, окрестить, как хочет: (называя) Христом, высшим Духом, как он хочет! – Дело не в том, как назовет Его человек, дело в том, что имеется в действительности, что приближается к душе, если человек имеет честное действительное переживание: это Ангел. Это Ангел, только этого Ангела человек считает высшим Богом. Человеку удобно приписывать этому нечто другое, и то ближайшее, что он переживает, рассматривать как своего Бога, конструируя тем самым наиболее эгоистическую религию, которую только можно сконструировать! Дело не в том, чтобы все люди договорились, когда давали этим вещами одно и то же название, ибо, когда эти люди не хотят переживать ничего иного, как только указанное, каждый из них переживает лишь своего Ангела, каждый молится только своему Ангелу. И когда звучит ещё так много проповедей о едином Боге, о кажущемся монотеистическом Боге, в действительности говорят лишь о миллионах Ангелов, которым молятся люди и которым они дают одинаковые имена; так эти люди вводятся в заблуждение, будто бы эти миллионы существ являются лишь одним существом. Такова действительность, это значит, что предаются иллюзии, когда хотят соединиться с таким крайне эгоистическим Богом.
Имеются внешние признаки того, что я только что высказал. Попробуйте найти себе убежище в каких-либо научных вспомогательных средствах, которые могут понадобиться при таких обстоятельствах, и тогда вы сможете узнать нечто странное: обратитесь к наиболее научным результатам в этой области и попытайтесь узнать о том, какое происхождение имеет это весьма употребительное слово. Вы найдете одно слово, относительно которого все специалисты в области немецкого языка скажут: происхождение его установить нельзя. – Это слово  - «Бог», “Gott” и его прилагательное «божественный», “goetlich”. Возьмите словарь немецкого языка: статья «дух», “Geist”  в словаре мало удовлетворительна, но, всё же, более удовлетворительна, чем статья «Бог», “Gott”. Отсюда вы узнаете вообще только то, что никто не знает, откуда происходит слово «Бог», “Gott”. Существуют всевозможные гипотезы, но никто не знает, откуда оно происходит. При наличии такого научного результата отступит ли человек в страхе перед утверждением, что множество людей, которые говорят о Боге и божественном, совсем не знают, о чём они говорят? Само собой разумеется, что поскольку они используют слово неизвестного происхождения по отношению к чему-то такому,  им очень хочется его использовать именно для этого. Дело обстоит гораздо серьёзнее, чем это хотели бы признавать. Но эти вещи не хотят принимать близко к сердцу. Человек совсем не знает, насколько сильно он живёт в какой-то фразе, и каким счастливым чувствует он себя, если может жить в этой фразе. Это первое. Но можно обнаружить и нечто другое.
Если исходить из реальности относительно того, что переживают эти люди, если они сегодня, даже выступая за конфессиональные пределы, говорят о своём Боге, которого они переживают в своём внутреннем мире, - они могут считать себя мистиками или теософами, - можно бесконечно часто слышать, что эти люди говорят: дело только в том, чтобы пережить Бога в своём внутреннем мире, внутри себя, чтобы быть внутри себя единым со своим Богом. – Но с чем,  всё же, становится человек единым? Если проследить, с чем же делается единым человек, не зная об этом, оказывается, что это, ни что иное, как его собственная душа, до того как она  благодаря зачатию и рождению вступила в физическое бытие, как эта душа между последней смертью и этим рождением. Сегодня человек, даже если он честно хочет быть религиозным, молится или своему Ангелу, или своему собственному «я», каким оно было до рождения или до зачатия. Это он называет своим Богом и облекает словом неизвестного происхождения; но то, что он в действительности смутно чувствует поднимающимся из подсознания, это он сам. Для того, кто провидит действительность, оказываются курьёзными выступления тех, кто постоянно со всех церковных кафедр говорит о предопределении; поскольку последнее нельзя представить без повторных земных жизней. Ведь в действительности они говорят о повторных земных жизнях, а именно, о собственном «я», которое идет через эти повторные жизни, но в то же самое время отрицают факт существования этих повторных земных жизней. В действительности тут говорят ни о чём ином, как о том, что антропософия хочет сделать осознанным знанием для человека.
Эти люди находят, что надо дать этому делу имя неизвестного происхождения. Они, в сущности, говорят о том, что смутно выступает вверх из подсознания, что человек может испытать в мистическом переживании. Вот это они и называют совместным бытием человека с Богом. В действительности же это совместное бытия человека с самим собой, со своим «я» (Selbst), каким оно было перед рождением. Если  человек называет это Богом и требует от людей, чтобы этому Богу молились, то он требует от людей молиться ему самому. Языческое, якобы божественное служение (Goetzendienst) самому себе – вот чем является сегодня то, что осуществляется как религиозный культ. Сегодня необходимо высказываться об этом, поскольку это знаменует собой всю серьёзность действительности. Но это в то же время неудобно, неприятно, ибо указывает на необычно глубоко заложенную жизненную ложь, которая пронизывает нашу жизнь.
К этой жизненной лжи, в сущности, привело то, о чём я уже упоминал здесь; в 869г (по Р.Х) на восьмом экуменическом (мнимо-вселенском) Соборе в Константинополе был упразднен Дух. Я упоминал, что философски не предубежденные люди, которые исходят из так называемой беспредпосылочной науки, говорят сегодня о том, что человек состоит из тела и души. В действительности он состоит из тела, души и духа. Но в 869 г. было запрещено говорить о духе. Ничто не отрицалось христианскими философами средневековья так сильно, как разговоры о так называемой трихотомии, разговоры о духе.
Но как скоро оставили трихотомию, из которой исходил, например, ещё Дионисий Ареопагит, копии трудов которого были изготовлены в 6 веке по Р.Х., причём все они говорят о высших иерархиях, как скоро распрощались с тем, против чего усердно ведут борьбу даже сегодня, - с древним гнозисом,  который сегодня выступает перед нами, конечно, в другой форме, но который в своё время был исключительно высок, как скоро распрощались с ним и всё внимание обратили на удобства интеллекта, - тем самым было предопределено постепенно заговорить о том, что на душевном уровне ведет к страшной жизненной лжи. Не удивительно, что, поскольку духовная наука должна говорить правду о таких вещах, она возбуждает сегодня жестокую враждебность. Человек сегодня не входит в то, что, в сущности, хотят люди привести к выражению в своём внутреннем мире; нет, дело обстоит так, что сегодня люди по большей части полностью разучились слышать на душевном уровне.
Иногда на поверхность выступают гротескные примеры. Для этих людей дело больше не в том, что говорится в действительности, но в том, чтобы самому сказать что-либо, причем совершенно безразлично, подходит это или не подходит. Это не единичное явление, это типично, это происходит на каждом шагу. Я мог бы насчитать вам не сотни, а тысячи примеров. Это приходит и в область литературы, это проникает во всю картину мира в целом.
Однако с этими делами, с такими духовными правилами современности внутренне связано то, что импульсирует современность, что движет ею и что, в конце концов, привело к такой катастрофе. Указывать на это надо всё снова и снова. Сегодня всё ещё находятся люди, которые стремятся говорить о любви к ближнему, говорить о том, чтобы человек относился к другому с пониманием и любовью. Но в действительности ничего этого не существует; в действительности существует основное настроение, которое высказано у Фрица Маутнера по поводу Болля (Фриц Маутнер 1849-1923 философ-языковед; Франц Болль написал книгу «Вера в звезды и значение звезд»  с критикой которой Маутнер выступил в «Берлинском ежедневнике» 28 марта 1918 г. В той же газете Болль заявил, что в критикуемых пунктах он придерживается того же мнения, что и Маутнер. См. Также том 181, ПСС л 19), где он страшно ругает того (Болля), кто с ним, в сущности, совершенно согласен.
В таких вещах выражается то типичное и характерное, что столь остро и ясно бросается в глаза в современности. Только если человек развивает волю для того, чтобы с пониманием войти в такие вещи, он находит опору, которая необходима для того, чтобы сегодня в том месте, на которое он поставлен своей кармой продвигаться вперед в смысле общечеловеческого развития.
Сегодня, прежде всего, надо познать следующее: человек действительно должен смотреть на то, что развивалось в человеческом существе от последней смерти до нынешнего рождения. Не надо и дальше обманывать себя, впадать в иллюзию вследствие самообожествления, вследствие моления самому себе, когда то, что человек находит в себе как свое настоящее «я», он называет Богом. Больше нельзя предаваться этому обману, но необходимо смотреть на то, что каждый в качестве наследия посредством своего рождения приносит из духовных миров в своё физическое бытие. Где это, в сущности, помещается? Да, мои дорогие друзья, мы приносим всё это с собой, мы приносим в наше физическое бытие огромное достояние мудрости и духа благодаря нашему  рождению. Где же это достояние помещается? Мы все, рождаясь, так мудры, что  даже не могли бы поверить, насколько мы мудры. Но где же находится эта мудрость? С одной стороны она, будучи неким волшебным образом заколдована, помещается в нашей телесности и её задатках, с которыми она была соединена; с другой стороны она помещается в нашей судьбе. От последней она хочет освободиться, спастись. В современном временном цикле человечества заложено то, что это унаследованное достояние  высвобождается благодаря свободной деятельности человека, поднимается наверх как высшее «я»-познание того, что, будучи заколдовано, лежит в нас самих и нашей судьбе. К некоторому прозрению этого мы можем придти благодаря тому, что уясним следующее: сегодняшний человек живёт иначе, нежели человек истекших культурных эпох.
Я хочу напомнить вам кое-что, о чём я уже вспоминал тут. Я упоминал о том, что в первом культурном периоде послеатлантической эпохи человек жил иным образом, нежели сегодня. Он духовно-душевно сживался с тем, что изживалось в нём телесно. Так как сегодня мы, будучи детьми, сопереживаем  как особенный перелом смену зубов, как на душевном уровне мы переживаем половое созревание, так человек первой послеатлантической культуры вплоть до пятидесятого года переживал своё телесное бытие. Затем наступило время, когда он переживал это лишь до сорока лет, затем до тридцати. Мы сегодня переживаем эти вещи лишь до двадцати лет. До двадцати лет переживает современный человек то, что происходит в нём телесно, на уровне тела; затем он в известной степени эмансипируется от этого. Он больше не может переживать само по себе то, что живёт в нисходящем жизненном развитии; он может переживать это благодаря тому, что он позволяет духовности побуждать его на душевном уровне. Духовная наука должна дать импульс, чтобы высвободить то, что, будучи заколдовано, заложено в нашем теле или в нашей судьбе. Наше сегодняшнее воспитание ещё долго не подойдёт к этому, не говоря уже о продвижении вперед. Надо увидеть, что в самой ранней юности в человека должен быть заложен импульс, для того, чтобы человек научился понимать, как надо становится старше. Сегодня люди не умеют становиться старше. Они, в лучшем случае, понимают, что волосы у них станут седыми, или, - что сегодня особенно часто происходит,  - появится ранняя лысина, или тому подобные знаки. Но это не то, что могло бы быть в человеке: ожидание, исполненное надежды ожидание каждого нового года, с уверенностью: когда человек становится старше, он каждый год переживает нечто такое, чего он ещё не мог пережить раньше. Каждый год приносит нечто новое, каждый год приносит новое откровение, если человек умеет его использовать.
Людьми должно завладеть настроение, благодаря которому они говорят себе:  сейчас мне  двадцать лет, тридцатилетний и сорокалетний пережили нечто, что я ещё не могу пережить сегодня. Я должен ждать, тогда мне это откроется.  – Вы только подумайте серьёзно и подробно, что, в сущности, означает, - направить воспитание так, чтобы человек смотрел на ход своей жизни с надеждой и ожиданием. Сегодня широко  распространено противоположное настроение. В самой ранней юности люди уже хотят быть избранными в государственный парламент или в другой парламент, поскольку они верят, что человек в ранней юности уже закончен, он готов, он уже обладает всем. Как часто сегодня встречается, что юнец или юная девица при любых обстоятельствах заявляют: это моя точка зрения! – Сегодня каждый имеет «точку зрения» в самом, что ни на есть раннем возрасте жизни. Этим людям совершенно неизвестна  надежда на то, что жизнь скрывает тайны, которые открываются лишь постепенно. Однако было бы очень значительно, если бы это вошло в наше воспитание. Тогда человек имел бы волю, постепенно высвобождать то, что заколдовано в нашей телесности и в нашей судьбе.
Во всяком случае, будучи просвещенным относительно этих вещей, человек должен будет в ином свете видеть культуру в её постепенном развитии. Он должен будет спросить себя: как, собственно, найти верную опору для того, чтобы постепенно высвобождать то, что будучи заколдовано, заложено в нас? – Да, тут, возможно он будет должен предложить в качестве вопроса нечто другое: почему человек должен высвобождать то, что он имеет в себе в заколдованном виде? Не было бы более удобным оставить всё это во плоти, в нервах и крови? Тут можно не беспокоиться, пока не умрешь и не вступишь в другой мир; там это бытие может продолжиться. Пусть человек предоставляет этим нервам, мускулам, этой судьбе то, что, будучи заколдовано, лежит в нём. Почему он должен высвобождать всё это? Человек может и должен освобождать это по той причине, поскольку дух на своем пути подчинен совершенно определенным законам. То, что было придано нам как наследственное достояние из духовных миров, хочет наружу, оно хочет освободиться из своего заключения. А это наступает, когда оно принимается в сознание. То, что заложено в теле и судьбе, хочет подняться, переместиться вверх, в наше сознание. Свой истинный оплот оно имеет в нашем сознании. Оно должно жить в нашем сознании, а не в заколдованном виде в нашей нервной системе и системе кровообращения, в наших мускулах или в наших костях. Ибо оставаясь в нервах, мускулах и костях, или в неопределенной, только пассивной судьбе эта духовность перерождается в нечто другое: в самые худшие силы. Она определена к тому, чтобы посредством сознания быть перенесенной в жизнь. Если же эта духовность остается соединенной с человеком вне сознания, помимо сознания, то она преображается или в люциферические или в ариманические силы, она постепенно переходит к Ариману или Люциферу.
Однако в течение долгого времени в нашем западном культурном развитии приходилось считаться с люциферическими силами, а сейчас, вследствие совершенно особенного авторитетного духовного потока приходится считаться с ариманическими силами, приходится жить с ними дальше. Человек должен быть поставлен в жизнь, он должен найти своё место в жизни: к этому его надо воспитывать. Он развивал известные импульсы, известные чувства, известные ощущения. В чём он особенно нуждался для этих импульсов, для этих чувств? Оглядите мир вокруг; сейчас он у упадке, на ущербе, скоро он будет значить совсем мало, но на протяжении столетий  он значил много, очень много: ордена, знаки отличия, титулы, достоинство. Но что стоит за всем этим? Чувства, ощущения, направленные на то, чтобы развивать порывы, вожделения, развивать в человечестве люциферическое начало. Задумайтесь, сколько люциферического элемента устремлялось в природу человека, выращивалось в ней, чтобы на окольном пути посредством этого люциферического поставить человека на то место, на которое его хотели поставить. Это был люциферический период. Он истекает. Едва ли есть необходимость говорить о нём теперь, ибо то, что происходит в этой области, истекает, откатывается назад. Даже если люди ещё не верят, насколько это имеет место, они увидят это. Когда говорят об люциферических импульсах, говорят о том, что уже иссякло.
Однако ариманическое в  угрожающей форме выступает вперед, поднимается. Вот пример этого: сейчас  в немецких и иных «культурно-образовательных дебрях» идет хвастливая компания, - как её называют, - которая необычайно много сулит для культивации человечества будущего: это то, что называют тестом на талант, экзаменом на одаренность человека. В рамках ученого мира новейшего времени возникло совершенно особое растение: это известные психологи, известные «душеведы». Они развивают экспериментальную психологию, они экспериментируют над человеком, чтобы исследовать душевное начало. В последнее время эти люди занялись также и молодежью. Поскольку старая экзаменационная система и социальный порядок их больше не устраивает, они обращаются к молодежи и проверяют её на одаренность для того, чтобы, как говорят,  - это уже говорилось относительно выдающихся должностей, мест, - подобающий человек должен быть поставлен на подобающее место. Тут, само собой разумеется, надо начинать с детей, чтобы проверить, как обретаются такие права. Сначала проверяются способности понимания, при этом ставятся всякие эксперименты: как быстро ребенок разгадывает тот или иной неопределенный вздор, в котором должен быть заложен смысл. Проверяют его интеллект, проверяют его память. Интеллект, например, проверяют посредством того, что ребенку или молодому человеку предлагают два по возможности несовместимых, не связанных друг с другом слова, скажем, например, «зеркало» и «разбойник». Затем некоторому числу молодых людей, у которых хотят проверить интеллект, предлагают связать по смыслу эти два слова, сказав, что они хотели бы вставить между этими словами «зеркало» и «разбойник». Один может добавить следующее:  разбойник, если  он видит себя в зеркале, тоже может осмотреть себя.  – Такого будут рассматривать как самого неинтеллектуального. Другой выдумает следующее: у человека, которого разбойник мог бы ограбить или даже убить, есть зеркало; он издалека увидит, как к нему подбирается разбойник и может спастись. Это уже более интеллектуальный мальчик или более интеллектуальная  девочка. Сейчас предлагают журналы, в которых описаны такие методы проверки интеллекта, от которых волосы встают дыбом; эти методы будут развиваться и анализироваться как особые достижения современности. Таким образом, будут проверять интеллект, проверять память. Тут используют статистику. Тому, кто больше всего расскажет о том, что, например, могло произойти между разбойником и зеркалом, поставят ту или иную оценку, как в журнале, и тот, кто наберет больше всего оценок, кто сможет обнаружить больше всего духовных связей,  - тот и есть самый интеллектуальный, самый умный. Такого мужчину или женщину со всевозможной поддержкой направляют в особенную высшую школу и тому подобное. Наиболее характерно в таких вещах, которые сегодня действительно прославляются как особые достижения человечества,  - и самые  добродетельные педагоги со всей своей энергией заседают на этих экзаменах на одаренность,  - наиболее характерно тут то, что таким образом вообще даже не подступают к душевному началу, но проверяют в человеке только то, что на ариманическом уровне покоится в его телесности. Так проверяют лишь то, насколько сильно смог Ариман развиться посредством того или иного молодого человека. То, что таким образом вводится в человеческую культуру, является ариманическим импульсом. Но именно таким иллюзиям, таким обманам люди предаются сегодня.
Однако, значительным в нашем духовнонаучном развитии должно быть то, чтобы познавали его серьёзность. Конечно, в маленьких тайных кружках можно собираться и, как я говорил, с семейными удобствами читать лекции: это не задевает  того, что приходит извне, это проходит безболезненно. Но вот когда духовная наука начинает постепенно распространяться, начинает проявляться также серьёзность, и эта серьёзность может состоять  только том, что человек безоговорочно должен принимать в связи с тем, что развивается вокруг нас. Необходимо, чтобы человек понимал эти вещи, понимал так глубоко, как их следует понимать; необходимо, чтобы человек развивал подвижность духа, которая делает возможным  расстаться с сектантством, придти к светскому пониманию того, что должно быть внутри нашего духовнонаучного течения. Ибо из этой духовной науки должны возникнуть различные импульсы, которые станут оздоровительными импульсами по отношению ко многому, что в наше время приняло упадочный, декадентский вид. Прежде всего, внутри тех, кто хочет вступить в это духовнонаучное течение, необходимы духовная свобода и духовная самостоятельность.
На основе веры в авторитет это дело не пойдёт, необходимо лишь усвоение свободного, самостоятельного суждения. Ибо ничего из того, что говорится в духовнонаучной области, нельзя генерализировать, обобщать; все расценивается индивидуально, всё расценивается конкретно для данного определенного случая. Есть некоторое удобство в том, что человеческий дух так часто пытается привести вещи к всеобщему обобщению, однако этого не должно происходить, если приходят в духовную область Сегодня необходимо, поистине необходимо открыть себе доступ к таким познаниям, которые не останавливаются на неопределенном, абстрактном, мистическом, но благодаря охвату духовного внедряются в действительность. Верят в то, что можно быть большим мистиком и идти через мир своим собственным путем, не касаясь мировых событий, верят, что переживают Бога в своём внутреннем мире. Однако всё это является слабой духовной жизнью, столь слабой, что она не проникает в то, что существует в мире вовне, существует как действительность. Такие мистики не нужны современности. Отдельный человек может быть таким мистиком, поскольку он может убаюкивать себя удобной верой в то, что он переживает в своей душе нечто возвышенное. Но современность требует сильной духовности, которая проникает в непосредственную действительность. Современность требует не просто речей о высших иерархиях, но требует такого проникновения в существа высших иерархий, чтобы человек, исходя из этого познания существ высших иерархий, мог достигать прозрения в то, что окружает нас на Земле. Ибо теперь наступает время, когда человеческий порядок больше не может быть установлен иначе, как только благодаря действительному прозрению в сущность того, что развивается здесь на Земле, даже если неудобно это познавать.
Прочтите цикл, который я задолго до войны прочел в Христиании, чтобы подготовится к нынешнему времени, цикл об отдельных Народных Душах (том 121), о структурной связи отдельных народов. Там вы увидите, что человек может серьёзно воспринимать то, что известно высшим иерархиям, и что можно применить относительно конфигурации Земли. Такие познания необходимы в современности, так как такие познания могут послужить практической основой для того, что должно быть предпринято в будущем. Человек должен будет узнавать о том, что надо делать не из лозунгов пишущей и говорящей публики, которая сегодня говорит о народных свойствах, исходя из того, что они называют их наблюдениями, нет, человек должен действительно проникать в то, что живёт на Земле в импульсах духовности.
Конечно, сегодня думают, что тот, кто нечто пережил, должен говорить при всех обстоятельствах. Верите ли вы в то, что каждый, кто с 1789 по 1800 годы тупо жил в какой-либо деревушке в Провансе, может сказать что-либо умное о французской революции? Он пережил это событие; однако, лишь вследствие этого, он не сумеет сказать об этом ничего выдающегося! С таким же успехом бесчисленное количество людей  путешествовавших в Америку, в Италию могут, как это говорят теперь, судить о стране и о людях. Но то, что они скажут, не может быть особо ценным для суждения о том, что необходимо. Это зависит от того, имеет ли человек возможность проникнуть в подосновы бытия. Для этого сегодня необходимо, чтобы человек, с одной стороны не принимал произвольно материализм и не отрицал его произвольно, чтобы он не принимал или отрицал спиритуальизм. Нет: исследователь действительности, духовный исследователь в нашем смысле должен стать совершенно единым с ней, должен отождествиться с ней, независимо от того, возьмет ли он за исходный пункт, что он материалист или спиритуалист. Нам нет необходимости при любых обстоятельствах презирать материалистов, ибо дело не в том, исходит ли человек из материи, или из духа, если человек просто идет до конца! Тот, кто идет до конца, активно рассматривая материю, тот находит дух в том, что происходит вокруг нас на материальном уровне, а тот, кто хочет опереться на дух и постоянно говорит: дух, дух, дух  - тот прежде всего должен видеть, что он находит путь от абстрактного понимания духа к конкретному пониманию того, что происходит на материальном уровне. Ибо то, что происходит на материальном уровне, есть откровение духа, но только человек должен развить истинную веру в духовное. Тот, кто не ведет жизнь, исполненную ожидания того, что каждый новый год может излучать в нас новые тайны, когда мы станем старше, тот в действительности верит не в Бога и не в дух, когда он слишком много говорит о Боге и о духе. Он верит, что для вынесения суждения обо всем человеку достаточно двадцатипятилетней зрелости. Но тогда остальная жизнь оказывается для души бесполезной, ненужной; так как Божество уже не открывает ничего иного.
Человек должен с духом проникнуть до материального, понять его. Духовное должно уплотниться, чтобы смочь найти материальное. Если то, что происходит снаружи в мире как материальные явления, мы охватываем только тем, что находится в нас, то мы должны сказать: существует пропасть между внешним и тем, что происходит в нас. – Но духовная наука призывает приблизить к себе внешнее и себя приблизить к внешнему так, чтобы обо встретились. Мы способны на это в отношении отдельного человека, мы способны на это в отношении земной эволюции. Такие вещи должны быть поняты. Естественная наука, как я сообщал вчера, менее всего способна понять, что голова проделывает обратное, попятное развитие, а конечности  -  сверхразвитие. (Ueberentwicklung). Понять эти вещи особенно необходимо. Как  понять эти вещи? Их понимают благодаря тому, что отходят от обычных представлений, от абстракций и относительно наших собственных представлений формируют имагинативные воззрения. Человек не может видеть своих собственных представлений, без того, чтобы одновременно не приблизиться к тому, что происходит в нашей голове на материальном уровне, когда мы представляем. Если человек имеет обычные представления обычного сознания, он не замечает, что происходит в голове. Он замечает это только тогда, если он поднимается к имагинативному мышлению; он сопереживает материальный процесс.
     Знаете ли вы, что происходит в голове, в то время, когда мы развиваем обычное сознание? Идет процесс голодания. Бодрствующая жизнь представлений состоит в том, что наша голова голодает. Ложные аскеты и ложные мистики инстинктивно прозревают это. Поэтому они заставляют голодать всё тело. Однако это ненормально, если духовные переживания наступают вследствие того, что всё тело голодает. Это всегда неправильно. Голодная аскеза, которую проводят мистические энтузиасты, является односторонним, нездоровым направлением. Однако нормальным образом условия равновесия нашего тела установлены так, что с утра до вечера, от внешнего пробуждения до засыпания, не всё тело, но голова подвержена постоянному процессу голодания. Голова всегда остается недокормленной. Это то, что относится к попятному её развитию, регрессу. Благодаря тому, что голова остается недокормленной, мы в состоянии дать место для духовной жизни на уровне представлений. Тот, кто знаком с представляющей духовной жизнью как с имагинацией, знакомится также с тем, что другой познает лишь в отношении к низшему региону, когда испытывает урчание в желудке; тот учится познавать, что он с утра до вечера, до засыпания, имеет в голове урчание желудка. Тут находится то, что можно назвать пропитанием духа посредством материального в нашем собственном теле. Односторонняя мистика является приятным самопогружением во внутренний мир, где человек переживает не более, чем уплотнение того, что он переживает в обычном случае. Истинное духовнонаучное развитие состоит в таком укреплении, таком усилении духовной жизни, что, если человек обращает её на собственное переживание, он знакомится с собой более точно, действительно более точно. Он тогда более точно знакомится с телесностью, поскольку телесность подтягивается таким образом, чтобы человек с этой телесностью поднимался вверх в духовное, чтобы он создал мост через пропасть, которая в ином случае существует между духовным и телесным.
Таким образом, он строит мост через ту пропасть, которая существует между телесным и духовным; она существует также и вовне, в жизни народа. Он бросает взгляд на европейские Народные Души, по крайней мере, некоторые. Вы знаете: ведущими существами из высших иерархий в отношении народов,  - вы знаете это из того цикла о Народных Душах (т.121),  - являются существа из иерархии Архангелов, Архангелы. Но как они действуют? Об этом, конечно, сначала говорят абстрактно, что человек видит, как какой-либо Архангел правит тем или иным народом. Тут уже не имеет место то, как если бы говорили о человеческой душе, которая между рождением и смертью может находиться тут только потому, что она развивается в материальном, а именно в нашем теле. Архангел тоже, когда он ведет народ, связан с внешней материей. Мостом между чисто духовным Архангелом и существом народа, народом как таковым, является нечто материальное, пусть даже не столь твердо очерченное, ограниченное контуром, как наше тело. Мы, например, спрашиваем: как обстоит тут дело у того народа, который населяет Аппенинский полуостров?  Как обстоит дело с тем  народом, которым раньше были римляне, и который сегодня состоит из германцев, ставшими итальянцами? Ибо, в сущности, большая часть жителей там является трансформированным германским народом, однако свою конфигурацию, свою народную идентификацию они получают посредством чего-то другого, они получают её посредством того, что в их дыхательном процессе, в воздухе, задействованном в их дыхании, находится Архангел. Нельзя сказать, что он  инкарнирован, но, скажем, вселен в воздух. И когда они дышат воздухом, эти жители итальянского полуострова, они связаны со своим Архангелом. Тот, кто правильным образом, - так, что он действительно хочет это познать, -  желает изучить, что, собственно действует тут, тот должен изучать своеобразную связь жителя этого полуострова с воздухом, с дыханием. Это касается и испанского полуострова, но в меньшей степени. Он должен знать, как воздух и особенно процесс дыхания вживается во внутреннее существо человека.
Иначе обстоит дело у тех, кто сегодня населяет Францию. Здесь Архангел строит иной мост, тут он действует на человека посредством всего того, что в человеке природным, естественным образом является жидкостью. Французы вместе с вином пьют и свой народный характер: но этот народный характер связан также и с другим, что фигурирует в организме как жидкий элемент. Вы видите, что на данном пути человек приходит не только к абстрактным описаниям связи духовного мира с физическим. Это описание, которое как бы лишь указывает на Архангела, а внизу кишат народы, люди, и Архангел ведет этих людей. Благодаря настоящей духовной науке этот процесс можно понять во всей его конкретности.
Жители британских островов, вместе с твердым веществом, задействованном в теле, получают то, что должен дать им их Архангел. Они принимают это, когда  твердые составные части в своём теле они встраивают в твердую организацию. Хотя это касается лишь одной области, где это выражено столь радикально, но, тем не менее, это не только едкая правда, но и духовнонаучная истина: когда англичанин поедает свой бифштекс, на него действует Архангел. Разумеется, нельзя,  - ибо отдельная индивидуальность выделяется отсюда, - истолковывать это в шовинистическом смысле. Человек принадлежит к этому делу лишь одной частью своего существа, но поскольку он принадлежит народу, это действует в нём. Разбираться относительно Земли научатся только тогда, если в будущем не станут отвращаться от  таких вещей. Человек испытывает неизлечимый страх перед истиной, поскольку благодаря истине обнаруживаются неприятные вещи. Но насколько к истине относятся серьёзно, настолько необходимо, чтобы человек не отступал в страхе перед этой неприятностью.
Теперь переправимся в Америку: уже внешне, во внешней конфигурации обнаруживается то, насколько зависимы люди от того, что излучается из  почвы! В Италии из воздуха, во Франции из воды, в Англии из того, что определено к тому, чтобы входить в тело в качестве твердых ингредиентов, или же затвердевать в нём. В Америке дело обстоит иначе.
Вы вообще увидите, что духовнонаучные истины соответствуют действительности и всюду находят своё подтверждение. Только сегодня таких подтверждений пока не ищут. В прежние годы я сообщал однажды, что развитие души сознательной, которая особенно повышает эгоизм у человека, на внешнем уровне материально повышается благодаря сахару. Тогда я указывал на то, что потребление сахара на британских островах гораздо  больше, чем, например, у неэгоистичного русского народа, где потребление сахара гораздо меньше. Но если описывают, что душа сознательная  проявилась и стала развиваться, только начиная с 15 века, то, проследив историю производства сахара, мы обнаружим, что оно началось только с 15 века. Какое происхождение, в сущности, имеет наше сахарное производство? Люди лишь с 15 века начали обращать внимание на сахар. Всё, что на духовнонаучном уровне вызвано из духовного мира, будет полностью подкрепляться тогда, когда оно духовно  разовьется  настолько сильно, чтобы погружаться в материальное, туда, где оно живет и потому может быть познано. Как скоро мы переместимся в Америку, мы не только внешне обнаружим, что европеец, переехавший в Америку, постепенно получает другие руки и кисти рук. Форма его рук и кистей рук постепенно приближается к форме рук индейцев, древнеиндейского народа, который был искоренен в Америке. Также это выступает и в конфигурации формы лица, хотя и слабо и только в третьем, четвертом поколении; хотя, конечно, нельзя представлять себе это так, что тут в третьем поколении честный британский обыватель становится подобным индейцу; это обнаруживается лишь в тонких чертах лица, но, тем не менее, это выступает здесь. Надо смотреть в лицо таким вещам, ибо лишь благодаря этому будет возможно посредством познания развивать на Земле любовь. Любовь можно развивать только благодаря тому, что один человек будет находить себя в других людях. Но для этого необходимо, чтобы человек познакомился с ними. Народный Дух действует на американский народ снизу вверх посредством подпочвы Земли, посредством таящихся в Земле электрических и магнитных сил. Подземное начало, - вот то, что тут излучается и что тут, в Америке является посредником, через которого Народный Дух правит народом.
Перейдём в Среднюю Европу; было бы хорошо этим людям обдумать всё это самим. Но кое-что может быть сказано: тут то, что связано с материальным проявлением Народного Духа, с материальным воздействием Народного Духа, есть нечто лабильное, неустойчивое, нечто в высшей степени интимное. Это, в сущности, воздействие тепла на тепло. Тепловые различия, выступающие между внешним тепловым состоянием и внутренним тепловым состоянием, тепло зимой, весной, летом, короче, всё, что проявляется в тепловых соотношениях, является тем медиумом, тем посредником, через которого Народный Дух действует в Средней Европе. Всё то, что, будучи связано с тепловыми соотношениями, действует в кровообращении и дыхании, является окольным путем, на котором действует тут Народный Дух. Вы можете также проследить это и на душевном уровне. Мы имеем возможность, - если не отождествляемся с Фрицем Маутнером,  - почувствовать в элементе речи нечто от последействия этого, можно сказать, проникнутого теплом бытия. Если человек не оставлен всеми добрыми Духами Речи, то он в состоянии в немецком языке, например, ощутить в речи то, что не просто остается абстрактным элементом, но эмоционально врастает в Дух Речи, поскольку тепло в тепле (Waerme in Waerme) физически родственно душевному началу. Ничто в физическом так не родственно душевному началу, как родственно душевное тепло и душевный холод с физическим теплом и физическим холодом. То, что живёт в душе ощущающей гораздо более чуждо по отношению к воздуху; то, что живёт в душе рассудочной или характера гораздо более чуждо водному элементу, и даже то, что живёт в душе сознательной чуждо бифштексу, то есть земному элементу. И страшно чуждым по отношению к тому, что находит своё выражение в человеческой душе, является то, что излучается в человеческое развитие в магнитных и электрических силах из-под Земли в американском народном характере. Вот почему столь многое в американском народном характере выглядит так, как если бы американец был одержим тем, чем он занимается, одержим, в противоположность среднеевропейцу, который во всем, чем он занимается, что он продвигает, должен участвовать на душевном уровне; который поэтому может развивать мистическое тепло. В то время как американец легко развивает спиритический образ мыслей, становится одержимым какой-либо духовностью, как человек может стать одержимым тем, что не втекает в человека непосредственно, как воздух, вода, земля, но только воздействует внизу вверх из-под Земли, из подземного элемента Земли, чтобы сформировать народный характер.
В русском народном характере, в том, что простирается на Востоке,  - об этом мы ещё будем говорить послезавтра,  - действует Народный Дух, однако он только в будущем будет призван к тому, чтобы играть особенную роль для своего народа. Тут Народный Дух действует через свет; он хотя и действует через свет, но не через свет непосредственно излучающийся от Солнца, но через такой свет, который уже был поглощен, всосан растительностью и самой Землей и снова излучается назад. Эта излучаемая обратно от Земли, а именно от растительности солнечная сила, активная солнечная сила, исходящая от почвы является тем, в чём нуждается русский Народный Дух в качестве своего медиума, своего посредника, чтобы воздействовать на структуру народа, на организацию народа.
Рассматривая эти вещи во всех подробностях,  - я ещё буду говорить об этом послезавтра, - человек увидит, как современности и ближайшему будущему необходима не всеобщая, размытая фразерская мистика, но поистине духовно сильное духопознание, которая может погрузиться, может проникнуть в материальное бытие, которым мы должны жить. Чтобы это материальное бытие, будучи рассмотрено в его родстве с духом, не рассматривалось так, как его рассматривают по ошибке, рассматривают как нечто такое, откуда хотели бы наилучшим образом  удалиться как из своей кожи, чтобы придти к духу. Нет, оно, это материальное бытие должно рассматриваться как откровение духа. Кто ещё не имеет правильного отношения к духу, не в состоянии увидеть, что физическое в действительности является откровением духовного. Всё, что находится вокруг нас, является телом духа. И только если дух понимается так, что природу в состоянии рассматривать как тело духа, получают действительное духопознание. Но это и есть та вещь, к которой надо стремиться как к конкретному духопознанию. Однако в самих этих вещах не заложено,  - как скоро к ним подступают с полной серьёзностью,  - что они будут неприемлемы, неудобны для людей, тех людей современности, которым, конечно, не нравятся такие истины и которые предпочитали бы слушать лишь такое: люди должны любить себя по всей Земле!  - Да, конечно, но сначала они должны познать себя. И  любовь эта должна стать независимой от того, что чей-то опыт противится этому, она должна быть независимой от того, что чей-то опыт, чье-то решение противится этому. Ибо то, что я описал, также и то, что я описал относительно Народных Душ, вы все знаете, это знают ваши нервы, ваши мускулы, ваша кровь: в них заколдовано то, что должно быть получено оттуда. Если в ближайшее время этого не произойдёт, в ваших нервах, в мускулах, в крови поднимется шум, и как дисгармония, как импульс к спору и войне это пойдёт  по Земле. Чтобы этого не произошло, необходимо только одно: чтобы дух, который в ином случае превратится в свой ариманический или люциферический прообраз, был освобожден из нервов, мускулов и крови и вступил в сознание, ибо он хочет жить на Земле, лишь находясь в сознании, будучи осознан. Только если он живет в сознании, он будет вести подобающее ему бытие, и будет вести людей  туда, куда они должны придти в будущем. Ему нельзя дать опуститься вниз в ариманическую и люциферическую область, поскольку он трансформирует себя, если не сможет найти себе своего места. Это та способность духа к превращению, которую надо видеть, ибо её прозрение является задачей для будущего. Не легковесный смысл надо возвышать до того, что потребуется от человечества в будущем; нет, необходимо глубоко разрабатывать познание, для того, чтобы решать задачи будущего. Для этого необходимо, чтобы люди преодолели некоторые неудобства. Но поскольку они не хотят преодолевать эти неудобства, на пути духовного развития будет ещё много врагов. С этим придется считаться, особенно если духовная наука распространится. И считаться придется тем больше, чем сильнее будет она здесь, и чем больше вы все будете исходить из потребности достичь перехода от удобного сектантства к светскому взгляду, к действию на мировом уровне. От удобного сектантства - к перенесению духовной науки из передних и задних комнаток в те места, на которых, как полагают, следует вести общечеловеческие дела

Алекс:

ДВЕНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Мюнхен, 4 мая 1918
Перевод с немецкого А.Демидов

Характеристика тенденций времени: ограниченность в мышлении, филистерство в чувстве, неумелость в воле. Судьба Иоганна Генриха Ламберта. Расширение переживания благодаря вниманию по отношению к мировым ритмам. Ллойд Джордж как представитель нашего времени. Древняя спиритуальность у Рабиндраната Тагора. Задатки новой спиритуальности в немецкой духовной жизни. Президент Вильсон как представитель американской разновидности духовности. Притупленность многих людей после двадцатисемилетнего года жизни. Хаотические проблески реального духопознания у Отто Вейнингера. Имагинации, инспирации и интуиции в жизни после смерти. Стремление к подражанию как продолжение душевного настроения, предшествовавшего рождению. Содействие умерших при преодолении великих вопросов жизни. Духовные задатки на Востоке. Троцкизм и ленинизм как разрушительная каракатура.

Из рассмотрений, проведенных нами здесь позавчера, а также в более широком смысле из открытых рассмотрений этих дней можно увидеть, что именно в современности человечеству необходимо развивать духовнонаучные интересы. Ибо эта духовная наука помимо своих других задач, которые она имеет в тесном смысле по отношению к отдельному человеку, его характеру, его жизненным потребностям, его душевным обстоятельствам, в состоянии внести ясность в  некоторые вещи, которые, безусловно, приходится рассматривать человеку в современности. Именно с этой точки зрения указывал я на то, как необходимо в первую очередь дать воздействовать на душу той серьёзности, с которой духовная наука должна рассматриваться теми, кто хочет сблизиться с ней. Надо попытаться в разных направлениях исследовать, с чем связано то, что человечество смогло попасть в такое катастрофическое положение. Ибо многими людьми сегодня, в сущности, не рассматривается, - во всей его глубине и полной серьёзности, -  вопрос: что же означает это катастрофическое положение. Однако наступает время, когда сами эти события, сами факты раскроют свою серьёзность, причём совершенно другим образом, нежели происходит это сегодня. Однако, стоя на почве духовной науки, человек должен был бы увидеть, что недостаточно до самого последнего момента медлить с пониманием того, что необходимо понять в отношении покоящихся в глубине требований времени. Прежде всего, необходимо принять к сведению то, что известные истины, необходимые человечеству в современности и в ближнем будущем, неудобны, неприятны.  Гораздо приятнее выслушивать хвалебные песни, которые мы великолепным образом имеем в том или ином отношении, - и прежде всего по поводу великих культурно-научных достижений. Они действуют и живут в отношениях одного человека к другому по всему земному шару; и то, что действует таким образом, в некотором роде обусловливает характер современного человечества. Современное человечество должно быть призвано, должно быть направлено к тому, чтобы понимать то или иное; однако кое-что из того, что должно быть понято, понимать неудобно, неприятно. Однако оно требует со стороны человеческого существа безоговорочного, свободного от предвзятости  суждения.
В развитии времени существуют определенные тенденции. Гипотетически следует сказать: есть возможность, что человек и дальше будет считать чем-то значительным, великим те вещи, о которых было упомянуто позавчера, -  так называемые экзамены на одаренность. Некоторые педагоги современности пропагандируют эти вещи, рассматривая их как нечто весьма значительное, тогда как остальное человечество пренебрегает тем, чтобы вынести суждение об этих вещах, находит это неудобным, оно предпочитает спать по отношению к таким ариманическим тенденциям, которые вводятся вследствие чего-то подобного этим экзаменам на одаренность и вследствие многого другого. Если такие устремления, такие идеалы,  -  а это ведь тоже идеалы,  - будут существовать и дальше, они будут иметь глубоко идущее влияние на всё развитие душевного существа человека, и, прежде всего, вполне определенное, задающее конфигурацию влияние на основные силы человеческого душевного существа: на мышление, чувство и волю. Позволительно задать себе гипотетический вопрос, - поскольку этих вещей быть не должно, они должны быть устранены усилиями тех, кто признает антропософское мировоззрение,  - но гипотетически можно спросить себя, чтобы узнать, что же надо делать: какую конфигурацию должны приобрести эти три основные душевные силы человека, если лишь одни тенденции, господствующие в современности на основе материалистического образа мыслей, на основе ариманического начала захватят место, если им не станут противодействовать духовные стремления, духовная воля? – Естественнонаучный прогресс может действовать сильно и властно в области техники, которая поддерживается естественной наукой, а также в других областях:  человеческим представлениям, человеческому мышлению этот естественнонаучный прогресс постепенно будет всё больше и больше придавать основной структуре мышления характер ограниченности, тупости. Это нельзя характеризовать иначе, ибо уже сегодня в широчайших кругах обнаруживается, я бы сказал, начало этой тупости, этой ограниченности, которая будет состоять в том, что человек будет всё более и более погрешать против тех вещей, внимание на которые обращалось вчера в открытой лекции: погрешать против разомкнутости, против открытости души по отношению ко всему миру. Человек будет всё больше замыкаться, теоретически и интеллектуально прислушиваясь к тому, что говорят понятия и представления. Я хотел когда-либо открыто указать на то, что два человека могут говорить  на словах совершенно одно и то же, но было бы совершенно неправильно считать, будто бы то, что исходит от обоих этих людей, суть одно и то же.
Сегодня мы живём в эпоху программ. Эпоха программ – это время интеллектуализма. Что охотнее всего делают сегодня, желая пожертвовать собой ради блага человечества? Основывают союз для всего, что только можно и составляют программу, предлагают идеалы. Они, само собой разумеется, могут быть очень одухотворенными, очень благожелательными, очень просвещенными; но для развития человечества ценность их равна нулю, в них не хватит пороху ни на один выстрел. Однако,  начинают с того, что спрашивают: чего же хочет выступающий? – и если выступающий говорит,  - мы возьмем что-либо абстрактное, сегодня любят абстракции, - итак он говорит: я хочу культивировать общечеловеческую любовь. Слушатели думают: что же может быть прекраснее? Конечно, надо присоединиться к такому союзу! – Однако мы живём в такое время, когда вследствие известной пресыщенности, которой достигла культура, необычайно легко выставлять прекраснейшие программы, прекраснейшие идеи. При этом рассуждающий о смысле и интересах всеобщего блага человечества, о его истинных делах, может оказаться весьма ограниченным человеком. Сегодня человек может, - я бы сказал, -  в более тонких вопросах культуры оказаться в высшей степени правым, в тех вопросах, в которых он, по мнению очень многих людей, якобы, неправ. Так, например, сегодня  можно попасть в такое положение, когда поэтический лепет, истинно и правдиво возвещающий о внутренней силе души, может быть поставлен выше совершенных стихов, которые появились просто потому, что в отношении внешней поэтической конфигурации, стихи сегодня пишет сама речь, сам Дух Речи, а человеческую душу он лишь использует для этого. Стихи, блестящие в сравнении со старым стихотворным стилем, может сегодня писать человек даже не обладающий крепкой душевной силой. Такие вещи следует принимать к сведению в то время, когда перед общечеловеческим развитием выступают такие крупные, исключительно крупные вопросы, как это имеет место в настоящее время.
Так что можно сказать: люди должны учиться всю свою душу раскрывать навстречу всем  душам; люди должны всё менее и менее придерживаться содержания того, что кто-то говорит, они должны учиться всё больше и больше достигать прозрения в знание и силу того, что от того или иного лица вносится в мир. Мы переживаем страшнейшее всемирно историческое зрелище, когда по всей Земле людям предлагаются основные положения, которые исходят от Вудро Вильсона.(Имеются в виду «14 пунктов», которые президент Вильсон выдвинул перед американским конгрессом 8 января 1918г и которые затем послужили основой для заключения мирного договора – примеч. перев.)  Эти основные положения очевидны, их нельзя опровергнуть. Само собой разумеется, что они очевидны, само собой разумеется, что их нельзя опровергнуть, но они столь же стары, как человеческое мышление; так говорили всегда. Во всех этих вещах совсем ничего не связано с реальными, конкретными, непосредственно современными задачами. Но люди находят неудобным вдаваться в реальные, конкретные непосредственно современные задачи по развитию подвижности в мышлении. Ибо эта подвижность мышления предполагает вхождение в то, что непосредственно и конкретно. Конечно, иногда требуется долгое время, чтобы обрести себя в этой конкретике; но сегодня  необходимо понимать такие вещи, необходимо в душе до некоторой степени отождествляться с общечеловеческим развитием.
Есть один город, где живёт южно-немецкое население. В этом городе в 18 веке появилась одна очень значительная личность: Иоганн Генрих Ламберт (1728-1777, род. в Мюльхаузене, физик, астроном и математик. Опубликованы в 1761 «Космологические письма». 1764 –основной труд «Новый органон» - примеч. перев.). Кант, современник Иоганна Генриха Ламберта, называл Ламберта величайшим гением своего века; ибо, если бы идеи Ламберта были поставлены на место идей так называемой теории Канта-Лапласа, было бы достигнуто нечто весьма значительное. Этот Ламберт в городе, который сейчас стал южно-немецким городом, был сыном портного и рос, уже на четырнадцатом году обнаружив особые дарования.  Отец обратился с просьбой о поддержке в премудрую ратушу города. Эта последняя после долгих усилий позволила ассигновать сорок франков для талантливого юноши с условием, что он уже никогда больше не станет обращаться за поддержкой. Сто лет должно было истечь, пока, в сороковых годах 19 столетия этот город не профинансировал памятник этому человеку, которому они, когда он был мальчиком, отпустили сорок франков. Тогда он вынужден был оставить город и благодаря особым условиям достигнуть своего величия в Берлине. Теперь существует прекрасный памятник, вверху которого помещен земной шар в знак того, что  этот гений родился в этом    большом,  крупном городе, в котором могут таиться такие гении, в знак того, что гений, который хотел охватить целый мир произошел на данной почве!
Порой требуется ещё больше, чем сто лет, чтобы увидеть нечто столь талантливое. Это может происходить, это идет вплоть до нашего времени. Однако как часто именно среди нас подчеркивают, что приближается время, когда  люди должны проснуться для свободного, самостоятельного сознания, при котором люди уже не посмеют больше просыпать то, что происходит вокруг. Это время приближается огромными шагами. Люди должны научиться раскрывать свои души, чтобы видеть, что происходит в действительности. Ибо, как говорится, своеобразная конфигурация материалистической культуры грозит тем, что мышление и представление станут ограниченными, притупленными. Духовная наука дает такие понятия, такие представления, которые не позволяют, чтобы человек  сделал их  в своём мышлении ограниченными, притупленными. Он постоянно призывается, - именно посредством этих духовнонаучных понятий, - рассматривать вещи с разных сторон. Вот почему это сегодня ещё злит многих из тех, кто встал в духовнонаучные ряды, если они слышат: появился новый цикл и там эти вещи рассматриваются с совершенно иной стороны. – Однако несомненно, что вещи и должны рассматриваться с разных сторон, и что пора, наконец, выйти за пределы того, что я называю абсолютизацией суждения. Истины, понятые в духе, не позволяют облечь себя в жесткие контуры, поскольку дух подвижен. Итак, духовная наука действует против притупления, против ограниченности в мышлении.  Конечно, трудно, сказать это современности, но это необходимо.
Второе, что наблюдается в душе, это чувство. Какая тенденция в отношении чувства, мира чувств, выявляется у человечества вследствие материалистической культуры? Можно сказать: именно в данной области тенденция простирается очень далеко. В области чувства материалистическая культура вызывает бессердечие, бездушие, филистерство. Возрастая до огромных размеров, филистерство совершенно особым образом развивается  в нашей материалистической культуре.    Бездушие в интересах! Люди всё больше и больше замыкаются в самых узких кругах. Но человек сегодня не призван к тому, чтобы замыкаться в самом тесном кругу, он сегодня призван к тому, чтобы познавать, что за звук издает он в великой космической симфонии.
Проведем ещё раз перед глазами кое-что, чтобы то же самое, что имелось здесь в виду, рассмотреть с более охватывающей точки зрения, рассмотреть кое-что, о чём мы тут однажды упоминали. Я хотел бы сказать: пусть посчитают,  - ведь сегодня многое считают,  - каким чудесным образом включен человек в Космос. Число наших дыханий в одну минуту равно восемнадцати. Будучи умножено на шестьдесят (минут в час) и на двадцать четыре (часа) в день оно составит: 18х60х24= 25920 дыханий. В течение двадцати четырех часов 25920 дыханий! Попытайтесь вычислить следующее: вы знаете, что каждый год точка весны, точка весеннего равноденствия, точка восхода Солнца весной (в день равноденствия) на небольшой интервал сдвигается на небесном своде (примерно на одну семьдесят вторую часть градуса, так что за 72 года точка весеннего равноденствия сдвигается примерно на один градус – примеч. перев.) Пойдём назад в очень отдаленные времена. Весной Солнце всходило когда-то в Тельце (в созвездии Тельца), затем на небольшой кусочек дальше, затем ещё на небольшой кусочек дальше, пока эта точка не вступила в (созвездие) Овена. Затем ещё и ещё дальше, и так Солнца описывает круг, конечно   по-видимости. Сколько лет требуется Солнцу, чтобы попятным образом продвигаясь вперед по таким кусочкам, снова вернуться в тот же самый пункт? Солнце делает много таких движений; ему нужно 25920 лет, чтобы благодаря этим движениям придти туда, то есть, Солнце завершает свой обход великого Космоса за 25920 лет, за столько же лет, сколько дыханий делаем мы в течение одного дня. Представьте себе, какая это удивительная связь! Мы дышим в день 25920 раз, Солнце продвигается, и если оно сделает 25920 продвижений, подобно тому, как мы делаем наши внутренние движения, дыхания, тогда оно обойдет по кругу весь Космос. Таким образом, мы с нашим дыханием являемся отображением Макрокосма.(Интересное совпадение: первый закон Фарадея гласит: Масса вещества, выделяющегося на электроде , прямо пропорциональна количеству электричества, прошедшего через электролит.. При этом для выделения одной грамм-молекулы вещества надо пропустить через раствор примерно 26000 милиампер/час. Реальное количество электричества может быть меньше, так как тут задействована ещё одна величина –выход по току –примеч. перев.)
Идем дальше: средняя продолжительность жизни,  - жизнь, конечно, может продолжаться дольше, зато другие умирают раньше, -  продолжительность жизни составляет в среднем семьдесят, семьдесят один год. Чем, в сущности, является эта человеческая жизнь? Тут дело обстоит так же, как с суммой дыханий. При обычном физическом дыхании мы всасываем воздух и выталкиваем его из себя. В течение двадцатичетырехчасового дня, если мы подчиняющиеся порядку, здоровые люди и не бесчинствуем ночами, мы проделываем большой вдох нашего «я» и нашего астрального тела при пробуждении и выдох нашего «я» и астрального тела при засыпании: это тоже своего рода дыхание. Каждый день  наши физическое и эфирное тела совершают одно дыхание по отношению к нашему астральному телу и «я». Сколько раз  делаем мы это в течение жизни, которая длится примерно семьдесят, семьдесят один год? Рассчитайте, сколько дней примерно живет человек: 25920 дней! Это означает, что мы не только в течение дня в нашем дыхательном ритме подражаем ходу Солнца по мировому пути, по эклиптике, делая столько же дыханий, сколько движений делает Солнце, пока снова не возвратиться в тот же самый пункт в Космосе. Но наше «большое дыхание», - вдыхание «я» и астрального тела в физическое и эфирное тела и выдыхание «я» и астрального тела мы проделываем в течение семидесяти, семидесяти одного года столько же раз, сколько дыханий мы делаем в день: 25920, столько же, сколько движений делает Солнце, пока снова не вернется в то же самое место. Таких вещей, посредством которых нам показывается, как мы исчисляемым образом всей нашей человеческой жизнью находимся в гармонии со Вселенной, можно было бы привести много; если мы по-настоящему ощущаем, они ошеломили бы нас не менее того, что только что было приведено мною. Многое скрыто  в соотношениях, в которые поставлен человек в мире, но то, что скрыто, производит глубокое воздействие, поскольку оно, в сущности, является тем, что в древности понимали как гармонию сфер. Во всяком случае, это вызывает у нас интерес к миру в целом. Мы постепенно учимся понимать, что мы, как люди совершенно ничего не знаем о себе, если филистерски ограничиваем наши интересы самым ближним кругом. Однако филистерство всё больше и больше становится характерной чертой нашего времени! Да, филистерство стало основным настроением религиозного мировоззрения; оттуда это основное настроение филистерства распространяется во многие души. Вернемся к первым столетиям христианства: там имелось одно грандиозное учение. Оно было (пригодно) для этого прошлого времени. Сегодня оно должно быть заменено посредством нашего духовнонаучного воззрения, ибо разное время предъявляет к человечеству различные требования; однако тогда этим грандиозным учением был гнозис. Посмотрите, насколько величественно рассуждали эти гностики при исследовании эонов, при исследовании различных духовных иерархий, как маленькую Землю они включали в великое космическое мировое развитие вместе со многими, многими существами, в ряду которых, однако, был поставлен и человек. Проявлением подвижности мышления, проявлением доброй воли была разработка понятий, которым не давали устаревать, становиться расплывчатыми, как делают это теперь, чтобы подняться к гнозису. Затем пришло,  - не христианство, а христианское конфессиональное начало, конфессия. Спросите вокруг сегодня: что по большей части ненавидит большинство официальных представителей церкви? Гнозис. (См. том 149, «Христос и духовный мир», том 165 «Духовное единение человека с импульсом Христа», том 204 «Перспективы человеческого развития» -примеч. перев.) Именно поэтому они, по большей части и чернят антропософию: самой антропософией они не занимаются, для этого они слишком ленивы. Однако, заглядывая в какую-нибудь  книгу, они имеют смутное предчувствие, смутное понятие: Боже мой! Какой ужас, ведь это должно быть тоже гнозис! Тут мы должны воспринимать новые понятия, тут мы должны делать дух подвижным! В конце концов, мы ведем мышление людей к простоте, особенно в религиозной области. Нельзя измерить, - так говорят, - что будет из того, если человек заберется в такие высокие сферы! Говорят: человек должен направляться туда, чтобы самой простой душой достигать высшей Божественности; он не должен напрягать себя, но самой простой, детской душой он в любой момент может достичь высшей Божественности.
Надо видеть насквозь такие вещи! Действительно видеть такие вещи,  - вот в чём дело,  - ибо от таких вещей исходит основное настроение нашего времени, исходит филистерство, самоуверенное мещанское самодовольство. Религиозное настроение в различных конфессиях стало столь филистерским, потому что в основе их заложено то, что я только что описал. Сегодня оно льстит людям, которые представляются скромными, но, по существу, страшно нескромны, ибо нескромность, мания величия – есть основные черты нашего времени. Всё подвергается суждению, и когда нечто  переживается с трудом, так что даже на лбу носят отпечаток такой трудности, о нём судят; судит даже тот, кто очень хорошо знает, что он особо не утруждал себя, чтобы многое пережить. Он заботился только о том, чтобы придти к тому, что само собой очевидно: что никакие усилия не позволят познать Бога, но что Бог может быть открыт в любое время самой простой, детской душе, если она захочет. Надо увидеть,  что это филистерство должно быть, прежде всего, вытеснено благодаря духовной науке. Однако филистерство сидит в таких местах, где его не предполагают, и многие из тех, кто считает, что изгоняет филистерство, сами с головой увязли в нём. Многие «измы», многие модернизмы, на основе которых делают  программы, чтобы не быть филистерами, являются ничем другим, как замаскированным филистерством. Это второе. В области мышления и представления надо преодолеть наступающую на них ограниченность, в области чувства  - наступающее филистерство. Широта интересов должна для этого занять свое место, воля  к тому, чтобы действительно вглядываться в то что происходит на гигантском табло земного развития.
Позавчера мы пытались характеризовать конкретное воздействие Народных Духов. Это Архангелы. Отсюда вы могли бы извлечь следующее: эти Народные Духи связаны с местом, на котором какие-то люди развиваются на Земле. Посредством воздуха действует Народный Дух в Италии, посредством жидкости действует Народный Дух в областях нынешней Франции, и так далее, как я это характеризовал. Но, разумеется, эти вещи перекрещиваются с некоторыми другими; должно быть ясно, что люди живут на Земле рядом друг с другом и что некоторые фазы развития в некоторых областях отстают. В некоторых случаях люди продвигаются дальше, в других они даже приходят в упадок. Надо наблюдать нечто весьма значительное. Если мы всю Землю в целом рассматриваем как организм и спрашиваем себя: что происходит по всей Земле?  - тогда мы можем в первую очередь рассмотреть различные области Азии, азиатского Востока, как его называют. На этом азиатском Востоке воплощено сегодня множество душ, которые вследствие их кармы, вследствие того, что было ими предпринято в прежних земных жизнях, которым присущи характерные свойства более ранних ступеней эволюции человечества. Эти души ищут тела, в которых они могут быть зависимы от телесно-физического развития до относительно позднего возраста. Нормой является сегодня зависимость, простирающаяся до двадцать седьмого года жизни.  Основной характер нашего времени выявляется в том, что человек является зависимым от своего телесно-физического развития до двадцать седьмого года жизни. Это нечто очень значительное для нашего времени. Можно многое понять в наше время, если обратить на это внимание. На это я здесь тоже указывал.
Однажды я спросил себя: каким должен был бы быть типичный человек нашего времени, какие действия в целом, какую работу в целом должен был бы он совершать в наше время?  - Он должен был бы в некотором смысле отстранить от себя всё то, что подступает к людям извне и мешает им действовать исключительно самостоятельно, будучи предоставленными самим себе до двадцати семи лет жизни. Он должен быть тем, кого называют «селфмейдман», самостоятельный человек, человек, самостоятельно выбившийся в люди. До двадцати семи лет он должен меньше касаться того, что в наше время отклоняется от нормы, портит репутацию, до двадцати семи лет он должен развиваться, целиком и полностью основываясь на самом себе. Затем, сразу же после того, как он самостоятельно проделал всё то, что может проделать именно современный человек, исходя из самого себя, его можно выбирать, например, в парламент. Не правда ли, сегодня быть избранным в парламент, значит стоять на высоте своего времени! Затем, будучи избранным в парламент и даже пару лет побыв министром, он в некотором роде показал себя, позднее такого человека замечают люди, если он переметнулся в то или иное направление и потерпел ту или иную неудачу. А затем? Как должно это идти дальше? Человек может не развиваться дальше. Он остается типичным для своего времени, он – истинный представитель своего времени. Такие люди сейчас есть, об этом я уже говорил здесь недавно: это, например, Ллойд Джордж. (1863-1945, был министром торговли в английском кабинете 1905-1908, позднее казначеем и военным министром; 1916-1922 премьер министр Англии  -примеч. перев.) Нет другого человека, который столь характерно, типично не выражал того, что существует в наше время, как Ллойд Джордж, который до двадцати семи лет выявил все, что сегодня человек может извлечь из телесно-физического. Он был самоучкой, он с ранних лет жизни завязал отношения с социализмом, он в ранние годы узнал про то, что человек с двадцати семи лет, не так ли, может  быть в парламенте. Он был избран в парламент и очень скоро стал  там внушающим страх оратором, даже внушающим страх «моргальщиком», «блинцером»,  - «блинцером» называют тех, кто сидит и придирчиво слушает, когда говорят другие. В движении его глаз было нечто особенное, Ллойд Джордж был известен этим. Затем он работал в министерстве Кэмпбелл-Баннермана.(премьер-министр Англии 1905-1908 – примеч перев.) Там говорили: что делать с Ллойд Джорджем? Он опасен. Лучше всего сделать его министром. И тогда его взяли в министерство. Да, но на какой пост в министерстве его поставить? Ведь он очень одаренный человек! Мы его поставили на такой пост, где он ничего не понимал. Там он был наиболее полезен, так как менее всего мог что-нибудь натворить! – Его сделали министром по железным дорогам  и по корабельному строительству. Немного месяцев потребовалось ему, чтобы усвоить то, что ему было нужно. Он проводил величайшие реформы, делал крупные дела.
Не правда ли, для описания типичного человека современности, нельзя найти ничего лучшего, как Ллойд Джорджа. Он был своего рода концентратом, экстрактом современного материализма; можно многое понять в современности, если человек в состоянии войти в нечто подобное. Так обстоит дело в середине мира, между азиатским Востоком и американским Западом.  В европейской культуре происходит, главным образом, так, что человек до двадцати семи лет жизни может извлечь из своего телесно-физического начала то, что потом может стать значительным для его душевно-духовного начала. Затем в душе должен возникнуть духовно-душевный импульс, если человек хочет идти дальше, ибо тогда телесно-физическое начало ничего больше дать не может. Поэтому такой человек как Ллойд Джордж представляет собой всё то, что может дать современность сама по себе; поэтому в нём отсутствует всё то, что должно достигаться в свободе. Конечно, современность дает  гениальность, большую одаренность, однако она сама по себе не дает духовности. Последняя должна быть завоевана благодаря свободе. Но в Азии есть ещё много предпосылок, условий для того, чтобы находились тела, которые могут проделывать душевно-духовное развитие и после двадцатисемилетнего или двадцативосьмилетнего возраста. Поэтому там воплощаются души, которые хотят извлекать нечто из своего телесно-физического после указанного времени. Вот почему там ещё имеется самостоятельная спиритуальная культура, культура, которая держится на том, что вещи вокруг рассматриваются духовно, что в мире познается духовное. Конечно, на Востоке многое охвачено большим упадком, декадансом, поскольку там распространился материализм, а так как он наименее подходит для Востока, там, главным образом действует декаданс. Однако у тех, кто является там ведущими людьми, видно, имеется в наличии природная спиритуальность. Они внутренне, в полном смысле презирают европейскую материалистическую культуру в целом. Такие люди как Рабиндранат Тагор, который недавно, произнося речь о духе Японии,  сказал: мы, люди Востока, само собой разумеется, признаем и принимаем европейские достижения во внешней технической сфере культуры. Однако мы ставим её, эту европейскую культуру, в наши стойла, держим её в нашем хлеву, не позволяя ей заходить в наши жилые комнаты,  - поскольку в них спиритуальность – есть нечто само собой разумеющееся. - Такие вещи надо знать сегодня, ибо эти вещи являются основными силами того, что происходит повсюду в мире, того, от чего сегодня зависят мировые события.
Вы скажете: да, но ведь мы  в нашей, например, среднеевропейской культуре имеем твердые задатки спиритуальности, выраженной в ясных, светлых идеях!  - Мы тоже имеем спиритуальность и мы можем говорить об этой спиритуальности так, как я попытался говорить об одном  забытом потоке немецкой духовной жизни в моей книге «О загадке человека».(том 20 ПС). Для того, чтобы пронизать нас спиритуальностью, которая в развитии человечества действительно исходит из того, что осуществлялось  в восточной спиритуальности, нам нужно всего лишь наполниться теми чудесными имагинациями, которые мы находим, например, уже у Гердера, или у Гёте. Восточная культура не создала ничего более великого, чем Гердер, который в каждом солнечном восходе по утрам видит картину нового сотворения мира и величественным образом описывает её. Те, кто сегодня не хотят быть филистерами, тем не менее, становятся ими, говоря: стоит ли заботится о таком старье, и если у таких людей спрашивают о Гердере, он оказывается давно забытым. И вот восточный человек, судя об этих отношениях, несомненно, выносит суждение о том, что живет во внешнем действующем потоке среднеевропейской культуры.
Прочтите остроумного китайца Ку-Хунг-Минга, (автор часто цитируемой Р.Штейнером книги «Дух китайского народа и выход из войны» Йена 1916  -примеч. перев.) который доброжелательно описал среднеевропейскую культуру, или прочтите доклад, который недавно сделал Рабиндранат Тагор. Тогда вы увидите, что эти люди спрашивают себя: какое положение занимает эта Европа в общем продвижении человечества?  - Их представление об этом таково, что Средняя Европа будто бы была призвана к тому, чтобы вывести людей за пределы того, что было им самим дано спиритуализмом. Но затем они оглянулись назад; не упустила ли эта Средняя Европа возможности развить те великие задатки, те великие зародыши, которые она содержала? Они имели одного Гёте,  - так говорят эти люди; да, но они, эти простодушные немцы, эти немцы-материалисты не знают, что с ним делать!  - Когда умер его последний внук, еще была возможность ввести гетеанизм в немецкую духовную жизнь. Под поистине несравненной величественной эгидой одной немецкой княгини был основан Архив Гёте и Шиллера (Великая герцогиня София фон Саксен-Веймар, 1824-1897 –примеч. перев). Этот великий импульс был дан в восьмидесятые годы. Было даже основано Общество Гёте, однако постоянно стеснялись поставить во главе его кого-нибудь, кто действительно занимался спиритуальностью Гёте. Это находили недостойным, и при последних выборах во главе Общества Гёте не был поставлен человек, который был причастен пробужденной благодаря Гёте спиритуальности; нет! Призвали одного бывшего министра финансов. По таким примерам мир может судить о том, что происходит в Средней Европе! Наследием Гёте распоряжается сегодня бывший министр финансов, который носит симптоматическое имя Кройцвендедих (буквально – крест, переменись; Георг Кройцвендедих барон фон Рейнбабен, прусский государственный министр и министр финансов, обер-президент Рейнской провинции - примеч. перев.). Однако я не знаю, будет ли  на это место поставлен кто-то лучший, если симптоматика имени сбудется.
Эти вещи смогут измениться только тогда, если на место черствых интересов выступят великие интересы, если действительно будут смотреть на то, как действуют по всей Земле импульсы, будут смотреть, как тела на Востоке,  - я бы сказал,  - обусловливают отставшую спиритуальность для тех душ, которые сегодня хотят воплощаться в таких телах с отставшей спиритуальностью, телах, которые могут давать душам кое-что от физически-телесного даже после двадцать седьмого года. На Востоке человек остается стоять на более ранней ступени развития человечества, там он остается в том состоянии, которое человечество уже проделало. Здесь, в середине, человек занимает ту позицию, когда должен произойти перелом, когда человек может извлекать необходимое из телесно-физического до двадцать седьмого года,  -  в середине 15 столетия это происходило до двадцать восьмого года. Но тут для дальнейшего развития человеческой души,  - если человек не хочет рано постареть и ничего не получить от своей юности, он должен обладать духовно-душевным, свободным спиритуальным импульсом; не так, как люди Востока, обладающие несвободным спиритуальным импульсом.
Отправимся дальше на Запад, в Америку. Тут человечество устроено так, что оно отстает, оно не достигает этой ступени. На Востоке человечество в некотором смысле отстало на более ранней ступени; в середине оно имеет нормальный возраст, на Западе, в Америке,  - я это характеризовал позавчера, - действует то, что является подземным началом Земли. Это действует даже на таких мыслителей, как Вудро Вильсон; они являются одержимыми своими собственными словами, своими собственными принципами. Они, как рано постаревшие,  - это слово имеет ещё и другое значение, другую ценность,  - как рано состарившиеся дети, которые не смогли достичь полного воздействия того, что должно влиять до двадцать седьмого года жизни. Если взглянуть на то, что производит такое сильное впечатление на многих людей современности, можно поставить, например, такой вопрос: как же могло случиться, что такой мыслитель, как Вудро Вильсон, который в своём возрасте не воспринял больше того, что может человек воспринять до двадцати семи лет, смог стать всемирным наставником?  - Но чтобы по настоящему выдвигать перед душой такие вещи, люди не обладают широтой интересов. Вследствие филистерства им этого не хочется.
Тем самым характеризуется достойная внимания черта общечеловеческой эволюции: с Востока на Запад, от сохранения старого, через нормальную середину к декадансу Запада; само собой разумеется, это заложено в народах, а не в отдельных людях. Должен быть развит интерес к этому, чтобы знали, что за импульсы действуют на Земле, чтобы понимали, как их оценить. И здесь, в середине, на протяжении долгого времени задавал тон поток с юга, когда среднеевропейская культура была переполнена греко-римским началом. Сюда переходила консервативная сущность юга. Сегодня мы стоим в поворотном пункте. Особенно прогрессивный элемент Севера должен внедриться в среднеевропейское население. Эти особенные, я бы сказал, благоприятные сегодня импульсы Гиперборейской эпохи, должны пройти через наши души. На это следует обратить внимание. В ином случае, если человек не раскроет глаза и душу по отношению к этим великим импульсам мирового становления, Земля пойдёт по ложному пути развития, она не станет плодородной почвой для космического миросозидания, и то, что должна была бы означать последняя эпоха развития Земли, должно будет  перениматься другими планетами.
В игру включены большие интересы. Необходимо выбраться из филистерства и дорасти до этих больших интересов. Только в том случае, если у человека возникнут такие интересы, он придёт к тому, чтобы правильным образом оценить некоторые явления нашей современности. Надо отчетливо видеть: в наше время человеческая природа раздваивается. Сегодня это только в начале, но, всё же, люди раздваиваются. Одни являются натурами, которые некоторым образом сохраняют в себе телесно-физическое. Они, становясь до некоторой степени жесткими, развиваются до двадцатисемилетнего возраста жизни, затем они останавливаются, они отвергают духовно-душевное начало. Если у них нет постоянного побуждения, чтобы возбуждать, провоцировать человечество, чтобы, подобно Ллойд Джорджу, вести человечество к беде, тогда они превращаются в студень, закисают, становятся тупыми и превращаются в настоящих филистеров. В первом направлении этой развилки заложено тупое безразличие у человечества. Другое направление позволяет выйти наружу до двадцатисемилетнего возраста всем движущим, пульсирующим силами физически-телесного, извлекают всю духовность из физически-телесного. В физическом заложено многое. Не забывайте о том, что все мы приходим в этот мир необычно исполненными мудрости; только эту полноту мудрости мы преобразуем в сознание, преобразуем то, что, будучи исполнено мудрости находится во всей  нашей телесности. Духовная наука пытается гармоническим, одухотворенным образом поднять в сознание то, что находится в нервах, крови и мускулах. Духовную науку отвергают не только тупицы, но также и те, - и их становится всё больше и больше,  - кто живо пульсирует до половой зрелости и до двадцати семи лет чувствует то, что как гениальность кипит в варится в его нервах, крови и мускулах. Эти «перегретые» натуры, которые в некотором смысле прожигают человеческую жизнь, будут встречаться всё чаще и чаще. Спорадически они и сегодня встречаются довольно часто. Их помещают в психиатрические больницы и так далее. Однако не видят, что действительное исцеление заложено в антропософски ориентированной духовной науке.
Одной типичной натурой является человек, достигший в новое время мировой славы. Это философ Отто Вейнингер.(1880-1903, философ. Книга «Пол и характер» появилась в Вене 1903- примеч. перев.)  Не правда ли, Отто Вейнингер был человеком, в котором самым хаотическим образом, будучи неочищенным, дисгармоническим, проявлялось то, что заложено в нервах, мускулах, крови. Он написал затем книгу, ставшую всемирно знаменитой «Пол и характер», на которой попали впросак люди, которые попадают впросак на всем. Даже филистеры попали впросак; они не поняли, что, несмотря на все бессмыслицы, противоречия, это было идеей, откровением чего-то элементарного, исходящего из нервов, крови и мускулов. В таких людях выступает нечто элементарное, оно выступает из  человеческого начала, выступает то, - хотя и в упорядоченном, гармоничном виде, - что хотела бы развивать духовная наука. Такие люди, -  не будучи обучены посредством духовной науки, ибо в этом случае они получили бы регулярное обучение, - но лишь потому, что их нервы, их кровь, их мускулы требуют этого, должны ставить себе вопрос, который необходимым образом должно поставить себе сегодня человечество. Без этого вопроса человечество дальше не пойдёт. Он гласит: каким образом становлюсь я продолжателем моего духовно-душевного бытия от последней смерти до этого рождения, когда я здесь через рождение или зачатие вступаю в физический мир? Такой и подобные вопросы, которые мы ставим в духовной науке, которые мы рассматриваем как основные вопросы прогрессивной духовной культуры, должны ставиться и будут ставиться теми, кто позволяет подниматься тому, что находится в нервах, крови и мускулах.
Видите ли, именно у Отто Вейнингера есть одна очень интересная глава. Он спрашивает себя: почему, в сущности, я втянут в земную жизнь? -  И на этот вопрос он, исходя из того, что я только что характеризовал, из мудрости, заложенной в мускулах, крови и нервах даёт своеобразный ответ, однако в такой форме, которая изнуряет, сжигает человека. Он спрашивает себя: почему я вовлечен в земную жизнь из духовно-душевного мира, где я был раньше? – Он не находит иного ответа как следующий: «Поскольку я был труслив, малодушен, поскольку я не хотел оставаться один в духовно-душевном мире, я искал соединения с другими людьми. У меня не было мужества быть одному, я искал защиты в материнском теле. -  Это для него было совершенно честным ответом, который он дал себе. Он спрашивает: почему у нас нет памяти о том, что было перед рождением? Потому что посредством рождения мы стали такими! – Буквально он говорит: потому что мы погрузились так глубоко, что потеряли сознание. Если бы человек не терял себя при рождении, ему не надо было бы искать себя и обретать вновь.
Это типичные явления: сегодня они выступают ещё спорадически. Они свойственны тем, кто в своей юности извлекает из крови, нервов и мускулов то, что могло бы расцвести только позднее в общем человеческом процессе, будучи прояснено, гармонизировано тем, что должна дать духовная наука. Однако на это должны быть по большому счету направлены интересы общей человеческой жизни. Тем самым должно быть устранено филистерство. Замыкание человека в круг узких интересов должно систематически преодолеваться. Некоторые вопросы должны принять совершенно иную форму, нежели имели они её до наших дней. Как религиозное развитие последнего тысячелетия подразделяло вопросы, которые хотя бы немного связывали человека со спиритуальностью? Один материалистически образованный, остроумный человек современности, занимавший высокое положение в известных кругах, сказал мне однажды: если сравнить государство с церковью, получаешь впечатление, что с церковью дело обстоит все же легче, чем с государством. – Я ничего не хочу говорить о ценности такого суждения, однако тот человек думал, что с церковью дело обстоит все же легче, чем с государством, ибо государство правит жизнью, а церковь – смертью, и перед смертью люди имеют больше страха, чем перед жизнью: вот почему дело с церковью обстоит легче. – Он, конечно, рассматривал это как бессмыслицу, ибо был настроен всецело материалистически.
Но даже эта тема заведена, в сущности, в поистине эгоистический фарватер. В сущности, человек сегодня спрашивает: что происходит с моей душевно-духовной жизнью, когда я прохожу через врата смерти? – В этом заключено много эгоистических импульсов. Именно вопрос бессмертия приобретает под влиянием духовной науки совершенно другую форму. В будущем будут спрашивать не только: насколько духовно-душевная жизнь после смерти является продолжением жизни здесь на Земле?  - но: насколько жизнь здесь на Земле является продолжением жизни, которую я вёл раньше в духовно-душевном мире? – Тогда смогут заметить нечто такое, как следующее.
Когда человек проходит через врата смерти, у него в первое время очень сильно образуются имагинативные представления; весь окружающий образный мир имагинативно прокручивается перед ним. Мне хотелось бы назвать это развертыванием мира образов, мира картин. Вторая треть жизни между смертью и новым рождением заполняется инспирациями. Инспирации выступают в человеческой жизни во второй трети этой жизни между смертью и новым рождением. А интуиции в последней трети. Интуиции состоят в том, что человек со своим «я», со своим душевным началом перемещается, пересаживается в других существ, а конец этой интуиции состоит в том, что он перемещается в физическое тело. Это «пересаживание», «перемещение» себя в физическое тело посредством рождения является просто продолжением основной интуитивной жизни последней трети между рождением и смертью. Когда человек вступает в физическое тело, должно, в сущности, выступить то, что является особо характерной чертой у ребенка: перемещение себя в другую жизнь. Он должен делать то, что делают другие, не то, что происходит из него самого, нет, он должен имитировать, подражать тому, что делают другие.
Почему я должен был описать,  - об этом я говорил в книге «Воспитание ребенка с точки зрения духовной науки»,(том 34) что ребенок в первые семь лет является преимущественно имитатором, подражателем? Потому что подражание, перемещение себя в других является продолжением того интуитивного мира, который имеет место в последней трети жизни между смертью и новым рождением. Если человек осмысленно рассматривает жизнь ребенка здесь, он видит втекающую, просвечивающую сюда жизнь между смертью и новым рождением. Вопрос о бессмертии должен быть поставлен на следующую основу: насколько жизнь здесь на Земле является продолжением душевно-духовной жизни? Но тогда надо также научиться принимать эту жизнь на Земле с особой серьёзностью, но не в эгоистическом смысле. Тогда человек будет, прежде всего, придерживаться чувства ответственности, которое возникает, если говорят: я должен здесь продолжать то, что предназначено мне вследствие того, что я принес с собой из душевно-духовного мира как наследство. – Это было бы необычным поворотом в понимании людей, если бы они стали говорить с этой другой точки зрения. Ибо то, что душа переживает между смертью и новым рождением, этот большой духовный круг, переживаемый в имагинации, инспирации и интуиции, там существует по эту сторону; а то, что мы переживаем здесь, там существует по ту сторону, является потусторонним. Желать понять эту потусторонность, оценить её, будет частью вновь формируемого вопроса о бессмертии, который  должен войти в духовную эволюцию человечества менее эгоистичным образом, нежели делалось это в течение истекшего тысячелетия в религиозном развитии относительно вопроса о бессмертии. Я хотел описать такие вещи, чтобы показать, как должно человечество выходить из филистерства, чтобы показать, как не быть филистером. Человек не является филистером, если он может выйти за пределы узкого интереса, если его интересует и то, что человек здесь на Земле делает 25920 дыханий в день, что совпадает с числом дней человеческой жизни, а также с (числом лет) необходимых для возвращения Солнца (точки весеннего равноденствия), которое оно выполняет, совершая оборот по космическому эллипсу. Расширить интересы за пределы того, что стало причиной забвения одного потока в немецкой духовной жизни, расширить интересы за пределы того, что по всей Земле конфигурировано в духе, того, что является основным тоном восточного, центрального, западного духовного развития. Интересоваться тем, как азиатское духовное развитие в некоторой степени зависимо от восточного потока, который приходит в упадок, становится декадентским на Западе, как центральное течение сначала зависело от юга, а в будущем будет зависеть от Севера. Эти вещи приводят нас к великому плану общечеловеческого развития, преодолению филистерства, правильно настраивают чувство по отношению к общечеловеческому развитию и  учат нас по-настоящему сопереживать то, что живёт в человечестве как импульс.
Что касается воли: воля под действием материалистических импульсов тоже развивается совершенно определённым образом. Она развивается к тому, чтобы человек становился всё менее ловким, умелым, чтобы он даже в полном классическом смысле становился бы всё более и более неумелым, нерасторопным, неловким. Что может человек сегодня? Нечто узкое, то, на что он натренирован, то, что ему предоставлено в малом кругу. То, что духовная наука развивает в понятиях в чувствах, в импульсах, доходит вплоть до членов тела. Если кто-либо действительно вживается в духовную науку, тот будет умелым, он будет подходить для своего окружения, он в ходе своей жизни будет учиться разным делам, о которых, когда он был ещё мал, говорили, будто бы у него нет ни малейших задатков к этому. Будучи схвачена правильно, духовная наука будет делать человека умелым. Сегодня люди даже в малом не проявляют умелости, смышлености. Знакомишься с людьми, которые не владеют никаким ручным ремеслом, ручными приемами; знакомишься с господами, которые не сумеют пришить себе пуговицу, если она оторвалась, и ещё менее могут сделать что-то другое. Но дело в том, что люди должны быть многосторонними, что они должны уметь приспосабливаться к окружению, что эта обособленное бытие, эта неумелость, неловкость должна преодолеваться в мире.
Как ни странно это звучит, человечество в современности и для ближнего будущего имеет троичную задачу по отношению к мышлению, чувству и воле: непригодность должна быть преодолена, на её место должно вступить подвижное самообретение себя в отношении к миру, чтобы было преодолено филистерство, чтобы человеческое сердца охватили широкие, великодушные интересы, чтобы была преодолена неумелость и человек стал разумен, ловок, чтобы эта разумность проникла в самые разные области жизни. Учитесь понимать мир в самых разных областях жизни! Сегодня всё делается в прямом противоречии со всем указанным.  Человек идет курсом неумелости, филистерства, ограниченности, и это необходимое последствие материалистического образа мыслей. Конечно, не каждый человек может, сломав ногу, самостоятельно вылечить её; однако неумелость не должна заходить столь далеко, чтобы каждый не имел понятия о том, как может он помочь себе в случае простейшего заболевания, или тому подобного. Разумное понимание, чтобы в самых разных положениях в жизни справляться с жизнью, не уступать её  - вот в чём дело.
Разве с наступлением этого нового времени не было видно, как развивались дела? Кто с открытыми глазами задавался вопросами относительно явлений современности в последние десятилетия, тот со всей ясностью обнаруживает, что толково развивать мировоззрение, толково делать предметом своего рассмотрения мировоззренческие импульсы, удавалось только тем, кто в то же время имел волю развивать чисто материалистические мировоззренческие интересы, а именно, в области социализма. В сущности, только там, где мир хотели реформировать в социалистическом смысле, ещё рассматривались мировоззренческие вопросы. Стоило подняться над социалистическим приливом, как обнаруживалось отсутствие интересов; в лучшем случае интересы клики, утверждение в старом, отжившем. Если человек верил, что он ухватывает что-то новое, то это оказывалось всего лишь абстрактными словами, отблесками вильсонизма, что особенно сильно бушевало во второй половине 19 века в так называемых либеральных партиях. Воли проникнуть в духовные, в спиритуальные импульсы мира, как хотел социализм проникнуть в материальное, такой воли не оказалось, не было. Тупость была, - в отношении духовного, - ограниченность начала проявляться, как нечто, само собой разумеющееся, ограниченность по большому счету; за вычетом исключений. О присутствующих мы тоже не говорим, отдавая дань вежливости.
Сопоставить эти явления и ответить на такие, поставленные сегодня вопросы в том смысле, в котором мы пытались отвечать на них сегодня, - есть, в сущности, одно и то же. Ибо большие дела связаны с этими вещами. На Востоке Европы мы видим, как, я бы сказал, наподобие экстракта готовится нечто такое, что Европа сегодня понимает страшно мало. Мы в нашей области часто указывали на эти эволюционные задатки этого европейского Востока. Этот европейский Восток,  - сегодня я хочу высказаться в особой форме,  - хочет научиться понимать, что вся человеческая жизнь имеет смысл! И если шестой послеатлантический культурный период наступит, этот европейский Восток должен будет показать в земном развитии, что человеческая жизнь имеет смысл; не считать правдой только то, что в молодые годы рассматривали в школе. Восток должен показать, что человек развивается вплоть до смерти, что каждый год приносит нечто новое, и что человек, проходя через врата смерти, и дальше остается связанным с земным, и набирает мудрость даже после смерти. Что, в сущности, хочет тот душевный элемент, который до недавнего времени можно было называть русским, который теперь временно впал в хаос, но найдёт свою дорогу в европейском культурном развитии, а тем самым в общечеловеческом культурном развитии? Чего же хочет этот элемент Востока?
Он хочет увидеть раскрывшийся смысл того, что вся человеческая жизнь должна пониматься в развитии, и что момент смерти является лишь особым моментом этого развития. В Средней Европе уже должны найтись сторонники и знатоки этого принципа, и они найдутся благодаря тем предпосылкам, о которых мы сообщаем здесь. Но пока этот принцип признают, всегда будут верить: чем младше человек, тем в большей степени он может иметь свою точку зрения.  – Юнцы, молодые «барсучки» и юные девицы уже имеют сегодня свои обособленные, прочные точки зрения. У них нет, в сущности, этой великой наполненности ожиданием, надеждой: что каждый год раскроет новые тайны, что момент смерти раскроет новые тайны. Европейский Восток развивает души, которые сегодня лишь в подсознании развивают понимание того, что человек является самым мудрым существом и лучше всего может судить о земных, человеческих отношениях, именно тогда, когда он умрёт. И из этих душ, живущих теперь на Востоке, будут формироваться такие, которые с вопросами о том, какие решения надо принимать по тем или иным человеческим проблемам, будут обращаться не только к тем, юнцам, тем молодым «барсучкам» в парламенте; нет, они будут также обращаться к умершим, они будут учиться устанавливать контакт с умершими и делать общение с умершими исключительно плодотворным здесь, в земном развитии. В будущем будут спрашивать: что говорят об этом умершие? – Будут находить спиритуальный путь, если настолько углубятся в духовную науку, чтобы спрашивать не только у живых, но и у умерших, когда речь пойдёт о том, чтобы принять решение относительно каких-либо человеческих дел здесь на Земле. Этого хочет Восток. Ещё никогда не сталкивались два начала, гармонирующие друг с другом хуже, нежели столкновение, которое сегодня происходит  на европейском Востоке. Ибо то, что является душой этого европейского Востока, есть точная противоположность тому, что раздувается, как троцкизм или ленинизм, пусть даже сегодня на это накладывается сам себя не понимающий материализм современности. В общечеловеческой эволюции ещё никогда не сталкивалось друг с другом нечто, столь мало подходящее друг другу, как спиритуальный зародыш Востока и материалистический ленинизм, эта карикатура, эта разрушительная карикатура человеческого прогресса, которая не имеет ни  понятия, ни чувства по отношению к истинно духовному, карикатура, столь понятная, однако из основного нерва современности. Будущее научит понимать это.
Вот то, мои дорогие друзья, что я хотел в качестве обобщения сказать вам в отношении таких вещей, интерес к которым должен зажечься в наших сердцах. Надо бороться за понимание некоторых вещей; нельзя оставаться глухим по отношению к тому, что в глубинном смысле происходит в душах. Это я хотел бы заложить в ваши души, в ваши сердца в ходе нашего совместного пребывания.

Навигация

[0] Главная страница сообщений

[#] Следующая страница

[*] Предыдущая страница